Текст книги "Ты будешь моей (СИ)"
Автор книги: Софи Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Рука сама лезет к телефону и включает диктофон.
Глава 25
– Когда ты собираешься поговорить со своим мужем о финансировании? Ань, мы ведь уже обсудили это. Наладим поступления, я стану деканом и смогу поддерживать для тебя привычный уровень жизни.
– Сейчас не лучшее время. И вообще мне кажется, что лучше оставить все как есть. Нам ведь хорошо вместе, Володь. Зачем все портить?
– А ты не понимаешь, как я себя чувствую? Напомнить, из-за кого я не могу восстановить свою карьеру? А этот университет – отличный шанс для меня вернуться на достойную должность.
– Но ты ведь у меня такой умный… Может, придумаешь что-то другое? Леня сейчас и так не в духе из-за нашего сына, я не хочу лишний раз давить на него.
– Анют, надо постараться. Ради нас. Ты ведь все еще хочешь быть со мной?
Черт, черт, черт! После последней фразы Володи у меня соскальзывает палец по экрану, и я не успеваю записать ответ Анны Андреевны, где она признается в своих чувствах.
Я открываю приложение диктофона, чтобы убедиться в сохранности записи, и прячу телефон в задний карман.
Чувствую себя какой-то воришкой. Дыхание сбилось, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы нечаянно не выдать себя запыхавшимися вдохами.
Прислоняюсь лбом к стене и закрываю глаза. А что мне дальше делать с этой записью? Дать прослушать ее отцу Яна? А поверит ли он мне? Я видела, как он смотрел на свою жену в день открытия нового филиала.
– Ты чего здесь застыла? – голос Мирона выводит меня из оцепенения.
Он замирает и смотрит на меня сверху вниз с усмешкой, когда мои ладони ложатся на его рот. Нельзя, чтобы он нас выдал.
От Володи с Анной Андреевной нас отделяет несколько метров, и слышимость здесь вполне себе хорошая.
– Тише, – шепчу умоляюще, смотря четко в его удивленные глаза. – Я позже все объясню, но пока, пожалуйста, молчи.
Дожидаюсь его кивка и только после этого опускаю руки по швам. Нужно подождать еще пару минут, чтобы парочка за углом куда-нибудь ушла, а мы смогли бы спокойно узнать у медицинского персонала номер палаты Яна.
– Так чего мы здесь топчемся? – Мирон пугает меня своим дыханием около уха, склонившись надо мной, опасно выглядывающей из нашего укрытия.
– Все, уже можно идти, – даю ему зеленый свет и быстрым шагом семеню к лестнице.
– Уверена, что твоя беременная подружка ничего не подлила в сок? Ты такая странная, что мне впору начинать бояться.
После моего взгляда, которым я пытаюсь пристыдить Мирона за то, что он усомнился в моем психическом состоянии, Вертинский хмыкает и молча следует за мной.
Не слишком приветливая женщина делится с нами информацией о местоположении Яна, мы находим ту самую палату с охранником и как-то синхронно тяжело вздыхаем при виде мужчины в характерной форме.
Бес-по-лез-но.
У него должностные инструкции, он не пустит нас к Яну. Ни меня, ни Мирона.
– Ты чего удумала, Агата Юрьевна? – Вертинский разворачивает меня за плечи к себе, а я стараюсь спрятаться от него за волосами.
Мне стыдно за свои слезы. Яну приходится через многое проходить, а я тут разрыдалась, как самая последняя сопля. Ну куда это годится?
– Подожди-подожди, я же еще даже подумать не успел. Сейчас решим чего-нибудь, ты только не реви. Знаешь же, как на мужчин влияют женские слезы? Мы лучше в кругосветку с одной зажигалкой отправимся, чем будем успокаивать ваши водопады.
Мирон аккуратно поддевает указательным пальцем мой кончик носа, заставив улыбнуться, и оглядывается по сторонам, а я тем временем наблюдаю, как в нужную нам палату входит молоденькая медсестра с поддоном, в котором лежат шприцы.
– Хотела когда-нибудь стать врачом? – легко толкает меня в бок Вертинский.
– Нет… А что?
– Самое время начать мечтать, потому что сейчас у тебя будет такая возможность. Стой здесь, я скоро вернусь.
Он действительно возвращается минут через пять. Тянет меня за рукав свитера в какой-то кабинет и, когда мы оказываемся у двери, быстро туда вталкивает.
