Текст книги "Искорка надежды (СИ)"

Автор книги: Софья Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 28

Каждую ночь перед сном я подходила к окну и смотрела на звёздное небо, на котором были видны два полумесяца. С каждым днём они всё больше и больше напоминали по форме блюдца.

Я не могла понять, в какой момент всё пошло не так, и почему теперь мне приходится собирать осколки. Дерек больше не приходил, Тристан тоже. Со мной оставалась только Ри, но и она не могла задерживаться – то ли из-за принуждения родителей, то ли из-за огромного потока пациентов.

Спустя четыре дня, ранним утром, когда луны всё ещё были видны на голубом небе, а солнце уже ярко светило, в комнату вошли стражник и Эмили – помощница Фабьена.

– Вас велели подготовить к вечеру, – спокойно сообщила она.

Затем она отвернулась, чтобы застегнуть пуговицы на моём камзоле. Мне не принесли сменную одежду, и я только поверхностно смыла запах гари с кожи. Когда всё было готово, я двинулась следом за гвардейцем.

Мы шли в сторону моих покоев, по крайней мере, в то крыло замка.

– А разве мои покои привели в порядок? – спросила я, хотя это было глупо. Я бы не отказалась сменить одежду и помыться.

– Нет, Ваше Высочество, – ответила Эмили. – Королева выделила вам гостевую комнату. А затем вы отправитесь в Скандарию.

– Надолго? – спросила я, хотя не знала, зачем спрашиваю. Ведь обычная помощница кутюрье не может знать тонкости мыслей моей матери.

– До тех пор, пока ваш отец, король Генрих Третий, не отречётся от короны.

– Да уж. А откуда ты знаешь? – спросила я.

– Ваша матушка приказала Фабьену сшить вам новые наряды. Старые сгорели. Странно, но ваши платья сгорели избирательно. От чёрного платья, которое вы надевали на встречу с послом, остались только мелкие золотые камни. А то, что вы надевали на приём скандарской семьи, почти не пострадало.

– Мистика, – пожала я плечами. – Сгорело? Пусть идёт прах по ветру. Так нужно. Так правильно.

В покоях, чуть меньше моих, меня уже ждали слуги. На столиках стояли масла, отвары и крема. Фабьен подшивал мантию и выглядел угрюмым.

– Идёмте, вам нужно помыться.

Я отмокала в воде долго. Могла бы ещё подольше, но времени не оставалось. Слуги наспех помыли мои сальные волосы, чтобы отбить запах дыма. В ещё влажную кожу втерли ароматное масло.

Вышла в гардеробную. Мне подали длинную рубашку из простой белой ткани. Я надела её. Создалось впечатление, что мать решила меня добить и дальше по плану будет тугой корсет из китового уса и кринолин. Я не сопротивлялась. Хотелось, чтобы день скорее закончился.

– Белый и красный, миледи. Цвета вашего дома, – сказал Фабьен и помог мне надеть платье для помолвки по местной традиции. Белый верх и ярко-красная юбка. Плотная и тяжёлая ткань сразу давала понять, что это не шитьё Фабьена.

– Родовой плащ с гербом королевства и вашей семьи, – продолжил он. На белоснежной бархатной ткани была вышита птица с раскрытыми крыльями и запрокинутой головой. Край был оторочен белым мехом с чёрными кисточками.

Из-под тёплого воротника вынули мои волосы и оставили лежать волнистыми прядями.

– Это обряд, Ваше Высочество. Ваш вид должен показать чистоту и искренность ваших намерений, – сказал Фабьен.

– Я обещала принцу надеть его родовую брошь. Он подарил её.

– Сейчас невозможно попасть в ваши покои. Вероятно, позже, когда слуги разберут и вынесут весь хлам.

– Но я же обещала.

Я всхлипнула и почувствовала, как на мою голову лёг серебряный венец.

Весь мой вид символизировал род огня. Огня и пепла. Венец плотно сдавливал мою голову, как тиски. Хорошо, что это был обычный обод с инкрустированными камнями, а не терновый венок.

Я надеваю мантию и застёгиваю её на груди. В зеркале я вижу отражение, похожее на королеву. На королеву, которая должна управлять целым королевством и обещала изменить этот мир. Но она сама себя сломала, пытаясь защититься от других.

