Текст книги "Тайный час"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

7

00:00

ЧЕРНАЯ ЛУНА

А ночью Джессике снова приснился синий сон.

Она не спала – лежала и смотрела в потолок, радуясь тому, что наконец настали выходные. Завтра надо обязательно закончить распаковывать вещи, твердо решила она. Джессика уже измучилась разыскивать каждую мелочь по четырнадцати коробкам и надеялась, что, как только наведет в комнате порядок, ее жизнь сразу станет более осмысленной и организованной.

Видимо, она устала сильнее, чем думала. Сон подкрался к ней так тихо и незаметно, что сновидение словно бы пинком отшвырнуло явь и заняло ее место. Как будто она моргнула – и все мгновенно переменилось. Весь мир вокруг вдруг стал синим, и негромкий шум оклахомского ветра поглотило безмолвие.

Джессика села на кровати, охваченная тревогой. Комнату заполнило знакомое голубоватое свечение.

– Отлично, – проговорила она еле слышно. – Опять.

Джессика решила не тратить время попусту и не стала пытаться снова заснуть. Если это был сон, то она уже спала. А в тот раз это был сон. Наверное.

Если не обращать внимания на промокшую водолазку.

Джессика выскользнула из-под одеяла и натянула джинсы и футболку. Неподвижный дождь в прошлую ночь привел ее в восторг. Интересно посмотреть, что состряпало подсознание на этот раз.

Джессика внимательно огляделась по сторонам. Все было видно отчетливо и резко. Сама она чувствовала себя очень спокойно, никакой путаницы в голове, свойственной для сновидений, не было и в помине. Она вспомнила, что на уроке психологии в прошлом году учитель говорил, что такое состояние называется «периодом ясного сна».

Свет был в точности такой, как прошлой ночью. Все предметы выглядели так, будто их выкрасили темным индиго. Ни теней, ни темных углов. Джессика заглянула в одну из неразобранных коробок с вещами и увидела все, что лежало внутри, с одинаковой и абсолютной ясностью. Казалось, каждый предмет излучает мягкое свечение.

Она выглянула в окно. На этот раз она не увидела никаких парящих в воздухе алмазов. Перед ней предстала всего-навсего тихая улица – замершая и плоская, как на картине.

– Это скучно, – пробормотала Джессика.

Она на цыпочках подошла к двери и осторожно открыла ее. Что-то в нынешнем сне было такое, из-за чего ей хотелось бережно относиться к глубокой тишине. В синем свете мир выглядел таинственным, загадочным. По такому миру надо было пробираться крадучись.

Джессика добралась до середины коридора и увидела, что дверь в спальню Бет приоткрыта. Джесс робко открыла дверь шире. Комнату сестры заливало все то же сине-голубое сияние. Тут царило такое же безмолвие и все выглядело таким же плоским, хотя по полу здесь в беспорядке уж точно была разбросана одежда Бет. Сестренка до сих пор не добилась значительных успехов в деле распаковки вещей.

Бет лежала на кровати в неудобной позе. Со времени переезда она плохо спала и потому все время капризничала.

Джессика подошла к кровати и осторожно села на краешек, думая о том, как мало времени она уделяла Бет с тех пор, как они перебрались в Биксби. Младшая сестра еще за несколько месяцев до переезда начала хныкать, и общаться с ней стало просто невозможно. Каждую секунду Бет боролась с мыслью о том, что ей придется уехать из Чикаго, и все члены семейства приобрели привычку держаться подальше, когда она пребывала в дурном расположении духа.

Может быть, именно поэтому сновидение привело Джессику сюда. Она сама с трудом привыкала к жизни в Биксби и потому мало думала о проблемах сестренки.

Она протянула руку и нежно прикоснулась к Бет.

И тут же отдернула руку. От испуга у Джессики по спине побежали мурашки. С телом сестры, лежавшей под одеялом, что-то было не так. Оно было жестким и неподатливым, как пластмассовый манекен в витрине магазина.

Синеватый свет вдруг показался Джессике ледяным.

– Бет?

Сестра не пошевелилась. Джессика не могла понять, дышит ли она.

