Текст книги "Синдик"

Автор книги: Сирил Майкл Корнблат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 15

На этот день командору Гриннелу выпало дежурство, и это свербило его, как болячка. В разведуправлении таких дежурств обычно не было. Ты рискуешь жизнью, выполняя секретное задание, а господа из береговой охраны валяют дурака, но тем не менее именно ты сидишь в этом здании с пистолетом 45-го калибра на боку, впереди тебя ждет нескончаемая ночь, а добрый десяток Охранников где-то спокойно храпят. Согласно распорядку он должен проводить обходы нью-портсмутских улиц и проверять часовых. Несмотря на это, они все равно до рассвета напьются в ночных кабаках и будут терпеливо ожидать смены. Какой-нибудь сверхсознательный молоденький офицер наткнется на них, разбудит, осыпет проклятьями и уйдет с чувством выполненного долга. Такое случалось довольно часто. Но он, командор, не сможет спустить это просто так, по крайней мере, без суда над особо провинившимися. Тогда придется перепортить столько бумаги и возникнет столько хлопот, что в его личном деле это будет не очень приличным. Личное дело, личное дело! Всегда следует прежде всего думать о своем личном деле! Именно поэтому ты получил это звание и все, что с ним связано.

Его болезненному самолюбию военного стало легче, когда он решил, что здесь вообще охранять нечего, а патрулирование береговых увеселительных заведений – это лишь недостойная традиция. На кораблях и подводных лодках была собственная охрана. При самом большом напряжении воображения, какой-нибудь Тарзан, конечно, мог пробраться в город и попытаться спереть что-либо из вооружения. Ну, схватят его – так схватят. Если не схватят, то кто заметит, что чего-то не хватает в этом бардаке? Там, в Исландии, все по-другому.

Он выругал себя за трату времени. В конце концов, это отличная возможность кое-что основательно продумать. Ты никогда особенно не задумывался о своей карьере. Ты должен был изучать людей, найти нужные кнопки, их рычажки и решить, когда лучше на них нажать. Например, ты все еще плохо знаешь здешних служащих. Они смутно понимали, что когда где-то рядом был Гриннел, лучше не болтать лишнего, но всего этого было недостаточно. Ею тщательное изучение старшего офицерского состава показало, что они были хорошо известны контрразведке – будь то благодаря их дружескому расположению или снисходительности, или, как ни странно, из-за их отчужденности и суровости.

Он, Гриннел, к сожалению, не был ни тем, ни другим, и скоро с этим нужно будет что-то делать. Стоит ли ему стать хорошим парнем Джо или сыном проститутки из Нью-Портсмута? Лучше пусть он будет своим парнем Джо. Тутошние Охранники уж больно вольно обращаются со своими ножами. Теперь же ему оставалось только ждать, когда появится соответствующая возможность.

Гриннел взглянул на настенные часы, откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Видишь? Это черта характера. Даже если тебе нечего делать, это не значит, что можно убивать время понапрасну. Лучше кое-что продумать.

В полной темноте они пробрались мимо предместий Нью-Портсмута. Как и раньше, она шла впереди, дав ему свою маленькую ладошку. В порту светились огни, там, возможно, Разгружали какое-то судно. Где-то закричал в ужасе какой-то раб.

– Здесь бордель, – прошептала Марта. В промежутках Между выплатами денег он пустовал, – это было частью плана – и весь дом стоял темным, только светилось небольшое чердачное окошко.

Они углубились в аллею, скрывшую их и выведшую к задней части общежития для бессемейных офицеров. Часовой, если он вообще обходил свой пост, должно быть, находился в другом конце, когда они проскользнули, – это было тоже частью плана.

Ли Фалькаро разместили одну в запертой комнате здания морской контрразведки. Отдел Джи-2 морской пехоты и разведшкола Охраны пытались забрать ее от морской контрразведки, сначала просто похитив, а потом задействовав психологические методы. Она могла повысить престиж любой организации подобного рода. Морская контрразведка защищала свой престиж с помощью сложного замка на ее двери. С расстояния 70 миль Марта часто видела, как этот замок открывали и закрывали.

