Текст книги "Пендрагон.Король Артур: рождение легенды"

Автор книги: Скотт Ллойд

Соавторы: Стив Блейк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Прочие валлийские источники связывают Кау с тремя различыми областями Северного Уэльса: Туркелином, Англси20, Кум Каулуйд возле Капел Куриг (Сноудония) 21 и, что наиболее важно в контексте этого Приложения, долиной Эдейрнион с центром в Корвене22.

Утраченная сага о Хуэле и Артуре

История вражды Артура с Хуэлом ап Кау имеет для нас существенное значение, поскольку она никогда не включалась в состав поздней артурианы и потому остается редким примером артуровского предания, не претерпевшего влияния Гальфрида Монмутского и поздних романов.

Самое раннее упоминание этого эпизода можно найти в «Кулохе и Олвен», где сказано: «Хуэл ап Kay, он никогда не покорялся руке своего господина»23. Далее нам сообщают, что между Артуром и Хуэлом существовала вражда из-за Гвидре, «поскольку дядя его, Хуэл, ударил его ножом, и потому между Хуэлом и Артуром возникла вражда из-за этой раны»24. Скупые эти подробности в более полном виде излагает Карадог в своем «Житии Гильды»:

Святой Гильда был современником Артура, короля всей Британнии, которого он любил чрезвычайно и которому всегда желал повиноваться. Однако двадцать три брата его постоянно восставали против упомянутого выше воинственного короля, отказываясь признавать его своим господином; они часто преследовали его и изгоняли из леса и с поля битвы. Хуэл, старший из братьев, усердный и отличный воин, не подчинялся ни одному королю, в том числе и Артуру. Он любил досаждать последнему, и оттого был между ними обоими великий гнев25.

Далее о раздоре между Хуэлом и Артуром повествует Гиральдус Камбренсис в своем «Описании Уэльса», написанном в 1188 году. Гиральдус был типичным представителем англо-норманнского общества в Южном Уэльсе и подобно Карадогу из Лланкарвана также подрабатывал сочинением пропагандистских опусов для Гластонбери. Родившийся в том самом обществе, которое впервые увенчало Артура короной и начало долгий путь его преображения из валлийского воеводы в победоносного английского монарха поздних романов, Гиральдус принадлежал к числу тех немногих, кто скептически относился к «Истории» Гальфрида, считая ее подделкой, – это само по себе забавно, учитывая, что подобное утверждение исходило от человека, впервые описавшего сфабрикованное открытие тела Артура в Гластонбери.

Упоминание о раздоре между Артуром и Хуэлом содержится в той части его работы, где он объясняет отсутствие упоминания Артура в трудах знаменитого Гильды:

Бритты полагают, что когда Гильда столь жестко осуждал свой народ, он писал так потому, что был разъярен тем, что король Артур убил его брата, князя Албании. Услышав о смерти своего брата (так во всяком случае рассказывают бритты), он бросил в море несколько своих выдающихся книг, которые написал в хвалу и о подвигах Артура. В результате этого теперь не найдешь книги, в которой правдиво рассказывалось бы об этом великом князе26.

Раннее «Житие Гильды», написанное монахом Руисом, рассказывает нам, что Хуэл был весьма «энергичен в войне и после смерти отца унаследовал его королевство»27. Поэтому приведенные выше свидетельства помещают Хуэла в область Эдейрнион, которой правил его отец. Однако наиболее полную версию повествования о вражде между Артуром и Хуэлом можно найти в хронике, датируемой ок. 1530 года, написанной Элисом Груфуддом, краткое изложение которой приводится ниже.

Хуэла заметили за шашнями с одной из любовниц Артура, и между обоими мужчинами состоялась жестокая схватка, в ходе которой Хуэл ранил Артура в колено. Их помирили – при условии, что Хуэл никогда не попрекнет Артура полученной им от его руки раной. Артур возвратился в Каэрвис, в собственный Двор, но после ранения всегда чуть прихрамывал. Потом Артур переоделся в женское платье, чтобы посетить некую девицу в городе Рутине. И когда Артур танцевал с ней, проходивший мимо Хуэл узнал его по хромоте и выкрикнул: «Была бы пляска хороша, кабы не колено». Услышав это, Артур понял, что слова сошли с уст Хуэла. Возвратившись к себе во Двор, он приказал, чтобы Хуэла доставили к нему. Хуэла привели в Рутин и обезглавили на большом камне, который до сих пор носит название Маэн Хуэл (Камень Хуэла)28. Действие явным образом соответствует очерченной выше географии Кау и его сыновей: и Каэрвис, и Рутин, и Маэн Хуэл расположены на относительно небольшой территории в Северном Уэльсе. Более того, древний камень Маэн Хуэл до сих пор можно видеть в углу городской площади Рутина, установленная на нем табличка гласит:

МАЭН ХУЭЛ,

на котором, по преданию, король Артур обезглавил Хуэла, брата историка Гильды.

