Текст книги "Бывшие. Сводный грех (СИ)"

Автор книги: Софья Феллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

51

Алена

Добрая медсестра помогает мне устроиться в палате, заботливо поправляя подушку. Ощущение тишины и одиночества давит, как только она выходит, оставив меня одну. После всех обследований мне сообщают, что мой случай слишком сложный, чтобы текущая смена могла взяться за операцию. Придется ждать до завтра, когда вернется самый опытный травматолог-ортопед.

Пока я лежу в ожидании, время тянется медленно. Страх буквально захватывает меня – то, что произошло с коленом, может стать концом моей карьеры. Балет для меня – это не просто работа или хобби, это вся моя жизнь. Сначала я была уверена, что восстановление – это вопрос времени. Но с каждым обсуждением врачей, их взглядами на снимки и тихими шепотами, я осознаю всю серьезность ситуации.

Они пытаются поддержать, говорят, что все будет хорошо, что шансы есть. Но вот только эти шансы касаются возможности нормально ходить, а не танцевать. Это как если бы сказали птице: "Ты будешь ходить, но летать больше не сможешь". Словно приговор. И каждый раз, когда я думаю о будущем без сцены, в груди поднимается паника.

Я уже слышу в голове тот набат, что отстукивает конец моей карьеры балерины.

И всё равно, несмотря на мрачные прогнозы и тревожные мысли, где-то в глубине меня теплится огонек надежды. Маленький, трепещущий при каждом неосторожном слове врачей или при взгляде на собственное колено, он никак не желает погаснуть. Вдруг этот чудо-врач, которого все так ждут, действительно сможет мне помочь? Может, это не конец?

Каждый раз, когда я прокручиваю в голове произошедшее, кажется невероятно несправедливым, что одно-единственное падение может перечеркнуть все мое будущее. Я столько лет отдала балету, столько пережила, и вот – все висит на волоске. Как можно просто смириться с этим? Все во мне протестует против этой мысли, и я осознаю: я не готова расстаться с балетом.

Я не готова перестать летать.

Во мне сейчас столько обезболивающих и успокоительных, что переживания притупились, словно я наблюдаю за всем происходящим издалека, будто через мутное стекло. Я здесь, и в то же время меня словно нет. Периодически выпадаю из реальности, слышу обрывки разговоров, звуки, и даже в какой-то момент мне чудится голос Алекса. Но его не должно быть рядом, он ведь далеко… Я стараюсь не думать о том, чтобы его тревожить раньше времени. Ему и так хватает забот.

С трудом открываю глаза и замечаю медсестру, которая стоит у моей кровати.

– Проснулась, красавица? Пить хочешь? – спрашивает она, заботливо наклоняясь ко мне.

– Да, – едва шепчу, чувствуя, как губы пересохли.

Она помогает мне сделать пару маленьких глотков воды, и я с облегчением откидываюсь обратно на подушку.

– Жених твой звонил. Приедет скоро, – произносит она спокойно.

– Но… разве… – пытаюсь понять, что происходит, бросая взгляд на темное окно. – Уже ведь поздно.

– Да пожалела я его, – вздыхает она. – Так переживает. Пущу ненадолго, пусть увидит тебя.

Хорошо, что первый, кого я увижу, будет Алекс. Ему я хотя бы смогу улыбнуться, даже если сил совсем нет. С мамой все сложнее. Я позвонила ей сразу после того, как случилось падение, но строго-настрого запретила приезжать. Она, конечно, всегда делает по-своему, и в тот момент мне показалось, что она уже стояла на пороге, готовая поставить на уши всех врачей. Возможно, она так и сделала, потому что больница периодически напоминала улей, но удивительно – ко мне она не зашла. Точно так, как я просила.

Часть меня вздыхает с облегчением, потому что мне сложно сейчас объяснять, утешать или даже выслушивать. Слишком много боли и страха.

Алекс заходит в палату почти бесшумно, но я все равно чувствую его присутствие. Открываю глаза и встречаю его встревоженный взгляд.

– Птичка моя... – он садится на край кровати и осторожно берет меня за руку. – Как ты?

– Могло быть хуже, – пытаюсь улыбнуться, хотя губы дрожат. – А ты как тут оказался?

– Не хотел оставаться там, когда с тобой такое. Все бросил и прилетел. Как я мог иначе?

Я выдыхаю, чувствуя, как нахлынувшее облегчение разливается по телу.

