Текст книги "Худшие шпионы в секторе (ЛП)"

Автор книги: Скайлер Рамирез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава 21
Такер должен умереть

Ничего не происходит. Оуэн снова и снова нажимает на курок, но безрезультатно. В замешательстве он смотрит на пистолет. И в этот момент я действую.

В романах о Билли Файбрэнде именно здесь герой, то есть я, сказал бы что-нибудь едкое о том, почему пистолет не работает и почему обычным людям никогда не стоит тягаться с настоящим космонавтом вроде меня в вакууме при низкой гравитации.

Но остроумные перепалки со злодеем в реальной жизни не работают. Они лишают элемента неожиданности, как бы ни было приятно указать человеку на его ошибки. Так что вместо того, чтобы говорить, я приседаю, сгибая правую ногу так, чтобы опереться на нее для максимального рычага, и подбираю большой камень – отработанную породу, – который лежит на земле рядом со мной и который является причиной, почему я решил остановиться именно в этом месте.

Прежде чем кто-либо из них успевает среагировать, я прижимаю камень – размером примерно с волейбольный мяч – к груди и обеими руками толкаю его вперед изо всех сил; моя низкая стойка и нога сзади не дают мне отлететь назад от усилия. Вместо этого камень срывается с моих рук и летит прямо в прозрачный шлем Оуэна.

«Странник» – отличный маленький корабль, но это не военный корабль. А это значит, что вакуумные шлемы в корабельных запасах – это простой прозрачный пластик, не такой усиленный и неразрушимый, как тот, что я использовал во флоте. Поэтому, когда камень попадает в шлем Оуэна, хоть он и движется не очень быстро, у него достаточно массы и инерции, чтобы расколоть пузырь вокруг его головы.

О, трещина, вероятно, не настолько велика, чтобы пройти сквозь материал и выпустить весь его воздух, но он-то этого не знает. Он вскрикивает от удивления, когда камень попадает в него, его масса отбрасывает его назад в замедленном падении на задницу. Его руки взлетают к лицу, чтобы прикрыть трещину прямо перед глазами, которая, должно быть, кажется ему огромной, как сломанный хребет линкора. В процессе бесполезный пистолет вылетает из его руки и начинает свое собственное замедленное падение на пол туннеля в нескольких метрах от него.

– Такер, убей его! – в ужасе кричит Оуэн, поднимаясь на ноги и неуклюже, вприпрыжку, бросаясь бежать обратно к выходу из туннеля и относительной безопасности «Странника».

Я игнорирую его, сосредоточив все свое внимание на здоровяке, который теперь картинно хрустит костяшками пальцев в перчатках своего скинсьюта. Серьезно? Я думал, это просто клише из фильмов.

Затем Такер делает шаг ко мне, и я забываю смеяться. Он действительно огромен. И сейчас он зол как никогда. Так что он делает то, что большинство здоровяков пытаются сделать в начале драки. После первого шага он бросается вперед, вытянув обе руки, чтобы заключить меня в теплые объятия и выжать из меня жизнь.

Я все еще стою на коленях там, где бросил камень в Оуэна, и не делаю ни малейшего движения, чтобы уйти с пути Такера. Вместо этого я плашмя ложусь на пол шахты. И, как и ожидалось, Такер переоценивает эффект слабой гравитации астероида и пролетает прямо у меня над головой.

Будучи флотским офицером, а не морпехом, я не очень-то обучен рукопашному бою. Но я много тренировался маневрированию в условиях низкой и нулевой гравитации. Так что, хотя Такер наверняка за секунды выбил бы из меня дух при полной гравитации, здесь он играет на моем поле.

Помогает и то, что большая часть моей подготовки в невесомости в Академии заключалась в том, что я был капитаном команды своего общежития по слагболу. Представьте себе баскетбол, но с медицинскими мячами в камерах невесомости, где цель – попасть мячами в другую команду и выбить их из игровой зоны. Это жестокая игра, но любимая в Академии, и инструкторы так же часто делали ставки на исход, как и пытались отговорить кучку соревнующихся восемнадцати– и девятнадцатилетних подростков калечить друг друга. Обычно это приводило к множеству сломанных ребер, но зато научило нас всех тому, как третий закон Ньютона действует в условиях низкой гравитации.