Томас Джонс в своей статье «Чведл Хуэл ап Кау ас Артур» заметил, что «повесть о Хуэле, брате Гильды, и его связь с королем Артуром не дошла до нас, если не считать самого краткого изложения ее, помещенного на камне, однако следует заметить, что в нем содержится упоминание о предании, на котором основано само утверждение»29. Джонс придерживался того мнения, что «не может быть никакого сомнения в том, что анекдот о Хуэле ап Кау и Артуре и о казни Хуэла на камне в Рутине представлял собой повествование, которое он [Элис] слышал изустно», и что в истории Элиса существуют «другие свидетельства, которые показывают, что эта часть страны уже была каким-то образом связана с Артуром»30.

Может показаться, что Элис записал один из эпизодов, некогда составлявших ныне утраченную сагу о вражде между Артуром и Хуэлом. Однако есть свидетельства того, что предание о Хуэле существовало в более раннее время, поскольку барды XV столетия, превознося своих покровителей, уподобляли их Хуэлу. Бард Левис Глин Коти упоминает Хуэла несколько раз: в одном случае он говорит, что его патрон обладал корф Хуэл ап Кау – «плотью Хуэла ап Кау»31, в другом случае он сравнивает могилу мастера Уаткина, лорда Хераста (современный Хергест), с могилой Хуэл е хум – «самого Хуэла»32. Томас Джонс придерживался того хмнения, что «Левис, вне сомнения, знал о некоторой странности, которая была присуща могиле героя; и нам остается только гадать, было ли ему известно о находящемся в Рутине большом камне»33.

Хуэл также связан в одной из «Триад» с другими героями артурианы:

Обладающие тремя битвенными диадемами (Taleithyawc) мужи Инис Придейн:

Тристан, сын Таллуха,

И Хуэл, сын Кау,

И Кай, сын Кинира Кейнварвога.

И тот, кто был увенчан превыше этих троих:

Это был Бедвир, сын Бедравка34.

Как мы показали в главе 4, герои Тристан, Кай и Бедвир связываются с Артуром в самых ранних источниках. Валлийское taleithyawc переводится как «тот, кто носит talaith», представлявший собой диадему или маленькую корону, и в соответствии с утверждением Рейчел Бромвич, «очевидно, являвшийся знаком отличия, который носили на голове выдающиеся ратоборцы, быть может, для того, чтобы привлечь к себе внимание врагов»35. Как указывали мы в «Ключах к Авалону», отсюда может следовать объяснение одного из самых интригующих событий валлийской истории. После завоевания Северного Уэльса Эдварду I были переданы реликвии Гвинедда – это произошло в аббатстве Аберконви в июне 1283 года. Наиболее важной из этих реликвий считалась диадема, известная под названием «Корона Артура». Эдвард придавал этой реликвии огромное значение, и, после того как по его приказу диадему заново позолотили, ее торжественно пронесли по улицам Лондона в Вестминстерское аббатство, где возложили на могилу Эдварда Исповедника в качестве символа власти его преемника над Уэльсом. А может, это простое золотое кольцо было не короной никогда не существовавшего короля Артура, а талейтхом Артура-воеводы, подобным тем, которые носили многие воины того времени?

Как можно видеть из приведенных выше свидетельств, повесть о Хуэле и Артуре была прекрасно известна в ран-несред невековом Уэльсе – причем, вероятно, намного раньше, чем предполагает большинство письменных источников. Наилучшим образом ситуацию в отношении разнообразных упоминаний эпизода подытожил Томас Джонс. «В целом следует прийти к выводу о том, что героическую повесть о Хуэле рассказывали еще в XI столетии»37.

Итак, какой вывод мы можем сделать по дошедшим до нас фрагментам? Можно предположить, что сага об Артуре и Хуэле начиналась с рассказа о ранении племянника Хуэла Гвидре. После этого Хуэл и его двадцать два брата начали войну с Артуром и часто побеждали его в сражении. Это очень важно для нас, поскольку противоречит образу Артура всепобеждающего, предстающего перед нами практически во всех поздних источниках, и также доказывает, что он провел много времени в войнах с собратьями-валлийцами. Хуэл пользовался любой возможностью, чтобы задеть и спровоцировать Артура, найти повод для конфронтации, и в оригинальной повести, наверно, существовали эпизоды, где Хуэл дурачил и побеждал Артура, – подобно тому как это было в Рутине. Вместе со своими братьями Хуэл при любой возможности совершал набеги на земли Артура, грабя и разбойничая на них, увеличивая тем самым свою славу как знаменитого и вызывающего страх воина (таким Хуэла представляла валлийская поэзия столетия спустя). Одно из последних предложений текста «Жития Гильды», написанного Карадогом из Лланкарвана, показывает, что местное население считало своим законным правителем не Артура, полагая, что Хуэл, «как верили и надеялись местные жители, назначен судьбой в короли»38. Однако Хуэл в итоге был убит Артуром в Рутине, чем закончилась их распря39.

