Текст книги "Особенная"

Автор книги: Скотт Вестерфельд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Злостные нарушители мифологии

Она очнулась в камере, где стены были обиты чем-то мягким.

Пахло здесь, как в большой больнице ее родного города: к запаху дезинфицирующих средств примешивался залах тел большого числа людей, которых мыли роботы. Робот никогда не вымоет тебя так, как ты сам отмоешься под душем. Где-то, довольно далеко, переговаривались медики.

Но в большинстве больничных палат стены нормальные, без мягкой обивки. К тому же в палатах всегда есть двери. Возможно, дверь просто была спрятана где-то под обивкой, каким-то образом пригнана без швов. Свет смешанных пастельных тонов струился из волоконных светильников на потолке. Видимо, он был призван успокаивать.

Тэлли села, согнула руки в локтях, разогнула, потрогала плечи. Мышцы затекли и побаливали, однако к ней вернулась обычная крепость. Что бы ей ни вкололи смотрители, она явно пролежала без сознания несколько часов. Однажды Шэй во время тренировок сломала руку Тэлли, чтобы продемонстрировать, как протекает процесс самовосстановления. Тогда момента сносного самочувствия пришлось ждать не один час.

Сбросив ногой простыни, Тэлли осмотрела себя и пробормотала:

– Ничего себе шуточки…

Вместо костюма-невидимки на ней была тоненькая одноразовая ночная рубашка в розовых цветочках.

Тэлли встала, разорвала рубашку, смяла в комок, бросила на пол и запихнула под кровать. Уж лучше быть голой, чем нелепой, решила она.

Ощущение наготы было божественным. Костюм-невидимка впитывал пот и отмершие чешуйки эпидермиса и выносил их на поверхность ткани, но ничто не могло сравниться с возможностью хотя бы время от времени принимать душ. Тэлли провела рукой по коже, гадая, можно ли здесь вымыться под душем.

– Эй! – громко произнесла она.

Комната не ответила. Тэлли стала внимательно разглядывать стены. В ткани обивки поблескивали шестиугольники микроскопических линз – тысячи видеокамер. Врачи могли наблюдать за ней постоянно, в любом ракурсе.

– Ну ладно, я знаю, что вы меня слышите, – проговорила Тэлли, сжала кулак и изо всех сил ударила по стене. – О-о-ох… – вырвалось у нее.

Она выругалась и помахала ушибленной рукой.

Обивка немного смягчила удар, но под ней находилась прочная стена – явно не деревянная и не каменная. Она была изготовлена, скорее всего, из сверхпрочного керамобетона.

«Голыми руками ее не возьмешь», – поняла Тэлли.

Она вернулась к кровати, села, растерла ушибленные пальцы и вздохнула.

– Пожалуйста, будьте осторожны, юная леди, – произнес голос– Вы можете пораниться.

Тэлли уставилась на свою руку. Костяшки пальцев даже не покраснели.

– Я просто хотела привлечь ваше внимание.

– Внимание? Хм, такие жертвы – только ради этого?

Тэлли застонала. Если уж и было что-то противнее того, что тебя засунули в смирительную палату, так этого, когда с тобой разговаривали, как с малышкой, которую поймали, когда она возилась с бомбой-вонючкой. Голос был низкого тембра, звучал успокаивающе и монотонно, как у психотерапевтического дрона. Тэлли представила себе за стеной врачебный консилиум. Кто-нибудь из докторов, наверное, вводил в успокоительный компьютер подобающие ответы.

– Все из-за того, что в моей комнате нет двери, – сказала Тэлли. – Я нарушила закон или что-то в этом роде?

– Вы подвергаетесь контролируемому обследованию как субъект, потенциально опасный для самой себя и для окружающих.

Тэлли выпучила глаза. «Вот выберусь отсюда, стану не только потенциально опасной», – подумала она, а вслух спросила:

– Кто? Я?

– Начнем с того, что вы спрыгнули с обрыва вблизи Обзорной площадки, не располагая адекватным снаряжением.

Тэлли в изумлении раскрыла рот.

– Вы меня в этом обвиняете? Я просто разговаривала со старым приятелем, и тут в меня начали пускать стрелы какие-то психи. Что мне оставалось делать? Стоять и ждать, пока меня возьмут в плен и похитят?

Голос зазвучал после небольшой паузы.

– Мы изучаем материалы видеосъемки, проведенной на месте инцидента. Правда, мы признаем, что здесь, в Диего, среди иммигрантов есть не самые благонадежные люди. Мы приносим свои извинения. Прежде они никогда себя так не вели. Заверяем вас в том, что в данный момент организованы посреднические мероприятия.