И хотя сейчас у меня под рукой нет медицинских мячей, здесь много камней, точно таких же, как тот, что я швырнул в Оуэна.

После того как Такер пролетает надо мной, я перекатываюсь в сторону к другому камню, который заприметил ранее. Здоровяк медленно приземляется позади меня, и я слышу его предвкушающее кряхтение через связь. Но это просто рефлекс; гравитации недостаточно, чтобы даже выбить из него дух.

Я добираюсь до своего камня и подбираю его, поднимаясь на одно колено и поворачиваясь лицом к Такеру, который грузно поднимается и поворачивается ко мне.

Я бросаю камень, снова от груди, как раз в тот момент, когда он снова бросается на меня, на этот раз целясь ниже. Это не очень хорошо; я как-то надеялся, что он не так быстро учится на своих ошибках. Полагаю, за всей этой грудой мяса у него все-таки есть мозг.

Камень рикошетом отлетает от макушки его шлема – я взял слишком высоко, не рассчитав, что он так низко нырнет, – и я не успеваю шевельнуться, как вся туша Такера врезается в меня, отбрасывая назад и выворачивая колено, на которое я, как и прежде, опирался о пол шахты для рывка.

Теперь, оказавшись в объятиях здоровяка, он делает именно то, что я ожидал от него раньше, пока мы медленно кубарем катимся по земле: он сжимает… изо всех сил.

Полная гравитация или ее отсутствие – неважно, когда тебя обхватывают руки, словно кольца анаконды. У меня почти мгновенно вышибает дух, и любое преимущество, которое у меня было, исчезает.

Мы один раз отскакиваем от земли, затем ударяемся снова и замираем у одной из стен туннеля, мое тело прижато его тушей. И тут мне несказанно везет. Все еще действуя по своим обычным боевым инстинктам для полной гравитации, Такер на мгновение ослабляет хватку, пытаясь перегруппироваться для более эффективного захвата.

Обычно это бы сработало, поскольку он приземлился на меня, и я не смог бы достаточно быстро выбраться из-под его туши, чтобы воспользоваться этой секундной передышкой. Но в условиях низкой гравитации…

Я изо всех сил отталкиваюсь обеими руками и подтягиваю колени к груди, подбрасывая Такера прямо к потолку пещеры. Даже при слабой гравитации он не взлетит достаточно высоко, чтобы удариться – шахта широкая и высокая, около пяти метров в обе стороны, – но это и неважно, потому что он взлетает достаточно высоко, чтобы я успел откатиться в сторону и не оказаться там, где он приземлится.

Через несколько секунд, громко матерясь в канале связи, Такер падает на пол шахты там, где только что был я, и не успевает встать на ноги, как другой камень, брошенный вашим покорным слугой, попадает ему в бок, снова отправляя его в замедленное падение, прежде чем он успевает подняться хотя бы наполовину. Я тут же запускаю еще один камень, на этот раз метко попадая ему в шлем, как и ранее Оуэну.

Как и у Оуэна, на шлеме Такера от моих стараний появляется лишь трещина, и он пока не теряет воздух. Но инерция камня снова опрокидывает его, а я тем временем подпрыгиваю в воздух как можно выше, над ним и вправо, к ближайшей стене шахты. Вращаясь в воздухе, я гашу удар о стену, согнув колени, а затем резким толчком выпрямляю ноги, целясь назад и вниз, на все еще лежащего ничком Такера, который перевернулся на спину и только-только начинает садиться.

В моих руках последний камень, который я подобрал прямо перед своим прыжком, занеся его над головой. Как только я приближаюсь к голове Такера в шлеме, я яростно обрушиваю его вниз. Но я не отпускаю камень, вкладывая в удар инерцию и массу собственного тела.

