Текст книги "Ты будешь моей (СИ)"

Автор книги: Софи Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Перед кабинетом медлю. Прогоняю еще раз тот разговор в машине.

Как она не сломалась – большой вопрос, на который я, по-моему, никогда не найду ответа.

– Ты такая милая, когда сопишь над документами, – вваливаюсь в кабинет, толкая дверь ногой, потому что руки заняты.

Сразу прохожу к столу Агаты и, сгребая локтем все бумажки, ставлю перед ней прихваченное из кухни.

– Что это? – одним пальцем, словно это бомба, Потеряшка отодвигает тарелку от себя и косится на немного помятые документы, изучения которых я ее лишил.

– Я забочусь о своих сотрудниках. Ешь, – хмурюсь, заметив под ее глазами серые синяки.

– Но я не хочу…

– Могу и с ложечки покормить, – наседаю на нее, тянусь к десерту, чтобы действительно осуществить задуманное.

Своеобразная угроза действует, и Агата начинает есть. Черт, надо было не только десерт ей принести, а все три блюда. Судя по тому, как она активно жует, кто-то опять пропустил завтрак с обедом.

Как бы так аккуратно поинтересоваться у Агаты о том мужике, с которым я ее видел?..

– Лапуль, что это за хрен лапал тебя перед клубом? – ну, собственно, осторожность вообще не моя сильная сторона. Я предпочитаю в лоб.

– Ты что, следил? – едва прожевав, спрашивает.

– Да я тебя умоляю, просто наблюдал, пока тачку ставил на место.

– Нормальные люди, когда паркуются, обращают внимание на другие вещи.

Агата откладывает вилку и злющим взглядом пытается достучаться до моей совести, в то время как я накалываю кусок этой творожной фигни на три зубчика и подношу его к слегка блестящим губам.

– За меня, – ухмыляюсь, жду, пока она перестанет вредничать. – Давай же, куколка, а то у меня рука может дрогнуть. Испачкаю тебе тут все, придется переодеваться, а я ведь не выйду из кабинета…

С прищуренными глазами Потеряшка подается вперед и быстро сцапывает кусок с вилки. Кончик языка пробегает по нижней губе, и она начинает жевать так активно, что я сразу понимаю – представляет какую-нибудь часть меня на месте десерта. Язык, например.

Деликатесное блюдо, между прочим.

– Ты от вилки только в следующий раз нечаянно часть не оттяпай, побереги зубки, чудо, – сглаживаю вибрирующее напряжение, установившееся между нами, сам лыблюсь, когда губы Агаты вытягиваются, а взгляд смягчается.

– Мне нужно, чтобы ты подписал несколько накладных… Сейчас, где-то здесь были, – она начинает шариться по столу, фыркая на меня себе под нос.

– Это подождет. Так что там за лысеющий мачо был, говоришь?

– Я не говорю.

– А самое время начать.

На самом деле нам и без этого есть о чем поговорить, но у меня стойкое ощущение, что Агата еще к этому не готова. Как, наверное, и я. Требуется время, чтобы переварить недавно услышанное, принять факт того, что этой искренней девочке пришлось выкарабкиваться из ада.

– Не хочу с тобой это обсуждать, – опять закрывается, уходит в себя, укатываясь на своем стуле с колесиками в сторону.

Носком ботинка я цепляю нижнюю перекладину и подтаскиваю Агату обратно, несмотря на ее вредность, выражающуюся в проскальзывающих по полу каблуках, которыми она пытается тормозить.

– Придется, котенок. Я должен знать о всех мужиках, которые ошиваются рядом с тобой.

– О чем, прости, ты должен знать? Иди у своих Жанн интересуйся их личной жизнью, или кто там сейчас у тебя… Неважно! Меня трогать у тебя нет никаких прав. И отчитываться я не обязана.

– Жанн? Серьезно, детка? – я заламываю бровь, стараясь сдержать смех.

Ну она бы еще девчонку из моего детского сада вспомнила, с которой я машинками делился. Жанна, блять. Да я даже не думал о ней после окончания той истории.

Хотел сначала свести с ней счеты, когда в камере оказался, но после выхода решил не связываться. Не воюю я с женским полом. В том числе и с такими прожженными суками.

– Почему ты смеешься? – Агата вскакивает со стула и тычет мне в плечо пальцами.

