Текст книги "Кэсседи, космический политолог! (СИ)"
Автор книги: Софья Лямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Многие до последнего не хотели принимать эти таблетки, потому что откат был слишком сильным, буквально выворачивая человека. И я была среди них. Нас было семеро, по тестам самых сильных будущих аналитиков, и мы понимали последствия подобного. Держались до последнего, но к концу сдались. Одна таблетка, четыре часа, жестокий откат и снова таблетка. Это не был наркотик или психотропное, скорее сильное обезболивающее с примесью антидепрессанта, но все равно вызывало какую-то степень привыкания. Поэтому, по окончанию университета, переходя на последний год практики, я оставила их, стараясь справляться со всем своими силами, но в таких ситуациях...
Я выпила одну, надеясь, что она успеет подействовать. Буквально ощущая, как таблетка скользит внутри, я направилась к двери. Справлюсь. Как обычно.
***
Конвой никуда не исчез, а народу, наоборот, только прибавилось. Такое ощущение, будто бы все вышли посмотреть на наш с Крисом арест. Нет, честно, это наверняка доставляет им массу удовольствия. Ну, Рейнгару так точно.
Хоть он и шел с кислой миной, но мысленно наверняка радовался и хлопал в ладоши. Актерище! С его бы талантом в кино сниматься, а не жизнь людям отравлять.
Крис шел рядом, довольно улыбаясь, явно наплевательски относясь к тому, что закован в наручники. Он даже подмигивал мне и ободряюще улыбался, пока я требовала прекратить беспредел и снять с него наручники. К слову, наручники сняли и даже прекратили тыкать дулом бластера в нашу сторону. Ну, хоть что-то, да?
Шли мы дружно и молча, никто и не думал произнести хоть слово, чтобы разбить ставшую уже оглушающей, тишину. Я тоже молчала, наслаждаясь абсолютно спокойной собой и чистыми мыслительными процессами без намека на раздражающие факторы. Красотища одним словом, сюда бы еще дружелюбную атмосферу и вообще закачаешься.
Но приятное, как известно, длиться недолго. Вот и мы достигли пункта назначения, остановившись у внушительной стены, за которой скрывалась, должно быть, металлическая дверь. Вперед вышел Генри, ввел код на панели, после чего стена разъехалась, открывая помещение.
Я подумала о том, что мне делать. Действительно, если детектор определит, что мы лжем (а он это непременно сделает), то нас могут убить и будут полностью правы. Я глянула на Криса. Нет, я не могу этого допустить. Крис не должен оборвать свою жизнь вот так, только потому, что связался со мной. И пусть не я тащила его на эти этажи, но вину ощущала. Так что же делать? Выход нашелся быстро и поразил своей простотой – допустить вопроса. Да, отвлечь их, но не допустить этого вопроса.
Внутрь зашли не все, только обвиняемые (то есть я и Крис) и обвиняющие. Мне показалось, или Рейнгар даже не обрадовался, увидев, собственно сам детектор? Точно, даже не глянул в нашу сторону, чтобы кинуть победный взор. Тьфу, так и Земля в обратную сторону вращаться начнет.
Неожиданно в помещении, ну очень похожем на рабочую каюту доктора, возник сам док. Криво улыбнулся, поправляя последние штрихи на детекторе. Собственно, сам детектор представлял собой небольшой стульчик, к которому были прикреплены разного вида проводки (которые мне доверия не внушали) и небольшой компьютер. Здесь таких было два – для меня и Кристофа. Туда нас и пригласили присесть, а сами же расселись кто куда. Блондин встал, облокотившись об стол, Генри завис прямо по середине комнаты, скрестив руки на груди, мистер Карльз (именуемый мной не иначе как засранец), уперся плечом о стену, наблюдая за нами, чуть прищурив глаза. Рейнгар же остался стоять в стороне, остановившись где-то с лева от Криса. Док руководил процессом.
– Сюда, Кэсседи. – мягко сообщил доктор, указывая рукой на стульчик. – Как у тебя дела? Давненько ко мне не заходила, так и оставишь старого доктора без дружеской поддержки. – Я мрачно наблюдала за "старым доктором", которому было не больше сорока.