– Посреднические? То есть вы с ними беседуете о случившемся? А почему бы вам не посадить в такую камеру не меня, а пару-тройку из них? В конце концов, я пострадавшая!

Новая пауза.

– Решение по этому поводу будет принято. Позвольте узнать ваше имя, а также из какого вы города и каковы конкретно ваши отношения с тем человеком, которого вы называете «старым приятелем»?

Тэлли скомкала в руке простыню и обнаружила, что в ткань вшиты микроскопические датчики – маленькие алчные машинки, измеряющие пульс, следящие за выделением пота и гальванической реакцией кожи. Тэлли несколько раз подряд медленно вдохнула и выдохнула, стараясь овладеть собой и утихомирить злость. Если она хорошенько сосредоточится, то пусть ее хоть целые сутки проверяют на детекторе лжи – она не проколется.

– Меня зовут Тэлли, – произнесла она осторожно. – Я бежала с севера. Я слышала, что у вас тут благосклонно относятся к беженцам.

– Мы принимаем иммигрантов. При Новой системе мпозволяем любому человеку подать прошение на получение гражданства в Диего.

– Новая система? Вот как это у вас называется? – удивилась Тэлли. – Ну так я вам вот что скажу: ваша Новая система – полный отстой, если вы держите человека взаперти только за то, что он пытался убежать от психов. Я про луки со стрелами вам сказала?

– Позвольте вас заверить, Тэлли, в том, что под наблюдением вы находитесь не из-за ваших действий. Гораздо больше нас заботят ваши серьезные морфологические нарушения.

Как ни старалась Тэлли сосредоточиться, по ее спине пробежала нервная дрожь.

– Мои… что?

– Тэлли, ваше тело построено на укрепленном керамическом скелете. Ваши ногти и зубы представляют собой холодное оружие, ваши мышцы и рефлекторные центры значительно усилены.

У Тэлли противно засосало под ложечкой. Она поняла, что сделали смотрители. Решив, что она серьезно травмирована, они отвезли ее в больницу, где подвергли тщательному сканированию, и результаты медицинского обследования вызвали у городских властей нешуточное беспокойство.

– Не совсем понимаю, о чем вы говорите, – сказала она, стараясь разыграть невинность.

– Кроме того, в коре вашего головного мозга имеется ряд структур – по всей вероятности, искусственного происхождения, и эти структуры, видимо, предназначены для управления вашим поведением. Тэлли, вы никогда не страдали внезапными вспышками гнева или эйфории? У вас не было асоциальных порывов, чувства превосходства?

Тэлли еще раз сделала глубокий вдох и выдох. Она всеми силами старалась сохранять спокойствие.

– Уж от чего я точно страдаю, так это от того, что сижу взаперти, – произнесла она медленно и внятно.

– Откуда у вас шрамы на руках, Тэлли? Эти раны вам кто-то нанес?

– Какие раны? Эти? – Тэлли рассмеялась, проведя кончиками пальцев по ритуальным шрамам. – Там, откуда я родом, просто такая мода. Последний писк, можно сказать!

– Тэлли, вероятно, вы не знаете о том, что сделано с вашим головным мозгом. Возможно, для вас естественно заниматься членовредительством – наносить себе порезы.

– Но это просто… – Тэлли в отчаянии застонала и покачала головой. – Послушайте, я тут у вас видела людей, которым сделали просто безумные пластические операции, и вас испугало несколько шрамов?

– Нас беспокоит только одно: что означают эти шрамы в сочетании с вашим психическим равновесием.

– Кто бы говорил про психическое равновесие! – прорычала Тэлли, решив послать куда подальше напускное спокойствие. – Это не я запираю людей в камеры без окон и дверей!

– Вам понятна суть политических разногласий между нашим городом и нашим, Тэлли?

– Политические разногласия? – переспросила Тэлли. – Какое это имеет отношение ко мне?

– В вашем городе уже давно проводятся хирургические операции, имеющие опаснейшие последствия, Тэлли. Из-за этого, а также вследствие отношения властей Диего к беженцам у нас существует дипломатический конфликт. А введение Новой системы только ухудшило наши отношения.

– Значит, вы держите меня в камере из-за того, откуда я родом? – фыркнула Тэлли. – Да вы тут, похоже, стали настоящими ржавниками. В смысле, мозги у вас заржавели!

Последовала особенно долгая пауза. Наверное, врачи спорили насчет того, какой ответ задать компьютеру.

