Текст книги "Обманы Локки Ламоры"

Автор книги: Скотт Линч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Интерлюдия. Трон на пепелище

Некогда Терим Пел называли Жемчужиной Древних. Он был самым крупным и самым величественным из всех городов, которые построила эта раса таинственных существ, живших задолго до появления людей.

Терим Пел стоял в месте рождения Анжевены – там, где ее многочисленные истоки пенистыми водопадами падают с отрогов гор и сливаются в полноводную реку. Город как будто притаился в тени могучих горных вершин, перенимая частицу их благородного величия. Со всех сторон Терим Пел окружали благодатные зеленые поля, тянувшиеся на расстоянии двухдневного конного перехода. С наступлением осени в этих полях наливались золотом колосья – щедрый дар природы столице империи.

Далеко на юг простиралась власть Теринского Престола. Сотни городов подчинялись ей. Чтобы связать между собой эти города, теринские инженеры проложили целую сеть дорог длиной во многие тысячи миль. А чтобы народ мог безопасно перемещаться из одного конца империи в другой, были созданы патрульные отряды, которые обеспечивали мир и порядок на дорогах. С той же целью в каждом населенном пункте – даже самом маленьком селе и городке – располагались военные гарнизоны. Таким образом, власти могли быть уверены, что ничто не мешает письмам и торговым караванам путешествовать по всей необъятной территории от Стального до Медного моря.

Картен и Лашен, Нессек и Талишем, Эспара и Ашмер, Иридайн и Каморр, Иссара и Балинель – в каждом из этих могущественных городов-государств сидели свои герцоги, получавшие серебряную корону из рук императора и правившие от его имени. Те правители, что держат эти города в нынешние времена, возможно, обладают не меньшей властью, но все они поднялись сравнительно недавно, уже после распада империи. Древние же династии, восходящие к временам Теринского Престола, давным-давно пресеклись.

Началом заката Теринской империи стало нашествие вадранских племен. Набеги этих безжалостных морских разбойников стали бичом для теринских провинций, расположенных на севере континента. В конце концов древние вадранцы совсем захватили эту часть империи и вполне обжились на новых землях. Семь главных рек, несущих свои воды в северное море, они в соответствии со своей мифологией назвали Семью Святыми Сущностями. Попытки Теринского Престола отвоевать утраченные земли потерпели крах: воинственные захватчики одну за другой разбили все армии императора. В конце концов обескровленная этой безуспешной борьбой Теринская империя сдалась. Она сильно уменьшилась в размерах, но все же продолжала существовать…

До той поры, пока в дело не вмешались контрмаги.

Первые из тех, кто так себя называл, появились в Картене. Очень скоро они организовали собственную гильдию, чья деятельность охватила всю империю. Их грозные и таинственные чары вызывали у императора понятное беспокойство; из Терим Пела один за другим начали поступать запретительные приказы, но они не произвели на контрмагов никакого впечатления. Тогда император попытался зайти с другой стороны. В своем очередном послании он поинтересовался, на каких условиях члены гильдии согласятся служить его августейшему величеству. Примечательно, что в качестве посланников он отправил своих личных придворных чародеев. Ответа не последовало – если не считать ответом факт поголовного истребления императорских посланников. Это был уже открытый вызов. Император снарядил несколько легионов и отправил их в Картен. Солдатам было приказано убивать всех магов – членов мятежной гильдии.

Увы, это оказалось опрометчивым шагом. Контрмаги не испугались войны и в свою очередь публично поклялись жестоко расправиться с любым, кто покусится на жизнь их собратьев.

За время карательного похода солдатам удалось убить восемнадцать человек, заподозренных в принадлежности к вражескому стану.

