Текст книги "Всё о жизни чайных дракончиков"
Автор книги: Смит Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Ага, мы так и сделали, – признался Дейран по душевной простоте.
Меня словно молнией ударило. Я беспомощно оглянулся на драконицу – они заставили меня согласиться работать бесплатно. Они обманули меня.
– Все в порядке? – участливо, отлично сыграв свою роль, уточнила она.
– Да, конечно, – улыбнулся я в ответ, – я остался бы с вами в любом случае. Это же вы! Вы – моя семья, и я люблю вас!
Среди ночи я вызвал курьера и сбежал навсегда.
Глава двадцать седьмая и последняя: про чай
– Так… напомни, зачем тебе были нужны эти деньги? – спросил меня мой толстый друг на другой день, когда я, отмолчавшись и отлежавшись у него в креманке, наконец рассказал, что случилось. Я чувствовал на него обиду, но поскольку она проистекала из обиды на весь мир, то адресуемое мною ему чувство следовало упомянуть в качестве какой-то особенной, теплой и требующей ответной доброты обиды. Я повторил:
– Чтобы открыть собственное заведение.
– И тебе не хватало именно этой зарплаты?
– Нет, мне еще очень много не хватало. Но… послушай ты, дело ведь не в деньгах! Ты ведь и сам говорил только недавно, что получать денежное вознаграждение за работу для меня психологическая необходимость! И ты не порицал за это меня!
– Это верно, – рассудительно отметил толстяк и продолжил: – Но я также вижу, что тебя эта необходимость тяготит. Так что объясни мне, в чем здесь, если не в деньгах, дело. Я слушаю.
– В отношении ко мне! В том, что они заставили меня почувствовать, что в душе я был одинок, что мне требовалось сердечное тепло и признание того, что я нужен не как чайный дракончик, а просто так, сам по себе, понимаешь?
– И отобрать месячный заработок?
– Опять ты за свое! – воскликнул я, выдохнув на поверхность заварки. – Да я отдал бы им эти деньги! Ради друзей, ради своей семьи я готов поделиться всем, чем угодно!
– Серьезно? – заинтересовался Вайерр. – Тогда давай переезжать в Апатитовый Союз. Финансовая подушка там не помешает.
Я мрачно посмотрел на старого друга, а потом перевел взгляд на ближайшую ликровую заводь. Я ему еще не говорил, но я подал заявление на одноразовое открытое назначение – или, иными словами, на право единократно приехать в любой город мира по своему выбору. Или, еще иными словами, купил себе право на переезд из Золотых Крон.
В меня ткнули огромным жирным пальцем:
– Ну, так в чем дело? Деньги есть, помещение есть – так вперед! Если в этом, конечно, вся соль.
– Они меня предали, – максимально ясно произнес я.
– Так, давай еще раз. Эйда тебя, как я понял, не нанимала.
Я отдал знак согласия в подтверждение его слов.
– Твоя зазноба и ее девочка – чайный дракончик – тоже.
Я снова закатил глаза, но согласился, и толстяк закончил:
– Тебя нанял Дейран для того, чтобы ты насытил ликру Чая и Кейрры до такой степени, чтобы у них появился чайный признак. И вот здесь ты как раз и преуспел. Скажи, за что тебе нужно было платить на следующей неделе?
– Ты что? Ты на их стороне?!
– Нет-нет, я на твоей, приятель, – уверил меня несносный мой друг. – Я всегда на твоей стороне, ты мне только скажи: где она, сторона-то эта? В чем?
– В том, что они меня использовали!
– По назначению?
– Нет!
– Против назначения?
– Да!
– Как именно?
– Так, что я полюбил их всех! И я желал им добра! Так, что меня заставили понять, что я всю жизнь пытался казаться таким чайным дракончиком, каким не хотел быть! Что я не могу походить на высокомерных величавых коллег, которыми восхищался, потому что я хочу заботиться о настоящих механоидах! Оставаться рядом с ними, даже если они не пьют чай! Я полюбил их всех и каждого за это – свою команду – как свою семью!