Только они скользнули под веранду этого дома, как на улицу высыпала запоздавшая группка пьяных. Чарлз и Марта облегченно вздохнули, когда те спокойно разошлись. Остался только один часовой, небольшого роста парень, прикорнувший в слабом свете окна.

– Кто-нибудь еще? – прошептал нетерпеливо Чарлз.

– Нет. Только она. Спит. Ей снится… ладно, пойдем. Чарлз, он не смотрит.

Молодой часовой не заметил, как они прошмыгнули рядом с ним и осторожно стали подниматься по лестнице.

Комната Ли Фалькаро была частью мансарды на четвертом этаже, специально оборудованной для подобных целей. Попасть туда можно было по веревочной лестнице из кабинета на третьем этаже.

Замок представлял собой пластинку с восемью кнопками – редкость для Нью-Портсмута и, вероятно, привезенную с материка. Пальцы Чарлза набрали: 1-7-5-4, 2-2-7-3, 8-2-6-6, и замок тихо открылся.

Но дверь все-таки скрипнула.

– Она просыпается! – зашипела в темноте Марта. – Она собирается кричать!

В два прыжка Чарлз достиг кровати и заткнул ей рот рукой. Раздалось только слабое «м-м-м», но девушка яростно билась в его объятиях.

– Заткнитесь, вы! – прошептала Марта. – Никто не собирается вас похищать.

Послышалось удивленное «м-м-м?», и она перестала дергаться.

– Давай, – сказала ему Марта. – Она не будет кричать.

Он убрал свою руку.

– Мы пришли, чтобы исполнить присягу на гражданство, – произнес он.

Девушка ответила дрожащим голосом, совершенно не напоминавшим ее собственный:

– Вы выбрали для этого странное время. Кто вы? Что означает этот шепот?

В отчаянии Чарлз начал импровизировать:

– Я – капитан третьего ранга Листер. Только что из Исландии на борту атомной подводной лодки «Тафт». Они не сказали вам, чем все кончилось, но меня послали, чтобы я привел вас к присяге на гражданство. Вы знаете, что для женщины это не совсем обычно.

– Кто этот ребенок? И почему вы будите меня среди ночи?

Он вспомнил о мартиных экспериментах на прошлой неделе.

– Ваше гражданство заставит эту банду из Охраны дважды подумать, прежде чем они отважатся снова вас захватить. Естественно, они попытались бы нам помешать, если бы вы давали присяги публично. Вы готовы?

– Как драматично! – она усмехнулась. – О, да, думаю, да. Начинайте!

– Отказываетесь ли Вы, Ли Беннет, искренне от всех обязательств, взятых вами на себя прежде, и клянетесь ли вы в верности Североамериканскому Правительству?

– Да, – ответила она.

Со стороны Марты раздался короткий вскрик.

– Дьявольский огонь! – проговорила она. – Прямо, как перелом ноги!

– О чем ты, девочка? – холодно спросила Ли.

– Все в порядке, – нетерпеливо произнес Чарлз. – Вы не узнаете мой голос? Я – Орсино. Вы вынудили меня это проделать, так как они не предоставляют гражданства женщинам, и поэтому не было условий для переключения вашей личности. Мне удалось вырваться из леса, где меня захватило племя аборигенов. С помощью этой Марты мне удалось оттуда выбраться. Кроме всех прочих талантов эта малышка умеет читать мысли. Я помню, что это переключение вывело меня из строя почти на год – как вы себя чувствуете?

Ли молчала, но Марта ответила полудовольным, полуозадаченным голосом:

– Чувствует себя она прекрасно, но она плачет.

– Н-н-не, – сглотнула Ли Фалькаро.

Чарлз смущенно отвернулся о нее. Голосом, в котором Угадывались попытки придать ему нормальное звучание, он прошептал Марте:

– Что с лодкой?

– Она все еще там.

С дрожью в голосе Ли Фалькаро проговорила:

– Ч-ч-чт-т-о за лодка?

