Текст книги "Жилец. Смерть играет"

Автор книги: Сирил Хейр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10
СЛЕД МИСТЕРА ДЖЕЙМСА

Среда, 18 ноября

Прибыв в Скотленд-Ярд, Маллет тут же прошел в свой кабинет. Там его встретил молодой детектив, сержант Франт, недавно получивший это звание, которого откомандировали помогать ему в этом деле. Это был тощий маленький человечек, исполненный рвения и в высшей степени уверенный в своих способностях.

– Прежде чем вы увидите этого человека, сэр, – сказал он, – я выяснил для вас две вещи.

– Очень любезно с вашей стороны, – пробормотал Маллет.

– Я навел справки у железнодорожных служащих, – сообщил Франт, – и установил, что человек, соответствующий описанию Джеймса, ехал на нью-хейвенском поезде, согласованном с пароходным расписанием, в пятницу вечером. Он путешествовал первым классом и обедал в вагоне-ресторане. Проводник пульмановского спального вагона отчетливо его помнит, потому что тот доставил ему массу хлопот, но щедро дал на чай. Я направил запрос в Париж, но ответ еще не пришел.

– А что насчет паспортистов? – поинтересовался Маллет.

– Очевидно, у него был паспорт. Они ничего о нем не помнят.

– Они и не должны помнить. Ну хорошо, а в банке вы были?

– Да. Как выяснилось, в пятницу утром Джеймс зашел, забрал свою банковскую расчетную книжку и запечатанный пакет, который хранил вместе с ней. Потом снял все деньги со своего счета, однофунтовыми банкнотами. Я видел счет. Он положил на него двести фунтов 16 октября, в тот же день, когда арендовал дом на Дейлсфорд-Гарденз. А снимались с него деньги один-единственный раз – когда был выписан чек для агентов по найму жилья. Все, что мне смогли предъявить в банке, – это два образца его подписи. Вот они. – Сержант отдал их инспектору и добавил: – Я привлек к работе над ними экспертов, они говорят, что подписи явно видоизмененные – вероятно, поставлены левой рукой.

– Вы меня удивляете, – внушительно проговорил Маллет. – И это все?

– Что касается Джеймса – да. Однако вам следует учесть…

– «Сазерн банк» обычно не открывает счетов без какого-то рода рекомендаций, – заметил Маллет.

Сержант залился краской.

– Управляющий не упомянул в разговоре со мной ни о чем таком, – сказал он.

– Иными словами, вы забыли его спросить. Так дело не пойдет, Франт. Если вы хотите преуспеть в этой работе, вам нужно научиться скрупулезности. Возвращайтесь в банк и скажите управляющему, чтобы он поднял свои записи. У них должно быть рекомендательное письмо или что-то в этом роде. Чего вы ждете?

Несколько упавший духом сержант проговорил:

– Я тут подумал, что мне следует упомянуть вот еще о чем, сэр, – только что поступило донесение о том, что сегодня утром в Лондон из Франции прибыл Фэншоу. Он отправился на квартиру своей сестры по адресу Дейлсфорд-Корт-Мэншнз, 2b.

Маллет какое-то время помолчал. Наконец задумчиво произнес:

– Вы, случайно, не присутствовали на суде над Фэншоу?

– Нет… но я конечно же про него слышал.

– А я был. Он занятный тип. С виду – безукоризненный джентльмен, и совершенно невозмутимый. Когда на суде его спросили, есть ли ему что сказать перед вынесением приговора, он задрал подбородок кверху и заявил: «Ваша честь, если к тому времени, когда я выйду из тюрьмы, мистера Баллантайна все еще не вздернут на виселицу, я буду счастлив исправить это упущение». У меня его слова до сих пор звучат в ушах.

– И вот он вышел из тюрьмы, – с готовностью подхватил Франт, – не прошло и дня, как Баллантайн мертв.

– А мы ищем мистера Колина Джеймса, который снимал дом с обстановкой в Кенсингтоне, в то время как Фэншоу находился в мейдстонской тюрьме, – сухо заметил Маллет.

– И все-таки у Фэншоу была возможность это сделать, – возразил Франт. Он мог поддерживать связь с Джеймсом. В конце концов, этих двух людей видели входящими в дом.

– А вышел только Джеймс, оставив после себя покойника. Нет, нет, Франт, этот номер не пройдет. И все-таки было бы нелишне потолковать с Фэншоу в ближайшее время. Полагаю, его держат под наблюдением?

– Да.

– Хорошо. А пока у нас будет возможность выяснить, какую именно роль сыграл Баллантайн в истории с «Фэншоу банк», просмотрев его бумаги.

