Текст книги "Волаглион. Мой господин. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Софи Баунт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Рекс

Дверь захлопывается перед носом.

Я бегу за невестой, но Иларий хватает меня под грудью, не дает выбежать из дома. Роняю нож. Застываю. Слишком уж близко парень прижался: тонкие пальцы вонзаются в кожу сквозь кофту, а торс касается моей поясницы. Я стараюсь успокоиться, даю понять, что не понесусь следом за изменщицей. Одновременно выметаю из головы мысли о неподобающем для мужчин взаимодействии. Слышу запах ландышей. И мяты. Парень пахнет, как романтичная школьница.

Помотав головой, возвращаюсь к осмыслению сказанного невестой.

Тимофей, так понимаю, может быть лишь один, раз Инга захотела меня задеть. Мой партнер по бизнесу. Прекрасная новость, твою мать! Несколько недель назад мы с ним спарринг устраивали, обедали вместе, строили планы, а он все это время невесту мою трахал? Зато это объясняет, зачем Инге могла понадобиться моя смерть. Например, чтобы бизнес принадлежал только ее любимому Тиму. Ну и дрянь…

– В чем дело, Рекси? – слышу сладкий голос под ухом.

Чувствую на талии ладони Сары, они ныряют под кофту и нежно спускаются вдоль живота.

Повернув меня к себе за подбородок, ведьма усмехается:

– Думал, что ты альфа-самец, а оказалось – наивный идиот?

Она поглаживает мой торс, опускается ниже, каждое слово произносит мягко: то ли с жалостью, то ли с теплотой… Мне непонятны такие интонации.

– Не твое дело, – рычу под нос. – Зря помешал прирезать ее.

– Я убиваю лишь мужчин, – мурлычет Сара.

Чертыхаюсь и хватаю ведьму за белоснежную шею, делаю несколько шагов и придавливаю девушку к стене. Зубами стягиваю с ее плеча кардиган. Припадаю с ретивым поцелуем к коже над ключицами. Вдыхаю аромат лаванды. Хочется заглушить мысли об измене Инги – или отомстить? – да и расслабиться не мешает. Алкоголь, бокс и секс. Вот все мои источники скинуть напряжение.

Слышу многозначительный кашель Илария: он не сводит с меня салатовых глаз, бесцеремонно следит за каждым действием в отношении Сары. И чего он пялится постоянно?

Ведьма начинает лучезарно хохотать и останавливает меня.

– Что ты делаешь, Рекс?

– Продолжаю начатое ранее. Ты же сама этого хотела.

– Нет, не хотела, – елейным тоном шелестит она, ловко увиливает из объятий и направляется к двери, ведущей на задний двор. – У меня есть дела поважнее, чем удовлетворение твоих двенадцати сантиметров.

Рон прыскает смешком и давится пивом. Иларий разглядывает свои аккуратно подстриженные ногти (он даже красит их бесцветным лаком).

– У меня больше, не переживай, – выпаливаю я, ощущая себя придурком. В смятении тихо хриплю: – Сучка рыжая...

– Я все слышала.

– Двенадцать с половиной? – вставляет Рон, растягивая губы в паскудной улыбке; шрам на его лице становится еще уродливее.

Любопытно, почему шрам остался после смерти? Мой на плече исчез. Жаль. Он служил ярким напоминанием, что драться на ножах за девчонку затея не очень умная.

– Иди на хрен! Я не с твоей гиппопотамской рожей разговариваю.

Ехидно хихикая Сара открывает дверь и выходит на улицу. В гостиную проникают свист ветра и аромат осенних листьев.

– Нормальный размер, – добавляет надтреснутым голосом Иларий.

– А ты чем мерил? – не унимается Рон. – Линейкой?

Видя, как я закатываю рукава, чтобы набить Рону морду, Иларий тянет меня за локоть к шахматному столу.

– Не кипятись, – успокаивающе произносит Златовласый. – Тебе надо остыть. Либо можем обсудить Ингу.

– Черта с два! Пусть катится в преисподнюю!

Я сплевываю, вспоминая самодовольную рожу предателя Тима, и опускаюсь за шахматный стол у панорамного окна. Ежусь. Из форточки тянутся щупальца сквозняка. Выбираю белые фигуры. Быть вторым номером не намерен. Из груди словно еж наружу пробивается, увешанный смертельными иглами, желающий поквитаться с каждым. С Ингой, Тимом, Роном, Сарой… Со всеми!

