Текст книги "Ярость и пули (ЛП)"
Автор книги: Скайла Мади
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
С тонких губ Джокера слетает смешок, наполненный оскорблением и весельем.
– В этот раз ты привел с собой довольно жалкую команду.
– Я здесь не для того, чтобы драться с тобой, Джокер. Если мы сможем поговорить одну секунду…
Тяжело ступая, Джокер прижимает приклад ружья к плечу и сокращает расстояние между собой и Джоэлом. Я бью прикладом по голове своего нападавшего, и он падает на пол, а я навожу прицел на Джокера. Меня окружает звук щелчков взводимых курков, но ничто не помешает мне защитить брата. Если кто-то и собирается убить его, то это буду я, как только мы выберемся отсюда.
Искушение пульсирует в моем теле, передаваясь в указательный палец, пока он лежит на курке, но мне удается удержаться, даже когда Джокер прижимает дуло дробовика ко лбу Джоэла.
– Тебе не удастся поговорить, – рявкает Джокер, сжимая руками дробовик.
– Думаешь, твое ружье пугает меня? – Джоэл глупо ухмыляется, запечатывая крышку на всех наших гробах. – Нет ничего страшного в быстрой смерти, так что сделай мне одолжение и нажми на чертов курок.
– Не искушай меня, паренек, – повернув голову, Джокер сплевывает на пол. – Зачем ты приперся сюда?
– Хочу попросить об одолжении.
Он пришел, чтобы попросить об одолжении? Так сегодня мы не будем развлекаться, прежде чем нас пристрелят, как гребаных оленей? Я должен был догадаться! Этот эгоистичный сучий п…
– Чертово одолжение? Ха! После всего, что ты сделал?
– Это было тогда. Я больше не работаю на Черепа. Я хочу его смерти так же сильно, как и ты.
– Полнейшая хуйня! – Джокер мельком смотрит на ствол оружия.
– Я докажу это… докажу! Просто дай мне секунду своего времени… наедине… и я расскажу тебе всё. Я хочу покончить с Черепом. Когда его не станет, ты сможешь вернуть себе Нью-Йорк. Он снова будет твоим. Обещаю тебе.
Ага, блядь, так оно и будет. Джоэлу не принадлежит Нью-Йорк, чтобы раздавать его.
Джокер сжимает челюсть, обдумывая слова Джоэла. Почему он делает это? Какого черта он вербует «Испорченных Сыновей»? И зачем ему нужен я – каждый из нас – если он получит их помощь?
– Дитя! Черт возьми! Ты ли это?
Из задней комнаты выходит знакомый мужчина. Грэм? В прошлый раз, когда я видел его, мы пили с двумя девушками в тоннелях. Он жив? Как? Я был уверен, что Череп уже убил его.
Я смотрю на Эмили, как и все остальные.
– Отец? – спрашивает Эмили, ее неверие отражается в широко распахнутых глазах, следуя тону ее голоса.
Джокер поправляет хватку на своем оружии.
– Ты знаешь остальных придурков, Ворон?
Ворон Грэм? Он – Грэм Кроу? (Примеч.: На языке оригинала фамилия Грэма – Crow, что можно перевести, как ворон. Исходя из этого, все зовут Грэма по кличке Ворон. Джай не понимал, что Ворон и Кроу из досье на Джокера это один и тот же человек. Вот такая игра слов в английском языке). Конечно, это он. Как я мог не сложить два и два?
– Я знаю ее, – заявляет Ворон, осматривая помещение, пока его темные глаза не останавливаются на мне. – И его тоже.
– Кто они такие, черт возьми?
– Они были в тоннелях вместе со мной. Это они убили кучку людей Черепа и сбежали. Из-за них он затопил тоннели, убив в них почти всех. – Он широко улыбается, поправляя свой кожаный жилет. – Рад видеть тебя.
Я с трудом сглатываю и киваю. Сколько же людей там было? Я не могу вспомнить. Однако, известие об их смерти – еще одно ведро с бетоном на моих плечах. Их смерть – это моя вина.
Эмили прочищает горло.
– Т-ты не мог бы нам помочь?
– Обязательно, как только расскажешь нам, почему ты связалась с человеком, который убил моего племянника.
Иисус. Я хмуро смотрю на Джоэла. Что он еще натворил, о чем не упомянул?