– Мне нравится, как твои глаза блестят от ревности, но в то же время меня реально распирает от смеха, потому что объектом ты выбрала Жанку.

– А мне вот совсем не смешно. Особенно когда я вспоминаю, как ты обнимал ее на моих глазах, – у нее начинает дрожать нижняя губы. Плохой знак. – Я хотела выцарапать ей глаза, ясно тебе?! Впервые в жизни так ненавидела человека, который ничего лично мне не сделал!

В плечо прилетает неслабый удар.

Агата отворачивается от меня, обхватывает руками свои дрожащие плечи. Рванет, если я сейчас к ней прикоснусь?

Да плевать.

Я обнимаю ее, сразу крепко, чтобы на случай, если она захочет вырваться, смог удержать. В первые несколько секунд ничего не происходит, а потом Потеряшка начинает метаться в моих руках.

Как будто я сеть на нее накинул, ей-богу.

– Ну тише, Беззубик, – дышу рядом с ее ухом.

– К-кто?

– Фурия. Мультик такой был, мы как-то с Вертом бухие смотрели, я запомнил.

– Выпусти меня. Не хочу, чтобы ты меня трогал.

– Ты и есть не хотела, а уминала за обе щеки, – зарываюсь в ее волосы, провожу по шее носом. – Мне вот интересно, а ты себе хоть призналась в том, что произошло в машине, или списала все на галлюцинации?

– С тобой невозможно нормально разговаривать, Ян! Все время какие-то шуточки, издевки, ты вообще никогда не бываешь серьезен.

– Хочешь серьезно? – я разворачиваю Агату к себе, давлю ладонью ей на спину, чтобы прижать к себе.

Накатывает.

Издевки, твою мать.

А зажиматься по углам со своим этим сраным Володей было не издевкой? Я ведь реально надеялся, что у нее глаза откроются.

Думал, позлится на меня пару дней, а потом все-таки поймет, что я оказался прав.

Терпел ее шипение в свой адрес весь вечер у маман на дне рождения, проветриться вышел, чтобы не сорваться окончательно, потому что трясти уже начало после очередных претензий, вылетевших изо рта Агаты.

Лучше бы не уходил никуда.

– Ты долго думала, перед тем как прийти тогда? Или что, блять, я не понимаю, тебя твой хер старый не удовлетворил, прибежала ко мне, как всегда делала? По старой памяти, так сказать.

– Не понимаю, что ты несешь, и не хочу понимать! – она начинает молотить меня по груди.

У Потеряшки волосы растрепались из-за слишком резких метаний, и теперь лезут в рот. Причем и ей, и мне.

– Да видел я, как ты в тот вечер зажималась в кладовке с твоим гоблином. Видел! – рычу ей в лицо, хорошенько встряхнув перед этим. – Отрицать будешь?

– Я?.. С Володей? – на ее лице мелькает непонимание, а после Агата запрокидывает голову и начинает смеяться.

Пронзительно и с надрывом.

Постепенно все это перетекает в слезы. Они катятся по ее щекам, от которых внезапно будто отлила вся кровь.

– Вот об этом я и говорю. Ты не умеешь по-другому. Всегда ходишь по грани, или черное, или белое. А еще серое есть. Когда люди садятся и разговаривают. Решил все для себя, да? Увидел и сделал выводы?

– Увидел, сделал. Что не так?

– Все. Все могло быть иначе.

И что это еще значит?

Глава 15

Слезы у Агаты постепенно высыхают. И меня это пиздец как радует.

Я понятия не имею, как справляться с женщиной, которая ревет на твоих глазах. А если еще и из-за тебя – лажа по всем фронтам.

– Давай поговорим? Попробуем. Нормально, – в голове сейчас какой-то вакуум, поэтому собирать свои мысли в предложения у меня получается примерно как у шестилетки.

– А о чем разговаривать? – Агата тяжело усмехается, тянется к маленькому зеркалу на столе. Меня полностью игнорирует.

– О прошлом. Что я должен был подумать, когда увидел тебя в объятиях другого мужика?

– Например, о том, что я не хотела этого… – срывается у нее с языка.

В тот вечер я вернулся в ресторан с твердым намерением увести нахрен Агату оттуда, попрощавшись перед этим с матерью. Последнюю я нашел, выслушал, в шутку правда, какой я ужасный сын, а вот с обнаружением Потеряшки возникли проблемы.