– А… ну тогда да, тогда мне тут спорить не с чем, действительно: как они могли так с тобой поступить? – промурлыкал, насколько это может сделать механоид его комплекции, Вайерр и довольно откусил от куска хлеба.
Я устало вздохнул:
– Я относился к ним искренне. А они – нет! Они считали, что я могу сбежать от них в любой момент!
– И я вот сейчас смотрю на тебя, друг мой, и вижу, вижу, насколько глубоко они ошибались, – согласился со мной толстяк с иронией настолько мерзкой, что я злобно выдохнул в чай. От него поднялись богатые клубы ароматного пара.
Собравшись подумать о том, что, возможно, я действительно воспринимал ситуацию слишком эгоистично и, не исключено, несколько однобоко, и вообще проанализировать все, что случилось за последние несколько дней (сложно представить, что прошло всего считанное количество дней), я двинулся к чашке Вайерра.
– Эй нет, держись от нее подальше, приятель, – посоветовал он мне с такой выразительной интонацией, что я послушно остановился в нерешительности, – ты делаешь чай кислым.
– Что, серьезно? – не поверил я собственным ушам, но, призадумавшись, догадался.
Я ведь проводил очень много времени с Кейррой, в том числе и контролируя процесс работы ее волос как насытительных элементов, принимал на себя часть ее ликрового признака, полного признаком скорости, и, видимо, тогда-то моя собственная ликра немного изменилась, оттого чай и кажется сейчас Вайерру кислым.
Не нужно долго размышлять о том, что наша команда – это чай, где ликровые признаки соединяются и перемешиваются, порождая что-то новое, что-то такое, чего ни у кого из нас по отдельности нет. И не нужно долго думать, чтобы понять, что семья – это чай, где каждый насыщает каждого, где мы восполняем за счет силы собственного сердца недостатки и промахи другого, что вместе мы не просто сильнее, чем по отдельности, – вместе мы то, чего без кого-то одного из нас просто и в мире-то нет.
– Вот что, – вывели меня из задумчивости два центнера благодушия, – я купил билеты на сегодняшние соревнования. Посмотрим на эту твою Эйдераанн. Ты представляешь, на тебя пришлось покупать целый билет, хотя место ты не занимаешь. Куда этот мир катится, раз дракончиков, такую мелюзгу, считают за полноценных зрителей! Давай, время не терпит, скоро должна заехать Кейрра.
– Кейрра заедет за нами сюда? Если она не на стадионе сейчас, значит, передать признак скорости от нее к Эйде не удалось? На это уже не хватило времени насыщения, да?
– Я не спрашивал, и мне кажется, что это уже и не твое дело тоже. Не так ли?
С этими словами Вайерр встал и, вытерев салфеткой лицо и руки, принялся одеваться. Я с ироничной жалостью следил за тем, как он натягивает на свою обычную рубашку шикарный бархатный жилет, явно купленный по случаю, но так и не надеванный ни разу, и накручивает на шею шелковый платок.
– Это же не театр, – вставил я просившееся на язык замечание.
– Но это выход в свет, – сообщил мой друг снисходительно и протянул огромную свою ладонь для того, чтобы меня взять, и я инстинктивно попятился, что, впрочем, меня не спасло, и я оказался на пути к его карману.
– Это непозволительный способ транспортировки чайных дракончиков!
– Так то чайных! – ухмыльнулся мой пленитель. – У тебя одна кислятина выходит, стало быть, ты дракончик кислятины, а их можно переносить как того душа пожелает!
К счастью, жилет действительно оказался неношеным, и карман, убранный даже изнутри багровым бархатом, не причинил мой шкуре никакого вреда.
Мы спустились к Кейрре, она нежно поприветствовала меня, я перебрался ей на плечо, и вместе мы добрались до ближайшей трамвайной остановки. Оттуда открывался хороший вид на стадион. Я подумал, что примерно такой же вид мне продемонстрировал и Дейран, когда показал стадион впервые. Забавно – моя история началась и закончилась приблизительно одинаково.
Толстяк, обратив свой взгляд на стадион, внезапно раскатисто спросил:
– И что, ты хочешь сказать, что эта блямба внизу вам нравится?