– Спасибо, что приехал…

Я больше не могла сдерживать слезы. Они сами собой хлынули, как только Алекс оказался рядом. Он тут же обнял меня, осторожно.

– Тихо-тихо, птичка, – шептал он, поглаживая меня по волосам. – Я с тобой. Все будет хорошо, слышишь?

Я крепче прижалась к нему, наконец позволив себе расплакаться. Несколько дней я держала это внутри, пыталась быть сильной. Но сейчас, рядом с ним, больше не нужно было изображать храбрость.

– Я так боюсь… – мой голос дрожит.

– Мы справимся. Вместе, – Алекс ответил твердо, целуя меня в макушку.

Утром меня забирают на операцию. Время тянется бесконечно, а я ухожу в забвение под действием наркоза. Когда, наконец, просыпаюсь, ощущение будто плыву. Не понимаю, сколько прошло времени, но боль в колене словно притуплена. Несколько часов я прихожу в себя, пытаюсь осознать, что уже все позади, но тревога не отпускает.

Наконец, ко мне заходит врач. В его глазах вижу что-то похожее на сочувствие, и сердце начинает глухо стучать в груди.

– Алена, операция прошла хорошо, – начинает он, стараясь говорить спокойно. – Колено восстановили, будешь ходить, даже бегать после реабилитации.

На секунду я испытываю облегчение, но он продолжает.

– Но длительные нагрузки противопоказаны. С балетом придется закончить.

Слова ударяют, как молот. В горле встает ком, и я не могу ничего сказать в ответ. Лишь безмолвно смотрю на него, пока в голове звучит одно: это конец.

52

Алена

Алекс приезжает ко мне в больницу каждый день. Вне часов посещения, чтобы не пересекаться с мамой. Кажется, этот обаяшка успел очаровать всех медсестер в отделении, иначе бы у него ничего не вышло.

Старается поддерживать, смешить, отвлекать. Когда он со мной, получается переключиться.

– Аленка, ты же знаешь, что я с тобой до конца, да? – говорит Алекс, сидя рядом на стуле и крепко сжимая мою руку. – Мы придумаем, как выкарабкаться из этого.

Я киваю, хотя ком в горле не дает мне сказать ни слова. С ним мне действительно легче, но мысль о том, что придется оставить балет, не отпускает.

– Ты сильная, – продолжает он, пытаясь поймать мой взгляд. – Я видел, как ты боролась, как выкладывалась на сцене. Так что и сейчас справишься. Это не конец, слышишь?

– Но балет... – наконец, произношу я, не удержав слез. – Что я без него?

Алекс подается вперед, касается моего лица ладонью, вытирая слезы.

– Ты – это ты, Аленка, – говорит он мягко, но твердо. – Балет – важная часть тебя, но не единственная. И ты обязательно найдешь что-то, что принесет тебе радость, обещаю.

Снова киваю, стараясь поверить его словам, хотя страх все еще тянет меня вниз. Но пока он рядом, появляется хоть какая-то надежда.

– Птичка, наша фея-крестная шепнула мне, что скоро тебя выпишут, – с улыбкой говорит Алекс. – Мне нужно будет уехать на неделю, никак не получится вырваться. Но как вернусь, я тебя заберу. Подыскал квартиру. Поедешь? Готова?

– Жить вместе? – переспросила я, пытаясь осознать, что он действительно это предлагает.

– Ну да, – говорит он, наклонив голову чуть вбок и с озорной улыбкой. – А ты как думала? Такая ценная птичка мне и самому нужна. Готова?

Сердце на мгновение замирает, а потом начинает стучать быстрее. Жить вместе... Это совсем новый этап. Я нервно кусаю губу, но понимаю, что в ответе сомнений нет.

– Да, – тихо, но уверенно отвечаю я, встречаясь с его взглядом.

Алекс, не отводя глаз, медленно наклонился ко мне, и я почувствовала, как сердце бешено заколотилось. Когда его руки коснулись моей талии, внутри все словно вспыхнуло. Он притянул меня ближе, и прежде чем я успела что-то сказать, наши губы слились в поцелуе.

Это был не просто поцелуй – он был глубоким, страстным, поглощающим. Я почувствовала, как его дыхание становится тяжелым, а пальцы впиваются в мою кожу, словно он не мог насытиться этим моментом. Мое тело ответило само, я тянулась к нему, пытаясь стать ближе, крепче обнять его. Поцелуй становился все более настойчивым, а его горячие губы словно передавали все напряжение и страсть.