Мне помог официант, подсказал, за какой дверью ее искать. Хватило нескольких секунд, чтобы увидеть, как Агата не упустила возможности позажиматься со своим питекантропом в мое отсутствие.

На психе вышвырнул букет, купленный для нее, из тачки и рванул вперед.

– Не хотела? – сглатываю, вглядываясь в ее глаза, ставшие слишком яркими после слез.

– Володя позвал меня поговорить. Я действительно думала, что нам это нужно. Поставить точку и разойтись. Мне не нужны были никакие скандалы, в какой-то момент пришло озарение, что он давно уже чужой для меня, – Агата встает боком, опирается о стол, разрывая со мной зрительный контакт. – Он нес какую-то чушь…

– Какую?

– Говорил что-то о будущем ребенке, которого я должна буду ему родить, о том, что любит.

Она уплывает в прошлое, рассказывая о ереси, которую ей на уши пытался навесить этот козел, а я слушаю все это и понимаю, что все реально могло бы сложиться по-другому.

Задержись я тогда подольше в дверях, увидел бы, что Агате совсем не приятны обжимания от бывшего и она пытается избавиться от него.

– Вырвалась, сбежала от него, пока Вова еще не успел ничего сделать. Выбежала в зал, искала тебя повсюду. Ты был так мне нужен, Ян…

Вижу, как Агата впивается пальцами в плечи, снова сотрясаясь во всхлипах.

– Мне девочки сказали, что лучше будет поговорить с тобой утром. Я пришла, а ты там… С ней.

– Всегда считал себя умным, детка, но ты заставила меня поверить в обратное. Я собирался переспать с Жанкой, мы завалились ко мне после клуба, она была на все согласна.

– Зачем ты мне сейчас говоришь это? – обиженно закусывает губу она.

– Потому что собирался, Агата, собирался, но не переспал. Хотел отправить ее домой на такси, когда из душа вышел, но растолкать не смог. Она вырубилась на кровати, вообще не подавая при этом признаков жизни. Храпела так, что я пару раз подрывался среди ночи.

– А я не храплю…

– Знаю, малышка. Практически сразу после твоего ухода меня повязали.

Я не собираюсь жаловаться, мне не нужно ее сочувствие. Всего лишь откровенность, которая объяснит мое полное исчезновение с радаров Агаты.

– Что это значит?

Даже из такого положения вижу, как она нахмуривается.

– Арестовали. Нашли у меня парочку пакетиков с интересным содержимым.

– Ты что?.. Ты?..

– Ага, как в пятнадцать начал, так каждое мое утро начинается с дорожки.

Первые секунды шока у меня еще получается сдерживаться, а потом все, плотину прорывает. Моему многострадальному плечу опять достается от Агаты за смех, который вообще не получается приглушить.

– Ну ты за кого меня принимаешь, детка? Я не употребляю, – успокаиваю ее, слыша, как Потеряшка выдыхает. – Отец помог мне выйти спустя какое-то время. Но взамен сослал меня подальше в наказание, отрабатывать долг.

– Я боялась тебя встретить в Москве… Когда в Питер с Дианой перебрались, стало даже как-то легче.

– Почему вы вообще сюда переехали?

– Из-за отца. После той истории с ребенком, когда я больше напоминала какую-то тень человека, Ди испугалась. Сестра не знала, что делать. Матери все равно было бы, поэтому Диана как-то разыскала отца, рассказала ему все, попросила помощи. Он и забрал нас.

– А с работой как? Я помню, что ты собиралась переезжать именно из-за нее.

– Уволилась… – ее голос ломается.

Агата не углубляется, но я сразу улавливаю, что там тоже не все так просто. Ладно, не все сразу. На нее вообще давить нельзя, приходится постепенно все вытягивать.

– А ты с Жанной… – набирается храбрости и все-таки спрашивает. – Ты точно не спал с ней тогда? У вас вообще ничего не было?

– Да меня самого чуть не вывернуло прямо на нее, – встаю перед Агатой, пальцами веду по руке от самого запястья. – Запах не твой, губы не твои, пальцы в волосах путались… В отличие от твоих, – запускаю пятерню в мягкие пряди, предварительно стянув резинку и распутав небрежную косу.