– Да нет, мне она как раз не нравится, – ответил я, – просто он хорошо вписывается в архитектуру города и… ну… когда поздний вечер, то там зажигают огни и уютно.
– А мне нравится, – сказала Кейрра. – Как бы ни сложилась жизнь, для меня он всегда останется связан с хорошими воспоминаниями.
– Ну, тогда пошли туда, – сказал толстяк то ли нам, то ли как раз подкатившему трамваю. Когда он уже приблизился к Кейрре, чтобы внести в вагон вместе с коляской, я нырнул под ее воротник, слез по плечу на подлокотник, а оттуда – спустился на снег.
Секундой позже Вайерр и Кейрра оказались внутри, трамвай закрыл двери и уехал. Я долго смотрел ему вслед.
Жизнь течет свои чередом, времена меняются, и родные существа уходят. Моя история со стадионом началась и закончилась с одного и того же вида. Я изменился, все, кто принимал в ней участие, изменились, возможно, изменился и сам стадион, но история закончилась. И мне пришла пора искать свою собственную дорогу и выстраивать свою собственную жизнь.
С тяжелым сердцем я посмотрел на глубокий снег, лежащий в трамвайной колее, и двинулся вперед.
Надо мной промелькнула крылатая тень, и в следующее мгновение прямо перед мои носом приземлился Пирожок. Я отпрянул, не понимая, кто его послал и что этому коту могло от меня понадобиться. Но он, исполненный гордости, положил к моим лапам упаковочку с соленой карамелью. Я действительно не взял ее с собой. Я ее забыл.
Кот начал урчать, требуя заслуженной похвалы с тем видом, с каким он приносил мне и Дейрану добытых им мелких големов. Я огляделся. Карамель испортится, если ее так оставить, на этом снегу, а я ведь ее…
О Сотворитель, да для кого же я ее покупал?
– Я теперь делаю чай слишком кислым, мне уже не придется поработать с этим материалом. Видимо, я теперь дракончик скорости, мой друг, больше не чайный дракончик, – сказал я Пудингу, – я теперь дракончик скорости…
Я опустил голову, поднял голову, и в следующее мгновение мы уже на всех парах мчались за трамваем.
Я мог насыщать ликру признаком скорости! Эйда, моя милая Эйда вот-вот готова была начать старт без него, у нее не осталось Чая, не осталось Кейрры, но я! Я все еще у нее был, и я должен был уйти, чтобы это понять, я должен был успеть, чтобы это все сохранило смысл!
Мы перескакивали из трамвая в трамвай, мы проделали часть дороги по воздуху, но добрались до стадиона почти вовремя, проникнув внутрь через технические каналы, так как в кассе билетов уже не осталось, а мой оказался заказан на имя Вайерра.
– Полный стадион, – отметил я, скорее, для кота, надеясь, что Эйхнар и Дейран еще не закрыли пит, но они закрыли.
Пришлось подниматься повыше, в коридорах опять царила пустота, все зрители давно заняли свои места, все внимание города было приковано к этому совершенно банальному в обычные сезоны забегу.
Когда мы протиснулись на пригодный для прыжка уровень, уже дали старт. Долго уговаривать кота не потребовалось, не понадобилось никаких обещаний. Прыжок – и вот он оседлал восходящий воздушный поток! Я видел бегущих девушек под нами. Я различил Эйду, и мы нацелились на нее.
Эйдераанн здорово отставала, но я уже насыщал ликру внутри себя для нее, я был готов приготовить внутри себя самый идеальный, самый нужный ей чай. Чистую рафинированную скорость. Даже если ее мощное ликрообращение испортит мое собственное – я понимал, что значит для нее, что значит для нас всех этот забег. Все, вся наша жизнь – в этом одном усилии. Все, что мы можем, и все, что у нее есть, должно быть вложено в него, потому что все или ничего. И все – для победы.
И мы поравнялись с Эйдой, пролетая как раз над ней. Несущейся изо всех своих сил, опережающей в своем беге ветер, несущий нас над их головами, но все равно отстающей от побеждающей четверки. Пирожок какое-то время держался на корпус впереди нее, но я побоялся, что дальше она сделает рывок, и – прыгнул.