– Бет, проснись. – Ее голос сорвался с шепота на крик. – Хватит дурачиться. Пожалуйста!

Она схватила сестру обеими руками за плечи и стала трясти.

Тело под одеялом не пошевельнулось. Оно было тяжелым и окоченевшим.

Джессика взялась за край одеяла. Она не знала, так уж ли ей хочется увидеть то, что под ним лежит, но остановиться она не могла. Она встала, боязливо отступила на шаг от кровати и отчаянно рванула к себе одеяло.

– Бет?

Лицо ее сестры было белым как мел и неподвижным, будто у статуи. Полуоткрытые глаза блестели, как зеленые стеклянные шарики. Бледная окоченевшая рука, похожая на белесую клешню, вцепилась в смятую простыню.

– Бет! – всхлипнула Джессика.

Сестра не пошевелилась.

Она подошла ближе и потрогала щеку Бет. Щека оказалась холодной и твердой как камень.

Джессика отвернулась и побежала прочь из комнаты. На бегу она чуть не упала, наткнувшись на сваленную горой одежду. Раскрыв дверь нараспашку, она опрометью помчалась по коридору к спальне родителей.

– Мама! Папа! – кричала она.

Но как только она подбежала к родительской спальне, крик умер у нее на губах. Дверь была закрыта.

Изнутри не доносилось ни звука. А ведь мать и отец должны были услышать ее крик.

– Мама!

Никто не отозвался. Что, если она откроет дверь и окажется, что родители выглядят точно так же, как Бет? Представив отца и мать в виде белых замороженных манекенов – таких жутких, мертвых, – Джессика замерла как вкопанная. Она уже успела поднести руку к дверной ручке, но не могла заставить пальцы сжать ее.

– Мамочка? – тихо окликнула она.

Из комнаты не донеслось ни звука.

Джесси попятилась от двери. Ей вдруг стало страшно, что дверь может открыться, и оттуда появится что-то жуткое. Нынешний ночной кошмар мог приготовить какие угодно сюрпризы. Новый дом, с которым она толком не успела познакомиться, теперь выглядел совсем чужим – синим и холодным, напрочь лишенным жизни.

Джессика развернулась и бегом бросилась к своей комнате. На полпути ей пришлось миновать дверь в спальню сестры, которая так и осталась открытой нараспашку. Джессика отвела взгляд слишком поздно – перед ней белой вспышкой успел промелькнуть неподвижный силуэт сестры, лежащей на кровати.

Джессика пулей влетела в комнату и, захлопнув за собой дверь, рыдая, рухнула на пол. Первый сон был таким красивым, но этот кошмар оказался поистине ужасающим. Она хотела одного: очнуться.

Пытаясь совладать со страхом, Джессика решила попробовать догадаться, что может означать этот сон. Она настолько погрузилась в собственные проблемы, что не замечала очевидного.

Бет нуждалась в ней. Пора было перестать вести себя так, будто дурное поведение сестры – всего лишь некое неудобство.

Джессика села спиной к двери, подтянула колени к груди и мысленно пообещала, что завтра с утра будет вести себя с Бет более ласково и заботливо.

Ей хотелось, чтобы сон поскорее закончился.

Она надеялась, что на этот раз в реальном мире от него ничего не останется. Ни промокшей водолазки, ни окоченевшей Бет. Только утреннее солнце и выходные.

Слезы катились и катились по щекам Джессики, а голубой сон окутывал ее. Ничто не менялось и не двигалось. Тихий холодный свет струился отовсюду и ниоткуда, все было объято полным, абсолютным безмолвием. Даже ночных поскрипываний и постанывании дома не было слышно.

Поэтому, когда послышался царапающий звук, Джессика сразу подняла голову.

За окном виднелся темный силуэт. Какой-то зверек по-кошачьи расхаживал по подоконнику взад и вперед, потом он остановился и поскреб коготками стекло.

– Киска? – проговорила Джессика голосом, охрипшим от рыданий.

На миг в глазах зверька отразился свет, и они озарились темно-лиловой вспышкой.