У Агаты во взгляде сейчас целая смесь.

Недоверие, страх, желание. Все искрится и смешивается, когда я кладу ладонь на поясницу и сам нагибаюсь, замерев в миллиметре от ее губ.

Она облизывает их, языком вскользь задевая мои. Я хотел оттянуть поцелуй, но из-за этого практически невинного прикосновения обрушиваюсь на ее рот с дикой яростью, желая дать нам обоим освобождение. Хотя бы в эту минуту.

Агату трясет, она стонет мне в губы, потому что я даже привыкнуть ей не даю. Сразу задираю юбку, усаживаю на стол, чтобы у меня были свободны обе руки. А иначе пришлось бы держать ее, спасая от падения.

Глупышка упирается ладонями мне в грудь, словно это реально сможет тормознуть, когда я уже разогнался.

– Подожди… Ян, не здесь же…

Мой язык уже у нее во рту.

– Никто сюда не сунется. Постучат, в крайнем случае. Расслабься, чудо, и молчи. Стонать у тебя получается лучше.

Я сжимаю ее задницу. Прикусываю шею, выбивая из Агаты новые шумные выдохи.

Губами по коже, там, где бьется пульс возле впадинки, отвлекая от того, что хочу сделать пальцами.

Она горячая внизу. Влажная. Сама покорно раздвигает ножки, стоит немного надавить через белье.

Юбка ее мешает. А это значит что? Нахрен юбку.

С молнией возиться долго не приходится, хоть кончики пальцев уже и жжет от нетерпения. Агата пытается оттянуть блузку пониже, потому что на ней сегодня открытые трусики, сидящие низко.

Прячется. Шрам прячет.

– А ну руки прочь, – перехватываю ее запястья, заводя их за спину. Удерживаю одной своей лапой. – Все мое, даже не думай прикрываться.

Присаживаюсь и касаюсь губами шрама. Она дергается, словно я ей каленое железо к коже приложил. Втягивает кислород со свистом и отодвигается, ерзая на столешнице.

Руки я ее отпускаю. Для того чтобы стянуть один чулок и потом быстро связать их. Не слишком сильно, следов не должно остаться.

– Попалась, мышка. Будешь безобразничать, я тебя вообще на стол опрокину и ручонки твои шаловливые привяжу к ножкам. Тогда уже никуда не денешься, – несу всю эту чушь ей на ухо, вылизываю шею, перемежаю все это с укусами.

– Ты пользуешься своим служебным положением, – хнычет, когда я начинаю расстегивать слишком мелкие пуговицы.

И ведь нет у нас дресс-кода, ходи в чем хочешь. Так она назло постоянно выряжается как строгая училка.

Бля-я, никакого терпения не хватает. Рву все нафиг под возмущенное сопение обладательницы таких охрененных сисек. Надо было сначала раздеть, а потом уже руки вязать. Неудобно, блин.

– И положением пользуюсь, и тобой сейчас буду пользоваться по полной, – практически рычу ей в губы, задирая лифчик до самого подбородка.

Да-а-а, моя хорошая. Аж облизываюсь, рассматривая при хорошем освещении сладкие холмики с твердыми, сжавшимися в горошины сосками.

– Не надо… – еще пытается что-то мне возражать Агата, когда щелкаю языком по розовой бусине.

– Детка, только так и надо.

Я осторожно, поддерживая ладонью на спине, все-таки укладываю разомлевшую Потеряшку на стол и встаю между ее разведенными ногами. Закидываю их к себе на бедра.

Специально или случайно шпильку мне в задницу врезала? Но туфельки пусть останутся. Заводит.

Наклоняюсь вперед, накрываю дрожащую малышку своим телом. Одну руку поставить рядом с ее головой, чтобы окончательно не рухнуть на Агату. Столешница – не самое мягкое место для таких маневров.

Трусы ее отодвигаю в сторону. И сразу пальцами в горячую влажность, надавливая, скользя, растирая смазку по всей промежности, слушая хриплые, приглушенные стеснением и боязнью привлечь внимание стоны.

Она постоянно облизывает свои губы, белые зубки мелькают на нижней.

А когда я ввожу пару пальцев в ее разгоряченную узкую плоть, чуть ли не до крови прикусывает.