– Док, прекращай этот цирк. Они преступники. – возразил Карльз. Супер, он мне всегда не нравился.
– Прошу сюда, мистер Ривера. – спокойно произнес доктор, игнорируя прямой приказ начальства. Что-то тут явно произошло. Я заинтересованно взглянула на сжимающего челюсти засранца, перевела взгляд на доброжелательно-показательного доктора и заподозрила неладное. В плохого-хорошего полицейского играем? Ну ладно.
– Грейстон уже идет, просил начинать без него. – оповестил собравшихся сумрачный Рейнгар.
– Для начала нужно проверить детектор. – сообщил доктор, нажимая что-то в планшете, который держал в руках. – Он индивидуально подстраивается под каждого, нужны нетривиальные вопросы, которые легко проверить.
– Хорошо, – кивнул Рейнгар, невозмутимо глядя на нас. – Карльз, поговори с ними.
– Эй, почему я? – выпучил глаза мужчина. – Они невменяемые, о чем с ними можно разговаривать? У нас ничего общего нет.
– Ну, может эти двое и совершили глупость, но они не самые плохие люди. – заявил док.
– Кристоф может и нет, а она та еще язва. – вставил свое слово Рейнгар.
– Ну, когда мы были на задании, то она была вполне милой, – заявил Генри. – тут все дело в обращении и поступках, касательных ее.
– Да, но она все равно не имеет право так себя вести. Это не вежливо! – сообщил Карльз.
– Каждый имеет право вести себя так, как хочет. – заявил блондин. – И ведет она так себя только с вами двумя.
– Хочешь сказать, что мы сами виноваты?! – возмутился засранец.
– Я хочу сказать, что с Кристофом и доком она общий язык нашла.
– Да она же...– начал было Рей, но был прерван.
– Эй, я все еще тут! – оповестила я собравшихся.
– Точно, и я тоже. – не остался в стороне Крис. Мы понимающе переглянулись.
– Детский сад. – прошипел Рейнгар, замирая напротив нас и кидая раздражённый взгляд в сторону Карльза. – Док, я могу начинать?
– Минуту, сэр. Я подключу их. – он поспешил подсоединить проводки к компьютеру, надев мне и Крису на правую руку браслеты. Это было единственное, что хоть как-то связывало нас с детектором, в остальном же казалось, что мы просто присели в уютное кресло. Кстати, стульчик действительно был очень даже удобным, даже себя в каюту такой захотела. – Начинайте.
Рейнгар кивнул, обращая серьезный взгляд в мою строну.
– Как вас зовут? – Крис хохотнул, а я побледнела.
– Кристофер Эльзас Ривера. – нагло ответил тот, сверкнув глазами в мою сторону. Он действительно посчитал этот вопрос легким? Ну ясно, придется импровизировать.
– Правда.
– Кэсседи Никколета Романовская. – произнесла я уверенно, потому что где-то слышала, что если верить в свои собственные слова, то детектор не раскусит обмана. Кхм, наверное, сообщал все это тот же источник, вещающий и о принце на белом коне...
– Ложь. – Крис уронил челюсть, я смущенно улыбнулась. А Рейнгар как-то мрачно усмехнулся, словно другого и не ждал.
Ну да, моя фамилия не Романовская, но эта ложь была создана, чтобы защитить себя и моих близких. Между прочим, моим родителя и так досталось после той истории с Джорджи, разбирательств с полицией, прессой, Императором. Поэтому, я не могла допустить, что бы они пострадали и от меня, той, от которой они ждали лишь умиротворенности и спокойствия. Но я с пятнадцати лет сотрудничала с РЕЧНО, так что ожидать чего-то иного от меня, было глупо, поэтому я сменила фамилию. Выбрала самую популярную и распространенную на Земле, оставив свою прежнюю вместе с родителями, чтобы в случае чего, родителям уделили меньше внимания или вообще не нашли бы из-за другой фамилии. В последнее верилось с трудом, но разные фамилии дали бы им небольшую фору, чтобы те, к примеру, смогли спрятаться, сбежать раньше, прежде чем их бы вычислили и смогли навредить.
– Кхм...– сообщил я искрометное, старательно отводя взгляд, рассматривая необычный узор стен. Симпатичный, кстати. Не замечала этих серебристых закорючек. Они есть во всех помещениях? Как необычно!