Джессика с трудом встала. Ноги у нее затекли, их словно иголками кололи. Она осторожно и медленно пошла к окну, стараясь не спугнуть кошку. Хоть кто-то оказался живым посреди этого страшного сна. Хоть кто-то не оставил ее наедине с безжизненным телом, лежащим на кровати в спальне Бет. Джессика подошла к окну и рассмотрела зверька.

Он был стройный и изящный, блестящий и черный. Под темной, как сама ночь, шерстью перекатывались тугие мышцы. Похоже, этот зверек был сильным, как лесной кот. Миниатюрный черный гепард. На миг Джессика даже усомнилась, что это вообще домашняя кошка. Отец говорил, что в окрестностях города водятся рыси и другие мелкие представители семейства кошачьих. Но этот зверек, прохаживающийся по подоконнику и поглядывающий на Джессику умоляющими глазками цвета индиго, выглядел вполне ручным.

– Ладно, ладно, – сказала она.

Она открыла окно, решив: «Будь, что будет». Кошка впрыгнула в комнату, задела бедро Джессики, и девочка удивилась тому, насколько крепким и тяжелым оказался зверек.

– Да ты просто-таки бойцовый кот, – пробормотала Джессика, гадая, что же это за порода.

Таких сильных кошек ей прежде видеть не доводилось.

А кошка вспрыгнула на ее кровать, обнюхала подушку, пробежала по кругу по смятому одеялу, а потом соскочила, мгновенно забралась в одну из коробок и принялась там копаться.

– Эй, ты чего?

Кошка выпрыгнула из коробки и уставилась на девочку. Неожиданно ее взгляд стал опасливым. Она медленно попятилась в сторону, ее мышцы были напряжены и подрагивали. Казалось, она готова умчаться прочь.

– Все в порядке, киса.

«Уж не дикая ли она, в самом деле?» – подумала Джессика.

Вела кошка себя, по крайней мере, совсем не как домашняя.

Девочка присела на корточки и протянула к кошке руку. Кошка подошла поближе и принюхалась.

– Все хорошо.

Джессика вытянула палец и легонько прикоснулась им к макушке зверька.

– Р-р-р-р-р-р!

Зверек издал негромкое, но жуткое рычание – глухое, будто львиный рык, – и отступил, прижавшись брюшком к полу.

– Эй, успокойся, – сказала Джессика и отвела руку.

Глаза черной кошки были наполнены ужасом. Она развернулась и, подбежав к закрытой двери, принялась царапать ее когтями. Джессика встала и, осторожно подойдя к двери, приоткрыла ее.

Кошка промчалась по коридору и исчезла за углом. Потом Джессика услышала, как она жалобно мяучит у парадной двери. Но это не было обычное кошачье мяуканье. Звук скорее напоминал крики раненой птицы.

Джессика озадаченно обернулась и посмотрела на свое открытое окно.

– Но почему ты просто-напросто не… – начала было она, но не договорила и покачала головой.

Дикая это была кошка или нет, но уж что чокнутая – это явно.

Стараясь не заглядывать в спальню Бет, Джессика пошла по коридору в ту сторону, откуда доносились жалобные вопли зверька, – к парадной двери. Увидев девочку, кошка вся подобралась, но бросаться не стала. Джессика проворно протянула руку и повернула дверную ручку. В ту же секунду, как только дверь чуть-чуть приоткрылась, кошка протиснулась в образовавшуюся щель и была такова.

– До свидания, – тихо проговорила Джессика и вздохнула.

Просто блеск. Единственное живое существо в этом ночном кошмаре испугалось ее.

Она открыла дверь шире и вышла на крыльцо. Старые половицы заскрипели у нее под ногами, и из-за этого звука ей стало немного спокойнее в этом безмолвном мире. Она вдохнула поглубже и ступила на дорожку, радуясь возможности покинуть безжизненный и чужой дом, оставить его позади. Синий свет здесь казался чище и как-то веселее. Правда, алмазов очень не хватало. Джессика искала взглядом падающий лист, капельку дождя – хоть что-нибудь, замершее в воздухе. Ничего не было. Она посмотрела на небо, чтобы увидеть облака.

