Текст книги "Искорка надежды (СИ)"

Автор книги: Софья Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

Поездка в карете оказалась очень комфортной, но холод всё равно пробирался сквозь плотно закрытую дверцу. Мороз быстро разрисовал окна красивыми узорами, такими же, как в моём мире, с завихрениями и завитушками, напоминающими еловые веточки. Это было красиво.

Даже на душе стало тихо и спокойно, словно кто-то выключил тумблер и дал немного передышки. Зима всегда каким-то волшебным образом успокаивала меня.

– Вчера так некрасиво получилось. Родителям стоило принести извинения, – начал принц, всем своим видом показывая сожаление.

– Ну, – я немного растерялась, да и не такой уж я оратор. Могу говорить долго и красочно, только когда нервы шалят. – По крайней мере, не осталось недомолвок.

– Как планируете наказать виновных?

– Гильотина или четвертование, – задумчиво постучала я по нижней губе, – можно просто отрубание головы или…

Кажется, принц Тристан принял мои слова всерьёз, и его лицо заметно побледнело. Не до снежной белизны, но разница очевидна. Вид принца был такой забавный, что я не выдержала и рассмеялась.

– Ой, да брось, – округлившиеся глаза Тристана вернулись к нормальному состоянию. – Я пошутила. Не знаю. Ещё не решила. Хочу не столько наказать, сколько проучить. Они должны сделать выводы из сложившейся ситуации.

– Вы рассуждаете, как опытный дипломат, – восхитился принц. – Политика нуждается в корректировке в каждом уголке нашего континента.

– Что бы вы изменили? – Возможно, если объединимся с силами будущего супруга, мы сможем изменить многое. А ещё, в отношениях, один из главных пунктов это общие интересы.

– Многое, – обобщённо ответил принц. Очевидно, что это неловкий разговор. Не хочется показаться выходцем из невежественной страны и, вдобавок, оскорбить вторую, с которой только-только установились мирные отношения.

– Вчера так и не успел сделать комплимент вашему образу, – неожиданно проговорил принц, – Гильдия искусств в Мэйнфилде меня поражает. Я видел картины и скульптуры, но то, что создают кудесники моды. Я был сражён.

– Спасибо, – я скромно улыбнулась.

Мне было приятно услышать одобрение от принца. Но предательские мысли унеслись в момент, когда рука его брата приятно согревала кожу, не прикрытую платьем. Это было так интимно и нежно, что от одного этого воспоминания по моей коже побежали мурашки.

Сосредоточься, Фрея!

Всю дорогу Тристан смотрел в окно нашей кареты, разглядывая природу. Сани мчались быстро, и всё сливалось в одну зелёно-бело-коричневую полосу. Мы ехали в тишине, каждый думал о своём. Точнее, Тристан думал, а я просто смотрела на редкие домики и торговые лавки, которые мелькали перед глазами.

Чем ближе мы подъезжали к площади, тем больше домов и закусочных появлялось на пути. Люди стремились к центру. Дети играли и задорно смеялись. Когда карета приблизилась к площади, всё внимание сосредоточилось на нашей процессии. Жители показывали на нас пальцами и восхищённо переговаривались. Старики, молодые женщины и мужчины, дети – все приветствовали нас.

Огромное пространство городской площади было расчищено от снега. У магазинов были разведены небольшие костры, и в воздухе витали приятные запахи готовящейся еды. У магазинчика сладостей полноватая румяная женщина вылавливала половником из кипящего масла завитушки из теста. Чуть поодаль усатый мужчина резал мясо и бросал его в бульон, обильно добавляя специи. Тут же щербатый мальчишка зазывал отведать «дедовское варево».

Чуть поодаль шумные дети бегали с цветными лентами, а влюблённые парочки катались на коньках по круглому блюдцу замёрзшего пруда. Уютная атмосфера веселья и жизнерадостности окружала всё вокруг. Так и хотелось скорее добраться до катка и вспомнить, каково это – ни о чём не думать и просто кататься, наслаждаясь моментом. А ещё хотелось попробовать сладости в меду и орехах, выпить по кружке горячего напитка и делиться радостью с другими.

– Фрея? – позвал меня Тристан, когда я почти сорвалась к торговым рядам, чтобы выбрать свистульки в виде соловьёв. – Думаю, сначала нужно дождаться объявления.

