Текст книги "Бывшие. Сводный грех (СИ)"
Автор книги: Софья Феллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
29
Алена
Смущаюсь отчего-то, как только работница приюта уходит. Но такса лижет мне руку, и фокус внимания смещается на собак.
– Принесешь воду? Я видела ведро, – прошу Алекса.
– Без проблем.
Чешу пузико таксы, а сама бессовестно разглядываю широкую спину удаляющегося за водой парня.
Выпускаю собаку из вольера, позволяя ей побегать немного рядом. Убираю миски с водой и кормом. Условия в этом приюте не самые плохие, надо сказать. Я искала информацию перед поездкой. Индивидуальный вольер для собаки скорее редкость, чем правило.
Такса носится вокруг, иногда подбегая ко мне и потыкивая носом, как бы проверяя, не забыла ли я о ней. Алекс возвращается с ведром воды, и я улыбаюсь ему..
– Вот твоя вода, – говорит он, ставя ведро у моих ног. – Готова продолжать?
– Всегда готова, – смеюсь в ответ.
Мы начинаем чистить вольеры, и работа идет на удивление легко. Я убираю старую подстилку, пока Алекс подносит свежие миски и заполняет их водой. Собаки с интересом наблюдают за нами, не забывая требовать внимания.
– Похоже, мы с тобой неплохая команда, – бросает Алекс с улыбкой, подавая мне новую миску.
– Ты прав. Может, стоит задуматься о волонтерстве на постоянной основе? – поддразниваю его, чувствуя, что впервые за долгое время действительно расслабилась.
Он смеется, покачав головой.
– Если это включает работу с тобой, тогда, возможно, соглашусь.
Я смущенно отвожу взгляд, но тепло от его слов все же растекается по телу.
– Перерыв? – предлагает Алекс.
– Да, давай.
Садимся прямо на пол рядом с вольерами, и на какое-то время воцаряется относительная тишина.
– Слушай, – произносим одновременно.
Я улыбаюсь и продолжаю:
– Алекс, я много думала за эти две недели. И кое-что для себя решила.
Он внимательно смотрит на меня, сбивая с мысли и вызывая тахикардию у моего бедного сердечка.
– Я хочу попробовать прислушиваться к своим желаниям. Знаешь, сделать то, чего бы мне хотелось больше всего на свете.
– Супер. И что же это? – лукавый взгляд направлен на мою грудь.
Я смеюсь, слегка толкая его в плечо.
– Не об этом, – отвечаю с улыбкой, но в груди разливается тепло от его шутки. – Я хочу… просто быть собой. Делать то, что я действительно хочу, а не то, что от меня ожидают. Не жить по чужим правилам.
Алекс кивает, его взгляд становится серьезнее.
– Это правильное решение, Ален. И я уверен, у тебя все получится.
Его поддержка ощущается как глоток свежего воздуха. Я беру его руку, не отпуская, словно черпаю силы из этого прикосновения.
– А начну я с того, что хочу... тебя, – говорю тихо, почти шепотом, но достаточно уверенно, чтобы мои слова прозвучали ясно.
Пока не иссякла моя смелость, а наклоняюсь так близко к Алексу, что чувствую его дыхание. И первая прижимаюсь к губам, застывая, чтобы прочувствовать момент.
Алекс отвечает на мой поцелуй почти сразу, крепко прижимая меня к себе. Его рука нежно ложится на мою спину, и в этот момент мир вокруг будто замирает. Время, собаки, холодный пол – все теряет значение. Я ощущаю только его тепло, силу, и то, как в груди бешено колотится сердце.
Мой смелый порыв, вместо того чтобы отступить, лишь нарастает. С каждым мгновением поцелуй становится глубже, теплее, пока не отрываюсь от него, чтобы набрать воздуха.
– Вот о чем я, – шепчу, глядя прямо в глаза, не выпуская его руки. Они светятся внутренним огнем, около которого я отогреваюсь и оттаиваю.
– Раз уж ты такая смелая сегодня. Расскажи, почему тогда сбежала?