– Раздевайся.
– Что?.. – я ошарашенно отпрыгиваю в сторону, ударяясь об стену плечом, и только в этот момент замечаю присутствие еще одной девушки здесь.
– Можешь пройти за ширму, я там на кушетке уже оставила форму. Но давай только быстро, я тоже не очень хочу подставляться, – миловидная блондинка, разговаривая со мной, подходит к Мирону и вытягивает вперед ладонь. – Пять тысяч, как и договаривались.
Так вот оно что…
Я незаконно проникну в палату к Яну в форме медсестры. Боже, это полнейшее сумасшествие, но сейчас я готова на все, поэтому мышкой прокрадываюсь за ширму и в шустром темпе переодеваюсь в выданный мне костюм.
Натягиваю маску, скрывающую сразу половину лица, и беру новый небольшой поднос с заправленными шприцами. Для конспирации.
– Скажи, что этот препарат нужно вводить медленно и внутривенно, чтобы у тебя было больше времени, – дает мне последние наставления девушка. – Не дольше пятнадцати минут, я тебя умоляю.
– Хорошо, да. Спасибо вам.
Охранник удивляется, но все же пропускает меня, когда я трясу шприцами у него перед носом. Один шаг, второй. Закрыть дверь за собой…
– Вы меня изрешетить решили? – недовольный хриплый голос заставляет меня подпрыгнуть.
Я щелкаю веревочкой маски, которая держалась за ухо, с одной стороны и… И бегу к Яну, едва успев затормозить, чтобы не запрыгнуть на него с поцелуями.
– Детка, как ты здесь оказалась? – он обнимает меня одной рукой крепко-крепко, потому что вторая у него в гипсе.
Я всхлипываю Яну в плечо, жмусь к нему так тесно, что становится больно. Цепляюсь за его футболку, не в силах отпустить.
– Агат, – произносит он уже громче, с нажимом.
– Тш-ш, – встаю на носочки и краду поцелуй с его губ. – Охранник может услышать, нам нужно быть осторожными.
Под моим очередным приступом, когда я пытаюсь убедиться, что Ян сейчас здесь, рядом со мной, он со свистом втягивает воздух через рот, стоит мне сдавить руки чуть сильнее.
Я задираю футболку на нем.
– Малыш, вэтомслучае тихими у нас быть не получится. У тебя, – самодовольно усмехается, пока я вожу кончиками пальцев по его синеющей коже.
– Тебя… Тебя избили?
Не верю, что такие следы остаются от обычных кулаков.
– Ребра целы. Ну, почти, – он так спокойно пожимает плечами, будто мы о планах на день разговариваем за завтраком в нашей квартире.
В нашей?.. Боже, я действительно так думаю.
– У нас есть десять минут, – пять мы уже потратили. – Я не знаю, что говорить… Мне так жаль, не хочу, чтобы ты проходил через все это.
– Солидарен. Лучше бы на какой-нибудь курорт с тобой смотался, чем так погано тратить время.
– Ян…
– Зато ты, возможно, сможешь освободиться от меня раньше, чем через год.
Я отшатываюсь, не веря, что он правда только что сказал это. Зажимаю рот, гашу всхлипы, потому что охранник может услышать их и вломиться в палату.
– Ты вышла замуж за идиота, золотце, – Ян тянется к моему лицу целой рукой, но я делаю еще один шаг назад. – Родная, это была просто неудачная шутка. Я не думаю, что ты вообще когда-нибудь сможешь от меня избавиться. Ну, чего ты ревешь, глупыш?
– Никогда так больше не говори…
– Не буду. Иди ко мне, малышка, я охренеть как по тебе соскучился. Только дыхание задержи, не уверен, что я сейчас благоухаю.
Время замирает, когда я снова оказываюсь в его руках. Ян гладит меня по спине, а я пытаюсь быть сильной девочкой и не разводить сырость рядом с ним.
– Мне нужны были деньги на операцию сестре… – зачем-то признаюсь в самый неподходящий момент.
– Диане? Что с ней?
– Нет, другой сестре. Это долгая история, но она еще ребенок, а ты подарил ей шанс на нормальную жизнь.
– Я бы тебя придушил, детка, но одной рукой, не создав при этом лишнего шума, это будет сделать сложно. Не могла мне сразу сказать все? И работу ты ведь поэтому искала, да?