Я снова стою у тронного зала, как раньше, ожидая своего приговора. Приговор вынесен, и с минуты на минуту его приведут в исполнение.

– Миледи?

– Дерек? Как вы сюда прошли? – Я вспоминаю о его связях и киваю сама себе.

– Я пришёл справиться о вашем самочувствии.

– Я в порядке.

– Фрея, говорите только правду. Не лгите.

Меня словно переключает. Зачем врать? Зачем притворяться счастливой невестой?

– В самом деле, ещё немного кружится голова. И платье жмёт. Не с плеча, – о последнем стоило бы умолчать, но я высказываюсь по каким-то своим причинам.

– Вы в нём прекрасны, моя принцесса, – он странно хмыкает на последнем слове. – А головокружение это от волнения перед женихом. Это нормально. Девицы всегда волнуются перед свадьбой.

Он подходит к вазе и достаёт одну розу. Прикалывает её к своему сюртуку и стряхивает с лепестков невидимую пыль.

– Моя леди, всегда говорите правду, особенно мне. Вы обещаете?

– Обещаю, – мне так хочется во всём соглашаться с ним. Ведь он каждый раз при наших встречах говорит по делу, никакой лишней лести или лукавства.

– Вы считаете меня привлекательным? – спрашивает он, подходя слишком близко ко мне.

Я осматриваю его невыразительное лицо: слегка вытянутое, с впалыми щеками и ярко очерченными тонкими губами. Волосы уложены ворохом на макушке, затылок коротко стрижен. Он не привлекает меня как мужчина и никогда бы не привлёк. Возможно, я бы прошла мимо и не заметила его.

– Нет, – отвечаю я твёрдо и уверенно.

Вопреки моим ожиданиям, он не обижается, а смеётся громко и со зловещими нотками, как в мультике, где злой колдун свершил свои коварства и уничтожил хороших персонажей.

– Потрясающе! – с неуместным восторгом произнёс Дерек, издав низкий гортанный звук. – Видите, как легко говорить правду? И во время помолвки говорите только правду. Народу не нужна королева лгунья.

Он стоял и посмеивался над чем-то, что мне было непонятно. Его тонкие губы растянулись в улыбке так сильно, что кожа на щеках собралась морщинками.

Из одного из многочисленных коридоров появился мой жених в сопровождении пары пажей. Он остановился в нескольких метрах от нас и смотрел, как я смущаюсь под подрагивающими от ставшего более сдержанным смеха плечами Дерека. Со стороны казалось, что мы просто мило болтаем. Если бы не было иначе.

Я чувствую, что что-то намечается. Неведомая сила, буря, взрыв, землетрясение – нечто, что оставит след в жизнях и истории.

– Дерек, – спокойно, на выдохе произнёс Тристан, – что ты здесь делаешь?

– О, ваше высочество, ничего, что могло бы опорочить вашу невесту ещё более. Просто поддержал кузину в такой переломный момент. Могу и вас поддержать.

На какой-то момент мне показалось, что я услышала ядовитый сарказм в словах Дерека. Но ведь не может такого быть. Просто я стала до безумия мнительной.

– Обойдусь, – сухо отрезал принц. – Кажется, тебя просили держаться подальше от Фреи.

– И тот, кто это просил, был не ты, – парировал лорд. – Задумайтесь, ваше высочество. Стоит ли оно того?

Он развернулся на каблуках своей обуви и скрылся за поворотом коридора.

Смотрю ему вслед и никак не могу понять, что со мной произошло? Я сейчас понимаю, что могла своей честностью оскорбить человека. Не чужого человека, а даже родственника. Моя удача в том, что он не обиделся, хотя и имел на то полное право.

Но больше меня озадачили слова, адресованные моему жениху. Что значит «стоит ли оно того»? Что подразумевал Дерек? И кто просил держаться от меня подальше? На последний вопрос, я скорее всего знаю ответ.

Каспиан. Ему было жалко расставаться с диковинной игрушкой, вот и вёл себя как жадный ребёнок. Нечему удивляться. А сердце всё равно забилось быстрее.

– Ты пунктуальна, – голос Тристана заставляет расслабиться и напрячься одновременно. С ним спокойно, не чувствую себя брошенной на пути к алтарю и жрецу. Но напрягает мысль, что этот человек станет моим мужем, сначала перед богами, затем перед народом.