Когда наконец они подошли к восточной границе Картена, там их уже поджидал отряд из четырехсот контрмагов, настроенных весьма решительно. Менее чем за два часа они истребили треть всей теринской армии. Во время схватки происходили странные вещи: от земли поднимался таинственный туман, затрудняющий действия несчастных солдат, со всех сторон их одолевали грозные призраки и миражи. Стрелы, выпущенные императорскими солдатами, зависали в воздухе и отказывались лететь в нужном направлении, а нередко и вовсе разворачивались и поражали самих лучников. Мало того, все войско охватило беспричинное безумие – солдаты нападали друг на друга, истребляя своих вчерашних боевых товарищей. Под действием смертельных чар контрмагов многотысячная теринская армия превратилась в скопище безвольных марионеток. Сам император пал от рук собственных телохранителей – они изрубили его в мелкие кусочки. Молва утверждает, что на погребальный костер сложили кучу ошметков, ни один из которых не превышал размера мизинца. После этой трагедии оставшаяся без руководства армия растерялась и ударилась в бегство до самого Терим Пела.

Однако этим дело не кончилось. Конклав контрмагов решил дать показательный урок всему миру – так, чтобы никому и никогда больше не пришло в голову поднять руку на членов их гильдии.

Они замыслили ужасную кару для столицы Теринской империи.

При помощи своего таинственного чародейства контрмаги наслали на город смертоносный огненный смерч. Историки до сих пор избегают упоминать об этом ужасном событии. По слухам, это было не обычное пламя, а раскаленный добела ад – будто само солнце рухнуло на землю и поглотило несчастный Терим Пел. Колонна черного дыма поднялась так высоко в небо, что ее видели и в безбрежных просторах Стального моря, и в далекой северной Винтилии – столице молодого Королевства Семи Сущностей.

Любопытно, что даже этот смертоносный жар не сумел справиться с Древним стеклом – постройки Древних пережили катастрофу и остались нетленными. Но все остальное было уничтожено. Ненасытный огонь пожрал дерево и камень, известковую кладку и металл, не говоря уже о таких хрупких материях, как бумага и человеческая плоть. Терим Пел погиб – и сам город, и его культура, и его население. Все, что не успело скрыться до нападения проклятых чародеев, обратилось в пепел. Благодатная долина превратилась в выжженную пустыню, которая черным шрамом пролегла по лицу земли.

Горячий ветер вздымал в воздух тучи золы и пепла, которые оседали у подножия единственной уцелевшей вещи. Этой вещью, по замыслу контрмагов, стал трон Теринской империи. Он сохранился до наших времен и по-прежнему стоит там, где когда-то жил и звучал разноязыкой речью Терим Пел.

Годы и века пронеслись над страшным пепелищем, дожди, ветра и солнце сбили золу в подобие черного застывшего асфальта. Ничто не растет в этом проклятом месте, и ни один здравомыслящий человек не рискнет прийти к печальному монументу, возвестившему победу картенских контрмагов над великой Империей.

Именно их сила, их сверхъестественное адское пламя сокрушило Теринский Престол и ввергло все южные города в многовековую эпоху гражданских распрей и кровопролитных войн. Но странным образом катастрофа не затронула северные земли. Пока на юге гибли народы и государства, Королевство Семи Сущностей росло и крепло.

Гильдия добилась своего. Пустой имперский трон, одиноко стоящий посреди выжженного пространства… Этот ужасный, гибельный образ возникает в уме любого человека, рискнувшего – только замыслившего! – пойти против кого-то из контрмагов.

Глава 16. Правосудие в красном

1

Сокольничий легко пошевелил пальцами, и Локки Ламора упал на колени. Внутри его тела, в самой глубине костей возникла такая памятная обжигающая боль. Не имея сил бороться с нею, Локки скорчился на полу рядом с Жеаном.

– Какая радость, какое наслаждение вдруг узнать, что вы благополучно пережили маленькое приключение в Гулкой Дыре! – проговорил контрмаг. – Скажу честно, я впечатлен. Признаюсь, не ожидал от вас подобной живучести, мастер Ламора. Правда, меня предупреждали, что вы крепкий орешек, но я не верил. До сегодняшнего дня все мои усилия были направлены на поиски Жеана Таннена. А тут такой подарок судьбы!

– Ты злобное грязное животное! – Локки с трудом выплевывал слова.

– О нет, я далек от животной злобы, – покачал головой контр-маг. – Я просто выполняю заказ моего клиента. Который заключается в том, чтобы разыскать и предать смерти убийцу его любимых сестер, – он с удовольствием потянулся и хрустнул суставами пальцев. – Вы же, мастер Ламора, свалились на мою голову, как нежданное наследство.

