Текст книги "Искорка надежды (СИ)"

Автор книги: Софья Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

Я плакала, не стесняясь, и вытирала слёзы о свою одежду. Хотелось не просто плакать, а выть от отчаяния.

Кого я пытаюсь обмануть? Я не хочу замуж, не хочу влюбляться в принца и не хочу занимать трон. Я не готова к страданиям и не хочу их. Я – личность, и никто не может сломать или даже погнуть мой внутренний стержень.

Горгулья всё это время сидела на подлокотнике дивана и наблюдала за мной.

– Наплакулилась? – спросила она.

– Да, – ответила я, шмыгнув носом. – Теперь будешь меня убивать?

От этих слов горгулья расхохоталась, как гиена в брачный период, и упала спиной на мягкие подушки дивана.

– Я? Девчушечка, ты меня явно с кем-то путаешь.

– А что? Меня тут все хотят убить, – ответила я, потирая глаза до мелких бликов.

– Так, – сказала горгулья и села в исходное положение. – Хочешь об этом поговоришеть?

– Что? Я тебя не понимаю, – снова шмыгнула носом я, готовая расплакаться от того, насколько я глупа и не понимаю язык горгулий.

– Ну, извини, я только недавно начал изучашить ваш язык. А поговорить здесь не с кем. Ты первая, кто не кричит от страхушки, но плачет, как маленькая девчушчка. Как же мне убрать акцент?

– Или ты просто каменная безграмотина, – поддразнила я и попыталась улыбнуться. Хотя с опухшим лицом и красным носом это выглядело страшно.

– Эй! – Горгулья распахнул свои каменные перепончатые крылья и взлетел. – Я один из умнейших среди своих соратников. Меня и направили сюда, чтобы я набирался умишки.

– А ты вместо этого прислугу пугаешь, – ответила я, поднимаясь с пола и морщась от боли, когда неловко дёрнула рукой.

– Тебе больношно? – Горгулья подлетел поближе и понюхал мою повязку, как поисковый пёс.

– Немного. Сегодня хотели меня убить, но не смогли, – похвасталась я боевыми историями и грустно улыбнулась.

– А может, тебя сегодня всё-таки убьют, – сказал горгулья.

Я рассмеялась над его кривым языком, а потом до меня дошли его слова.

– Жирен… Жинер…

– Для друзей я Жоржик.

Я снова рассмеялась. Эмоции так резко менялись, но меня это не волновало. Я наблюдала за Жоржиком и за тем, как плавно и размеренно он машет крыльями. Интересно, а каменными крыльями тяжело размахивать?

– Не смейся, – сказал Жоржик. – Ядунька в твоей ране, если не обратиться куда надо, так и помрёшь здесь счастливущная.

Я снова рассмеялась над его глупостями. Какой ядунька? Тетушка обработала мою рану, а значит, всё скоро пройдёт. Я так спокойна, что мне даже весело.

Я спускалась по лестнице, пританцовывая и не замечая, что с моих пальцев капает на камни кровь. Я напевала под нос слово «ядунька», пытаясь понять, что оно означает.

Жоржик, такой милый и красивый, похожий на мартышку из детской открытки или мультика, ругал меня:

– Девчушечка, не голосишь ты! Ой-ёйше, ядунька начал дейвствувшеть… ой-ёйше, караул!

Где-то под потолком потерялся мой Жоржик, а я стала нараспев кричать «Караул! Ядунька!».

Счастливая, я кружилась по залу, пачкала полы халата в крови и оставляла след, подобно улитке.

– Караул! Ядунька! – смеялась я, глядя на то, как узорчато по моей кисти бежит кровь, напоминая реки на картах.

Дверь распахнулась, и на пороге появился принц Каспиан с мечом наперевес. Какой же он сейчас красивый: высокий, в тёмном камзоле, волосы падают на лицо, а голубые глаза напоминают грозовое небо.

– Каспиан! – радостно машу окровавленной рукой. – Ваше Высочество! Вы пришли меня отчитывать? Ой, вы наконец-то смотрите мне в глаза.