– Р-развяжи меня, – трясется вся, метает грозные молнии в мои глаза, а у самой кожа вся в мурашках и между ног совсем потоп.

– Не дождешься, – царапаю зубами ключицы, посасываю мочку.

Пальцы не прекращают двигаться в ней. Добавляю большой на клитор и вовремя захватываю ее губы. Вскрик тонет где-то между тем, как я проскальзываю языком в ее рот и жадно прихватываю сочные пухлые губы, как голодный зверь.

В какой-то момент Агата начинает охотно подбрасывать бедра мне навстречу, и я усмехаюсь ей в волосы.

Снова ловлю зубами острый сосок, слегка сжимаю их, чувствуя, как по ее телу проходит новый спазм.

Мучаю ее грудь, размазываю влагу по нежным складочкам. Специально за секунду до вершины ее удовольствия смягчаю натиск, не позволяя девочке кончить.

Эта зараза каждый раз разочарованно хнычет, едва не скулит, но продолжает играть в молчанку.

Ладно, упрямица. А если так?

Опускаюсь между ее ног, сразу языком по всей промежности, останавливаясь губами на пульсирующем клиторе. По кругу, пальцами раздвигая плоть, чтобы Агата ощущала все острее.

– Я-ян!..

Упс, а ротик-то прикрывать теперь некому.

Ну ничего, она, кажется, больше не смущается, полностью отдавшись моему языку.

Надавливаю на впалый живот ладонью, чтобы прижать ее покрепче к столу, и опять припадаю ртом к ее складкам.

Туфли уже давно куда-то сами делись, так что сейчас Агата упирается пальчиками в самый край столешницы, извивается вся, как на распятье, и так сексуально стонет, что мой стояк грозится прорвать джинсы.

Она просит. Умоляет практически.

Но теперь моя очередь включать засранца.

Выписываю зигзаги так, чтобы не задевать клитор, растягиваю ее одним пальцем, плавно, медленно, сжимая зубы, чтобы не сорваться самому.

Слышу, как Агата царапает стол ногтями. Бедра напряжены, изящные стопы выгибаются как у балерин. Грудь вздымается и покачивается. Блядь, как заднюю-то не дать раньше времени?

Не заполнить ее всю одним грубым толчком. Не начать трахать, ощущая, как охуенно она кончает со мной внутри. А потом еще раз. Практически сразу же.

Сам себе устроил адскую вылазку.

Терпи теперь, мужик.

– Хочу, пожалуйста… Еще… – лепечет, подталкивая бедра ко мне. Совсем забылась малышка.

– Помучить тебя, как думаешь? – отрываюсь, чтобы сказать. Самым кончиком языка задеваю клитор.

– Не-ет!.. Пожалуйста… Я. Больше. Не. Могу-у-у… – завывает, когда к одному пальцу добавляю второй.

Ну если дама просит.

Толкаю пальцы глубже. Вращаю язык вокруг набухшего клитора. У самого все губы в ее смазке, во рту стойкий терпкий вкус этой девочки.

Агата судорожно всхлипывает. По-моему, ударяется затылком о столешницу, доходя до оргазма под частые пищащие стоны. Пытается сдвинуть ноги, но я не даю, удерживаю ее в том же положении, продолжив издеваться над ней языком и пальцами.

Даю передышку, только когда стоны стихают.

Несколько секунд, когда сам выпрямляюсь и в пару движений высвобождаю член.

Сзади ее хочу. Чтобы сочная задница у меня перед глазами, намотать на кулак ее волосы и…

Пока у Агаты взгляд еще расфокусирован, а сама она мало что соображает, сдергиваю ее со стола и на него же сразу укладываю животом.

Она носочками в пол упирается, щекой прижалась к лакированному дереву. Все еще мелко дрожит.

Я встаю между ее ног, обхватываю ствол кулаком и провожу головкой между ягодиц. Приседаю немного, чтобы попасть в нужное место.

Сука, резинки в бардачке остались.

Раздвигаю головкой скользкие складки, Агата стонет, виляет попкой. Да ну нахуй, у меня терпения вообще не осталось. На ноль все. С корнем.

– Агата Юрьевна… – за дверью кто-то скребется.

– На хрен все отсюда! – рявкаю на повышенном, прижимаясь грудью к спине Агаты. Зажимаю ей рот, чтобы даже и не думала его открывать.