Я вопросительно посмотрела на него. И в этот момент церемониймейстер, который ещё недавно надрывал горло в бальном зале, сейчас на холоде проделывал то же самое. Он так широко открывал рот, что я начала переживать, как бы ему не надуло сугроб.

Когда наши имена объявили, народ расступился, громко хлопая в ладоши, улюлюкая и свистя на все лады. Они кричали какие-то благодарности, желали счастья и процветания нашей паре. Да, этот горластый парень напомнил и о нашем союзе. Нам под ноги бросали цветы из лент, какие-то цветные камешки и крупы.

Принц поправил своё пальто и тёплую шапку, а затем взял меня за руку. Мы шагнули вперёд, а за нами увязались стражники. Некоторые из Скандарии, некоторые из Мэйнфилда, показывая, что теперь страны вместе и людям ничего не угрожает.

Я махала рукой, плавно двигая ею, как в фильмах из моего детства. Надеюсь, это было красиво и грациозно. Маленькие девочки, не больше десяти лет от роду, кричали, что я очень красивая, а мальчишки кричали, что хотят быть такими же умными и храбрыми, как принц Тристан. Это было очень мило, волны любви и обожания просто накатывали, словно тёплое южное море. Эмоции были заразительны, так и хотелось отплатить этим людям тем же. Я наконец-то почувствовала себя дома.

– Мы должны побаловать этих детишек, – хотелось шепнуть принцу на ухо, но мой рост не позволял это сделать. Тристан был выше меня.

– Мы для этого и приехали, – ответил мой спутник, – люди должны понимать, что мы заботимся и думаем о них.

Он сказал это с такой интонацией, словно волны любви здесь чувствовала только я. А ведь за завтраком мы обмолвились парой фраз, из которых было ясно, что скандарцы привезли в нашу страну запас провизии для жителей города.

– Ты так сказал, будто тебе плевать на горожан, – моя улыбка перестала быть такой же искренней, но я держала лицо, продолжая махать людям.

– Фрея, ты слишком наивна и миролюбива, если считаешь, что их любовь и возгласы – признак большой любви к моему или твоему роду. Нет, это для них не больше, чем представление.

– Ты действительно так считаешь?

– Да.

Мне было обидно, что Тристан решил поступить так. Но в его словах был резон. В моём мире любой знаменитости приходилось сталкиваться с подобным. Плакаты, слёзы счастья, просьбы взять в жёны, подарки и бесконечное обсуждение личной и публичной жизни – всё это было частью моей жизни. Здесь я тоже знаменитость, но от этого мне не легче. Я хочу искренней любви и признания.

Пока я нахожусь в состоянии эйфории, я буду развлекаться, как и советовала королева-мать. В это время мы добрались до лавок со сладостями. Каждый торговец приглашал нас отведать лакомства и оценить качество своей продукции, поднося огромные подносы с едой. Я вежливо пробовала каждую предложенную еду, отдавая приказы сопровождающим, чтобы они оплатили товары и раздали их детям. Малыши были счастливы. А кто не любит сладости?

Ребятня обступила охрану, генерала Ханта и нас с принцем, получая в свои маленькие ладошки столько сладостей, сколько вмещалось в их руках. Я чувствовала себя комфортно.

Когда со сладостями было покончено, я решила прогуляться вдоль лавок с украшениями. Простые грубые камни, нанизанные на нити, не шли ни в какое сравнение с теми, что делали при дворце. Но мне нравилось. Я выбрала милые бусы из бирюзы. А торговец подарил мне ещё жемчужную нить. От моих благодарностей мужчина расплылся в довольной улыбке.

– Не стоило принимать подарки, ваша светлость, – равнодушно заметил генерал. – Теперь, оказав королевскую милость одному торговцу, вы навлекли на него гнев остальных, и они могут угробят его дело. Или, что ещё хуже, лишат жизни.

– Всего лишь от того, что я приняла подарок? – Я удивилась. Тон Ханта не имел и намёка на иронию.

– Вы выделили его среди других, – ответил мужчина. – А это много значит для простонародья.

– И что теперь делать?

– Бродите по лавкам, скупайте всё.

– Мне столько не нужно.

