Текст книги "Это кто переродился? Книга 4 (СИ)"

Автор книги: Сириус Дрейк

Соавторы: Александр Артемов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17
Какое еще дело?.. Где⁈

На пороге была кровь. Две разбитые машины Инквизиции, одна из которой лежала на крыше, довершали картину.

– Ни на минуту нельзя оставить одних, – вздохнул я, перешагнув порог. Кровавые следы уходили дальше и поднимались по лестнице.

Едва вошел, как меня окружили галдящие ученики. Сна ни у кого не было ни в одном глазу, все были в ночных рубашках, растрепанные и напуганные. Из их сбивчивой болтовни, где через слово поминали Инквизицию, какую-то книгу и Вергилия, стало понятно одно – нынче ночью здесь было весело.

Источник неприятностей нашелся в лаборатории, где тоже было порядочно народу, а еще жуткий бардак.

Увидев в кресле Лаврентия, я ничуть не удивился. Как и Силантия, который крутился вокруг, обрабатывая ему раны. Напротив расположился Григорий, которому помогал Тимофей. Маски у него на лице не было, и его уродливую, обожженную рожу, видели все и каждый.

Оба Инквизитора были мрачными как тучи (что, впрочем, довольно типично для этих «веселых парней»). Разница был лишь в том, что у младшего на руках сверкали наручники. По лаборатории с напряженным видом расхаживал Вергилий. Он был тоже потрепан, и за ним хвостом бегали Вика с Аней.

– Вергилий Иоаннович, немедленно сядьте!

– Я в норме, – буркнул он и, увидев меня, улыбнулся. – Ага, вот и хозяин. Опаздываете, ваша милость.

Он подошел к столу, где среди пухлых томов лежала Книга Душ, придавленная пресс-папье. Выглядела она тоже неважно – от нее поднимался дым.

– Только не говорите, что на территории усадьбы открылся портал, – сказал я, покосившись на учеников, которые заглядывали из коридора. Мой Взгляд выпроводил их вон. Дверь тоже закрылась. – … И Инквизиция очень спешила его закрыть. Да, Лаврентий?

Вергилий хохотнул и его с силой усадили на стул.

– Мой брат тоже немного припоздал. Монстр загнан обратно в «сундук».

И он, подняв пресс-папье, с силой ударил по книге. В ответ послышался вскрик.

– Ибо многомудрый Аль’Касим Мустафа ничего не сказал наимудрейшему Мурзе Ар-Аглы Синему после того, как тот обрызгал его из колодца, – Вергилий снова ударил книгу по морде. Та вновь закричала. – Он молча зарезал его как собаку. Так, о наилживейший, Рахид?

– Да… – пискнула книга. – Ты прав, о наихитрейший, Вергилий…

Бывший маг улыбнулся мне.

– Иногда годами пропадать в библиотеках бывает крайне полезно, сир Обухов.

– Если не воровать оттуда книги, – заметил Лаврентий и поднялся. Силантий тут же отскочил от него, как от огня. Сделав шаг, он навис надо мной как скала. Девушки, дежурящие рядом с Вергилием, тоже попятились. Как и Тимофей.

– Обухов, объяснишь мне, какого в твоей библиотеке делает запретная книга?

Я вздохнул, опускаясь на стул рядом с Вергилием. Опять эти пугалки…

– После того, как ты, Лаврентий, объяснишь мне отчего твой сотрудник сидит в моем доме в наручниках, а мои люди смотрят на него как на привидение?

С улыбкой я налил себе вина.

– И будем надеяться, что это будет объяснение в пользу Инквизиции. Ибо последнее время не только меня немного раздражает ваша организация.

Инквизитор пронзил меня недобрым взглядом. А затем подошел к Григорию. Ударом в зубы того едва не повалило на пол, Инквизитор схватил его за ворот.

– Это он объяснит. Да, Григорий? Кажется, я четко сказал – все, что происходит в этой усадьбе не твое дело.

– А я… а я… мне… – пискнул Григорий. – Прости…

От удивления я едва не поперхнулся. Этот отмороженный мерзавец и… просит прощения⁈

Лаврентия же его «искренние извинения» ничуть не смутили':

– В такой момент, когда Магистра нет… И возможно, она уже мертва… Ты просишь тебя простить?

