Текст книги "Основание (СИ)"

Автор книги: Софья Непейвода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Вечер 11 – 12 ноября 1 года. Джунгли – селение посвящённых

У огня сидели три обезьяны и поджаривали наколотые на прутья фрукты. Особи того же вида и примерно такого же размера (в полтора раза крупнее человека) часто составляли нам компанию по вечерам у костра в селении. Мы привыкли к их обществу, но близко к огню не подпускали из опасения, что они собираются выполнить работу непрошеных пожарных. Тогда я не задумывалась, но теперь картина предстала в новом свете: а что, если мохнатые обитатели деревьев хотели просто сготовить пищу? Окинув нашу компанию взглядом, самец предупреждающе улыбнулся-оскалился, обнажив чуть выступающие клыки, ухукнул, но отрываться от дела не стал.  – Вы уверены, что тут только три разумных вида? – спросила Вера.  – По словам Пантеры – да, – кивнула Юля.  – Так сказали керели, – пожала плечами я, наблюдая за действиями обезьян. – Не знаешь, как они костёр зажгли?  – Нет, когда я их заметила, он уже горел, – ответила геолог. – Животные не пользуются огнём, – добавила она.  – Молотоглав пользовался, хотя и не так. Да и другие не боялись, – возразила я.  Некоторое время мы молча наблюдали за владельцами стоянки. Наконец Илья не выдержал:  – Подождите здесь, а я попытаюсь наладить контакт, – сказал он нам.  – А если нападут? – опасливо поинтересовалась Юля.  – Наши тоже могли напасть, но ведь не нападали, – возразил химик. – Я буду осторожен.  Илья медленно, пригибаясь к земле и глядя куда-то в сторону, направился к огню. Обезьяны заволновались, самец окинул мужчину агрессивным взглядом и рыкнул. Сразу же после этого химик присел на корточки, в такую позу, из которой легко вскочить и убежать, опустил взгляд на мох под ногами и замер. Или поза подействовала успокаивающе, или то, что Илья перестал двигаться, но нападения не последовало. Наоборот, животные быстро успокоились и даже не начали вновь проявлять агрессию, когда мужчина продолжил движение. Когда химик приблизился к самому костру, самец требовательно протянул навстречу руку ладонью вверх. Этот жест выглядел настолько красноречиво, что Илья растеряно улыбнулся и осторожно отошёл обратно в кусты.  – У нас ведь осталось несколько плодов? – полуутвердительно поинтересовался он и, прихватив один из них, вновь направился к костру. На сей раз химика ждали, и самец сразу же, без предварительной демонстрации превосходства, потребовал подношение. Вытянул губы трубочкой, осмотрел и обнюхал полученный фрукт, после чего слегка подвинулся, освобождая достаточно места, чтобы Илья смог удобно устроиться у огня, чем тот и не замедлил воспользоваться.  Посоветовавшись, мы решили последовать примеру химика, и обезьяны приняли нас в свой круг после такого же ритуала. В результате чего уже через несколько минут мы сидели у костра в тёплой компании местных орангутангов.  – Почему ты вёл себя именно так? – поинтересовалась я у Ильи.  – Вряд ли они хищники, а значит, поза подчинения могла сработать, – пожал плечами он.  А ведь и правда! Когда химик шёл к костру, он наклонился и сгорбился, преуменьшая свои размеры, а потом и вовсе присел, будто перед старшим. По крайней мере, на Земле, такое поведение встречается у большинства видов животных и символизируют подчинение, отсутствие угрозы нападения или вызова. О том же самом, то есть миролюбии, говорит и отведённый в сторону взгляд. У многих зверей и птиц в моём прошлом мире такая поза снимает ответную агрессию, чем, похоже, и воспользовался Илья.  – Неужели тебя совсем не задевает то, что при этом ты показываешь себя даже слабее, чем есть, и занимаешь подчинённое положение? – не удержалась я от ещё одного вопроса.  – Ничуть. Мне без разницы, будут они считать меня выше или ниже их, лишь бы не нападали, – усмехнулся химик.  Поужинав, обезьяны ещё немного посидели и, только убедившись, что всё догорело и огонь потух, полезли на деревья.  – Я знаю, что сделаю, когда мы вернёмся, – восторженно глядя им вслед, сказал Илья. – Представляете, какие лица будут у остальных, когда они увидят жарящих шашлык обезьян?  – Вряд ли менее удивлённые, чем у нас, – рассмеялась Вера.  