Текст книги "Синдик"

Автор книги: Сирил Майкл Корнблат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Чушь! Я видел разведданные. Знаю, как живут простые люди. Ты будешь говорить мне, что у вас нет сексуальной распущенности? Полигамии? Полиандрии? Разрешенных азартных игр? Бесконтрольной торговли спиртным? Коррупции и шантажа?

Орсино посмотрел в дождь сквозь ствол пулемета. В этих словах было слишком много верного.

– Слушай, возьми, например, меня, среднего молодого человека с территории Синдика. Я знаю, может, с сотню людей – грубо говоря. Я знаю от силы трех женщин и двух мужиков, которых мог бы с натяжкой назвать распущенными. Я знаю одну семью, где есть две жены и один муж. Я вспомнил еще кое-что, что ты забыл упомянуть – это любовь вчетвером. Таких я знал, но с тех пор они уже давно разбились на постоянные пары. Я вообще лично не знаю ни одного, кого можно было бы заподозрить в полиандрии, но слышал о трех таких. А все остальные – это обычные пары среднего возраста.

– Ха-ха! Среднего возраста! Ты хочешь сказать, что когда вы рассуждаете о нравственности, вы вообще не касаетесь тех, кто еще не достиг среднего возраста?

– Конечно, – озадаченно ответил Чарлз. – А вы нет?

В ответ раздалось только фырканье.

– Что такое Окад? – спросил Чарлз.

– О-кад, – по слогам произнес офицер. – Отдел кадров Североамериканского Военно-Морского Флота.

– А чем ты там занимаешься?

– Чем занимается отдел кадров? – терпеливо ответил лейтенант. – Мы набираем людей, определяем уровень их подготовки, присваиваем звания, обучаем личный состав.

– Бумажная работа? Понятно, почему ты не знаешь, как стрелять или водить машину.

– Если бы ты был мне не нужен для прикрытия меня сзади, я бы просунул этот ствол тебе в глотку. Чтоб ты знал, гангстер, все офицеры должны отдежурить на бумажной работе перед тем, как их припишут к постоянному месту службы. Я буду служить на подводных лодках.

– С чего это?

– Это семейная традиция. Мой отец – командир подводной лодки. Это капитан Ван Деллен.

«О Боже! Ван Деллен. Тот, которого убил командор Гриннел. Паренек еще не знает, что его отец был потерян при срочном погружении», – промелькнуло у Орсино в голове.

Дождь кончался. При дуновении ветра с листвы и веток с шумом падали крупные капли.

– Ван Деллен… – проговорил Чарлз. – Кое-что тебе следовало бы знать.

– Это подождет. – напряженным шепотом ответил офицер и щелкнул затвором пулемета. – Я их слышу.

Глава 11

Она почувствовала, как в ней просыпается божественная сила, но это ощущение было еще очень слабым. Темно… так темно… она так устала… сколько ей лет? С момента ее рождения над головой сменилось более 800 лун. Она бежала впереди своих копьеносцев, когда услышала звуки выстрелов. Это подразумевало, что там – кузнецы с моря, а мы их убиваем при перши возможности.

Она издала короткий хриплый крик. Раздался треск сучьев. Один из копьеносцев замер, вглядываясь в направлении донесшегося до них звука. Она знала, что на его лице, не будь так темно, можно было бы заметить озабоченность.

– Занимайся своим делом, дурак! – взвизгнула она. – Или Бриджит…

Его дыхание перешло в свист, и она снова рыкнула на него. «Ты должна все время им показывать, кто здесь главный. Убить этого дурака? Не сейчас. Не сейчас, когда поблизости были кузнецы с ружьями, которые только и ждут, чтобы их отняли».

Божественная сила все сильнее вздымала ее грудь от гнева на их наглость. «Прийти в ее лес с их плюющимся железом! Хорошенько же она им выпустит кишки!»

Их там было только двое. Беззубая улыбка пробежала по ее старческому лицу. Уже более 30 лун ей не приходилось видеть сразу двоих кузнецов. Несмотря на все свои морщины, что она за чудо, особенно, когда у нее власть! Ее ничтожная племянница, тугодумка, может бегать и прыгать, но она никогда не станет таким божественным существом, как она сама.

