Текст книги "Мануал для Попаданки: Как выжить в ВМА (СИ)"

Автор книги: Слава Денисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Маленькая мышка всегда куда-то спешила, бежала, суетилась, ни секунды не стояла на месте. А если и останавливалась, то по ее лицу можно было прочесть, что мысли и эмоции проносятся в головке с бешеной скоростью. – он усмехнулся, а я попыталась представить себя такой, какой описывал меня он. Получалось плохо, но одно слово в потоке скучных фраз меня все же зацепило: надо же, «мышка»… – А сейчас не могу понять, куда делась та суетливая девочка? Куда делась жажда жизни?

«Отвечать? А надо ли?» спрашиваю себя. Немного склонив набок голову, продолжала рассматривать темноту за окном. И темнота ответила мне не тусклым сиянием диска луны, или очередным хаотичным танцем снега, а моим собственным размытым изображением: прямые волосы перекинуты через плечо, темными пятнами выделяются на бледном лице глаза, губы сжаты в одну линию, слишком тонкие кисти рук придерживают покрывало, которое заботливо накинул мне на плечи парень. Он стоит рядом. Слишком высокий. Можно сказать огромный, но в то же время я знаю, что бояться его не стоит. И не потому, что я сейчас под присмотром в больничной палате, или он не способен причинить мне боль. Способен, еще как! У него столько сил, столько мощи, что он может уничтожить меня одним только взглядом, не оставив даже горстки пепла. Но он этого не сделает…

– Они думают, что я смогу расшевелить тебя, разрушить эту апатию своим присутствием. – его голос полон презрения, а потом он зло выплевывает: – Идиоты. Разве можно вытянуть человека из добровольного заточения? Они считают, что наша взаимная неприязнь пробудит в тебе желание… уф, не знаю… – Дерек склонил голову и вздохнул: – Скажи, тебе действительно хочется провести остаток жизни вот так? Ни о чем не думать, ни о чем не переживать, ни на что не реагировать?

Он глупый, да? Кто же добровольно откажется от покоя? Я повернула к нему голову и уставилась на идеальный профиль демона. Расслаблен, немного задумчив, длинные ресницы очерчивают глаза цвета осеннего неба, губы подрагивают, словно борются с желанием улыбнуться. Он спокоен, не ждет ответа, не ждет реакции, как те, другие. Он просто стоит рядом и, даже если и задает море вопросов, задает он их не мне – себе. Это был разговор с самим собой. Древний, без начала и без конца, будто он просто вслух обсуждал давно избитые темы, приводил аргументы и убеждал себя… в чем?

– Не знаю. – шепчу я. Собственный голос показался мне подобным грому: настолько неожиданно разрезал он тишину.

– Тогда почему? – он повернулся ко мне. Его глаза притягивали, словно магнитом, его губы манили… пока не искривились в издевательской усмешке: – А хотя, не надо, не говори. Понимаю, скосить на дурочку перед самой сессией – что может быть проще? Хм… А я, дурак! не догадался! Нужно было и мне притвориться полоумным, чтобы и экзамены не сдавать, и с зачетами чтобы отстали, и носились со мной, как курица с яйцом!

– Что? – переспросила я его, нахмурившись. О чем он говорит?

– А что, не так? Или, хочешь сказать, тебе действительно настолько хреново, что маленькая мышка уже упала на спинку, сложив лапки на пузико и ждет своего конца? – на этом Дерек прижал к груди руки и скорчил презрительно-несчастную рожицу. Я нахмурилась еще больше.

– Это ты обо мне? – едва уловимый кивок головой на его пантомиму. Пустота недовольно подняла голову в моей груди, пытаясь приструнить, пригладить отголоски эмоций, что как-то смогли просочиться сквозь ее барьеры.

– А ты видишь здесь еще одну «мышку»? – насмешливый голос ввинчивался в мое сознание со звуком противно жужжащего электрического шуруповерта. – Ты уж извини, к грызунам я себя не отношу. Я охотник, как минимум. И поверь мне, мышка-ромашка, далеко не посредственный.