– Марта наметила в порту один скоростной патрульный катер с атомным двигателем. На борту – один часовой. Она присмотрит за ним, а у меня есть некоторый опыт управления небольшими катерами. Я действительно думаю, что мы сможем его захватить. Если нам удастся как следует от них оторваться, то у них здесь ничего нет, чтобы догнать нас. Если повезет с погодой, то это не удастся и самолетам.

Ли Фалькаро встала, из ее глаз текли слезы.

– Тогда вперед! – решительно сказала она.

– А как с часовым – тем парнем внизу, Марта?

– Он все еще спит. Путь все так же чист.

Они закрыли за собой дверь, и Чарлз поработал с замком. Часовой выглядел так, что его не могло разбудить ничего, кроме землетрясения, и они спокойно прошли мимо. Выйдя из здания, Марта склонилась над каким-то следом.

– Патрик и Бригитта стерли мою метку! – прошептала она. Он проснулся!

– Под навес! – скомандовал Чарлз. Они влезли в узкую щель между полом веранды и землей. Марта не удержалась от едва слышимых проклятий в свой собственный адрес.

Когда они прекратились, Чарлз понял, что дела плохи.

Марта подняла руку, требуя тишины, и Чарлз представил в темноте, что он видит ее пристальное, потустороннее выражение лица. После некоторой паузы она прошептала:

– Он использует это… как вы это называете? Он говорит, и кто-то далеко его слышит? Дикарь из леса. Эта сволочь должна бы видеть тебя в твоем роскошном костюме из кожи и грязи, Чарлз! О, мы вляпались! Пусть мой палец на ноге вырастет с булыжник! Пусть мои проклятые глаза вытекут, раз они заметили мой след!

Они сидели в темноте, и Чарлз нерешительно взял Ли Фалькаро за руку. Она оказалась холодной и дрожала от волнения. В следующую минуту его вторая рука была взята с усмешкой собственницы девочкой.

Марта прошептала:

– Толстый коротышка… Человек, который убивает, Чарлз!

Он кивнул, подумав, что узнал Гриннела по его портрету.

– Просыпаются десять мужчин. Бригитта и Патрик подняли их! Да придави их камнем! Ах, если бы проклятья действовали на всех пришельцев, их бы здесь уже и следа не было! Чарлз, ты помнишь дорогу в порт?

– Конечно. Но нам нельзя разделяться. Мы выберемся отсюда все вместе.

– Они плохие, злые люди, – продолжала она. – У них в мыслях одна кровь. А коротышка из них самый плохой.

– На них свитера? – спросил Орсино, думая об Охранниках. – Такая черная одежда, прикрывающая шею?

– Именно такие.

Они услышали топот ног и голоса, ясный тенор толстого командора Гриннела:

– Спокойно, ребята! Он все еще может быть здесь.

Шаги прозвучали прямо у них над головой по веранде.

Самым тихим шепотом Марта проговорила:

– Человек, что спал, говорит им, что он там только один и что он никого не видел, ничего, кроме обнаженного тела длинных волос. А толстяк говорит им, что они должны разыскать его и… и говорит, чтобы они его нашли. – Рука ее бессознательно схватилась за Чарлза и держала его, так как над их головой снова застучали сапоги.

Гриннел говорил:

– Половина из вас прочешет улицу вверх, в половина – вниз. Проверьте аллеи, открытые окна – черт, я не должен вам это рассказывать. Если мы не найдем эту сволочь за первый рейд, нам придется поднять весь батальон Охраны и прочесать всю базу, так что будьте повнимательнее. Вперед!

– Не забудь дорогу в порт, Чарлз! – сказала Марта. – До свиданья, леди, Заботьтесь о нем. Хорошенько заботьтесь!

Она убрала свою руку и выскользнула из-под веранды.

Ли пробормотала что-то односложное. Чарлз инстинктивно бросился за девочкой, но внезапно ослабев, вернулся обратно в их укрытие. Они услышали продолжение.

– Эй, вы! Это он, боже! Хватай его! Хватай!

– Вот он, внизу! Снеси ему башку!

– Все туда! – завопил Гриннел. – Снесите ему башку – отличная работа!

– О боже! Это девчонка!

– Черт побери этих местных фермеров и их проклятых отпрысков!