Лланворский камень

В стене церкви Лланвора, небольшой деревни, расположенной чуть к северу от озера Бала и прежде являвшейся очень важным церковным центром, находится очень интересный камень с надписью. О существовании его впервые сообщил великий валлийский ученый Роберт Воган (Vaughan) из Хенгурта, что возле Долгеллау, в первой половине XVII столетия40, и самое современное прочтение этой надписи дает следующий текст:

Каво(с) (сын) (Сенаргиоса) (почиет здесь?) 41.

В.Э. Нэш-Уильямс датировал эту надпись периодом между 500-м и 533 годом н.э., а проводя собственные исследования, мы подумали, что имя на камне вполне может принадлежать Кау, поскольку Лланвор расположен всего лишь в нескольких милях к югу от долины Эдейрнион, в которой он, как утверждают правила, правил там в указанные выше годы42. В своей самой ранней латинской форме имя Кау присутствует в «Житии Гильды», сочиненном бретонским монахом Руисом, где выглядит как Саипо, что похоже на использованное в этой надписи написание43. Подобная возможность прежде никогда не рассматривалась, поскольку всегда считалось, что Кау происходит из Шотландии, что, как мы уже показали, не соответствует действительности. Отец Кау не назван по имени ни в одном из источников, но не означает ли тот факт, что имя Кау связано с тем самым регионом, где находится камень с надписью, что в ней сохранилось имя одного из воинов Артура? Некоторые из ученых, например сэр Джон Рис, пытались отождествить имя на лланворском камне с именем Кая, другого воина Артура, ссылаясь на близость римского укрепления, известного как Каэр Гай, и именно к этой связи артурианы с указанным регионом мы сейчас обратимся.

Каэр Кай и «Валлийская версия рождения Артура»

В предшествующих главах мы рассказали о том, как повествование, изложенное в популярной «Истории королей Британнии» и поздней романтической литературе, в конечном итоге вытеснило валлийское предание об Артуре, вплоть до того, что сами валлийцы сочли политически выгодным адаптировать свои независимые сказания, чтобы включить их в новую иноземную артуриану. Но, несмотря на это, остатки более архаического свода преданий об Артуре можно найти в валлийских пересказах поздних романов. Одним из лучших примеров подобного сохранения считается относящаяся к XV столетию валлийская адаптация части «Vulgate Merlini», содержащаяся в хранящемся в Национальной библиотеке Уэльса манускрипте Llanstephan MS 201, известная под названием «Валлийской версии рождения Артура». В конце этого Приложения впервые после 1913 года опубликован полный английский перевод этого текста. Дж. Г. Дэвис, первым издавший перевод, указал, что, хотя повесть, вне сомнения, заимствована из посвященного Мерлину раздела «Цикла Вульгаты», «валлийский редактор был знаком с традиционным обликом этого предания в Уэльсе»44. Одним из наиболее интересных добавлений в валлийском тексте является личность приемного отца Артура.

В «Vulgate Merlini» приемный отец Артура носит имя Антор (Antor; иногда Auctor), а в более поздней «Смерти Артура» Мэлори зовет его сэром Эктором; однако «Валлийская версия рождения Артура» называет его Кинир Кейн-варвог из Пенллина. Кинир Кейнварвог называется отцом Кая как в «Кулохе и Олвен», так и в «Триадах», доказывая тем самым, что о родстве этом было широко известно в Уэльсе, о чем говорилось в главе 4. Дэвис также полагал, что автор валлийской редакции «должен был заимствовать имя Кинир Варваук [Кейнварвог] из местного предания или из какого-то раннего текста»45.

Центр области Пенллин находится у Ллин Тегид (больше известном как озеро Бала), являющемся истоком реки Ди, и внутри этой области, в приходе Лланувхлин, находящемся у южной оконечности озера Бала, находится римский форт Каэр Гай (Крепость Кая). Историк сэр Дж. Э. Ллойд полагал, что «Каэр Кай вполне мог являться королевской резиденцией в верхней части озера, от которого область получила имя Пенллин [то есть «Верховья Озера»]»41. О связи этой в начале XVII столетия было известно Роберту Вогану, который замечает в своих заметках относительно Мерионетшира: «В приходе Лланувхлин... напротив [замка Кэрн Дочан] расположен Каэр Гай, построенный в римские времена. Место это зовется Каэр Гай, в честь Кая Хир ап Кинир, сводного брата короля Артура, обитавшего там»47.