Когда остальные укрылись в шалаше, я залезла на дерево и на скорую руку соорудила примитивное гнездо из веток. Но сон не шёл. Хотя я возразила геологу, но, в глубине души, признаю её правоту: как минимум странно, что животные так запросто пользуются огнём. Уже в самом начале новой жизни мне встречались кабаны, без страха работающие с огнём, а теперь ещё и молотоглавы, орангутанги и мало ли кто, кроме них. Странно. Создаётся полное впечатление, что здесь животные воспринимают огонь не как бедствие или опасность, а как прозу жизни, приятную или неприятную, но привычную и достаточно частую. К тому же, за всё путешествие мы ни разу не видели не только пожаров, но и выгоревшую местность, что в норме при повышенном содержании кислорода в атмосфере вряд ли возможно. Напрашивается вывод, что местная природа научилась справляться с огнём, как минимум, не допуская его распространения. И не сейчас, а уже давно. Настолько давно, что животные приспособились использовать огонь в своих целях не хуже, чем на Земле использовали камни и палки-копалки. Если это действительно так, то сомневаюсь, что костёр отпугнёт опасных животных и, возможно, мы зря поддерживаем его всю ночь. Хотя нет, не зря! Даже если огонь не отпугнёт, в чём я теперь уверена, то его вполне можно использовать в качестве оружия. У меня например, ожоги, полученные здесь, не менее болезненны, чем такие же на Земле. А значит, с помощью огня можно защищаться, даже несмотря на то, что местные животные не испытывают страха перед ним.  На следующий день мы двинулись в обратный путь. Джунгли кишели жизнью, но, может, потому, что мы передвигались группой, а может, и из-за простого везения, никого похожего на описания Росса не встретили. Пару раз видели достаточно крупных, чтобы они представляли опасность, длинномордых хищных животных, но их легко удалось обойти стороной. Единственный небольшой конфликт случился, как ни странно, с травоядными, когда на узкой звериной тропе пришлось уступать дорогу семейству оленей: вокруг переплелись такие заросли, что сойти вбок оказалось проблемой, а олени не хотели ждать. Не желая нарываться, мы резво отступили до того места, где можно пролезть, и пропустили раздражённых животных.  Наше возвращение ознаменовали радостные вопли и визг Рыси, которая тут же залезла мне на загривок и больше часа отказывалась спускаться на землю, да и потом ходила хвостиком, как привязанная. Даже вечером, когда я ненадолго поднялась в кроны, чтобы набрать фруктов на второй ужин, дочь сначала попыталась закатить истерику, а потом просто-напросто полезла следом. И куда только делась её готовность оставаться с другими посвящёнными?  После ужина Илья всё-таки не удержался и устроил представление, изображая из себя старшего самца, то есть требовательно протянув руку в сторону спустившихся к костру знакомых обезьян. И они повели себя почти точно так же, как ранее химик: склонились, преуменьшая себя, а потом принесли небольшие подношения, после чего получили место у огня и приступили к приготовлению пищи.  – Я тут подумал, – потянул Игорь, не отрывая взгляда от кушающих животных. – А что, если керели не вымерли, а выродились. Эти, например, вполне могут изменёнными человекозверьми.  – Не могут. Скорее уж, твоими родственниками, – резко возразила я.  – Почему? – удивился математик.  – У них самцы лишь чуть-чуть больше самок, а у нас с Марком разница в разы. К тому же, кисти и стопы немного иначе устроены, особенно у самцов. Но, откровенно говоря, на ваш вырожденный вид они тоже не похожи – строение тела сильно отличается.  – Давайте больше не будем их гонять, – неожиданно мягко предложил Сева. – Что нам, огня, что ли, жалко? Даже если это просто животные, то всё равно не самые обычные.  Никто не возражал, только зеленокожий отпустил ехидный комментарий в своём стиле:  – Рыбаки прикармливают рыбку, а мы – будущих подопытных, – но дальше развить эту тему ему не дал инженер, переведя разговор.  – Кстати, есть загадка как раз по твоей части, – радостно объявил он мне. – Веронику я ей уже загрузил.  Я вопросительно посмотрела на агронома, и та хмуро кивнула.  – И?  – Вчера мы закончили моделировать лодку и пошли выбирать подходящее дерево... Ты знаешь, что в лесу растут только или уже слишком большие для нашей цели, или слишком маленькие?  – Ну так в чём проблема: выберите молодое дерево из крупных, – пожала плечами я.  – В том-то и дело, что их нет! – взмахнув рукой, воскликнул Сева. – Только или маленькие, или совсем большие.  – Да быть такого не может! Не из воздуха же крупные деревья берутся?  – Я и говорю: это загадка по вашей с Вероникой части, – усмехнулся он. – Вам и флаг в руки.  – Надо будет посмотреть. Но уже завтра, – любуясь на ночной лес, кивнула я.  – Посмотрите, но не завтра, – возразил Дет. – А завтра будем готовиться к восходу жёлтой луны. Кстати, надо бы дать ей нормальное название.  – А чем тебя луна не устраивает? – с любопытством поинтересовалась Юля.  – Лун много.  – Но такая – одна. Пусть луной будет эта, а другим спутникам дадим другие названия, – предложила астроном.  – Она совсем не похожа на Земную луну, – поглядев на звёздное небо, вздохнул Игорь. – Лучше уж Марсом назвать или Аресом, – она несёт с собой разрушения, как настоящий бог войны.  – Марс так Марс, Арес так Арес, – не стал возражать Маркус. – По мне хоть как назовите, не поможет. Разве что найдётся ещё один активист навроде Севы, чтобы отбить у всех остальных желание применять устоявшееся название. Давайте спать. Вон, даже обезьяны уже наверх ушли.  Подумав, Дет с сожалением признал правоту физика, и мы разошлись на ночлег.