Локки прямо-таки перекосило от гнева. Как ему хотелось рвануться вперед и, вопреки всему, дотянуться до ненавистного контрмага! Но тот пробормотал несколько невнятных слов – и жуткая парализующая боль усилилась по меньшей мере в десять раз. Спина Локки выгнулась дугой, мышцы окостенели и блокировали работу легких.

Прошло несколько бесконечных мгновений, прежде чем эта пытка окончилась. Задыхающийся, обезумевший от боли, Локки бесформенным кулем свалился на пол. Все плыло и кружилось у него перед глазами.

– Удивительно, как порой наши победы обращаются в наши же поражения! – продолжал контрмаг. – Взять хотя бы Жеана Таннена. Казалось бы, фантастический боец, раз сумел справиться с сестрами моего клиента. И вот, пожалуйста, он плачет и страдает перед вами. Поверженные враги нанесли ему удар из мира теней. Да уж, происходят настоящие чудеса, когда истинный чародей – вроде меня – получает в руки определенный материал, например, обрезки ногтей человека… его волосы… или каплю крови на конце ножа.

Скованный болью, Жеан мог лишь нечленораздельно стонать.

– Да-да, мой друг, я изрядно удивился, увидев, к кому привела меня та самая капелька крови, – блеснул улыбкой Сокольничий. – Как можно было проявить такую глупость? На твоем месте я бежал бы из Каморра без оглядки и забился в самый дальний уголок континента. Глядишь, мы и оставили бы тебя в покое…

– Благородные Подонки не бросают друг друга в опасности, – с трудом прошипел Локки. – И не бегут, когда у них есть неоплаченные долги.

– Замечательный принцип, – ухмыльнулся контрмаг. – Именно поэтому сейчас они подыхают у моих ног в грязной собачьей конуре.

Неожиданно Вестрис встрепенулась и перелетела с плеча хозяина на высокую полку в углу комнаты. Устроившись там, она стала злобно разглядывать Локки, поворачивая голову то так, то этак, словно примериваясь, как лучше напасть. Сокольничий залез за пазуху и достал кусок чистого пергамента, перо и маленькую бутылочку с чернилами. Разложив все это на спальном тюфяке, он откупорил чернильницу и дружелюбно улыбнулся Локки.

– Жеан Таннен, – произнес он. – Какое простое имя! Легко вышивать, а еще легче написать.

Перо забегало над пергаментом. Сокольничий вычерчивал красивые летящие завитки, и с каждой написанной буквой улыбка его становилась все шире и безмятежнее. Покончив с этой работой, контрмаг достал свою колдовскую нить – она, как живая, серебряной паутиной обвилась вокруг пальцев его левой руки. Пальцы задвигались в однообразном, почти гипнотическом ритме, и в такт этим движениям надпись на пергаменте разгорелась пульсирующим серебряным огнем.

– Жеан Таннен, восстань! – воззвал Сокольничий. – Восстань, Жеан Таннен, у меня есть для тебя работа.

Содрогаясь всем телом, Жеан поднялся – сначала на колени, а затем и на ноги. Локки же по-прежнему не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Возьми свои топорики, Жеан Таннен, – приказал контрмаг. – Ты же любишь держать их в руках, правда? Вот и получи удовольствие!

Двигаясь, как лунатик, Жеан пошарил под тюфяком и вытащил на свет своих Злобных Сестричек. Привычно распределил их по рукам, и уголки рта у него поползли вверх.

– Тебе нравится ими работать, Жеан? – новое движение пальцев, новый узор на серебряной паутине. – Нравится ощущать, как они входят в человеческую плоть? Нравится смотреть на брызги крови? О да, я тебя понимаю, Жеан Таннен. Не беспокойся, мое задание, несомненно, порадует тебя, – он указал на Локки правой рукой, в которой держал надписанный пергамент. – Убей Локки Ламору!

По телу Жеана пробежала дрожь. Он нехотя шагнул к другу, но замер в нерешительности, нахмурился и закрыл глаза.

– Я называю твое истинное имя, Жеан Таннен! – провозгласил контрмаг. – Я называю твое истинное имя, которое ты получил при рождении… имя твоего духа. Я называю твое имя! Убей Локки Ламору. Возьми свои топорики и убей Локки Ламору.