– Ты врала нам?! – воскликнул оскорбленный в лучших чувствах док. – Как ты могла?! Мы доверяли тебе! А ты! Ты...просто...ну ты, Кэсседи!
– Вы вообще мня похитили, оторвали от дома родного, сделал из меня мутанта и сейчас проверяете на детекторе. – заявила я. – Так что...не начинайте спор о том, кто действительно виноват, ладно?
– Хорошо, – понимающе кивнул Генри. – у тебя есть причины нам не доверять, это мы выяснили уже давно. И кажется, мы договорились, что попытаемся наладить контакты, помнишь? Поэтому, милая, ты назовешь свою реальную фамилию?
– Кэсседи Никколета Элмерз. – буркнула я обиженно, припоминая какой-то разговор в этом стиле.
– Дальше. – потребовал доктор оживленно. – Мне уже тоже стало интересно.
– Возраст.
– Тридцать земных лет. – сообщил Крис, которого дружно игнорировали, взирая на меня. – Сорок Викторианских.
– Кэсседи? – вопросил док притихшую меня.
– Чего? – попыталась увернуться от вопроса я. – Не прилично спрашивать об этом девушек.
– Возраст, Элмерз. – жестко потребовал Рей. И говори им после этого реальную фамилию, да?
– Ой-ей, какие мы грозные. – хмыкнула я. – Двадцать один.
– Недавно ты говорила, что тебе двадцать. – расстроенно произнес док.
– Это было до моего дня рождения. – непринужденно ответила я.
Кто-то смущенно крякнул. И это была не я.
– Образование. – продолжил Рей.
– Частная Академия с лингвистическим уклоном. Направление Иностранных языков, Университет при Императоре Виктории. – также весело сообщил Крис, внимательно глядя на меня. Ну тут я не врала.
– Общеобразовательная школа, затем Частная Аналитическая Школа, далее Университет Социальных и Политических Наук при Императоре Земли. – честно заявила я.
Насчет своего образования я никогда не вру, потому что действительно горжусь своим дипломом, который достался мне огромными усилиями. И пусть помолчит тот, кто считает, что высшее образование не имеет значения. Имеет, дорогие, и имеет огромную роль. В нашем веке диплом – проходной билет в большой мир. Проверено на собственном опыте. Ну а тем, кто считает высшее образование уделом снобов, я искренне сочувствую, потому, что отсутствие диплома закрывает перед ними многие двери.
– Недоговаривает. – выдал док.
– Кэсседи, – укоризненно произнес Генри.
– Чего? Я правду сказала. – задумчиво ответила я. – А-а, точно. Еще была организация РЕЧНО, практика в числе внештатных агентов, забыла просто. – пожала я плечами.
– Правда.
– Я же говорила. – хмыкнула я тихо, самодовольно ухмыляясь.
– Отлично, Кэсседи, вы впервые сказали правду. – нейтрально вставил Рейнгар. – Теперь сложнее.
– Отношения. – заявил док. – Что-то мне подсказывает, что Кэсседи мне тогда немного недоговорила. Да, Кэс? – я даже рот приоткрыла от удивления, сталкиваясь с крайне заинтересованными взглядами окружающих. Один Рей остался спокоен, но так он вообще сплошная глыба надменности, этого мужика кроме самого себя ничего не интересует.
– Нет у меня никого! – ответила я, наблюдая желтый огонек на мониторе компьютера.
Зеленый – правда, красный – ложь, желтый – недосказанность. Я даже сама удивилась, почесала кончик носа, впервые задумываясь над своими отношениями с людьми. Неужели у меня кто-то есть, а я это упустила? Или может я влюблена, но сама этого еще не поняла, в отличие от собственного подсознания? Нда-с, все хуже и хуже.
– Хотя сама уже не уверена. – сообщила я растерянно.
– Может ты по пьяне замуж вышла, а потом забыла? – предложил разумную идею Крис.
– Это ж сколько выпить надо. – возразила я. – Мне напиваться было некогда, да и опасно. На меня вообще, как оказалось, Император зуб точил. До сих пор интересно, что же ему сделала. Я даже подозревала его в заговоре с террористами втихую, чтобы уж точно не догадался.