– Ты был посторонним. Чужим.
– Над тем, как ты представляешь меня в своей голове, мы еще поработаем. Слушай меня внимательно, детка, – Ян смотрит мне в глаза, поправляя маску, аккуратно цепляя шнурочек мне за ухо. – Сейчас ты успокоишься, выдохнешь и выйдешь из этой палаты.
Он берет шприцы с небольшого поддона, который я принесла, и выпускает на пол их содержимое.
– Н-не хочу оставлять тебя здесь…
– А я не хочу подставлять под удар тебя. Мы и так задержались, этот хрен за дверью может что-то заподозрить. Мой папаня закатает еще и тебя, если до него дойдет информация о твоем незаконном проникновении.
– Ян, я…
Хочу рассказать ему про запись, которую сделала, но его указательный палец на губах останавливает меня.
– Если они даже мать не пустили, то тебе здесь быть совсем не положено. Я слышал ее голос буквально полчаса назад. Давай, малышка, дай мне свои губы и будем прощаться.
– П-прощаться?..
– Что в твоей милой головке происходит? Ты меня там, случаем, еще лет на десять не засадила? Имей в виду, я не особый любитель сушеного хлеба и дешевых сигарет.
– Но ты сказал…
– Это всего лишь выражение, которое означает, что через минуту я шлепну по твоей прекрасной попке и выставлю за дверь. Кстати, а ты костюмчик где взяла? Не хочешь сохранить его до лучших времен, моя маленькая медсестра?
Ладонь Яна активно ползет по моей спине на юг. Губами я прижимаюсь к его ужасно колючей небритой щеке и чувствую, как между нами появляется довольно твердая преграда, увеличивающаяся с каждой секундой.
– Это пытка, малыш, – его голос становится ниже, появляется сексуальная хрипотца.
Пальцы уже вовсю гуляют по моей попе.
– Гребаный ад, мне нужна моя вторая рука для твоей задницы. Только попробуй скинуть еще больше, я выйду и начну закармливать тебя всякими булочками, чтобытвоибулочки вернулись к нужным размерам.
– Ты отвратительно пошлый, знаешь?
– Че это отвратительно? – Ян заламывает бровь, пробравшись ко мне в трусики. – Попробуй теперь сказать, что тебе это не нравится.
Мы целуемся. Быстро. Жадно. Не теряя драгоценных секунд.
Я хнычу ему в рот, цепляюсь за сильные плечи и хочу забаррикадировать дверь всем, что есть в палате, чтобы можно было наброситься на моего мужа и целоваться с ним, пока губы не распухнут от боли.
Это сумасшествие? Я бы не поверила ни одному психиатру, который предложил бы мне справку.
– Люблю тебя…
Все сразу прекращается. Ян отстраняется от меня, выглядит так, будто вот-вот впадет в кому от шока. Неужели это так ужасно? Мое признание…
– Что ты сказала?
– Ничего. Я… Ничего.
– Повтори, – его пальцы ложатся на скулы, не больно, но твердо.
– Я люблю тебя.
– Ради этого стоило сесть, – губы Яна расползаются в довольной широкой улыбке.
Я считаю до десяти. Жду. Иначе прямо сейчас у меня все рухнет, последние ниточки оборвутся.
– Не молчи, пожалуйста, – запрокидываю голову и кусаю себя за кончик языка, чтобы еще чего-нибудь не ляпнуть и не выглядеть слишком жалкой в его глазах.
Мне так страшно…
Ян находит мою ладонь и переплетает наши с ним пальцы. Смотрит в ответ.
– Я не представляю, как жить без тебя. У меня было несколько лет попыток, и нихера в итоге не получилось. Это как болезнь, чудо мое, и облегчение наступает только рядом с тобой.
– Здорово… – бурчу тихо, выпятив нижнюю губу. – Меня только что назвали болезнью.
– Самой прелестной из списка. Детка, я хочу до конца с тобой.
– До гробовой доски? Это мрачно и не романтично.
– Люблю тебя, язва. Довольна?
– Больше экспрессии хотелось бы, – у меня слезы вперемешку со смехом.
– Сейчас сломаю свой гипс и все-таки придушу, а потом с помощью тех шприцов, что ты притащила, вгоню себе кубик воздуха в вену. Так будет достаточно романтично? И умерли они в один день.