– Можете раздать девицам. Вряд ли их женихи могут позволить себе такие подарки, – предложил генерал и отвернулся к витрине. На ней красовался ювелирный набор из огранённых белых камней.

Мы не оставили без внимания ни одну лавку, в каждой выбирая что-то милое и дорогое. Если дворец оплачивал каждую покупку, то почему бы и не побаловать народ?

Тристан подарил мне милый браслет из розовых полудрагоценных камней с чёрными вкраплениями. Он надел его мне на запястье, а затем поцеловал руку на глазах у публики. Что ж, в этом забеге по привлечению внимания он выбился вперёд.

– Я хочу прокатиться там, на коньках.

День близился к завершению. Красное солнечное зарево освещало горизонт, отражаясь на ледяной глади прудика. Так романтично. Где-то в груди стало тепло и почему-то волнительно. Словно что-то случилось или должно случиться. Огляделась. Охрана рядом, Тристан просит одолжить две пары лезвий на завязках, чтобы прокатиться. Неподалёку генерал Хант просит торговца упаковать небольшую коробку. Всё хорошо и спокойно.

Откуда тогда волнение, что даже кулон, который весь день не давал о себе знать, сейчас стал горячее?

Принц помог мне завязать покрепче лезвия. Я вышла на прудик, не дождавшись его.

Смеясь от восторга, я стала перебирать ногами по льду, набирая скорость. Моя коса давно растрепалась, и теперь ветер играл с лёгкими прядями. Вода была настолько чистая, что на местах, не оцарапанных коньками, я видела своё отражение, мои волосы напоминали дымку. Справа от меня появился принц, неловко перебирая ногами. Конечно, откуда южному красавцу уметь кататься на коньках, когда он лёд только на рисунках видел?

Я поддержала его за локоть и поделилась опытом в фигурном катании. Вскоре у принца получилось выполнять простейшие движения, и мы под руку сделали пару кругов. Когда уже собирались вернуть лезвия, принц запнулся о собственную ногу и, падая, потянул меня за собой. Я уткнулась носом в меха его воротника. Он крепко схватился за меня и рассмеялся, заливисто и звонко. Я не смогла не поддержать его смех. Ситуация казалась комичной и милой.

Стража начала приближаться к нам, но принц остановил их взмахом руки. Ослабив захват, он помог подняться мне и сам поднялся.

– Я такой неуклюжий, – стряхивая с пальто снег и всё ещё смеясь, проговорил принц. – Хотя мне говорили, что по танцам я превосхожу брата.

– Что вы, – поправляю шапку и заправляю под неё несколько самых назойливых прядей волос, – вы отличный ученик. Ещё пара уроков, и мы сможем танцевать на льду.

– Боюсь, эти пара уроков будут стоить мне множества переломов и вывихов.

– У нас во дворце прекрасный лекарь. Она исцелит все ваши недуги.

Мы вернули коньки и собрались возвращаться в замок. Путь не близкий, а дни здесь короткие.

Пока шли к карете, наткнулись на небольшую торговую палатку на колёсах, запряжённую парой лошадей. На столике стояла выпечка, а рядом дымились стаканы с горячими напитками. Тело содрогнулось от резкого и порывистого ветра, пробирающего до самых костей. Он словно хотел превратить меня в ледышку. Я с тоской бросила взгляд на стаканы и опустила голову. Согреюсь дома.

– Стойте! Да пропустите вы! Принцесса!

Стража задержала мужчину, не позволяя приблизиться ко мне. Я оглянулась, сильнее укутываясь в меха. Спешащего ко мне мужчину мороз, казалось, совсем не волновал, он был разгорячён, с красными щеками, слипшимися от пота прядями волос и тяжёлой отдышкой.

– Пропустите его, – приказываю страже, и та отступает на шаг, всё ещё готовая защищать свою принцессу. – Я слушаю вас.

– Я хочу сказать, что вы ветреная и легкомысленная особа. Пока вы здесь развлекаетесь в компании с врагом, в нашей деревне закончились последние дрова и жители вынуждены разбирать нашу школу, чтобы протопить дома. Дети без обучения! Что из них вырастет?

– Подождите. Я этими делами не занимаюсь. Но объясните подробнее, почему у вас нет топлива?