Жеан сделал еще один нерешительный шаг, топорики начали медленно подниматься. На лицо его было страшно смотреть: челюсти сжаты, в глазах мука, по правой щеке медленно ползет одинокая слеза. Он тяжело вздохнул и передвинулся еще на один шаг. Едва сдерживая рыдания, замахнулся Сестричками…

– Стой, – вдруг произнес Сокольничий. – Остановись. Подожди. Сделай шаг назад.

Жеан немедленно повиновался – отступил на добрый ярд и замер. Локки вздохнул с облегчением и вознес хвалу всем богам за то, что они избавили его от страшной участи. Однако радоваться было рано, поскольку контрмаг переключил свое внимание на него.

– Жеан, конечно, мягкий человек, – презрительно бросил он, – но ты, Локки Ламора, и вовсе тряпка! Ведь это ты умолял меня делать с тобой что угодно, лишь бы я оставил в покое твоих друзей. Ты молча позволил засунуть себя в эту проклятую бочку, хотя мог бы спастись – ценой предательства… Разве так поступает настоящий мужчина? Ничего, сейчас мы это исправим. Жеан Таннен, брось оружие.

Злобные Сестрички с глухим стуком упали на пол прямо у ног Сокольничего. Тот снова забормотал на своем непонятном языке, серебряный узор пришел в движение. С диким криком Жеан рухнул на землю и остался лежать, сотрясаясь в судорогах.

– Изменим расклад, – произнес контрмаг. – Думаю, будет гораздо правильнее, если ты убьешь Жеана, а не наоборот.

Вестрис издала громкий скрипучий крик – подлая тварь будто одобряла выбор хозяина и насмехалась над Локки.

«О черт! – лишь подумал он, не имея сил произнести. – Великие боги!»

– Мы, конечно, уже знаем, что твоя фамилия – не более чем пустой звук. Но знаешь ли, мне для моей магии и не требуется полного имени человека. Вполне достаточно небольшого, но истинного фрагмента. Вот увидишь, Локки. Обещаю, ты сам все увидишь.

Серебряная нить куда-то исчезла с его пальцев. Сокольничий снова взялся за перо и быстро что-то написал на пергаменте.

– Да, – удовлетворенно кивнул он. – Да-да, ты снова можешь двигаться.

В самом деле – таинственная сила, сковавшая Локки, куда-то испарилась. Он убедился в этом, пошевелив пальцами. Магическая паутина вновь материализовалась на руке контрмага, и Локки ощутил, как вокруг него сформировалось нечто – некое невидимое поле, давящее со всех сторон. Вновь написанные буквы на пергаменте ярко запылали.

– Теперь, – торжественно произнес Сокольничий, – я называю твое имя, Локки. Я называю твое истинное имя, полученное при рождении, имя твоего духа. Я взываю к тебе, Локки! – ударом ноги контрмаг подтолкнул к нему Злобных Сестричек. – Восстань! Восстань и возьми топоры своего друга. Восстань и убей Жеана Таннена.

Локки упал на колени, руки его сами собой потянулись к Сестричкам.

– Убей Жеана Таннена.

Дрожа, Локки взял один из топориков и пополз вперед, сжимая его в правой руке. Дыхание у него прерывалось, он не отводил взгляда от фигуры друга, который бессильно валялся на полу за спиной чародея. До него было фута три-четыре, при желании Локки мог разглядеть каждую черточку такого знакомого лица, перепачканного грязью и известкой.

– УБЕЙ ЖЕАНА ТАННЕНА!

Локки дополз до ног контрмага и замер. Он снова бросил взгляд на Жеана; губы того беззвучно шевелились, один глаз был приоткрыт, и в нем застыл смертельный ужас.

Неимоверным усилием Локки заставил себя встать на колени и поднять топорик. Из груди его вырвался натужный стон. Замахнувшись тупым концом топора с тяжелым набалдашником, он нанес удар – прямо в пах контрмагу. Тот задохнулся от боли, выронил нить и пергамент и, схватившись за свое мужское достоинство, рухнул на пол.