13 – 18 ноября 1 года. Селение посвящённых

На этот раз восход жёлтой луны мы встретили подготовленными, в том числе заранее спрятали вещи и укрепили дома, на случай, если море всё-таки до нас доберётся. Но волны так и не достигли наших нынешних построек, хотя буря длилась двое суток и бушевала почти с такой же силой, как на закате. Но кое-какие неприятности она нам всё-таки принесла. Когда мы ненадолго вышли наружу для того, чтобы собирать упавшие фрукты, на Игоря упал твёрдый плод размером с яблоко и набил ему большой синяк на плече.  – Надо будет хотя бы плетёные щиты к закату изготовить, чтобы защититься от таких ситуаций, – сделал вывод из происшествия Сева.  – Не надо, мне просто не повезло, – оптимистично отмахнулся математик. – Вон, в прошлый раз никто не пострадал, хотя с деревьев тоже много чего падало.  – Это нам повезло, в том, что всё попавшее было мягким, – буркнул инженер. – А если в следующий раз что-то твёрдое попадёт не в плечо, а в чью-то безалаберную голову? Нет, защита однозначно нужна.  – Согласен, – кивнул Дет. – Не стоит слишком рисковать.  А ещё во время восхода сильные ливни напрочь смыли землю и посадки с грядок вплоть до переплетения корней местных растений, превратив их в неглубокие, до полуметра, ямы. Это сильно расстроило всех естественников, то есть тех, кто вскапывал и ухаживал за грядками и посадками.  – И стоило тратить силы на прополку, чтобы получить несколько могильных ям? – возмущался зеленокожий. – Да лучше бы они все сорняками заросли.  – В крайнем случае, можно считать, что это была трудотерапия для Росса, – успокаивала я агронома. – Работа с землёй неплохо смягчала его характер.  Вероника невесело хмыкнула.  – Разве что так. Но всё равно у меня прямо руки опускаются: всё что ни начинали – всё потерпело неудачу.  – Согласна, – кивнула Юля. – Здесь очень многое не так, не привычно и не по правилам. Но если не пытаться, то никогда и не получится.  – Да, ты права, – но тон агронома выражал только безнадёжную усталость.  Пару дней она провела рядом с бывшими грядками и посадками, не реагируя на наши попытки отвлечь её от грустных мыслей. А потом меланхоличное бездействие сменилось бурной деятельностью.  – Итак, раз все практические Земные наработки улетают в трубу, будем экспериментировать, – заявила Вероника с утра пораньше, едва остальные успели открыть глаза. – Пантера, чтобы к обеду у нас были ягоды лиан, для проверки четвёртой папортофельной теории. Ещё нам нужны клубни папортошки и плоды репеллентных кустов – серебристых леших.  – А лешие тут при чем? – не понял Игорь.  – Я их так назвала, – безапелляционно сказала агроном. – И они будут так называться – им подходит. К ним в гости всё зверьё собирается, а листья с серебристым пушком. Но это детали. Дальше. Росс, мы с тобой сейчас отправляемся готовить землю под посадки, – зеленокожий с демонстративным стоном упал на мох.  – Тебе ям мало?  – Хватает, – яростно сверкнула оранжевыми глазами чернокожая Вероника. – Теперь сажать будем другим способом, причём не одним, и посмотрим, вырастет ли ещё что-то, кроме могил. А потом займёмся клетками и загонами. Тут кто-то всё время жалуется, что не дают позаниматься медициной, – она выразительно кивнула в сторону Росса. – Но пока негде и неизвестно, как содержать подопытных, ты ничего и не сможешь сделать. Так что будем учиться ухаживать и разводить животных. Лучше всего тех, которые могут быть не только лабораторными, но и сельскохозяйственными. Но, разумеется, можешь завести и десяток крыс или мышей, – милостиво разрешила агроном и задумчиво поглядела на наши ошалевшие лица. – Ну что не так?  – Ты не форсируешь? – осторожно спросила я.  – Я же не на сегодня всё это запланировала, – усмехнулась она. – Просто решила, что нельзя сдаваться, вот и вывалила все идеи скопом.  – Ну тогда ладно.  – Поддерживаю и готова трудиться на огородах, – неожиданно вмешалась в разговор Лиля.  – А я протестую, – заявил зеленокожий, сразу же переключая внимание на себя. – Я вообще не понимаю, зачем нам, собственно, эти грядки? Сил на них уходит куда больше, чем на собирательство, а толку никакого. В лесу легко набрать чего и сколько душе угодно. Поэтому нам это твоё сельское хозяйство и даром не нужно, – обратился он к Веронике.  – Это сейчас не нужно, – слегка обиделась она. – А что лет через сто будет?  – Тогда бы и подумали, – легкомысленно пожал плечами Росс.  – Лентяй, – припечатала агроном. – Окультуривать надо начинать как можно раньше, чтобы потом уже сортовые растения и породистые животные были. Или, хотя бы, разработанная агротехника.  – Ну, вы как знаете, а я больше на грядки не пойду, – отрезал зеленокожий. – В строительстве загонов и уходе за животными принимать участие согласен, но не в бесполезном ковырянии в земле. По крайней мере, пока не будет хоть каких-то доказательств, что мой труд не напрасен. И вообще, во время эпидемии съели моих подопытных, так что свойства красного мха всё ещё не проверены, а он, между прочим, здесь растёт. Так что я займусь-таки медициной. И Надя с Пантерой – тоже, – с нажимом добавил он.  – Нет, спасибо, я ей уже по горло назанималась, – категорично возразила я. – Вокруг рай для биолога и натуралиста!  – Предательница. Надя? – Росс вопросительно поднял бровь.  – Я и с огородом, и с лекарствами работать буду, – с готовностью кивнула терапевт.  – И про меня не забудьте, – напомнила о себе Лиля. – С сегодняшнего дня я перехожу в естественники.  – С чего это вдруг? – удивилась Вера. – Вроде ты раньше особого желания не выказывала.  – Всё просто, – усмехнулась та. – Думаю, если я займусь поисками способов сохранить свойства пота на длительное время, правильно будет перейти в этот отдел. К тому же, не помешало бы поискать способ как-то защититься от вредных веществ в репелленте.  Действительно, несмотря на то, что при применении в сильно разбавленном виде сначала никакой негативной реакции на мой и прусовский пот не наблюдалось, сейчас уже почти все посвящённые страдали кожной экземой. Пока слабой, но кто сказал, что со временем реакция не будет усиливаться? Я с симпатией посмотрела на соседку: как-никак, она собирается взвалить на свои плечи одну из сложных, но необходимых задач.  – Кстати, а кто-нибудь ещё заметил, что сейчас репеллент помогает хуже, чем когда мы только начали им пользоваться? – спросила Надя.  – И насколько хуже стало? – насторожилась я.  – Пока не сильно, но сейчас даже сразу после обработки отдельные мухи кусаются, а раньше такого не было.  – Я заметила, – согласилась Юля. – Может, насекомые привыкли?  – Если бы всё так просто было, Пантеру бы тоже уже кусать начали, – не согласился химик. – У меня есть кое-какое предположение, но оно мне очень не нравится, потому не хочу говорить, не подтвердив. Впрочем, не думаю, что проверка займёт много времени, – с этими словами Илья задумчиво посмотрел в сторону «могильных» ям. – Наверное, прямо сегодня это и сделаю.  – Вот и хорошо, – кивнул зеленокожий. – Кстати, народ, на всякий случай: вы вот в эту сторону не ходите, ладно? – предупредил он и, не дожидаясь закономерного вопроса, продолжил: – Мы с Севой там ловушку на людоеда делаем.  – Росс с Севой, пока вас не было, спелись, как закадычные друзья, – пожаловалась Вероника.  – Просто мы оба согласны, что не стоит ждать, пока он всё-таки кого-то съест прежде, чем решим принимать меры, – улыбнулся инженер. – Поэтому лодка временно откладывается.  После того, как охотники ушли, Илья принялся покрывать одну из ям жердями и заваливать сеном, оставив только небольшое, но достаточное, чтобы залезть, отверстие.  – Хочу попробовать пройтись без репеллента, – поделился он с нами. – Но при этом нет желания кормить гнус всё время, пока его действие кончается, поэтому нужна другая защита. Вот и строю убежище, чтобы пролежать в нём, пока действие репеллента гарантированно не кончится, и только потом вылезти.  – А зачем? – недоумённо пожала плечами Юля. – И так ясно, что без репеллента кусают.  – Вот и увидим, – уклончиво ответил химик.  Закончив сооружать мухоубежище, он отобрал у Игоря компьютер под тем предлогом, что лежать в яме без дела – скучно и залез внутрь, попросив нас получше заткнуть вход. Мы так и сделали, а ещё, под руководством Ильи, поправили и умяли стог, чтобы он лучше защищал, а потом занялись своими делами, изредка окликая добровольно замурованного, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось. Химик ответил не сразу лишь однажды, как выяснилось, задремав, а сидел в яме долго, даже пропустив второй завтрак.  – Действие репеллента давно должно было закончиться, – не понимала я. – Все уже дважды после того, как Илья спрятался, смазались, зачем так долго ждать?  – Для гарантии, чтобы не пришлось повторять опыт, – объяснил химик из-под земли.  