– Там проверка… Требуют…кхм…вас…

Пиздец. Со стояком и к проверяющему.

Глава 16

Агата

Ян поправил джинсы и вышел из кабинета, а я сразу кинулась к двери и закрыла ее на ключ со своей стороны, оставив его в замке, чтобы никто не увидел меня в таком состоянии.

Большого зеркала здесь не было, так что я могла лишь отдаленно догадываться, как сейчас выгляжу. Но и этого хватило, чтобы меня затопило невероятной лавиной стыда, смешанного со злостью.

Снова. Это произошло снова.

Я поддалась своему желанию. Или Ян заставил меня сделать это?.. Совершенно уже ничего не понимаю.

Голова все еще немного кружится от переполняющих меня эмоций. Ноги дрожат, поэтому приходится сесть на диван, чтобы немного отдышаться и прийти в себя.

Черт, там ведь проверка. И наверняка мне тоже следует присутствовать при этом.

Блузку приходится заменить, благо у меня есть запасная как раз для таких ситуаций. Но вообще-то когда я приносила ее сюда, думала, что форс-мажор случится из-за пролитого кофе, а никак не из-за валяющихся на полу оторванных пуговиц.

Стереть поплывшую тушь, поднять волосы в хвост. У меня даже расчески нет, господи. Забыла забрать из ванной и бросить в сумочку.

Ян замечает меня еще на ступенях. Мотает головой, велев мне не вмешиваться. Он разговаривает с какой-то женщиной в строгом брючном костюме, а я топчусь на месте и не понимаю, что делать дальше.

– Марин, что случилось? – ловлю официантку с пустым подносом.

– Какие-то проблемы с лицензией на алкоголь… – мешкает, но все же отвечает мне. – Я не знаю толком ничего. Скажите, мы ведь не закроемся?..

– Иди работай. Позже все станет известно, – как-то слишком зло цежу, раздражаясь сильнее от ее вопроса.

Разговор Яна с проверяющей длится недолго. Он провожает ее к выходу, помогает с пальто, но я даже с такого расстояния вижу, как напряжено его лицо.

Почему-то начинает казаться, что он кому-то серьезно перешел дорогу.

Может быть, конкуренты недовольны? Что если поблизости есть еще один клуб, и у него теперь снизилась прибыть?

Нужно узнать обо всем, но для начала было бы неплохо спросить самого Яна о том, почему нас терроризируют и нарочно придираются к каким-то несущественным мелочам.

Он говорил, что проверки в ближайшее время к нам будут ходить как в гости, но вот причину так и не удосужился объяснить.

– Виски мне налей, – слышится резкий голос Кострова, когда мне остается несколько метров до барной стойки.

Он опирается локтями на нее, нервно проводит ладонью по волосам, задерживаясь рукой сзади на шее.

– Ян… – тихо обозначаю свое присутствие я.

– Иди к себе, дай мне остыть пока, – говорит, так и не посмотрев на меня.

Похоже, что исчезнуть с его радаров сейчас действительно самый правильный вариант.

Я возвращаюсь в кабинет, садясь за стол и складывая на него руки как примерная школьница. Разглядываю пылинки на мониторе, нарисованные знаки на верхней панели клавиатуры.

Занимаю себя какой-то бессмыслицей.

Кофе, который принес мне Ян, уже давно остыл, но вполне годится для утоления жажды. И чизкейк я еще не весь доела…

– Расслабься, хомячок, – с усмешкой бросает Ян, когда с его заходом в кабинет я едва ли не прячу вилку под столом.

Не знаю, зачем попыталась это сделать, но жевать мне сейчас все равно немного неловко.

– У нас температурный режим хранения отличается на градус от нормы. Один, бля, градус, а по мозгам мне знатно проехались, – он откидывает голову на спинку дивана и выдыхает в потолок.

– Почему это происходит? Все началось в те дни, когда ты был в Москве.

– Папенька изволил меня женить. Включилась у него старая пластинка, только если в первый раз давить было особо не на что, то теперь он наезжает на мой клуб. Потопить хочет, пока мягко. Уверен, скоро методы станут жестче.

– Женить? Тебя? – я улыбаюсь против воли.

Не могу представить Яна с кольцом на пальце.

Совсем не получается.

Он, мне кажется, из тех мужчин, которые и в сорок носят гордый статус холостяка.