– А можно как-нибудь без драмы?
Ян рычит и снова впивается в мои губы, дернув вниз маску, а после все-таки подталкивает меня к выходу из палаты, не забыв в его привычной манере шлепнуть напоследок ладонью по заднице.
Я буду за него бороться. Всеми возможными силами, которые отыщу в себе. Я…
Кажется, я знаю, что нужно делать.
Глава 26
Сжимая телефон в руках, я особо ни на что не надеюсь.
Так правильнее, думаю. Не знаю, какой результат даст моя идея. Может, Леонид Вадимович вообще позовет охрану, чтобы те выставили меня за дверь, пригрозив чем-то серьезным.
– Вы записаны? – девочка-секретарь отрывает свой взгляд от экрана, чтобы посмотреть на меня. – Я не помню, чтобы у моего босса сегодня были назначены встречи.
– Имя Ян Леонидович вам говорит о чем-нибудь?
– Сын шефа? Конечно.
– Так вот я его жена. Не будете ли вы так любезны сообщить Кострову-старшему о моем визите?
– Секунду.
Брюнетка поднимается со своего места, одергивает узкую юбку и обходит свой стол, сразу постучавшись в кабинет к моему свекру. Через минуту, когда я вновь могу ее видеть, девушка уточняет, какой кофе я пью, и приглашает меня пройти внутрь.
Я делаю несколько шагов вперед, задержав дыхание. Копаюсь в сумке, чтобы убедиться в наличии флешки, на которую я на всякий случай перенесла разговор Анны Андреевны с Володей.
Боже, надеюсь, Ян меня не возненавидит, когда я разрушу отношения его родителей. Вряд ли после вскрытия такой правды Леонид Вадимович останется спокойным по отношению к своей нынешней партнерше.
– Удивлен, – произносит мужчина вместо приветствия, едва я закрываю за собой дверь. – Ты же понимаешь, девочка, что явиться вот так ко мне без приглашения – верх наглости и глупости?
– Я полностью осознаю все последствия своего поступка.
– Садись, – он кивает на стулья для гостей. – Чувствую, разговор нам предстоит не из легких.
Телефон чуть не выскальзывает из вспотевшей ладони, я вытираю руки о подол строгого платья и принимаю предложение присесть.
Так начинается наша игра в гляделки с отцом Яна. Он вскидывает бровь, когда я не отвожу явно испуганный взгляд, а мне остается только вдавливать ногти в ладони, чтобы не сорваться в лютую панику, от которого меня отделяет один маленький шаг.
– Что ты хочешь, Бодровская Агата Юрьевна? Или уже Кострова?
– Я не сменила фамилию. Пока что, – выдерживаю это острое, витающее в воздухе напряжение, и кладу телефон так, чтобы Леонид Вадимович его увидел.
– Сколько тебе заплатить за то, что ты оставишь в покое моего сына?
– Вы совсем не хотите счастья для Яна?
– Дерзишь, – снисходительно качает головой он. – Мне нравится. Ты смелая девушка, хоть и трясешься передо мной как подстреленная лань перед своим последним спуском курка. Я оценил.
– Не настолько вы и страшный, Леонид Вадимович, каким хотите казаться.
Вошедшая вовремя секретарша прерывает наш разговор. Я хватаюсь за эту соломинку, чтобы перевести дыхание, и наблюдаю за едва заметными колебаниями пенки ароматного кофе в предназначенной мне чашке.
– Не пускай ко мне никого в ближайшее время, Маш.
Кивком Мария подтверждает услышанное распоряжение, и мы с Леонидом Вадимовичем лишаемся постороннего свидетеля, продолжив разговор.
– Дай-ка угадаю, – отец Яна делает глоток из маленькой белой кружки. – Сейчас ты скажешь мне о том, что беременна от моего сына, и начнешь угрожать внуком, которого я никогда не увижу, если не изменю своего решения о вашем браке?
– Мимо. Еще попытки? – мой голос мимикрирует под надменный тембр Леонида Вадимовича.
– Не перегибай палку, девочка. Честно говоря, это казалось мне забавным в первые минуты, но теперь я не вижу смысла тратить время на тебя. Я мог бы заняться чем-то более полезным, выставив тебя за дверь.
– Но вы ведь еще не сделали этого?
– Мною движет любопытство.