Локки тут же развернулся вправо, ожидая немедленной атаки со стороны скорпионьего сокола. К своему удивлению, он увидел, что птица – одновременно с хозяином – свалилась с насеста и теперь корчится на грязном полу. Крылья ее беспорядочно били по воздуху, из раскрытого клюва вырывались хриплые крики.

Сказочная картина! Локки поднялся на ноги. На губах его играла улыбка, заставившая бы отшатнуться самого отъявленного душегуба.

– Вот оно как, да? – проговорил Локки с той же ужасной усмешкой, снова замахиваясь тупым концом топора. – Ты видишь ее глазами… и каждый из вас чувствует то же, что и другой, верно?

Ох, какое торжество ощутил он, произнося эти слова! Однако они едва не обернулись для него бедой. Сокольничий умудрился как-то собраться и сотворить очередное заклинание: скрючив пальцы наподобие звериных когтей, он пробормотал что-то себе под нос. Локки задохнулся от боли и отпрянул, едва не выронив топорик. Ему показалось, будто два раскаленных кинжала одновременно пронзили его почки. Боль была такая, что он потерял способность думать, не то что действовать.

Сокольничий попытался встать, но тут внезапно очнулся Жеан Таннен. Перекатившись к своему мучителю, он схватил его за грудки и так встряхнул, что тот снова осел. Глаза у него закатились, и контрмаг рухнул навзничь, изрядно приложившись лбом о грязный пол. Боль, скрутившая внутренности Локки, исчезла, а Вестрис издала еще один пронзительный крик.

С этой тварью следовало разобраться немедленно.

Размахнувшись, Локки обрушил тяжелый набалдашник на крыло птицы. Раздался противный влажный звук.

Сокольничий завопил и энергично засучил ногами и руками – того и гляди, вырвется из захвата Жеана. Вцепившись в его запястье, он продолжал кричать, в расширенных глазах плескалась боль. Не раздумывая ни секунды, Локки со всей силы ударил контрмага по лицу, и тот отлетел назад. Из его разбитого носа брызнула кровь.

– У меня к тебе только один вопрос, ты, грязная тварь! – обратился к нему Локки. – Ты верно подметил, что Ламора – не настоящая моя фамилия. Пока ты мне не объяснил, я даже не знал, что она означает. Такую кличку дал мне один торговец жареными колбасками, которому я вроде бы нравился – в Огневом районе, еще до эпидемии. Я был слишком мал, чтобы докапываться до смысла, мне просто понравилось, как это звучит. Но какого хрена ты решил… как вообще в твою долбаную башку закралась мысль, будто ЛОККИ – мое истинное имя, то самое, которым меня назвали при рождении?!

Он снова вскинул топорик – на сей раз лезвием вниз – и с силой рубанул по шее птицы. Голова Вестрис отлетела в сторону.

Ее пронзительные скрежещущие крики оборвались, но их сменил дикий вопль Сокольничего. Он кричал, схватившись за голову и беспорядочно суча ногами. Нормальные люди не способны издавать такие звуки – это был вопль безумца, от которого у Локки с Жеаном по спине пробежала дрожь. Оба они вздохнули с облегчением, когда контрмаг наконец затих, провалившись в забытье.

2

Когда Сокольничий пришел в себя, то обнаружил, что лежит распластанный на полу все той же заброшенной дыры в Пепелище. В воздухе витал противный медный запах – запах крови Вестрис. Колдун закрыл глаза и тихонько завыл.

– С ним все в порядке, мастер Ламора, – доложил Ибелиус. В полной мере ощутив на себе жестокие чары картенского контрмага, несчастный лекарь не стал мучиться этической проблемой, хорошо ли связывать бесчувственного человека – им необходимо было обездвижить это чудовище.

Порывшись в кучах мусора, они обнаружили несколько металлических кольев разной длины, которые и вколотили в земляной пол, затем изодрали на полосы простыню и с их помощью за руки и за ноги привязали картенца к заготовленным кольям. Теми же самыми полосами ткани они так перемотали пальцы колдуна, что он едва мог ими пошевелить.

– Отлично, – откликнулся Локки.

Жеан Таннен сидел на тюфяке и смотрел на распятого пленника тяжелым пустым взглядом. Зато в глазах Локки, стоящего в изножье, сверкала самая настоящая неприкрытая ненависть.