– Да… Наверное…

Мне нечего ему сказать. Мне стыдно смотреть в его красивые зелёные глаза – кажется, он поймёт, что я всем сердцем полюбила его брата. Как же глупо! Но всё равно не могу смотреть на него.

– Эй, не бойся! – Он приподнимает мой подбородок двумя пальцами, и я набираюсь храбрости взглянуть на него. – Почему ты так боишься?

– Я не боюсь. – Я смотрю в его изумрудную радужку, не моргая, и ничего не чувствую по этому поводу.

Когда я смотрела в глаза Каспиана, то не могла долго выдержать его взгляд. Он словно топил меня, опуская на самое дно, чтобы смотреть сквозь толщу воды на небо. Смотреть и не бояться потонуть, задохнуться от нехватки воздуха и остаться на дне навсегда.

– Скажи мне, мы обещали быть честны друг перед другом. О чём вы разговаривали с Каспианом в лазарете?

– О тебе, – спокойно произносит он, но для меня его спокойствие подобно линчеванию. – Он сказал, что ты пошла с ним учиться биться на мечах.

– И ты ему поверил? – Он изгибает бровь, посчитав, что не знает всю историю. – Я имела в виду, что… что ещё он тебе сказал?

– Его трудно было понять, кто-то хорошо приложил его головой о дерево. Но кто-то должен был с ним сделать это однажды. – Он неуместно усмехается. – Он сказал, что твой дар его спас, а ещё он сказал, что однажды заберёт тебя у меня.

Что-то стукнулась об пол. Наверное, это моя челюсть. Моё сердце даже перестало биться, и мне это не показалось!

– Что это значит? – Я не узнаю свой голос. Он дрожит, как старая стиральная машина.

– Не знаю. Скажи, что между вами?

– Ничего. – Так легко говорю и, наверное, не вру. Продолжаю выполнять обещание, данное Дереку.

Он разворачивается и хватается пальцами за свои волнистые пряди так резко и сильно, что его корона съезжает набекрень. Поворачивает в мою сторону голову. Смотрит так внимательно, что хочется прикрыться. Мои щёки краснеют, и я опускаю глаза в пол.

Он подходит ко мне в два шага. Словно возникает из ниоткуда. Берёт моё лицо в свои ладони, пронзает невыносимым взглядом.

Он целует меня, как в последний раз. Я чувствую его губы на своих, как когда-то пробовала его губы. Но я понимаю, что его ласка для меня ничего не значит. Это просто пустота.

Он прижимается своим лбом к моему, глубоко дышит, а его ресницы дрожат.

– Ты почувствовала что-нибудь? – спрашивает он.

Мне хочется сказать «да». Доказать ему и себе, что я смогу его любить. Но я молчу, как последняя идиотка, только моргаю и кручу заржавевшие шестерёнки в своей голове.

– Прости, Тристан, – говорю я полушёпотом, уверенная, что он меня услышал. – Я очень хочу сказать «да», но не могу.

Тристан отстраняется. Кожу обдаёт холодом. Я смотрю на него, а он то ли пытается улыбнуться, то ли скрывает разочарование во мне.

– Прости, Фрея, – говорит он. – Я честно пытался полюбить тебя. Почувствовать хотя бы симпатию или влюблённость. А теперь я понимаю, что мы оба пытались это сделать. Убедить себя в том, чего нет.

– Мне так жаль, – говорю я. Чувствую себя нашкодившей трёхлеткой. Отвратительно.

– Нечего извиняться, – отвечает он. – Брак так или иначе состоится. Перед богиней или нет, но наши отцы заключат этот проклятый союз, и всё наконец успокоится.

Каждое его слово наполнено обидой, яростью и отчаянием. Я понимаю его. Только вот почему?

Ответ приходит почти сразу. Моё отчаяние связано с любовью к его брату. Значит, Тристан отдал своё сердце другой. И задолго до нашей встречи.

– Ты кого-то любишь, – говорит он, беря меня под локоть.

– Все мы кого-то любим, Фрея. Это неизбежно.

– Нет, – качаю головой, – ты любишь девушку. Ты влюблён!