– Я хочу предложить вам сделку. Честную сделку.
– Неужели решила пойти ва-банк и предложить себя?
Леонид Вадимович усмехается в открытую, заметив, как скривилось мое лицо после этих слов.
– У меня есть запись разговора, которая откроет вам глаза на многие вещи. Из вас собираются сделать дурака, а я могу предотвратить это.
– Продолжай, – мужчина откидывается на спинку стула, буравя меня заинтересованностью, заполонившей его прищуренные глаза.
– Вы отпустите Яна. Сейчас же, сегодня же. А я взамен спасу вашу репутацию и деньги.
– Тебя интересуют мои деньги, девочка?
– Нет. Но они интересуют вас. И я не думаю, что вы захотите вкладывать их в проект, который в конечном итоге обернут против вас.
– Позволь узнать, каким путем у обычной простушки с улицы могла появиться какая-то важная для меня информация? Чей разговор на твоей записи, Агата?
– Я понимаю, на что вы намекаете. И это не красит вас как мужчину, Леонид Вадимович. Беспочвенные обвинения девушки, которую выбрал ваш сын, в низкой социальной ответственности оскорбляют скорее вас, чем меня, – я отбиваю его попытку запятнать мой образ жизни и накрываю ладонью все еще лежащий перед нами двумя телефон.
– А ты уверена, чтомойсын того стоит? Насколько я знаю Яна, он никогда не относился серьезно к своим отношениям. Да и существовали ли они у него? Я сам был таким в его годы, считал женщин всего лишь обыденным развлечением.
– У меня нет ни малейшего желания доказывать вам что-то, Леонид Вадимович. Тем более говорить о том, что касается лишь нас с Яном двоих. Я знаю, что это не игра. Знаю, как он ко мне относится и что я значу для вашего сына. Мне действительно жаль, что вы настолько очерствели, что теперь не способны разглядеть что-то светлое, поверить в это. И хочу вас предупредить, что я буду бороться за Яна.
Я резко встаю со стула, забираю телефон, сжимая его в трусящихся руках. С чего я вообще решила, будто отец Яна в состоянии хоть на миг поверить в искренность моих намерений и бескорыстное желание просто быть с его сыном?
– Ах да, знаете еще что? – оборачиваюсь напоследок, сдерживая все-таки подкатившие к уголкам глаз слезы. – Катитесь вы к черту, Леонид Вадимович, вместе со своими деньгами и сидящей в вас злобой.
Не хочу слушать угрозы, которые обязательно сейчас полетят в меня. Я просто расклеюсь на глазах у этого мужчины, потому что уже сейчас едва способна держать себя в руках. Мне бы добраться до ближайшего туалета, где в кабинке можно будет запереться и дать волю разрывающим грудную клетку эмоциям.
Круто развернувшись на каблуках, я намереваюсь быстро прошмыгнуть за дверь, а дальше мимо секретарши, к сделанному кофе которой я так и не притронулась.
Но весь мой запал пропадает, когда перед глазами поплывшая из-за мокрых глаз картинка медленно собирается в пробравшегося мне под кожу мужчину.
Я просто обнимаю его. Без слов. Прижимаюсь к Яну всем своим телом, трусь носом о его шею, вдыхая какой-то ментоловый запах геля для душа.
Он тоже меня обнимает. Кладет руки мне на талию, здоровой рукой надавливает на поясницу, чтобы было еще теснее. Не отталкивает, зная, что за нами наблюдает его отец, не пытается говорить.
Делится со мной своим теплом. Таки родным. Таким нужным…
– Сцена, достойная мелодраматического кино, – все-таки комментирует Леонид Вадимович со стороны.
Остро ощутив напряжение Яна после этих слов, я прижимаюсь губами к его выраженной скуле, в этот раз уже гладкой, а потом встаю на носочки, чтобы оставить кроткий мимолетный поцелуй на уголке его рта.
– Хотел сделать тебе сюрприз чуть позже, золотце, а ты меня переиграла, – хрипит он мне на ухо, немного наклонившись.
– Это все равно самый лучший сюрприз. Пойдем отсюда? Не хочу, чтобы твой отец все испортил. Вы снова поругаетесь, и я опять тебя потеряю…
– Вообще-то я не за этим здесь, чудо, – Ян мягко отстраняет меня за плечи. – Посидишь в приемной?
– Нет.