– Ну… да, – и обезображенные губы Григория растянулись в глупой улыбке. – С кем не бывает? Зашел не в ту дверь…

Ситуация была настолько нелепой, что Вергилий от души расхохотался. Взял у меня бутылку и налил вина себе.

В Лаврентия же будто бес вселился – он влепил Григорию еще один удар в морду. Тот с визгом попытался отбиться, но кулак его начальства был безжалостен. Удары посыпались градом.

Выпив стакан, я налил себе еще. Вергилий не отставал. Право, наблюдать то, как один Инквизитор метелит другого, было настолько увлекательно, что я почти был готов был простить одному из них нападение на своих людей. Тимофей с Силантием попытались было их разнять, но я лишь покачал головой и налим им тоже пару стаканов.

А эти… пусть развлекаются. Судьба обоих меня волновала в последнюю очередь. Мой взгляд приковало нечто иное – оно лежало на полу, почти под столом.

И это был шмель. Раздавленный шмель.

Плеснув себе еще вина, я вздохнул. Вот и нашла тебя костлявая, Ивашка.

– Земля тебе пухом…

Еще один удар, и ножка стула подломилась под Григорием. Тот с визгом рухнул на пол – Инквизитор наскочил на него и продолжил «разминать» об него кулаки.

– А теперь⁈ – рыкнул он в лицо Григория. – Хочешь, чтобы я тебя простил?

– Хочу! – завизжал его коллега. – Прости меня, Лавруша!..

Инквизитор не унимался. Грохот поднялся такой, что на полках зазвенели склянки. Григорий пытался отбиваться, однако настолько нелепо, будто последние несколько лет прослужил не в Инквизиции, а протирал штаны в какой-нибудь канцелярской конторе.

И это было странным… Очень странным. Ибо бойцом он был таким же первоклассным, как и само начальство, которое зверело все сильнее.

Отпив вина, я посмотрел на шмеля. Затем на Григория, а тот взвыл в голос:

– Лавруша! Роденький! Иван! – и он потянулся ко мне. – Спаси-и-и-и!

Ему опять прилетело, а я снова посмотрел на шмеля. Потом на Книгу Душ. Григорий же расплакался как девчонка.

Тут мне пришлось плеснуть себе целый стакан. Кажется, минувшая ночь прошла веселее, чем казалось.

– В такой момент! – рычал Лаврентий и, схватив избитого Григория за шкирку, впечатал его в стену. – Когда умерла Королева! Ты просишь…

Очередной удар, и Григорий съехал по стене. Лаврентий же хотел ударить еще раз, но только плюнул в него. Тяжело дыша, обернулся.

Мы смотрели на него, не мигая. На секунду мне показалось, что мне что-то попало в ухо.

– Королева? Умерла?..

Отдышавшись, Лаврентий бросил Григорию:

– Поднимись, Инквизитор. Имей хоть каплю достоинства.

Затем сам упал в кресло и потянулся к бутылке.

Пил он долго – из горла. За окном, тем временем, рассветало. В опустившейся тишине до нас доносился отдаленный звон колоколов. И вновь зарядил дождь.

* * *

Во дворце.

Весь этот день было тихо, ветрено и дождливо. Все мероприятия отменили, кроме одного, и оно обещалось завтра. Во всех городских церквях долбили в колокола, да так громко и самозабвенно, Марьяне пришлось приказать закрыть все окна. От звона голова просто раскалывалась.

Закрыв форточку в спальне королевы, она присела на край ложа. Погладила холодную ладонь той, что лежала подле.

– Как ее звали? – спросила она у оставшихся одиннадцати «королев». Все стояли подле ложа и вытирали слезы платками.

– Маша, – сказала одна из них. – Раньше работала в театре.

– Ей было всего шестьдесят восемь…

– Еще жить и жить…

– Сердце… Она всегда на него жаловалась…

И прямо у всех на глазах, – подумала Марьяна. В тронном зале. Это было совсем нехорошо. Такое не скроешь.

– Следов яда нет?

«Королевы» покачали головами. Стоявший в углу дворецкий тоже дал отрицательный ответ.

– Смерть абсолютно естественная. Оттого и так внезапна.

Еще раз посмотрев на умершую, Марьяна горько улыбнулась. А ведь эта Маша была действительно очень похожа на бабушку – и не только внешне, но и по поведению. Именно она и была той самой «лучшей» Дарьей.

Принцесса поднялась и, закрыв лицо мертвой саваном, обернулась к «королевам».