– Да, только она меня не любит… – говорит он. Его голос скрипит, как старая несмазанная калитка. – Она вышла замуж и уехала в графство мужа. Возможно, ей там лучше. Во всяком случае, я желаю ей только добра…

– Она тебя не заслуживает, Тристан. Однажды тебя полюбят. Прости, что у нас не получилось, – сказала я.

– Тебе не за что извиняться. Мы оказались вместе по принуждению. Не стоит больше об этом говорить, – ответил он.

– Ты готов? – прошептала я, когда тяжёлая дверь начала медленно отворяться. Я напряглась всем телом и прижалась к жениху.

– Ты можешь на меня положиться, – не уверена, что он услышал свои слова. Его лицо выражало серьёзный мыслительный процесс.

Двери полностью отворились, и мы сделали шаг навстречу браку.

В руках присутствующих были зажжены лампадки, и света практически не было. У небольшого алтаря из белого камня стоял Верховный жрец в серебристой рясе, а позади него – процессия из шести жрецов. Наши родители стояли по правую и левую руку от верховного и были одеты в цвета своих домов. На фоне заунывно играл орган, и всё это напоминало похоронный обряд.  -Ч-и-т-а-й– -на– -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

Около алтаря мы опустились на колени и почтительно склонили головы перед новым верховным.

Даат не дожил до этого момента. Но он свято верил в меня, и я его не подвела. Надеюсь, сейчас он рядом с Камой и счастлив.

Верховный начал молитву. Он читал нараспев, а служители богини ему вторили. За нашими спинами не слышно и вздоха.

Жрец обошёл нас по часовой стрелке и обдал дымом из своего кадило. В нос попал дым, и лёгкие стянуло спазмом. Я вспомнила о пожаре и захотела убежать, спрятаться от всех.

– Фрея Манфельдская, дочь Богини Камы, хранительница благодатного огня… – Слушаю титул и жмурюсь. Это происходит не со мной, это плохой сон. Или хотя бы пусть сейчас придёт Каспиан, украдёт меня и утащит на новые земли, как и обещал. – Готова ли ты связать свою судьбу и жизнь с Тристаном Райгардом? Наследником владыки Каменного моря, бескрайних равнин и Великих Гор? Поклянись перед лицом Богини в вечной верности будущему мужу.

Я вдыхаю больше воздуха в грудь, но он словно стал гуще и не проталкивается внутрь. Сейчас я должна сказать заветное «клянусь», и моя жизнь навсегда будет перечеркнута. Я собираюсь с мыслями, открываю рот, но не могу выдавить из себя слово. Я пытаюсь кивнуть головой, но всё будто окаменело и не позволяет мне завершить обряд. Я нервничаю и пытаюсь дёргаться. Внутри идёт страшная борьба с самой собой, я мечусь, пытаюсь вернуть тело под управление, но ничего не выходит.

Слышу, как за спиной начинают шушукаться, а жрец растерян от моей заминки. Чтобы не тревожить толпу зрителей, он задаёт тот же вопрос Тристану:

– Его Высочество, принц Тристан от рода Райгард, возьмёшь ли ты в жёны…

Жреца перебивают настолько неожиданно, что сначала я подумала, будто мне показалось.

– Нет, – спокойное и размеренное слово в стиле Тристана. – Свадьбы не будет, – он поднялся на ноги. – Я не женюсь на Фрее.

За спиной прокатился гул голосов, кто-то застонал, теряя сознание.

Глава 29

– Что ты такое говоришь, сын? – Голос Фауста вывел меня из оцепенения, и я вздрогнула, почувствовав мертвецкий холод. – Мы, кажется, всё обсудили, и твоя невеста – непорочная девица.

– Дело не в этом, мы оба не хотим этого брака. Его хотите вы. Коли так, женитесь сами.

Тристан снял с головы корону и подал её испуганному жрецу. Тот растерянно принял её и смотрел на скандарское украшение как на явление богини народу.

Тристан развернулся, заложил руку за спину и строевым шагом вышел из зала на небольшую веранду.

– Стой! Я с тобой не закончил, поганец! – Громко пробасил Фауст и бросился следом за сыном, по-хамски расталкивая толпу.

– Дитя, – нежно и едва слышно в обезумевшем от гула и передвижек зале раздался голос Ариадны.

Она протянула мне руку, чтобы помочь подняться.