– Вы кричали, – он убрал меч в ножны и большими строевыми шагами приблизился ко мне. – У вас кровь. На вас снова напали?

Он прижал меня к себе, придерживая рукой за талию, а второй крепко вцепился в мой локоть, осматривая насквозь пропитанные кровью бинты. А я смотрела, как он сосредоточенно хмурился и поджимал губы. Клянусь богиней, если бы моя здоровая рука была свободна, я бы потрогала его лицо.

– Почему вы не обратились к Ри?

– Ой, да бросьте, это царапина, скоро всё пройдёт. Давайте потанцуем? Мы так замечательно танцевали на балу, жаль только инцидент с гадкими Диверсати испортил всё веселье. Но, я клянусь, я девственна и чиста.

– Даже не сомневаюсь, – хмыкнул Каспиан, и на его губах появилась едва заметная мальчишеская улыбка.

Немного вывернувшись из его объятий, я потянула его за собой, начиная первые шаги вальса и напевая мелодию, которая часто играла в моей танцевальной школе.

Отвратительные песни всегда застревают в голове.

– В тот вечер, на балу, вы намного охотнее танцевали со мной, – слежу за поведением принца, с иронией понимая, что испачкала в крови ткань его камзола. Рукав так вообще прачки не достирают. – Но я всё понимаю, зачем тратить время на такую, как я, когда у вас есть невеста… эта… эта дерзкая брюнетка с гривой льва. Теперь вся моя одежда была испачкана кровью. Взгляд Каспиана стал мрачным и задумчивым. Воздух вокруг нас словно накалился. Он сжал ткань моей сорочки на спине так сильно, что она затрещала.

В этой стране всё кажется плохим: одежда, люди, даже убийцы. Возможно, стоит попросить Фабьена сшить для меня пару красивых пеньюаров, чтобы было не стыдно показываться принцам, если они вдруг решат искать меня посреди ночи в библиотеках. Кажется, мои мысли совсем перепутались.

Его лицо медленно приближалось к моему, и в моём возбуждённом сознании уже рисовались картинки страстного поцелуя. Возможно, даже с разрыванием одежды. Ну, а что, она уже была испорчена кровью, так что совесть меня не должна была мучить… Хотя, была и другая важная причина не фантазировать подобным образом. Напряжение в моём теле достигло пика. Я нервничала и была взбудоражена близостью этого мужчины. Нужно было прекратить это немедленно.

В сознании всплыл момент из моих покоев, когда Каспиан старательно избегал меня, а Тристан смотрел с беспокойством и заботой. О, Боги, Тристан!

– Мне понравился ваш брат, – вдруг выпалила я. – Он просто прелесть. Такой обходительный, весёлый, милый и очень красивый. Я бы любовалась им и любовалась.

Но додумать мысль я не успела, как и сдержать свой язык.

– А самое главное, знаете что? – я встала на носочки, чтобы хоть немного быть на уровне лица Каспиана.

– Что? – хрипло проговорил он, и я почувствовала исходящий от него аромат алкоголя.

Мой голос стал заговорщическим, словно я собиралась раскрыть ему великую тайну.

– Ваш брат совсем не умеет кататься на коньках, – я рассмеялась и вывернулась из объятий. А с одного стеллажа на другой перелетела говорящая каменюка.

– Фрея, – он как-то особенно назвал моё имя, будто до этого произносил его на автомате. Так, словно он называл его сотни раз ранее, потеряв весь смысл и значение слова. А теперь вновь произнёс полностью осмысленно, – я настаиваю на лекаре. Это может быть опасно.

– Мне сказали, что там может быть ядунька, – приложила кровавый палец к губам и прошипела, – а к лекарю не хочу, и к Ри тоже. У неё есть дела поважнее. Само пройдёт. Может, у меня гемоглобин низкий. Или пиявка укусила, хотя не помню, чтобы я купалась в пруду, да и одежда сухая, но такая противная! – Сморщившись, развязываю узелок у горла и наслаждаюсь прохладой на коже.

Я удивлённо посмотрела на принца. Он сказал: «Ядунька?» Что это значит?