Колю палец о булавку на кофте. Выдыхаю…

Перевожу взгляд на сад. Мизинец привычно щиплет. Я слизываю кровь. Успокаиваюсь… Но в душе по-прежнему звенит ледяной колокольчик досады.

Тучи размылись, и солнце озолотило просторный двор, на могилах воркуют два взлохмаченных голубя, третий купается в луже. Сара сидит под старым дубом. Медитирует.

– Хорошо, давай обсудим что-нибудь другое. Хочешь, научу тебя паре правильных ходов в партии?

Я лениво толкаю пешку на D4. Иларий перемещает коня на F6.

– Лучше расскажи, какой дурью закидываешься, чтобы так спокойно выглядеть. Разве ты не хочешь выбраться отсюда? – Я переставляю пешку на С4, а Златовласый на G6. – Ты выполняешь все, что Сара скажет. Совсем гордости нет?

– Сара не просит делать то, что могло бы задеть мою гордость. И думаю, нет логики в том, чтобы искать выход из дома. Мы призраки.

– Чушь.

– Чушь?

– Мы не призраки. Мы обычные люди. Испытываем те же самые потребности. Я не чокнутый, понимаю, что мертв. Но я хочу выбраться из дома. Неважно куда: в загробный мир или в мою квартиру. Главное – подальше от этого проклятого сарая.

– Дом – особенное место.

– Чем же? Разве не ведьма – причина магии?

Иларий хмурится, наблюдая, как я бездумно раскидываю фигуры по доске, один раз накрывает мою ладонь своей, заставляет поставить ферзя на более выгодную позицию.

– Чары на дом наложены не только Сарой...

Он осекается.

Озадаченно подняв брови, я пинаю его в щиколотку.

– Продолжай.

– М-м-м… не знаю, как тебе сказать. Дом не одной Саре принадлежит. Думаю, скоро ты познакомишься с истинным хозяином.

– Хватит вилять. Говори напрямую, Лари, – злюсь я, хватая парня за локоть.

Салатовые глаза округляются. Парень сглатывает, столбенеет. Рукав золотой рубашки приподнимается, и я замечаю татуировку с надписью: «Don’t be yourself».

Не будь собой?

Интересная философия. Противоположная моей. Быть как все – равно не существовать.

Иларий прячет взгляд. Я отпускаю его, после чего парень поправляет свои прилизанные волосы, золотом льющиеся по шее. Он мог бы сниматься в рекламе шампуня.

– Просто знай, что мы здесь не одни.

– Я видел мальчика по имени Олифер, – выговариваю, погруженный в воспоминания.

Заявление обескураживает Илария. Откинувшись на мягкую спинку стула, он нервно постукивает кольцом на мизинце, затем оживляется:

– Ха, два года не видел этого пацана, – улыбается он, поправляет кошачьи очки на курносом носу. – Что он хотел?

– Понятия не имею. Помог зайти в комнату Сары, я так и не понял зачем.

Иларий в молчании трет подбородок.

Закончив вести подсчет персиковых веснушек, я выдыхаю:

– Ты давно знаешь ведьму. Как выудить у нее информацию о том, почему мое тело в подвале?

Я кривлюсь, вспоминая, как Сара облизывала пульсирующее сердце, а горячая кровь стекала по белым рукам и капала на пол.

– Ну... предложи ей поиграть. Авось выведаешь что-нибудь полезное. Сара любит игры.

– Поиграть? Во что? В салочки? Нарды?

Парень весело отмахивается.

– В правду или действие. Там можно задавать вопросы, а Сара отвечает честно.

– Бред полоумного… Но я попробую. Один черт, делать нечего.

– Я с тобой, – вскидывается Иларий, сгребает шахматы в ящик стола. Фигурки падают и дробно стучат о дерево. – Лучше сам ей предложу.

– Тогда шевели задницей.

– Не сейчас. Не стоит трогать Сару за медитацией. Целее будешь.

– Может, мне еще под ее менструальный цикл подстраиваться? А то, не дай бог, на ПМС попаду. Вы меня просто убиваете!

Правда или действие

Выхожу во двор.

На часах – пять вечера. Чем я только не занимался это время...

Ладно, по правде сказать, я спал. Долго спал. Однако рыжая королева до сих пор сидит во дворе в позе лотоса. Суровая девушка.