Я сразу понимаю, о чем он.
– Потому что ты игрался со мной, у тебя не было серьезных намерений. Мне одноклассница видео прислала, как тебя парни на понт берут, что ты меня не добьешься.
– Твою мать…
Алекс прикрывает глаза и откидывается на решетку вольера.
– Аленка, почему не поговорила со мной?
– Потому что я боялась, – признаюсь я, опустив взгляд. – Боялась, что ты просто посмеешься или скажешь, что это была игра.
Он смотрит на меня долгим, пронзительным взглядом, и в его глазах я вижу нечто большее, чем просто сожаление.
– Игрался? – Алекс тяжело вздыхает. – Ален, мне нужно, чтобы ты поняла: все эти понты и споры с парнями не имели никакого значения. Ты для меня была важна с самого начала.
Я не могу поверить в его слова так просто, ведь все это время сомнения не отпускали меня.
– Я хотел, чтобы ты сама ко мне пришла, – продолжает он, проведя рукой по волосам. – Мне никогда не было все равно.
– Почему ты не сказал? – спрашиваю почти шепотом.
– Потому что не знал, что ты чувствуешь, – отвечает он спокойно. – Боялся, что все испорчу.
Тишина повисает между нами, в которой слышны только тихие вздохи и шумные выдохи собак.
– Молодежь, вы как тут? – шумно топая, вваливается к нам работница приюта. – Дело молодое, понимаю, – хохочет, довольно улыбаясь.
30
Алена
Последние дни февраля подходят к концу. Скоро ненавистный снег растает, забрав с собой холод, а на деревьях появятся первые листочки. Цветы расцветут, и природа, наконец, проснется ото сна. Я тоже надеюсь пробудиться вместе с ней.
Каждое утро я встаю с ощущением, что нахожусь на пороге чего-то нового. Перемены будто витали в воздухе, готовые обрушиться на меня в любую минуту. Вот только не знаю, станут ли они началом чего-то хорошего.
С Севой стало тяжело общаться, и, несмотря на его многочисленные извинения, я так и не смогла простить его за ту вечеринку. Это напряжение явно сказывается на нашем партнерстве. Елена Викторовна буквально кипит от злости, не стесняясь в выражениях, когда замечает наши ошибки. А Саша Ломтева, моя дублерша, все чаще язвительно поддевает, интересуясь, собираюсь ли я участвовать в премьере. В ее тоне всегда слышится злорадство. "Нельзя же так позорить нашу альма-матер перед такими важными гостями!" – язвит она, напоминая, что к премьере приедут уважаемые люди.
И все же, несмотря на трудности, я не могу позволить себе все бросить. Вспоминаю годы тренировок, пот, боль и слезы, которые я вкладывала в балет. Я не представляю свою жизнь без него. Но если я вдруг сдамся... кем тогда стану?
Оставляю свои размышления до лучших времен, ведь сегодня нас ждет семейная фотосессия в весеннем антураже. Мама решила обновить наш семейный фотоальбом, добавив снимки в новом, расширенном составе. Кроме того, Сергей Васильевич упомянул, что эти фотографии будут использоваться в одной журнальной статье о нем.
Это значит, что дело весьма ответственное. Мама и я подготовили несколько нарядов для разных локаций, чтобы каждый образ идеально подходил под задуманную сцену. Мужской части семьи повезло больше – им хватило всего двух вариантов: строгий костюм и повседневный лук с джинсами.
Мы расположились в просторной студии с огромными окнами, через которые проникал мягкий свет. Весенние декорации – нежные цветочные композиции, лужайки с зеленью и аккуратные белые лавочки – создавали ощущение, будто мы и правда на природе.
Мама выглядит как всегда безупречно: элегантное платье в пастельных тонах подчеркивало фигуру, а волосы были идеально уложены. Я подобрала платье в похожем стиле, чтобы соответствовать задумке – «гармония и единство семьи». Сергей Васильевич, одетый в светлый костюм, выглядит как статный джентльмен. А вот Алекс явно более расслаблен – скорее всего, благодаря тому, что его больше интересует сам процесс, чем результат.