– Твой племянник наставил на меня пушку. У меня не было выбора. – Внимание Джоэла переключается на Джокера. – Так ты хочешь свой город назад или нет? Завтра вечером. Все, что тебе нужно сделать – выслушать меня.
Джокер скрипит зубами, мышцы его челюсти туго сжимаются. Костяшки пальцев побелели, пока он стоит, борясь с желанием нажать на курок. Пистолет в моих руках скользкий от усилий моих мышц, пока я борюсь с желанием выстрелить Джокеру в голову.
Это я могу сделать.
Одно нажатие. Вот и все, что для этого потребуется.
– Нью-Йорк. Ты можешь гарантировать мне Нью-Йорк?
Джоэл кивает, отодвигая дробовик головой.
– Я преподнесу тебе город на блюдечке.
Наступает тишина, и она оглушает. Вот и всё. Время принятия решения. Мы либо умрем прямо здесь и прямо сейчас, либо будем жить. Честно говоря... Не знаю, что хуже.
Глава 10
Вдох
Эмили
Я не могу дышать. Винил на табурете под моими руками влажный от пота, стекающего с моих ладоней. Джокер страшен. Сорока с чем-то летний монстр в коже. От него пахнет виски, травкой и порохом.
У Джая такое же выражение лица, что и у Хасса с Тэдом. Они в бешенстве. Они чувствуют себя преданными, а почему бы и нет? Джоэл солгал нам. Он притащил нас в эту адскую дыру. Утверждал, что это не место Черепа, и его люди не увидят нас. Ага, ни хрена подобного. Это потому, что мы скрываемся в доме врага Черепа. У Джоэла есть яйца, надо отдать должное, но он рискнул нашими жизнями, не спросив, и это не есть хорошо.
Мое сердце бешено колотится, пока мой пристальный взгляд мечется между дробовиком, прижатым к голове Джоэла, менее чем в тридцати сантиметрах от меня, Джаем, который находится по другую сторону помещения с оружием в руке и мужчиной в отключке у его ног. По моим подсчетам, двадцать пушек направлены в его сторону, и это вызывает у меня тошноту.
Один промах.
Всего-то и надо один промах, и он умрет… а я даже не сказала ему, что чувствую.
Джокер опускает свое оружие, оставляя гневный красный круг посреди лба Джоэла.
– Давай обсудим, – заявляет он, закинув дробовик себе на плечо, поворачивается и идет вдоль барной стойки. Джоэл следует за ним по пятам.
Никто не двигается. Мы молча ждем, пока Джокер и Джоэл не исчезают в подсобке. Тогда, и только тогда, я позволяю себе вдохнуть свежий воздух.
– Опустите свое оружие. – Отец, он же Ворон, приказывает, пересекая комнату и направляясь к Джаю и Тэду. – Все кончено.
Я отпускаю табурет и смотрю на свои влажные руки. Они дрожат. Нет, яростно трясутся. Не знаю, сколько времени смотрю на свои руки или почему чувствую такое онемение. В животе ощущается какая-то пустота, и все остаточные эффекты от алкоголя, который я проглотила сегодня вечером, исчезают. Я испугалась до отрезвления. Думаю, такое действительно возможно.
– Как дела, дитя?
Я вздрагиваю, поднимая голову.
Ворон засовывает руки в карманы черных джинсов. Я рассматриваю его жилет. Работа на коже безупречна, и детали бледно-оранжевого бешеного быка, вышитого на груди, поражают воображение.
– Как обычно… чудом избежала смерть. – Я нервно усмехаюсь, потирая другой локоть.
Ворон улыбается, его тонкие губы приподнимаются в уголках, и улыбка выглядит дружелюбной.
– Рад видеть тебя.
Я одариваю его фальшивой улыбкой. Но так ли это? Я про то, что он собирался позволить Джокеру убить нас.
– Я тебя тоже.
– Хочешь выпить? – Он подходит ближе к стойке и опирается локтями на исцарапанное дерево. – Лип! Два пива.
Я бросаю взгляд вдоль стойки, и парень за ним, тот, которого назвали Липом, показывает ему большой палец. Хасс ловит мой взгляд, пока подносит стакан с водой ко рту. Его руки дрожат, как и мои, и, когда он пьет, капли воды стекают вниз по его подбородку и капают на барную стойку. Рада, что я не единственная, кто был напуган тем, что только что произошло.