Наконец, когда народ пошёл обрабатываться перед обедом, Илья попросил оставить и ему порцию репеллента, на всякий случай, тройную, и, попросив нас не подходить к нему близко, вылез наружу, отряхнулся от травинок и замер, раскинув руки в стороны.  – Ну, мухи, я здесь, – сообщил он миру.  Насекомые отреагировали быстро, хотя и не мгновенно. Уже через несколько минут химик начал отмахиваться от тех, кого призывал вначале. Но репеллентом пока пользоваться на спешил. Прошло ещё немного времени – и я начала догадываться, что хотел проверить Илья. И если моё подозрение верно – то его предположение подтвердилось.  С каждой секундой количество кровососов возрастало, и вскоре начало казаться, что на химика перевернули улей. Илья не выдержал такой атаки и с воплем буквально облился репеллентным раствором, после чего яростно размазал его остатки по коже. Когда мы только приехали сюда, мух тоже было много, но в десятки раз меньше.  – Нет, больше я таких экспериментов ставить не буду, – облегчённо вздохнув, когда кровососы потеряли к нему интерес, сказал химик. – По крайней мере, в ближайшую неделю.  Поставленный опыт произвёл впечатление не только на меня, но и на всех, кто его видел.  – Выходит, не пот стал действовать хуже, а количество мух возросло, – нерадостно кивнула Надя.  – И не просто возросло, а сильно, – согласился Илья.  – Но всё равно меня-то не кусают, – я задумчиво потрепала ластящуюся Рысь по загривку. – Значит, по идее, репеллент должен действовать, как раньше.  – Может, он в разбавленном состоянии не всех отгоняет, а только большую часть, – предположил химик. – Или есть ещё что-то, что мы пока не поняли.  – В любом случае, я, кажется, нашла свой стоимостный эквивалент, – радостно заявила Лиля, но внезапно помрачнела. – Народ, вам не кажется, что надо бы проверить, как там другие?  – Да надо бы, – сказал Дет. – Вот как только будет на чём, так и сплаваете.  Мы помолчали. Слова экономиста навели на мысль. Действительно, кабачёчковый репеллент отгонял гнус гораздо хуже, чем тот, которым посвящённые пользовались сейчас, и если другие люди не нашли ещё какого-то способа защиты, то им приходится очень туго. Невольно констатировала, что мне не безразлична судьба других племён и одиночек даже сейчас, когда мы разбежались. Слишком много времени мы провели вместе, много пережили и хорошего, и плохого. Даже тем, кто вызывал наибольшую антипатию, то есть Тёмной и сатанистам, я бы не пожелала стать жертвами мух.  – ...или лишиться единственного преимущества, – в тон моим мыслям трагично пробормотала Лиля себе под нос, но потом резко встряхнула головой. – Как мне ни хочется зажать наше открытие и делать на нём бизнес, – резко, почти агрессивно начала она, – но Илья слишком наглядно продемонстрировал сложившуюся ситуацию. Поэтому я вношу предложение, – экономиста на мгновение перекосило. – Я вношу предложение бесплатно поделиться с другими людьми средством защиты от насекомых, если у них его ещё нет. Потому что, на мой взгляд, наживаться за счёт чужих жизней – преступление. Тем более, что пока срок действия репеллента очень мал, и способа сберечь или продлить его у нас нет. Поэтому, хотя мне и жаль рассказывать про наше открытие, и я сама всегда ратовала за сохранение тайн, но сейчас для этого не лучшее время. Надо рассказать остальным про прусов. И лучше с этим не тянуть.  – Поддерживаю! – решительно кивнул Сева.  Мы тоже согласились: кто сразу, кто после некоторых колебаний. Действительно, пока репеллент наше единственное преимущество перед другими племенами, но несмотря на это, имеем ли мы моральное право утаивать такие сведения? Кстати, и с постройкой лодки решили не затягивать, ведь чем раньше проведаем остальных, тем больше людей может выжить. А в данной ситуации речь идёт уже не о комфорте, а именно о выживании. То, что показал нам Илья – слишком серьёзная опасность, чтобы её игнорировать.  Поэтому Сева с сожалением отложил сооружение ловушки и снова вплотную занялся плавсредством, уже не привередничая и не пытаясь сделать сразу что-то хорошее, а согласившись пока ограничиться чем-нибудь попроще, лишь бы построить побыстрее.  – Надеюсь, остальные хоть как-то защититься смогли, – буркнул вечером Илья, протирая гноящиеся заплывшие глаза и почёсывая отёкшее от укусов тело. – Потому что ещё немного – и меня бы в буквальном смысле съели заживо.