Никуда от него не уйду. В ближайшую неделю прилипну к нему, как лизун к потолку, и ни за что не оторвусь.
– Между прочим,сынок, твоя жена только что послала меня к черту, – сдает меня со всеми потрохами Леонид Вадимович.
Брови Яна взлетают в удивлении, и он снова щекочет своим дыханием мое ушко:
– Молодец, детка. Я поддерживаю.
Теперь моя очередь улыбаться во все тридцать два.
– Садитесь уже, детки, – отец Яна как-то неопределенно указывает на стулья. – Тебя нормально отпустили, никаких проблем не было?
Кажется, мне нужна загрузка сюжета, который я пропустила. Это Леонид Вадимович помог Яну выйти? Но я ведь так и не показала ему запись…
– Привет тебе просили передать, – ухмыляется Ян, отодвигая стул для меня. Сам он садится ближе к отцу, загораживая меня собой от его резкого взгляда. – Не объяснишь, что это было?
– Ты чем-то недоволен?
– Вот этим, например, – приподнимает свою загипсованную руку мой муж. – Не особо удобно, знаешь ли. Еще и чешется все под ним.
– Ничего, тебе полезно. Меньше кулаками махать будешь.
– Это была самооборона, – Ян вздрагивает, когда подлезаю своими лапками ему под руки и прижимаюсь щекой к спине.
Я хочу его трогать. Мненадоего трогать.
Он накрывает мои почему-то замерзшие ладони, и я сразу чувствую покалывания в онемевших пальцах.
– Никаких проверок в твоем клубе больше не будет, я отозвал команду. В твою личную жизнь тоже больше не полезу. В качестве извинений предлагаю переписать на тебя процент моей компании. Сможешь получать отчисления от прибыли каждый месяц без непосредственного участия в общей деятельности.
Поднимите мою челюсть, она только что пробила все это здание до первого этажа и стукнулась там о пол.
– Щедро, – Ян склоняет голову к левому плечу. – Но с чего бы это вдруг?
– Моего единственного сына могли отправить в кому, или того хуже. В такие моменты люди обычно и пересматривают приоритеты. Да и с женой твоей я познакомился поближе. Был не прав. Я не жду, что ты меня простишь, всего лишь говорю, что палки в колеса больше вставлять не буду. На этот раз точно, у тебя есть мое слово.
– Ну уж извини, так просто я не поверю. Акции твои мне не нужны, а вот за отсутствие проблем спасибо. По рукам ударим? – иронизирует Ян.
– Когда они обе у тебя будут рабочими, – Леонид Вадимович отвечает сыну такой же ухмылкой. – Я оплачу полную реабилитацию для твоей сестры и ее матери в пансионате при той же больнице, – теперь он обращается ко мне. – Хоть ты не откажи старику, Агата.
– Думаю, это все же лишнее, – попискиваю из-за спины своего мужа.
Когда он успел еще и про это выяснить?
– В таком случае позволь мне выкупить у тебя запись, с помощью которой ты хотела помочь моему сыну. Так будет честно, как думаешь?
– Спаси… – шепчу я Яну в шею.
– Минуту, бать, у нас семейный совет.
Мои руки кое-как отцепляют, и мы выходим из кабинета Леонида Вадимовича, чтобы разговор состоялся только между нами двумя. Секретаршу Ян тоже отсылает, он делает это лишь одним взглядом, который получается очень красноречивым.
– Так чем ты пыталась шантажировать моего отца?
Я мнусь на месте, переступаю с одной ноги на другую и не понимаю, как собраться с мыслями, чтобы рассказать о подслушанном разговоре. И так ли необходимо это делать…
– Детка, что там за секреты Пентагона, от которых тебя так трясет? Ну же, малыш, ты можешь мне доверять, – его губы прижимаются ровно к центру моего лба.
Слишком трепетный жест. Слишком уязвимой я теперь себя чувствую.
Медленно вытаскиваю телефон, нахожу эту проклятую запись и проигрываю ее Яну. На первых секундах он хмурится, а потом узнает ведущие голоса в диалоге.
Я опускаю взгляд в пол, заметив, что мой муж сжал кулаки до побелевших костяшек. Разговор, доносящийся из динамиков, обрывается, и я не знаю, что мне сказать дальше. Что сделать для Яна сейчас?..
– Вот же дерьмо, – говорит на выдохе. – Жди меня здесь.