– На самом деле я собиралась выйти и немного подышать воздухом. – Я обмахиваю лицо, поскольку меня охватывает волна нервного жара. – Не возражаешь?
Ворон кивает.
– Конечно, милая. Твое пиво будет здесь, когда ты вернешься.
Иррациональные слезы наворачиваются на глаза, когда онемение в моей груди проходит. Я не буду плакать здесь. Не буду реветь перед всеми этими людьми. Разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери. Сжимаю металлическую ручку ладонью и открываю дверь. Порыв холодного воздуха врезается в меня, осушая слезы до того, как у них появится шанс пролиться. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух, словно ксилит, проникает в мои легкие, свежий и холодный. (Примеч.: Ксилит или ксилитол (xylitol) – сахарозаменитель натурального происхождения, который используется в продуктах для диабетиков и стоматологических товарах). Мне нравится думать, что я стала сильной благодаря тому, через что прошла до этого момента, но это не так. Я так привыкла быть расслабленной в домике у озера, что забыла, каково это быть в ситуации насилия. Это просто ужасно.
Ненавижу, что я такая слабачка. Джай смог справиться со своей ситуацией, и Джоэл не дрогнул, когда заряженный дробовик был прижат к его голове – даже Хасс и Тэд смогли устоять. Я видела, как они смотрели на меня, пока все происходило – Джоэл, Хасс, Тэд и Джай. Беспокойство было буквально написано на их лицах каждый раз, когда их взгляды встречались с моим. Они чувствовали жалость ко мне... потому что я девчонка. Потому что я не такая сильная, как они. Не то чтобы это было необоснованно. Я имею в виду, что я едва знаю, как пользоваться оружием и, безусловно, не смогу отбиться от кого-то более крупного и более тяжелого, чем я. Даже не знаю, почему думаю об этом. Думаю... я просто хочу быть похожей на них. Я не ждала бы в тени, если бы была больше похожа на них. Я уже говорила это прежде, но скоро настанет день, когда я не буду стоить хлопот. Когда я стану тем багажом, который они больше не захотят тащить?
– Эй.
– Ох! – Я вздрагиваю от неожиданности.
Джай ловит меня, прижимая ладонь к моему животу, когда мои бедра касаются деревянных перил. Крепко сжав, он прижимает меня к своему телу, где я в безопасности.
Где тепло.
Я была так поглощена своими жалкими мыслями, что даже не заметила, как вышла на крыльцо. Я также не слышала, как сзади подкрался Джай.
Я снова прижимаюсь к нему, впитывая все тепло, исходящее от его тела. Обхватив меня руками за талию, он крепко прижимает меня к себе и опускает голову мне на плечо. Я вздыхаю, когда он оставляет поцелуй у меня на затылке. И еще один.
И еще.
Каждое прикосновение его губ посылает восхитительную дрожь вдоль моего позвоночника и разветвляется, следуя по каждой вене к кончикам рук и ног.
– Ты в порядке? – спрашивает он, нежно касаясь губами моей кожи.
– Да, – говорю я, съеживаясь от собственной лжи. – Там немного жарковато, вот и все.
Джай слегка сжимает меня. Он не верит мне, но, по крайней мере, не заставляет говорить правду. Быть жалкой в собственной голове – это одно. Сказать это вслух – совсем другое дело.
– Мы можем поехать домой? – шепчет он, одаривая меня еще одним поцелуем.
Домой.
Так мило звучит. У меня действительно никогда не было настоящего дома – или, по крайней мере, не было дома, в котором бы я чувствовала себя так, как в домике у озера.
Домик у озера – наш дом, по крайней мере, на еще одну ночь.
Тяжелая туча нависает надо мной, рассеивая свою печаль проливным дождем.
Я не готова к тому, чтобы это закончилось. Не готова терять свой единственный дом.
Я киваю.
– Давай уйдем.
* * *
– Джоэл закончил? – спрашивает Тэд, пересекая парковку с Хассом на буксире.
Гравий хрустит под их ботинками, поглощая звуки природы.
– Нет, – заявляет Джай, доставая ключи от машины.
Затем нажимает на кнопку брелока, и щелкают замки.
– Он может вернуться пешком.