Ибелиус развел в стеклянной миске небольшой костерок и сейчас сосредоточенно прокаливал на огне лезвие кинжала.

– Вы полные идиоты, если решили убить меня, – выговорил Сокольничий между стонами. – Подумайте о последствиях. Мои собратья разыщут вас и заставят пожалеть о содеянном.

– А кто сказал, что мы собираемся убивать тебя? – возразил Локки. – Лично я готовлюсь поиграть в одну забавную игру. Назовем ее так – «Ори от боли или отвечай на вопросы». Как тебе такой вариант?

– Можете делать что хотите, – гордо отозвался контрмаг. – Наш кодекс исключает предательство интересов клиента.

– Вот тут ты ошибаешься, козел паршивый: ты уже не работаешь на своего клиента. И никогда больше не будешь работать.

– Все готово, мастер Ламора, – подал голос Ибелиус.

Судорожно вытянув шею, Сокольничий попытался разглядеть, чем занимается старый лекарь. Заметно было, что его упорство – не более чем поза. На самом деле он отчаянно трусил – без конца нервно облизывал губы, рыскал глазами по комнате…

– В чем дело? – поинтересовался Локки, осторожно принимая из рук Ибелиуса раскаленный докрасна кинжал. – Ты боишься огня? С чего бы? Огонь милосерден, – зловеще усмехнувшись, он пояснил: – Он не позволяет жертве истечь кровью.

Жеан покинул тюфяк и опустился на корточки рядом с левой рукой контрмага. Прижав его запястье, он кивнул Локки. Тот медленно приблизился, держа топорик в одной руке и раскаленный нож в другой.

– Э-э… позвольте мне удалиться, мастер Ламора, – попросил лекарь. – В теории я полностью одобряю ваши действия, но на практике…

– О чем разговор, мастер Ибелиус!

Парусиновая занавеска легко колыхнулась за спиной лекаря.

– Итак, – заговорил Локки, – я согласен, что убийство контрмага – это неудачный замысел. Мы и не станем убивать тебя, более того, отпустим тебя в Картен. Но так, чтобы это стало наглядным уроком твоим собратьям. На твоем примере все высокомерные, избалованные и злобные колдуны… все эти долбаные мерзавцы увидят, что случится с тем, кто посмеет поднять руку на Благородных Подонков из Каморра и их друзей.

Лезвие топорика просвистело и опустилось на оттопыренный мизинец колдуна. Раздался дикий вопль.

– Это тебе за Наццу, – жестко произнес Локки. – Помнишь Наццу?

Он снова размахнулся, и безымянный палец полетел в грязь следом за мизинцем. Брызнула кровь.

– А это за Кало.

Еще удар – и среднего пальца как не бывало. Сокольничий корчился и извивался в своих путах, мотая головой из стороны в сторону.

– И за Гальдо тоже, – продолжал Локки. – Вы ведь слышали все эти имена, господин контрмаг? Вы так любите истинные имена… Правда, для вас они – лишь слова, не более чем средства выполнения вашего хренова контракта. А вот для меня они ужасно реальны – это имена моих друзей. Теперь следующий пальчик – за Жука. На самом деле правильнее было бы посчитать за него мизинец… а впрочем, разница невелика!

Снова топорик поднялся и опустился – указательный палец контрмага присоединился к окровавленным обрубкам на полу.

– А остальные твои пальцы пойдут за нас с Жеаном.

3

Это была крайне утомительная работа. Каждый раз им приходилось заново раскалять кинжал, чтобы прижечь очередной отрубленный палец. К тому времени, как они закончили, Сокольничий находился уже на грани помешательства от боли и ярости. Он молча лежал, стиснув зубы и зажмурив глаза. В воздухе висел запах паленой человеческой плоти и жженой крови.

– Теперь настало время потолковать, – произнес Локки, усаживаясь на грудь поверженному врагу.

– Я не могу… – простонал контрмаг. – Не имею права выдавать секреты моего клиента.

– Расслабься, у тебя уже нет клиента, – усмехнулся Локки. – Ты больше не служишь капе Разо. Сам понимаешь, он нанимал на работу контрмага, а не беспалое дерьмо с дохлой птичкой в придачу. Удалив твои пальцы, я освободил тебя от всех обязательств перед Разо… по крайней мере, мне так кажется.