Результат именно таков, на какой я и надеялся. Я слышу громкий треск в канале связи, а затем другой, более влажный. От удара меня кувырком перебрасывает через Такера, и мне требуется мгновение, чтобы встать на ноги и подойти, чтобы добить его.

Можно было и не утруждаться. Шлем Такера разбит вдребезги, как и его лицо. Он еще не мертв, но скоро умрет, пытаясь сделать глубокие, судорожные вдохи несуществующего воздуха через раздробленный нос и открытый рот. Спасать его уже поздно, даже если бы я этого хотел.

Я стою над ним и смотрю, как он умирает. Будучи массовым убийцей, который однажды погубил 504 гражданских, включая женщин и детей, и бывшим капитаном флота, который убил бесчисленное множество пиратов и более обыденных врагов в бою, я впервые убиваю собственными руками. И впервые я могу наблюдать смерть своей жертвы так близко.

Меня мутит, и я с трудом сглатываю, чтобы подавить подступающую к горлу желчь, которая вот-вот хлынет мне в шлем.

Такер силен, и даже в вакууме ему требуется целая минута, чтобы окончательно угаснуть. Я мог бы уйти, я должен был бы уйти – время сейчас на вес золота. Но я не могу. Такер – свинья, задира и, вероятно, кое-кто похуже, но почему-то все равно кажется неправильным оставлять его умирать в одиночестве. А может, дело в том, что я чувствую необходимость хотя бы наблюдать за последствиями своих действий. Даже для такого, как я, убийство никогда не должно быть легким делом. Как бы то ни было, я жду с ним, пока он проживает свои последние мгновения.

Когда свет и ненависть наконец гаснут в его глазах, а судорожные попытки вздохнуть прекращаются, я молча отворачиваюсь, трачу еще минуту или около того на поиски на полу туннеля одной нужной мне вещи, а затем вприпрыжку бегу к выходу из туннеля и к «Страннику».

Глава 22
Просчет Оуэна

Я нахожу Оуэна именно там, где и ожидал, – у моего корабля. Он неуклюже стоит на верхней ступеньке трапа, ведущего к внешнему люку шлюза, и беспомощно колотит по нему кулаком. На его отчаянные стуки никто не отвечает, что я расцениваю как хороший знак или, по крайней мере, не плохой.

Он не слышит, как я подхожу, но какое-то шестое чувство, похоже, его предупреждает, и он оборачивается, спрыгивает с трапа и, легко приземлившись, встает передо мной, один раз подпрыгнув, не сумев с первой попытки как следует погасить инерцию коленями.

– Привет, Оуэн, – говорю я со странным, почти дружелюбным приветствием. Я немного не в себе после своего первого убийства вблизи, так что, думаю, мне можно простить неполное соблюдение социальных норм в подобной ситуации.

– Ты запер корабль, – без нужды констатирует он, так что, возможно, не я один не уверен, как вести себя в этом новом противостоянии.

Я киваю в шлеме.

– Блокировка по времени, запрограммированная в ИИ. Она включилась сразу после того, как вы с Такером покинули корабль, и только мой код может открыть шлюзы в ближайшие шесть часов. Никто не войдет и не выйдет без моего разрешения.

Он кивает в ответ, хотя я не могу сказать, в знак ли признания моего заявления или восхищения моей предусмотрительностью. Впрочем, неважно.

– И что помешает мне связаться с Джулс и приказать ей убить Джессику Лин? Или просто подождать еще пятнадцать минут, пока ее имплант не убьет ее без моего сигнала?

Я пожимаю плечами.

– Если бы ты мог связаться с Джулс, ты бы уже это сделал. – То, что он до сих пор не смог с ней связаться, – хороший знак, хотя я и не уверен, что именно это значит. – К тому же, это все теория игр. Тебе пришлось причинить вред Джессике раньше, чтобы показать мне, что ты серьезен, но в ту секунду, как ты ее убьешь, ты потеряешь все рычаги влияния на меня. А я единственный, у кого есть разведданные, которые тебе отчаянно нужны. На данном этапе все сводится к тому, кто из нас дрогнет первым.