Тэд и Хасс шагают позади Джая, который ворвался внутрь, чтобы забрать их на случай, если все обернется к худшему... опять. Даже несмотря на то, что они находятся здесь по приглашению Джоэла, Джай чувствует себя ответственным за них. Мы уже определились, что и Хасс, и Тэд – взрослые мужчины, способные принимать свои собственные решения, но Джай так не считает. Он хочет позаботиться о них и удостовериться, что они в безопасности. Он не может взвалить на себя более тяжкое, так что, он несет всю ответственность и отказывается разделять ее.
Типичный Джай.
– Может, нам нужно еще немного подождать Джоэла... Я не думаю, что ему стоит ходить одному, – говорю я, когда парни останавливаются передо мной.
– Нет. – Джай бросает на меня мрачный взгляд, обходит и открывает пассажирскую дверь на переднем сидении. – Залазь.
Я хмурюсь, глядя на него, продолжая стоять на месте.
– В ее словах есть смысл, – вмешивается Тэд. – Идти назад ему небезопасно.
– Должен ли я напомнить вам, что он притащил нас сюда в нашу последнюю ночь обманом? На наши лица направили пушки. Нам угрожали, осыпали оскорблениями, а вы хотите подождать его, потому что беспокоитесь за его безопасность? – Джай качает головой. – Я устал, зол и хочу вернуться домой. Вы можете либо идти со мной, либо сопровождать неблагодарный зад Джоэла по дороге домой.
Я открываю рот, и Джай поднимает палец, заставляя меня замолчать. Его потемневшие глаза пугают.
– У тебя нет выбора. Ты в любом случае едешь со мной.
Вздохнув, я забираюсь в автомобиль. Оставить Джоэла одного – плохая идея, и я знаю, если что-то случится, Джай будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Он знает это. Все мы это знаем. К сожалению, он не оставляет шанс для обсуждения. Как только Джай делает свой выбор – никто и ничего не сможет его изменить.
– Ну, я точно ни за что не пойду пешком, – объявляет Хасс, хромая к задней двери. – Тащить сюда свою задницу и для чего? К черту все.
Тэд подходит ближе к Джаю. Тени падают на его лицо, он наклоняет голову и шевелит губами:
– Джай... дай ему еще десять минут. Десять. И только.
Джай толкает мою дверь, и та захлопывается. К счастью, у Хасса до сих пор она открыта, так что я могу слышать каждое слово. Не то чтобы это имело значение. Как только я напрягаю уши, чтобы подслушать, Хасс вовлекает меня в разговор:
– Эти братья... – стонет Хасс, защелкивая ремень безопасности. – У них есть желание умереть.
Я разворачиваюсь, оглядываясь через плечо.
– И все же ты еще здесь. Почему?
Он колеблется – не слишком явно – но я вижу легкое подергивание его нижней губы, и слова на мгновение застревают у него в горле.
– Потому что мне делать больше нечего.
Я хмурюсь. Больше нечего делать? Лучше рисковать своей жизнью, чем ничего не делать? По крайней мере, у Хасса есть выбор. У меня же его нет. Все это – моя жизнь на данный момент. Я не могу отказаться, несмотря на то, как отчаянно хочу иногда это сделать.
Хасс прочищает горло, и я выпрямляюсь на месте.
– Как же везет тебе, – бормочу я, крепко скрещивая руки на груди.
Он ухмыляется.
– Где ты будешь завтра ночью? Запрешься в старом домике одна?
– Если Джай добьется своего, то да.
Я перевожу свое внимание в окно и вижу, как Тэд проводит руками по лицу.
– Ладно. Я знал, доволен? – Его голос приглушен, но я слышу его.
О-оу.
Я придвигаюсь вперед и наклоняюсь ближе к стеклу, отчаянно пытаясь прояснить то, что только что услышала. Тэд знал? Тэд знал о том, что запланировал Джоэл? Как он мог не сказать нам?
Джай медленно придвигается ближе, его руки сжимаются в кулаки.
– Что ты сказал?
Тэд опускает голову, его гордо поднятые плечи резко опускаются.
– Я знал о сегодняшней ночи. Знал, что он собирался приехать сюда и нанять парней Джокера для завтрашней работенки.
Джай оборачивается, его большое тело напряжено, делает три агрессивных шага, а потом разворачивается и разъяренно бросается обратно к Тэду.
– Ты знал? Знал и не сказал мне? – требовательно спрашивает Джай, его голос намного выше допустимого уровня для такого разговора в это время ночи.