Сестра ее – сморщенная старуха. Дни ее уходят. В старые времена ее бы заплевали, когда она в молодости отказалась пройти испытание. А нынешняя малышка – как там ее зовут? – та могла бы стать отличной носительницей власти, если бы накопила в себе божественную силу. Если бы ее сестра и племянница не удерживали слишком долго ее голову под водой, не кололи бы ее копьем в живот и не били бы головой об скалу.

Это было ужасное время. Чтобы стать во главе племени, она отравила собственную мать, и это было правильно, потому что истинная божественная предводительница сумеет выблевать яд до того, как он убьет ее.

Копьеносцы слева и справа от нее незаметно поменялись. Она слышала слабый отзвук разговора этих двух кузнецов. Пусть говорят! Наверняка они богохульствуют; ведь они только этим и занимаются, когда их рот не занят едой.

Она подумала о человеке по имени Кеннеди, который выковывал для них наконечники для копий и стрел – он был слишком странным, в нем было что-то божественное, он признавал ее бесконечную власть. От ее прикосновения мог потерять голову даже кузнец. Он был странным. Ладно, оставим это. Она хотела, чтобы эта власть была еще больше: она устала и почти ослепла. Но благодаря божественному расположению эти две новые головы лягут к ее ногам. Она почти ослепла, но боги не подведут ее…

Она испустила крик совы, и копьеносцы начали ползком пробираться сквозь кустарник. Ей не разрешалось есть мед, чтобы его сладость не смягчала ее властность, но вкус власти был слаще меда.

Звук был не громче, чем падение с деревьев больших капель, но немного другой: шуршание крупных тел, более неуклюжих, чем животные, и неясное бормотание.

С устрашающей внезапностью раздался разрывающий барабанные перепонки крик и топот ног. С отработанной реакцией Орсино схватился за свой пулемет, и его голова затряслась от заполнившего весь мир грохота. Вылетающие из ствола молнии решетили темные фигуры. «Нужно стрелять аккуратнее, – сказал он себе, – короткими очередями. Нужно получше установить прицел и осторожно направлять пулемет, крепко удерживая его в руках. Интересно, что сказал бы старый Джилби, если бы увидел, как его лучший ученик палит так, что ствол прыгает у него в руках, как дикая лошадь? Мне стыдно за тебя, Чарли! – он помнил выражение лица этого побывавшего в переделках профессионала. – Ты сегодня хочешь опозорить себя и зря потратить мое время?»

Пулемет замолчал – кончилась лента. «20, 50 или 100 патронов?» – он не помнил. Чарлз наклонился за следующей и зарядил ее в темноте, на ощупь, и прислушался.

– С тобой все в порядке, гангстер? – проговорил офицер за его спиной, из-за чего Орсино чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Да, – ответил он. – Они вернутся?

– Не знаю.

– Вы, трусливые сволочи. – раздался из темноты чей-то агонизирующий голос. – Спина пробита, сволочи трусливые. – Голос начал всхлипывать.

Они вслушивались в темноту около минуты. Казалось, голос доносился откуда-то слева от Орсино. Наконец, он проговорил офицеру:

– Если остальные убежали, может, нам удастся для него что-то сделать. По крайней мере устроим его поудобнее.

– Слишком рискованно, – после долгого молчания ответил офицер.

Всхлипы раздались снова, и Орсино почувствовал себя до смерти усталым. Ему хотелось пить и расправить свои члены. Возбуждение от этой атаки прошло. С жаждой он еще что-то мог сделать – собрал воду из ямки около колена и дважды глотнул из ладоней. Набрав третью горсть, он подумал, какой жаждой должно было страдать это всхлипывающее в темноте существо, и не поднес рук ко рту.

– Я иду к нему, – прошептал он офицеру. – Оставайся на месте! Это приказ!

Тот не ответил и начал вытаскивать свое затекшее, все болевшее тело из-под джипа. Офицер, будучи на пару лет моложе и попроворнее, выполз первым со своей стороны машины. Орсино вздохнул и успокоился, услышав его шаги вокруг джипа.