Ян пытается осторожно забрать телефон из моих сжавшихся на корпусе пальцев.
– Ты действительно считаешь, что твоему отцу нужно это услышать?
– Если бы меня собирались предать, я бы хотел знать об этом, чтобы быть готовым. Говорят, от отца я взял многое, так что, родная, ответ очевиден.
Ян оставляет меня грызть ногти на удобном кожаном диванчике. Все это время я смотрю на часы и считаю секунды, ровняясь на бегущую по циферблату стрелочку.
Четыреста двадцать один, четыреста двадцать два…
Дверь открывается, я тут же подпрыгиваю на ноги, как неваляшка, вернувшаяся в первоначальную стойку.
– Пиздец отменяется, малыш, – его пальцы сплетаются с моими. – Отец и так знал об этом, почти вчера выяснил. Твою запись мы просто перебросили ему на телефон в качестве доказательства.
– Что теперь будет с Анной Андреевной?
– Матери придется научиться экономить. Он не тронет ее, а вот ушлепку достанется. И я еще добавлю, когда у меня вот здесь… – он трясет гипсом перед моими глазами. – Все срастется. Теперь можно и домой ехать.
Ян зубами цепляет мою нижнюю губу, а потом скользит языком в рот. Мы целуемся прямо посреди приемной его отца, и даже покашливание вернувшейся секретарши в стороне не дает нам веского повода отлипнуть друг от друга.
– Хочу тебя, детка. Хочу трахнуть тебя всеми возможными способами. И так по кругу. Пока ты не отключишься от удовольствия в моих руках.
Прикрыв глаза, я стучу пальцами по его гипсу.
– Похуй. Еще раз загипсуют, если сломается. Сегодня мы не будем спать до рассвета.
Я не знаю, что может быть романтичнее его неприкрытой жажды. Жажды по мне.
Глава 27
Ян
Хорошо, что Верт пустил меня к себе в душ, когда забрал из больницы, потому что иначе мне пришлось бы все это время зажимать Агате нос.
Я хочу ее настолько сильно, как, мне кажется, никогда в жизни не хотел. Даже в первый наш раз после потерянного времени эффект был не столь сильным. Тогда мне нужно было обладать ею, а сейчас я хочу жестко взять ее тело, пока мы оба не останемся без сил.
– Подожди, малышка, – сжав зубы, отлепляю ее руку от своего бедра. – Детка, притормози, я же за рулем. А тут ты, вся такая красивая и горячая.
– Мне очень жарко, Ян… – хнычет мне на ухо моя жена и продолжает дразнить своими коготками.
Теперь хоть она скользит ими по руке. Если бы продолжила подбираться к паху, я бы точно влепился в чей-то зад. Сначала в железный впереди едущей машины, а потом и вее.
– Окно открыть? – хмыкаю, на светофоре отвечая на поцелуй Агаты.
Набрасываюсь на ее губы, удерживая за шею, впутывая пальцы в темные рассыпавшиеся по плечам волосы. Толкаю язык во влажный рот, кусаю, вылизываю. Агата стонет в ответ и только сильнее вцепляется в меня.
Из-за сраного гипса кайфа меньше, но тут уже ничего не поделаешь. Оторвусь еще сильнее, когда мне его снимут.
– Запомни этот момент, продолжим, когда я, блядь, припаркуюсь, – рычу, не сдерживая себя.
Я петляю по дороге в тех местах, где это возможно, выжимаю максимально аккуратно. Был бы я один, гнал бы совершенно по-другому, но сейчас на мне ответственность не только за собственную жизнь.
На соседнем сиденье ерзает моя охрененно сексуальная жена, которая вообще не помогает мне держаться отстраненно.
Еще немного, и я тормозну прямо посреди дороги, чтобы привязать Агату к спинке, а конкретнее ее теплые шаловливые ручки.
Когда мы заваливаемся на этаж, мое ершистое чудо уже верхом на мне. Малышка обвила меня ногами и руками, а я сначала поддерживаю ее под упругую попку, а потом пытаюсь попасть ключом в замок, матерясь, когда Агата начинает кусаться. С одной рукой все же не особо разгуляешься.
– Я тебя отшлепаю, – предупреждаю эту мелкую заразу, скидывая кроссовки на пороге.
Если судить по парочке глухих ударов, Агате тоже как-то удалось освободиться от обуви.