Мой вид выдаёт меня с головой. Я растеряна и не понимаю, к чему Тристан устроил этот спектакль. Нет пути, который помог бы обойти этот брак.

Я принимаю помощь и осознаю, что под хрупкой беспомощностью на первый взгляд скрывается стальная хватка.

– Прости за нашего сына, не понимаю, что с ним творится. Ты в порядке? – Слишком много заботы в её голосе. Слишком много любви от чужой матери.

Я киваю, не зная, как ответить. Ариадна улыбается и кладёт руку мне на плечо.

– Если тебе душно, мы можем выйти в сад, – предлагает она с лёгкой иронией в голосе. – Эти двое никогда не могли найти общий язык, – говорит королева-мать о ссорах между её мужем и детьми. – Фауст слишком упрям, чтобы пойти навстречу даже собственным детям.

– Как… Как вы… – начинаю я, но она, кажется, понимает, о чём я хочу спросить.

– Я смирилась, – говорит Ариадна. – Терпение и смирение – всё, что мне осталось. Мои дети выросли, скоро пойдут внуки и наследники. Жизнь короткая, но насыщенная, но что стоит одна жизнь среди миллиардов?

Что-то подобное говорила и моя мать, но значения этих слов абсолютно разные. Жертва и жертвенность.

– Вы сильная женщина, – говорю я, хотя мой голос звучит скорее шокированно, чем восхищённо.

– Фрея, ты напоминаешь мне меня, только отдалённо. Я была слишком ветреной и легкомысленной. Мне наглядно показали, что бывает, когда выходишь за рамки устоев, сложившихся за века. Я не хочу тебе такой судьбы. Но и Тристан не дурак, он добрый мальчик.

– А ещё умный и внимательный, – соглашаюсь я.

Мы выходим на балкон. На перилах лежит смерзшийся снег, а с козырька свисают сосульки. Мы смотрим на небо и наблюдаем, как два белоснежных диска лун теряются в высоте елей.

Я в тёплой мантии, а Ариадна лишь в бархатном платье, её голова снова покрыта тканью и закреплена золотым ободом.

– Тристан обещал не касаться меня, пока я не позволю… точнее, пока сама не захочу, – говорит она.

– Он тяжело перенёс нашу с отцом историю. Кажется, он никогда не простит поступки Фауста.

– А вы? Вы простили?

– Нет, но я отпустила, – отвечает она. – Знаешь, в чём разница между любовью и плотским желанием? – спрашивает Ариадна, заглядывая мне в глаза. Я вижу своё отражение в её радужке, размытое слезной пеленой.

– В безумном желании получить плотское удовольствие мысли перестают иметь значение. А зачем они? Когда тобой движет зов тела, не нужно думать. И ты идёшь по головам, чтобы получить свой трофей.

– Любовь – это другое… – закончила она за меня.

– Именно. Ты изменила моих сыновей. Я должна быть тебе благодарна за то, что мой первенец начал думать.

– Простите? Я не понимаю, о чём вы.

– Каспиан всегда был в центре внимания и жадно этим пользовался. Он не любил, а лишь желал. Рядом с тобой он изменился. Он пользовался девушками, не думая о том, что они к нему чувствовали. А рядом с тобой он начал осознавать, что есть нечто большее, чем просто плотская любовь.

– Мне кажется, неуместно об этом говорить. И я ни в коем случае не хотела, чтобы наши отношения с Каспианом выходили за рамки родственных, – говорю я, а слова так и режут по сердцу. Я правда не хотела.

– Это не важно, – женщина сцепила пальцы в замок. – Важно лишь то, что ты можешь менять людей. Ты – символ искупления.

Ариадна молча уходит, а я ещё некоторое время стою, пытаясь успокоить пылающие щёки и унять покалывание в пальцах. Я хватаюсь за перила, которые покрыты коркой снега, и он мгновенно тает под моими ладонями. Это снова мой дар.

Возвращаюсь в зал. К моим родителям присоединился Клавдий. Он что-то доказывает отцу. Мне странно смотреть на посла. Хотя документы уничтожены, я уверена, что он замешан в этом.

Клавдий активно пытается что-то доказать моему отцу. Из общего шума голосов я слышу обрывки фраз: «непозволительно», «они должны ответить за своё поведение», «бросили твою дочь у венца». Его вид напоминает безумца, готового на всё, любые ухищрения и низкие поступки, лишь бы его желания стали реальностью.