– В связи с этим я вспомнил, что собирался сообщить вам еще одну вещь, не унимался сержант. – Сегодня утром «Лондон энд империал эстейтс» и ее дочерние компании подали заявления о добровольной самоликвидации.

– Я не удивлен. Это место было просто спекулятивной маклерской конторой для пускания пыли в глаза. Полагаю, будет собран обычный урожай судебных исков – ложные публикации об организации акционерного общества с целью привлечения подписчиков на акции и так далее.

– Я разговаривал с Реншоу, который руководит этим расследованием, сообщил Франт, – и, насколько понял, осталось не так много управляющих, которых можно преследовать по суду теперь, когда Баллантайн мертв. Хартиган и Алисс, два его шакала, удрали из страны неделю назад, а Мелбери, который месяц пролежал в частной лечебнице и вернулся к делам только сегодня, чтобы распорядиться насчет подачи заявления, хватил удар на улице, и он уже вряд ли оправится. Таким образом, остается лишь Дюпин, секретарь, и один управляющий – лорд Генри Гейвстон.

– Бедная маленькая морская свинка, – прокомментировал Маллет. – Ну что ж, слава богу, это не мое дело. Но скажите Реншоу, что мне нужны все личные бумаги Баллантайна. Это убийство, и им нужно заняться в первую очередь. Я не допущу, чтобы на моем пути встали какие-то дурацкие законы о деятельности компаний. А теперь ступайте в банк и не делайте больше таких глупых ошибок. И скажите, чтобы привели Крэбтри. Господи, когда же я съем мой ленч?

Маллет заглушил мольбы своего желудка сигаретой. Он был не из тех людей, чей мозг стимулируют лишения, а потому чувствовал себя измученным и подавленным. Инспектор знал, что находится лишь в самом начале расследования и что ему потребуются все его силы без остатка, чтобы справиться с ним. А как может детектив – тоже, между прочим, человек – относиться с должным вниманием к делам, находящимся в его ведении, когда его мысли снова и снова сбиваются то на превосходно поджаренный бифштекс с кетчупом, то на заварной яблочный пудинг на второе?

Его эпикурейские размышления были прерваны появлением Крэбтри. Оно ознаменовалось обильными потоками богохульной брани, разносившейся в коридоре и перемежавшейся с более мягкими интонациями полицейского офицера. Когда дверь открылась, Маллет увидел свирепое лицо, увенчивающее короткое бочкообразное туловище. Угадать возраст Крэбтри было трудно. Его седые волосы и изрезанные глубокими морщинами щеки уравновешивались мускулистым телом и энергичностью движений. «Старый моряк, – подумал про себя Маллет. – Во всяком случае, ругается точно как моряк».

Крэбтри сразу же перешел в наступление.

– Послушайте, – начал он, – ну чего вам, копам, неймется? Я свой срок отсидел или нет? Не можете оставить человека в покое?

– Садитесь, – мягко предложил инспектор. – Где вы были все это время?

– Где был? В кутузке, конечно! А что, они вам не сказали?

– В какой кутузке? – спросил Маллет.

– Да конечно же в Спеллзборо. За словесное оскорбление и угрозу действием в нетрезвом состоянии. А как только добрался до дома, явился один из ваших чертовых фараонов и притащил меня сюда. Что за игры такие?

Маллет внезапно стал эдаким рубахой-парнем, своим в доску. Он мог при необходимости подладиться под любую компанию и сейчас, стараясь сделать так, чтобы его гость почувствовал себя непринужденно, надел на себя личину вульгарного панибратства.

– Послушай, старина, – начал он доверительно, – у нас ничего на тебя нет. Но мы подумали, что ты мог бы помочь нам в одном чертовски заковыристом деле, которым мы тут занимаемся. Вот и все. Я сожалею об этой истории в Спеллзборо, но моей вины тут нет, правда? Да если бы я знал, что ты там, я бы мигом тебя вытащил. Но ты ведь, надо думать, не такой лох, чтобы назваться там своим настоящим именем? Садись, и вот тебе сигаретка.

Немного смягчившийся и глубоко впечатленный совершенно голословным утверждением инспектора, что он смог бы освободить заключенного из камеры в Спеллзборо, стоило ему только пожелать, Крэбтри взял сигарету и сел.

– Имя? – переспросил он. – Конечно, я не назвал моего имени. А вы назвали бы? Я представился Кроуфордом. И провалиться мне на этом месте, если не также звали чертового председателя суда! Господи, вот ведь невезуха, правда? – И он загоготал при воспоминании об этом.

Маллет поддержал его неблагозвучным ржанием. Потом поднял взгляд на офицера, который привел Крэбтри и до сих пор ждал.

– Вы мне больше не нужны, – резко сказал он. – А если этому джентльмену снова придется сюда прийти, с ним нужно обращаться должным образом, ясно?