– Его Величество, ваш отец, отдал приказ обеспечивать деревни и мелкие поселения деревом для отопления хижин с наступлением сильных морозов. Как раз сезон, но который год никто не привозит обещанные дрова. Мы вынуждены делить последние щепки, чтобы просто не замёрзнуть насмерть во сне! Дети на грани смерти, а вы развлекаетесь!

Вся радость сегодняшнего дня неприятным осадком осела в душе, прекращая поток эйфории и лёгкости, возвращая в жестокую реальность. Осознание того, что я не могу разрешить эту ситуацию прямо здесь и сейчас, давило на мои плечи тяжким грузом. Я подхожу чуть ближе и снимаю свою шапку.

– Возьмите, – протягиваю. – Если у вас есть жена – подарите эту шапку ей. Если у вас есть дети, пустите мех им на рукавички. Если у вас не хватает средств, продайте её. Она расшита серебром, вам хватит этого, чтобы отопить этот сезон. На остатки денег устройте праздник для соседей. А я обещаю, что отец обязательно разберётся в этом недоразумении.

Я была так взволнована, что мне стало ещё холоднее. Но я не стала кутаться теплее, а расправила плечи и улыбнулась простому человеку.

Он был явно не готов к такому подарку. Проморгавшись, он упал на колени и упёрся лбом в заснеженный камень дороги.

– Простите дурака старого, ваше высочество! Простите, что сомневался в вас! Я больше не посмею… Вы дочь богов, простите меня.

Он что-то говорил, а я смотрела на него широко открытыми глазами и не могла понять, что происходит.

Мужчина ещё что-то говорил, потом стража подняла его и отправила восвояси. Не грубо, а просто напомнив, что теперь он может отправляться домой, решив свой вопрос.

Я так и стояла, глядя на его удаляющуюся фигуру и на то, как трепетно он смотрел на шапку. На душе было тепло от того, что я смогла сделать хоть что-то полезное с тех пор, как попала в этот мир.

Я собралась развернуться и пройти в карету. До неё оставалось не больше двенадцати шагов, но тут со стороны раздался какой-то шум. Стража обступила меня плотным кольцом, а я, выглядывая из-за мощных фигур, увидела драку двух пьянчуг, вывалившихся из таверны.

Ко мне вплотную подошёл один из гвардейцев. Слишком близко для охраны. Он тяжело дышал, словно был зол.

– В чём дело? – спросила я и развернулась. Внутри всё похолодело, когда я увидела в его руке кинжал.

Стражник смотрел на меня в упор, стиснув зубы, сжимая в руках кинжал до побелевших костяшек. На его лице играли желваки. Он словно сдерживался, чтобы не наброситься на меня сию секунду, будто выжидал момент.

– Тебе стоило сдохнуть с первого раза. Мы недовольны. В этот раз осечки не будет, – сказал он низким простуженным голосом, заглушившим все остальные звуки. Я будто попала в один из тех остросюжетных фильмов.

– Я не понимаю, – начала нести бред, – можно же решить всё мирно, без крови. Почему вы хотите меня убить? – Сглатываю вязкую слюну и пячусь назад.

Гвардейцы отвлеклись на драку, принявшись разнимать мужчин.

– Фрея! – как сквозь вату слышу голос Тристана. Испуганный, надрывный.

Принц бросился ко мне, но он был слишком далеко, чтобы хоть как-то помочь. Так же, как и генерал. Зачем мне столько охраны, если я всё равно в опасности?

Оглядываюсь, краем глаза улавливая движения убийцы. Он замахнулся, видимо прицеливаясь мне в сердце. Я ничего не успела понять, как принц грубо меня толкнул, и я упала ничком на землю, в то время как он снёс предателя с ног.

За спиной гвардейца возник генерал, вынимая из ножен свой меч. В мгновение ока Хант перерезал горло несостоявшемуся убийце, как настоящий опытный воин. Моему взору предстала рана от уха до уха. Я благодарила богиню лишь за то, что его смерть была мгновенной. Вряд ли я бы смогла вынести ещё и предсмертные конвульсии этого человека.

До моего сознания лишь сейчас донёсся звон упавшего кинжала, того самого, что должен был стать моей погибелью. Мои ноги непроизвольно засеменили назад, словно оружие могло напасть на меня само, без хозяина.