Я иду к отцу, чтобы попытаться его вразумить. Убедить его не объявлять войну и не подвергать людей смерти и лишениям.

Пробираясь между вельможами, я держу свою мантию, на которую так и норовят наступить. Уверенно приближаюсь к своей цели, когда чья-то крепкая рука тянет меня обратно.

Никто не замечает, как меня нагло уводят из зала. Я вижу перепуганное лицо Аниссы, которая бросается в неизвестном мне направлении.

Понимаю, что Дерек нагло тащит меня к коридору замка.

– Отпусти, что ты делаешь!? Мне больно! – пытаюсь вырваться, но голос кузена звучит, как чарующий гипноз, хоть грубо и отрывисто.

– Заткнись! Потерпишь, тебе всё равно осталось недолго. – Он усмехается.

– Ну? Ничего мне не скажешь? Изумительно. – Он смотрит вперёд, тащит меня за собой, а я, словно зачарованная, послушно иду, едва успевая переставлять ноги.

Открываю рот, чтобы закричать, но ничего не получается. И это до чёртиков пугает меня. Он оборачивается как раз в тот момент, когда на моём лице явственно отражается ужас.

Что он задумал? Чего он хочет?

– Раз уж ты ничего не хочешь спросить, а жить тебе осталось несколько минут, я могу тебе раскрыть несколько своих секретиков.

Из моей груди вырвался всхлип, я почувствовала, как меня охватывает удушье. Но меня продолжали тянуть вглубь замка, и даже если бы я упала, меня бы поволокли волоком.

– Знаешь, что это за капли от нервозности? О, это чудесное варево! Честно говоря, я даже не верил в положительный исход, но старуха меня не подвела. Подумать только! Сейчас ты будешь делать всё, что я тебе прикажу. Я бы с удовольствием с тобой поиграл, ты слишком хорошенькая. Но времени у нас мало, – произнёс он.

Он бесцеремонно толкнул меня в зимний сад, и я споткнулась о свою мантию, упав на колени и разбив их в кровь. Кожа на моих ладонях была содрана, а в ранках осталась сухая земля, смешанная с моей кровью.

– Вставай! – Он схватил меня за воротник мантии и потянул вверх. Застёжка плаща уперлась в моё горло, перекрывая кислород. Я поднялась и начала кашлять, потирая шею. – Как же отец с тобой намучился. И травил тебя, и убийцу из своего круга подослал, а ты всё не умирала! Да ты даже не сгорела! Ничего, я всё сделаю сам. Отец ещё будет мною гордиться.

Он говорил не со мной, а сам с собой, рассуждая о своём. К сожалению, я всё понимала.

Покушения на меня и убийство лжефреи – всё это рук Клавдия. Он собрал вокруг себя круг предателей короны.

И сейчас его сын, его плоть и кровь, закончит начатое отцом. И мир погрязнет в хаосе.

Он поднёс мне на кончиках пальцев стилет – тонкое лезвие, отбрасывающее блики на пол. Рукоятка была украшена чёрными камнями, чёрными как сама ночь.

Я сглотнула вязкую слюну, как идиотка глазея на оружие. Такой же стилет был у убийцы с мостовой. Похожие стиль и техника. Не оставалось сомнений, что во главе предателей стоит посол.

Слезы застилали мои глаза, сквозь мутную плёнку я смотрела на Дерека. Его губы растягивались в злобной ухмылке, делая его лицо неправильным, кривым и страшным.

– Бери в руки, – сказал он.

Я не хотела брать стилет, но какая-то сила словно управляла моим телом. Я сжала рукоять в ладони, ощущая леденящий холод. Сглотнула ком в горле. Гордость покинула меня, я была готова умолять, лишь бы выжить. Но из моего горла не вырывалось ни звука.

Горячие слёзы отчаяния бежали по моим щекам, оставляя влажные дорожки. Дерек повернулся ко мне спиной, заложив руки за спину. Он сказал:

– Видишь ли, отец слишком много берёт на себя и не справляется. Он разучился доверять. – Он склонил голову в мою сторону, и три четверти его лица осветились лучами лун, искажая каждую черту. – И с тобой он хотел лично разобраться. Оттого и выбрал яд, который сожжёт всё внутри, как дыхание дракона. А оказалось, что ваш показной дар имеет хоть малейшую пользу, сберёг тебя.