– Мда...– призадумался Кристоф. – А может ты с детства помолвлена, но тебя просто просвятить забыли?
– Было бы замечательно. – кивнула счастлива я, встречаясь взглядом с пораженными взорами удивленных мужиков. – А чего вы так смотрите? Это же лишает проблемы выбора мужа, его охмурения и всего прочего. Карьера ждет, мне отношения строить некогда. А тут бы все готово было, пара подписей, и на те, статус замужней и целая жизнь для карьеры. Закачаешься ведь!
– Ты серьезно это? – как-то мрачно вопросил Крис. – А как же любовь, там, весна, крылья счастья, платье свадебное? Типичные женские радости вроде свадьбы и детей?
– Ой, Криси, не нагнетай. – отмахнулась я. – В любовь я не верю, это для тех же, кто надеется на судьбу. Я же предпочитаю все контролировать, а не плыть по течению, позволяя жизни самой все решать и принимать неожиданные повороты. Я за самореализацию и свободу, а если и выйду замуж, то только за того, кого буду ценить также, как и работу, если не больше. И, заметь, ценить, а не любить. Для аналитиков любые чувства под запретом. Поэтому, для меня легче свадебный контракт, чем поиск любимого и неповторимого.
– Ясно, – хмыкнул Крис. – ты из тех, кого хотят, но не могут получить, потому что не затронули чувства, да? А я то думаю, чего Рейнгар так бесится, глядя на тебя.
Я поперхнулась, Рейнгар растерялся, но быстро собрался, отвесив Кристофу хорошенький подзатыльник.
– Плохая тактика, Кэсседи. – неожиданно подал голос странный блондин. – Так можно мыслить пока тебе двадцать, но со временем ты поймешь насколько сильно заблуждалась. Тебе не всегда будет двадцать один, когда-нибудь исполнится тридцать, и ты будешь одинокой. Проснешься утром и поймешь, что осталась одна из-за своего упрямства.
– Это ты так Рейнгара сватаешь? – удивился Кристоф. – Даже меня не проняло, а я впечатлительный.
– Господи Иисусе, – простонала я. – где там Грейстон?
– Здесь. – холодно оповестил входящий Грейстон. Он уверенно рассекал пространство помещения, даже не глядя в нашу сторону. Будующий Император (только тс-с) подошел к доку, взял у того планшет, и устремив взгляд в экран, просмотрел статистику ответов.
После чего поднял абсолютно спокойный взор на нас, словно ничего не хотел сказать, словно был призван молча наблюдать за происходящем, а не возглавлял сие действие. – Начинаем.
– Кэсседи будет первой. – сообщил Рейнгар, взглянув на меня холодным, прозрачным взглядом, на дне которого плясали искры едва сдерживаемой ярости. Возразить я не посмела, хотя очень хотелось заявить что-то вроде: мужчины должны отдуваться первыми...
– Я обновляю лист. – сообщил док, сочувственно глянув на меня. – Можете начинать через три...две...одну...прямо сейчас. – и он отошел, оставляя передо мной двух абсолютно злых мужчин. Пусть один сдерживал себя, но другой был точно невменяем. Я слабенько улыбнулась, понимая, что настал-таки конец.
– Кто вы? – потрясающий вопрос, а главное внушающий доверие. Я недоуменно взглянула на Грейстона. Склероз? Проверка? Что это сейчас происходит вообще? – Ну, Кэсседи, не притворяйтесь. Кто вы? Шпионка? Подкидной игрок?
– Простите? – переспросила я.
– Я сразу удивился тому, как легко вас оказалось похитить. – продолжил Грейстон спокойно и нейтрально, так, что захотелось его ударить. – И действительно, про вас так много говорили, словно вы неуловимы, опасны и непредсказуемы, но всего одна попытка, и вы наша, Кэсседи. Странно? Более чем. Я долго думал над этим и единственный вывод, к которому смог прийти – вы специально подстроили ваш проигрыш, чтобы попасть на наш корабль. Притворились жертвой, чтобы спокойно вести расследование изнутри. Так просто и гениально.