Вставала огромная луна.

Джессика сглотнула подступивший к горлу ком. Ее мысли заметались, она пыталась понять, что означает это жуткое зрелище. Громадный полукруг занимал почти четверть небосвода, он растянулся вдоль горизонта почти на такое расстояние, какое обычно занимает закатное зарево. Но он не был ни красным, ни желтым. Джессика вообще не могла бы сказать, какого цвета был этот полукруг. Так бывает, если долго смотришь на солнце, а потом перед глазами плавает выжженное светом пятно. Луна висела в небе – одновременно черная как уголь и ослепительно яркая, беспощадно обжигавшая глаза.

Джессика закрыла лицо ладонями, уставилась себе под ноги. Из глаз у нее потекли слезы, голова жутко разболелась. Проморгавшись, она заметила, что у травы – обычный цвет. Несколько секунд лужайка перед домом выглядела зеленой, живой, а потом холодная синева нахлынула на нее – так, как бывает, когда капля чернил попадает в стакан с водой.

Мучаясь от головной боли, Джессика стала думать о затмениях, когда солнце закрывалось черным диском, но все равно оставалось могущественным и могло ослепить человека, по неосторожности глянувшего на него. Перед глазами у нее все еще горело пятно – след громадной луны, и из-за этого все вокруг постоянно меняло цвет. По краям поля зрения мелькали обычные краски – зеленая, желтая, красная. А потом головная боль мало-помалу утихла, и на улице опять воцарились спокойные синеватые тона.

Джессика снова взглянула на луну и вдруг мгновенно увидела ее настоящий цвет: ослепительно яркую темноту, голодную пустоту, поглощающую свет. В нынешнем сне свет исходил не от самих предметов, как ей показалось раньше. Свет шел и не от гигантской луны. Нет, холодная безжизненная синева была тем последним, что осталось от света после того, как черная луна обесцветила все остальные краски спектра.

«Интересно, – подумала Джессика, – а прошлой ночью эта луна – или солнце, или звезда, что бы это такое ни было, – висела в небе за облаками? И что это означает?»

До сих пор она полагала, что все эти сновидения что-то значат. Но тут уж начиналась полная ерунда.

Дальше по улице раздался вой.

Джессика повернулась на звук. Это снова была кошка. На этот раз она издавала пронзительный крик, похожий на обезьяний. Кошка стояла в самом конце улицы и пристально смотрела на девочку.

– Опять ты? – проговорила Джесс и поежилась, поскольку голос у кошки был на редкость противный. – Такая маленькая киска, а так громко вопишь.

Кошка снова закричала. На этот раз у нее получилось что-то похожее на кошачье мяуканье. Ужасно жалобное. Под черной луной ее глаза светились синим цветом, а шерстка казалась еще более черной. Это был цвет темного и пустого ночного неба.

Кошка опять мяукнула.

– Ладно, иду, – пробормотала Джессика. – Хватит с меня этой психосоматики.

Она решительно зашагала к зверьку. Кошка уверилась в том, что девочка приближается, развернулась и пошла. Она то и дело оглядывалась на Джессику и то взвизгивала, то взлаивала, то рычала. Она держалась на приличном расстоянии впереди. Наверное, кошка боялась девочку и не решалась подпустить к себе чересчур близко, но, с другой стороны, не хотела потерять ее из виду.

Кошка вела Джессику по пустому, безлюдному миру. Ни туч в небе, ни машин, ни одного прохожего – только медленно поднимающаяся гигантская луна. Уличные фонари не горели, от них исходило то же самое однообразное сине-голубое свечение, что и от всего остального вокруг. Дома стояли покинутые и тихие, мертвое безмолвие окутывало их. Тишину нарушали только дикие вопли кошки.

Сначала Джессика узнавала некоторые дома из тех, что проходила по дороге в школу, но при таком свете все выглядело чужим, и очень скоро она забыла, сколько раз они с кошкой успели свернуть за угол.

– Надеюсь, ты знаешь, куда идешь, – крикнула девочка вслед зверьку.