Послышался голос Гриннела:

– Откуда ты, дитя?

– Это не местная девчонка, командор. Взгляните на нее!

– Я уже взглянул, сержант. По-моему, хороша, как она тебе?

Гриннел, успокоившись, сказал отцовским веселым голосом:

– Ладно ребята, повеселились, теперь успокойтесь.

– Не бойся, девочка…

Из горла Марты раздался животный крик, заставивший Ли Фалькаро забиться в истерике, и Чарлз вдавил свои ногти в ее ладони.

– Ну почему, командор, иногда так хорошо немного пошуметь…

– О! – завопил мужской голос. Раздался топот ног и беспорядочные голоса. – Лови ее, ты, идиот проклятый! Она ударила меня по руке… вон она… – Раздался выстрел.

В наступившей после него тишине прозвучал голос Гриннела:

– Вот так-то, ребятки.

– Разве нужно было стрелять, командор? – угнетенно спросил какой-то Охранник.

– Не упрекай меня, парень. Вини того, кто ее отпустил.

– Черт возьми, она меня ударила!..

Кто-то проговорил, будто нехотя:

– Нам следует ее отнести куда-нибудь.

– Черт с ней! Пусть они отнесут ее утром.

– Пусть они ей ею полакомятся! – Раздался взрыв грубого смеха.

Гриннел равнодушно проговорил:

– Ступайте обратно, ребятки. И будьте тихо.

Они ушли, и долгое время там было тихо. Наконец, Чарлз сказал:

– Пойдем к порту.

Они выбрались наружу и некоторое время пытались рассмотреть из своего укрытия неясную грудку, лежавшую на дороге.

Ли пробормотала:

– Гриннел…

– Заткнись! – Чарлз повел ее по пустынным аллеям и безлюдным перекресткам, четко следуя своему плану.

Катер представлял собой двадцатифутовое судно, стоявшее на 18-м причале, покачиваясь на волнах. Он стоял несколько в стороне от остальных пришвартованных катеров и судов. Из уст Ли Фалькаро вырвался сдавленный крик, когда она увидела матроса в форме, сидящего в кокпите и как будто бы смотревшего в их сторону.

– Все будет в порядке! – проговорил Чарлз. – Он – пьяница. В это время он всегда уже тепленький.

Орсино наощупь нашел канат, отрезал нужный кусок собственным ножом этого матроса и плотно его связал. Глаза того открылись, успев налиться кровью, пока продолжалась эта процедура, и снова закрылись.

– Помоги мне вытащить его на берег, – попросил Чарлз. Ли Фалькаро взяла матроса за ноги, и они перенесли его на причал.

Вернувшись в кокпит, Чарлз сказал:

– Здесь глубоко, и поэтому особых проблем у тебя с управлением гге будет. Ты умеешь читать карту и снимать показания компаса. Если тебе захочется помечтать, тут есть автопилот. Я советую только выдвинуть регулятор на малый ход, установить курс на запад, до упора выдвинуть ручку регулятора и отдыхать. Независимо от того, перехватят тебя они или нет.

До нее начало доходить. Она нервно проговорила:

– Ты говоришь так, будто не собираешься плыть со мной?

– Не собираюсь, – ответил он, открывая оружейный ящик. Защелка отскочила, и он вытащил оттуда пистолет 45-го калибра. Он начал вспоминать, где расположен на катере ящик с патронами. Вспомнив, он разбил замок, нашел коробку коротких, тяжелых патронов и начал вставлять их в обойму.

– А что ты собираешься предпринять?

– Разобраться с командором Гриннелом, – ответил Чарлз. Oн вставил обойму в пистолет и передернул затвор, дослав патрон в ствол.

– Оттолкнуть тебя?

– Не будь дураком, – проговорила Ли. – Ты не сможешь вернуть ее к жизни, и у тебя есть задание от Синдика!

– Ты выполнишь его. – сказал Орсино и засуггул следующий патрон в обойму.

– Она не важнее Синдика, – проговорила Ли Фалькаро.

Он поднял пистолет и засунул его за ремень своей истерзанной морской формы.