– Грейстон, вас чем-то Рейнгар заразил? – возмутилась таким выводам я. Нет, меня называли по-разному, но законченной лгуньей – впервые. – Или у вас температура? Вы понимаете какие только что обвинения мне выдвинули?
– Я не хотел в это верить до последнего, Кэсседи. – негромко продолжил он. – Вы не были похожи на шпионку или двойного агента, слишком напуганы, слишком потеряны в этой ситуации. Прекрасная актриса.
– Вы не...
– Но, все больше я убеждаюсь в правоте своих первых выводов. – горько произнес он, сжав кулаки. – Вы смогли расположить к себе Кристофа, который славится своей азартной и авантюрной натурой, и уже с помощью него действовал дальше. Проникли в каюты моих доверенных лиц, собрали необходимые вам данные, сымитировав шалости, совершенные в алкогольном опьянении. Далее успешно убедили нас в вашей скромности и недоверчивости к нам, заставили испытать вину за ваше самочувствие и произошедшее, и я поверил вам, Кэсседи. Как последний мальчишка был уверен в том, что вы честны с нами. – он сжал зубы, желваки заходили по лиц, в глазах поселилась дикая ярость, которую он больше не собирался скрывать.
Сама виновата, Кэс, думала, что играешь в игрушки. А они взрослые дяди, которые умеют делать выводы, пусть и неправильные, но подкрепленными лже-фактами. И попробуй их переубеди сейчас. В их глазах ты законченная лгунья. Но мне не в первой, это не первый и не последний раз, когда мне не верят, когда не доверяют. Нужно лишь молча стерпеть, проглотить обиду, а затем нанести свой фатальный и последний удар. Это мне даже на руку, они не задают главного вопроса, на который я бы не сумела солгать. А значит все идет по плану.
– Но вскоре моя сирена оповещает о проникновении в секретный архив. Случайность? Конечно, ведь вы абсолютно нечаянно проникли на нижние этажи, хорошо охраняемые истребителями, нашли необходимый коридор, ввели нужный и единственно-подходящий код и абсолютно случайно прочли родовые заметки, охраняемые ото всех. А затем вы также чисто и не специально выбрались, попытались придумать алиби и сымитировать занятость. – холодно закончил он, не сводя с меня взгляда. Но я выдержала его, точно зная, что детектор не позволит солгать. Скоро кому-то будет стыдно. Очень стыдно.
– Что ты теперь скажешь, Кэсседи? – спокойно вопросил Рейнгар. – Мы готовы к любым ответам и версиям. Возможно, даже снова поверим тебе. Поверим и вновь ошибемся. В ситуации с тобой никогда нельзя быть уверенным в том, что ты говоришь правду. Но мы поймали тебя, и теперь ты не сможешь солгать нам. Так давай, начинай оправдываться, как это делали такие же сучки до тебя, готовые продать себя за деньги. Сколько тебе заплатили, милая? Мы можем перекупить тебя?
Я молча поджала губы, воткнув ногти в ручку кресла, молясь, чтобы это закончилось. И если бы не таблетка, если бы не она, то я бы расплакалась. Сейчас слезы застыли злым потоками в глазах, слегка размывая лица собравшихся, но они не скатывались по щекам. Спасибо и на этом.
– Почему вы молчите, Кэсседи? Пытаетесь придумать хорошую историю? – остро улыбнулся Грейстон, презрительно взирая на меня. – Можете не особо стараться. Скатиться ниже, чем вы пали сейчас – уже невозможно. Тем более, что Рейнгар говорил серьезно, мы действительно хотим перекупить вас. Ведь люди вроде вас продажны, верно? Идете к тем, кто больше платит? Сколько вы просите?
– Какой злой взгляд загнанной в угол пташки. – хмыкнул Рей. – Как и у всех тех сучек с Земли, которые уже признались в своей работе. Правда, теперь их место за решеткой, но тебе дают шанс, Кэс. Не упусти его, ты слишком подла, чтобы отстаивать интересы прежнего нанимателя.
– Давай, скажите хоть слово, госпожа двуличность. – произнес Грейстон.