Предание это также уцелело в произведениях валлийского барда Вильяма Ллейн (ум. 1587), однако он именует Каэр Гай – Каэр Гинир (Крепость Кинира), отца Кая48. Тем не менее предание уходит в более ранние времена, и в короткой, написанной в 1944 году статье ученый Томас Роберте собрал воедино упоминания о юности Артура, прошедшей в Каэр Гай, сохранившиеся в валлийской бардической поэзии. Процитировав поэтические строчки из разных источников, он приходит к выводу о том, что предание о детстве Артура и Кая, проведенное в Каэр Гай, «определенно было широко известно средневековым поэтам и сказителям, поскольку народ Уэльса с ранних времен связывал Каэр Гай с Каем ап Киниром»49.

Слава этого предания не ограничивалась Уэльсом, и поэт Эдмунд Спенсер упоминает его в своей эпической и аллегорической поэме «Царица Духов», опубликованной в 1590 году. Повествуя о рождении Артура и полученном им воспитании, он рассказывает о приемном отце Артура (которого по какой-то причине называет Тимоном):

Старик Тимон, что в юности своей

Был самым ловким, вышедши на рать.

В зеленой жил долине, низменной,

У мшистых склонов Раурана |Аран|,

Откуда речка Ди, звеня чистейшим серебром,

Плеск волн своих уносит вдаль;

Там много моих дней он наставлял меня в науке вежестваъа.

Если толковать это предание в контексте свидетельств относительно Кая в самых ранних источниках, оно становится еще более красноречивым. Источники эти называют Кая главным среди воинов Артура и его постоянным спутником; Кай является центральной фигурой в относящейся к артуровскому циклу поэме «Кто привратник?» из «Черной книги Кармартена», где его изображают ведущим в бой рать Гвинедда:

Rac riev emreis

Gueleis e Kei ar uris.

Перед владыкой [Гвинедда]

Я видел, как поспешал Кей31.

Строчки той же самой поэмы изображают его ведущим войско в бой:

Oet hyneiw guastad

Ar lleg ar lies gulad.

On был постоянным вождем

Над воинством ради страны52.

Как предполагалось в главе 7, ранняя поэзия как будто бы прочно связывает самого Артура с Гвинеддом, где он, возможно, занимал положение пентеулу королевского дома. И то, что Кай, лучший воин дружины Артура, ведет в бой мужей Гвинедда, подтверждает это предположение. Исходя из поэмы «Кто привратник?», среди надежно идентифицируемых местностей, связанных с Каем, находятся Эмрис (второе имя Гвинедда) и Мон (Англси), также являющийся частью королевства Гвинедд, хотя такие топонимы, как Гурид Кай (Фатом Кая) возле Пен и Гурид, расположенный к западу от Капел Куриг в Сноудонии, указывают на то, что в отношении него здесь некогда существовали и другие предания.

В раннем предании Кай упоминается в героическом и хвалебном плане, и ранняя поэзия и прозаические сказания не оставляют никаких сомнений относительно того, что по поводу взаимоотношений Артура и Кая существовала самостоятельная группа сказаний. Свидетельством этого могут служить «Кто привратник?» и «Кулох и Олвен», где содержатся намеки на повествования о Кае и Артуре, о которых аудитория должна была иметь какое-то представление, – в тот период, когда они еще не обрели письменного облика, – взять хотя бы эпизод с великаном Диллусом Вар-вогом в «Кулохе и Олвен», где Артур предполагает, что Кай не сумел бы убить Диллуса, если бы тот не заснул. После такого оскорбления Кай отказывается иметь что-либо общее с Артуром, однако далее по ходу повествования рассказывается, что Артур убил Гвиддога ап Менестир и его братьев, мстя за убийство Кая53.

Завершает повесть о детстве и юности Артура в «Валлийской версии рождения Артура» упоминание о том, что Артур воспитывался в чужой семье – что было вполне естественно в средневековом Уэльсе. Такой способ воспитания составлял в то время важную часть социальной системы и заключался в отправлении одного из сыновей в возрасте семи – восьми лет ко двору союзного владыки или родственника, где он рос вместе с ровесниками, обучаясь военным премудростям. Подросток оставался в своей второй семье до возраста взрослого, каковым он считался после четырнадцати лет, когда его принимали в теулу этого владыки.

Связи родства, созданного подобным воспитанием, не следует недооценивать, и, возможно, именно родство обеспечивало то единение, необходимое, чтобы теулу придерживалась кодекса чести, лежавшего в основе общественных отношений того времени. Что может создать более прочную связь в воинской дружине «темного времени» среди людей, обреченных жить, есть, спать, сражаться и, возможно, умереть вместе, чем совместно проведенное детство и общие переживания?54 Сама близкая связь, подразумеваемая братством Артура и Кая, вполне может объяснить, почему Кай является его постоянным спутником почти во всех ранних источниках (см. Приложение 1).