– А что тебя так удивляет? – вцепляется взглядом в мое повеселевшее лицо и прищуривается.

– Ну просто ты и брак… – всплескиваю руками. – Это как лев-вегетарианец. Несовместимые понятия.

– Очень приятно, детка, что ты сравнила меня со львом.

Я закатываю глаза, намекая, что суть была вообще в другом, а Ян как всегда вывернул все в удобную ему сторону.

– Твой отец хочет, чтобы ты остепенился?

– Да плевать он хотел на мою жизнь, это просто должен быть брак ради выгоды.

Прыскаю в кулак, уводя голову в сторону. Кажется, это мои нервы шалят.

– Агата, – с нажимом произносит Костров.

– Я просто вспомнила, что раньше благородных девиц так замуж выдавали. Ради выгоды. Прости.

– Рад, что хоть кому-то из нас весело. Или у тебя это после оргазма? Мне-то так и не перепало, – смущает меня своим провокационным взглядом, поддевает пальцами испорченную блузку, которую я оставила на диване по неосторожности. – А еще одна у тебя есть в запасе?

– Не смей, – теперь моя очередь прищуриваться.

– Знаешь, малышка, мы тут с Вертом пораскинули мозгами на досуге, – он поднимается с дивана, я делаю то же самое, только со стула. Не нравится мне этот опасный блеск в глазах Яна. – Если я уже буду скован нерушимыми узами священного брака, отцу придется отойти в сторону.

– У нас в стране однополые браки запрещены. Мирон не может тебя выручить, – криво улыбаюсь, отходя назад.

– Но ты-то можешь.

– Что?

– Тебе нужны деньги, а мне нужна жена.

– Я никогда не пойду на это. Один раз ты уже растоптал меня, сделать это снова я тебе не позволю, – отшатываюсь от него, закрываясь руками.

Воздух вокруг нас начинает неестественно вибрировать.

Ян наиграется и потом без сожалений выбросит меня из своей жизни. В прошлом он уже сделал это, не потрудившись разобраться во всем.

Не хочу больше зависеть от его импульсивности.

– Предлагаю составить контракт, если боишься обмана. Получишь всю сумму сразу в обмен на год нашего брака.

Ян ухмыляется, загоняя меня в угол. Оттесняет к стене и ставит руки по обе стороны от моего лица, отрезая сразу все пути отступления.

– Отойди… – у меня едва не пропадает голос от такой дерзости. Он ни капли не изменился.

Глупо было думать, что Ян повзрослел и стал серьезнее.

– У тебя нет другого выхода. Все равно моей будешь.

– Чушь какая-то. У нас здесь много официанток, тебе даже ходить никуда не придется. Выбирай любую. А я пас.

– Странная ты женщина, Агата. Другая уже давно запрыгнула бы на меня с визгами, если бы я предложил ей деньги и брак с таким шикарным мной. Не надоело на своих двоих передвигаться, детка?

О чем это он?..

Ах да, Ян ведь до сих пор уверен, что я зарабатываю у него здесь себе на машину. Поэтому, наверное, и предложил мне заплатить сразу за весь этот спектакль.

– А я – не любая, – обиженно парирую, не желая дальше слушать всю эту чушь.

– Я знаю, чудо, – подтягивает меня к себе руками на талии, чтобы выдохнуть это в губы. – Поэтому мне и нужна ты. Соглашайся. Что тебя останавливает?

– Руки убери. Что вообще за привычка хватать меня, когда тебе вздумается? – я начинаю вырываться.

– Мне твоего согласия ждать? Так этого и к старости не случится, а я не уверен, что в возрасте восьмидесяти буду продолжать участие в этой гонке.

– В какой еще гонке?.. Боже, – запрокидываю голову и выдыхаю в потолок, когда явственно ощущаю давление чего-то твердого бедром.

– Продолжим? – пошло играет бровями Ян.

– Секс только после свадьбы.

О-о-ой!

Я только по расширившимся зрачкам Яна понимаю, что именно только что сморозила.

– Тогда она будет в самое ближайшее время, – наклоняется, чтобы облизать мою шею.

– Да отстань ты уже, – я всерьез толкаю его, и Ян отступает.