– Я не шпионка. – сообщила я зло и чисто, так, что затихли все собравшиеся. Так, что Грейстон закрыл, уже открытый для очередного удара рот, так, что Рейнгар вскинул бровь, так, что Уинстон Карльз пошатнулся, так, что атмосфера зазвенела, словно натянутая струна. – Никогда ей не была и буду. Вы можете обвинить меня в хоть в чем, но не в подлости, не в обмане вас. И единственные двуличные твари здесь – вы.
– Посмотрим. – зло произнес Рейнгар, неожиданно близко оказавшийся ко мне. Настолько, что я могла бы ударить его. Его рука сжала мой подбородок, поднимая его выше, заставляя смотреть ему прямо в глаза. – Но знай, девочка, если ты окажешься шпионкой, то судьба твоей старшей сестренки покажется тебе божьим благословлением.
– Договорились. – процедила я, вырываясь из его захвата. Не отпустил, лишь сильнее сжимая пальцы.
Я могла закричать. Но не стала, молча терпя боль. Я могла бы ударить. Но я стерпела, зная, что следующий шаг за мной. Я могла бы отомстить. Но я оставила это на потом.
– Рейнгар, – тихо позвал док. – отпусти ее. Она сказала правду. – мой победный взгляд, и его полный ненависти взор.
– Ты пострадаешь, Рей. – тихо, так, чтобы услышал только он, произнесла я. – И когда свершится моя месть, ты поймешь всю отчаянность своего положения, ублюдок. Не надейся, что легко справишься с этим. – я не успела сказать следующую фразу, потому что он вышел. Зло, быстро, упрямо. Оставляя после себя ветер и давящее ощущение причинено боли. Но я не жалела о своих словах. Только не об этих.
Я откинулась на спинку стула, всматриваясь в Грейстона. Тот также рассматривал меня.
– Я надеюсь, вы понимаете, что дальнейшее сотрудничество между нами не возможно. – произнесла я.
– Оно будет невозможным тогда, когда так решу я. – тихо, но уверенно отозвался Грейстон.
– Глупо с вашей стороны рассчитывать, что я захочу иметь с вами дело. – вяло возразила я.
– От вашего мнения здесь ничего не зависит. – хмыкнул сын Императора. – Вы и так знаете многое, так что теперь просто не имеете права голоса или собственного мнения. Вы будете делать то, что скажу я, и когда скажу.
– Вы так уверены в этом? – вскинула я бровь.
– Вы же не хотите своей смерти. – прозрачный намек. Я встала, чтобы уйти, но была остановлена ледяным: – Мы не закончили. Если помните, то вы все еще на допросе.
И я рухнула обратно в кресло, вскидывая бровь. Руки начали дрожать, и единственным моим желанием было сейчас – сбежать. Но я терпела, удерживая маску уверенности и презрения. Осталось совсем чуть-чуть. Нужно только потерпеть.
– Точно, – ухмыльнулась я. – вы же так и не научились признавать своих промахов.
– Вы ненавидите нас? – вопросил Грейстон через некоторое время, вновь замкнувшись в себе, спрятав реальные эмоции.
– Да. – честно и чисто ответила я. – Я презираю вас, считаю ничтожеством и идиотом.
– Правда. – вставил док.
– Вы предадите нас при любом возможном случае? – продолжил ряд вопросов Грейстон, явно думая, что еще не все потеряно.
– Я не просто предам вас, Грейстон. Я буду той, что первая обвинит вас. – нейтрально ответила я скучающим тоном. – И буду мстить до последнего вздоха. Вы знаете, что я могу сделать.
– Вас ищут? – вопросил Грейстон, словно не слыша предыдущих ответов.
– Боле того, Грей. – хмыкнула я, вспоминая Толю. – Я почти уверена, что меня уже почти нашли.
– Вы можете идти, Кэсседи Элмерз. – холодно отозвался он. – Завтра будет подписан пожизненный контракт, без возможности расторжения. Вам стоит отдохнуть перед обязательным подписанием.
– Надейтесь, Грейстон. – с ненавистью прошептала я.
***
Тело содрогалось в жутчайших судорогах. Меня ломало изнутри, разрывая внутренности, заставляя биться в страшнейших конвульсиях, терять рассудок, не разбирать где реальность, а где мой вымысел, плакать, кричать, молить о прекращении этой боли. Абсолютно жестокий откат, скрючивший пальцы, сломавший разум, заставляющий умирать.