– Я сожалею, чувак. Он сказал не говорить тебе. Он знал, что тебе это не понравится.
– Нас могли убить!
– Но не убили.
Я прижимаюсь лбом к стеклу.
– Это еще предстоит выяснить. Ты забыл, кто эти люди?
– Я знаю, кто они.
– Очевидно, ты сраного понятия не имеешь.
– Джоэл знает, что делает. Мы используем байкеров в качестве отвлекающего маневра, а затем войдем и заберем девушку.
Джай качает головой.
– Ты должен был сказать мне, – говорит он и отворачивается.
– Джай. Да ладно, мужик. Не делай этого. – Тэд складывает руки вокруг рта, чтобы усилить голос, пока Джай обходит машину спереди.
– Джай! Это же двухчасовая ходьба.
Джай рывком открывает дверцу, садится в машину и захлопывает дверь. Хасс и я тихо сидим, не смея добавить что-либо к урагану гнева, бушующему вокруг Джая. Не говоря ни слова, он вставляет ключ в замок зажигания и заводит автомобиль. Проглотив панику, я тянусь к ремню безопасности и быстро натягиваю на себя, пока Джай разворачивает машину. Ремень щелкает в гнезде, когда Джай резко выруливает на проезжую часть и вдавливает ногой педаль газа. Шины прокручивают гравий, звук громкий и резкий, даже изнутри автомобиля. Инстинктивно, я тянусь к сидению и сжимаю его, пока мы несемся через парковку и выезжаем на дорогу, оставляя Джоэла и Тэда позади.
Глава 11
Первый раз
Джай
Ворота гаража закрываются за нами. Я поворачиваю ключ в замке зажигания, заглушаю двигатель и с тяжелым вздохом опускаю голову на руль. Чувствую себя дерьмово – даже хуже, чем дерьмово. Я пошел на крайние меры ради спасения Джоэла. Выстроил свою взрослую жизнь вокруг него… только чтобы в итоге бросить. Было глупо полагать, что брат будет тем же человеком, с которым я рос, не правда ли? Конечно, я должен был понимать, что все будет по-другому…
Эмили и Хасс одновременно отстегивают ремни безопасности, но Эмили остается на месте, тогда как Хасс открывает свою дверь и захлопывает ее за собой, оставляя нас с Эмили наедине.
Чудненько.
Я хочу быть с ней. Один.
Я поднимаю голову и наблюдаю, как Хасс входит в дом через белую дверь в крайнем левом углу гаража. Я наблюдал за ним в машине время от времени по дороге домой. Он никогда не признается, но он в шоке. То, как он сжимает зубы и резко сглатывает... нервозность сильно бьет по нему. Я тоже нервничаю. Уже завтра мы сделаем это, а у нас до сих пор нет чертового плана.
– Это не должно было быть так сложно, – вздыхаю я, откидываясь на спинку сидения.
Я смотрю на Эмили, и не могу вынести этого. Не могу вынести сочувствия в ее глазах, смешанного с осуждением и чем-то еще – чем-то напряженным.
– Думаешь, я сделал ошибку?
– Заставляя их идти пешком?
Я киваю.
– Нет, – произносит она, избегая моего взгляда.
Эмили лжет, но я благодарен ей за это. Не думаю, что смогу переварить ее разочарование в дополнение к своему собственному.
– Я думаю, твое решение было обоснованным.
Обоснованным? Едва ли. Я кладу руки на руль и ковыряю трещинки в коже.
– На моем месте... ты бы оставила их?
Эмили поднимает на меня взгляд.
– Нет.
– Почему?
– Потому что не смогла бы справиться с чувством вины, если с ними что-нибудь случится.
Я закрываю глаза. Если с ними что-нибудь случится... Что я наделал? Нет. Я не буду винить себя, что отвернулся от парней. Да, вероятность того, что с ними что-то приключится, выше, чем мне хотелось бы... но они не оставили мне выбора.
– Я не могу вернуться за ними. – Я ударяю ладонями по рулю. – Они должны знать, кто тут главный. Я руковожу этим чертовым шоу – не Тэд, не Джоэл, а я.
Эмили протягивает свою тонкую руку и гладит ладонью мой бицепс.
– Я знаю.