– Добейте меня! – всхлипывал раненый. – Ради любви богини, добейте меня, трусливые сволочи! Вы ранили меня в спину – ох! – это уже был крик ярости.

Из темноты со стороны офицера донесся странный шум. Затем послышались мягкие замирающие звуки ударов. «К черту, – горько подумал Орсино. – Это была моя идея.» Он выскользнул из-под джипа и направился сквозь мокрые кусты.

На земле в темноте сплелись два тела. Наверху оказалась обнаженная спина; Орсино бросился на нее обхватил голову соперника. Он ощутил огромную бороду, двумя руками схватился за нее и потянул изо всех сил. Раздался хриплый крик, и началось размахивание руками. Офицер откатился в сторону и встал на ноги, тяжело дыша. Чарли услышал резкий хруст и треск, и под ним осталось лежать распростертое неподвижное тело.

– Пошли назад к пулеметам, – выдавил из себя офицер. Он покачнулся, и Орсино поддержал его за локоть. По пути к Джипу они обо что-то споткнулись, что определенно было раньше чьи-то телом.

Орсино с отвращением подумал о лежании в этой тесной дыре за пулеметом, но все-таки, с дрожью в теле, он туда залез. Было слышно, как офицер тоже занял свою позицию.

– Что ты с ним сделал? – спросил Чарлз. – Он мертв?

– Я его ударил, – ответил офицер. – По крайней мере, я так думаю. У него хрустнула шея, вот откуда был тот треск. Думаю, он мертв. Никогда не слышал, чтобы они выделывали такие штучки. Мне кажется, он только хотел, чтоб с ним сразились еще раз. У них это что-то вроде религии.

Офицер говорил так, будто сейчас свалится в обморок. Интуиция подсказала Орсино, что на него так подействовало. Он мог бы, ничего не осознавая, блуждать по лесу, пока все не пройдет.

– Черт подери эти острова, – сказал он нарочито злобно. – Вас выгнали из Северной Америки, потому что вы не могли нормально управлять, а сейчас вы даже не можете контролировать какой-то вшивый пятимильный островок. – Он добавил с издевкой: – Да, конечно, ведь у них есть ведьмы!

– Заткнись, гангстер! – я тебя предупреждаю. Истеричные нотки были все еще заметны. Тут офицеришка подавленно проговорил: – Я не это имел в виду. Прости. Ведь ты все-таки помог мне.

– Тебя это удивило?

Да, причем дважды. Сначала, когда ты сам хотел пойти. Я думал, ты вообще не способен кому-либо помогать, учитывая, где ты родился. Может, если бы ты перешел на нашу сторону, Правительство бы тебя простило и забыло все, что было. Хотя нет… думаю, нет. – Он замолчал, явно намереваясь сменить тему. Казалось, он все еще был уверен, что они вернутся на морскую базу.

– На каком судне ты сюда попал?

– На атомной подводной лодке «Тафт», – ответил Орсино. Он готов был отрезать себе язык, поняв, что наделал.

– «Тафт»? Ведь это лодка моего отца! Капитана Ван Деллена. Как он? Я как раз шел на пирс, когда началась эта перепалка.

– Он погиб, – тихо сказал Орсино. – Он был на палубе, когда началось срочное погружение.

Офицер некоторое время молчал, после чего раздался низкий недоверчивый смех.

– Ты врешь! Его экипаж никогда бы этого не допустил. Они боготворили его. Скорее они взорвали бы лодку, чем ушли на глубину без капитана.

– На лодке был командор Гриннел. Он отдал приказ на срочное погружение и осадил экипаж, когда они хотели втащить в лодку твоего отца. Прости.

– Гриннел, – прошептал юноша. – Гриннел. Да, я знаю командора Гриннела. Он… он хороший офицер. Должно быть, он сделал это, потому что был вынужден. Расскажи мне подробнее, пожалуйста.

Этого уже Орсино вынести не мог.

– Твой отец был убит, – сказал он, как отрезал. – Я знаю, почему Гриннел посадил меня за радар – а я ни бельмеса не смыслю в радарах. Он приказал мне выкрикнуть что-то о воздушной цели, и я это сделал, ведь я не знал, что он замышлял. Гриннел использовал это как предлог для экстренного погружения, тогда как твой отец спокойно спал на палубе. Во время сна у него подергивалась щека, так он устал. И этот твой хороший офицер его убил.