Моя жена только хихикает на сомнительную, прямо сказать, угрозу и пытается стащить с меня футболку разом вместе с курткой. Путается в слоях, прогибается в спине, заваливаясь назад, и мы оба чуть не летим прямо на паркет.
В последний момент я разворачиваюсь так, чтобы прижать Агату спиной к стене, и сам, используя здоровую руку, раздеваюсь по пояс.
У чуда мгновенно в глазах начинает блестеть.
– Отпусти… – она толкает меня вперед, а я по новой набрасываюсь на ее рот. – Пусти меня, тебе понравится… Наверное…
Мне сейчас все, блдь, понравится.
Агата удивляет, падая на колени передо мной. Сама расстегивает ширинку, по собственной смелой инициативе достает член из трусов и смотрит снизу вверх так, что я от одного этого вида готов кончить на ее пухлые губы.
Влажный язык робко касается головки.
Все, золотце, запал прошел? Больше не такая отчаянная?
Усмехаюсь своим мыслям, поглаживаю ее щеку, оттягиваю нижнюю губу большим пальцем, пока она водит своей маленькой ладошкой по члену. Перехожу к затылку, собираю волосы рукой, натягиваю так, чтобы Агата запрокинула голову.
– Хочешь? – член покачивается перед ее лицом, я толкаюсь вперед к ее губам. Проникаю головкой в теплую приоткрытую влажность.
Дожидаюсь кивка, усиливаю хватку пальцев на затылке.
– Открой рот.
Сразу слушается. Раскрывает свои губки шире, в огромных глазах один сплошной трепет.
Я проскальзываю аккуратно к горлу. Массирую ее шею, осторожно побуждаю Агату двигаться пока в своем темпе. Ее язычок скользит по мне с удивительной нежностью, моя жена прикрывает глаза и подается вперед, позволив мне глубже войти в ее рот.
– Мне сложнее сдерживаться, когда ты так делаешь, малыш, – я упираюсь предплечьем в стену, нависаю над Агатой, смотря на ее двигающуюся макушку.
Это просто охрененно.
Минет в ее исполнении едва ли не обжигает. Плотно сжатые губы ощущаются как чертов рай. Она помогает себе пальчиками, начинает двигаться быстрее, хрипло постанывая, когда я сам сдержаться не могу.
Вгоняю член между ее божественных губ, пальцы в мягких волосах сильнее путаются. Я управляю ее движениями, контролирую глубину и скорость, с которой ее губки скользят по мне.
Агата втягивает мой член в себя, облизывает, ласкает губами. Впивается, блять, ногтями в мою задницу, когда я вынуждаю взять еще больше.
Наклоняюсь, выскользнув из ее рта на несколько секунд, ловлю ее хрупкие запястья и заставляю поднять руки над головой. Прижимаю к стене их, пришпиливаю так, что не вырваться. И снова вперед, между ее блестящих от слюны губ.
– Не закрывай глаза, – приказываю, наблюдаю за опущенными подрагивающими ресницами.
По-моему, завтра на ее руках останутся синяки в виде браслетов. Я стараюсь не сжимать так сильно, но все равно не могу быть мягким с Агатой, когда трусь распухшей головкой члена об ее высунутый язык.
Кончаю так, что она глотать не успевает. Часть попадает на лицо, что-то стекает по подбородку на платье и пачкает грудь.
Свихнусь от того, насколько охуенно она выглядит, покрытая моей спермой.
– Мне, кажется, нужно в душ, – заявляет тихим голосом.
Я сажусь на корточки перед Агатой и своей футболкой вытираю все с ее лица и частично с волос.
– Потом вместе завалимся в джакузи, а пока цепляйся за меня, радость, и пойдем в кроватку.
Хватит того, что она себе коленки смозолила о твердый пол. Не дожидаясь ответа и не замечая в глазах напротив особых возражений, я практически сдираю платье с ее тела и несу свою жену в спальню.
– Раздвинь ноги, – мне сложно контролировать свой голос. Он все больше походит на какое-то животное рычание, Агата вздрагивает каждый раз, когда я что-то говорю. – Поиграй с собой, малышка. Хочу посмотреть.
Я сглатываю, когда моя жена послушно разводит свои бедра. На ней какие-то совершенно простые трусики, без всяких изысков, как это обычно принято, но вставляет от этого не меньше.