Выражение ужаса на ее лице, когда Джокер приставил дробовик к лицу Джоэла, снова и снова проигрывается в моей голове. Я не смог защитить ее или оградить. Я был чертовски бесполезен, и никогда снова не хочу оказаться в таком положении. Эмили мне слишком нужна.
– Все те байкеры... все те пистолеты... я ничего не мог сделать. Если бы я только знал, то оставил бы тебя здесь.
– Но ты не знал, и сейчас мы дома, живы и здоровы, так что не зацикливайся на этом, Джай. Ты только делаешь себе больно.
Наши взгляды встречаются, во мне вибрируют миллион и одна эмоция. Завтра в любом случае наступит конец. Либо я вернусь живым, освободив себя, чтобы посвятить оставшуюся часть жизни в попытке заставить Котенка полюбить меня, либо не вернусь вообще. Мысль, что она останется сама по себе, пытаясь свести концы с концами, или будет схвачена Черепом... убивает меня. Паника усиливается за секунду. А что насчет того, что старик говорил о ней? Что, если он смог «почувствовать» ее будущее, как и утверждал? Если она страдает от невыносимой боли, и Джоэл каким-то образом в этом замешан... Может быть, мы с Моникой умрем, оставив Джоэла и Котенка, чтобы они составили друг другу компанию?
Острые уколы ревности пронзают сердце и разжигают панику.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на прикосновении ее ладони на своем бицепсе. На данный момент этого достаточно, чтобы сдержать надвигающуюся паническую атаку.
– Прошлой ночью мне опять приснился тот сон, – бормочу я, меняя тему, делая все, что в моих силах, дабы прекратить мучить себя перспективами нашего сурового будущего.
– Тот, где я одета в красное платье?
– Угу, – киваю я, слегка улыбаясь. – Ты потрясающе выглядела в том красном платье. Удивительно, что мы вообще добрались до ужина.
Эмили смеется, и я открываю глаза. Это прекрасный звук – девчачий и сладкий.
– Я как раз хотела спросить тебя о нем. В твоем сне ты сказал, что после ужина я безумно влюбляюсь в тебя.
Я киваю.
– А когда же ты безумно влюбляешься в меня? Во время десерта?
– Забавно.
Я усмехаюсь, затем останавливаюсь. Как она может не знать? После всего, через что мы прошли, после всего, что мы сделали, и всего, что я сказал, как Эмили не сложила два и два вместе? Я открываю рот, а затем закрываю. Я не смогу справиться с ее отказом. На краткий миг разочарование вспыхивает в ее глазах и разрушает мой страх быть отвергнутым. И что мне терять? Если мне суждено умереть завтра, то я хочу умереть, зная, что Эмили знает, что ее любил другой человек.
– Я уже влюбился в тебя, Котенок.
Ярко-розовый румянец вспыхивает на ее шее и заливает ее щечки. Дрожащей рукой она тянется к лицу, чтобы убрать тонкую прядь волос со лба, но даже несмотря на видимую нервозность, ее плечи приподнимаются от облегчения и выпрямляется спина. Все это имеет смысл. Дистанция, которую Эмили удерживала, ее странное отношение. Я придумал миллион причин, объясняющих ее поведение, и как я мог забыть о самой простой? Я мучил себя недоверчивыми сценариями и теориями, накручивая себя без причины, когда ответ был так очевиден.
Она тоже любит меня.
– О-ох... – заикается Эмили. – Я... я... не ожидала…
– И забудь, что я сказал, будто ты влюбилась в меня после ужина. Ты тоже уже влюблена в меня, – заявляю я.
Точно так же, как и ранее, становится заметно желание Эмили блевануть, когда приступ тошноты искажает черты ее лица.
– Откуда ты знаешь, что любишь меня? – застенчиво спрашивает она.
Ее большие, как у лани, глаза смотрят на меня, брови обеспокоенно хмурятся. Чего она так боится?
– Откуда я знаю?
– Да. – Эмили смотрит на свои руки и переплетает пальцы. – Откуда ты знаешь наверняка?
Я выдыхаю и выключаю фары, погружая нас в темноту. Не в полную темноту – я все еще вижу контуры ее лица, наклон шеи и изгибы груди. Я замечаю, как меняется ее дыхание в темноте. Оно спокойное и расслабленное – словно больше нет необходимости смотреть мне прямо в глаза, когда она говорит.