Он услышал, как юноша громко зарыдал. Наконец, он сухо спросил Орсино:

– Политика?

– Политика, – ответил Чарлз. – Гриннел явно хотел использовать меня, как высококлассного наемного убийцу, и поэтому он рассказал мне о расстановке сил. Он убил твоего отца затем, чтобы его лодку возглавил тайный агент Социократов – кто-то, кого считают Конституционалистом, но самом деле тот – Социократ.

– А-а, – тихо протянул офицер, – капитан третьего ранга Фолкстоун. Сторонник киндлеровской конституции. Неужели он – Социократ? Гриннел и Фолкстоун, так?

Орсино подскочил от длинной очереди пулемета юноши, но сам стрелять не стал. Насколько он мог читать его мысли, Орсино был уверен, что никакого неприятеля перед нем нет, что пули были направлены лишь в этих двух призраков. Он ничего не сказал.

– Мы должны добраться до Исландии, – наконец проговорил офицер.

– Исландии?

– Там один из ЦК конституционалистов. Центральный Комитет. Ведь это нарушение Фрайбергского соглашения. Мы заявим протест Социократам, и если они его в полной мере не удовлетворят, то… война!

– Не знаю, о чем ты говоришь, Ван Деллен. И что ты имеешь в виду, говоря «мы»?

– Тебя и меня. Ведь это твои сведения. Тебя проверят на детекторе лжи.

– Слушай, если они будут проверять, меня застрелят прямо в кресле.

– Под защитой ЦК Конституционалистов? Не смогут! – резко ответил юноша, будто обидевшись. – К черту, парень, о чем ты думаешь? Разве ты не конституционалист?

– О боже, конечно, нет! Как я могу им быть, если я только что попал в это ваше… Правительство?

– Но разве ты не веришь в основные принципы конституционализма?

Орсино осторожно спросил:

– А что это за принципы?

– Достоинство личности. Верховенство законов, а не личностей. Уважение к семье. Лояльность к партийной организации.

Орсино внимательно все взвесил. Достоинство личности? Нет; вряд ли он в это верил. Личности довольно смешны и всегда совершают ошибки. Там дома жить гораздо лучше, не вдаваясь в подобные отвлеченные понятия, и если бы кто-нибудь попытался с ними разобраться, там была бы сплошная путаница.

Верховенство законов, а не личностей? Только не на территории Синдика! Там царство личностей, причем очень даже хороших. Дядюшка Фрэнк говорил, что оно будет хорошим правительством до тех пор, пока будет сохраняться его нравственность, и пока его будут уважать те, кем оно руководит. Пока в Синдике дела идут хорошо, было бы безумием переходить от верховенства людей к верховенству законов. И даже если дела пойдут хуже, все равно это будет безумием.

Уважение к семье? Конечно. До тех пор, пока семья будет внушать уважение, он ее будет уважать.

Лояльность к партийной организации? Это полностью зависит от партийной организации. Наверняка конституционалисты были такими же подлыми убийцами, как и социократы.

– Я думаю, – медленно произнес Чарлз, – что сердцем я – конституционалист, Ван Деллен. В конце концов, некоторые понятия имеют универсальный характер.

Юноша проговорил:

– Я надеялся на такой ответ. То, как ты оставил пулемет, я чтобы мне помочь… я уверен, что тебя дезориентировали, что в тебе здоровая основа.

«Он у тебя в руках, – сказал сам себе Орсино. – но не будь таким дураком, чтобы на него рассчитывать. У него в голове помутилось от голода и от желания спать, от шока, вызванного смертью отца. Ты выручил его в смертельной схватке, и на него действует нечто вроде духа коллективизма. Этот парень прикрывает меня с тыла, как я могу ему не верить? Но не будь дураком, чтобы рассчитывать на него, когда он выспится. Тем не менее, надавить на него стоит».

– Что ты собираешься делать? – спросил Чарлз.