Утро – день 19 ноября 1 года. Селение посвящённых – река – остров

Уже на следующее утро инженер представил нашему вниманию небольшой плот и несколько добротных вёсел.  – Так быстро? – не удержалась я от удивлённого вопроса.  – Связать такой плот много времени не надо, – усмехнулся Сева. – Другой вопрос, что сделать что-то действительно качественное куда сложнее, но раз сроки поджимают, пока сойдёт. Но это не значит, что я отказываюсь от идеи лодки, просто теперь меня никто не будет подгонять. Это как с домом – пока его нет, и шалаш позволит укрыться от непогоды.  – Понятно, – кивнул Илья, пробуя весло на изгиб и прочность. – Но, тем не менее, вёсла намного лучше, чем те, что у нас были раньше.  – Естественно, – инженер с физиком аж надулись от гордости, что их достижение заметили. – Вёсла мы ещё раньше для лодки вырезали, так что они как раз качественные. В отличие от плота, который так, по одной из старых моделей.  – Прямо после еды и поплывём, – предложил Илья за вторым завтраком.  – Минутку! – отложив печёную рыбу, вскочил зеленокожий. – До того, как вы уйдёте, я у вас кровь возьму. Хоть под микроскопом посмотрю, а то кал мы исследовали, а кровь нет, – не затягивая, Росс сходил за пробирками, сполоснул их и прогрел в пламени костра, после чего собрал у всей группы разведчиков анализы. К сожалению, ни игл для забора крови, ни шприцов ни у кого из посвящённых не оказалось, но я в очередной раз убедилась, что рука у хирурга просто на редкость лёгкая. Ему бы хоть вполовину такой же характер – был бы завидным женихом и душой любой компании.  – Хорошо нацедили, – удовлетворённо вздохнув, вернулся к поеданию рыбы зеленокожий. – И посмотреть хватит, и попробовать. Мало ли как дальше жизнь сложится, надо же знать ваш вкус, – цинично заметил он, подпортив благодушное настроение. Ну ничего, ещё посмотрим кто, кого.  – Ребята, я скоро уезжаю, но напоследок расскажу вам сказку, – улыбнулась я, поворачиваясь к детям, и тут же они с готовностью собрались вокруг. Росс нахмурился, бросил раздражённый взгляд на меня, а потом обиженный – на расплывшегося в улыбке Маркуса, после чего сделал вид, что ничего, кроме крови его не интересует.  Пока я занималась с малышами, подошло время отъезда. На сей раз Вера решила остаться, аргументируя тем, что у волгорцев ей делать нечего. Когда мы уже собирались отчаливать, Рысь закатила истерику, не реагируя на мои уговоры и явно намереваясь отправиться с нами.  – К волгорцам её брать точно не стоит, – сказал Илья. – Вдруг там окажется Марк.  Я кивнула. Действительно, мы с Марком разошлись в разные стороны, чтобы обеспечить безопасность Рыси, и мало резона теперь рисковать её жизнью. Взяв малышку на руки, Игорь попытался отвлечь её, почесав живот, отчего Рысь обычно млела. Сначала казалось, что затея сработала, но стоило мне отойти, как дочь извернулась и, до крови укусив попытавшегося удержать её математика, кинулась следом.  – Да не могу я остаться, – сердито буркнула я. – И тебя с собой не возьму! – поймав Рысь, посадила в корзину и, невзирая на отчаянное сопротивление, крепко завязала крышку. – Всё, уходим.  Отчаянные вопли дочери ещё долго доносились из лагеря, заставляя сердце обливаться кровью. Но я действительно не могу остаться – без ходячего источника репеллента остальных съедят заживо. И взять её не могу, ради неё же самой. Однако даже понимание необходимости и правильности такого решения не помогало, и я чувствовала себя предательницей. Наконец лагерь скрылся за островом, и стало немного легче. По крайней мере, пропал страх, что Рысь всё-таки вылезет из корзины и попытается добраться до плота. Теперь уже вряд ли. Но всё равно я ещё долго оглядывалась, пытаясь высмотреть, а не плывёт ли дочь следом. Возможно, это нас и спасло.  Оглянувшись в очередной раз, обнаружила в паре десятков метров под водой что-то большое. Всего пары секунд хватило, чтобы понять, что это «что-то» – живое и, похоже, преследует наш плот. Не теряя времени, я подняла тревогу и, поскольку встречаться с кем-то крупнее плота никакого желания не возникало, мы с энтузиазмом налегли на вёсла, резко завернув к ближайшему острову. Преследователь не отставал, продолжая сокращать расстояние. Едва плот ткнулся в прибрежные камни, мы, помогая себе вёслами как шестами, выскочили на берег и быстро вскарабкались вверх по склону.  – Влипли, – хмуро констатировала я, утирая со лба пот. – Хорошо, хоть вёсла спасли – а то бы Сева расстроился.  – Думаю, он расстроился бы куда больше, если бы вернулись вёсла, но не вернулись мы, – усмехнулась Юля, глядя на брошенный плот. – Что это... – но женщина не договорила.  