Словно бы в ответ кошка остановилась и понюхала воздух, а потом мурлыкнула – звук получился очень похожим на агуканье младенца. Зверек стоял, высоко задрав хвост, и нервно подергивал им.

Джессика медленно подошла к кошке. Та села посреди улицы и задрожала. Мышцы под ее шерстью отчетливо вздрагивали.

– Тебе плохо? – спросила Джессика.

Она опустилась на колени рядом с кошкой и осторожно протянула к ней руку. Кошка резко обернулась и уставилась на Джесс с таким ужасом, что та сразу отдернула руку.

– Ладно. Я не буду тебя трогать.

Шерсть у кошки ходила ходуном, словно у нее под кожей ползали змеи. Кошка неестественно вывернула лапы, обхватила ими свое дрожащее тело. Ее хвост замер и был неподвижен. Казалось, он окаменел.

– Ах ты, бедняжка…

Джессика оглянулась по сторонам – наверное, надо было позвать кого-нибудь на помощь. Но конечно, никого поблизости не оказалось.

А уж потом начались настоящие превращения.

Не в силах сдвинуться с места от ужаса, Джессика стояла и смотрела на кошку. Тело зверька становилось все длиннее и стройнее, хвост – толще. Казалось, кто-то давит на кошку и выжимает все ее соки в хвост. Потом лапы втянулись в тело, голова начала морщиться и становиться все более плоской, из пасти высунулись зубы, будто им не хватало там места. Животное вытягивалось и вытягивалось и наконец превратилось в длинный продолговатый Цилиндр.

Тварь развернулась к девочке. В свете черной луны зловеще блестели ее клыки.

Кошка превратилась в змею. По-прежнему блестела ее черная шерсть и глаза были большими и выразительными, как у млекопитающего животного, но, кроме глаз и шерсти, в этом чудище не осталось ничего от той черной кошечки, следом за которой все это время доверчиво шла Джессика.

Моргнув кошачьими глазами, змея зашипела, и Джесс наконец очнулась от парализовавшего ее страха. Она закричала и попятилась назад на четвереньках. Страшилище до сих пор дрожало. Похоже, оно еще не до конца овладело своим новым телом, но с девочки глаз не спускало.

Джессика вскочила на ноги и отступила еще на несколько шагов. Тварь начала извиваться и поползла по кругу, издавая жуткие звуки – нечто среднее между шипением и воплями раздираемой на части кошки. Казалось, кошка находится внутри змеи и пытается выбраться наружу.

Джессику будто ледяной водой окатило. Она терпеть не могла змей. Оторвав взгляд от чудища, она в отчаянии огляделась по сторонам, обвела взглядом ближайшие дома, пытаясь понять, где находится. Ей надо было вернуться домой и забраться в кровать. Ей больше не хотелось смотреть этот сон. Все в нем превращалось во что-нибудь жуткое и мерзкое. Пора было прекратить этот кошмар, пока еще хуже не стало.

Но тут за спиной у девочки зашипел кто-то еще, и сердце Джессики забилось чаще.

Черные, почти невидимые силуэты выползали из травы на улицу со всех сторон. Змеи, еще змеи, десятки змей, и все как одна такие же, как та тварь, следуя за которой она пришла сюда. Чудовища окружили девочку за несколько мгновений.

– Я не верю в это, – медленно и старательно произнося слова, выговорила Джессика и сделала несколько шагов в ту сторону где, как она думала, находился ее дом.

При этом она старалась не смотреть на извивающихся у нее под ногами гадов. Змеи шипели и опасливо расползались. Как и кошка, они боялись девочку.

В какое– то безумное мгновение Джессике вспомнилось то, что ей говорила мама насчет диких зверей еще в Чикаго. «Помни: они боятся тебя сильнее, чем ты их».

– Так и есть, – пробормотала Джессика.

А в глупой змеиной голове просто места не хватало для того, чтобы понять, насколько напугана девочка.

И она продолжала идти вперед медленными, осторожными шажками, и змеи расползались, уступая ей дорогу.

Еще несколько шагов – и она оказалась за пределами круга. Она ускорила шаг и шла, пока не оказалась в половине квартала от змей.