– Мы должны выбраться из Ирландии на подводной лодке или самолете, – вынашивал планы юноша. – Нам нельзя идти ни в Нью-Портсмут, ни в штаб – там кругом социократы. О боже! Ведь если Фолкстоун добился своего, штабы подводного флота и авиации уже не надежны. Гриннел шепнет социократам, что ты вышел из-под контроля.

– А что это значит?

– Смерть! – проговорил молодой офицер.

Глава 12

Командор Гриннел, выполнив все формальности, отправился прямо в кабак. Была уже почти полночь, когда он услышал пароль от какого-то лейтенанта, симпатизировавшего морской контрразведке, незадолго перед этим вбежавшего в зал.

– Что? – вскричал Гриннел. – Что за женщина? Где она? Отведите меня к ней, в конце концов!

– Командор! – ошеломленно выдавил из себя лейтенант, – Я только что вошел!

– Ты меня слышал? Сию же минуту!

Пока Гриннел одевался, бедный лейтенант бормотал свои извинения. По дороге к зданию управления морской контрразведки Гриннел требовал подробностей. Лейтенант судорожно копался в своей памяти.

– Все началось с обычной операции, командор. Самой обычной. Капитан-лейтенант Джекоби был заслан для ведения саботажа, вербовки и сбора разведданных, и один из сотрудников агентурной разведки передал ему эту девчонку. Она на самом деле член Синдика. Бесплатно. И как я уже сказал, она узнала в этом парне Чарлза Орсино, еще одного члена Синдика. А почему вы так ею интересуетесь, разрешите спросить?

Командору так и хотелось ему ответить «не разрешаю!», но он сдержался. Сейчас нужно быть искренним и открытым. Единственное подозрение, что он что-то скрывает или недоговаривает, поставит его голову под удар.

– Этот парень – мое детище, лейтенант. Или ваша девушка ошиблась, или ошибся Ван Деллен с его детектором лжи, и меня подвела эта суперсовременная техника.

«Это было отлично, – поздравил он сам себя. Свалить все на Ван Деллена и на его технику… Может, если разобраться, техника на самом деле была сломана? Нет, Вайман под наблюдением вел себя отлично».

Здание управления контрразведки представляло из себя трехэтажный коттедж с аттиком, обшитый деревом. Оно уже начинало чернеть от постоянной ирландской сырости.

– Мы поместили ее на самом верху, командор, – сказал лейтенант, – туда можно попасть по веревочной лестнице.

– Почему, ради бога? – они прошли мимо часового, с запозданием пристукнувшего каблуками и отдавшего им честь, и мимо пустых кабинетов на втором и третьем этажах.

– Честно говоря, у нас с ней были определенные трудности.

– Она пыталась сбежать?

– Нет, ничего подобного, – пока, по крайней мере. Ее пытались забрать от нас отдел Джи-2 морской пехоты и разведшкола Охраны. Сначала они просто потребовали, потом поиграли немного мускулами. Мы надеемся продержать ее у себя, пока ее показания не попадут в Исландию. А после этого, естественно, уже они окажутся в дураках.

Лейтенант рассмеялся своей же шутке. Гриннел промолчал, взбираясь по лестнице.

Апартаменты Ли Беннет представляли собой хорошо отделанную мансарду. Дверь и замок оставляли сильное впечатление. Лейтенант постучал:

– Вы уже проснулись. Ли? Со мной офицер, который хотел бы поговорить с вами об Орсино.

– Входите, – раздался голос.

Лейтенант что-то проделал с замком, и дверь открылась. Девушка сидела в темноте у единственного на всю комнату маленького окна.

– Я – командор Гриннел, дочка, – сказал тот. После восьми часов, проведенных в кабаке, он вполне мог испытывать к ней отцовские чувства. – Если я пришел не вовремя, то мог бы зайти в любое удобное для вас время…

– Все в порядке, – проговорила она равнодушно. – Что вы хотите узнать?

– Человек, которого вы опознали как Орсино – для меня это был сильный удар. Капитан Ван Деллен, погибший смертью героя, полагал, что с ним все в порядке, и так же, должен признаться, думал и я. Он успешно прошел проверки на детекторе лжи и наблюдением.