– На самом деле, я не думал об этом, – говорю я, почесывая голову, и это напоминает, что мне нужна чертова стрижка. – Я думаю... Короче говоря, мысль о том, чтобы не быть с тобой даже и секунды, заставляет меня чувствовать тяжесть в груди.
Эмили резко поворачивает голову в мою сторону.
– Да ладно?
– О, да.
Эмили сквозь темноту протягивает и кладет свою теплую ладонь в мою. Она влажная, но больше не дрожит и кажется такой крошечной в моей гигантской лапе.
Мне это нравится. Что осмелился рассказать ей всё, что думаю, что чувствую. Зачем останавливаться на достигнутом?
– Я ловлю себя на том, что весь день украдкой смотрю на тебя. Ты такая чертовски милая.
Свободной рукой Эмили прикрывает рот, и я могу только представить, как сильно краснеют ее щечки в эту самую секунду.
– Боже мой. Остановись. Ты так не делаешь!
Если бы только она знала, сколько раз я ловлю себя за тем, что наблюдаю за ней, восхищаюсь ею. Возможно, тогда она не спрашивала бы меня, уверен ли я, что люблю ее.
– Делаю.
– Что, если я ковыряюсь в носу? – спрашивает Эмили. Я слышу в ее голосе шок и отвращение, когда она съеживается.
– Уверен, что ты найдешь милый способ сделать это.
Красивый безудержный смех Эмили заполняет автомобиль, и я добавляю его к своему списку того, что делает меня уверенным, что я люблю ее.
Я разворачиваюсь на своем месте.
– Я знаю, что люблю тебя, потому что мысль о том, чтобы быть с кем-то еще – или что ты с кем-то другим – просто... чертовски сводит меня с ума. – Я сглатываю горечь в горле. – Все это... оно должно что-то да значить.
Наступает тяжелая тишина, и все, о чем я могу думать – это умолять Эмили сказать мне, что она любит меня. Я хочу услышать это больше всего на свете – больше, чем мое желание жить. Я должен знать, что последние несколько лет моей жизни – жизни, что я посвятил поиску брата, которому на все насрать – не были потрачены впустую.
– Я чувствую то же, но... – Эмили вздыхает, откидывая голову на подголовник. – Я никогда не... Господи. Я такая жалкая.
Я отпускаю ее руку, и она прячет лицо в ладонях.
–Ты определенно не жалкая, Котенок.
Она фыркает, шлепая себя ладонями по бедрам.
– Ты когда-нибудь прекратишь называть меня так?
– Не думаю. – Я смеюсь. – Нет.
Я никогда не был любителем милых прозвищ. Честно говоря, эта мысль заставляет меня съежиться, но Эмили, когда я встретил ее, была слишком забавной, чтобы не подразнить, и это прицепилось.
Она – Котенок.
Она ненавидит это прозвище, но мне все равно.
– Я никогда не говорила этих слов прежде, – признается она, и печаль в ее голосе приносит мне невыносимую боль.
Я снова ерзаю на своем месте, наклоняясь к ней всем телом.
– Никогда?
– Я росла без родителей, братьев и сестер. Я избегала любых серьезных отношений и никогда не имела средств, чтобы завести питомца, так что нет... никогда.
Ах, так у нее мандраж «первого раза». Ничего такого, что не смогла бы исправить маленькая попойка. Развернувшись на сидении, я тянусь назад, засовывая руку в карман сидения. Я помню, что видел, как Тэд спрятал там бутылку водки перед отъездом. Нет ничего лучше бутылки русской воды, чтобы развязать язык. Я засовываю руку глубже, и мои пальцы касаются прохладной бутылки. Улыбаясь, я обхватываю пальцами горлышко и вытаскиваю.
– Что мы собираемся с ней сделать?
Я улыбаюсь. Разве это не очевидно?
– Мы собираемся выпить, чтобы твой мандраж «первого раза» исчез.
Эмили выгибает бровь самым шаловливым образом, заставляя мою кровь кипеть. Черт возьми, она красива.
– Знаешь, все это начинает немного походить на десятый класс.
Я выгибаю бровь, подражая ей.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не пила водку и не трахалась в машине, когда была в старших классах.
Съежившись, Эмили кивает, поднимается со своего места и протискивается в пространство между передними сиденьями. Пыхтя, она падает на заднее сидение.