– Она – важнее. Кое-кто мне говорил однажды – его звали Т.Дж. Пендельтон – что лояльным можно быть только народу. Синдик – это народ. Там много друзей. У нас нет точной информации, за которой мы были посланы, но мы раздобыли некоторый полезный материал. Если тебе не удастся вернуться, они найдут других. Но у этого ребенка нет никого, кроме меня. Ее сестра… – это слишком долго объяснять и прозвучало бы смешно. Какая к черту разница, если я не сыграю еще один матч в поло! Но есть огромная разница, если я дам Гриннелу уйти, после всего того, что он натворил. Он мог остановить этих горилл, но он этого не сделал. Я могу остановить Гриннела – может быть. Если я этого не сделаю, я сам опущусь до его уровня.

Она медленно наполняла обойму другого пистолета 45-го калибра из того же ящика.

– Пока что пару минут не заводи, – сказал он. – Катер наделает довольно много шуму, и сразу соберется толпа. Они не смогут сразу же организовать погоню из-за своей отвратительной неорганизованности, но я лучше перестрахуюсь. До свидания!

Он приготовился сойти с кокпита на причал.

– Подожди! Эта штука готова для стрельбы? – Она подала ему пистолет. Он щелкнул затвором, послав патрон в ствол и спустил предохранитель. Где-то пьяным смехом залилась какая-то женщина. Где-то мощный пресс бил по металлу с каким-то жалобным звуком. Чарлз подал назад пистолет и проговорил:

– Тебе остается только прицелиться и нажать на курок.

Ли Фалькаро нацелила пистолет прямо ему в живот.

– Ты поплывешь со мной! Если не хочешь прислушаться к голосу разума, я всажу тебе пулю в ногу.

Он стоял в шоке, когда она одной рукой потянула на себя ручку управления.

– Боже! – выдохнул он, – ты потопишь нас! – и прыгнул к пульту управления. В его распоряжении были считанные секунды, пока провернутся валы, кадмиевые штыри выдвинутся из свои гнезд, реактор разогреется и пошлет горячий металл в турбину…

Он рванул вниз ручки управления и отстрелил носовой и кормовой швартовы, повернул штурвал и увидел, как на палубу валится Ли Фалькаро, выпустив из руки пистолет, который перелетел через леер. Сразу же после этого турбины тревожно взвыли, и винты начали взрезать белую пену.

Ли Фалькаро поднялась на ноги.

– Мне стыдно, – проговорила она, – но она велела мне заботиться о тебе.

Он хмуро сказал:

– Мы могли бы врезаться в пирс, если бы не этот маневр, сбивший тебя с ног. Держи штурвал!

– Чарлз, я…

– Возьми штурвал!

Она встала у штурвала, а он отправился на корму, вглядываясь в темноту. Портовые огни были уже едва мигающими точками; скоро его глаза уже ничего не могли рассмотреть. Он не дал бы и четвертака, если дюжина эсминцев уже не прочесывала гавань в их поисках. Орсино провалил самым идиотским образом то единственно важное дело, какое У него когда-либо было. Даже хуже, он знал, что ему хотелось его провалить!

Глава 16

Было промозглое туманное утро. Этой ночью самописец автопилота пересек своей ярко-красной линией отметку 30-гс меридиана. «Грубо считая, примерно половина пути», – подумал Орсино, прогоняя остатки сна. В течение последних четырех часов линия автопилота была совершенно прямой. Должно быть, эта проклятая Ли заснула на вахте. Уголком глаза он взглянул на нее и вскрыл банку консервов. Как бы из вежливости не замечая этот взгляд, она сказала:

– Доброе утро!

В ответ на приветствие Чарлз кивнул головой, так как его рот был забит шоколадом. Он отправился за водой и обнаружил, что в высоком пластмассовом ионообменном аппарате было пусто.

– Черт подери! – вскричал он. – Почему ты не наполнила эту штуку, увидев, что вода кончается? И почему ты ночью не делала зигзаги? Ты совершенно безответственна! – Он открыл клапан и напустил в аппарат морской воды. – «Теперь пройдет добрых двадцать минут, пока эта штука размером с человеческий рост наполнится», – проворчал он про себя.