Теперь звук его голоса дрелью вгрызался в каменные, казалось, такие незыблемые барьеры Пустоты.

Как до этого во мне вспыхнуло чувство голода, так и сейчас продралось наружу желание что-то сломать. Не просто флегматично спихнуть со стола тарелку, чтобы посмотреть, что с ней случится, а зная, что она разобьется, приложить всю силу, как следует замахнуться и отправить в полет! С удовольствием наблюдать, как она разлетается вдребезги; как осколки пружинят от пола и закатываются под мебель; как мутная жижа остывшего бульона пачкает все вокруг брызгами, как они оседают на стенах и медленно, словно и не было этой бури, сползают, оставляя после себя жирный шлейф…

Громко выдыхаю, с трудом сдерживая дикий сиюминутный порыв. Пустота укутывает теплым пледом мою душу, а не только плечи, как…

– Дерри, ты заносчив и невыносим. – устало выдохнула и отвернулась, успев заметить, как зажглись каким-то хищным блеском его глаза.

– Мышка, я же просил не называть меня так. – укорил меня он. Его рука тут же ложится на мое плечо и рывком разворачивает… и я с непонятным мне самой трепетом осознала, что мы стоим слишком близко, всего несколько сантиметров разделяют нас. Демон пристально рассматривает мое лицо, но, уловив мой пустой взгляд, сделал шаг назад и убрал ладонь: – Бездушная кукла, вот кем ты стала, мышка. Как-то… неинтересно.

Спустя секунду в сознании грохот закрываемой с силой двери смешивается с этим «неинтересно», эхом разносится по всему миру, и я остаюсь одна.

«…неинтересно… неинтересно… неинтересно…» гудел ветер за окном.

«…кукла… кукла… кукла…» вторил ему пульс в висках.

– Иди к черту, Дерек Майн! – кричу я и запускаю плошкой в стену.

Сначала мой взгляд уловил волну бульона, окатившую меня с ног до головы. За ней последовал сухой звук разбившейся посудины. После несколько секунд звенели осколки-колокольчики, отскакивая от мраморного пола…

Появившаяся в приоткрытой двери голова демона вызвала очередную волну ярости. Подхваченная со стола ложка повторила путь посудины, но у меня с меткостью всегда были проблемы, и она отскочила от стены чуть ниже ошарашенной морды Майна. Обернувшись, чтобы найти чем еще запустить в этого наглого, невыносимого, самоуверенного демонюку, я пропустила момент, когда он просочился в палату и, сжав меня в тисках своих ручищ, громко скомандовал:

– Открывай!

Мгновенное падение в бездну заставило мои внутренности сжаться в судорогах. Слава Всевышнему, сегодня я не успела поесть, и кроме желудочного сока на сочную траву ничего не выплеснулось. Придерживая мои спутанные космы, обильно покрытые бульоном, Майн другой рукой держал за плечи, приговаривая при этом что-то успокаивающее, будто я маленький ребенок!

– Отойди. – просипела, когда тело перестало бунтовать против такого резкого перехода.

– Ну уж нет. – в его голосе слышалось удовлетворение, – Чтобы ты, как в прошлый раз, сфокусировала свои позывы на моих ботинках? Уволь, второй раз я этого не допущу.

– Сволочь, – шиплю я, а в ответ мне прилетает довольное:

– Еще какая!

А потом мне кажется, что на голову выливается целое ведро воды! Не сдержав отчаянного вскрика, пытаюсь убрать с лица прилипшие пряди, но только размазываю стекающую мутную жижу, состоящую из воды и мясного жира.

Вторая волна заставляет отчаянно размахивать руками, пытаясь оттолкнуть источник неприятных ощущений. Вода заливает лицо, попадает в рот и в нос, я отфыркиваюсь и перехожу на кашель – все же наглоталась.