Офицер знал Маллета. Он с преувеличенным почтением щелкнул каблуками, прогудел: «Слушаюсь, сэр» – и удалился, вполне довольный ролью, которую сыграл в этой маленькой комедии.

Уважение Крэбтри к инспектору начало расти. Оно выросло еще больше, когда этот обитатель Олимпа, после столь величественной демонстрации своей власти, тут же начал обсуждать близкую его сердцу тему.

– Ты был в Спеллзборо на скачках? – начал он. – Ставил на Неугомонную Девочку на розыгрыше кубка?

– Да уж можете не сомневаться, – ответил Крэбтри, почувствовав себя теперь совершенно непринужденно. – В четверг я получил точную наводку из конюшен, отправился туда в пятницу утром, прихватил все мои бабки. Ни во что не ввязывался, пока не начались большие скачки. Потом поставил уйму денег на Неугомонную Девочку, да еще восемь к одному. Господи, начальник, пока все не закончилось, я не так уж из-за нее и нервничал! На первом круге Девочка клевала воду, я думал, что она придет в самом хвосте. У последнего барьера отстала почти на корпус, но жокей на ходу пригрозил ей хлыстом, и она все наверстала. Ох и подбадривал же я ее, скажу вам!

– А что случилось потом? – полюбопытствовал Маллет с усмешкой.

– Не могу взять в толк, хоть убей, начальник. Следующее, что помню, это я в камере, голова раскалывается, а во рту будто на полу в клетке у попугая. Хотя обо всем этом я услышал в понедельник утром. Такого мне порассказали! И вот впаяли мне эти поганцы пять дней, без права замены штрафом. Хотя платить мне все равно было нечем. Я оказался совершенно пустой.

– Когда же вас выпустили?

– Во вторник утром, сэр.

– Выходит, вы не спешили возвращаться домой?

Крэбтри чертыхнулся при воспоминании об этом, но потом с живописным буйством описал, как пытался вернуться в Лондон на попутном грузовике.

– Я загнал оловянную кружку, чтобы купить себе харч, сэр, – завершил он, – и топал на своих двоих всю обратную дорогу. Во вторник ночью спал под забором…

Маллет погладил подбородок и поджал губы. Когда же заговорил снова, то гораздо больше походил на офицера полиции, чем на свойского парня.

– В любом случае, – сказал он, – тогда вы уже знали, что полиции не терпится снять с вас показания.

– Я прочитал об этом только в «Дейли тойлер», сэр, – возразил Крэбтри. Но неизвестно, можно ли верить газете такого сорта, правда? Вдруг просто коммунистическая пропаганда…

– Вам было хорошо известно, что покойник, которого нашли на Дейлсфорд-Гарденз, – не коммунистическая пропаганда.

– Когда я уходил, его там не было, сэр, – заволновался Крэбтри, ей-богу, не было.

– А когда вы ушли? – спросил инспектор.

– В пятницу утром, сэр, примерно в половине десятого. Не успел я позавтракать, как мистер Джеймс вызвал меня и сказал, что я ему больше не нужен. Выдал мне причитающиеся деньги и еще фунт сверху, чтобы я его помнил. Вот я и ушел, как только прибрался после завтрака…

– Мистер Джеймс говорил вам, что он отправляется за границу?

– Конечно, сэр. Он же посылал меня в бюро путешествий «Брукс», что на Дейлсфорд-сквер, чтобы купить для него билет.

Маллет широко раскрыл голубые глаза:

– Вот как? Билет куда?

– В Париж, сэр. Первого класса, на нью-хейвенский пароход. И велел попросить работников «Брукса», чтобы для него заказали номер в отеле.

– Вы, наверное, не запомнили название отеля?

– Нет, сэр. Какое-то иностранное. Хотя, подождите, он заставил меня записать его, перед тем как я отправился к «Бруксу». Может быть, оно у меня еще сохранилось. – Он порылся в кармане и наконец вытащил смятый клочок бумаги. Развернув его, отдал Маллету.

На клочке бумаги корявыми печатными буквами было выведено: «Отель „Дюплесси“, авеню Мажента, Париж».

Маллет вгляделся в текст, наморщив лоб.

– Это ваш почерк, как я полагаю? – уточнил он.

– Да, сэр. Мистер Джеймс продиктовал мне по буквам, вот так, как вы здесь это видите. Между прочим, вот сейчас мне пришло на ум – я никогда не видел, чтобы он писал что-нибудь сам.

– И когда вы отправились к «Бруксу» за билетами?

– Да вроде как во вторник, сэр, перед его уходом.