– Подожди, – упрямо проговорила она, – давай-ка проясним ситуацию. Ночью я не выпила ни капли воды, поэтому у меня не было ни малейшей возможности заново наполнить этот агрегат. Скорее всего, ты все выпил за ужином. А что касается зигзага, то ты сказал, что сейчас мы должны идти все время прямо, и только потом сворачивать. Я решила, что эта ночь – точно такая же, как и любая другая. – Она смотрела на него, словно чего-то ожидая.

Чарлз набрал из резервуара немного воды, выигрывая время. В этом что-то было – да, он действительно собирался заполнить аппарат после ужина, и он действительно говорил ей, чтобы в какую-нибудь из ночей несколько часов идти прямо…

Решительном тоном он произнес:

– Ты совершенно права. Приношу свои извинения. – Он откусил кусок чего-то вроде куска орехового масла, сжатого под огромным давлением.

– Этого недостаточно. Я не собираюсь оставлять все так, что ты кинешь мне «прости» и будешь надутым и мрачным бродить по катеру. Мне на самом деле не нравится твое поведение.

Страшно разозлившись, Чарлз бросил в ее сторону:

– Ах, тебе не нравится, не так ли? – и ненавидя ее, весь мир и себя за неадекватную глупость этой реплики, грубо и вульгарно выплюнул эту сладкую массу, от которой его чуть не стошнило.

– Да, не нравится. Меня это серьезно беспокоит. Боюсь, что состояние, в котором ты был все это время, не совсем прошло после принятия присяги. Ты действовал иррационально и непоследовательно.

– А как насчет тебя? – взорвался Орсино. – Ты тоже была не совсем в нормальном состоянии!

– С этим все в порядке. Это еще одна причина, по которой меня беспокоит твое поведение. Я просто стараюсь контролировать себя, причем получше, чем ты. Например: мы ссорились и играли в вопросы и ответы даже после того, как вы с Мартой сняли мое прошлое состояние. Если бы я не была заторможена, этого просто не могло бы быть. – Штурвал был зафиксирован. – Она сделала шаг или два к корме и проговорила профессорским тоном: – У меня никогда не было проблем в общении с людьми. Конечно, бывало разное, и иногда я давал волю своему темпераменту, когда это было необходимо для самоутверждения. Но я осознаю, что ты меня тревожишь; по той или иной причине твое мнение для меня важно, и если оно отличается от моего, то все равно должна существовать возможность компромисса.

Он отложил консервы и удивленно спросил:

– А ты знаешь, это именно то, что я чувствую по отношению к тебе? И ты думаешь, это из-за того состояния… или чего-то другого? – Он нерешительно шагнул вперед.

– Да, – ответила она, и ее голос заметно дрожал. – Бывшее состояние или что-то другое. Например, ты подавлен. Ты не пытался приставать к мне, даже из вежливости. Не то, чтобы меня это заботило, но… – Сделав шаг назад, она зацепилась за водяной клапан и с легким вскриком свалилась на палубу.

– Сейчас, я помогу. – Он поднял ее и не отпустил.

– Спасибо, – искренне сказала Ли. – Технику перехода в другую личность нельзя считать несовершенной, но у нее есть свои определенные внутренние ограничения… – Она сделала попытку вырваться, и тут он ее поцеловал. Она вернула поцелуй и проговорила: —… или это может быть из-за наркотиков, которые мы использовали… О, Чарлз, что тебя так долго сдерживало!

– Не знаю, – задумчиво ответил он. – Ведь ясно, что ты принадлежишь к другому классу. Я только мелкая сошка в полиции Нью-Йорка. Мне бы не удалось достичь даже этого, если бы не дядя Фрэнк, а ты – Фалькаро. Даже представить себе невозможно, чтобы я мог сделать тебе предложение. Думаю, это и удерживало меня, и я не хотел этого допустить. И вот я от тебя потерял голову! Черт! Ведь я мог броситься в воду, доплыть до базы и изображать из себя идиота, пытаясь отыскать Гриннела, но внутри себя я уже тогда все решил. Девочка мертва!