Не желая в третий раз попасть под ледяной душ, изгибаясь, падаю на спину и словно каракатица отползаю от ржущего во весь голос демона. Ругательства сыпятся со скоростью сто слов в секунду, невыносимый демон уже согнулся пополам от смеха. Его прекрасное лицо раскраснелось и ему совсем наплевать, что его брюки практически полностью мокрые, что рукава его рубашки ничем не лучше штанин, что в его ботинках хлюпает вода, что он… А впрочем нет, то, насколько расковано и свободно он чувствует себя, для меня уже давно не дико – нормально, привычно. И стоит бы задать себе вопрос: почему обычно такой напыщенный в стенах Академии, Дерек здесь, вдалеке от глаз, превращается в дурашливого подростка? Но я себя останавливаю: слишком занята наблюдением за ним, слишком увлечена той картиной, что взорвала мой мозг, привыкший к тишине и апатии за последние несколько дней.

Только теперь, заставив себя наконец-то оглядеться, я заметила ужасного монстра… с тазиком в руках. Ну, такой, самый что ни на есть алюминиевый таз.

– Тата! – взвизгнуло чудище и, отбросив посудину, рванулось ко мне. Я невольно отшатнулась, прикрыв руками лицо. Не то от страха, не то от неожиданности, но Дерек отреагировал молниеносно:

– Атико, не спеши, – с долей упрека сказал демон, останавливая монстра, а потом обратился ко мне: – Прошу тебя… – шепчет он, и его ладонь бережно, но все же с нажимом, пытается убрать мои руки. И говорит он ласково, почти умоляет: – Ну же, посмотри на меня…

– Нет! Оставьте меня в покое! – я срываюсь на крик, но Пустота готова подавить любую истерику.

– Не хочу. – отвечает Майн и ему удается поймать мой взгляд. Его глаза цвета грозового неба сейчас не метают молнии, они пеленой дождя скрывают меня и мою душу от посторонних, от всего мира. Обещают, что под их присмотром никто не сможет сделать мне больно. Требуют бороться со страхом, требуют довериться стальным водам океана, что плещется под зимним небом…

И я решаюсь. Решаю дать еще один шанс грозе, что однажды уже украла мою душу.

– Умничка, – улыбается он и убирает с моего лица прилипшую прядь. – Ты – умничка. А умнички ведь не боятся? – я киваю ему в такт, мол да, не боятся. – Вот и замечательно. Готова познакомиться с тем, кто смог найти тебя, когда казалось, что… что тебя больше нет? – я неуверенно кивнула. Он поднимает меня и обнимает, защищая и поддерживая, чтобы я не упала. А еще этот безумно красивый парень нашептывает: – Не волнуйся… Я рядом. Никто не сможет обидеть тебя… Тебе не стоит волноваться. Договорились?

И я вновь киваю, судорожно вцепившись обеими руками в его рубашку.

«Кукла… кукла…» ритмично бьется мысль в моей голове и я вздрагиваю. Но Дерек держит крепко, не дает отстраниться. Более того, заставляет обнять его, лично направляя мои дрожащие руки. Так и стоим: я обхватила его, словно дерево в бурю, страшась, что отпустив – опять потеряюсь в тьме Пустоты; он обнимает меня за плечи и, немного склонившись, нашептывает что-то нелепое и успокаивающее. Я слышу нежность в его голосе, ни капли раздражения или злости, как в палате.

– Кукла, – повторяю вслух я надоедливую мысль, и теперь вздрагивает он, – Я кукла?

– Не говори так, – сдавлено просит он, – Ты не кукла. Ты просто слишком уставший человек. – он целует меня в висок, и тут же спрашивает: – Ты помнишь Атико?

– Что-то доброе, теплое… – перехожу на ассоциации, – А потом – ужасное… – всхлипываю под конец.

– Все верно. – еще один легкий поцелуй в висок, от которого по моему телу расползается волна тепла. «Если он меня еще раз поцелует – я отпущу Пустоту» с долей страха думаю я, «Она… Она – помеха». От подобных мыслей меня пробирает озноб. Парень, видимо, ассоциирует мою дрожь с другой причиной и говорит:

– Он ужасен, но не по отношению к тебе. – чуть крепче сжимает меня в объятьях и продолжает: – Атико спас тебя. Он первый ворвался в комнату, где тебя держали и первый же принял на себя огонь заклинаний… Когда он тебя увидел, то понял, что время уже безнадежно упущено и… – Дерек замялся, не зная как облачить в слова рассказ о случившемся, – наверное, говоря «ужас», ты вспомнила, что он делал… Но ты должна знать, что именно благодаря его действиям и поступкам ты еще жива.