Прохладный воздух касается щек, струей сырого ветра скользит между волос, так приятно, что на минуту я притормаживаю. Под ногами шуршит сухая трава. Ветки дуба, под которым сидит ведьма, важно раскачиваются, торопливо переговариваются ярко-желтыми листьями, рассуждают, когда будет сломлен их последний брат. Один из них отчаливает и селится на макушке Сары. Я снимаю лимонного пассажира и громко объявляю:

– У меня предложение.

Сара приоткрывает один глаз, корчит недовольную физиономию, затем фыркает и делает вид, что меня не слышит.

– Оглохла?

– Учитывая, что ничего дельного ты предложить не можешь, просто развернись и сгнить, пока я не заперла тебя в комнате, засунув в рот кляп.

Я едва сдерживаюсь от желания поведать, какие части тела сам могу засунуть в ее нахальный рот.

– Мы с Рексом хотим поиграть в правду или действие, – голосит Иларий подбегая. Он роняет на траву картонные бумажки и ручки. – Ты с нами?

– Ага... – не поднимая век, молвит Сара с придыханием. – Хорошо, пишите вопросы и действия. Я пока подумаю.

– Вы заранее пишете?

– Да, стобы нито не ульничал, – стягивая зубами колпачок, мямлит парень.

Детский сад.

Чем я занимаюсь?

Я беру дюжину карточек, сажусь на бордюр и корябаю на каждой действие или вопрос. Действия особо не интересуют. Вряд ли Сара захочет их брать. А вот вопросы тщательно обдумываю.

– Правила такие: по очереди выбираем у другого карточку правды или действия, но три раза подряд из одной стопки брать запрещено, – с важным видом наставляет Иларий.

Сара наконец касается своей колоды бумажек. Ее губы беззвучно двигаются. Так ничего и не написав, ведьма делит карты на две стопки.

– Ты подписывать их собираешься? – ворчу я.

В ответ вижу обворожительный оскал.

– А яуже.

Уже?

То есть она создала надписи без помощи ручек? Удобно. Боюсь представить, сколько магических умений таится в арсенале ведьмы.

Мы рассаживаемся треугольником на увядающей траве. Я, конечно же, вляпываюсь в птичье добро. Громко ругаясь, вытираю руку об опавшие листья дуба. Затем кидаю их в Сару. После минуты взаимных оскорблений и удара женской пяткой в мое бедро, все кладут карты перед собой тыльной стороной вверх.

– Новички вперед, – подначивает Сара.

Я протягиваю руку. Выбираю правду.

– Что сделаешь, если увидишь, как твоя любимая девушка обхаживает сразу двух мужчин? – читаю вслух, потом скалюсь, бросаю карточку в Сару и рявкаю: – Ты адекватная?

– Обычный вопрос, – пожимая плечами, Сара строит невинность.

– Перережу им глотки.

– Какой ты жестокий, – лопочет ведьма детским голосом. – Мстительный, злой человечек.

– Я-то?! Сказала девушка, убивающая за деньги!

– Иногда глаза и уши нас обманывают, – философствует Сара. В ее позе, речи и манерах столько самолюбия и гордости, что дальше некуда. – Тем более, в любом зле есть добро. А в любом добре – зло. Скажем, убивая маньяка, ты оставляешь его детей сиротами. Храня верность одному человеку, разбиваешь сердце другому. И так до бесконечности…

– И какое же благо в моей смерти, о, великий гуру?

Сара игнорирует и берет карточку действия у Илария, а я борюсь с пульсирующей веной на своем же лбу, сдерживаюсь, боюсь не стерпеть и накинуться на ведьму, впечатать в траву, сжать ее прелестное горло и орать, заливая всех слюнями, пока не узнаю всю правду об этом поганом доме. Нервы у меня ни к черту, честное слово.

– Сварить зелье, – бормочет Сара с гримасой средней между скепсисом и забавой. – Это то, которое ты клянчишь уже неделю? А если бы бумажка попала к Рексу? Сейчас угадаю, ты на всех эту фразу написал?

– Нет, я просто слишком хорошо тебя знаю. Был уверен, что ее возьмешь именно ты, – отвечает Иларий, пристально следя за моим ботинком.

Смотри так Рон, я бы напрягся. Иларий же так обаятелен, что хочется снять обувь и подарить ему. Хотя разговор меня смущает. Дело тут темное – без сомнений. От зелий и наркотиков добра не жди.

– О чем речь? – спрашиваю, почесывая висок.

– Сара знает.

– Идет. Но потом не ной.