– Мы еще сделаем из тебя психолога!

– Психолога? Ты шутишь!

– Нет, я не шучу. Дорогой, тебе понравится психология. Знай, тебе уже никогда не придется играть в поло.

«Дорогой! Во что он вляпался? Старина Джекоби женился в свои шестьдесят лет в четвертый раз, ведь так? Милый Боже, неужели, его подцепили на крючок в 23? Была ли она уже замужем? Представляет ли она себе, кто он? Или она неразборчива в своих связях? Будет ли она и дальше такой же неразборчивой? Он не знал; это как раз тот случай, когда об этом не спрашивают: единственное твое преимущество, если тебе оно нужно, это то, что ей никогда не придет в голову спросить об этом тебя. И что отсюда следует? надо выкручиваться», – это промелькнуло в его мозгу, как панический мимолетный всплеск. – «Да пошло все к черту!» – и он снова ее поцеловал.

Ей все-таки хотелось знать:

– Что – к черту, дорогой?

– Все. Расскажи мне о психологии. Ведь мне больше не придется играть в поло.

Прошел целый час, пока она, наконец, смогла рассказать ему о психологии.

– Небрежение ею было преступлением, необъяснимым преступлением. В течение примерно ста лет почему-то считали, что психология – мертвая наука.

– Правильно, – проговорил он влюбленно, играя с ее локоном. – Почему?

– Либерман, – ответила она, – Либерман из университета Джона Гопкинса. Он был одним из старейших приверженцев традиционной топологической психологии – пусть этот термин тебя не пугает, Чарлз, – это только название определенной системы. Он написал черт-те сколько обвинений в адрес психологической школы mengenlehre, основанной на теории множеств, где рассматривались множества эмоций, вхождений реакции в тот или иной класс и т. п. Он пытался опровергнуть их постулаты, доказывая, что их выводы не соответствуют эмоциям и реакциям случайной выборки людей. После этого наступила расплата: он применил ту же проверку на истинность к выводам собственной школы и обнаружил, что они тоже не соответствуют им же установленным критериям. Это его не испугало – он был ученым. Либерман опубликовал свои результаты, и после этого все провалилось. Все, от профессоров до учащихся средних школ, бросили занятия психологией настолько резко, что вся область психологии через двадцать лет полностью вымерла, словно какая-нибудь хиромантия. Лишь чудом это не произошло еще раньше, ведь трещины в ее фундаменте были так очевидны! Старые учебники тоскливо описывали такие симптомы, как психозы, неврозы и т. п., которые просто не наблюдались в реальной жизни! И поэтому вся эта психология просто исчезла.

– И к чему это нас приводит? – спросил Чарлз. – Taк наука она или не наука?

– Наука. – просто объяснила Ли. – Либерман и его последователи зашли слишком далеко. Это стало чем-то вроде истерии. Экспериментаторы должны проявлять большую гибкость. Они неправильно расценили полученные ими результаты, неверно оценили статистические выводы, неправильно понимали задачи своей психологической школы и тем самым опровергали не истинные, а выдуманные ими самими результаты.

– Но – психология! – запротестовал Чарльз, взволнованный тем, что мозг человека был предметом научною изучения – не потому, что он впервые об этом услышал, а именно из-за того, что каждый знал, что психология – это лженаука.

Она пожала плечами.

– Здесь я помочь ничем не могу. Мы исследовали работу органов восприятия физиологическими методами, и поисках луча света в темном царстве пытались выявить закономерности в еще до-либермановских учебниках. Некоторые из выводов были настолько позитивными, что мне удалось опровергнуть один из либермановских постулатов. Этот старик умер, так и не вырвавшись из своих заблуждений. Конструкты теории множеств прекрасно соответствуют тому, как на самой деле работает человеческий мозг. Я продолжила эксперименты, и постепенно возродились школы, которые сто лет назад практически прекратили свое существование как ошибочные – теперь же оказалось, что они верно описывают деятельность человеческого мозга. А некоторые имели и возможность предсказывать его работу. Эту теоретикомножественную психологию я и применила для того, чтобы трансформировать тебя и себя в другую личность, включая и возможность и обратной трансформации. Как видишь, это удалось! Видишь, Чарлз? Мы на пороге чего-то очень значительного!