Я бы оценила мастерство генерала, если бы не фонтан крови из горла убийцы. Хант вытер лезвие меча о штанину убитого гвардейца и спрятал его в ножны. Меня замутило. Брызги крови попали на моё белое платье, превращая милых фавнов в кровавых чудовищ.

Обычно от страха кричат, каждый нерв напрягается, бросает в дрожь и обостряются чувства. Я же находилась в какой-то прострации. Меня хотели убить. Что это говорило обо мне, как о принцессе этого королевства? Неужели я была таким плохим человеком, или всё это лишь месть моим родителям, как правителям этих земель?

Сердце стало пропускать удары, когда до меня дошло, что покушение произошло на меня со стороны страны, которая лишь сутки назад делила с нами кров и еду, и пыталась заключить мирный договор. Нападение страны Тристана. Скандарии. Эта чёрная форма с вышивкой фамильного герба, пара птиц над морем, так и стоит в глазах. Только вся она пропитана кровью, сочащейся из тела несостоявшегося убийцы. Его глаза были всё ещё открыты, а безжизненный взгляд был направлен в мою сторону.

Я не могла отвести глаз от кровавого трупа, когда Тристан тащил меня в карету, тихо шепча «это ошибка, это какая-то ошибка». Не могла унять дрожь и колючий ком в горле, когда генерал Хант обвинил принца в нападении и вынудил остаться на площади с ним и с частью стражи. Меня отправили во дворец с некоторой частью охраны, одобренной лично генералом.

Когда карета тронулась, оставляя принца и генерала на площади, я ещё долго смотрела на растекающуюся кровавую лужу по камням мостовой, на пустые стеклянные глаза убийцы, бессмысленно глядящие вдаль, на его расслабленные губы, на красиво пошитую форму стражника, на пропитавшиеся кровью тёмные волосы. Смотрела и понимала, что там могло оказаться два трупа. И один из них – мой.

Глава 9

– Как такое могло произойти? – отец широкими шагами мерил мою гостиную, пока я сидела на небольшой тахте, закутавшись в тёплый плед.

Когда карета прибыла во дворец, там уже знали о попытке нападения. Король лично встретил меня и ужаснулся, увидев мою порезанную руку. Я и не знала, что меня всё-таки успели ранить. Порез даже не болел, наверное, из-за шока, но кровь пропитала ткань платья и плаща. Моё бледное испуганное лицо добавляло драматизма во всю эту ситуацию.

Меня проводили в мои покои, и мать бросилась к Ри, утирая слёзы и придерживая подол платья, чтобы иметь возможность передвигаться как можно быстрее. В комнате стремительно нарастало количество присутствующих. Сначала пришли мои родители, затем пришли Фауст и Ариадна.

Король был настолько зол, что был готов заново объявить войну и нарушить все законы гостеприимства. Радовало лишь то, что отец в первую очередь был правителем своей страны, а уж потом моим отцом, а потому он не спешил с действиями, пока не выяснится вся доступная информация по этому происшествию. В данный момент меня это радовало, хоть я и была напугана и обижена, что мои будущие родственники могли пытаться меня убить.

– Мы проверяли каждого гвардейца перед поездкой в Мэйнфилд, – пояснила Ариадна. Она сцепила кисти рук в замок, а её осанка выражала всю непреклонность и непоколебимую уверенность в своей правоте.

Вот бы мне так. В носу всё ещё стоял солёный запах крови, в ушах звучал звук падающего кинжала убийцы, а перед глазами было тело с неестественно повёрнутой головой.

– Мы готовы дать клятву, что это чей-то ухищрённый способ снова рассорить нас, – вторил супруге Фауст.

– Что стоит клятва, когда гвардеец, человек, носящий на груди ваш герб, пытался убить мою дочь на глазах у всего простого народа? – продолжал давить отец, и я стала понимать, в кого я такая экспрессивная.

Когда в покои вошла Ри, моё тело инстинктивно расслабилось. Она усадила меня в кресло и закатала рукав моей испорченной одежды. Ри помолилась Богине и достала из своего сундука тёмную жидкость. Я пискнула и прикусила губу, когда лекарство соприкоснулось с раной. Жидкость шипела и пенилась, как перекись. Когда Ри начала бинтовать мою руку, двери снова распахнулись, и в комнату влетели трое мужчин.