Преследователь нагнал плот и пошарил щупальцами по его поверхности. Только теперь, оказавшись в относительной безопасности, мы смогли его рассмотреть. Огромный головоногий моллюск, но не с восемью, а с двенадцатью щупальцами. Так и не найдя долгожданной добычи, он разочарованно сменил цвет на ярко-розовый, но не отступил, как я надеялась, а попытался вылезти на плот. К счастью, моллюск оказался слишком большим и тяжёлым, неловким в воздушной среде, поэтому не удержался на плоту и с громким плеском свалился обратно в реку. Не оставив попыток, он снова и снова лез из воды, своими действиями отогнав плот от берега, потом напрягся посильнее, ухватился щупальцами за его противоположный край и подтянулся. Плавсредство под тяжестью моллюска накренилось, несколько секунд простояло почти вертикально и перевернулось, подняв кучу брызг и, судя по всему, крепко приложив непрошеного пассажира днищем. По крайней мере, больше дюжиноног на плот не то что залезть, щупальца высунуть не пытался, вместо этого скрылся под водой, сменив цвет так, чтобы с ней слиться, и скользнул в глубину.  Сказать, что стало тихо – соврать, джунгли замолкали только непосредственно перед грозой, но моллюск исчез как не бывало, и сейчас о нападении напоминал только покачивающийся плот. Ветер, к счастью, дул в нашу сторону, и уже через несколько минут плавсредство прибило к берегу. Мы подождали ещё немного, не спускаясь к воде и безуспешно пытаясь высмотреть в ней агрессора.  – Как думаете, он ушёл? – спросила Юля.  – Не видно, но кто его знает, – пожала плечами я.  – А вот сейчас проверим, – оптимистично предложил Илья, выбирая камень поудобнее. После этого подошёл к берегу и, остановившись примерно на расстоянии собственного роста от воды, бросил камень в реку чуть дальше плота. Вода как будто вскипела, из неё выскочило щупальце и, почти в точности повторив траекторию камня, только в противоположном направлении, обвилось вокруг руки не успевшего отскочить химика, резко дёрнуло и, быстро протащив не удержавшегося на ногах мужчину по камням, увлекло его на глубину. Вначале мы с Юлей бросились на помощь другу, но тут же затормозили, одновременно сообразив, что лезть в среду, естественную для дюжинонога – бесполезно и очень опасно.  – Илья-а! – полный боли вопль Юли заметался над водой, эхом отражаясь от соседних островов. – Илья-а!  Её голос сорвался и затих, женщина обхватила руками голову и завыла: её крик мало походил на человеческий, скорее напоминая звериный. В это время поверхность реки дрогнула, и из мутной глубины всплыло тело химика. Он не шевелился, покачиваясь на небольших волнах лицом вниз, и не подавал никаких признаков жизни.  – Илья, – я потрясла подругу за плечо и указала на её мужа, пытаясь мучительно сообразить, что же теперь делать. Юля вздрогнула, но, к моему удивлению, мгновенно взяла себя в руки.  – В воду лезть нельзя, – быстро сказала она. – Бросать что-то – тоже. Впрочем, щупальца у него хоть и длинные, но не бесконечные, – оценив на глаз расстояние от берега до химика, а потом переведя взгляд на крону нависающего над водой дерева добавила астроном. Прихватив весло, она осторожно подобралась к плоту, зацепила лопастью размотавшуюся намокшую верёвку, осторожно вытащила её на берег и отрезала большую часть, оставив только привязанный к плоту кусочек. Быстро связав между собой концы вёсел, прикрепила к ним с одной стороны попавшуюся под ноги корягу.  – Сможешь зацепить Илью с дерева? – прикинув получившуюся длину снасти, поинтересовалась она. Я кивнула и, чтобы не терять времени, не залезла, а взлетела на нужную ветку, после этого прошла так, чтобы оказаться почти над Ильёй.  – Если схватит – бросай! – нервно предупредила Юля. Не отвечая, я покрепче ухватилась за дерево и стала медленно подводить к химику снасть с висящей над самой водой корягой, а потом осторожно опустила её в воду. Тело удалось зацепить не сразу, но и дюжиноног то ли уплыл, то ли потерял интерес к нашей компании, по крайней мере, не пытался атаковать. Но вот очередная попытка увенчалась успехом, и, подогнав тело к берегу, мы грубо, как бревно, выволокли его на землю, только после этого осмелившись подойти и уже руками оттащить подальше от воды.  Юля перегнула мужа через колено и яростно сдавила ему грудь, выдавливая через рот и нос воду из лёгких. Несколько раз стукнула кулаком по спине, даже приподняла за ноги и потрясла вниз головой (благо Илья почти на голову ниже жены), снова перекинула через колено и, только убедившись, что вода больше не течёт, уложила на спину. Я тут же опустилась рядом, упёршись кулаками ему примерно в центр грудины, и приступила к непрямому массажу сердца. Юля выдыхала воздух в рот телу – я толкала грудину, стараясь придерживаться равномерного ритма. Илья не подавал признаков жизни. Иногда мы ненадолго прекращали реанимацию и со страхом искали признаки окончательной смерти, но не находили. Тело по прежнему оставалось гибким, зрачок реагировал на свет, и веки подёргивались, когда я прикасалась к глазному яблоку. Только через достаточно долгое время я с облегчением поняла, что сердце химика бьётся само, а вскоре обнаружилось и слабое, еле заметное дыхание. А ещё через несколько минут Илья расчихался и очнулся.  – Холодно. Очень холодно, – прошептал он и снова закрыл глаза.  – Костёр! – скомандовала мне Юля, укладывая мужа поудобнее и прижимаясь к нему всем телом. Я без возражений подчинилась. Хотя, на мой взгляд, температура воздуха, да и воды вполне комфортная, но не факт, что для полумёртвого человека.  Уже через полчаса мы вместе прижимались к химику рядом с костром, но так, чтобы жар попадал на меня или Юлю, а не на пациента, одновременно стараясь передать ему собственное тепло и отдыхая. А окончательно успокоил меня тот факт, что Илья задрожал от холода.  – Дрожит – значит, жить будет, – облегчённо вздохнула я и с сомнением посмотрела на покрытого гематомами, царапинами и ещё не зажившими болячками от укусов мух химика. Сейчас, в принципе, уже можно было бы растереть ему руки-ноги, чтобы ускорить согревание, но учитывая серьёзные повреждения кожи, не думаю, что это принесёт хоть какую-то пользу. Лучше не рисковать.  – Кстати, Юля, а откуда ты так хорошо умеешь реанимировать? – только сейчас поинтересовалась я. – Курсы первой помощи проходила?  – Да нет, – подруга ненадолго задумалась. – Честно говоря, даже и не знаю откуда. На Земле никогда этим заниматься не приходилось.  – На людях мне тоже, – честно призналась я и внезапно поняла, что что-то тут не так. Да, мы оказывали химику первую помощь, но не совсем так, как следовало (пусть в мелочах, но отличия есть). Точнее, не совсем так, как следовало бы это делать на Земле, но при этом я испытывала уверенность, что поступаю правильно. Может, это врождённая способность или ещё один дар керелей? Если подумать, то действительно, логично предположить, что каждому из нас дали навыки хоть какой-то элементарной первой помощи: ведь эти тела отличаются от человеческих.  – Пантера, а ты не могла бы объяснить, что это было? – спросила Юля, отвлекая меня от раздумий.  – Что именно?  – Этот твой гигантский прыжок.  Я смутилась.  – Вначале, ещё до рождения, я заказала четыре вещи: усовершенствованное кольцо-анализатор, нож, компьютер и флиграв – что-то вроде антиграва. Не знаю, на каком принципе он работает, но факт, что работает. Это был он, – всё равно тайна рано или поздно выплыла бы наружу, а доверие между нами уже достаточно сильное, чтобы не возникало необходимости что-то скрывать.  – Покажешь? – заинтересовалась астроном.  – Увы, – я с сожалением развела руками. – Он внутри меня. Чтобы не отобрали, – мы вместе посмеялись над моей паранойей.  – А Росс знал? – с любопытством присоединился к беседе Илья.  – Нет. Вроде бы никто не знал. А ведь тебя-то не съели, – с внезапным подозрением перевела я разговор на другую тему.  – Не съели, и хорошо, – улыбнулся он.  – Если бы ему нужна была бы древесина, как драконам, то он бы удовлетворился плотом. А этот дюжиноног явно охотился. Но при этом не съел. Может, он отложил яйцо, и теперь внутри тебя будет развиваться новый моллюск?  – Не каркай, – но слова явно произвели впечатление, по крайней мере, и Илья, и Юля внимательно осмотрели тело первого. – Н-да, у меня тут крокодил яйцо отложит – не заметим, – действительно, даже если принять мою гипотезу, непонятно, какое именно из множества повреждений кожи может оказаться тем самым. Химик замер, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. – Нет, пока ничего подозрительного, – наконец сказал он. – За исключением того, что всё ещё чихать хочется, голова болит, плечо онемело от удара, бедро ноет, и кисть этот головоногий мне, похоже, растянул. Ну и, конечно, знобит, и всё тело чешется, а кое-где – и побаливает, – Илья замолчал, почесав одну из дулей, вскочивших на месте укусов насекомых.  – Твои слова вселяют оптимизм, – преувеличенно бодро кивнула я. – А теперь, наверное, надо связаться с остальными и сообщить, что случилось.  Выяснилось, что пристань у селения посвящённых тоже оккупировал спрут, по описанию Игоря очень похожий на знакомого нам. На мой рассказ оставшиеся в селении отреагировали очень бурно, а Росс с Надей долго уточняли все подозрительные симптомы у Ильи, заодно почему-то подробно опросив и меня с Юлей о нашем самочувствии.  Когда химик окончательно пришёл в себя, мы снова, на сей раз издалека, со скалы, бросили в реку камень. И, убедившись, что спрут всё ещё стережёт (что вообще-то странно, ведь он вроде бы уже добился того, чего хотел), принялись обустраивать временный лагерь, осторожно, чтобы не потревожить монстра, закрепив плот у берега.  Глупо получилось. Илья чуть не погиб, мы застряли на небольшом острове всего-то в километре от дома, и ни туда, ни сюда. Сколько придётся ждать, пока дюжиноног оставит нас в покое?