Он кивает, и я вижу намек на улыбку сквозь блик местной звезды на его шлеме.

– А ты и вправду не такой идиот, каким тебя выставляют, а?

– Нет. Как раз такой. Но знаешь, что говорят о находчивых идиотах…

Он вопросительно склоняет голову внутри треснувшего купола.

Я делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами, и впечатываю пистолет, который подобрал на полу шахты, где его уронил Оуэн, прямо в живот этому человеку, другой рукой хватая его за плечо для опоры.

– …нет ничего опаснее.

Я нажимаю на курок. И, в отличие от того раза, когда Оуэн пытался использовать его против меня, на этот раз пистолет работает безупречно. Я чувствую отдачу в руке и вижу, как из-за его спины вырывается красное облако, и месиво из крови и прочего медленно опускается на поверхность астероида. Это отвратительно, и к горлу снова подступает желчь, так что я снова перевожу внимание на него.

Прижав свой шлем к его, я вижу, как его глаза расширяются от боли и неверия. И я просто не могу сдержаться. Не знаю, дело ли в том, что это всего лишь мое второе убийство лицом к лицу, или в том, что я прочел слишком много романов о Билли Файбрэнде. А может, потому, что я думаю, что даже такая мразь, как Оуэн, заслуживает объяснения. Какими бы ни были мои причины, я начинаю свой монолог.

– Ты наделал много ошибок в этом деле, Оуэн. Во-первых, ты слишком рано дал понять, что знаешь, кто мы с Джессикой. Это дало мне время подумать, откуда ты узнал то, чего не знает остальная галактика.

– Во-вторых, ты просто не осознал масштаба того, во что ввязался. А я осознал. В конце концов, именно эта заваруха во многом и стала причиной моей первой смерти.

– Но в-третьих, – я отключаю связь и прижимаю свой шлем к его, чтобы он все еще слышал меня, но никто другой не мог подслушать, – ты угрожал женщине, которую я люблю. И в ту секунду, как ты это сделал, исход мог быть только один: один из нас должен был умереть.

Затем я отступаю на шаг и снова включаю связь.

– И наконец, ты не удосужился провести разведку, иначе бы знал, что у «Стингера» X-421, – я поднимаю пистолет, чтобы он его увидел, – есть дополнительный предохранитель для использования в условиях низкой гравитации. Он нужен, чтобы предотвратить случайный выстрел, который может отправить в неконтролируемый полет того, кто не знает, что делает.

Я все еще достаточно близко, чтобы видеть, как умирает Оуэн. И то странное сочувствие, которое я испытал, глядя, как угасает Такер, сейчас и в помине нет, потому что я ни на секунду не сомневаюсь, что без Оуэна Томпсона галактика стала куда лучшим местом.

Я быстро обыскиваю его карманы и нахожу небольшой передатчик с одной-единственной кнопкой. На его экране идет обратный отсчет: шесть минут и четырнадцать секунд. Беззвучно помолившись, я нажимаю на кнопку, и таймер сбрасывается до часа. Я с облегчением выдыхаю и в изнеможении оседаю на поверхность астероида.

Глава 23
Снова Королевский Крест

Теперь меня разрывает между всепоглощающим желанием уснуть и столь же сильным стремлением быстро взобраться по трапу, попасть на корабль и убедиться, что Джессика в порядке там, с Джулс и Харрисом. Я даже не решаюсь ей позвонить на случай, если Оуэн и его команда взломали наши импланты.

Я начинаю вставать, но останавливаю себя, не дойдя до шлюза. Сначала нужно сделать еще кое-что.

– Не стоило его нанимать, – тихо говорю я в шлемофон.

Из-за одной из посадочных опор «Странника» выходит фигура и медленно направляется ко мне.