– Ничем не могу помочь, – ответила девушка. – Он сам подошел ко мне, и сказал, кто он. Я его, конечно, узнала. Ой – известный игрок в поло. Я его видела довольно часто в играх на Лонг-Айленд, этого выскочку проклятого. Он в Синдике не очень большая шишка, но близок к Ф.У.Тэйлору. Орсино – сирота. Не знаю, усыновил его Тэйлор на самом деле или нет, но думаю, что нет.

– И ошибка… невозможна?

– Здесь ошибки быть не может. – Она начала дрожать. О боже, командор Как-вас-там, неужели вы думаете, что я могу забыть хотя бы одну из этих вечно ухмыляющихся рож? Или то, что они со мной сделали? Попробуйте еще раз детектор лжи! Суньте в него меня! Я настаиваю! Не хочу, чтобы меня считали вруньей! Вы меня слышите? Тащите детектор!

– Ну успокойтесь, успокойтесь! – вздохнул командор. – Я вам верю, дорогая. Никто не сомневается в вашей искренности. Спасибо за помощь, и спокойной ночи.

Он вместе с лейтенантом вышел из комнаты. Как только дверь закрылась, командор бросил:

– Ну и что?

Лейтенант пожал плечами.

– Детектор лжи ничего против нее не дает. Мы убеждены, что она на нашей стороне. Уже почти получила гражданство.

– Пошли! – сказал Гриннел. – Вам виднее.

Они спустились по лестнице, сначала командор, как предписывалось морским этикетом.

Когда дверь захлопнулась, Ли Беннет бросилась на кропать. Слез не было. Ей хотелось бы поплакать, но слез все не было – с тех пор, как эти трое разбушевавшихся пьяниц продемонстрировали на ней все свое мужское изуверство и свою неуязвимость как членов Синдика. С тех пор слезы у нее пропали.

Чарлз Орсино – еще один из них. Ей хотелось, чтобы они его поймали и убили, причем чтобы убивали медленно. Она знала, что все это правда. Но тогда почему она чувствует себя убийцей? Почему ее постоянно преследует мысль о самоубийстве? Почему? Почему? Почему?

Незаметно наступил рассвет. Сначала Чарлз смог различить очертания верхушек деревьев на фоне неба, потом – небольшой участок местности перед собой и наконец – две изогнутые тени, которые постепенно превратились в полуобнаженные тела. Одно из них было женским, изуродованным пятидесятым калибром. Второе оказалось телом огромного бородача – того, с которым они бились в темноте.

Чарлз осторожно вылез наружу их осмотреть. Наверняка бородач сначала был ранен в бедро. Женщина была старухой с длинными седыми космами. К ее макушке жилами был привязан череп какого-то животного, и вся она была покрыта татуировкой в виде синих полумесяцев.

Офицер присоединился к нему, склонился над старухой и сказал:

– Это одна из их ведьм. Часть их веры, если можно так выразиться.

– Это какая-то новая религия? – недоверчиво осведомился Чарлз. – Ни на что не похожая?

– Нет, – ответил Ван Деллен. – Насколько я понимаю, это какая-то старинная вера, еще дохристианская. До Великою Потрясения эта вера исповедывалась подпольно, но после снова распространилась по всей европе. Отвратительная штука. В каждое новолуние – приношение в жертву животных. Дна раза в год – человеческие жертвоприношения. Чего еще ожидать от им подобных?

Чарлз вспомнил про себя, что сограждане этого офицера живьем варили непокорных рабов.

– Я пойду посмотрю, можно ли что-нибудь сделать с джипом, – проговорил он.

Офицер уселся на мокрую от дождя траву.

– Какая к черту от него польза? – проворчал юноша. – Даже если ты его починить. Даже если мы вернемся на базу… Для тебя это будет подобно самоубийству. А может, они убъют и меня, как убили и моего отца.

Он сделал попытку улыбнуться. – Или у тебя, гангстер, в рукаве спрятан козырный туз?

– Все может быть, – сказал Орсино. – Ты знаешь что-нибудь о женщине по имени Ли… Беннет? Она работает на морскую контрразведку?

– Ее доставили сюда по линии агентуры. Она – кладезь информации. Тоже шишка, правда, небольшая. Что ты от нее хочешь?