– Зачем вы меня мучаете? – прокричала Тэлли топом невинной капризной красотки. – Дайте увидеть ваши лица!

Она свернулась калачиком на кровати и захныкала, но при этом была готова вскочить и броситься в любую сторону. Эти умники почти наверняка не догадывались о том, что за время сна руки у Тэлли полностью восстановились после травм. Ей нужно было только, чтобы одна-единственная дверь приоткрылась на полсантиметра, и тогда только бы Тэлли и видели в этой больнице.

После секундного молчания голос зазвучал вновь.

– Боюсь, Тэлли, тебя нельзя выпустить на свободу. И связи с модификациями твоего тела ты можешь быть классифицирована как опасное оружие. А опасное оружие в Диего считается противозаконным.

Тэлли прекратила показные рыдания. У нее отвисла челюсть.

– Вы хотите сказать, что я вне закона? – воскликнула она. – Как это человек может быть противозаконным?

– Вы не обвиняетесь ни в каких преступлениях, Тэлли. Мы полагаем, что ответственность должна быть возложена на власти вашего родного города. Но прежде чем вы покинете эту больницу, обнаруженные у вас морфологические нарушения должны быть подвергнуты коррекции.

– Даже не надейтесь! Вы ко мне не прикоснетесь!

Голос и не подумал реагировать на вспышку гнева Тэлли. Так же монотонно, как раньше, он продолжал:

– Тэлли, ваш родной город часто вмешивался во внутренние дела других городов – в особенности в отношении беженцев. Мы полагаем, что вы были изменены намеренно, против вашей воли, по незнанию и посланы сюда для того, чтобы спровоцировать волнения среди иммигрантов.

Они решили, что она марионетка, а не сознательный, мыслящий агент Комиссии по чрезвычайным ситуациям. Конечно, они даже не догадывались, насколько все на самом деле сложнее.

– Тогда отпустите меня домой, – тихо сказала она, пытаясь перевести отчаяние в слезы. – Просто позвольте мне уйти. Я уйду, клянусь вам.

Она прикусила нижнюю губу. Глаза у нее отчаянно защипало, но слез, как обычно, не было.

– Мы не можем вам позволить уйти в вашей нынешней морфологической конфигурации. Вы просто слишком опасны, Тэлли.

– Вы даже себе не представляете насколько», – подумала она.

– Вы сможете покинуть Диего, если пожелаете, – добавил голос, – но не раньше, чем мы проведем ряд физических коррекций.

– Нет, – сказала Тэлли, похолодев.

Они не могли этого сделать.

– Мы не имеем права легально освободить вас, предварительно не разоружив.

– Вы не имеете права оперировать меня без моего разрешения. – Она представила себя слабой, жалкой, беспомощной… обычной. – Как насчет… информированного согласия?

– Если вы не против, мы не собираемся проводить эксперименты с целью что-либо привнести в измененный химизм вашего головного мозга. После соответствующего обучения вы сможете управлять своим поведением. Но вредоносные модификации в вашем теле будут скорректированы с помощью безопасных, апробированных хирургических методик. Информированное согласие не требуется.

Тэлли открыла рот, но с ее губ не сорвалось ни звука. Они собрались сделать ее обычным человеком, не копаясь в ее головном мозге? Просто кошмарная логика.

Ей показалось, что стены, покрытые мягкой обивкой, жадно смотрят на нее, сверкая множеством насмешливых глаз. Тэлли представила себе, как в ее тело проникают колодные хирургические инструменты и вырезают из нее все особенное.

На несколько мгновений, когда они целовались с Зейном, у нее возникло желание стать обычной. Но теперь, когда кто-то угрожал вернуть ее к занудной обыденности, мысль об этом была нестерпима.

Ей хотелось смотреть на Зейна без отвращения, прикасаться к нему, целовать его. Но она ничего не желала, если ради этого ее опять изменят против ее воли.

– Просто отпустите меня, – прошептала она.

– Боюсь, мы не можем этого сделать, Тэлли. Но когда мы закончим свою работу, вы станете такой же красивой и здоровой, как все остальные. Подумайте об этом. Здесь, в Диего, мы сможете выглядеть, как пожелаете.

– Дело не в том, как я выгляжу! – Тэлли вскочила на ноги и, подбежав к ближайшей стене, с размаха ударила по ней кулаком. Руку пронзила острая боль.

– Тэлли, пожалуйста, перестаньте.

– Не дождетесь!

Она стиснула зубы и снова упрямо ударила по стене. Если она начнет себя ранить, кому-нибудь придется открыть дверь. Вот тогда-то они и увидят, насколько она в действительности опасна.