Два рассмотренных в этом Приложении малоизвестных отрывка из артуровской легенды представляют, возможно, наиболее значительные части прежде существовавшего и прекрасно известного валлийским бардам корпуса сказания. Многие неясные топонимы и предания валлийских источников можно понять лишь тогда, когда сужается географический район поисков. Обратимся к контексту истории Уэльса «темного времени», а не Средневековья с его блестящими панцирями и огромными каменными замками.

«Валлийская версия рождения Артура»

Приведенный ниже английский перевод был первоначально опубликован в 1913 году в статье «Валлийская версия рождения Артура» в журнале «Y Cymmrodor» (Vol. XXIV, p. 247 – 264). Здесь он воспроизводится с любезного разрешения почетного общества «Киммродорион». Перевод был выполнен Дж. Г. Дэвисом, также издавшим валлийский текст на основании самой ранней и наиболее полной рукописи, присутствующей в манускрипте Llanstephan MS 201, хранящемся в национальной библиотеке Уэльса и датированном XV веком. Более ранний фрагмент того же текста, датированный XIV столетием, присутствует в манускрипте 505 Llanstephan MS 4 и в соответствии со свидетельством Дж. Гвеногврин Эванс написан почерком, очень похожим на тот, которым переписана знаменитая «Красная книга Хергеста»55. Более поздняя копия манускрипта Llanstephan MS 201 была выполнена в 1611 году валлийским ученым Джоном Джонсом из Геллиливди (Флинтшир) и сохраняется теперь в составе манускрипта Peniarth MS 215, которым воспользовался Дэвис, чтобы заполнить лакуны в тексте Llanstephan MS 201, там, где текст теперь не поддается прочтению. В приведенном ниже отрывке слова эти помечены курсивом. Текст начинается с середины строки, однако Дэвис полагал, что он является полным, поскольку «следов отсутствующих страниц обнаружено не было»56.

Текст

...ей часть своего королевства, пока он жил. Вскоре после этого он затеял пир для вельмож острова, и на пиру женился на Эйгир и примирился с родственниками Гурлейса и всеми его союзниками. У Гурлейса было двое дочерей от Эйгир, Гвиар и Дионета. Гвиар была вдовой, и после смерти своего мужа Имера Ллидау (жила) при дворе отца со своим сыном Хивелом. Теперь Утер заставил Ллеу, сына Кинварха, жениться на ней, и у них были дети, два сына, Гвал-хмаи и Медрауд, и три дочери, Грасия, Грерия и Дионета. Другую дочь Герцога Утер заставил (отослать) в Инис Аваллах, и среди всех, кто был ее возраста, она была наиболее искусна в семи искусствах. Теперь, когда пир закончился и все разошлись, Мерлин приблизился к Утеру и сказал ему так: «Владыка, – сказал он, – воистину с моей помощью ты добился своей воли во всех местах к настоящему времени, посему заплати мне, как обещал». «Охотно заплачу я тебе», – сказал Утер. «Господин, – сказал Мерлин, – Эйгир теперь в тягости ребенком с той ночи, когда ты спал с ней в замке Диндагол, и какой бы наследник у тебя ни появился на острове, его не признают, потому что он был зачат до брака. Поэтому скрой это дело до самого рождения ребенка, и тогда (дитя) пусть отдадут мне, и я воспитаю его с заботой и втайне, чтобы ни ты, ни твоя госпожа не испытали позора, и, возможно, что этот наследник будет править твоим королевством после твоего дня». И ночью в постели Утер обратился к Эйгир так, как научил его Мерлин. «Кажется мне, – сказал он, – что непраздна ты». «Господин, – сказала Эйгир, – к твоей защите я обращаюсь, и буду говорить правду. Когда была я в замке Диндагол, и твое войско осадило замок, где был Гурлейс, тогда пришли ко мне трое мужчин видом похожих на Гурлейса57, и он спал со мной в ту ночь и, уходя на следующий день, оставил меня в тягости». «Лучшее, что мне приходит в голову, это молчать, – сказал Утер, – до рождения (ребенка), и тогда я отправлю его в такое место, где его с любовью выпестуют». И они сошлись на том до времени, когда родился красивый сын, и вестник отвез (ребенка) ко двору Кинира Варвога, владыки Пенллина, а с ним письма от Утера и Мерлина. И когда он прибыл ко двору, он положил ребенка перед Киниром, и он отдал ему письма, и Кинир вскрыл их и прочел следующие слова: «Утер Пендрагон, вождь бриттов, шлет приветствия подлинному владыке Киниру Варвогу, и да узнаешь ты, что во сне получил я повеление подойти к двери своих покоев и то живое существо, что увижу там, должен буду выпестовать с любовью, посему повелеваю тебе воспитать найденного там нами парнишку, которого мы теперь посылаем тебе, и пусть кормит его твоя жена, а твоему собственному сыну найди другую кормилицу». И когда Кинир прочитал письма, он взял мальчика и сделал, чтобы крестили его с именем Артур, и он пестовал его во всем, как было приказано, пока не стало ему четырнадцать лет. Утер Пендрагон правил этим островом всего... лет, и у него была дочь от Эйгир, которую звали Анной, и на четырнадцатом году в неделю праздника Мартина пришел конец Утеру Пендрагону, как сказано в «Истории бриттов» [Истории Гальфрида].