Я решаю не вдумываться в их зашифрованный диалог. Воодушевленный триумфом Иларий тянется к карточке действия. А я хочу воткнуться головой в землю, вспоминая, что не одного нормального действия я-то, придурок, и не написал.

– Поцеловать тебя в зад? – сдавленно смеется парень.

Сара фыркает.

– Твой уровень интеллекта прямо зашкаливает, Рекси.

Затем она всерьез требует выполнения, но в итоге я уговариваю пропустить ход. И почему я делаю, а потом думаю? Даже смерть разуму не научила.

Я тотчас беру карточку Илария.

– Неделю носить кофе тебе в постель?

– Надеялся, что ее возьмет Сара, – объясняет он, – но ты тоже сойдешь.

Закатив глаза, я киваю. В глубине души – рыдаю. Очень уж не рад предстоящему бремени. Пораздумав, Сара берет у меня карточку правды и замолкает, поэтому я задаю вопрос сам:

– Зачем ты держишь мое тело в подвале?

– У меня на него планы.

– Какие? Ты каннибал?

– А тебе не кажется, что это второй вопрос?

– Не кажется. Ты червем увильнула от ответа, значит, отвечай на дополнительный.

– Я ответила на вопрос, но так и быть… буду оштрафована и возьму у тебя действие.

Вытянув обещанную картонку, она игриво выдает:

– Меня подводит зрение, или здесь написано «отсоси»?

Иларий прикрывает глаза. Тоже оценил мой уровень IQ, видать… На самом деле я написал всю эту чушь не случайно, а чтобы Сара не брала у меня действия, узнав, какой бред там написан; но, во-первых, я не учел, что их будет брать Иларий, а во-вторых, вряд ли кто-то понял мой гениальный план, и теперь я выгляжу кретином. Ладно, раз уж опозорился, то надо идти до конца. Как там говорят? Если кто-то тебя высмеял, посмейся вместе с ним.

– Все верно, – подтверждаю с абсолютно серьезным видом и разваливаюсь поудобнее. – Приступай.

Сара кидает взгляд на осоловевшего Илария. Тонкая душевная организация окрашивает лицо парня в клубничный цвет его же брюк и кроссовок. Такой вот он у нас модник. Вчера рассказывал, что этой осенью золото и клубника в моде, я, правда, в тот момент старался не вырвать от его девчачьих замашек. Сам-то Иларий просто клад с драгоценностями, а не человек.

– Чуть позже, – усмехается ведьма.

Я злорадно заявляю:

– На ближайшие триста лет запомнишь.

Сара откидывается назад, ныряя ногтями в шуршащую траву, и вытягивает ногу к моему носу, раскачивает замшевой балеткой на кончиках пальцев.

– Ты переоцениваешь свои габариты, Рекси. Там нечего запоминать.

– Тебе хватит, чтобы задохнуться.

Между мной и ведьмой застывает долгий промозглый взгляд. Иларий о чем-то задумывается, затем берет у Сары карточку с правдой:

– Как Рекс попал в мою комнату? – читает он и отговаривается: – Я не отвечу на то, чего не знаю.

Интересно, он всегда бледнеет, когда лжет? Наш Очкарик итак светлый, а сейчас буквально цвета зефира.

– Я по глазам вижу, что брешешь, Лари.

Парень никнет и цокает языком.

– Ладно… ему помог Олифер.

– Что? Он, правда, здесь? – изумляется Сара, обнимая колени.

Вид у нее взволнованный. Глаза заслоняют мысли. Сара тонет в них глубже и глубже, пока не исчезает за пределами двора и этого мира, будто не может избавиться от образа белого мальчика с гетерохромией, будто его появление – тайна мироздания. Вместе с Сарой немеет дом. Когда Иларий окликает ее, какое-то время она выплывает обратно, возвращается, и пустые глаза вновь загораются искрами, а в стенах дома возрождается жизнь и шум его дыхания. По крайней мере, такое возникает ощущение.

– Ладно, допустим… рассеянно протягивает ведьма. – Тяни карту, Рекс.

В карточке с правдой Илария ничего особенного не находится, лишь вопрос о том, кто пользуется его зубной щеткой. Ответ, думаю, он и сам знал. Рон любит брать чужие вещи.

Я читаю вслух действие от Сары:

– Л мою... чего?

Разобрав пошлый шифр, кидаю карточку ей в лицо и кричу:

– Ты не могла написать это! Ты меняешь надписи по ходу игры!