Тогда она обернулась и крикнула:

– Не удивительно, что от вас зайчатиной пахнет. Вы трусливы как зайцы.

И тут позади послышался какой-то новый звук.

Низкий негромкий рокот, похожий на шум поезда на монорельсовой дороге, проходившей всего в квартале от прежнего дома Джессики. Девочка не столько услышала этот звук, сколько ощутила его босыми ступнями. Звук взобрался вверх по ее позвоночнику и только потом превратился в отчетливое рычание.

– Ну, что еще? – недовольно проговорила Джессика и обернулась.

И замерла как вкопанная, увидев существо в конце улицы.

Оно выглядело совсем как кошка, только было намного крупнее, и если бы оно встало рядом с Джессикой, то его плечи оказались бы на уровне ее глаз. Под блестящей и черной, как полночь, шкурой дыбились могучие мышцы, как будто там обитала сотня змей.

Черная пантера. Джессика вспомнила, как рассказывала про нее Джен в библиотеке, вот только не было похоже, чтобы это существо сбежало из цирка.

Джессика слышала позади шипение змей. Их жуткий хор звучал все громче. Она обернулась и посмотрела на них. Извивающиеся черные твари размахивали головами так, словно гнали ее к пантере.

Они больше не боялись ее.

8

00:00

ПОИСКОВЫЙ ОТРЯД

– Происходит что-то нехорошее.

Мелисса произнесла эти слова очень тихо. В безмолвии времени синевы они прозвучали встревоженным шепотом. Десс посмотрела в ту сторону, где на краю свалки стояли ее друзья. Глаза запрокинувшей к небу голову Мелиссы на миг отразили свет полночной луны. Рекс, по обыкновению, держался рядом с Мелиссой и ловил каждое ее слово.

Десс ждала, что последует продолжение, но Мелисса только смотрела в небо, обратившись в слух и пробуя на вкус неподвижный воздух.

Десс пожала плечами и, уставившись себе под ноги, стала обшаривать взглядом горку обломков металла, собранных для нее Рексом. По его словам, ко всем этим железкам ни разу не прикасалась рука человека. А если он не ошибался насчет сегодняшней ночи, то драка предстояла нешуточная и Десс для работы могла понадобиться чистая сталь.

Конечно, Рекс мог ошибаться. У Десс сегодняшняя ночь вовсе не вызывала дурных предчувствий. Пятница, пятое сентября, пятый день девятого месяца. В сочетании девятки и пятерки ничего ужасного не было: из этих чисел получалось четыре, четырнадцать или сорок пять (при вычитании, сложении или умножении), а это было просто здорово для того, кто любил четверки. Десс их любила. Но ничего опасного такое сочетание чисел не сулило. Кроме того, в словосочетании «п-я-т-о-е-с-е-н-т-я-б-р-я» насчитывалось ровно тринадцать букв, а безопаснее тринадцати число еще надо было поискать. Так на что было жаловаться?

Но Рекс тревожился.

Десс посмотрела на небо. Темная луна выглядела нормально, она поднималась, как обычно, медленно и торжественно и, как обычно, рассеивала роскошный бледно-синий свет. Пока что Десс не слышала никаких звуков, которые могли бы возвещать о приближении чего-либо большого и страшного. И ползучек было не так уж много. А точнее – она пока ни одной не заметила даже краешком глаза.

На самом деле это было довольно странно. Десс обвела взглядом свалку. Проржавевшие насквозь автомобили, искореженная груда металлолома, приплюснутая каким-то могучим торнадо в незапамятные времена, гора старых покрышек – масса мест, под которые можно заползти, чтобы потом выглядывать оттуда. И все же ползучек как ветром сдуло. Ведь даже тогда, когда их не было видно, всегда слышалось их шипение или стрекотание. Между тем никто из этих красоток нынче на работу не вышел.

– Уж слишком тихо, – проговорила Десс, подражая интонациям киношных «плохих парней».

С другого края свалки донесся стон Мелиссы, и Десс стало зябко, хотя во время синевы всегда бывало тепло.

Настала пора приниматься за дело.