– Сама не знаю, – начала я смеяться, словно это было чем-то незначительным. – Мне это сказал Жирен… Жинер… в общем, один знакомый. А у него с речью проблемы. Как и у меня. Не помню, чтобы я была такой болтливой.

В порыве этой неконтролируемой радости я стала неадекватной.

– Фрея, – взволнованно произнёс принц, а затем схватил мою окровавленную руку и слизнул немного крови с моего пальца.

Я застыла, глядя на его рот. Но Каспиан этого не замечал. Он стоял задумчивый. Красивый, высокий, с вьющимися волосами. Одна девушка в колледже называла таких парней породистыми. И я бы с ней согласилась. У этого экземпляра и порода, и родословная.

Голова начала кружиться, а голос принца я слышала словно сквозь плотную вату. Ноги не слушались, и, чувствуя на губах блаженную улыбку, я хотела упасть на пол, чтобы вернуть ногам чувствительность.

Но я не упала. А так хотелось! Упасть здесь и отдохнуть. Боги, я ужасно устала. Хочу прилечь и уснуть.

Я чувствовала невесомость, а потом крепко прижалась к камзолу, расшитому колючими нитками, которые так и хотелось оторвать, чтобы не мешали наслаждаться моментом. В поисках комфорта я потянула руку вверх, запутываясь в копне кудрявых волос. Да, теперь хорошо.

Вокруг слышался гул голосов, люди сновали туда-сюда, мельтеша, как назойливые мухи. Я не могла понять, где мы. В этой части замка я не была. Да я почти нигде не была! И это злило. Где-то отдалённо я слышала голос его младшего брата. Разлепив глаза, я увидела панику на лице Тристана. Он что-то спрашивал, а я только блаженно улыбалась и говорила, наверное, самую большую глупость в жизни:

– У тебя такие губы… Я хочу их поцеловать.

Я успела дотянуться рукой до лица жениха, а потом силы окончательно покинули меня, и я провалилась в долгожданный сон.

Глава 11

Открывать глаза было тяжело. В них словно насыпали песка, я хотела потереть их, но руки не слушались. По шороху тканей я поняла, что шевелю ими, но совершенно этого не чувствую.

Испуганно, как ужаленная, я села на постели и осмотрела себя. Дышать было тяжело, лёгкие горели, как от длительного бега. Я положила руку на сердце, а оно билось в бешеном ритме. Осмотрев себя, я увидела, что на мне чистая сорочка, а ноги укрыты шкурами животных. На руке была новая повязка.

Осмотревшись вокруг, я поняла, что нахожусь в тёмной комнате. В полумраке тлел камин, его слабые блики едва ли освещали пространство. Стены были из тёмного дерева, пол полностью застелен половицами. Около камина стояло кресло-качалка, а в нём мирно спал Каспиан, сцепив пальцы в замок. Голова упала на плечо, а ноги были вытянуты и упирались каблуками сапог в половицы. Я согласилась с мыслью, что будить его не стоит, и осмотрелась далее. За единственным маленьким окошком было темно и ничего не видно. Мне страшно хотелось пить. Похоже, при резком подъёме песок из глаз пересыпался в горло. Оглядываясь по сторонам, я увидела рядом табурет, а на нём кувшин и стакан. Всё ещё онемевшими руками я потянулась к драгоценной жидкости, но пальцы не слушались, и медный стакан с оглушительным звоном упал на пол.

– Фрея? – Подобрался в кресле и сощурился Каспиан. – Воды? Почему не разбудила?

Я пыталась вспомнить, когда мы перешли на «ты», и поэтому тупо молчала в ответ. Я не против, чтобы меня охраняли, но считала это прерогативой жениха, а не деверя.

Он поднял стакан, снова налил в него воды и подал мне. Не давая взять посуду в руку, он поддерживал стакан и помогал мне напиться.

– Где Тристан? – спрашиваю я, утирая капельки с подбородка и шеи. Смотрю на принца.