И после кончины Утера вельможи острова сошлись у Каэр Вуддаи в присутствии архиепископа Диврига держать с ним совет о том, кого сделать королем, чтобы правил над королевством, и рассудить, кто по рождению, нраву и силе достоин быть королем, потому что они не сомневались в том, что Утер умер, не оставив наследника своей плоти, кроме дочери. И в самом деле, необходимость торопила их, потому что саксы, которых Вортигерн поселил на острове, едва услышав о смерти Утера, послали вестников в Германию за своей родней, и они захватили остров от устья Хамбера до моря Кайтнесс. И когда Дифрик услышал о беде и несчастье королевства, он ощутил сочувствие к народу и призвал епископов королевства и вождей их и именем Господа воззвал к ним, дабы выбрали они короля. И посему они начали говорить заново, и немедленно каждый выбрал своего родича или величайшего друга, так что в несогласии этом не нашлось одного, способного заслужить честь общего согласия. Посему Диврик обратился мыслью к скорбям народа и вспомнил слова Христа в Евангелии: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то» (Мк.4:24) , и он понял, что богатые гневают бедных, и что сильные угнетают слабых, и злые презирают праведных из-за отсутствия справедливости и власти. Посему согласились они спросить у Мерлина, кого им называть королем, ибо он давал им совет в двух предыдущих случаях.

Вслед за этим Мерлин сказал, что не подобает ему вмешиваться в столь важное и способное прогневить их дело, как это. «И все же, – сказал он, – я дам вам совет, если вы согласитесь исполнить его». Тогда обещали они ему придерживаться его совета. «Господа, – сказал тогда Мерлин, – Утер Пендрагон умер после Мартинова дня, а теперь уже скоро Рождество, день, когда Христос, единственный сын Бога, явился в мир, рожденный владычицей нашей, Девой Марией, возлюбленный народом, Господь Гос-подей и Царь Царей, которому повинуется слабый и сильный, но от которого не уйдет ни один противящийся ему, который смотрит не на внешнее людей, но судит сердца их; посему да соберетесь все вместе и очиститесь к назначенному времени и придите вместе в церковь, и помолитесь ко Господу во всей невинности, чтобы Он явил свою волю о том, кто достоин править вами, и если вы подлинно верите в Него, ваше желание исполнится. Ибо Он сказал: «ищите и обрящете, толцыте и отверзется». И сказав такую речь, Мерлин спросил разрешения у знати вернуться в свою страну. Посему, много поблагодарив его за совет, они попросили остаться с ними на Рождество, однако он не стал задерживаться и не дал обещания возвратиться для этой оказии ради встречи, которая была назначена у него с епископом Блазиусом, его духовником, который записывал все его пророчества. Итак, Мерлин отправился в свою страну. И на Рождественский Сочельник весь народ собрался вместе, слабый и сильный, богатый и бедный, а с ними пришли также Кинир Варвог и Кай, его сын, и Артур не знал о том, что Кинир не отец ему, и почитал его так, как сын должен чтить отца. И когда пропел первый петух, все они поднялись и отправились в церковь, и архиепископ начал службу и потребовал, чтобы всякий помолился Богу, как сказал Мерлин. И после утрени архиепископ облачился для первой мессы и сказал народу: «Господа, три вещи нужны нам: спасение нашим душам, успех нашим телам, и чтобы правил нами король, и ни одной из них мы не можем добиться собственной властью, посему помолимся тому, чьим именем вершится все и без кого не творится ничего же, и если не внемлет он, пусть каждый повторит по пять раз молитву, которой Христос научил своих учеников». И когда были сказаны эти слова, пропели мессу до Евангелия и тогда начался рассвет, и те, кто говорил мессу первыми, вышли из церкви на ровный участок у ворот монастыря; и они узрели посреди этого участка огромный четырехгранный камень, цветом похожий на мрамор, и в камень острием был воткнут меч, так прочно, словно вырастал он из камня. И около меча золотыми буквами был написан следующий стих:

HOC GLADII SIGNUM MONSTRAT REGEM DEO DIGNUM.

NULLUS TOLLAT ILLUM SIC NISI SIT PER DOMINUM.