Мы уже сделали несколько фотографий в разных локациях. Сначала всей семьей на лавочке среди искусственных деревьев с нежно-розовыми цветами. Затем – мама с отчимом отдельно, с теплыми объятиями на фоне белых арок, увитых зеленью. Алекс и я также сфотографировались вдвоем – чисто символический кадр, на котором мы должны были выглядеть как «близкие брат и сестра».
После каждой локации фотограф кивал и переключал нас на новую, не давая передышки. Мама контролировала каждый кадр – не дай бог кто-то моргнет или окажется не в фокусе.
Осталась только одна локация – самая важная и торжественная. Теперь нам предстояло переодеться в вечерние наряды.
Я переоделась очень быстро и поспешила к новому месту, ожидая, что все уже будут в сборе. Но когда я вошла в просторную комнату, оказалось, что только Алекс был готов. Он сидел на декоративных качелях, которые подвесили к потолку, и задумчиво смотрел куда-то вверх.
– Ну и где все? – спросила я, подходя ближе и рассматривая свое платье в зеркале, чтобы убедиться, что выгляжу прилично.
Алекс бросил на меня короткий взгляд, и уголки его губ слегка приподнялись в шутливой улыбке.
– У меня такое ощущение, что остальные решили оставить нас вдвоем. Судьба, не иначе, – протянул он, поднимаясь с качелей.
– Ох, судьба! – фыркнула я, качая головой. – Скорее, мама, которая все должна контролировать. Наверняка она где-то проверяет, все ли на месте.
Он подошел ко мне поближе, и я заметила, как его взгляд становится чуть более пристальным, теплым. Мой вечерний наряд – легкое светлое платье с открытыми плечами – явно привлек его внимание.
– Знаешь, ты выглядишь... великолепно, – мягко произнес он, слегка наклоняясь ко мне.
– Ты льстишь, – ответила я, почувствовав, как легкая улыбка касается моих губ. – Я вообще-то быстро переоделась, чтобы не заставлять всех ждать.
– Ну, значит, ты удивительно хороша, даже если не пыталась, – продолжил Алекс с легким смешком, наклоняясь ближе, словно изучая меня.
Я посмотрела на него и ощутила, как что-то теплое растекается внутри. Между нами вновь возникло то самое притяжение – тонкая, невидимая нить, которая становится все крепче.
Алекс осторожно взял меня за руку, притянул к себе, будто танцевальное движение само собой возникло между нами. Его рука нежно легла на мою талию, и я шагнула ближе.
– Что ты делаешь? – прошептала я, но не сделала попытки отстраниться.
– Смотрю, как ты краснеешь, – хитро подмигнул он.
И в этот момент сзади послышался тихий щелчок фотоаппарата. Я резко повернула голову, а фотограф стоял с камерой в руках и виновато улыбался.
– О, не беспокойтесь, просто спонтанный кадр, – сказал он. – Продолжайте, у вас потрясающая химия!
– Можете показать? – подхожу к фотографу, не отрывая глаз от камеры.
– Да, конечно, – отвечает он, листая несколько снимков.
На экране появляются кадры с нами: на всех мы выглядим удивительно живыми, словно пропитаными теми чувствами, которые нас связывают. Я не могу поверить, что это мы – настолько настоящие.
– Можете переслать их мне? Прямо сейчас, – говорю, не в силах отвести взгляд от фото.
Алекс стоит рядом, мельком взглянув на снимки, и добавляет:
– И удалить потом, – его голос становится чуть серьезнее.
– О, без проблем, – фотограф кивает и начинает настраивать передачу файлов.
Так я становлюсь обладательницей этих особенных снимков. Снимков, которые я буду разглядывать каждый день, чтобы вспоминать этот момент. Эти фото словно придают мне силы и теплоту, напоминая, что скоро, через две недели, мы снова встретимся.