Последнее предложение приводит меня в чувство и я, переборов возмущенный предыдущими мыслями зов Пустоты, отлипаю наконец от его рубашки, в которую я зарылась до этого, скрываясь от действительности, и смотрю на чудовище.

– Спасибо. – выдавливаю я из себя спустя несколько минут, которые потратила на рассматривание этого странного создания. Казалось, что в большой миксер засунули несколько разных животных, хорошенько перемешали, и то, что получилось на выходе, отпустили гулять по просторам планеты, где оно и дальше продолжало мутировать… Но, что странно, страха я больше не чувствовала: меня переполняло любопытство, а рука сама по себе потянулась почесать ему за ушком. Создание довольно ощерилось и подставило под пальцы свою голову, прикрыв от удовольствия все три глаза. – Спасибо, милый. Ты – самый лучший криат в мире…

Слова были правильными, привычными и нужными не столько ему, сколько мне. Дерек отстранился, но я заметила это лишь тогда, когда Атико, мой Ати! не удержавшись, провел своим шершавым языком от подбородка и до виска, оставляя на щеке мокрый след. Оказалось, что сидела на коленях и с упоением гладила и чесала голову своего самого близкого друга. Единственного друга…

«А как же Дерек?» спросила я себя и из глубины сознания ответ пришел сам: Дерек может быть добрым, страстным, веселым, вспыльчивым, насмешливым, злым, прекрасным, жестоким… но он – не друг.

Отстранившись от Ати, я нашла взглядом Майна, облокотившегося спиной о дерево в десятке метров от нас. Выражение его лица я понять не могла: немного радостное, немного печальное, немного раздраженное и чуточку разочарованное… Эмоции сменялись со скоростью болида на трассе, и уловить какую-то определенную было трудно. Шепнув Ати, что я сейчас вернусь, я поднялась с земли и направилась к демону. За моим приближением он наблюдал с настороженностью, а на мою улыбку и вовсе не ответил. Споткнувшись от настигнувшей меня догадки, я все же преодолела последние два шага и застыла перед ним, обхватив себя руками и не зная с чего начать разговор.

– Пришла в себя..? – помог мне он, а я поняла, какое именно обращение он «проглотил».

– Не знаю… – ровно отвечаю, а Дерек рывком поднимается на ноги. И вот он уже держит мое лицо в ладонях и тревожно всматривается в затаившуюся на дне зрачков Пустоту, которую я еще не успела надежно запрятать в глубине моей души. – Зачем ты меня сюда привел, Дерри?

– Только не это… – с отчаянием шепчет он и бережно прижимает меня к своей груди. Я слышу как сильно и быстро бьется его сердце и от этого мне становится тепло…

– Дерри? – глухо повторяю я, а он вздрагивает:

– Чтобы ты вспомнила…

– Но ты этого не хочешь. – говорю ему куда-то в район подмышки – все же он намного выше меня. – Почему?

– У нас все начнется по кругу… Ты психанешь, я вспылю… и мы с тобой опять будем ссориться… Ты будешь на меня злиться, устраивать истерики… а я буду опять обязан за тобой следить, чтобы ты ни во что не вляпалась…

– Почему? – настаиваю я на своем, потому что все вышеперечисленное уж никак не является ответом на мой вопрос.

– Потому что я не хочу ругаться и спорить с тобой. Потому что… – он отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза, чтобы увидеть мою реакцию: —…я устал с тобой нянчиться, мышка.

Не спорю, я рассчитывала немного на другой ответ… а Пустота с яростью дикого тигра заполняет мою душу, желая уберечь от боли. Казалось бы, сейчас для этого самый подходящий момент, стоит только дать свое согласие, и Она с радостью останется со мной навсегда. Ведь это так просто – ничего не чувствовать… Но я должна… Я хочу жить, раз уж чудом смогла выжить. А боль… Ну что ж, даже если Пустота позволила о ней не помнить, не значит, что сама боль меня забыла.