– Выбора не было, – отвечает женский голос без тени извинения. Этот голос я в последний раз слышал восемь дней назад в системе Герсон, когда она угрожала убить меня и Джессику, если когда-нибудь нас увидит. Теперь слышать его снова на удивление приятно.

– Выбор есть всегда, – говорю я Хезер Килгор, Агенту Королевского Креста, когда она останавливается в метре от меня. Ее пистолет нацелен мне в грудь, хотя я и не пытался направить на нее старый пистолет Оуэна.

Она пожимает плечами, отчего ее шлем военного образца слегка качается.

– Вы правы, конечно, но это не отменяет того факта, что это был лучший способ. Мне нужен был предатель и его сведения до того, как их получат коратанцы, но мне требовалось правдоподобное отрицание перед королем на случай, если все пойдет наперекосяк. Нас ни в коем случае нельзя было застукать за операцией в Ливардской Республике. Вы и лейтенант-коммандер Лин… подвернулись под руку.

– А Оуэн?

Она снова пожимает плечами.

– Наемник, услугами которого я пользовалась в прошлом. Готов на все, и обычно очень эффективен.

– Что ж, ваш план провалился, – просто говорю я ей.

– Разве? Я все равно не дала сведениям попасть в руки коратанцев. А одним мертвым наемником больше…

– Двумя, – перебиваю я ее. – Двумя… мертвыми наемниками.

Она склоняет голову и долго изучает мое лицо сквозь наши шлемы, затем один раз кивает, но ничего не говорит.

– Что теперь? – спрашиваю я.

– Что ж, это зависит от вас. Но сначала скажите, как вы догадались велеть старшине Питерсону связаться со мной?

Это было последнее, что я велел сделать Джорджу в том ресторане в казино, проинструктировав его отправить определенное сообщение на код связи, который я нашел глубоко в памяти «Странника» в первый же день, как мы улетели из системы Герсон. Это была авантюра, но я подозревал, что код принадлежал бывшему владельцу корабля. Оказалось, я был прав. А то, что сообщение отправил Джордж, сохранило бы это в тайне, даже если бы Оуэн нашел способ взломать шифрование моего импланта. Он позвонил, как только мы вышли из зоны действия глушилок казино.

Но я не рассказываю ей всего этого. Я говорю лишь то немногое, что имеет значение.

– Оуэн сказал, что мы ищем предателя из Патруля системы Лейтон, но оттуда за последние пять лет никто не пропадал. Зато несколько недель назад из системы Герсон пропал некий Джордж Питерсон. Идиот думал, что достаточно сменить имя на Хорхе.

Она кивает, явно впечатленная.

– Он был прикомандирован к геологоразведочному кораблю, который и обнаружил месторождение стеллариума в астероидном поясе Герсона. Уэйнрайт, может, и продал коратанцам информацию о *существовании* месторождения, но Питерсон мог сообщить им его *точные координаты*.

– А если бы точные координаты стали известны, коратанцы бросили бы все силы, чтобы отнять его у Прометея.

– Да, – подтверждает она; я на коне. – Вы воочию видели, на что готовы были пойти коратанцы, зная лишь, что в системе где-то есть месторождение. Представьте, что они сделают, имея точные координаты. Чистый хаос. А если бы информация просочилась к другим державам…

Я снова киваю, оцепенев и не особо переживая, потеряет ли старина король Чарльз самое ценное месторождение металла на Окраине.

– Так что, еще раз, – спрашиваю я ее, – что теперь?

– Ну, если вы спрашиваете, собираюсь ли я вас убить, то не думаю. Вы и Лин второй раз за последние две недели оказались полезны. И, возможно, вы мне еще понадобитесь, так что оставить вас в живых – лучший выбор. К тому же, зачем наказывать вас за то, что вы оказали еще одну ценную услугу Короне?

Я фыркаю. Даже после того, как она отпустила нас в первый раз, мысль об агенте Королевского Креста с совестью меня забавляет.

– А что помешает вам послать за нами остальную часть Королевского Креста или флот позже?

Она слегка улыбается.