– Тэлли, пожалуйста.

Она замахнулась и треснула еще раз. Да, она могла сломать костяшки пальцев, стуча кулаком по обивке, под которой скрывалась прочная, жесткая стена. С губ девушки сорвался стон. По обивке брызнули капельки крови, но Тэлли не имела права отступать. Люди за стеной знали, как она сильна, и все должно было выглядеть реально.

– Вы не оставляете нам выбора.

«Отлично, – подумала она. – Только войдите и попытайтесь меня остановить».

Она снова ударила по стене. Новое кровавое пятно, мучительный крик. Сквозь боль она ощутила что-то… У нее сильно закружилась голова.

– Нет, – пробормотала она. – Это нечестно.

Поверх всех больничных запахов просочился этот, едва уловимый. Чаще всего чрезвычайники никак не реагировали на парализующие газы, но теперь в Диего знали все тайны Тэлли. Не исключено, что этот газ разработан специально для нее…

Тэлли опустилась на колени. Она старалась дышать неглубоко и отчаянно пыталась успокоиться. Надеялась, что здешние врачи все же не до конца поняли: она сконструирована так, что может соответствующим образом откликаться на любые атаки. Не знали они и о том, как быстро она способна метаболизировать токсины.

Она прислонилась к стене: слабела с каждой секундой. Обивка вдруг показалась ей такой мягкой, такой ласковой, будто кто-то раскидал по всей комнате подушки. Тэлли изобразила левой рукой несколько интерфейсных жестов, дав команду внутренней программе будить ее каждые десять минут. Она обязана была очнуться до того, как ее начнут оперировать.

Пытаясь сосредоточиться, она начала мыслить, строить планы, обдумывать свои действия, но блестящие линзы в обивке были такие милые, такие хорошенькие… Веки Тэлли сомкнулись. Да-да, ей нужно было совершить побег, но сначала требовалось поспать…

Действительно, сон – это же совсем неплохо. Он был чем-то вроде возвращения к глупости, беззаботности и беззлобности.

Голоса

Здесь было хорошо. Спокойно и тихо.

Впервые за долгое время Тэлли не чувствовала ни злости, ни опустошения. Напряжение в мышцах исчезло. Пропало и ощущение, что она должна где-то находиться, что-то делать, чем-то подтверждать свое существование. Здесь, в этом месте, она была просто Тэлли, и это нехитрое знание растекалось по ее коже – казалось, что ее ласкает теплый ветерок. Особенно приятное ощущение было в правой руке – там словно плясали пузырьки, как будто руку кто-то поливал теплым шампанским.

Тэлли приоткрыла веки. Все, что ее окружало, ласкало глаз, выглядело не так резко и чересчур отчетливо, как раньше. Здесь все было подернуто облаками – белыми и пушистыми. Она почувствовала себя маленькой девочкой, глядящей в небо. Смотрела на облака и могла представлять их чем угодно и кем угодно. Она попыталась вообразить себе дракона, но ее сознание никак не могло сделать так, чтобы крылья выглядели реально… и с зубами тоже получалось не очень.

К тому же драконы были слишком страшными. У Тэлли – или у кого-то из ее знакомых – однажды произошла не слишком приятная встреча с драконом.

Лучше было воображать друзей: Шэй, Зейна – всех, кто ее любил. На самом деле только этого ей и хотелось – повидаться с ними, как только она еще немного поспит.

Она снова закрыла глаза.

Звонок.

Снова этот звук. Он звучал время от времени, навещал ее, будто старый друг.

– Привет, звоночек, – сказала она.

Звонок ничего ей не ответил. Но Тэлли нравилось быть вежливой.

– Она что-то сказала, доктор? – спросил кто-то.

– Не могла она ничего сказать. После того, что мы ей ввели…

– Вы видели результаты исследования ее метаболизма? – вмешался третий голос– Мы ничем не рискуем. Проверьте, надежно ли она зафиксирована.

Кто-то недовольно заворчал, а потом начал прикасаться к рукам и ногам Тэлли – поочередно, начав с правой руки, на поверхности которой подпрыгивали пузырьки, а потом – по часовой стрелке. Тэлли представила себя часами. Лежат часы и тихонько тикают.

– Не волнуйтесь, доктор. Не уйдет.

Насчет этого голос ошибался, потому что в следующее же мгновение Тэлли куда-то отправилась: поплыла, лежа на спине. Она не могла открыть глаза, но ощущение было такое, словно она парит на каком-то летательном аппарате. Над ее головой мигали огоньки – довольно яркие, поскольку она видела их сквозь сомкнутые веки. Вестибулярный аппарат подсказал Тэлли, что воздушное судно повернуло влево, замедлило ход, а потом словно подпрыгнуло на ухабе. Затем начался ускоренный подъем. Довольно быстрый, так как у Тэлли заложило уши.