– А больше и не нужно. – усмехаюсь ему в ответ и делаю шаг назад, покидаю уютные объятья демона. – Кто может рассказать, что там произошло? У меня ужасные пробелы в памяти.

Пустота недовольно фыркнула, свернулась клубочком в моей груди, точно своенравная кошка! и пообещала, что теперь придет только по моему зову, не раньше. А пока Она дает мне возможность насладиться болью и (ах! Как нелепо!) чувствами.

ГЛАВА 19

В кабинете ректора собралось немало народа: Тайлер, Дерек, Лидочка, Майн-старший, Советчик со «скрипучим» голосом, кажется, господин Арсеттен, еще один брюнетистый советничек и, конечно же, сам глава ВМА. Все серьезные, у всех печать важности на лице. Лишь Лидочка изредка морщится, то и дело ощупывая стык кожи и, наверное, металла – ее новой руки. Вернее, протеза. Видно, что непривычно ей, и совесть дает пинок моей душе – это ведь по моей вине Страшная Женщина пострадала.

Но, как только в голове пролетает эта мысль, я себя одергиваю. Во-первых, если бы Паук не затеял свои игры – ничего подобного бы не случилось. Во-вторых, никто Лидию кнутом не гнал. В-третьих, никто не просил меня спасать. Нет, конечно, спасибо и все такое, но я не хочу чувствовать себя виноватой за то, чего не совершала, как и не желаю быть ответственной за тех, у кого есть своя голова на плечах. Единственный, за кого я могу в какой-то мере отвечать – Ати, все остальные пусть идут лесом! А Майн – в первую очередь!

«Заседание» длится уже около часа. За это время моя пятая точка успела принять форму стула, а носок ботинка оставит на память Реннану нехилую такую вмятину на идеальном паркете – нервы ни к черту. За все это время я не узнала ровным счетом ничего нового. Присутствующие словно сговорились – на мои вопросы не отвечают и активно засыпают своими:

– Когда тебя похитили? – около восьми…

– Кто похитил? – Крис… Кристофер Сорнион…

– Как похитили? – оглушил…

А потом сплошные «не знаю… не знаю… не знаю…». Эти два слова я повторяла чаще всего, когда дело касалось времени и событий, что произошли после того, как я очнулась в той «пещере». А они не понимали, спрашивали и спрашивали, задавали по кругу одни и те же вопросы, но другими словами, и опять спрашивали и переспрашивали… Они не могли поверить, что я могу помнить что-то одно, но не помнить другого, намного более важного, и, главное, произошедшего спустя несколько мгновений! Вот и я не могла поверить. Вообще все мои воспоминания как-то смешались, перетасовались, как карты в колоде, и рассредоточились в совершенно случайном порядке. И я, как неопытный игрок, пытаюсь сложить их в единую картину, подозревая, что каких-то важных карт нет, но никак не могу найти доказательств, что это так!

Но они не задали тех вопросов, на которые я могла ответить что-то еще, кроме «не знаю». Потому что я знаю, что в стенах Академии мне уже не безопасно. Я не знаю, кто такой «паук», но я знаю, что он рядом. И я не помню кто он.

Это меня нервировало до зубного скрежета. Чтоб хоть как-то скрыть дрожь, я сложила руки в замок на коленях и гипнотизировала свои ногти. Но когда допрос пошел по пятому (или уже шестому?) кругу, и я готова была позвать на помощь Пустоту, перестав даже отбивать ритм ногой, Майн-младший что-то понял и неожиданно заступился:

– Может хватит? – после его слов я почувствовала, как пять взглядов нехотя отрываются от созерцания моего осунувшегося лица и приклеиваются к Дереку. Он поджал губы и тут же разразился обвинительной тирадой: – Целители тряслись над ней неделю, чтобы она только очнулась. Еще четыре дня пошли на то, чтобы она выпала из ступора, поверила, что она не погибла на столе безумного мага от дикого ритуала. А теперь вы ее опять хотите вернуть в состояние овоща кучей бессмысленных вопросов, на которые она, даже если бы очень хотела, не сможет дать ответ?