– Она имеет какой-нибудь вес в их кругах? Она получила гражданство?

– Никакого веса у нее нет. Они только используют ее для своих разведывательных целей, чтобы иметь полную картину о ситуации в Синдике. Гражданство она получить не могла. Женщина, чтобы получить гражданство, должна выйти замуж за человека, его имеющего. Черт подери, что тебя с ней связывает? Ты знал ее с другой стороны, да? Для Синдика с ней покончено – для тебя она ничего сделать не сможет.

Чарлз дослушал его с трудом. Вот, значит, как. Присяга на гражданство в положении Ли Фалькаро должна была стать тем же переключателем, что и для него. Но это не сработало, потому что эта шайка бандитов не хотела или не нуждалась в том, чтобы женщины становились гражданами первого сорта, со всеми привилегиями. Это было только маленькой деталью отношения этого Правительства, но которая может навсегда оставить Ли Фалькаро в клетке ее искусственной псевдоличности. Да, детекторы лжи. Да, скополамин. Но присяги на верность для женщины после этого не следует.

Не переключившись снова на свою собственную личность, Ли Фалькаро представляет собой неразорвавшуюся бомбу в нервном центре Североамериканского Военно-Морского Флота. Как же ее вывести из этого состояния?

Чарлз сказал офицеру:

– Я наткнулся на нее в Нью-Портсмуте. Она знавала меня там, в Синдике. И я оказался в… Он опустился на колени и напился из лужи – пода слегка уменьшила позывы голода. – Пойду посмотрю, что можно сделать с джипом.

Он поднял капот и бросил взгляд на офицера. Ван Деллен растянулся на мокрой траве и собирался вздремнуть. Чарлз с трудом вытащил щепку из трансмиссии, для чего даже пришлось основательно постучать кувалдой. «Блок полетел… – подумал он презрительно. – Тоже мне офицер, не может даже определить, сломан блок или нет. Если мне когда-нибудь удастся отсюда выбраться, мы сотрем их с лица земли – вернее, просто избавимся от их идиотских социократов и конституционалистов. Остальные как будто в порядке. Может, за исключением этих сволочей из Охраны. Негодяи! Будем надеяться, что их всех перебьют в драках».

Что-то маленькое прикоснулось к его спине – он отмахнулся, пытаясь стряхнуть это, и почувствовал холодный металл.

– Медленно поворачивайся, или я разделаю тебя, как свинью. – раздался чей-то мощный бас.

Орсино медленно повернулся. Холодный металл, направленный уже ему в грудь, оказался похожим на лист наконечником копья. Оно было в руках рыжеволосого и рыжебородого гиганта, грудь колесом, а глаза его, сине-зеленого цвета, были холодны, как сама смерть.

– Свяжи его, – сказал кто-то. Еще один полуобнаженный мужчина запел его руки за спину и связал их веревкой.

– Спутай ему ноги, – это был уже женский голос. Кусок веревки или жилы опутал Чарлзу ноги, оставив для передвижения пространство около фута. Идти он мог, но не бежать.

Гигант опустил копье и отошел в сторону. Первое, что увидел Чарлз, это был лейтенант Североамериканского Военно-Морского Флота Ван Деллен, навсегда избавленный от своих сомнений и переживаний. Они разрубили его на куски прямо во сне. Орсино только надеялся, что он ничего не успел почувствовать, так, скорее всего, и было. Порукой тому был остро заточенный наконечник копья.

Второе, что он заметил, была гибкая молоденькая девушка примерно лет двадцати, осторожно снимавшая череп животного с головы старой ведьмы. Она надела его на свою рыжеволосую головку, и даже Чарлз с его куцыми познаниями понял, что это было актом величайшей важности. В этот момент по группе из шести мужчин, стоявших на просеке, прошел легкий трепет. До тех пор, пока она не надела этот череп, они представляли собой просто небольшую толпу, но в момент, когда череп оказался на ее голове, они инстинктивно сдвинулись – на шаг или два, кто-то просто повернулся, чтобы посмотреть в ее сторону. Теперь не было сомнений, что она здесь – главная.