– Больше нет смысла в этом маскараде. Разоблачайтесь.

Переглянувшись, они безропотно выполнили ее приказ – сняли все, что делало их настолько похожими на бабушку. И тут перед ней появились просто женщины – одиннадцать обычных старушек, каждая из которых в чем-то, но походила на пропавшую Королеву.

Марьяна улыбнулась им.

– Спасибо за службу, всем вам. Вас достойно наградят, – Затем подойдя к каждой, она поцеловала их в щеки. – Но теперь ваша служба окончена. Если хотите, можете остаться во дворце, как горничные, или вернуться к своей обычной жизни.

«Королевы» поклонились. Дворецкий открыл перед ними потайную дверь. Там они и исчезли. Вместо них остались одна куча никому не нужных париков.

– Мы можем сказать, что это был лишь обморок, – заметил дворецкий. – А СМИ…

– Нет, хватит играться, – отозвалась Марьяна. – Раз бабушка оставила нас, то и нам пора… Вернее, мне…

Она тяжело вздохнула. Дворецкий вопросительно посмотрела на нее. Артур, стоявший в углу, тоже.

– … Мне давно пора стать взрослой.

Смахнув пару слезинок, она решительно зашагала вон из спальни. Артур кинулся за ней. У него на лице была написана масса вопросов, но Марьяна была благодарна ему, что он не задал ни одного из них.

Пока оба шли по коридору, им попадались только гвардейцы. Слуги были словно тени. Направлялись они в подвал.

В самом низу им тоже пришлось пересечь коридор. Наконец они остановились перед толстой дверью, где дежурили гвардейцы. Только увидев принцессу, оба поклонились и открыли перед ней двери.

Внутри был полумрак – свет давало только решетчатое окошко под потолком. Кроме кровати, стола и тумбочки тут не было ничего. «Хозяин» кельи, скованный анимагическими кандалами, даже не встал им навстречу.

Поглядев на них исподлобья Гедимин, плеснул себе в кубок вина.

– У вас там, поди, не весело? – буркнул он, сделав глоток. Звон колоколов доносился даже досюда. – Кто-то важный, помер, да? Теперь что, и за мной пришли?

Сказав это, царевич настороженно забегал глазами. Марьяна смотрела на него как на таракана. И молчала.

– Зачем пришла?.. Я хочу позвонить отцу! Пусть знает, что я жив!

– Он узнает, – сказала Марьяна. – Скоро.

– Тогда зачем?..

– Молчи и слушай. Я пришла, чтобы сказать тебе «да», мой будущий супруг.

Рожа Гедимина стала такой удивленной, будто ему предложили положить голову на плаху, а потом шепнули, что это всего лишь розыгрыш. Артур тоже удивленно забегал глазами.

Марьяна же с улыбкой вытащила из кармана золотое кольцо. Гедимин сглотнул.

– Подожди…

Но Марьяна уже надела его себе на палец.

– Но у меня есть условие. Либо так, либо голову с плеч.

* * *

Утро давно наступило, однако в особняке стояла тишина. Даже ученики смирно сидели по своим «норкам», не было слышно ни голосов, ни пения птиц. Только все усиливающийся дождь барабанил по стеклам.

Мы все еще находились в лаборатории.

– … Теперь даже если Королева вернется, ей придется постараться, чтобы объяснить подданным свое воскрешение, – сказал Лаврентий, который после целой бутылки вина ни капли не опьянел. – Очень постараться.

– Если вернется, – хмыкнул Вергилий. – Но, насколько я понимаю, Дарья Алексеевна не сильно торопится вернутся на трон?

– Теперь государством будет править Марьяна, – сказал я. – Хочет она того, или нет.

И это было единственным решением проблемы – принятие принцессы своей судьбы. Как я говорил Марьяне еще при первом нашем посещении дворца: она будет полной дурой, если продолжит бежать от судьбы как испуганная кошка. Рано или поздно, рок все равно возьмет свое – либо в виде трона, либо того, кто займет его вместо нее.

– И это будет либо Василий Олафович, – продолжил я озвучивать свои мысли. – Либо кто-то из Царства. А то и хуже…

– Из Орды, – подтвердил Вергилий. – Судя по тому что я слышал, Удегей тоже зарится на нее руку?

– Подавится, – сказал Лаврентий, наблюдая как «Григорию» пытаются выправить челюсть. Зрелище было не для слабонервных, но тот терпел. Ничего иного ему не оставалось. – Они и так слишком глубоко запустили руку в наши дела.