Пока остальные переваривали в наступившей тишине его слова, я вспомнила совсем другие: «я устал с тобой нянчиться». Вот и все объяснение его «светлому» порыву. Майн не дурак, он понимает, что уйди я вновь в себя, в Пустоту, его же первого отправят меня «спасать». А ему уже надоело, он устал и, наверное, ждет не дождется, когда наконец сможет скинуть с себя груз ответственности за какую-то мышку. Или куклу. «Неинтересная» – единственно прилагательное на все случаи жизни.

– И что вы предлагаете, молодой человек? – проскрипел Арсеттен.

– На данном этапе я бы предложил оставить студентку в покое, – берет слово Реннан, – С завтрашнего дня необходимо продолжить терапию при помощи криата – как все смогли убедиться, она дала положительный эффект. И, я в курсе, что большинство против, но буду вынужден просить студента Майна принимать во всем этом непосредственную участь – именно он смог достучаться до студентки, когда другие потерпели неудачу.

Я не верю своим ушам и вскидываю голову. Черт! Так и есть: ректор по-прежнему серьезный, но в глазах можно прочитать веселье. Он думает, что мы… что я с ним… что благодаря Дереку… Черт! Скосив глаза на демона, вижу эмоции совсем противоположные. «Я устал нянчиться» набатом звучит в голове и я решаюсь возразить, но присутствующие после некоторой запинки согласились с предложением Пижона и заседание тупо объявили закрытым. Господа советнички вместе с Лидочкой и Тайлером покинули кабинет, и мы остались втроем: я, Майн и Реннан. И эта тишина, что окутывала помещение, перестала мне нравиться и начала напрягать.

– И? Ты ничего не хочешь добавить? – спросил ректор, вдоволь налюбовавшись моими сведенными вкупу бровями. Его глаза пристально следили за мной, за каждым дрогнувшим мускулом на лице, за каждым движением, пытаясь определить мои истинные эмоции. Поджав губы, я лишь отрицательно покачала головой. – А мне вот показалось, что есть.

Я снова безмолвным жестом говорю «нет», и тяжелый вздох раздается в кабинете: пижон устало трет глаза. Боковым зрением замечаю, что Дерек морщится. И решение само всплывает в сознании:

– Хотя, знаете, есть, – говорю я, вскидывая голову. Мой взгляд блуждает по кабинету, выхватывая все новые детали: небольшая статуэтка на столе, удобный кожаный диванчик под окном, рядом такие же кресла… Легкие занавески прикрыты тяжелыми парчовыми шторами, книжные полки заставлены внушительными томами. Почему я не замечала, что здесь так уютно? Почему все время этот кабинет был для меня примером наигранной вычурности и кричащей безвкусицы?

– И что же ты хотела сказать? – голос Реннана опять вырывает меня из раздумий.

– Да так, ничего особенного, – я улыбнулась. В основном своим мыслям. – Мне кажется, что я живу в Академии свои последние деньки… Нет-нет, я не о здоровье… физическом или психическом, – поспешила уверить «благодарных» слушателей, которые слишком уж синхронно нахмурились после моих слов, – Понимаете, я сейчас вспомнила, что ритуал этот предполагал, что я останусь без… останусь без…

Пустота, несмотря на свои заверения вернуться только по моему зову, уже рванулась навстречу, готовая оградить от переживаний. Пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать навеянное.

– …Вы, или кто-то другой, делали тесты? – ректор настороженно кивает. Выражение его лица мне слишком знакомо. С таким фейсом убитым горем родственникам говорят, что врачи далеко не всесильны. – Результаты, полагаю, уже дали вам ответ на многие вопросы.

Дерек неуверенно, с тревогой переводит взгляд с меня и на Реннана, но пока что не понимает. Глупый. Нянчиться со мной больше не нужно, просто смысла больше нет. Ну, ничего, об этом он узнает чуточку позже.

– И? Что ты хотела спросить?