Была секунда, когда я летел, управляя этим сумасшедшим движением с помощью собственных крыльев, и они в эту секунду перестали быть декоративным.
Потом я приземлился к ней на плечо и отдал ей все, что у меня было. Горячая, безумная ликра Эйды, ликра спортсменки, поставившей ради этого последнего круга на карту все, что было у нее, и все, что было у нас, хлынула в меня, но я справился за один удар сердца и насытил ликру для Эйды, и та начала набирать скорость.
Она обошла двух последних спортсменок, выйдя на шестое место, она обошла пятую, четвертую и третью девушку за десять метров до финиша, она обошла вторую, и она вырвалась в лидеры за мгновение до финишной прямой, и в этот момент я был не просто шустрым чайным дракончиком, я был стремительным, я был самой скоростью – каждый удар моего сердца увеличивал скорость Эйды, делая ее непобедимой.
Она упала. Меньше чем за метр от финиша.
Раскрошились, не выдержав нагрузки, оба коленных сустава. Пошли трещинами кости.
Я не был готов отдавать хоть кому-то победу. Я помчался по ее алчно протянутой к белой финишной линии руке, и в этот момент я был наверняка самым быстро бегущим чайным дракончиком на черной и белой земле, и это был мой личный, мой заставлявший выложиться до самого конца и даже больше забег.
Но вот шедшая сразу же за Эйдой спортсменка пересекла финишную черту, вот вторая, и ветром от их мощных ступней меня просто сдуло назад. Я упал на припорошенное снегом спортивное покрытие дорожки и беспомощно смотрел на то, как одна за другой финишируют все семеро девушек.
Я подполз к руке Эйды и ткнулся в нее мордой, она нежно погладила меня от шеи и до хвоста.
Мы проиграли все.
Но мы – победили. Я понял это, потому что трибуны стихли на мгновение, словно бы забыв о том, что кто-то вообще победил, а затем начали сначала то здесь, то там, а потом – все вместе в едином порыве хлопать и подбадривать Эйду.
Не любимицу и не символ Золотых Крон, а сам город, как он есть – пронизанный мечтами и устремлениями, город инженеров и мастеров, город, всегда встававший на ноги. Город, который никогда не сдавался.
И Эйда сжала, забрав ладонями только что налетевший снег, кулаки и начала подниматься на ноги. Я поспешил занять место у нее на плече. Она поднималась. Со сломанными ногами, раздробленными коленями, опираясь только на механику, как всегда опирался наш город, чьи инженеры заложили сами кости этого мира, в чьих цехах собрали для неба Луну. Эйда поднималась, против правил, против разумных речей, она боролась и побеждала, потому что не существовало для нее других соперников, кроме нее самой. И зрители там, на трибунах, кричали ее имя, и аплодировали стоя, и ждали ее последнего, самого главного шага.
И Эйдераанн пересекла финишную черту.
Все, кто были уже за ней, бросились к ней, чтобы поздравить. В эту секунду все они и все мы соприкасались с тем главным, что и являет собой спорт: преодоление предела, ограничений физического мира и непримиримого ума, преодоление себя, стремление быть всегда выше, всегда смелее, всегда ради мира, всегда целиком. Мы соприкасались с тем важным и древним – древнее и важнее нас всех – искусством становиться большим, чем можешь.
Мы проиграли, но мы победили, и в тот момент, когда Эйду обнимали другие спортсменки, касаясь лбами, деля друг с другом слезы счастья, когда трибуны кричали и выли, я понимал, что мы победили и что наш город никогда не умрет. Я, лично я – Золотые Кроны. Я, лично я – спорт.
Эпилог
Кейрра, конечно, не поехала на вызревательные фермы, но ее и не взяли в Паровые Долины, сочтя данный проект слишком новаторским, однако Центру пришла в голову мысль предложить идею Храму, и тот заприметил девушку для нового закладываемого города. Итак, через пять недель с половиной мы провожали Кейрру в неплохой город Бирюзовые Своды, где ей предложили третье назначение в качестве чайного дракончика. Ну, что здесь сказать – третье по судьбе.
Наши дорогие расходились.