Стих этот гласил: «Меч этот есть знак, который укажет на достойного короля перед ликом Господним. Никто не сможет извлечь его из камня, кроме как с помощью Бога». И когда прочли они эту надпись, послали вестников в храм – сообщить о случившемся архиепископу. Посему архиепископ решил, что Господь прислал этот знак, и немедленно вышел, направившись к тому месту, где был камень, и с ним был простой народ, и он окропил камень святой водой, и они поклонились Богу, и он приказал пяти лучшим священникам и пяти мирянам охранять камень до окончания мессы, и они вернулись в церковь, воспевая хвалы Господу. И когда месса была закончена, они возвратились на то место, где был камень, и принялись ссориться между собой о том, кому первым тянуть меч из камня, или кто должен делать это первым. Некоторые требовали этого права, потому что имели власть, другие, благодаря пригожеству и силе, третьи – из-за числа родственников. Посему Дифрик, узрев их зависть, сказал народу: «О друзья мои, возрадуемся ныне вместе о Господе, ибо он по бесконечному своему милосердию внял со своего высокого небесного престола нашей молитве. Посему молю я вас и приказываю всей Богом данной мне властью, чтобы никто не приближался к этому святому знаку, чтобы не обесчестить его. Давайте же помолимся Богу, чтобы он показал, кому надлежит править над нами королем, ибо, вне сомнения, мы не можем, даже если захотим этого, помешать Богу исполнить его волю, так подождем же с терпением того, которого избрал Господь, ибо его нельзя обмануть дарами или запугать угрозами: Он не просит у человека ничего, кроме его сердца, ибо ради службы людской Он сотворил мир и все, что есть в нем, и человек был создан, чтобы служить ему». Тогда отправились они в церковь на вечернюю мессу и, когда совершена была месса, возвратились к месту, где лежал камень, и Дифрик сказал знати королевства: «Сэры, велика должна быть благодарность наша Христу, ибо Он явил нам знак, подобный тому, который явил ученикам Своим, когда, отправляясь на Страсти Свои, сказал им: «Тот, у кого нет меча, пусть продаст одежду свою и купит его». Один из учеников сказал ему: «Господи! вот, здесь два меча». Он сказал им: «Довольно».