Вдруг телефон в моем кармане зазвонил. Это была трубка «решал», и я включил его на громкую связь:

– Здорова, Тимур. Чего так долго? – прозвучал недовольный голос с южным акцентом. – Как успехи?

На том конце «провода» раздался издевательский смех. Поймав удивленный взгляд Лавретния, я сжал ладонью динамик и сказал, имитируя их выговор:

– Все путем. Тэперь стэны в этом доме можно красить кровью. Добыча тоже хорошая.

Вытащив из кармана пару золотых, я подкинул их на ладони. И вновь собеседник едва не лопнул со смеху

Наконец успокоившись, он ответил:

– Великолепно! Золота много?

– В одын сундук все не влезло…

– Какой счастливый день для Орды! Молодец, Тимур! Едигей захочет лично наградить вас, парни, – и сказал шепотом: – Говорит, что Кирова вся горит…

После этих слов Лаврентий начал бледнеть. Бокал в его руках разлетелся вдребезги. Татуировки на голове вспыхнул. К счастью, ему хватило ума не влезать в разговор.

Собеседник же не умолкал:

– Забирайте все золото, какое найдете, и уходите. Хватит, засиделись вы в этой гадкой стране! Пора и честь знать!

– Ты читаешь мои мысли…

– Отлично, затаитесь и ждите. Вечером сброшу место, куда вести товар. Там будут все.

Я удивленно приподнял бровь:

– Все?.. – но вовремя поправился: – Давно не виделись.

– Именно. Совсем скоро вы все вернетесь домой, в Орду. А там… Помимо той шлюхи я награжу вас наложницами. А еще… личной встречей с Ним. С Великим Ханом!

Я улыбнулся.

– Прекрасно… Там будет золото?

– Шутишь⁈ Там будет все золото мира! Много-много золота! Великий Хан никогда не обижает своих верных слуг! Да здравствует Великий Хан!

И на фоне послышался рев сотен и сотен глоток. Все они орали одно и то же:

– Да здравствует Великий Хан! Да здравствует Великий Хан! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕЛИКИЙ ХАН!

Чего делать? Мне тоже пришлось пару раз повторить эту кричалку.

Попрощавшись, собеседник отключился. Все в комнате смотрели на меня во все глаза.

Лаврентий потер подбородок.

– Обухов, – сказал он. – Откуда у тебя такие знакомства?..

– Я полон сюрпризов. Или вы против поездки в Орду?

Он покачал головой.

– Нет. У меня там есть дело.

Улыбнувшись, я прикрыл веки и снова увидел свет золотого дворца. И сквозь его теплые лучи виднелось множество страшно уставших людей, на лице которых лежали улыбки. Они шагали и шагали. Магистр, очевидно, была одной из этих истощенных бедолаг.

У нас у всех было дело в Орде. Очень важное дело. И через него я доберусь и до Дарьи. Где бы она не находилась.

Открыв глаза, я поднялся.

– А теперь, Лаврентий Иоаннович, если вы закончили «беседовать» со своим сотрудником, попрошу до вечера не мозолить мне глаза. Мне нужно как следует выспаться. Нам обоим, судя по вашим мешкам под глазами.

Кивнув, Лаврентий зыркнул на «Гришу», вокруг которого расхаживал Силантий. По одному его жесту маг отпрыгнул в сторону, а «коллега» кинулся следом за Инквизитором. На меня же новоявленный Иван посмотрел с таким испуганным видом, будто я мог ему как-то помочь.

– Ты хотел новое тело, – сказал я одними губами. – Ты его получил. Все честно. Удачной службы, Инквизитор.

Но не успели эти двое исчезнуть, как снаружи послышался шум моторов. В окне, сквозь моросящий дождь, показались машины.

– Кто на этот раз?..

Выйдя на улицу, мы увидели гербы рода Зориных.

У первого автомобиля открылась дверь, и наружу вылезла бодрая Амалия Тимофеевна. Вид у нее был такой, будто не ее еще ночью пытались забрать длинные руки Коллекционера. Баронесса была в полном боевом доспехе. На плече лежал огромный топор. Сзади показались замученные физиономии ее внучат. Из остальных машин вылезали бойцы рода.