Попрощаться с Кейррой у поезда собралась вся наша компашка. Мастерица ДиДи, сидя на плече у нашего бывшего старшего механика, хранила гордое молчание, Ужасный Эйхнар был удручающе трезв, Дейран грустил, но все равно улыбался, а Эйда со ставшей ей временным пристанищем инвалидной коляской не без гордости смотрела на готовящуюся зайти в вагон с одной только тросточкой Кейрру. Она, конечно, гордилась ею, и я гордился. Мы все ею гордились. Кейрра у нас молодец.
В вагон ей помогал зайти вновь нанятый личный сотрудник – крепко сложенный парень, чуть постарше самой Кейрры, но имевший, судя по резюме, уже довольно солидный опыт работы и неплохой список дополнительных квалификаций. Я, конечно, немного опасался за то, что с моей девочкой останется не самый знакомый для меня механоид, но, с другой стороны, чай мне пить с ним понравилось, а уж в этом, сами понимаете, я кое-как да могу разобраться.
Мой дорогой толстяк (в чей бизнес я к этому времени уже вложил все свои накопления и чьим полноценным партнером стал) собрал им обоим неплохую ссобойку, которую при аккуратном использовании могло хватить для недельного пропитания полку́ солдат.
Я не знал, как сложатся наши жизни: Эйда, конечно же, не влетела в розыгрыш кубка Эйлира и спор мастеру Сердца проиграла. Он без обид мягко уволил ее, намекнув, правда, что при отборе в следующий сезон она получит определенное неформальное преимущество.
Дейран уволился со стадиона и пошел на довольно неплохое назначение в одну из мастерских по ветви Рода-из-под-Золотых-Крон. Эйхнара же пригласили в команду ко Кьертарьярр, и тот согласился от безденежья. Ладно, посмотрим, как надолго он там у них зацепится.
Эйдераанн и Дейран теперь жили вместе, так что у меня оставалась довольно устойчивая надежда на то, что девушка через один сезон перерыва вернется в большой спорт, особенно с такой репутацией.
Мы с моим новым партнером начали в будущем кафетерии неспешный ремонт. Бизнес-идея была такая: «чай скорости». За последнее время я подготовил вполне сносный по вкусовым качествам напиток, действительно повышающий реакцию ума и тела. Назвал «Стадионный тоник».
Переезд в Апатитовый Союз мы с ним больше не обсуждали, и, хотя мне одобрили мое одноразовое открытое назначение, я так о нем никому и не говорил и рад был, что мы остаемся в родном городе. Так что вместо того чтобы двигаться дальше, я изо всех сил старался выбрать подходящие настроению кафетерия обои, но стиль – это не наша с Вайерром сильная сторона, и теперь в кафетерии в стиле стадиона у нас люстра с розовым абажуром на половину потолка. Я не знаю, как так получилось.
Словом, жизнь шла своим чередом, и приходила пора прощаться.
Кейрру обняли все по разу, драконица надолго задержалась, приласкавшись к ней мордой. И отстранилась, даже не взглянув на меня.
Мне казалось, что я ощущал исходящие от нее глубокие, личные, направленные на меня обиду, недосказанность, горечь. Но я… ничего не мог с этим поделать.
Мы объяснялись с ней с тех пор, как я неожиданно покинул их перед финалом, но к прошлой искренности нам вернуться уже не удалось, и я знал, что, несмотря на все мои попытки помочь Эйдераанн, мастерица ДиДи не простила мне побег. Думаю, потому, что судила она вовсе не по моему отношению к Эйде, а по моему отношению к Кейрре, от которой я и сбежал и которую я, по ее мнению, предал. ДиДи не прощала предательств.
Кейрра очень не хотела прощаться с нами обоими, но Центр настоял на том, чтобы она начинала новую жизнь – теперь без наставников и без опекунов. Так что мы с ДиДи оставались.
Поезд дал третий звонок, мы перестали болтать о всякой ерунде и обнялись в последний раз. Кейрра, опираясь на руку своего личного помощника, зашла в вагон.
– Ну, вот и повзрослела наша чайная драконица, – сообщил мне мой друг, положив руку на плечо к Эйде, рядом со мной.