Она присела на корточки и начала сортировать обломки металла в поисках блестящей стали, не тронутой ржавчиной. Лучше всего годилась нержавейка – сверкающая, чистая, не покрытая краской. Не обходила Десс вниманием и покореженные, неровные куски металла. За время долгого пути от завода до свалки некоторые железяки успели поизноситься. Попадались Десс и тонкие стальные стержни с элегантным соотношением длины и толщины, и поцарапанные старые болты с удивительно гармоничной резьбой. Десс радостно раскладывала свои находки. В синий час сталь оживала. Девочка видела, как радужные жилы лунного света струятся по металлу, а потом тускнеют – так, словно сталь отражает фейерверк, искрящийся в бледных небесах.

Выбирая металлические детали и обломки, Десс подносила каждый из них к губам и «вдувала» в него название.

– «Всеобъемлющий».

Некоторые из крупных кусков стали были очень красивы, но Десс устраивали только такие, которые она могла бы легко поднять, если вдруг придется спасаться бегством. Она выбрала маленькую, но безупречную шайбу, отвергнув длинный кусок трубы.

– «Сверхпоспешно», – прошептала Десс, даруя имя шайбе.

В голове у нее метались слова. Она даже не понимала значения некоторых из них. Эти обрывки речи застряли в ее сознании только из-за того, как они были составлены или сколько в них насчитывалось букв. На самом деле слова не являлись стихией Десс. К ним она обращалась только тогда, когда слова имели отношение к числам и закономерностям, как, к примеру, при игре в «Скрэбл» , когда удавалось составить особо удачное словечко.

Сегодня ее задача упрощалась до предела: ей нужны были слова из тринадцати букв, дабы с их помощью можно было наделить куски стали магической силой.

– «Проникновение», – назвала Десс длинный тонкий шуруп, у которого насчитала ровно тридцать девять оборотов резьбы.

Позади нее захрустел мусор под подошвами ботинок Рекса. Десс так глубоко погрузилась в созерцание красоты стали, что не заметила, как он подошел.

– Будь ты ползучкой, ты бы меня укусил, – пробормотала Десс.

На самом деле ползучие гады не кусались по-настоящему, но получалось очень похоже.

– Мелисса нашла ее, – сообщил Рекс.

Десс повернула боком старый автомобильный колпак. Потаенный голубой огонь пробежал по его ребру.

– Давно пора.

– Но она говорит, что нам надо поспешить. Беда. Там или что-то огромное, или просто страшное. Но что бы это ни было такое, у Мелиссы из-за этого жутко разболелась голова.

Десс поднесла колпак к губам.

– «Гидромеханика», – прошептала она.

– Ты готова? – спросил Рекс.

– Да. Все эти штуки заряжены.

– Тогда пошли.

Десс встала и выпрямилась. В одной руке она держала автомобильный колпак, а мелкие детали рассовала по карманам. Рекс развернулся и трусцой побежал к тому краю свалки, где лежали на земле их велосипеды. Он сел на свой велосипед и поспешил вдогонку за Мелиссой, которая уже катила в направлении к центру города.

«Ну конечно, – подумала Десс, – Джессика Дэй – девочка из большого города. Ее родители могли позволить себе жить ближе к центру, подальше от бедлендов, от запахов нефтяных скважин и дорожных заграждений».

Десс спокойно подошла, подняла свой велосипед, села и без спешки поехала за Рексом и Мелиссой. Она не торопилась. Мелисса не могла двигаться слишком быстро, поскольку все время осторожно прощупывала трепещущие нити тончайшей психологической паутины ночи. Словом, даже на своей далеко не крейсерской скорости Десс спокойно могла бы обогнать и ее, и Рекса, пустись они наперегонки. А до начала «фейерверка» Десс уж точно могла их нагнать.

Ей очень хотелось верить в то, что Рекс не делает из мухи слона. В начале учебного года он частенько превращался в параноика. Ясное дело, в городе появилась еще одна полуночница, но однажды такое уже произошло, и мир не рухнул.

По телефону голос у Рекса звенел от тревоги. Поэтому Десс обулась благоразумно – надела кроссовки.