– Иван Петрович, доброе утро, – сказала Амалия Тимофеевна, увидев меня на крыльце. При виде Инквизиторов баронесса даже бровью не повела. – И вам, добрые люди. Ну что, Иван, наш уговор в силе?

– Конечно, – сказал я. – Но я не думал, что вы решитесь приехать… Так скоро?

– Не люблю тянуть.

И она хрустнула шеей.

– Где эти ваши?.. Детишки?

Прыгнув обратно в машину, она принялась сигналить. Скоро в окнах появились физиономии учеников. Выйдя в центр двора, баронесса уперла руки в бока.

– Построение во дворе в полном обмундировании. У вас две минуты, родные! Я обещала Ивану Петровичу сделать из вас подобие армии, и я не я, если подведу его!

Ученики недоуменно покосились на меня. Я лишь пожал плечами.

– Ну⁈ Вам особое приглашение нужно?

– Но… – пискнула Державина, приехавшая вместе с ней. – Дождь на дворе, Амалия…

Но баронесса взглянула на нее так сурово, что девушка едва не плюхнулась на землю. Затем они с Орловым кинулись в особняк. Вскоре там зазвучал топот сотен ног, а затем вся орава высыпала во двор в полной выкладке.

Амалия Тимофеевна не умолкала:

– Дождь, снег, град, ночь или день. Это неважно! Чтобы стать лучшими нужно уметь стараться и терпеть. Терпеть и стараться! Даже если судьба занесет вас в Изнанку. Там тоже вам придется пролить несколько ведер крови и пота!

Строй быстро сформировался. Все смотрели на нее, затаив дыхание. Баронесса Зорина хлопнула в ладоши и улыбнулась.

– И я прослежу, чтобы каждый выдавил из себя все возможное до последней капли! Равняйсь!

Глава 18
В Орду? И без меня?

На вокзале.

Посол Орды по имени Бочук всегда любил поезда за умиротворяющий стук колес. Он успокаивал его больное сердце, а нынче ему было из-за чего беспокоиться, ибо с завтрашнего дня у него начинается пенсия, а еще именно посол был в ответе за целый эшелон, готовящийся к отправке – к границе с Царством, а затем и дальше, в Орду.

Великий Хан будет доволен результатом, если все пройдет гладко. По документам состав вез дипломатическую почту, документы и продукты, а на деле… На деле Бочук запрещал себе даже думать об этом.

Это был результат их десятилетней работы в Королевстве. Плоды всех их «золотоносных» трудов. На «тишину» было потрачено достаточно денег в том числе и на самом верху, в самом Совете, и даже кое-где в Инквизиции еще промышляла пара человек. Посол подозревал, что через пару дней их вскроют, но это уже не волновало ни Бочука, ни Едигея, с которым он держал связь.

Все доказательства давно уничтожены, а сам Бочук к утру передаст полномочия своему заместителю Махмуду. Право, он хорошо послужил Великому Хану.

– Что, еще нет их?

Бочук, не оборачиваясь, покачал головой. Затем снова набрал номер Тимура, но тот отчего-то не отвечал. Его Безликие обещались прибыть еще полчаса назад. Вот-вот дадут гудок к отправке, а они…

– Не случилось бы чего?.. – пробурчал Бочук, поглаживая поседевшую бороду. – А то Инквизиция в последнее время бурлит… Эх, все ж зря, Едигей забрал их Магистра. С ней они были куда спокойней.

Вдруг послышался шум мотора, перрон затопил свет фар. Увидев знакомый автомобиль, Бочук выдохнул и, улыбаясь, вышел навстречу.

– Вот и вы! Легки на помине!

Захлопали двери, и люди в черном, щеголяющие золотыми украшениями, направились прямо к послу. В руках у них были тяжелые ящики. Звон изнутри успокоил сердце Бочука. Впереди шагал Тимур – он, как и все Безликие, еще был в маске, но его золотые мечи можно было узнать за милю.

С радостным смехом они заключили друг друга в объятия.

– Брат! Отчего так опаздывать⁈ Совсем смерти моей хочешь!

Остальные четырнадцать человек быстро прошли мимо и скрылись в вагоне. Тимур же с Бочуком последовали за ними. Холод вокзала остался за спиной, они окунулись в теплую обстановку вагона-ресторана, где все буквально сверкало от золота, бархата и резного дерева. Фрукты и вино на столах ждали гостей.