Я уже открыл рот, чтобы поддержать его не слишком оригинальную, но весьма своевременную мысль, как вдруг Эйда, повернувшись, чтобы уехать, замерла, не завершив движения.
– Тренер? – одними губами спросила она, и мы всей компанией уткнулись глазами в того самого физкультурника, который нас подло бросил после того, как мы его несправедливо уволили.
– Эйда, – сказал он, – я рад, что правильно угадал, где тебя искать, – а затем заправил свои ручищи в карманы на редкость приличных брюк и продолжил: – Эйда, я хочу взять тебя в свою команду. Для того, чтобы в следующем сезоне ты попыталась влететь в кубок Эйлира.
– Но… как? – спросила она.
– Кости заживут, мышечный тонус поддержим механикой. Суставы заменим. Поработаем и разберемся. Проверка в отношении меня завершилась, к моему удовольствию. И мастер Райхар оказался так смущен ее вопиющей несправедливостью, что предложил мне некоторую сумму для того, чтобы компенсировать мои неудобства. Как ты понимаешь, неудобств я хватил с горочкой и поэтому денег хапнул как мог.
– Мы пойдем от себя?
– Я веду переговоры с одним новым поставщиком, заводом «Руки». Им очень нравится твоя репутация.
– И вы… поставите все на меня? Опять?
– Спаси Сотворитель, нет! Я взял Кьертарьярр основной бегуньей, пока ты не придешь в форму, но она не чемпионка, Эйда. Она никогда не возьмет кубок Эйлира. Ты возьмешь, и не раз.
Эйда ничего не ответила, отвернувшись для того, чтобы спрятать отразившуюся на лице, пропитанную болью и отчаяньем, радость.
Усатый дежурный по вокзалу, проходя мимо нашего вагона, проверил, плотно ли закрыта дверь. Дейран подошел к окну, откуда ему улыбалась, смахивая слезы, Кейрра.
Я отвернулся от них, вздохнув, зацепил краем глаза величественный профиль ДиДи и понял, что прощания окончены и снова начинается ежедневная жизнь. Рутина. Мысленно я весь погрузился в нее, и тут меня холодным ужасом пронзила мысль, что это и останется всегда. Что жизнь – это чай, и в этом чае я сейчас, секунду спустя навеки… я останусь одинок! Место рядом со мной в одной чашке уже отдано, отдано этой женщине, находящейся на расстоянии вытянутой, да, пусть не лапы, но вытянутой руки, и мы никогда уже не сойдемся, если только оба не останемся в этом городе.
Единственная моя возможность наладить, пусть не сейчас, но в сколь угодно отдаленном будущем отношения – это взболтать чай своей жизни.
Я спустился с плеча Эйды на ручку ее коляски, оттуда – на дремавшего у нее на коленях Пирожка и разбудил того, пообещав через ликру просто несметные лакомства. Пресыщенный, этот стервец подождал, пока я пообещаю больше, и только после этого встал, чтобы мне помочь.
– Будь хорошим дракончиком там! – крикнул я Кейрре, уже не боясь проявить в голосе все нарастающее внутри меня беспокойство. Поезд тронулся. За мною с плеча Эйхнара следила ДиДи, а я восседал на уже набиравшем скорость коте. – Неси чайную культуру Золотых Крон! Помни, кто ты и откуда! Мелкого своего береги! Пусть он там уже соберется быстрее к нам! Хватит ему спать! Береги свое сердце: по мелочам не разменивайся, но и опытом не пренебрегай!
– Что вы такое говорите? – осадила меня ДиДи с плеча Эйхнара, но я не обратил внимания на ее голос. Поезд набирал скорость, Пудинг – тоже. Я спешил к любви всей моей жизни, улепетывая в обратном от нее направлении.
Вагоны набирали ход, и я не заметил, как навес над моей головой закончился, а Пирожок перешел на бег. Нам вслед засвистел дежурный.
– Куда вы… куда вы собрались? – спросила меня ДиДи, ее голос прозвучал совсем рядом, и почти в унисон ей прозвучал голос и моего дорого ресторатора:
– Да, куда это ты?