Это была чистая боль, острыми иголками отдающаяся во всем теле, начиная свой захват с головы. Она тугими тисками, ломающими кости, сжимала виски, вырывая всхлипы и крики. Тупая боль, отдающаяся в каждой частичке меня, мешающая думать, мешающая понимать. Она была повсюду разрывая, калеча, убивая.
Я вцепилась пальцами в простынь, опрокинув голову назад, чувствуя, как слезы стекают вниз быстрыми дорожками, как с сухих, потрескавшихся губ срываются стоны, как волосы облепили сырое лицо.
– Какого черта?! – ворвался в мысли слишком громкий вопрос, заставив меня громко кричать, обхватив руками голову. Лба коснулось что-то холодное, убийственно ледяное, острое, колкое, вызывающие взрыв фейверк и вновь хриплый крик сорвался с губ.
– Что с ней, док?! – громко!
– Хватит! Пожалуйста! – закричала я, молясь, чтобы они ушли, прося, чтобы меня оставили одну.
Они не смогут помочь, лекарств от этого нет! Только терпеть, это нельзя заглушить, только пережить. И они мешали мне! Их помощь делала только хуже! Но меня не слушали.
Они что-то говорили, кричали друг другу, требовали от доктора. Но он не знал, что делать, действительно теряясь в возможных догадках. Он пытался взять анализ крови, но это было невозможно, он уверял, что сможет помочь, он говорил со мной, просил ответить. Но я не слушала. Каждое его слово брызгом искр резало по нервам, разрезая меня на части, вонзаясь острыми краями в тело. Сосуды не справились, из носа пошла кровь, которую тут же попытались остановить. Но каждое их движение, их присутствие, их жесты, их слова ломали меня.
– Вы не поможете ей. – тихий, правильный, ровный шепот, он лег ровным слоем на растерзанный слух, словно обезболивающее, принося минутное спокойствие. Я замерла, боясь поверить в тающую мутную пелену перед глазами. Откат пошел на убыль. Я почти отмучилась свое время.
– Что с ней? – также тихо, но не так ровно произнес чей-то до боли знакомый голос, заставляя вновь поморщиться и зажать уши ладонями.
– Иммин. – спокойно отозвался говорящий. – То, что вы видите – откат от препарата. И большее, что вы сейчас можете сделать – это заткнуться и выйти из комнаты. Ваши голоса делают хуже. Разберетесь с ней позже, сейчас ей и так хреново.
– Но ей плохо! – воскликнул кто-то. Шум ударил по голове, заставляя закричать, давясь кровью от прокушенного языка.
– ВОН! – тихо, но уверенно потребовал говорящий. Негромкие шаги, легкие шорохи, чей-то шепот, и тихий щелчок закрывающейся двери.
Ломка продолжалась еще несколько мучительно-долгих часов, полных крови, тьмы перед глазами, боли, разрывающегося сознания, слез и криков, во время которых кто-то заботливо утешал меня, гладил теплой рукой и шептал абсолютно ровным голосом, направляя меня по необходимой линии, давая призрак исчезновения боли.
И спустя какое-то время я заснула, ощущая на себе мрачный, усталый взгляд.
***
Я моргнула, пытаясь прогнать мутную пелену перед глазами, чтобы сфокусировать взгляд на белоснежном потолке. Тот расплывался неясными линиями, не желая принять четкие очертания.
Я устало повернула голову, взглянув на стену, мучительно и медленно пытаясь вспомнить произошедшее. Воспоминания отозвались ломотой в висках и сухостью во рту.
Удивительная, абсолютная тишина пространства блаженством растекалась по израненным криком ушам. Легкое жужжание систем корабля, приглушенный свет раннего утра и пустота. Да, именно она родимая, окружающая пространство, сводящая с ума, настораживающая. Чувство пустоты обычно у меня возникало в подобные моменты: утро, одиночество, тугая ломка после пережитой боли, неразбериха. Самое время, чтобы выпить, наплевать на все и начать биться в истерике.
Я попыталась сфокусировать взгляд на запястьях своих рук. Бледные, тонкие конечности, с разводами крови. Теперь я была похожа на пленницу истребителей. Мрачная усмешка скользнула на губы.