В велосипедной корзинке весело позвякивал автомобильный колпак. Десс улыбнулась.

Что бы ни происходило, прямо сейчас бежать было незачем. Карманы приятно оттягивал запас стали. Десс могла и не считать, она точно знала, сколько орудий изготовила нынче ночью.

– Тринадцать – счастливое число, – проговорила она.

Они подъезжали все ближе к городу. Обширные пустыри и новые строительные площадки сменялись зданиями гипермаркетов и автозаправочными станциями. А вот и любимый магазин Десс – «7/11» . Семь одиннадцатых. А в виде десятичной дроби – ноль целых, шестьдесят три сотых, шестьдесят три тысячных… в общем, шестьдесят три в периоде.

Мелисса набирала скорость. Она уже не искала дорогу на ощупь – должно быть, больше не сомневалась, что направление выбрала верно. Сегодня откуда-то точно исходили паршивые вибрации. Десс более старательно заработала педалями, объезжая редкие автомобили, припаркованные возле тротуаров.

Рекс ехал сразу за Мелиссой, следя за тем, чтобы та, глядя в небо, не врезалась в какой-нибудь автомобиль. Мелисса здесь, во времени синевы, вела себя более живо и уверенно, но Рекс все равно старался ни на шаг от нее не отходить. Он уже восемь лет нянчился с Мелиссой, и от этой привычки ему было трудно избавиться.

Десс заметила силуэт в небе. Безмолвно скользящая черная тень – летучая ползучка. На фоне почти полностью поднявшейся луны девочка различила кости, пронизывающие крылья. Как у летучей мыши, крылья летучей ползучки на самом деле представляют собой лапы. Четыре длинных суставчатых пальца растопырены в разные стороны, будто стержни, на которых крепится конструкция воздушного змея, а между пальцами – тонкая, как бумага, кожа.

Ползучка застрекотала. Ее крик походил на предсмертный писк раздавленной крысы.

Послышались ответные крики. Стая из двенадцати летучих ползучек направлялась в ту же сторону, куда мчались на велосипедах Десс и ее друзья.

Десс облизнула пересохшие губы. Возможно, это совпадение. А может быть, летучие ползучки просто-напросто решили прогуляться. Они всегда околачивались где-то поблизости и с любопытством следили за маленьким людским племенем, навещавшим время синевы. Никаких неприятностей от них обычно ждать не приходилось.

Десс посмотрела на небо. Первую стаю быстро догоняла вторая. Девочка быстро сосчитала темные непрозрачные силуэты. Теперь их стало двадцать четыре.

Чтобы успокоиться, Десс начала громко считать вслух:

– Uno, dos, tres …

Она умела считать на двадцати шести языках и не собиралась останавливаться на достигнутом. Ритмическое звучание слов, обозначающих числа, успокаивало Десс, а замысловатое построение чисел после десяти в разных языках всегда ее восхищало.

Она взволнованно переключилась на древнеанглийский:

– Ane, twa, thri, feower, fif …

Пятое сентября. Десс была уверена в том, что ничего значительного сегодня ночью не происходит. Девять прибавить пять – четырнадцать. Двести сорок восьмой день года. Два плюс четыре плюс восемь – тоже четырнадцать. Не так здорово, как тринадцать, но опять же – плохой кармы в этом числе нет.

А в небе стало еще больше черных силуэтов. Со всех сторон доносились насмешливые крики ползучек.

– Un, deux, trois, quatre … – Десс переключилась на французский и стала считать еще громче, чтобы не думать о ползучках. Она решила досчитать до восьмидесяти, а это слово по-французски звучало как «четыре двадцатки»: – Cinq, six, sept …

– Sept! – выкрикнула она во весь голос и резко остановила велосипед.

Десс с силой уперлась правой ногой в педаль, встав в седле, и стала догонять друзей. Мелисса и Рекс успели уехать слишком далеко вперед. В такую ночь Десс со своим арсеналом должна была бы ехать первой. Долгий пронзительный крик донесся с неба, и Десс вдруг припомнилось еще одно слово из тринадцати букв.

– Кровопролитие, – прошептала она и еще проворнее заработала педалями.