Он подошёл ко мне вплотную, и я зажмурилась от страха. Я не хотела умирать!

В нос ударил запах гари – жжёной травы и тлеющей древесины. Я вдыхала больше дыма, понимая, как умереть легко и быстро. Пусть лучше я задохнусь, чем заколю себя сталью.

– Не смей разжигать пожар! – резкий удар пришелся по щеке, кажется разбита губа.

Дерек провёл пальцем по ранке на моей губе, растёр капельку крови между указательным и большим пальцами и понюхал её.

– Странно, никакой разницы между твоей и моей кровью. Только ты имеешь всё, а я подбираю объедки под столом. Ничего, довольно терпеть и ждать воли богов. Пора выходить из тени гордой походкой.

Вот истинное лицо Дерека. И как я сразу не поняла? Ведь если у отца не будет прямых наследников, то он будет вынужден короновать Дерека – единственного племянника. Пусть и не кровного, но брак с Амелией накладывает особые узы. По мирским законам он наследник, по божьим же уже давно не актуально. Богиня стала чем-то сродни красивой легенды, показателем устоев, сложившихся на основе её возможного существования. Людям всегда нужно во что-то верить, и власть имущие этим пользуются.

– Смотри, как красиво всё сложилось, – он грациозно, словно хищник, обошёл меня, любуясь тем, что сотворил. – Жених бросил невесту прямо у алтаря. Она не смогла пережить это горе и наложила на себя руки. Неразделённая любовь – это больнее, чем убийство родного человека.

Он снова приблизился ко мне. Пронзительно посмотрел мне в глаза, тяжело вздохнул и снял мантию.

– Она тебе не пригодится, в отличие от меня. Давай не будем портить семейное достояние. – Он перекинул дорогую ткань через плечо и добавил: – Сейчас тебе уже никто не поможет. Даже Трис, этот слизняк и мямля. Как же он раздражал меня, пока мы жили при дворе. Он же просто книжный червь! Невозможно развести его на драку. Наверняка Дерек получал нагоняй от Каспиана или просто боялся его. Возможно, боится до сих пор.

– Слушай внимательно. Сейчас ты направишь лезвие на сердце и проткнёшь себя им.

Он сделал шаг назад, а слёзы из моих глаз полились ручьём. Я ничего не смогу сделать. Агония – вот как называется моё состояние. Я не могу ничего отменить или исправить, не могу спастись, потому что пустые слова пригвоздили меня к месту.

Я оказалась настолько глупа, что позволила отвести себя на заклание.

Его слова лишили меня способности говорить. Они полностью подчинили мою волю.

Я в ужасе смотрю на стилет, который держу в руках. Пытаюсь вернуть самообладание, оттянуть неизбежное. Я борюсь с чужой магией, хочу избавиться от неё, но пламя словно заключено в толстый лёд. Я чувствую его, но не могу призвать.

Пять…

Я вспоминаю свою прежнюю земную жизнь. Она была такой лёгкой и простой.

Четыре…

Я вспоминаю речь Даата, верховного жреца. Он с пылкостью, свойственной юнцу, говорил о моём предназначении.

Три…

Наша первая встреча с Каспианом. Милый и немного наглый Жан Поль. Может быть, мне стоило тогда назвать своё имя? Возможно, у нас мог бы закрутиться роман.

Два…

Знакомство с семьёй Райгард. Осознание, что бастард оказался кронпринцем, а мой жених – его братом. Мои эмоции, когда я узнала, что Тристан не старый и унылый извращенец.

Один…

Поцелуи братьев. Напор и страсть Каспиана, граничащая с болезненной тоской. Его игра моими чувствами. Сладкие признания и красивые слова, которые оказались пустыми. И нежные, размеренные поцелуи Тристана, словно пробующие меня на вкус. Их чертовски очевидная разница и единая кровь. Оба уверены в своём моральном облике, но оба так ужасно со мной поступили.

Я закрываю глаза, не в силах больше сдерживать эмоции. Меня переполняют страх и злость, огромная жгучая злоба.