В полумраке сложно понять его эмоции, но мне и не хочется в них копаться. Я еле ворочаю руками, а голос мой звучит так, будто я только и делала, что пила ледяные напитки и орала во всё горло. Слабость такая, что я бы с удовольствием уснула снова.

– Обычно спрашивают, что произошло, долго ли я спала, – журит меня принц и присаживается на край кровати. Морщусь от скрипа досок, который слишком противно оседает в моей голове.

– Похоже, я необычная, – говорить вообще не хочется. – Но если настаиваешь, то что произошло, долго ли я спала и где Тристан?

– Откуда начать рассказ?

Я вспоминаю, как глупо себя вела, как разговаривала с горгульей, и как топорно она разговаривала на человеческом языке. Потом мне стало плохо, а потом я сделала предложение Тристану.

Картинки стали наслаиваться, мой смех смешался с командами Каспиана, а чьи-то ругательства – с тихим шёпотом над ухом. Мне стало плохо и затошнило. Выпитая вода поднялась к горлу, всерьёз решив покинуть моё тело тем же путём, что и попала. Опускаю голову на ладони, и волосы закрывают меня от принца.

Слишком много его стало рядом. Но даже не об этом сейчас.

– С того момента, как потеряла сознание. Что со мной случилось? – бубню в сложенные руки, а затем поднимаю голову.

– Лекарь сказала, что это было отравление. То, что вы так мило называли «ядунькой», оказалось смертельным ядом.

– В каком смысле? – Голова плохо соображает. Но желание разобраться в случившемся сильнее недуга.

– В вашей ране был яд, – отвечает он и смотрит на меня, как будто я несмышлёный ребёнок. – В зависимости от дозы у него разные свойства. Он вызывает беспочвенную эйфорию, а в дальнейшем смерть. Если доза чуть меньше, после эйфории наступает стадия так называемого искомого состояния.

– Что это значит?

– Это значит, что вы стали бы живой куклой. Выполняли бы любые приказы, не имея чувств и желаний.

– И что из этих двух вещей хотели совершить со мной?

– Мы не знаем, – он пожал плечами, а камин разгорелся ярче. – Вы были близки к состоянию эйфории. Лекарь нашёл противоядие, правда это были никчёмные крохи, и вас ввели в искусственный сон, чтобы найти мастера по ядам.

– И как, нашли?

– Ну, раз вы сейчас со мной разговариваете, это очевидно, – он усмехнулся, а меня бросило в пот. Снова смотрю на него, теперь уже трезвым взглядом, и всё равно вижу красивое лицо без изъянов.

Каспиан смотрит на меня ласково, как не должен на меня смотреть. Это неправильно. Пусть на свою невесту так смотрит.

– Эта одежда… Кто одевал меня? – вспоминаю, что сижу в одной сорочке, которая явно отличается от той, что была на мне.

– Слуги ухаживали за вами эти дни, – он отвёл от меня глаза.

– Как долго я спала?

– Около семи дней, – под его щетиной появился румянец, но быстро исчез. Клянусь, я видела его.

Шальная мысль о том, что впервые обнажённую меня видел брат жениха, притом когда я была отравлена и без сознания, больно уколола. Это же унизительно, как минимум.

– Где Тристан? Почему вместо жениха меня караулите вы? Ваша невеста наверняка напридумывает лишнего, а если ей не хватит ума, то она обсудит всё это с придворными, с которыми завела знакомство за дни пребывания здесь. Слухи множатся с геометрической прогрессией. – Я резко вздохнула, лёгкие сдавило спазмом, а голова закружилась. – А мне бы не хотелось разбираться ещё и с этим, – закончила фразу, начиная заходиться сухим лающим кашлем.

– Лягте, – заволновался принц и начал укладывать меня на постель. – Вы ещё под действием яда.

– Прекратите, Каспиан! – воскликнула я, сбросив его руку со своего плеча. – Забота обо мне – не ваша работа. Если кто-то и будет ухаживать за мной, то только мой жених и Ри.

– Ри не сможет, – ответил Каспиан, не обращая внимания на мои колкости. Он встал на ноги, отвернулся к окну и скрестил руки за спиной.