«Ведьма, – подумал Орсино. – До Великого Потрясения Все это скрывалось в подполье. Отвратительно… Человеческие жертвоприношения дважды в год…»

Она подошла к нему, и, как картинка в калейдоскопе, группа снова перестроилась, удерживая ее в своем фокусе. Чарлз подумал, что ему никогда не приходилось видеть лица, в котором так заметно отражалось осознание своей власти. Маленькая владычица горстки варваров, она вела себя, будто властвовала над всей вселенной. Даже то, что из ее волос выползла маленькая серая вошь, проползла по ее лбу и вернулась обратно, нисколько не ослабило ее чувства самодовольства. Она гордо несла на голове когти животного, будто они были королевской короной с рубинами. Это граничило с безумием и с бесконечной жаждой культовой власти. Но глаза ее были совсем не сумасшедшими.

– Ты, – холодно произнесла она, – как насчет машины и ружей? Они в порядке?

При этих словах, раздавшихся из уст этой бессмертной богини, он вдруг глупо рассмеялся, и тут же его кольнуло поднятое копье.

– Да, – ответил он. – да, э-э-э… мисс.

– Покажи их моим людям, – проговорила она и величественно присела на землю.

– Пожалуйста. Но нельзя ли мне сначала чего-нибудь поесть?

Она безразлично кивнула, и один из мужчин скрылся в кустарнике.

С развязанными руками и лицом, лоснящимся от оленьего жира, Чарлз провел день, обучая шестерых дикарей устройству, уходу и управлению джипом и спаренным зенитным пулеметом.

Они поглощали сведения с полным отсутствием какого-либо любопытства. Он вполне мог бы им сказать, что в патронах живут маленькие зелененькие человечки, которым не нравится, когда им дают под зад, и они лупят ногой по пуле так, что та вылетает из ствола.

Более или менее они научились заводить, рулить и останавливать джип, заряжать, целиться и стрелять из пулемета.

Во время этих занятий девушка сидела абсолютно неподвижно, сначала в тени, потом на полуденном и послеполуденном солнце, затем снова в тени. Она внимательно прислушивалась и, наконец, проговорила:

– Ты уже не говорить ничего нового. Больше ничего существенного?

Чарлз заметил, как ею ребер коснулся острый наконечник копья.

– Еще много, – быстро ответил Орсино. – Учеба занимает несколько месяцев.

– Но они уже умеют с ними обращаться. Что еще нужно знать?

– Ну, что делать, если что-нибудь сломается.

Она проговорила так, будто ее слова были результатом ее большого опыта:

– Когда что-нибудь идет не так, ты все начинаешь сначала. Это все, что можешь сделать. Когда я готовлю яд для наконечников стрел, и этот яд не убивает, то это происходит из-за того, что что-то сделала неправильно – ошиблась в заговоре, жесте или сорвала растение не в то время. Единственное, что в этом случае можно сделать – это приготовить яд заново. Чем ты опытнее, тем меньше делаешь ошибок. Так же будет и с моими людьми, когда они будут работать с джипом и с этим ружьем.

Она слегка кивнула одному из своих соплеменников, и тот покрепче перехватил копье.

– Нет! – взорвался Орсино. – Вы не поняли! Это совсем не похоже на то, что вы делали раньше! – Ему стало жарко, несмотря на вечернюю прохладу. – У вас должен быть кто-то, кто будет знать, как отремонтировать джип и пулемет. Если уж они сломаются, то никакие попытки начать все сначала не заставят их работать!

Она кивнула и сказала:

– Мы возьмем его с собой.

Тон, каким она это произнесла, поверг Чарлза не то в облегчение, не то в изумление. Он отдавал себе отчет, что он никогда, действительно никогда, не видел человека, который бы именно так отказался от своей точки зрения. Тут не было ни долгих раздумий, ни какой-то дрожи в голосе, ни намека на неудовольствие в выражении лица. Просто, без усилий, она произнесла: «Мы возьмем его с собой». Это было… будто она только что смогла переделать все, с ней происшедшее, и отказалась от этой идеи, просто зачеркнула ее. Она была личностью без внутренних противоречий, точно знавшей, кто и что он есть…