Я мельком оглянулся на эту парочку – на не понимавшую суть моего поведения, возможно, все еще немного ревновавшую меня к Кейрре ДиДи и выполнявшего непосильное для него физическое упражнение и уже красного от этого Вайерра.
– Я стремлюсь навстречу неизвестности и приключениям, – как можно спокойнее и хладнокровнее возвестил я, – может быть, с Кейррой, а может, и без нее. Главное, все у меня есть: культура Золотых Крон в сердце и формула «стадионного тоника» в голосе. Ну, еще плюс пройденная сертификация.
– Но ты… ты не можешь к приключениям, ты же в меня сложился, – пропыхтел Вайерр, но, посмотрев в заинтересованные глаза моей дорогой ДиДи, я тихо ответил:
– Конечно могу. Все, что я вложил в ресторан, это твое. Я же не могу позволить всему остаться так, как сейчас, ну а там… кто знает, как будет там.
Толпа провожавших двинулась в сторону вокзала, и на какую-то секунду ноги, зонты и пальто скрыли от меня милое личико Кейрры, и я понял в этот момент, что никогда больше, никогда ее увижу.
– Быстрей! – крикнул я Пирожку, и мы выбрались из толпы, но поезд уже набрал ход, и мы никак не могли бы его догнать, но я все же крикнул коту, зная, что он и не услышит, и не поймет: – Быстрее!
Мне показалось, что Вайерр отстал от нас, и, обернувшись назад с предвкушением сожаления под языком, я понял, что так оно и произошло – он оказался слишком пузатым для того, чтобы протиснуться через толпу провожающих. Что же, значит, я больше никогда не увижу и ДиДи.
В эту секунду я понял, что, оглядываясь, зацепил взглядом что-то странное, что-то такое, чего там не должно было быть. И верно, оглянувшись снова, я понял, что так и есть: ДиДи спешила ко мне, прыгая по запорошенным снегом пальто от плеча к плечу. Еще секунда – и она приземлилась на Пирожка позади меня. Я понятия не имел, что это значит, что я, собственно, такое творю, но мне это нравилось. Мне все это нравилось, словно я обретал себя.
Мы видели, как Кейрра бросилась к соседнему окну, потом к следующему и так дальше, пока, наконец, не добралась до последнего и принялась его открывать, чтобы что-то крикнуть нам на прощание, но мы не хотели прощаться!
Перрон впереди кончался, и просто некуда было больше бежать.
Но Пирожок все набирал и набирал скорость, а перед самым концом раскрыл крылья и поднялся вверх благодаря теплому воздуху от паровоза и вокруг вагонов. Мы взмыли, но скорости нам это не добавило, и довольно скоро хвост поезда Кейрры безнадежно от нас ушел. Мы все втроем планировали некоторое время вниз, пока молодой котик не заприметил второй отходящий от вокзала состав и не счел забавным направиться к нему. И вот уже мы зависли над уходящими в неизвестном направлении, запорошенными снегом вагонами, снова поднялись немного, но пропустили и их вперед себя, еле-еле успев опуститься на площадку последнего вагона, где, по счастливой случайности, осталась одна из пассажирок, решившая покурить и как раз сумевшая нас довольно умело поймать.
– И куда это вы? – осведомилась она, не без удивления рассмотрев нас с ДиДи. – Двое чайных дракончиков на таком необычном транспорте – не самые обычные попутчики.
– Куда это мы? – лукаво спросил я, обняв одним крылом мою дорогую драконицу и отметив краем глаза, как вдаль уходит мой единственный, мой любимый город. – А куда идет этот поезд?
– Этот – до Котлов, если я не ошибаюсь, – ответила женщина, затянувшись дорогой сигаретой.
– Котлы… – скривился я, осознав, что идея уехать куда душа пошлет казалась прекрасной, но жизнь слишком скоро внесла свои коррективы. – Что, ради Сотворителя, мы будем делать в Котлах?
ДиДи прижалась ко мне и, подняв голову, ласково произнесла, провожая глазами совсем растворяющиеся в зимней белоснежной дымке Золотые Кроны.
– Милый, мы будем пить чай.
Вот и все, что нужно знать о жизни чайных дракончиков.