– О чём вы? Она моя лекарь, – нахмурилась я, чувствуя, как внутри меня зарождается подозрение. Почему Каспиан отвёл от меня взгляд? Он не поворачивался ко мне и продолжал что-то высматривать в окне.

– Есть подозрение, что она пыталась вас убить, – сказал он. – Сейчас она в камере, а утром начнутся допросы.

– Что? – я неуклюже соскочила с кровати и начала искать халат и тапочки. Но мои силы быстро иссякли, и я начала заваливаться на бок, теряя равновесие. Табуретка помогла мне не упасть.

– Как вы посмели это допустить? Как вам хватило наглости? – спросила я.

– Она человек из Скандарии, – ответил Каспиан. – Между нашими народами ещё есть неприязнь.

– Она родом из моей страны и верна мне! – попыталась я сказать. – Никто не убедит меня в том, что тётушка пыталась меня убить.

– Откуда вам знать? – спросил Каспиан.

– Я не хочу вас слушать, – ответила я. – Вы совершенно не знаете меня и уж точно не знаете Ри. Не имеет значения, кто ты по происхождению, имеет значение только то, какой ты человек. Чтобы жить по совести, не нужно быть определённой крови.

Я была зла и очень раздражена. Действие яда мучило меня, но я не сдавалась своей слабости и пыталась выйти из комнаты. Никто не убедит меня в том, что тётушка попыталась меня убить.

Дверь передо мной открылась, и я, не успев схватиться за ручку, упала вперёд, дополнительно запнувшись за порог.

– Ваше Высочество? – это был Тристан, я узнала его мягкий, всегда будто немного удивлённый тон. – Фрея, что с тобой? Богиня, почему ты не в постели? Тебе ещё нужно отдыхать. Сейчас ночь на дворе, куда ты собралась?

– Тристан, мою тётушку… Моего лекаря хотят обвинить в покушении на меня, – сказала я. – Я готова поклясться богиней, что она этого не делала. – Я чувствовала, как буквы начинают терять свою звонкость, а голос сипеть. Сил вовсе не осталось, мышцы словно атрофировались. – Я должна что-то предпринять, она не совершала, поверь, не совершала… – окончание моей бойкой тирады звучало уже шёпотом.

Я цеплялась за рубашку Тристана, потому что колени сами собой подгибались. Я чувствовала отчаяние. Я здесь не могу сделать шаг, а её, возможно, там сейчас пытают или выносят смертный приговор.

– Фрея, не горячись, – сказал Тристан. – Генерал Хант добился её освобождения и доказал невиновность. Мастер по ядам нашёл на рукояти следы яда. Всё в порядке с твоим лекарем.

– Богиня, спасибо, – всхлипнула я, но не отцепила пальцы от рубашки. Тристан счёл это моим бессилием и начал поднимать меня на руки.

– Кас, я помогу, – за спиной возник Каспиан, его голос мне не понравился, слишком грубый и жёсткий.

– Кас, – обратился жених к брату, прижимая меня ближе к себе, мягко и властно одновременно. – Я в состоянии помочь Фрее. Ты иди, спасибо, что постерег её, пока я был занят.

– Ты не спишь уже несколько дней, – ответил Каспиан. – Отдохни.

– Кас, я справлюсь, – так же холодно ответил Тристан, поднял меня на руки и понёс к постели. Я безвольно улеглась на перине, заботливо прикрытая шкурами сверху.

– Рука не болит? – спросил Тристан, положив холодные пальцы на рану, перевязанную плотным бинтом.

– Нет, очень хочется спать, – зевнула я, а потом, как в детстве, причмокнула губами. – Ты побудешь со мной? – спросила я, уже проваливаясь в сон.

– Спи, моя принцесса, – ответил Тристан. – Я буду рядом. А утром придёт лекарь, чтобы осмотреть тебя.

Дверь громко хлопнула, отдавая болью в висках, но мне было уже плевать, я засыпала. Крепко проваливаясь в свои сны, полные воспоминаний из детства, где неизменно присутствовала Ри.