Улыбаясь, Бочук устроил свои телеса в кресле. Их окружили слуги и принялись снимать с Безликих верхнюю одежду. Вскоре из других вагонов пожаловали приближенные Бочука. С ними и был его сын Менгу.

Поезд тронулся, мимо окун поплыл перрон. Через несколько минут они уже мчались на всех парах.

– Прошу, братья! Отдыхайте! Пейте, ешьте, все свежее! Вы это заслужили! Да снимите вы уже этим маски, чего как не родные⁈

– Снимем, – сказал Тимур глухим голосом, когда все как один Безликие расселись в кресла. Улыбающийся Менгу со своими людьми уже наливал себе вина. – Но только перед очами Великого Хана. Как и было условлено.

– Никто не должен видеть лиц Безликих в стране неверных Его воле, – сказал его товарищ. – Или забыл волю Великого Хана? Только те неверные, кого мы собираемся убить, увидят наши лица!

Остальные молча покивали. Менгу фыркнул. Бочук же махнул рукой, открыл бутылку вина и наполнил кубок до краев.

– На все воля Великого Хана, – сказал он, приподняв кубок, и сделал большой глоток, – но здесь неверных нет, уверяю вас, братья. Только свои… Ах! Совсем забыл! Дурная моя голова!

С улыбкой он щелкнул пальцами. Двери вагона открылись и под звон чего-то металлического их окружили фигурки в длинных балахонах с закрытыми лицами. Вскоре они заполнили весь вагон – их было не меньше полусотни.

– Вот! – и Бочук обвел рукой появившийся строй. – Все эти дочери неверных – дары Великому Хану! Неофициальные, конечно же, а лишь те, кого мы смогли забрать, чтобы Он испробовал то, что вскоре станет подвластно его воле. А ну!

И по его жесту они сбросили балахоны. Менгу довольно приподнялся. Его глаза плотоядно заблестели.

– Выбирайте любую, – улыбнулся Бочук, рассматривая строй полуобнаженных прелестниц, скованных золотыми цепями по рукам и ногам. – Сделают все, что пожелаете. Если жизнь дорога…

Расхохотавшись, Менгу схватил первую девушку за цепь на шее. Она повалилась к его ногам. Бончук тоже потащил к себе одну из прекрасных дам – рыжую, он любил рыжих.

– Как тебя зовут, красавица? – спросил посол, погладив ее по голове. Остальные окружили Безликих и расселись у них на коленях. Менгу уже принялся поить вином свою «ненаглядную», елозя рукой у нее под юбкой. Вечно этот щенок спешит…

– Не бойся, – ласково проговорил Бочук своей рыжей, – просто соблюдай волю Великого Хана, и никто тебя не обидит. Так как?..

– Света… – и она заморгала. На ресницах заблестели слезы.

– Светочка, не бойся. В Орде тебе дадут другое имя, и найдут хорошего мужа. Возможно, даже одного из этих смелых людей, которые отказались даже от своих лиц, дабы служить Ему.

Улыбаясь, он отщипнул ей винограда, а затем дал глоток вина. Пока она пила, по ее лебединой шее катились розовые капли и упали в ложбинку между тяжелых грудей. Бочука аж бросило в жар.

Отчего бы и не жениться на такой как она? Будет его десятой женой. В самом деле, а для чего еще уходить на пенсию, как не для любви?

Хохотнув, он откинулся на спинку. Поездка обещалась долгой. Их не посмеют ни остановить, ни задержать – все семафоры и рельсы сейчас благоволят воле Великого Хана. Дипломатический состав не имеют права задерживать даже Инквизиторы.

Вскоре, в вагоне послышался звон бокалов, смех и разговоры. Зазвучала музыка, и несколько самых гибких девиц принялась танцевать. На пол полетели последние тряпки. Хохочущий Менгу заплясал вместе с девушками.

Возбудившийся, Бочук хотел приказать Свете перестать плакать и заняться уже, наконец, делом, как в кармане зазвонил телефон.

– Приветствую, Едигей, – сказал посол, скосив глаза в окно. Вокруг мелькали деревья. – Да продлятся твои года стократно.

– И тебе привет, о смелый Бочук, – сказали на том конце «провода». – На все воля Великого Хана. Выехали? Надеюсь, проблем не было?

– Нет, все прошло как по маслу. Безликие забрали товар. Свидетелей нет, как и желал Великий Хан.

– Славно… Женщин тоже забрали?