Каждое прикосновение усиливало пламя, и в тот момент мир вокруг перестал существовать. Были только мы и этот взрыв эмоций, от которого мне хотелось раствориться в нем полностью.

Вдруг резкая боль в колене заставила меня ахнуть и отпрянуть назад.

– Вот черт! Птичка, прости меня криворукого, – Алекс смотрел на меня с такой виноватой улыбкой, что мне даже стало смешно сквозь резкую боль в колене. – Я приспособлюсь, обещаю, не буду задевать. Как всегда рядом с тобой крышу сносит.

Он осторожно лег рядом, стараясь не касаться моей больной ноги, и обнял меня. На какое-то время мы просто замерли в тишине, наслаждаясь моментом. Его руки, такие сильные и заботливые, прижимали меня к себе. Я чувствовала его тепло, его присутствие, и эта близость словно успокаивала и убаюкивала.

На следующий день меня действительно выписали. С помощью костылей я, хоть и с трудом, добралась до своей комнаты. Было долго и трудно, но от помощи я решительно отказывалась. Каждое самостоятельное движение приносило хоть и небольшую, но победу. Я понимала, что теперь все будет по-другому. Жизнь, кажется, разделилась на «до» и «после». Но меня радовало хотя бы то, что могу справляться сама. Обычные бытовые вещи вдруг стали вызывать трудности, но я упрямо не сдавалась.

Шокировать родителей своими планами на переезд я не стала. Это будет слишком, да и сейчас не тот момент. Лучше сообщу позже, когда Алекс вернется. Мне нужна небольшая передышка – время, чтобы восстановиться, выдохнуть, и хотя бы немного подумать о будущем.

Эта неделя будет для меня возможностью прийти в себя, осознать все, что произошло, и попробовать принять новый ритм жизни. Теперь, когда балет остается в прошлом, передо мной стоит вопрос: чем я действительно хочу заниматься дальше? Я должна найти свое место в мире заново.

Я надеялась, что мама не начнет генерировать сотни идей и навязывать мне свои планы на мою жизнь. Ну хоть какое-то чувство такта у нее должно быть.

– Ален, у меня для тебя новость. В конце недели к нам приедет сын партнера Сережи в гости. Очень перспективный молодой человек. Я тут подумала, было бы неплохо, если бы...

В этот момент я просто отключилась от ее слов. Какая же я наивная…

53

Алена

– Алекс, у меня все хорошо, – пытаюсь убедить его во время очередного созвона.

– Как нога? Сильно болит?

– Терпимо. Обхожусь без обезболивающих.

– Птичка, не геройствуй, если беспокоит, – он озадаченно просит, явно замечая, как я периодически морщусь.

– Лучше расскажи, где вы сейчас.

– В Екатеринбурге. Через час концерт, потом автограф-сессия. Завтра первым рейсом полечу к тебе.

– Выспись как следует, я никуда не денусь.

– Как Вика? Все еще наседает?

– В пределах нормы, – отвожу взгляд, стараясь не выдать себя.

– Птичка, что случилось?

– Ежедневные разговоры на тему моего будущего считаются?

– Фак… Совсем тебя достала, – он расстроенно проводит рукой по волосам.

– Ничего страшного. Ты же знаешь, что держусь благодаря нашим планам. Сейчас готова все вытерпеть, лишь бы дождаться переезда.

– Люблю тебя, Аленка.

– И я. Очень-очень.

Когда сын партнера Сергея Васильевича, Максим, наконец приехал, я уже чувствовала себя морально выжатой. Весь день слушала, как мама восхищается его перспективами, образованием и какими-то невероятными амбициями. Но все это меня не трогало. Я просто хотела остаться одна.

В момент, когда Максим появился в доме, я поняла, что он совсем не тот человек, которого я себе представляла. Высокий, подтянутый, с уверенной походкой, он буквально заполнил собой пространство. Внешне Максим выглядел приятно – интеллигентный стиль, доброжелательная улыбка, но в его глазах читалось что-то… слишком самоуверенное.

– Алена, это Максим, – представила нас мама. – Он хотел познакомиться лично.

– Приятно познакомиться, – киваю, протягивая руку для обычного рукопожатия.

Максим улыбается шире, почти с вызовом, и нежно пожимает мою руку, задерживая ее чуть дольше, чем это было нужно. Я напрягаюсь, но стараюсь держаться вежливо.

– Рад, наконец, встретить ту самую Алену, о которой так много слышал, – его голос был глубоким, и в нем звучала какая-то игривая нота.