– Ты проснулась. – раздался голос откуда-то слева. Я плавно села, боясь, что тело пронзит резкая боль, но нет. Все было относительно неплохо.
Моя неумытая, не расчёсанная и больная на вид персона ожидала увидеть здесь кого угодно. Доктора, Криса, Грейстона, Генри, Уинстона, Кареля, даже того блондина, но не его. Нет, только не его.
– Рейнгар? – вопросила я, просто глядя на него, чуть приоткрыв рот. Настолько растерявшись, что не смогла отпустить даже язвительной реплики по поводу мужчин, странным образом оказывающихся в комнате четных девушек без приглашения. – Что ты тут делаешь?
– И никаких слов благодарности. – усмехнулся чуть помятый мужчина, слегка потягиваясь, разминая затекшие конечности.
Он выглядел уставшим, но не злым, скорее раздосадованным и не выспавшимся. Рубашка, обычно идеально выглаженная, помялась и свернулась неаккуратными складочками, пиджак лежал на пуфе возле туалетного столика, волосы растрепались. Неужели он провел на этом кресле всю ночь? Что он вообще здесь делала?
– Сначала я должна знать, за что тебя благодарить. – хмыкнула я, потянувшись к сенсору.
Яркий свет от экрана ударил по глазам, заставил зашипеть, поморщившись. Пять часов утра. Я растерянно посмотрела на Рейнгара, повернув экран в его сторону. – Пять утра, Рей.
Взгляд зацепился за свое отражение в экране сенсора. Оттуда на меня смотрела не я. Не было привычной укладки волос, румянца на щеках, голубых глаз и улыбки.
На меня смотрела бледная девушка, с вертикальными зрачками, обрамленными черной радужкой глаз, вместо привычных голубых. Под ее носом засохла корка крови, глаза опухли, губы были непривычно алыми, прокушенными в нескольких местах. Я вскрикнула, подскакивая с кровати, несясь в сторону ванной, чтобы убедиться в том, что мне все это показалось.
Ворвавшись в комнату, я не захлопнула двери, замечая, как в них возник Рейнгар, явно недоумевая по поводу моего поведения.
– Господи, – простонала я, всматриваясь в отражение. – что со мной?
Мельком увиденное отражение не передавало весь ужас ситуации. Да, отражение в сенсоре не изображало синих кругов под глазами, опухших глаз, втянувшихся щек, сильно проступивших скул. Зато достоверно передавало иссиня-бледное лицо, прокушенные губы, мрачность взгляда. Я выглядела...измученной. Вот то слово, которое точно описывало мое состояние.
– Глаза снова поменяли цвет. – сообщила я. – Теперь они черные.
– Ты меняешься, – кивнул аналитик. – это естественно при...
Воцарилось молчание. Он явно не желал сказать то, что начал произносить. Опасался истерики? Да, кажется в прошлый раз я пыталась задушить дока, когда увидела симптомы мутации. Впрочем, тогда я этого абсолютно не ожидала, а сейчас мои черные глаза уже и не так выделяются на фоне общего ужаса.
– При мутации? – продолжила я его оборванные слова. – Наверное.
– От этого тебе все равно не легче, верно? – тяжело вздохнув, Рейнгар прикрыл глаза, явно подбирая подходящие слова.
Все ясно, нашла с кем обсудить свои проблемы. Его они волнуют в последнюю очередь, если вообще волнуют. Наверняка, ему даже не интересна моя мутация. Никаких вестей, даже намеков на то, что они пытаются исправить то, что со мной произошло. Все уже забыли про это, гораздо интереснее им кто же пробрался на нижние этаж, покопался в доисторических бумажках и разнес стену. Вот это да, это о насущном, ага.
– Послушай, мы работаем над этой проблемой. Действительно работаем, к разработке противоядия, изучению этого феномена, отслеживанию твоего самочувствия, подключена вся Виктория, наши лучшие ученые, Кэсседи. Но пока никаких видимых результатов нет, есть множество теорий, предположений, но ничего точного сказать мы не можем. И я предпочел молчать вовсе, чем кормить тебя ложными обещаниями.
– Ты ведешь это дело? – вопросила я, стараясь не выказать своего удивления.