31
Алекс
Две недели без Алены – это настоящее испытание. Чувствую себя как зависимый, которому не хватает очередной дозы. Кажется, что время тянется бесконечно. Вспоминаю каждую деталь: ее нежный взгляд, бархатную кожу, легкий, ненавязчивый аромат. И эти кудряшки, которые смешно подпрыгивают, когда она идет по лестнице... Она изменилась за эти два года – стала такой женственной, что невозможно отвести глаз, стоит ей только появиться в моем поле зрения. Притягивает магнитом.
Две недели… целая вечность.
Но я держусь. Мы созваниваемся и переписываемся по мере возможности, стараясь сократить время до встречи. Сегодня, наконец-то! Еду к ней, рву когти из Москвы с такой скоростью, что банда не может удержаться от смешков.
– Ты чего такой резкий, Алекс? – усмехается Стас, закинув гитару на плечо. – Как будто тебя домой на пирожки зовут.
– А, так точно, только пирожки другие, – хохочет Дэн, хлопнув меня по плечу. – Когда у тебя завязка заканчивается?
– Слушайте, отстаньте уже, – фыркаю в ответ, хотя улыбка предательски лезет на лицо.
– У него лицо влюбленного дебила, – вмешивается Вик, старательно настраивая свою гитару. – Видно, что подсел.
– Заткнись, Вик, – кидаю ему игривую подачу. – Она правда важна для меня.
– А мы, значит, так, да? – Стас делает обиженное лицо. – Мы, значит, неважны?
– Да-да, бро, бросай нас ради девушки! – хохочет Дэн, качая головой. – Только учти, что мы потом алиби обеспечивать не будем, если ты там где-нибудь напортачишь.
– Хватит уже, – я машу рукой, завязывая шуточный спор. – Вот съезжу, вернусь – и тогда посмотрим, кто тут влюбленный дурак.
– Ага, ага, только не пропадай надолго, Ромео, – смеется Вик.
– Пропадешь тут, с таким графиком. Бывайте, парни, – махнул им рукой и двинул на выход.
Тапок в пол, и я лечу стрелой, держа уверенные сто пятьдесят на спидометре, когда дорога позволяет. Музыка на максимум, и я кайфую, подпевая Честеру из Linkin Park.
Откровенно говоря, петь мне нравится не меньше, чем играть на гитаре. В группе я, конечно, на бэк-вокале, но вот в машине – тут я солист. Ну или когда Стас решает махнуться на концерте, тогда я отрываюсь по полной.
Музыка – это стопроцентно мое. С ней я на одной волне. Отдаюсь ей всей душой, и она отвечает мне взаимностью. Жаль, что с отцом так и не удалось найти общий язык в этом плане. Столько лет, а взаимопонимание с ним – словно утопия.
Еще сто километров, и я дома. В голове уже крутятся мысли: хоть бы получилось уединиться с птичкой хоть ненадолго. С нашей повернутой на контроле Викой пять минут наедине – уже будет удачей. Даже интересно, что она еще выдумает.
Алена встречает меня наверху у лестницы, не спускаясь, но я вижу ее глаза – они светятся радостью. Весь наш спектакль двух актеров ради того, чтобы за нами перестали наблюдать так пристально.
Удача явно на нашей стороне – в гостиной никого. Отлично. Я ускоряюсь, перепрыгивая через ступеньку, чтобы добраться наверх чуть быстрее. Пара секунд для обычного человека – это ничто, но для меня это слишком долго. Никакие видеозвонки и сообщения не могут передать, какая моя Аленка на самом деле.
Когда я, наконец, подхожу к ней, беру ее маленькую, хрупкую руку в свою и, не теряя времени, тяну в комнату. Дверь за нами закрывается, и воздух вокруг будто сгущается. Теперь мы наконец одни, и время будто замедляется. Я обвиваю ее руками, притягивая ближе, и наши губы сливаются в долгожданном поцелуе – горячем, жадном, словно эти две недели нас мучили невыносимо. Наши языки переплетаются, даря море наслаждения. Она прижимается ко мне, руки скользят по моей спине, а ее тело отвечает каждому моему движению.
Какой же кайф!