Тристан выглядел измождённым и взволнованным. На его камзоле были красные пятна крови, которые казались слишком яркими на тёмно-бирюзовой ткани. Золотистые локоны были спутаны и падали ему на глаза, а лицо выражало усталость. Мне почему-то стало его жаль. Трудно было поверить, что он мог быть причастен к покушению на меня.

Следом за генералом Хантом, который был готов перерезать всю королевскую семью Скандарии, вошёл Каспиан. Я не сужу о мужчинах по их душевному состоянию, но энергетика, наполнившая мою гостиную, ясно дала понять, что между ними недавно произошёл неприятный разговор.

– Форма гвардейца сшита не нашими портными, – без приветствий заявил Каспиан. Он не посмотрел ни на меня, ни на Ри.

– И этого должно быть достаточно, чтобы снять подозрения? – усмехнулся отец, перестав метаться по помещению. Он упёрся руками в спинку кресла, на котором сидела мать.

– Нет, это говорит лишь о том, что этот человек либо шпион, либо убийца, посланный кем-то, чтобы оклеветать нас, – сухо ответил принц. – Что ваша дочь сделала такого, что её хотят убить, причём не в первый раз? И почему ваш упрямый генерал уверен, что эту попытку спланировал мой брат? – Тристан закатил глаза, словно ему не нравился тон и подача Каспиана.

– Что значит «не в первый раз»? – взвыл отец, понимая, что он на волосок от раскрытия правды о смерти девушки. – Это беспрецедентный поступок хладнокровного убийцы, который…

– Который мёртв, потому что ему перерезал горло ваш первый генерал, – перебил Тристан, недоброжелательно косясь на Ханта.

– Верно, возможно, тот, кому вы больше всего доверяете, и есть ваш враг, – закончил старший принц.

– Генрих, подумайте, мы в гостях всего ничего. На вашу дочь первое покушение было совершено задолго до нас. Какой смысл нам устраивать эту публичную резню, если мы подписываем мирный договор? – спросил Фауст слишком громко для такого маленького помещения.

– Если бы мы знали, – прошептала мать, опустив взгляд, а потом посмотрела на меня. Ри почти закончила перевязку.

Все погрузилось в молчание, лишь треск в камине нарушал гнетущую тишину.

– Предлагаю начать расследование, – осторожно произнёс Тристан, осмотрев меня быстрым внимательным взглядом. Он выдержал паузу, словно не решался что-то сделать. – Ваше Высочество, он вам что-то говорил? Если вам сейчас тяжело вспоминать, мы подождём, но всё же лучше…Он не хотел привлекать ко мне внимания, но многие посмотрели на меня, а Ри, опустив взгляд, начала что-то искать в сундуке. Я потёрла переносицу и кивнула.

– Да, он говорил, – сказала я, облизнув пересохшие губы. Подняв глаза, я запустила пальцы в волосы, чувствуя на себе изучающий взгляд принца Каспиана. – Он сказал что-то вроде того, что мне стоило умереть с первого раза, и они недовольны. Они. Значит, это не какой-то недовольный придворный, а целый сговор, организованный кругом людей.

– Возможно, мы бы узнали больше, если бы первый генерал не казнил преступника на месте. С каких пор вы вправе устраивать самосуд? – удивилась я, как Тристан дополнял Каспиана. Если старший брат был порывист, то младший, наоборот, говорил размеренно и не стыдился обдумывать каждое своё слово, даже если это отнимало время. Так и работает дипломатия.

– Я действовал по законам рыцарского кодекса. А в нём говорится, что покушение или совершение убийства карается смертью совершившего. Так завещали боги и предки королей, – отрапортовал генерал, но руку с эфеса не убрал.

– Долг для рыцаря – святое, – ехидно произнёс Каспиан, – но мы могли бы узнать от преступника информацию, выйти на след главаря. Возможно, подкупить его, чтобы он сам рассказал, кто и какую цель преследует.

– Ваше Высочество, – нахально ответил генерал, – вы лезете в устав чужого королевства. Я понимаю, что произошедшее бросает тень на ваши светлые помыслы, но не стоит забывать, что в Мэйнфилде вы всего лишь гость. И расследованием преступления займутся компетентные люди.