– Считайте это взаимным гарантированным уничтожением. Король хотел вашей смерти, так что вы мертвы. Если он узнает обратное, он будет безжалостно преследовать вас по всей галактике. Но также…

– Он узнает, что вы ему солгали, – заканчиваю я за нее.

Она кивает.

– Конечно, – признаю я, – это все равно не мешает вам убить нас самой. А насчет того, что мы полезны, – я в это не верю. Потому что, как вы и сказали, наше существование – угроза и для вашей жизни. Если кто-нибудь узнает, кто мы, – я многозначительно смотрю на труп Оуэна, – скажете ли вы им или они сами догадаются, вам конец. Так что скажите мне настоящую причину, почему я не лежу сейчас рядом с нашим другом.

Наступает долгое молчание, и я думаю, что она откажется наотрез. Но потом я слышу ее вздох.

– Как мы и говорили в системе Герсон, то, что случилось с Джессикой Лин на «Персефоне», – это было неправильно. И, скажем так, у меня есть… личный опыт, чтобы понимать, насколько неправильно.

Я киваю. Больше объяснений не требуется.

Но она все равно продолжает говорить.

– А то, что случилось с ней на «Ордни», было почти хуже. Она заслуживает лучшего. Назови это женской солидарностью, если тебе так будет легче.

– Что случилось на «Ордни»? – тихо спрашиваю я.

Она качает головой.

– Не мне тебе рассказывать. Только Лин может сделать этот выбор.

Этого я и ожидал, но за попытку не судят.

– А теперь, – говорит она, – раз уж заговорили о мисс Лин, возможно, вам лучше пойти и убедиться, что с ней все в порядке. Но только после того, как отдадите мне то, за чем я пришла.

Я киваю на тело Оуэна.

– Правый нагрудный карман.

Она держит пистолет наготове, но приседает, быстро обыскивает тело, находит накопитель и прячет его в карман своего скинсьюта. Я вижу, как ее взгляд на мгновение расфокусируется, когда она получает доступ к нему через свой имплант.

– Значит, ты его не стер. Ты блефовал? – Похоже, она все это время подслушивала. Какая любезность с ее стороны – помочь мне в схватке с двумя наемниками.

Я пожимаю плечами.

– Времени не было. Но такой парень, как Оуэн, ждет подставы, вот я и дал ему ту, в которую он поверит.

– А копия, которую ты сделал на свой имплант?

– Еще один блеф. Накопитель был защищен от копирования. – Я даю ей временный корневой доступ к своему импланту, чтобы она могла перепроверить, что я говорю правду. Я, конечно, умолчал о том, что мог бы запомнить координаты, но она не спрашивает, а я не говорю. – К тому же, к этому времени Джордж Питерсон, без сомнения, окончательно заблудился в этих туннелях, но я уверен, что женщина с вашей изобретательностью и ресурсами сможет его найти и убедиться, что других копий не существует.

Она не отвечает на мое предложение словесно, но начинает идти к входу в туннель, достаточно уверенная, чтобы оставить меня у себя за спиной с заряженным пистолетом. Но на сегодня с убийствами покончено… ну, почти. На моем корабле с Джессикой все еще двое из команды Оуэна, и они, должно быть, уже нервничают, что их босс до сих пор не вернулся.

Я начинаю взбираться по трапу к шлюзу, чтобы ввести код и войти на свой корабль. Но не успеваю я закончить, как слышу голос Хезер Килгор в последний раз:

– Знаете, из вас бы и вправду получился сносный наемник. Ждите от меня звонка в будущем. Кажется, у меня внезапно образовался дефицит ресурсов в этом секторе космоса.

Я не отвечаю прямо, потому что мы оба знаем правду. Если она позвонит, у меня не будет выбора, кроме как ответить. Вместо этого я говорю:

– У меня есть две просьбы, прежде чем вы отправитесь обратно в прометеанское пространство. – И затем я сообщаю ей, какие именно. К моему удивлению, она соглашается на обе.