Аленкины губы – мягкие и такие сладкие – мгновенно лишают меня разума. Поцелуй становится все более глубоким и страстным, будто мы пытаемся передать все, что накопилось за эти долгие дни разлуки.
Прерываю поцелуй, но только для того, чтобы переключиться на тонкую шейку, которую птичка будто специально подставляет под мои губы. Дрожит в моих руках, а я периферийным зрением вижу, как у нее от удовольствия глаза прикрываются. Когда размашисто прохожусь языком по участку за ухом, а затем прикусываю слегка, Аленка издает такой чувственный стон, что я чуть не кончаю. Тормоза срывает от того, какая она нежная и податливая.
Где мне взять терпение, когда от возбуждения кровь в висках долбит, ума не приложу. Член ширинку таранит, пульсируя напряженно.
– Твою мать, Аленка, – сжимаю ее крепко, упираясь лбом в ее плечо. – Надо тормознуть…
– Что? – непонимающе спрашивает, будто вообще не здесь со мной находится, а сама ко мне льнет, задевая ширинку.
– Че-е-ерт! – шиплю оттого что волна возбуждения накрывает.
– Прости! Я… тебе больно сделала? – пытается заглянуть мне в глаза.
– Ты как скажешь, – смеюсь от ее невинной догадки.
– Я серьезно, вообще-то! – надувает губки она.
– Я так по тебе соскучился, что у меня в штанах дымится. Если мы не сделаем перерыв, у меня сорвет башню и нас застукают прямо тут в крайне провокационной позе.
Ее глаза открываются широко, а губки округляются.
– Ой! – высвобождается и делает шаг в сторону.
Вовремя. Потому что в дверь стучит Вика.
– Саша, ты тут? Я Алену не могу найти. Она у тебя? – и дверь открывается следом. *** Мои хорошие, Хочу напомнить вам, как для автора важна ваша поддержка: звездочки, комментарии, добавление в библиотеку и подписка на автора. Пожалуйста, не стесняйтесь, активничайте, а я буду радовать вас как и прежде новыми главами Ваша Софья Феллер
32
Алена
Как же я тогда испугалась! Ладошки моментально похолодели, а в голове не осталось ни единой мысли. Мысленно я уже приготовилась к новой порции нотаций и запретов. А Алекс… Он был таким спокойным, будто его регулярно застукивают с девушкой.
– Быстро в шкаф! – шепнул он, подталкивая меня в сторону огромного шкафа-купе у стены.
Я затаила дыхание, стоя там, а Алекс невероятно умело, без единого намека на волнение, лгал моей матери, уверяя ее, что не видел меня с самого приезда.
– Точно? – ее каблуки простучали по комнате, и я замерла.
Где ее чувство такта? Мне стало стыдно за то, что она так бесцеремонно нарушила личные границы Алекса, даже не спросив разрешения войти. Фух, тогда она меня не нашла, а мне пришлось врать, что я была на заднем дворе, дышала воздухом.
Теперь, стоя у двери его комнаты, я снова вспоминаю этот момент. Сердце начинает биться быстрее, пальцы уже касаются ручки, но я медлю. Внутри разливается странное чувство – смесь легкого страха и азарта. А вдруг и сейчас произойдет что-то неожиданное? Меня очень будоражит это ощущение запретности. Придает перчинку всему, что мы делаем. Выкручивает тумблер чувств на максимум.
Иногда я даже думаю, что не будь всей этой странной ситуации, возможно, мы так и не сблизились бы никогда больше.
В комнате звучат спокойные переборы струн и тихий низкий голос Алекса. Наверное, он уже знает, что я здесь, и просто ждет, когда решусь войти.
– Привет, – закрываю дверь на замок и бегу к нему, будто каждая секунда без него – потерянное время. – Я так скучала.
Накидываюсь на него как ураган, зацеловываю всего, касаясь губами его лица, шеи, волос. Всю себя ему отдаю, ощущая, как во мне целая атомная станция бурлит, генерируя столько эмоций, что я не в силах справиться. Полностью растворяюсь в этом моменте. Слезы текут сами по себе, и я не могу их остановить.