– Да, возвращаясь к моей просьбе… – грустно улыбнулась я и перевела взгляд на демона: – Дерек, ты не мог бы выйти, пожалуйста? – я сама доброжелательность, хотя только Всевышний знает, как тяжело мне сейчас улыбаться. Демон хмурится, не хочет пропустить все самое интересное. – Я хочу задать несколько… личных вопросов господину ректору, и присутствие посторонних, как минимум, неэтично в данной ситуации.

Фыркнув после согласного кивка пижона, Майн вышел из кабинета, оставив нас наедине. Я в это время буравила свои колени, собираясь с мыслями и остатками храбрости: то, что я хочу спросить у главы ВМА, еще сама толком не обмозговала. Это всего лишь догадки и неясные ощущения, но Реннан не должен даже заподозрить, что я не уверена в своих словах…

Выждав для верности еще пару секунд, я заговорила:

– Господин Реннан, как вы уже поняли, мне сделали внушение на память. Если не ошибаюсь, оно должно было полностью стереть меня как личность и оставить только… разум новорожденного. Но, внушение дало сбой. Как в тот раз, помните? – ректор кивнул соглашаясь. – Так вот. В основном были затронуты события того вечера: я практически ничего не помню, поэтому и прошу дать мне ответы на некоторые вопросы, или подтвердить мои собственные догадки и подозрения. – очередной настороженный кивок, и я решаюсь взять быка за рога: – Кто кроме вас знает о моем происхождении? Только, прошу вас, не нужно мне рассказывать, что это конфиденциальная информация!

– Даже и не думал. – улыбается пижон. – О твоем происхождении знаем мы с тобой, и тот, кто тебя привел в Академию.

Угу, это не учитывая Тайлера и… Лидочка и ее племянничек могут что-то подозревать, но не факт.

– Хорошо. А Совет?

– Нет. – резко отвечает он.

– Уверены? – уточнила, не слишком скрывая насмешку, – Примите к сведению, что тот, кто похитил меня – знал. – Реннан нахмурился. Он не ожидал, что информация с такой легкостью просочится в массы? Ну-ну… – Нет, я не ошибаюсь. Я точно помню, что меня называли «иномирянкой». Так же я в курсе, что в день моего прибытия вы ставили мне блок. И не один. Первый – чтобы не проболталась никому, что я из другого мира. Помимо этого, какие еще ограничения были? А они были, я знаю, так что не пытайтесь уверить меня в обратном.

Голос мой ровный. Даже слишком. Наверное, ректор с трудом отличал простые предложения от вопросов, но жонглировать интонацией у меня желания не было – и так сойдет.

Резко выдохнув, мужчина заговорил:

– Ты права, я ставил блок на любые упоминания о твоем происхождении. Так же ввел установку говорить, что ты местная, но с магией не знакома. И, чтобы не возникало лишних вопросов, поставил блок на способности: магические ищейки работают до безобразия замечательно, и такой высокий коэффициент силы сложно было не заметить. Плюс к этому, ты привела криата, а оставлять Совет в неведении по данному вопросу – слишком опасно. Именно после того, как члены Совета тебя увидели, я стал понемногу ослаблять блок. Скорее всего, это и стало причиной, почему тебя похитили…

Вот как… Реннан не знал, что я маг воздуха – это радует. И мне даже мануалы не нужны были – со временем все бы пришло в норму само по себе. Тогда, получается, мой похититель не знал, что «дополнительный пинок» в виде мануалов мне не нужен. Или знал, но решил пробудить мои способности быстрей? Интересным еще является вопрос: когда же Паук узнал о моем происхождении? О том, кто такой этот Паук я даже думать не хочу! Это может быть кто угодно! Он, кажется, говорил, что мануалы мне подсунули по его указанию… Ведь сам старенький проф Доусон отрицал, что давал мне какой-либо материал, особенно методички!

Кто? Почему? Зачем?

Кажется, если я найду ответы хоть на один из этих вопросов – познаю суть создания всего мира. Ну, или не познаю… зато разберусь с дальнейшими планами. Наверное.

Сжав виски пальцами, попыталась прийти в себя и приструнить ворох мыслей, что вьюгой кружил в голове. Заметила испытующий взгляд ректора, его склоненная на бок голова, как бы намекала, что он ждет не дождется моей следующей реплики. Что ж, глупо молчать, когда мне готовы отвечать на вопросы:

– Почему?