Каспиан хотел что-то ответить, но я встала на ноги. Я устала слушать их перепалки, а выгонять из своих покоев ряд вельмож мне не хватит сейчас духа. Я потёрла виски в надежде унять головную боль, но всё равно чувствовала жуткую слабость в теле, а от этого и в душе.

Краем глаза я заметила, как принцы обратили на меня внимание, как и родители, но только расстроенный взгляд был у первых, а вторые держали марку. Просто опытные бойцы.

Век живи, век притворяйся.

– Куда ты, Фрея? – спросила мать, словно её правда заботило моё состояние. – Тебе нужно отдохнуть и выспаться. Ри даст тебе настой успокоительных трав.

– Я устала, – слабым голосом, дрожащим на каждой букве, ответила я матери и потянула дверную ручку. – Я хочу побыть одна.

– Это опасно, Ваше Высочество, – возразил первый генерал.

Он меня вообще не волновал. Это просто занудный начальник охраны. Рядом с ним стоял мой жених и потенциальный деверь. Оба смотрели на меня, будто я готова в любой момент потерять сознание или, что ещё лучше, умереть. Если Тристан был готов броситься ко мне, стоило мне только попросить, то Каспиан боролся с самим собой. Взгляд бегал по потолку, будто он никогда не видел стропил, по гобелену за моей спиной или вензелям у ручки. В общем, он готов был смотреть куда угодно, только не на меня. Ну что за детские глупости. Если не нравлюсь, так не стоит строить из себя добродушного родственника. Просто игнорируй, и всё. Возможно, и у меня наконец перестанут шевелиться внутренности при виде его персоны. Слишком много его у меня в мыслях. Слишком. Много.

– Спасибо за спасение моей жизни, генерал, но я не в состоянии оставаться тут и слушать эти перепалки. Всего доброго.

Я выпалила всё так быстро и бессвязно, что сама не совсем поняла, что сказала. Но я точно знаю, что никто не помешает мне остаться наедине с собой. Мне нужно побороть внутреннюю истерику, которая пытается разорвать моё горло своими острыми когтями. Мне нужно усмирить панику, которая запутывает меня, словно прочная паутина, и лишает возможности двигаться, заставляя меня отчаянно сопротивляться от безысходности. Всё вокруг душит и давит на меня, мои глаза наполняются слезами, но я не буду плакать. Я сильнее этого.

Я выхожу, и больше никто не пытается остановить меня. Я захожу в библиотеку. Там, как всегда, тихо и спокойно. Я поднимаюсь по винтовой лестнице и сажусь на диванчик. Я подтягиваю ноги к себе и опускаю подбородок на колени. Так мне легче. Сжавшись в комочек, я подавляю любой негатив и отрицательную энергию, и могу вернуть себе боевой настрой. Я снова стану жизнерадостной Фреей Тартис.

Внезапно слева от меня раздаётся писклявый голосок:

– Девчу-у-шечка, – обращается ко мне горгулья, которая вселяла страх и ужас в местных жителей, и в меня тоже. – Почему ты такая грустная? Поделись своей бедой.

Я испуганно взвизгиваю и пытаюсь вскочить с дивана, но путаюсь в тканях и падаю с него, неудачно приземлившись на раненую руку. Боль пронзает меня от предплечья до кончиков пальцев, а повязка на руке становится багровой. Здоровую руку я прижимаю к пораненной, чтобы остановить кровотечение.

Крылатая горгулья невозмутимо перелетает с одного места на другое, садится, сложив ногу на ногу, и опускает на серое бедро тонкий хвост с пикообразным кончиком.

– Позволь мне представиться, – говорит горгулья уже чуть менее писклявым голосом и, взлетев над диваном, гордо вытягивается. – Жиренше Динген Дер Сесил третий.

Мой воспалённый мозг перестаёт что-либо воспринимать. Рука ужасно болит. Меня напугало это чудище, которое должно украшать готические архитектурные шедевры, а не обитать в библиотеке и уж тем более разговаривать. На меня напали, ранили, заставили считать себя пустым местом, обвинили жениха в покушении, лишили спокойной жизни, которую я знала, вынудили идти против модного течения в этом идиотском мире.

– Поговори со мной, а то мне здесь очень одиноко, – жалобно просит горгулья.

От нахлынувших эмоций я просто разревелась, закрывая лицо ладонями и не стесняясь громко и истерически кричать.