– Хватит швырять в меня все, что под руку попадается!

– Знаешь, что? – вскидываюсь я. – Давай, детка! Раздевайся!

– Озабоченный ты, Рекс, – хохочет ведьма и стряхивает балетку со ступни. – Я имела в виду пятку. Оближи мою пятку.

– В каком культурном обществе кручусь, – невесело замечает Иларий, прислоняясь затылком к дереву.

– Двадцать пять лет… Чем я занимаюсь, Господи, – сетую я.

Сара подползает. Заглядывает в глаза. Синие радужки затягивают к берегам океана, двор превращается в пляж, а шелест листьев в крики чаек.

– Скучно... очень скучно. Предлагаю игру повеселее. – Она встает и подает руку. – Идем. Наша гостья почти оклемалась.

– Гостья?

Новая игра

Стискивая зубы, жду, что вот-вот меня кто-нибудь разбудит. Кто-то из реального мира. Где нет Сары. Нет моей смерти. Но сон продолжается, и никто не заглядывает, чтобы вытащить меня отсюда.

Не знаю, могу ли я находиться в объятьях Морфея, но в этот момент мне до потери рассудка хотелось увидеть, как Инга растворяется в золотую пыль.

Я не сразу осознал, что это она. Когда ведьма привела нас в дом, мои ноги словно подрубило. Я увидел Ингу на диване. В каком-то трансе или под дурманом. Серые глаза были распахнуты, но невеста не шевелилась.

– Что это значит? – непослушными губами выговариваю я.

– Видишь ли, когда девочка прибыла по твою душу, мне пришлось подсыпать кое-что в ее кофе, – поясняет Сара и садится на диван, невесомо проводит алыми ногтями по щеке Инги.

Я оборачиваюсь на Рона. Впиваюсь в него взглядом и движусь навстречу, чтобы размазать по паркету, ведь только он мог выполнить поручение ведьмы: вернуть Ингу в дом. Рон смотрит на меня совершенно равнодушно, разводит руками. С его уст не хватает фразы: «Прости, брат, бизнес».

– Отпусти ее! – кричу я, хватая ведьму за локоть и поднимая с дивана.

– Я обещала нам интересную игру, – сладким голосом объявляет она. – Помнишь? Никто из вас не умеет играть в правду или действие по-настоящему, ведь там нужно выполнять любой приказ из карточки. Так вот я покажу тебе, что значит беспрекословное исполнение.

– Если хочешь поквитаться, я весь в твоем распоряжении, делай со мной, что угодно. Но Ингу оставь!

– Оставлю…

– Не здесь!

– Мне кажется, ты солгал в ответе на вопрос…

– Что? Какой еще во…

Вспомнив первый вопрос в игре, я немею. Тяжелая капля пота катится со лба, а в ушах бурлит кровь.

– Не посмеешь…

Инга поднимается с дивана и расстегивает пуговицы на сиреневом платье. На лице лучезарная улыбка. Однако предназначается она далеко не мне. Я перегораживаю невесте путь, собираюсь закинуть на плечо и вынести вон из дома, выкинуть за забор, если придется, чтобы никто до нее не добрался, призвать соседей к помощи, хотя сомневаюсь, что кто-то захочет помогать человеку из этого жуткого места. Инга сопротивляется. Из рук выкручивается.

Ведьма сжимает медальон.

Мои ступни леденеют, наливаются железом, становятся неподъемными. Я не могу пошевелиться! Сара кивает на Рона. Тот округляет глаза не на шутку удивленный, гладит себя по затылку с невероятно идиотским выражением лица. Интересно, у меня может быть инфаркт? Я определенно ощущаю его приближение. Ведь Инга улыбается – именно Рону. И идет, проклятая, к нему! Да как! Скидывает на ходу платье!

– Присоединишься? – спрашивает Сара у Илария, который смахивает на испуганного суслика, дрожит и переступает с ноги на ногу.

Рон прирос к земле вековой сосной. Поднимает свои массивные ветки, разрешая Инге снять его белую майку. Я же – тоже приклеенный, но не по своей воле – хватаю с кофейного столика тяжелую табакерку и запускаю в Рона. Прямо в висок! Тот падает, подхваченный Ингой. Но сознание не теряет, сволочь! Он ругается под нос, а я в шоке, что он вообще жив, у него должно быть по меньшей мере сотрясение и невероятная боль, пусть и не такая сильная, как я хочу.