– Мне нужна помощь, – меняется в лице Костров, улыбка сходит совсем на «нет». – Я заебался бороться со своим папашей, а заявление в прессе и наша свадьба смогут, наконец, поставить точку во всей этой херне.

– Ян…

– Просто подумай, ладно? Я серьезно предлагаю, это не какая-то идиотская шутка. Не хотелось бы привлекать кого-то со стороны, а тебе… – он сглатывает. – Тебе я доверяю.

– Доверяешь? – меня начинает заносить. – Именно из-за доверия ты тогда уехал, надрался и решил затащить к себе в постель какую-то девку? И конечно же из-за веры в меня утром ты растоптал все, что было между нами тогда? А еще, наверное, как раз по этой причине ты расспрашивал меня о мужчине, с которым я всего лишь разговаривала, подумав, что это мой любовник и я снова играю на два фронта? Я ничего не упустила? – невинно хлопаю ресницами, смотря на Яна с вызовом.

Ему явно нечем крыть. Он даже немного растерялся, когда я, не моргнув, вывалила на него все это.

– Маленькая святоша, – иронизирует Ян. – Окей, я заслужил все это дерьмо. Можешь влепить мне пощечину, если у тебя руки чешутся, а то лопнешь сейчас от злости. Спорить не буду, доказывать что-то тоже. Двадцать четыре часа, Агата. К концу срока мне нужен ответ.

Расстояние между нами опять сокращается, он подходит практически вплотную и специально дразнит меня, гипнотизируя мои губы.

Ян подается вперед, я резко выгибаюсь в спине, чтобы ему не удалось поцеловать меня, потому что одним лишь поцелуем дело не ограничится.

– Спокойно, акробатка. Не сломайся, – хмыкает, мазнув подушечкой большого пальца рядом с уголком рта. – Крошки.

– Мог бы просто сказать.

– Сегодня я останусь здесь, а у тебя выходной. Очень надеюсь, что ты решишь расслабиться и напьешься, а чуть позже позвонишь мне ночью и осчастливишь.

Двумя пальцами он вытаскивает телефон из переднего кармана и демонстративно включает звук чуть ли не перед моим носом.

– Буду медленно умирать от уведомлений, но твой звонок не пропущу.

– Позер.

Если большое начальство сказало «выходной», значит я быстренько собираю вещи и отдаю ключи от кабинета Яну, чтобы не дать ему шанса передумать и запереть меня здесь до самого утра, вынуждая все это время согласиться осквернить паспорт.

По дороге домой я звоню Диане, чтобы уточнить, не нужно ли заскочить в магазин, но она огорошивает меня внезапной новостью:

– А я у Юли. Она запекала курицу и позвала меня поужинать. Приезжай к нам?

Совместными уговорами эти двое сманивают меня изменить маршрут. Я забегаю в магазинчик возле дома, чтобы купить легкий тортик, и набираю код домофона по памяти. Получается даже с первого раза.

– Я не вижу вина, но у вас какие-то подозрительно счастливые лица. Привет, девочки, – водружаю на стол муссовый торт, взгляд бегает от одной к другой. – Признавайтесь, я уже успела испугаться.

– Квота… – одними губами шепчет Юля. – Нам дали квоту, они покроют большую часть операции.

Она набрасывается на меня с объятиями, едва не сбив с ног. Я от растерянности даже обнять ее в ответ не могу, у меня какой-то ступор на все тело.

Нахожу глазами Диану, сестра кивает мне и быстро трет щеки ладонями, чтобы стереть с них соленые дорожки.

– Но фонды же говорили, что у них все расписано… Что наш случай очень сложный из-за рисков…

– Пришло крупное пожертвование, которое решили потратить на Надю. Но все нужно сделать быстро, иначе мы упустим этот шанс.

– Сколько не хватает?

Юля называет сумму, и я растерянно опускаюсь на стул. Часть у нас есть, но где за пару недель взять еще три с половиной миллиона?

Даже если попытаться продать фирму отца… Это все равно не сделать так быстро, а деньги нужно перевести на счет клиники как можно быстрее. И еще понадобится оплатить восстановительный период.

На кухню заходит Надя. Улыбается при виде меня, здоровается смущенно. А потом наша сладкоежка замечает торт, и у нее загораются глаза.

– Только после ужина, – Юлин голос звучит вымученно, несмотря на старания. – Садись с нами. Досмотрела свой мультик?