Весь вечер я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Максим старался произвести впечатление, задавая вопросы, интересуясь моими увлечениями. Но внутри я чувствовала, что ему не так важны мои ответы. Он словно играл роль идеального гостя, а не пытался по-настоящему понять меня. Мы обменивались любезностями, но я была вся в своих мыслях о предстоящем переезде к Алексу.

Когда вечер подошел к концу, Максим предложил выйти на улицу, чтобы "проветриться". Мама, конечно, поддержала эту идею, уверяя, что свежий воздух мне точно пойдет на пользу. Я, честно говоря, была совсем не в настроении, но ради мира в доме решила согласиться.

На улице было прохладно, и вечерний воздух пробирал до костей. Я медленно продвигалась вперед, опираясь на костыли, чувствуя каждое движение в колене. Максим шел рядом, вроде бы поддерживая меня морально, но его внимание было слишком навязчивым. Он продолжал задавать вопросы, которые были на удивление не про мои увлечения, а скорее про то, что мне нужно и как он сможет помочь мне в будущем. Казалось, его интерес был больше о том, как вписать меня в свою жизнь, а не о том, как я сама вижу свое будущее.

– Ты знаешь, я впечатлен твоей стойкостью. Не каждый бы выдержал такую травму, а ты даже не жалуешься, – заметил Максим, внезапно замедляя шаг.

– Что мне остается? – вздыхаю, пытаясь удержать вежливую улыбку. – Просто делаю что могу.

Он на секунду замолчал, затем быстро повернулся ко мне и взял за руку. Его прикосновение было слишком неожиданным, а отойти в сторону я не могла – моя нога еще не позволяла делать резких движений, и я была ограничена костылями.

– Алена, – начал он мягким, но слишком уверенным тоном. – Я правда надеюсь, что смогу стать для тебя тем человеком, на которого можно положиться.

Его глаза блестели в свете фонарей, а ухмылка вызывала лишь раздражение. Я попыталась высвободить руку, но не смогла сделать это сразу.

– Максим, – начала я, но он вдруг склонился ближе, очевидно, намереваясь поцеловать меня.

Я не могла шагнуть назад или быстро отойти – боль в колене моментально пронзила ногу, и я едва не потеряла равновесие. Оцепенение от ситуации сковало меня на мгновение, и я не успела отреагировать. Все случилось слишком быстро.

И именно в этот момент я услышала резкий звук тормозов автомобиля. Раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть:

– Макс, отпусти ее! – громко, с явной угрозой в голосе крикнул Алекс.

Я повернулась, и сердце в груди забилось быстрее. Алекс стоял рядом с машиной, его глаза пылали от ярости. Он резко захлопнул дверь, не сводя взгляда с Максима, который замер на месте, все еще держа мою руку. Это длилось всего секунды, но для меня тянулось как вечность.

54

Алекс

Сказать, что я охренел от такой сцены – ничего не сказать! Увидеть, как этот индюк, с которым я с детства не ладил, тянет свои руки к Аленке – это уже за гранью.

Макс всегда был тем еще хитрецом. Все в его жизни строилось на удобствах и выгоде. Скользкий тип, который умудрялся выкрутиться из любой ситуации. Мы никогда не были друзьями, несмотря на все попытки родителей свести нас. С самого детства между нами установился этот молчаливый договор: ты меня не трогаешь – я тебя не трогаю. И так было до сегодняшнего дня.

Но только не сейчас. Не когда он пытается тянуться к Аленке, как будто она очередная его "цель". Я чувствую, как внутри закипаю, едва сдерживаюсь. В голове отчетливо звучат мои собственные мысли: "В его же интересах отпустить ее. Раз… Два… Три…"

Он все равно держит Аленку за руку, как будто не понимает, что я уже в шаге от того, чтобы сорваться. Задыхаюсь от ярости, но не хочу устраивать здесь сцену.

– Макс, я сказал, отпусти ее! – повторяю сквозь зубы, но в этот раз тише и сдержаннее.

Максим, наконец, понимает, что я не шучу. Он медленно отпускает руку Алены, но ухмыляется так, словно делает это по своей доброй воле. Хочется вмазать, но я стараюсь держать себя в руках.

– Алекс, – цедит он, – чего ты такой напряженный? Я просто позаботился о ней, пока тебя не было рядом.

– Ты не заботишься, – отвечаю, подходя ближе и ставя руку на плечо Алены, – ты пользуешься ситуацией.

Алена, стоя на костылях, выглядит уставшей. Она молча наблюдает за нами, и я вижу, как ей тяжело – физически и морально.