Я видела, как она развешивала гирлянды на стенах и флажки на краях стола в дни моего рождения. Я была общительным ребёнком. Тётя всегда устраивала мне пышный праздник с толпой друзей и их родителей. Я задувала свечи на торте, а друзья дули в трубки с отвратительным писком, а родители детей хлопали в ладоши. Тогда этот писк казался чем-то весёлым.

Затем я вспомнила, как мы украшали ёлку. Как спорили над тем, гармонично ли смотрится розовый шар с блёстками рядом со стеклянным оленем. Потом мы смеялись и вешали как попало, не жалея мишуры и дождей. Гирлянд было много, практически заменяя основное освещение. Одну гирлянду я специально оставила в своей комнате, заменив ночник.

Наши походы по магазинам, развлекательным центрам. Мне всегда казалось, что счастливее меня нет никого на свете. Я каталась на детских горках, а Ри сидела в кафе напротив и пила чай, следя за мной. В её глазах всегда были тепло и забота. Она вся была концентрацией уюта, доброты, любви и семейного благополучия.

Тётушка была занята работой, а я училась и получала похвалу за свои достижения.

Внезапно я почувствовала, как меня кто-то трясёт, словно пытаясь вытряхнуть из головы воспоминания. Но ничего не помогало, каждый момент был отпечатан в моей памяти.

Открыв глаза, я поняла, что свернулась калачиком, прижав колени к груди, и лежу на боку, плача. Плакала я во сне.

– Кошмар приснился? Я могу позвать доктора, он даст настои для успокоения, – сказал принц. – Главное, чтобы не для успокоения.

– Нет, – ответила я, стирая дорожку слёз с виска и шмыгая носом. Затем я легла на спину и аккуратно приподнялась, стараясь не делать лишних движений, чтобы не поплыло перед глазами. – Это просто сон. Обычный сон.

– От обычных снов не плачут, – ответил принц, заботливо разминая мои руки, словно это его успокаивало. – Скажи, что нужно, и я достану это для тебя.

От этих слов я была готова снова расплакаться, но, приложив усилие, сдержалась. Какой смысл реветь? Жизнь этим я не изменю.

Мне просто одиноко. Я боюсь за себя и ещё больше боюсь за Ри. Даже не встречаясь с ней, я всегда знала, что она в замке, мысленно поддерживает меня. А сейчас ей плохо. А значит, плохо и мне.

– Как Ри? Её пытали? Ей сделали больно? – спросила я.

– Ничего ей не сделали, – растерялся принц. Видимо, ему было в новинку, что коронованная молодёжь так печётся о жизни обычной, по своей сути, служанки. – Она провела в камере два дня. Ваш генерал принудил мастера по ядам сначала осмотреть кинжал убийцы, а потом отправил к вам, аргументировав, что раз у вас во сне есть шанс выжить, а у Ри таких привилегий нет. Сейчас она, скорее всего, у себя. Так что будь за неё спокойна.

– Мне правда стало спокойнее, – ответила я.

Я вздрогнула и посмотрела на Тристана. Он выглядел измученным, под глазами тёмные круги, а сам он нездорово бледен.

– Ты заболел? – спросила я, приложив ладонь ко лбу, но так и не поняв, горячий он или нет. Сколько тётя ни объясняла принцип работы этого способа, я так и не смогла понять.

– Нет, просто очень устал, – ответил он, начиная подниматься и с неприязнью косясь на кресло. – Я отдохну, если позволишь.

– Позволю, если ляжешь со мной, – сказала я, сдвинувшись ближе к краю кровати. – Давай не робей. Места хватит.

Коротко зевнув, я повернулась на бок, демонстрируя, что всё будет целомудренно и по правилам. Кажется, раньше, в таких ситуациях, клали меч. Но, если взять в расчёт состояние принца, ему точно сейчас не до совращения невесты. Он выглядит слишком уставшим.

Перина с другой стороны кровати немного прогнулась, и послышался шорох постельного белья.

– Доброй ночи, Тристан.

– И тебе, Фрея, и тебе, – ответил он.

Под глубокое сопение принца я сама уснула крепким сном.