– В кузове грузовика с главным футболистом Томми Филдом и самой маленькой бутылкой водки, которую когда-либо видела.
Выдохнув, она закидывает ноги на спинку пассажирского кресла.
– Что, не было никаких девушек его возраста?
Она усмехается, похлопывая по месту рядом с собой.
– Видимо, нет.
Чертов ублюдок. С другой стороны, не мне говорить. Если бы мы ходили в одну школу, я бы неустанно следовал за этой девушкой. Я бы заполучил ее, и не на заднем сидении гребаного грузовика.
Сжимая бутылку в руке, я присоединяюсь к Эмили на заднем сидении. Мы молча делим выпивку, наслаждаясь тишиной. Воздух вокруг нас становится теплым и влажным, уговаривая Эмили сбросить куртку, и я снимаю свой свитер. Признаюсь, я был бы более спокоен, если бы знал ответ на вопрос, который горит в моем подсознании. Томми Филд. Кем он был для нее? Я могу себе представить, как он выглядел. Широкие плечи, черные прилизанные волосы, темные глаза и такой же самодовольный взгляд. Ненавижу его, а я ведь даже не знаю этого ублюдка.
Я откашливаюсь.
– Ты и Томми... он был твоим первым?
Эмили проводит идеальными белыми зубами по нижней губе, сдерживая неловкую улыбку.
– Да. Он был моим первым.
Да. Ненавижу его до чертиков. А машину времени уже изобрели? Если да, то сколько мне будет стоить вернуться в прошлое и выбить дерьмо из этого парня?
Я беру бутылку из ее рук и подношу ко рту. У меня кружится голова от алкоголя, и я, стиснув зубы, сглатываю. Потом подношу бутылку к глазам. Когда мы успели ее почти прикончить? Сколько времени мы здесь сидим?
Эмили протягивает руку, и я возвращаю бутылку.
– Как все сложилось потом? – спрашиваю я.
– Потом? – Она делает большой глоток и шипит, передернувшись. – Потом меня для него не стало, и Мистер Квотербэк снова вернулся к своей школьной подружке.
– Долбаный ушлепок.
Официально. Я вернусь назад во времени, чтобы засунуть несмазанный футбольный мяч ему в дырку в члене.
Эмили пожимает плечами.
– Что есть, то есть. Что насчет тебя? Где был твой первый раз и как ее звали?
Я опускаю голову на подголовник. Когда это было? Слишком давно, чтобы помнить фамилию девчонки.
– Ее звали Мелани Как-то-там, и это было на пляже.
Эмили поворачивается на своем месте, вытягивая свои длинные ноги поперек моих. Не в силах сопротивляться, я кладу руку на ее бедро.
– Пляж? Как романтично.
Я закатываю глаза.
– Секс на пляже переоценивают. Это было охренеть как ужасно и совсем не романтично.
– Как так?
Нет ничего, и я имею в виду реально ничего романтичного в трении. Все это испытание было сплошным кошмаром, не говоря уже о том, что он продлился меньше шести минут. Подростковые нервы разрушают жизни.
– Не спрашивай.
Я всматриваюсь в Эмили. Ее глаза широко раскрыты, а лицо озарено весельем и волнением.
– Вы пили? – спрашивает она, вручая мне бутылку.
– Нет. – Я делаю глоток. – Я почти уверен, что каждый подросток хочет помнить, когда он впервые занимался сексом, и каково это было на следующее утро.
Эмили придвигается ближе ко мне, пока ее попка не касается моего бедра.
– Тебе понравилось?
Я моргаю, глядя на нее.
– У меня был секс... с девушкой... впервые в жизни. Естественно, я наслаждался им. – Я сжимаю бутылку в руке. – А Томми, дебильное имя, между прочим, он был хорош? Тебе понравилось?
Рассмеявшись, она качает головой.
– Я обдумывала все это в голове несколько месяцев, прежде чем он пригласил меня на свидание, что это будет романтично и приятно – и это будет лучше, чем когда я касалась себя.
– И оно было?
Эмили хлопает себя рукой по лицу.
– О, Господи, нет. Это было ужасно. По крайней мере, твои шесть минут вдвое больше времени Томми – не говоря уже о том, что я чувствовала себя так, будто в мою шейку матки тыкались огурцом.
Я смеюсь – мы смеемся – и звук так идеально смешивается: ее легкий смех сливается с моим глубоким.