– Когда работал этот Либерман?

– Не помню точно даты. Распад научных школ относился примерно к периоду деятельности Джона Дж. Фалькаро.

Это как раз совпадало. После Джона Дж. был Рафаэль, после него – Амадео Фалькаро, первый лидер Синдика во времена восстания. При Джоне Дж. люди наслаждались плодами добытой в бою свободы, набитые товарами склады опустошались, профсоюзные порядки были отброшены в сторону с огромней радостью, строители работали, доллар повысился до своих предельных ставок, в обращении находилось огромное количество денег. Это было восхитительное время, до сих пор вспоминаемое с гордостью – именно то время, когда сверхэнтузиасты восстали против пустой учености, радостно избавляясь от устаревшего образа мыслей и не слишком задумываясь о последствиях. Все это умерло.

Орсино поднялся. Едва чувствовавший дискомфорт становился все заметнее – катер уже довольно сильно подпрыгивал на волнах, впервые с момента их бегства.

– Погода ухудшается, – сказал он. – Нам и так до сих пор чертовски везло.

Чарлз подумал, но не сказал вслух, что гораздо более подозрительным является то, что нет никакого преследования. Хотя они не бросили бы огромные силы Североамериканского Военно-Морского Флота на поимку одной маленькой посудины, считая, что погода и океан сами с ней покончат.

– Я думала, что наш катер непотопляем.

– В определенном смысле – да. Лодка тоже непотопляема, наподобие бутылочной пробки. Но катер сделан из тысяч разных кусочков, подогнанных друг к другу самым тщательным образом. Протрясись он несколько часов на волнах, и эти кусочки разойдутся. Потонуть он не может, но не сможет и плыть, куда нам надо, потеряв управление. Мне остается только желать, чтобы у Синдика был свой флот на Атлантическом океане.

– Увы, – проговорила она, – единственный ближайший флот, какой я знаю, это корабли Крими, перевозящие руду через Озера, и, похоже, им нас не спасти.

Радар замигал, и они бросились к экрану.

– Что-то по курсу 273, на расстоянии около 8 миль, – сказал Орсино. – Это не погоня. У них не было причин обходить и встречать нас в лоб. – Он устремил взгляд на запад, и ему показалось, что он в этой серой мгле видит какую-то черную точку.

Ли Фалькаро поднесла к глазам бинокль и пожаловалась:

– Эта штука не работает!

– На такой подпрыгивающей и качающейся палубе они и не будут работать – тем более, на расстоянии в 8 миль. Есть специальные гиростабилизированные бинокли, но не думаю, что они окажутся на этой посудине.

Он развернул штурвал на курс 180 – их закачало, волны ударили в нос катеру, рыскавшему в поисках нового курса. Огромные волны швыряли их от борта к борту, качка усиливалась. Они ее почти не замечали, глаза были прикованы к радару. Хоть они и были в тумане, но через несколько минут им стало ясно, что объект изменил курс на 135. Чарлз прикинул его скорость, сравнил ее со скоростью своего катера и что-то чиркнул карандашом.

Он ничего не сказал, повернул штурвал на курс 225 и вернулся к радару. Объект изменил свой курс на 145. Чарлз что-то снова начиркал и, наконец, произнес:

– Они движутся курсом прямо на нас. Мне кажется, их курс вычисляется автоматически, по радару. С нами покончено!

– С нами не может быть покончено! – воскликнула девушка, не веря его словам. Наша скорость выше!

– Это не играет роли. – Он повернул штурвал снова на курс 180 и уставился на зеленую точку на радаре. – На этом курсе им придется догонять нас подольше, и нам остается надеяться на чудо. Единственный способ, которым мы можем использовать нашу скорость, чтобы оторваться от них, это повернуть назад и отправиться обратно на территорию Правительства – но нам этого ведь совсем не хочется. Расслабься и надейся на чудо, Ли! Может, если погода будет еще хуже, они нас и потеряют – хотя нет, с радаром не потеряют.