Предохранители сорвало, и я, не раздумывая, шагнул к Максу.

Одним движением схватил его за грудки и притянул к себе. Он даже не успел среагировать, только глаза расширились от неожиданности.

– Слушай сюда, – тихо, но с угрозой сказал я, – держись подальше от нее. Еще раз увижу, что ты тянешь свои руки к Алене, пожалеешь.

Макс пытался что-то возразить, но я сильнее сжал его рубашку, и он замолчал, глядя на меня с каким-то смешанным выражением – то ли страха, то ли злости. За долю секунды я понял, что именно это мне нужно: он не рискнет проверять, насколько далеко я готов зайти.

– Ты меня понял? – процедил я, нависая над ним. Макс молча кивнул, пытаясь сделать вид, что ему все равно.

В этот момент двери дома резко распахнулись, и на улицу вышли родители. Отец с Викой выглядели удивленными и настороженными. Вика сразу устремилась к нам, озабоченно глядя на дочь.

– Что здесь происходит? – голос ее был напряженным.

Я отпустил Макса, оттолкнув его чуть назад, чтобы было больше пространства между нами. Затем повернулся к ним, стараясь говорить спокойно, но решительно:

– Алена уезжает со мной. Сегодня же.

– Что? – одновременно выдохнула Вика, резко поднимая брови, а отец нахмурился. – Алекс, ты не можешь так просто забрать ее!

– Могу и заберу, – твердо ответил я, подойдя к Алене и обняв ее за плечи. – Она уже приняла решение. Ей нужно восстановиться, и я буду рядом с ней. Мы уже нашли квартиру.

– Алекс... – начала Вика, ее голос был дрожащим, как будто она пыталась удержать контроль над ситуацией. – Ей нужно остаться дома, здесь, где есть уход, помощь...

– Мы все обсудили, – перебил я. – Она будет в безопасности со мной. И ей не нужно все это давление.

Алена молча прислонилась ко мне, ее руки немного дрожали, но она не вмешивалась. Я почувствовал, как ситуация накаляется, и готовился к тому, что они не отступят так просто.

Отец окинул нас долгим взглядом, явно взвешивая слова. Лицо его было суровым, а в глазах читалось раздражение.

– Только учтите, – наконец заговорил он, в его голосе сквозила жесткость. – Как только уедете, к нам за помощью больше не обращайтесь. Ни за деньгами, ни за поддержкой.

Я почувствовал, как Алена напряглась рядом, ее рука сильнее вцепилась в мой локоть, но я не дал себя сбить с толку. Повернувшись к отцу, я твердо ответил:

– Мы не собирались обращаться. Сами справимся.

Его глаза сузились, но он больше ничего не сказал. Вика беспокойно взглянула на Алену, но промолчала, будто не хотела усугублять ситуацию. Тишина повисла над нами на несколько долгих секунд.

– Ну что, птичка? – тихо спросил я, глядя в ее глаза. – Готова?

Алена кивнула, все так же молча, и мы, не оглядываясь назад, направились к машине.

Осторожно усадив Алену на переднее сиденье, я вернулся в дом за припрятанным чемоданом, который она подготовила заранее.

Уже у ворот, загружая вещи в багажник, снова столкнулся с Максом. Он стоял, сверкая глазами, явно не собираясь уступать.

– Я этого просто так не оставлю. Ты еще пожалеешь, – выплюнул он угрозу сквозь сжатые зубы и направился к своей машине.

Я только проводил его взглядом и фыркнул. Не то время и не тот человек, чтобы меня пугать.

55

Алена

Я с опаской переступаю порог квартиры, которую Алекс нашел для нас. Внутри меня еще кипят эмоции – и от того, что попытался сделать Макс, и от тяжелого разговора с родителями.

– Осмотримся? – предлагает Алекс, стараясь отвлечь меня от мрачных мыслей. – У нас две комнаты. Отдельная спальня и кухня, совмещенная с гостиной. Здесь раздельная ванная и туалет. И просторный балкон. Как тебе?

Я оглядываюсь. Светлые стены, уютная мебель, все выглядит современно и стильно. На стенах висят абстрактные картины, которые придают квартире особенный шарм.

– Мне нравится, – отвечаю. – Но нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Знаешь, у меня никогда не было своего жилья. Это так… непривычно.

Алекс подходит ближе, обнимая меня за плечи.

– Знаешь, что непривычно, птичка? – шепчет Алекс мне на ухо, и по телу тут же пробегает волна мурашек. – Нам больше не нужно прятаться, мы можем делать все, что захотим, когда захотим.