«Под одним мечом подразумевается духовное владение, находящееся в руках прелатов церкви, которые должны предупреждать людей о том, что они грешат, и разрешать их от грехов, когда они каются. Под другим мечом подразумевается власть владык земли, которые обязаны помогать слабым, наказывать жестоких и поддерживать правосудие тем мечом, который сегодня явил вам Господь». И, сказав эти слова, Дифрик избрал пятьдесят и две сотни из лучших мужей королевства и приказал им от самого старого до следующего за ним попытаться извлечь меч из камня, и никто из них не сумел сделать этого. И тогда Дифрик снова приказал всем один за другим извлечь меч, если они сумеют это сделать, и никто из них и на сей раз не сумел извлечь его. Тогда Дифрик приказал десятерым мужам хранить камень до назначенного времени...58 и приказал им всем явиться в это место в тот день. И когда они собрались вместе в тот день, они сказали архиепископу, что не оставят город и окрестности его, пока не узнают, кому надлежит быть королем над ними. И когда они выслушали мессу и все пришли в доброе расположение, отправились они на рыцарские поединки и соперничество, и весь городской люд отправился наблюдать за представлением, даже мужи, назначенные охранять камень. Кай, сын Кинира, посвященный в рыцари предыдущим днем, явился туда, чтобы заслужить свои шпоры. И вот в конце представления поднялись меж ними шум и волнение, и они принялись с вожделением наносить друг другу удары, и посему Кай преломил свой меч возле поперечины и послал Артура в их жилье за другим мечом. И когда Артур пришел к своему жилью, он никак не сумел войти внутрь – из-за людей, следивших за представлением. И с печалью в сердце он возвратился к воротам монастыря, и там увидел меч и камень, и никто не охранял их, и он подумал, что еще не пытался извлечь меч, и что отдаст его брату Каю, если сумеет сделать это, взамен того, который тот переломил на турнире. И он спешился и взялся за рукоятку меча и вынул его из камня без всякого труда, и спрятал под своим панцирем и привез к Каю. И когда Кай увидел меч, он узнал его, показал отцу и сказал: «Я – король! Я – король! Я извлек меч из камня!» Но когда Кинир увидел это, он не поверил Каю, и втроем направились они к месту, где был камень, и Кинир спросил Кая о том, как он получил меч. Тот подумал, что грешно гневить отца, и сказал, что меч ему дал Артур. Тут Кинир расспросил Артура, и он рассказал ему правду о том, как извлек меч. «Верни меч на то место, где взял его», – приказал Кинир. И Артур исполнил это без труда. Тогда Кинир попросил Кая достать меч, и тот не смог этого сделать. «Достань меч», – сказал Кинир Артуру, и Артур сделал это мгновенно, а потом вновь вернул на место в камне. И все трое вошли в церковь. И Кинир взял Артура между руками своими и сказал ему так: «О сын мой возлюбленный, какую почесть воздал бы ты мне, если бы я сделал тебя королем этого королевства». «Конечно, отец, – ответил Артур, – какое бы богатство ни даровал мне Бог, я не только разделил бы его с тобой, но и передал все в твое распоряжение». «Тогда, – молвил Кинир, – я твой приемный отец, и ты принимаешь меня за природного. Тем не менее не знаю я ни отца, который породил тебя, ни матери, которая произвела тебя на свет». Тут заплакал Артур и сказал: «О Господь и Бог мой, чего хотел я в этом мире и на что надеяться мне теперь, как восставшему из земли, почему бы мне не вернуться обратно в землю». Тут ответил Кинир Артуру: «Я велел, чтобы тебя крестили и назвали Артуром и выпестовал тебя, и если Господь посылает тебе честь, ты должен разделить ее со мной и не забыть меня, когда примешь власть в своем королевстве». «Считай меня своим сыном, – молвил Артур, – и я сделаю все, о чем ты попросишь». «Требую у тебя, – сказал Кинир, – чтобы ты сделал Кая, моего сына, сенешалем своего королевства, и чтобы он не мог лишиться этого поста, что бы он ни сказал и ни сделал. Ибо если есть в нем неблагородство, то по твоей, а не его вине, ибо ты сосал грудь его матери, а он поэтому сосал грудь простой чужестранки». И Артур обещал это Киниру, и, тогда Кинир сказал архиепископу: «У меня есть сын, еще не произведенный в рыцари, который молит о том, чтобы ему позволили достать меч». Тогда архиепископ приказал всем сойтись к месту, где лежал камень, и когда все собрались вместе, Кинир попросил Артура передать меч в руку Дифрика, и тот сделал это без труда. Тогда Дифрик взял Артура за руку и повел его к церкви, воспевая хвалы Богу. Однако графы и бароны были разгневаны и говорили между собой: «Этот человек – низкого происхождения, в то время как мы – родня Утера Пендрагона, и потому сумеем ли стерпеть власть его над нами». Кинир стоял рядом с Артуром и простонародьем, и напротив него были бароны и графы. Но, заметив их зависть, Дифрик сказал им: «Неужели мы будем против избранника Божия; чего хочет Господь, то и должно быть». Тут Артур вновь вернул меч в камень, и Дифрик приказал им вытащить его, если смогут, но никто не сумел. Тогда дождались они праздника Введения во Храм, и в тот день вновь попытались извлечь меч, и никто не сумел сделать это. Потом Дифрик приказал Артуру принести ему меч, что тот и сделал. После этого знатные люди королевства попросили, чтобы дело отложили до Пасхи, чтобы убедиться в том, что не найдется человека знатнее Артура. И в канун Пасхи, когда они собрались вместе, Дифрик спросил, хотят ли они, чтобы Артур стал их королем. Тогда всякий прямо сказал, пусть будет королем над нами, избавителем и защитником. И на следующее утро графы и бароны приблизились к Артуру и сказали ему так: «Государь, так как ты будешь королем над нами, прими наше преклонение, надели нас землей, и на неделе после Пятидесятницы мы коронуем тебя. Дай нам ответ своими устами». «Отвечу, – молвил Артур. – Я ни от кого не приму преклонения, не дам и не отберу землю, пока не буду коронован, и с радостью буду я ждать корону, ибо никогда не думал ни о какой чести, кроме той, что послал мне Бог». И, не сумев обмануть его таким образом, они послали ему многие дары, чтобы посмотреть, не окажется ли он падким на сокровища и склонным к скупости. Однако Артур понял это и принялся знакомиться с ними до самого Троицына дня, так что некоторые убоялись его, а другие возлюбили превыше всего в королевстве. И в субботу перед Троицыным днем его посвятили в рыцари и многих других возвели в рыцари в его честь. И на следующий день возложили на него королевское одеяние и привели к месту, где находились камень и меч. Тут Дифрик сказал ему: «Государь, вот законы, которые ты должен соблюдать, доблестно храни кафолическую веру, церковь Господню, слабых и бедных, чти Бога и святых, сколько будет в твоей силе, терпеливо внемли советникам, учреждай добрые законы, наказывай злых. И если ты обещаешь это, возьми меч, который Господь послал тебе в знак любви к тебе и силы для нас». Тут пал Артур на колени, воздел руки и молвил: «Боже, пошли мне благодать направлять свои мысли и дела к Твоей хвале, и ради блага собственной души, и силу, чтобы править вами». Потом он взял меч в руку и вошел в церковь и сел на королевское место, и архиепископ поместил корону на голову его и вложил скипетр в его руку. И когда месса закончилась, все они отправились, чтобы посмотреть на камень, и никто более нигде не видел того камня, и они отправились пировать. После же Артур стал воевать и управлять королевством, как сказано в «Истории бриттов». И Артур хранил меч всю свою жизнь, и звался он Каледвулх. На этом кончается повесть.