– Обижаешь, Едигей, – ухмыльнулся Бочук, поймав на щеке Светы очередную слезинку. – Все кровь с молоком, русые да рыжие, как и заказывали. Отличные матери будут для новых воинов Великого Хана.

– Славно… Но нет, Бочук. Не повезло им. Павел Гедиминович намедни прислал нам еще женщин в дар. Пять сотен отборных красавиц из Царства. Так что…

Услышав это «так что» Бочук покрылся испариной.

– … С этими можешь не спешить. Оставляю их вам. Главное, проследи, чтобы золото покинуло пределы Королевства. Все до последней монеты. Оно пригодится Великому Хану. А женщины… Они не так ценны. Дарю их тебе, Бочук. Подарок на пенсию. Ты славно послужил Орде.

– Слушаюсь, Едигей! Да здравствует Великий Хан!

Попрощавшись, темник отключился. Бочук какое-то время смотрел на трубку, не веря, что Едигей ТАК расщедрился. Пятьдесят женщин? И все его⁈

С улыбкой он повернулся к Свете. Снова погладил ее по щеке, а затем провел пальцем на плетке-семихвостке на бедре.

– Ну-ну, дитя, – надул губы посол. – Не плачь. До Орды еще долгий путь, успеем еще как следует познакомиться. Ты же не боишься старого Бочука?

– Нет…

– А отчего плачешь? Скучаешь, поди, по дому, по матери и отцу?

Она закивала.

– Ах, милая, – покачал головой Бочук и снова схватил Светлану за цепь на шее. – Но не горюй, ибо вскоре мы благополучно доберемся до Орды, а там нет такого слова как «грусть», «слезы» и «тоска». Только радость, воодушевление и счастье. А как иначе? Иначе нельзя. В Орде любят радость на лицах женщин, особенно тех, кто приезжает издалека. За грусть, слезы и неприступность…

Он вытащил плетку и ткнул ее в щеку кнутовищем.

– … Там наказывают. Понимаешь?

Она испуганно закивала.

Остальные начали озираться на них. Даже Безликие – их холодные глаза странно блестели за масками. Вечно спешащий Менгу, схватив свою «даму сердца» за волосы, потащил ее прочь из вагона. Поднялся крик, а затем его несносный сын показал свое истинное лицо. Крик перешел в визг.

– В Орде все просто, – говорил Бочук, держа голову Светы. – Великий Хан любит улыбки, любит песни, любит оды себе. А иначе в чем смысл всех его трудов? Если подданные и гости грустят, значит, он плохо правит и не заботится о народе, а это…

И Бочук дернул цепь. Света закашлялась.

– … Невозможно. Плакать и грустить в Орде – это измена. Понимаешь? А раз народ верен Великому Хану, значит, и слез в Орде не бывает. Понимаешь?

Он потряс ее ошейник, и она закивала. Однако слезы продолжали течь. Бочук вздохнул.

– Не понимаешь… Ну что ж…

Вскочив, он подскочил на месте и дернул цепь. Девушка со стоном упала к его ногам. Расставив ноги в стороны, он вытащил плетку.

– Значит, придется научить тебя ценить любовь и заботу Великого Хана! – зарычал он, схватив ее за волосы. – Ибо это в вашем грязном Королевстве, ты можешь орать, рыдать и жевать сопли, но там… Нет! Только не при Хане!

Он хотел было огреть ее плеткой, но руку что-то остановило. Дернвушись, Бочук оглянулся. Его кисть держал Тимур.

– Пошто обижаешь эту красавицу, Бочук? – сказал он глухим голосом. – Смотри, Хан не любит плачущих женщин.

– Потому и обижаю, что она…

Но пальцы Тимура сжались только сильнее. Вскрикнув, Бочук попытался оттолкнуть Безликого, но тот стоял как скала.

– Пусти! Идиот, больно!

– Как можно везти ее в Орду, если она так несчастна? – спросил Тимур холодным голосом. – Может, ей и не стоит ехать?.. А им?

И повернувшись, он оглядел остальных женщин. У большинства в глазах стояли слезы.

– Не годится таким ревам ехать в Орду, расстаривать Великого Хана, – вздохнул Тимур. – А то он скажет: отчего они такие грустные? Эй, Тимур, почему они не смеются такому счастью? Почему не веселятся, увидев мой золотой дворец?

– Потому что не учили! – выкрикнул Менгу, накручивая косу своей «дамы» на кулак. – Они тут совсем от рук отбились, в своем Королевстве!