Видимо, из мести, о чем я не подумал, Рон сам спускает с себя штаны. Затем он поджимает губы, слыша мои отвратительные ругательства, и стягивает с Инги розовое нижнее белье. Иларий в панической атаке пятится к стене. В зеленых глазах – страх, стыд и что-то душевно-меланхоличное.

Инга обнимает Рона и целует.

Я не верю глазам. Сердце барабанит под горлом. Я поднимаю кофейный стол и кидаю его вслед за табакеркой, но новоиспеченная – свахой Сарой – пара перемещается к широкой островной тумбе посередине кухни. Стол с хрустом падает в двух метрах, теряет ножку.

– Зачем ты это делаешь?! – выдаю я обреченным воплем.

Ведьма поворачивает голову. Рубиновые волосы волнами рассыпаются по оголенным плечам, а два морских омута, точно в тот день, на тренировке, бурлят передо мной и топят, хочется взмолиться или вырвать глазные яблоки. Все что угодно, лишь бы прийти в себя!

На дом опускается жуткий холод, ни проблеска света, будто он вмиг отделился от мира, скрылся во мгле альтернативной реальности.

– Потому что это весело, – Сара подступает и гладит мою небритую щеку, нежно шепча: – Наслаждайся...

ГЛАВА 6. Во власти медальона

Протяжный стон… Еще один. Помилуй, Господи, как лишить себя слуха?

С места по-прежнему не сдвинуться. Пальцем не пошевелить! На мой голос Инга не реагирует. Будто я невидимка. Более того – так и есть, она никого не видит. Только цель. Инга под гипнозом, исполняет желания Сары словно марионетка. А желание у мерзавки одно. Унизить меня!

Лицезря, как невеста обвивает Рона всеми конечностями и буквально въедается в него, я признаю: ведьме удалось разломать меня на кусочки. Я разлагаюсь от того, что вижу. Закрываю глаза, но не могу абстрагироваться. Кричу, но не могу докричаться.

Обнимая Ингу за талию левой рукой, Рон двигается над ней, правой опирается об остров-тумбу, губами припадает к виску девушки. Его каштановые волосы вспотели и прилипли ко лбу. Рон держит Ингу крепко, не давая отстраниться или остановить его, хотя она и не пытается. Наоборот. Тянет его к себе, проклятый случай!

Я безумно жажду заткнуть уши и залить глаза кислотой. Каждый звук из глотки невесты – стоит в воздухе, медленно разносится и замирает среди густой тишины. Каждый скрип режет меня изнутри, кромсает душу на опилки.

Это продолжается минут пять. Их поцелуи – выворачивают. Вы и представить не сможете, каким ничтожеством я себя чувствую. Убожеством! Кого я могу защитить? И себя-то не в состоянии!

Бледный Иларий держится за золотой настенный светильник, но его пальцы то и дело соскальзывают. Парень напуган. Плечи его подрагивают. Всегда безукоризненно-спокойное и приветливое лицо перекосило. Он оглядывается: то на меня посмотрит, пока я скалюсь; то на Рона, не обращающего на всех внимания (никогда не думал, что сексом можно заниматься с такой серьезной рожей, прямо экзамен по философии сдает, а не мою невесту имеет); то на Сару, которая внимательно оценивает мою реакцию.

Ведьма словно ищет во мне нечто важное, роет тоннели в разуме и сердце, ищет ядро. Я вдруг осознаю: она хочет меня разозлить. Любым способом. Но… зачем? До этого Сара старалась меня возбудить. А сейчас? Стоит и бдит каждую реакцию, каждое слово, каждое движение. Детектор гнева, а не девушка.

Однако вот вам факт – Сара злит меня намеренно!

У нее есть цель...

После мыслимых и немыслимых попыток сдвинуться или пробудить невесту воплями и ругательствами, я осознаю, что лучший выход – ничего не делать. Надо прикинуться расстроенным, раз ведьма того ждет. Главное – не взбешенным. Уверен: как только контроль будет утерян окончательно, случится непоправимое. Пока не знаю «что», но «оно» случится…

Здесь что-то не так.

Воздух пропитан остро-сладким привкусом напряжения. И все это – ради моей реакции.

Я выдыхаю и строю скорбное выражение лица, точно умирающий человек, идущий за собственным гробом. Отворачиваюсь от Рона с Ингой. Хотя кулаки свербят. Ярость внутри ревет и требует действий. Каких? Не уверен... Видимо, вспороть всем животы и размазать их кишки по серым стенам, заменяя ими золотистое теснение панелей.