– Аленка? – Алекс смотрит на меня с удивлением, смахивая слезы с моих щек. – Случилось что-то? Погоди.
Он осторожно снимает с плеча гитару и отставляет ее в сторону, а меня притягивает на колени, как будто пытается защитить от всего мира. Его руки обнимают меня нежно, будто я хрупкое существо, которое может разбиться от любого резкого движения. Но чем больше он меня утешает, тем сильнее я рыдаю, уткнувшись в его плечо.
Алекс растерян, в его глазах непонимание и тревога. Он осторожно проводит рукой по моим волосам, успокаивающе покачивая нас из стороны в сторону, словно убаюкивая.
– Хорошая моя, девочка, ну что у тебя случилось?
– Я… – всхлипываю, пытаясь найти слова. – Я две недели держалась, честно. Старалась быть сильной. Но как только тебя увидела, сразу прорвало. Мне так тяжело без тебя, Алекс. Я чувствую себя какой-то неполной, когда тебя нет рядом. Словно часть меня куда-то исчезает… понимаешь?
– Аленка, – шепчет он, целуя меня в макушку. – Прости, что не всегда рядом. Мы обязательно справимся, слышишь? – его голос тихий, но в нем столько уверенности, что мне становится легче.
Я глубоко вдыхаю его запах, ощущая тепло его тела. В его объятиях я нахожу ту безопасность и спокойствие, которых мне так не хватало.
– Хочешь, спою тебе что-нибудь? – предлагает Алекс.
– Давай! Мне очень понравилось, как ты пел тогда, в гараже, – с энтузиазмом откликаюсь, чувствуя, как внутри поднимается тепло от воспоминаний.
Перебираюсь на кровать и устраиваюсь по-турецки, подперев подбородок руками. Алекс снова берет в руки гитару, и струны мягко начинают вибрировать под его пальцами. Первые аккорды заполняют комнату. Он поет для меня – Ария, Сплин, Linkin Park, и что-то новое, незнакомое, но от этого не менее волшебное.
Я смотрю на него из-под полуопущенных ресниц, разглядывая, как свет мягко скользит по его лицу, по татуировкам на руках, когда его пальцы касаются струн. В некоторые моменты прикрываю глаза и просто погружаюсь в его голос. Кажется, что каждое слово, каждая нота находит отклик во мне, проходя через сердце и рождая внутри целую бурю эмоций. Мурашки пробегают по коже, когда он переключается на более душевные песни.
Это непередаваемое ощущение – когда поют только для тебя. Когда каждое слово, каждый звук принадлежит только тебе. В этот момент мир сужается до небольшой комнаты, до его голоса и музыки. Я тихонько подпеваю ему, глядя прямо в его глаза. Он улыбается мне, и в этой улыбке чувствуется что-то особенное – то, что связывает нас двоих.
Кажется, это и есть тот момент, когда между нами возникает нечто большее, чем просто привязанность. Мы как будто становимся одним целым, погружаясь в поток этой музыки, этого общения без слов. Я никогда не чувствовала такой близости, такого комфорта с кем-то другим.
Когда Алекс заканчивает петь и убирает гитару в кофр, я неотрывно слежу за малейшими его движениями, раздумывая о том, почему он сделал так много татуировок. Они все что-то значат? Хочу спросить, но он мастерски отвлекает мое внимание, подкрадываясь и вовлекая в поцелуй.
– Я ведь и привыкнуть так могу, – легко и беззаботно смеюсь, закидывая руки ему на плечи.
– Привыкай, птичка, ты от меня не избавишься, – подмигивает мой разбойник.
Плюхается на кровать, похлопывая рядом, приглашая присоединиться.
Я встаю с насиженного места и замечаю пятнышко на одеяле подо мной. Доли секунды нужны мне для того, чтобы осознать, что это. Я просто в ужасе!
Смущаюсь и краснею, не зная, что делать. Прикрываю ладошкой это место и не двигаюсь, лихорадочно пытаясь сообразить, как выйти из ситуации.