– Думаю, что когда обозначенный тобой «Паук» увидел, каким объемом сил ты располагаешь, он не смог сдержаться и начал планировать твое похищение и дальнейший ритуал. – мужчина виновато отвернулся, взгляд направлен куда-то вдаль, за стекло, за пелену снега, туда, где без его личного разрешения даже моя фантазия не сможет добраться. Спустя минуту он медленно, делая огромные паузы между словами и растягивая гласные, продолжил: – Ритуал, который хотели провести, был придуман древними магами. Воздушниками. Насколько мне известно, записей о нем практически не осталось, а те, что были найдены, после изучения были уничтожены, даже если учитывать, что описание было изложено не полностью. Когда ученые попытались разобраться в процессе, оказалось, что воспроизвести ритуал не получится… Да! Ученые занимались этим вопросом очень тщательно! – повысил он голос, когда заметил мой осуждающий (но, больше все же, ошарашенный взгляд). – Но не для опустошения несчастных иномирянок или неугодных магов, а для того, чтобы понять, возможно ли это вообще и стал ли этот ритуал причиной невиданной силы воздушников древности!

– Но его, похоже, доработали. И я осталась без… пустышкой, одним словом. – глухо проговорила я в сторону окна. Произносить слово на «м» мне было тяжело, особенно зная, что больше я не смогу ей пользоваться.

– Да, похоже на то. – поджал губы Реннан. – Совет внимательно изучил рисунок, и по отголоскам магии смог приблизительно понять процесс. К сожалению, твой криат помешал заключительной части ритуала, и разобраться в последовательности процесса не является возможным.

– К сожалению?! – шиплю, – Я там чуть не умерла! А вы говорите «к сожалению помешал»?!

– Да, именно. – что-то внутри меня обрывается, и ярость готова выплеснуться наружу. – Есть подозрения, что «паук» рано или поздно захочет либо завершить начатое, – многозначный взгляд в мою сторону, – либо повторить задуманное. Чтобы суметь вовремя его найти и, соответственно, поймать и предотвратить ужасное, нужно знать точную последовательность действий.

Ладно, с такой формулировкой я готова мириться. Особенно если она, в основе своей, не ушла далеко от моих собственных рассуждений. Но… не понимаю фразу о «завершить начатое». Что бы это значило? Осталось ли хоть что-то у меня, что может быть интересным «пауку»? Вместо этого, я задала совсем другой вопрос:

– Где это все происходило?

– В подземелье. Под ВМА. – кривится пижон.

– Это сильный удар по репутации Академии. И его персоналу тоже. – наверняка ректору и профам перепало от Совета и дознавателей. Столько нервотрепки. Реннана могут сместить с должности, если уже этого не сделали… А вот о причастности одного из преподов я намеренно умолчала. Тут, либо от меня эту угрозу скрьггь пытаются, надеясь, что предатель рано или поздно выйдет на свет, клюнув на «приманку». Либо об этом совсем не подумали. Но это вряд ли. По крайней мере, поверить в такую глупость я не могла. – Кто из студентов был замешан? В смысле, кроме Кристофера?

– Трое. Их имена тебе ничего не скажут, так что и называть их нет смысла.

– Да, вы правы. – склоняю я голову, соглашаясь. – А со мной? Что будет со мной?

– Пока идет расследование будешь здесь. В общежитие тебя отправить не могу – в покое не оставят, а новых проблем нам не нужно. А там посмотрим. Совет вряд ли согласится отпустить… криата.

Да уж, на меня-то им уже наплевать, а значит ничего хорошего от будущего ждать не стоит.

– Есть надежда, что… хоть что-то осталось? – пижон молчит, и опять одаривает «тем» взглядом. – Что именно показали тесты?

– Абсолютный ноль… Мне жаль.

– Травоведение? Медитации? Хоть что-то я могу делать? Может, помогать профессорам? – я отчаянно цеплялась за любую возможность. Я не хочу быть их подопытной крысой, я не хочу в лаборатории!