Закрыв глаза, я напускаю на себя еще тонну печали и слышу, что Сара делает прыткие шаги в мою сторону: едва уловимые, шелестящие. Я знал, что так будет.

Когда разворачиваюсь, синие радужки предстают в десяти сантиметрах от моего носа. Сочные. Глубокие. В них могут тонуть людские мечты и желания, будто корабли, плывущие за сокровищами, которым не суждено достичь цели – им суждено утонуть в загадочном омуте по имени Сара.

Ведьма растягивает губы в надменной улыбке. Одно плавное движение – и ее пальцы в моих волосах. Наши тела плотно прижаты друг к другу. Чувствую чужое сердцебиение. Жар дыхания. Сара нежно проводит ногтями по торсу и запускает ладонь в мои штаны. Я чуть ли не подпрыгиваю. Она совсем рехнулась?

– Ты возбужден, – сардоническим тоном шепчет она, пока мне хочется провалиться в преисподнюю от стыда. – Странное чувство, правда? Злишься, испытываешь отвращение к происходящему, но тело... не слушается. – Несколько легких движений и ведьма, забери ее дьявол, получает твердый ответ от моей похоти. – Животные инстинкты имеют над тобой власть.

– Какая же ты больная! На всю голову, – рявкаю, вытаскиваю женскую руку из штанов. Но рука сопротивляется!

Я сглатываю. В горле – соленая пустыня. Передергиваюсь от очередного стона Инги, но попытки справиться с ведьмой переносят невесту на второй план. Сара проводит горячим языком по кончику моего носа, вызывая спазм в районе поясницы, и – поверьте, мне невыносимо тошно! – я плавлюсь от ее прикосновений. Ничего не могу с собой сделать. Сара имеет мое сознание. Жестко. Нещадно. Постоянно! Душит отравленным жгутом. Но яд этот не убивает. Он подчиняет ее воле.

Наконец, я окидываю взглядом Ингу, вижу пустоту в ее глазах, и ударом по затылку пустота вырывает меня из дурмана. Это не она. Это кукла, которая выполняет поручение. То есть, конечно, это Инга, однако разум ее выключен, а значит, мне срочно нужно спасать ее. А я чем занимаюсь? Обнимаю палача? Да что со мной?!

До меня вдруг доходит, что я должен сделать. Очнуться! А потом...

В районе соблазнительных женских ключиц – вспышка. И блеск.

Медальон.

Ведьма управляет призраками благодаря этой побрякушке. Вот что я должен заполучить. Источник силы...

Намертво обхватив талию Сары, я прижимаю ее к себе, сначала девушка смеется, но замирает, осознав, куда устремляется моя ладонь.

Я вцепляюсь в медальон. Дергаю, чтобы сорвать эту дрянь! Изображение когтей – загорается зеленым пламенем и обжигает. Боль сковывает пальцы. В суставы, словно раскаленные добела иглы вонзили и прокручивают.

Ведьма торжественно качает головой.

– Только живые могут взаимодействовать с медальоном, – поясняет она и отталкивает меня. Обходит и вцепляется сзади. Под грудью. Проводит влажными губами от мочки уха до основания шеи. – А ты мертв... и полностью... в моей... власти.

Интересно, есть ли границы у ее самолюбования? Непосильную ношу ты возымела, детка, думаю я, возвращая взгляд на Рона. Пока ведьма издевалась над моим бедным телом и психикой, особенно психикой, то не заметила главного. Рон больше не выполняет ее приказ.

Он в раздумьях повис над Ингой. Молчит. Смотрит на нее. И молчит. То ли рассматривает ее, то ли хочет что-то увидеть в серых глазах. Сложно сказать. Но и ей он не позволяет прильнуть снова.

Иларий сидит на полу у стены. Снял кошачьи очки и закрыл лицо ладонью. Рыдает, что ли?

Ведьма кидается вопросительным взглядом и жеманно идет к Рону, она часто так ходит: поступью опытной львицы на охоте, высматривающей слабости жертв. Ужасающая девушка, честное слово.

– В чем дело?

– Ты заигралась, – шипит Рон.

Он небрежно застегивает штаны, пряча туда... целый шланг. Ага.

Вытягиваясь во весь рост, Рон чеканит:

– Ты заигралась в бога.