– Пошел к черту, – выплюнул Сокольничий.

– Отлично. Значит, ты решил выбрать путь потруднее, – Локки с усмешкой передал кинжал Жеану, который принялся снова прокаливать его на огне. – Если бы на твоем месте был любой другой мужчина, я бы взялся за его яйца и с удовольствием поучился бы делать евнухов. Но, полагаю, для тебя это не самое страшное наказание. Ты ведь не такой, как все мужчины, ты выше низменных желаний! Думаю, всего страшнее – так, чтоб проняло до самых потрохов – для тебя будет лишиться твоего поганого языка.

Контрмаг в ужасе уставился на Локки, губы его беззвучно шевелились.

– Пожалуйста, имей милосердие! – прошептал он наконец. – Во имя всех богов, сжалься. Мой орден существует, чтобы служить клиентам… я выполнял условия контракта…

– Ты превысил свои полномочия, как только твой контракт коснулся моих друзей.

– Прошу тебя… – простонал контрмаг.

– Нет! Я это сделаю – вырежу твой грязный язык, пока ты вот так лежишь и корчишься от страха. Сделать тебя немым – отличное решение. Полагаю, без пальцев ты еще смог бы творить кое-какие магические штучки, а вот как насчет языка?

– Пожалуйста!

– Говори. Расскажи мне то, что я хочу знать.

– О боги, простите мне мое отступничество! – всхлипнул Сокольничий. – Спрашивай. Задавай свои вопросы.

– Имей в виду, если я поймаю тебя на вранье, то все-таки отрежу сначала яйца, а затем язык, – предупредил Локки. – Не испытывай мое терпение. Почему капа Разо хотел убить нас всех?

– Из-за денег. Ему нужна была звонкая монета, которая хранилась в вашем тайнике. Однако это оказалось, так сказать, побочной выгодой, поскольку вначале мы ничего не знали о вашем богатстве. Я выяснил это лишь в ходе слежки за вами. Изначально Разо намеревался использовать расправу над вами в качестве отвлекающего момента, чтобы отвести глаза капе Барсави. Но когда открылось, сколько у вас награблено денег, Разо, естественно, решил присвоить их. Ему надо было расплатиться со мной – ведь мне предстояло еще месяц трудиться на него, чтобы довести дело до благополучного завершения.

– Так ты лишил жизни моих друзей и пытался убить нас с Жеаном из-за горстки металла, которая хранилась в нашем подземелье?!

– Мы понимали, что вы вряд ли смиритесь с потерей денег, – прошептал контрмаг. – Забавно, да? По сути, это была простая мера предосторожности: мы посчитали, что таких врагов лучше иметь мертвыми.

– Тут вы правы, – кивнул Локки. – Теперь насчет капы Разо, Серого Короля или как там еще величают этого гаденыша…

– Анатолиус.

– Это его настоящее имя? Лучано Анатолиус?

– Да. А откуда вы его узнали?

– Вопросы тут задаю я, Сокольничий. Значит, Анатолиус… И что же за дела у него были с Барсави?

– Все упирается в Тайный Договор, – пояснил контрмаг. – Как вы понимаете, подобное соглашение пришлось по вкусу не всем в городе. Не обошлось без войны и кровопролития. В то время жил один богатый торговец, который из своих источников выяснил, что именно замыслили Барсави и герцогский Паук. Поскольку сам он не принадлежал к знатному роду, ничего хорошего ему ждать не приходилось. В общем, старик очень сильно… расстроился.

– И Барсави убил его?

– Да. Этого человека звали Аврам Анатолиус, он был очень влиятельным купцом из Пояса Фонтанов. Барсави убил не только самого Аврама, но и его жену, а также троих младших детей – Лавина, Ариану и Маурину. Старшим же детям повезло – они бежали со служанкой, которая выдала их за своих детей, и укрылись в Талишеме.

– Ага… и звали их Лучано, Черина и Раиза.