Его слова звучат так соблазнительно, что я не могу сдержать улыбку, но все же возвращаюсь к более приземленным вещам:

– Очень заманчиво, но я бы предпочла для начала поесть. Мне весь вечер кусок в горло не лез.

– Желание птички – закон! – Алекс весело подмигивает и направляется к холодильнику. – Что бы ты хотела?

– А у нас есть продукты?

– Немного, но есть, – он задумчиво заглядывает в холодильник и осматривает полки. – Могу приготовить, например, спагетти болоньезе.

– Горит сарай – гори и хата, – смеюсь в ответ. – Давай! Теперь-то мне можно все.

– А вот это правильный настрой, – подхватывает он. – Так что, ужин будет через полчаса, а потом займемся чем-то еще... когда захотим, как я и говорил.

Алекс полностью погружен в процесс готовки. Он сосредоточенно режет овощи, бросая время от времени короткие взгляды в мою сторону, словно проверяя, не скучно ли мне наблюдать за его кухонными маневрами. Каждый его жест – уверенный и спокойный. Он ловко перемешивает фарш с томатным соусом, добавляет специи и затем варит спагетти до аль денте. Его энергия и легкость, с которой он работает на кухне, завораживают. Все кажется таким простым, хотя я уверена, что сама бы запуталась в этом процессе.

– Ну что, как тебе запах? – спрашивает он, помахивая ложкой в воздухе и слегка улыбаясь.

– Вкусно пахнет, – отвечаю, чувствуя, как аппетит постепенно возвращается. – Даже очень.

Когда ужин наконец готов, Алекс аккуратно раскладывает пасту по тарелкам и приносит их на стол. Мы садимся напротив друг друга за небольшой столик на кухне. Он ставит передо мной тарелку и с гордостью смотрит на свое творение.

– Приятного аппетита, – говорит он с улыбкой.

Я беру вилку и пробую его пасту. Это невероятно вкусно. Томатный соус, с легкой пряной ноткой, нежный фарш и правильно сваренные спагетти создают идеальную комбинацию.

– Алекс, это просто восхитительно, – говорю искренне, наслаждаясь каждым кусочком.

– Спасибо, птичка. Я старался, – он смотрит на меня, явно довольный моей реакцией. – Но благодарность я бы предпочел взять натурой.

Алекс подходит ко мне уверенно, с хитрой улыбкой, которая, кажется, предвещает что-то большее, чем просто ужин. Его взгляд медленно скользит по мне, задерживаясь на каждом изгибе. Когда наши глаза встречаются, я уже ощущаю это легкое волнение, как ток, пробегающий по коже. Он знает, что делает.

Мягко, но уверенно, Алекс берет меня на руки, и я невольно обвиваю его шею, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Его шаги уверенные, но неторопливые, как будто он наслаждается каждым моментом. Я ощущаю тепло его тела и то, как спокойно и надежно себя чувствую рядом с ним.

Он несет меня в спальню, и в этот момент все вокруг исчезает – только мы вдвоем, тишина, прерываемая только нашим дыханием.

Когда наши губы сливаются в поцелуе, весь мир словно перестает существовать. В этих нежных прикосновениях чувствуется все – и забота, и тепло, и стремление быть ближе. Алекс проводит ладонью по моей спине, осторожно, будто боится меня ранить. Его прикосновения ласковые, почти невесомые, и я замираю от этого спокойствия, доверяясь ему полностью.

Каждое движение – мягкое, неторопливое. Он словно читает мои мысли, чувствует, когда замедлить, когда остановиться, чтобы просто насладиться моментом. Наше дыхание становится единым ритмом, мы теряемся в этих нежных объятиях.

Слов не нужно – вся связь между нами выражена в прикосновениях и взглядах, в том, как его руки уверенно, но бережно держат меня, как он следит за каждым моим движением, заботясь о моем комфорте. Этот момент принадлежит только нам двоим, и в нем сконцентрирована вся любовь и близость, которую мы разделяем.

Удовольствие, к которому мы приходим в итоге, накрывает нас одновременно как огромная неотвратимая волна.

– Алекс, мне нравится жить вместе, – широко улыбаюсь ему, потягиваясь, как кошечка.

– И это только первый день, Аленка, – целует меня в уголок губ.

Он крепко обнимает меня.

– Птичка, как насчет того, чтобы начать потихоньку реабилитацию? Я узнавал, уже можно.