– Точно. А кто не учил? Бочук! Кто же еще⁈

И Тимур посмотрел в глаза Бочуку. Тот снова хотел разжать пальцы, но вдруг разглядел за маской глаза Безликого. Зеленые, сверкающие и отчего-то вытянутые как у кошки. Тогда как у Тимура они были…

О, Великий Хан! Это не…

Не успел он осознать эту жуткую мысль, как колеса под ними взвизгнули, а вагон дернулся, будто от боли. По составу прошелся грохот, а затем состав подпрыгнул – а с ним и все, кто были внутри. Все перевернулось, зазвенело и заохало. Свет тоже вырубило.

Бочук очнулся на полу. Вокруг мигали светильники, а рядом на коленях сидела Света. Ее глаза блестели из полумрака. За окном виднелась полная луна.

– Эй ты… тварь… – захрипел Бочук, нашаривая на полу, среди битого стекла и раздавленных фруктов, свою плетку. – Где моя…

Он осекся на полуслове. Под пальцами было мокро. По вагону ходили Безликие – их маски золотисто сверкали в полумраке, в руках были кинжалы.

Вдруг одни из них схватил кого-то и поставил на колени. Это оказался его сын, Менгу. Раздался крик, а затем в свете луны ярко блеснул кинжал. Брызнувшая кровь заляпала глаза Бочуку.

Он попытался заорать, но не смог – нечто обхватило его шею, а затем сдавило. Навалилось и прижало его к полу. Задергавшись, он сделал только хуже – нечто холодное и твердое врезалось в кадык, вырвав из него стон.

Пока он пытался освободиться, в ухо шептали:

– Нет, Бочук, извиняй… Ни ты, ни я не поедем в Орду…

Он попытался закричать, но цепь затянулась только сильнее.

* * *

Девчонка оказалась слабачкой. Как она не душила этого жирного ордынца цепью, он только кашлял, хрипел и пытался нащупать ее своими жирными пальцами.

Устав наблюдать это безобразие, я оттолкнул глупышку и схватил Бочука за бороду.

– Пойдем, прогуляемся. Как раз санитарная зона.

Хлюпая сапогами по окровавленному полу, мы выбрались в ночь. А она была свежа, светла и душиста – не то, что в городе, где давно забыли, что такое звезды. А их было полное небо.

Ударом сапога я выбросил толстяка на перрон, и он покатился по нему колбаской. Пыхтящий поезд с темными окнами был окружен клубами пара. К нему со всех сторон сбегались люди в черном.

Сделав еще один оборот вокруг своей оси, Бочук попытался подняться.

– Тимур… Да как ты…

Но увидев меня без маски, он осекся.

– Тимур свое дело сделал, – сказал я, заглянув ему в глаза. – И он ушел. Теперь твой черед, Бочук.

Из поезда появилась еще одна фигура в форме Безликих. Под маской оказался лысый мужчина с татуировками на висках.

– Лаврентий! – зашипел Бочук. – Как ты смеешь! Это дипломатический поезд! Как только Хан узнает!..

Но Инквизитор не ответил – впечатал кулак ему в брюхо. От кашля Бочук едва легкие не выплюнул.

– Ничего он не узнает, – сказал Лаврентий, наблюдая как толстяк корчится. – Поезд поедет так, как ехал. Просто на нем не поедешь ни ты, Бочук, ни твои люди.

Двери поезда раскрылись, и на перрон осторожно принялись выходить дрожащие женщины. Следом появились люди в черном – с тяжелыми ящиками в руках. Их оказалось куда больше тех, что принесли мы с «Безликими». Из каждого напевало так, что меня аж в жар бросило.

– Я… Я посол! – визжал Бочук. – А это собственность Орды! Воры! Воры!

– Не волнуйся, – сказал Лаврентий, закурив. – Собственность Орды не пострадает. Возможно, Великому Хану понравится даже больше обещанной…

Ящики все выносили, а в это время в другую дверь начали вносить другие ящики. Из них ничего не пело.

– А твое посольство, – продолжил Лаврентий, – заканчивается нынче утром. Ты уже передал дела?

– Ублюдок! Великий Хан узнает! И горе вашему гнилому…

Лаврентий снова ударил ему в живот. Судя по звуку, на этот раз он таки выкашлял свои легкие.

– На твое счастье, твой протеже оказался самостоятельным малым.