– Отойди от неё! – слышу я голос Тристана. Он всё-таки пришёл! Он спасёт меня. Я буду жить. О, святая богиня…

Но тут Дерек хватает меня, заводит одну мою руку за спину, а другой, в которой зажат стилет, подносит его к моему горлу и фиксирует меня в таком положении.

– А если нет? Смотри, какая тонкая белая шейка. Ещё хоть шаг, и она будет перерезана, изящно, от уха до уха, как ожерелье, что так популярны на твоей родине.

– Ты не посмеешь, Фрея, не бойся, – говорит Тристан.

– Да, не бойся устроить представление. Ты всё равно её не спасёшь. Так или иначе, но она умрёт.

Зачем, Тристан, зачем ты пришёл? Решил добить меня признанием своих решений? Не хочу знать, просто уведи меня, спаси, защити.

– Прости, я не должен был так поступать, но я не могу жениться. Мы не подходим друг другу, это же очевидно, – говорит Тристан.

Я прикрываю глаза, ещё одна слезинка скатывается по моей щеке.

– Мы подумаем и решим, как поступить с договором отцов. Не бойся, всё будет хорошо, – говорит Дерек.

– Ой, прекрати, достал, – ворчит Дерек, плотнее прижимая нож к моему горлу. – В самом деле, размазня. Из тебя бы вышел никудышный король, как и муж. Наверняка в постели ты вёл себя словно на уроке астрологии.

– Чего ты хочешь? Ты наследник своего отца, разве этого мало? – спрашивает Тристан.

– Мало. Мне мало даже этого королевства. Когда Фрея безвременно покинет этот мир, Генриху ничего не останется, как короновать некровного кузена. Ибо некого. И тогда я завоюю твою страну, и лучшая женщина в мире будет моей. Только моей, – говорит Дерек.

Я понимаю, что Дерек не в себе. Иначе не объяснить его слова.

– Отпусти принцессу, и король тебя помилует, – говорит Тристан, делая короткий шаг в нашу сторону. Но Дерек встряхивает меня, и острое лезвие стилета оставляет порез на моей коже. Принц замирает и смотрит поверх головы Дерека.

В ушах у меня звенит, словно при взрыве бомбы. Звук бьющихся фарфоровых или глиняных предметов накрывает мою причёску волной земли. Дерек ослабляет хватку, отвлекается всего на секунду, чтобы схватить меня за руку и с остервенением напасть на Дерека.

Я упала на грязный пол и обхватила колени руками. Я была жива. Не верилось, что я снова выжила. Это было чудо, настоящее чудо!

Я безмолвно плакала, покорно поддаваясь действию зелья. Тонкие женские пальцы аккуратно убирали комки земли, коренья и листья.

– Тише, принцесса, это я, Анисса, – сказала она.

Сквозь слёзы я видела утончённое лицо почти подруги и её грязные ладони. Она оторвала рюшу от подола платья и приложила её к порезу на моей шее.

– Я видела, как он… тебя… В общем, я видела, как он настойчиво уводил тебя из зала. Я побежала к принцу Тристану и с трудом добилась у стражников разрешения пройти. Пришлось даже одного из них поцеловать.

Девушка брезгливо дёрнула плечом и поборола желание сплюнуть.

– Я могла бы и быстрее, но между криками короля Фауста сложно донести мысль.

Я прижалась к ней, обнимала за шею и тряслась от боли и бессильной злобы. Как я только не сошла с ума?

– Вы можете говорить? – спросила она.

Я отрицательно покачала головой.

– Он что-то сделал с вами? – спросила она.

Я объяснила ей о настое и зелье, которое он мне подмешал, используя очень примитивную и бездарную пантомиму.

Анисса крикнула об этом принцу. Принц схватил Дерека за грудки и угрозами и рукоприкладством попытался приказать вернуть мне дар речи. Но в ответ Тристан получил лишь плевок в лицо. Его королевское воспитание дало сбой, и если мне не изменило зрение, Дерек лишился нескольких зубов.

Анисса повела меня в кабинет родителей. Они покинули тронный зал и ушли со скандарской четой обсуждать насущную проблему. Я мысленно похвалила их за то, что они не объявили войну друг другу на эмоциях. Когда вошла я укутанная в родовой плащ поддерживаемая Аниссой, а следом завели

Дерек, избитый и потрёпанный, шёл под конвоем стражников.

– Что произошло? – спросили одновременно оба отца-короля.