– Порядок, – сказал один из голосов. – Дождитесь подготовительной бригады. Ни в коем случае не оставляйте ее одну и позвоните мне, если она пошевелится.

– Хорошо, доктор. Но она не пошевелится.

Тэлли улыбнулась. Она решила сыграть в игру, во время которой не должна шевелиться. Где-то в потаенном уголке сознания мелькнула мысль: обмануть этот голос будет очень весело.

Звонок.

– Привет, – ответила Тэлли, но тут же вспомнила о том, что шевелиться нельзя.

Несколько секунд она лежала неподвижно, а потом стала гадать, где же звучат эти звонки, откуда они берутся. Они начали ее раздражать.

Она шевельнула пальцами, и наконец в ее поле зрения возник интерфейс. Его она видела яснее всего остального. Ничего особенного ей и не нужно было делать, чтобы заставить интерфейс работать. Шевельнула пальцами – и готово.

Тэлли увидела, что звонки – это будильник, который должен срабатывать каждые десять минут. Оказывается, ей следовало проснуться, встать и чем-то заняться.

Она заторможенно вздохнула. Лежать здесь было так хорошо! Кроме того, она никак не могла вспомнить, зачем запрограммировала это напоминание. Получалось, что звонки бессмысленны. Тэлли хихикнула бы, если бы это не было так трудно. Вдруг звонки показались ей ужасно глупыми. Она шевельнула пальцем – отключить будильник, чтобы он ее больше не беспокоил.

И все же ей не давал покоя вопрос: что она должна была сделать? Возможно, об этом знал кто-то из «резчиков». Она включила скинтенну.

– Тэлли? – прозвучал голос– Ну наконец-то!

Она улыбнулась. Шэй-ла всегда знала, что надо делать.

– Ты в порядке? – спросила Шэй. – Где тебя носило?

Тэлли попыталась ответить, но говорить было очень тяжело.

– Ты в порядке, Тэлли? – произнесла Шэй через несколько секунд. Ее голос прозвучал встревоженно.

Тэлли вспомнила, что Шэй была на нее сердита, и улыбнулась шире: теперь Шэй-ла не злилась, а просто за нее беспокоилась.

Собрав все свои силы, Тэлли произнесла:

– Спать хочу.

– О черт!

«Как странно», – подумала Тэлли.

Два голоса произнесли «о черт!» одновременно, одинаково испуганно. Один голос прозвучал у Тэлли в голове, он принадлежал Шэй, а второй – Тэлли не так давно уже слышала.

Все это было сложно – почти так же сложно, как мысленно нарисовать зубы дракона.

– Надо проснуться, – проговорила она.

– О черт! – воскликнул другой голос.

В это же самое время Шэй произнесла:

– Оставайся там, где ты находишься, Тэлли. Похоже, я запеленговала твой сигнал. Ты в больнице?

– Ага, – пролепетала Тэлли.

Она узнала больничный запах, хотя другой голос мешая ей сосредоточиться. Он что-то кричал, и от этого крика у Тэлли болела голова.

– Похоже, она просыпается! Кто-нибудь принесите что-нибудь, чтобы ее снова усыпить!

В общем, в таком духе. Дребедень какая-то.

– Мы близко, – сказала Шэй. – Мы так и думали, что ты где-то здесь. Через час у тебя должна начаться деспециализация.

– О да, точно, – промямлила Тэлли и вдруг вспомнила, что ей нужно сделать: ей нужно было бежать из этого места. А вот это, пожалуй, было очень-очень трудно. Намного труднее, чем шевелить пальцами. – Помоги, Шэй-ла.

– Ты только держись, Тэлли, и постарайся проснуться! Я иду к тебе.

– Ага, Шэй-ла, – прошептала Тэлли.

– Но скинтенну отключи – немедленно. Если тебя сканировали, то могут подслушивать…

– Ладно, – сказала Тэлли, пошевелила пальцами, и голос у нее в голове умолк.

Другой голос продолжал кричать и встревоженно жаловаться. У Тэлли из-за этого болела голова.

– Доктор! Она только что что-то сказала! Даже после последней дозы! Что за черт? Что же она такое?

– Чем бы она ни была, это ее вырубит, – произнес кто-то другой, и Тэлли снова ужасно захотелось спать.

Все мысли покинули ее.