– Именно так… тройняшки – мальчик и две девочки. Поймите, мастер Ламора, эти люди долгое время жили мечтой о мести. Что им ваши доводы, да и сама ваша жизнь! Они двадцать два года готовились к событиям последних месяцев. Черина и Раиза вернулись в Каморр под вымышленной фамилией еще восемь лет назад. Они стали прославленными контрареквиллами, поступили на службу к Барсави и сумели завоевать его доверие. Лучано же, в свою очередь… Он стал моряком и потратил долгие годы на приобретение навыков умелого бойца и командира, а заодно немалого состояния. Деньги ему требовались, чтобы нанять на службу контрмага.

– Так капа Разо – капитан торгового флота?

– Не совсем… Он стал пиратом. Но не тем грубым и примитивным разбойником, что бороздят воды Медного моря, а умным и весьма сведущим специалистом своего дела. Он долго и тщательно готовит операции, занимается разведкой, наводит справки. Подыскивает какой-нибудь эмберлинский фрегат с подходящим грузом и затем наносит молниеносный удар. Надо сказать, что он ни разу не оставил ни одного живого свидетеля, поэтому никто до сих пор не раскрыл его тайну.

– Проклятье! – взревел вдруг Жеан. – Так, выходит, он – капитан «Сатисфакции»!

– Да, так называемого зачумленного корабля, – подтвердил Сокольничий. – Даже смешно, насколько гладко все прошло. Трудно придумать лучшую уловку, если вы хотите, чтобы никто не совал нос к вам на судно.

– А под видом «благотворительной помощи» Разо переправляет на корабль свои деньги? То есть те, которые он украл у нас и у Барсави.

– Да, – печально кивнул контрмаг. – Эти деньги принадлежат моему ордену – плата за мою службу.

– Насчет этого мы еще поглядим. А что происходит в настоящий момент? Несколько часов назад я видел твоего хозяина на празднике в Вороновом Насесте. Объясни, какого хрена он собирается делать дальше?

– Э-э… – Сокольничему явно не хотелось отвечать. Даже когда Локки легонько ткнул его топориком в шею, он лишь загадочно усмехнулся. – Ты хочешь убить его, Ламора?

– «Nа justiccavexcala», – процитировал Локки.

– Твой древне-теринский вполне сносный, – снисходительно улыбнулся контрмаг, – но вот произношение никуда не годится. «Правосудие в красном», о да… Итак, ты жаждешь посчитаться с Разо? Хочешь, чтобы он кричал под твоим ножом?

– Для начала.

Неожиданно Сокольничий рассмеялся – запрокинул голову и разразился тонким, скрипучим смехом сумасшедшего. И это было не наигранное веселье – грудь его ходила ходуном, из глаз текли слезы.

– В чем дело? – снова ткнул его топориком Локки. – Прекрати валять дурака и отвечай на мои вопросы, хрен тебе в душу!

– Я отвечу… ха-ха-ха… Я дам тебе даже два ответа, и уверен, что ни один из них тебе не понравится. Очень сильно не понравится… Который сейчас час?

– А какая тебе, в задницу, разница?

– Сейчас… сейчас все объясню, только скажи мне время.

– Полагаю, где-то половина восьмого, – вмешался Жеан, и контрмага вновь обуял приступ смеха. На лице у него расплылась блаженная улыбка, совершенно неуместная для человека, только что лишившегося всех пальцев.

– Что? Что за хрень? Отвечай сейчас же, пока не расстался еще с какой-нибудь частью тела.

– Думаю, сейчас Анатолиус уже вернулся на Плавучую Могилу, – отсмеявшись, выговорил Сокольничий. – Возле галеона стоит наготове ялик, на который можно попасть через потайной люк, пробитый еще Барсави. А дальше… следите за моей мыслью. С приходом Лжесвета «Сатисфакция» снимется с якоря, двинется на восток, обогнет Деревяшки с юга и выйдет в открытое море. Все люди Разо уже успели покинуть город и вернуться на судно – по одному, по двое на той самой лодке, которая доставляла продукты. Как известно, крысы бегут с тонущего корабля. Но сам Разо будет сидеть до конца. Это вполне в его характере – играть с опасностью. Он покинет город в самый последний момент – отплывет на своем ялике, и его подберут где-то возле южного берега Деревяшек.