Брови Сары грудятся на переносице.

– О, ты на роль моей совести выдвинулся? Ну так задвинься обратно.

– Посмотри на себя, – он хватает ведьму за плечи и встряхивает. – Неужели не видишь, в кого превращаешься?

– Ты совсем обнаглел? – Сара толкает его в грудь.

Иларий стукается лбом о колени. Чувствительный он мальчик. Инга молча сидит на тумбе, обнимает себя. Рон уже натянул на нее платье.

– А я тебе скажу! В последнее время ведешь себя, как Волаглион. Ты стала тем, кого презирала!

Сара снова бьет его в грудь. Не от злости. Скорее, чтобы скрыть замешательство.

– Не смей... указывать... мне… – раздельно произносит ведьма.

Карминовые губы вытягиваются и открывают оскал дикой кошки.

– Отпусти девчонку! – упрямо рявкает Рон.

Я вспоминаю, как недавно он кричал, что я веду себя неразумно, воюя с Сарой, что такими темпами окажусь за дверью в подвале. А сейчас нарывается именно он. Забавно.

Всматриваясь в озлобленные глаза ведьмы, которые окрасились в смоль; на искривленный от ярости рот, я думаю лишь одно: Сара сейчас перережет Рону горло… ногтями.

Повисает тягучая минута.

Однако ничего не происходит. Зато потом происходит поразительное! Ведьма заправляет рыжую прядь волос за ухо и велит Иларию выпроводить Ингу. Просто берет и отпускает ее!

– Я в ванну. Ближайшие полчаса прошу не беспокоить, – выдыхает Сара, после чего берет Ингу за подбородок и наказывает: – Отправляйся домой и большеникогдасюда не возвращайся.

Сара уходит, не удостоив меня взглядом. Понимаю, что снова могу шевелиться, с меня будто спали стальные путы. Нужно бы успокоиться, но ярость накатывает новой волной и, – чуть не сбив с ног прискакавшего исполнять приказ Илария, – я кидаюсь на Рона. Он с грохотом валится на шкаф. С полки падает статуэтка. Десятки звенящих осколков скачут под ногами. Я застываю и скалюсь, ожидаю ответного нападения. Наконец-то смогу выбить из Рона все дерьмо.

– Давай же! Ударь первый! – ору, как псих.

Однако мерзавец лишь кивает в сторону женской сумки, как бы говоря: не забудь ее невесте вручить. И у меня челюсть отваливается. Затем Рон разворачивается и шлепает в спортзал, оставляя за собой пивно-табачный шлейф.

Он просто взял… и ушел!

– Не злись на Рона, – бормочет Иларий, помогая Инге застегнуть платье. Она по-прежнему молчит, совсем не сопротивляется.

Послушная, безмолвная невеста. Прямо розовая мечта. Моя Инга – девушка, конечно, красивая. Миловидная брюнетка хоть и миниатюрная, но все при ней: пышная грудь, цепкий взгляд серебристых глаз, скользящая походка, как у грациозной королевы. Не ходит – летает. Но характер…

Сара хотя бы не скрывает, что стерва, а эта детка – гребаный ящик Пандоры.

Опять впадая в бешенство, я кричу так, что бокалы поют.

– Да я ему морду в кашу разобью, когда выпровожу Ингу! Не-е-ет… Я раскрою его череп о штангу, а потом сниму диски и засуну гриф ему в задницу!

– Он не хотел. Пойми, мы…

– Ты тоже не хотел, но, в отличие от тебя, Рон это сделал!

– Если бы он не сделал это сам, Сара бы влезла в его голову и заставила. Только подумай, что он мог натворить в состоянии гипноза. – Иларий осекается и краснеет. – Счастье, что она меня к ней не приставила. Добровольно я бы это не смог.

– Думаешь, под гипнозом ты мог вытворить что-то хуже Рона?

Парень смущается.

– Давай… не будем об этом.

Придерживая невесту за талию, я помогаю ей встать и прижимаю к себе. Запах абрикосовых духов проникает в легкие. Инга смотрит на меня серыми мутными глазами, и я не нахожу ничего лучше, чем прошептать: прости. Целую ее в теплый лоб, приглаживаю черные пряди.

Бедная Инга... Сара ответит за все!

Желая поскорее вывести Ингу из дома, я решаю умерить гнев и быстро застегиваю пуговицы на ее голубом плаще. Одновременно вспоминаю странное имя, которое вылетело из уст Рона.