Маллет поднял трубку стоявшего возле него внутреннего телефона и кому-то сказал:

– Мне нужно срочно отправить запрос в Париж. И попросите их о любезности – пусть выяснят, прибыл ли кто-то, соответствующий описанию Джеймса, в отель «Дюплесси» в субботу утром. – Он продиктовал адрес и вновь обратился к Крэбтри: – А теперь расскажите мне все, что можете, о мистере Джеймсе.

Но сведения, которые смог сообщить Крэбтри, оказались разочаровывающе скудными. Пожалуй, их лучше изложить словами докладной записки, составленной Маллетом после беседы:

«Описание Джеймса, которое предоставил Крэбтри, расплывчатое, но в основном соответствует описанию Харпера. Похоже, К. на удивление мало видел своего хозяина. В его обязанности входило поддерживать чистоту в комнатах и готовить завтрак – единственное, что Джеймс там ел. По словам К., он был человеком нетребовательным, не выносил в доме женщин. Отказался от предложения, чтобы порядок наводила приходящая уборщица. К.– старый моряк, поэтому управлялся сам со всем, что требовалось. Обычно, согласно заведенному распорядку, приходил в 7.30 утра, подогревал воду для бритья, затем оставлял ее у двери спальни. Джеймс всегда держал дверь запертой. К. никогда не заходил к нему, пока Джеймс не вставал».

На этом месте Маллет на какое-то время перестал писать, затем жирной линией подчеркнул два последних предложения и продолжил:

«Джеймс завтракал в 8.30 и уходил из дому между девятью и половиной десятого. Всегда носил с собой маленький портфель или чемоданчик. (Сравнить с показаниями Роуча.) К. заканчивал свою работу утром и не видел хозяина до следующего дня. Иногда Джеймс говорил, что его не будет ночью дома, в таких случаях К. заставал утром спальню хозяина пустой. Он не может точно сказать, как часто это происходило, но думает, что, возможно, два-три раза в неделю. Единственное, что засело у него в памяти, – работа была не бей лежачего. Джеймс никогда не разбрасывал личных вещей и не принимал никаких гостей, насколько ему известно.

К. не смог опознать Баллантайна, когда ему показали фотографию».

На этом документ заканчивался, но не закончилось снятие показаний. Между инспектором и Крэбтри произошло кое-что еще, что не фигурировало в записях, но прочно врезалось в цепкую память Маллета.

Когда Крэбтри закончил свой рассказ, преподнесенный с подкупающе искренним видом, инспектор сказал:

– Остаются всего две вещи, которые я хотел бы знать. Где вы остановились в Спеллзборо в пятницу ночью?

Крэбтри покачал головой, и в глазах его появилось недоверчивое выражение.

– Этого я вам сказать не могу, – заявил он. – Есть там одна вдовушка, понимаете? Не хочу, чтобы моя старуха об этом услышала.

– Вы ведь понимаете, что это важно для вас, – объяснил ему Маллет, доказать, где вы находились в пятницу ночью?

Крэбтри насупился.

– Этого не скажу, и точка, – пробормотал он.

Маллет не стал на него давить:

– Еще только один вопрос: как вы получили эту работу у мистера Джеймса?

Крэбтри ответил вполне охотно, хотя было ясно, что от его дружелюбия не осталось и следа:

– Мистер Харпер спросил меня, не хочу ли я туда устроиться, и я согласился.

– Это мистер Харпер из «Инглвуд, Браун и компания»?

– Он самый.

– А откуда вы его знаете?

– Откуда знаю? – повторил Крэбтри. – Конечно, я его знаю. А кто, как не я, учил его управлять шлюпкой, когда был жив его отец? После того как он потерял все свои деньги?

Маллет пустил стрелу наугад.

– Он потерял деньги, когда лопнул банк? – спросил инспектор.

– Да, верно, «Фэншоу банк». Все тогда пошло прахом – дом, лошади, даже яхта. Это была настоящая трагедия, начальник, – продолжил он, и его глаза подернулись пеленой от воспоминаний. – Самая красивая маленькая гоночная шхуна из тех, что я когда-либо видел. Ее купил один тип с Клайда, он же ее и погубил. Срезал мачты, приподнял фальшборт – теперь это просто обычный старый семейный баркас. Обидно до слез…

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы молодой мистер Харпер упоминал имя Баллантайна? – внезапно спросил Маллет.

Крэбтри, все еще погруженный в грезы, резко вернулся в настоящее.

– Этого?.. – воскликнул он. – По-моему… – Но тут же совладал с собой, а потом в детской попытке схитрить прикинулся, будто не понял: – Как, говорите, его зовут, сэр? Баллантайн? Уверен, в жизни не слышал от него этого имени! – И для большей убедительности повторил, с ударением на каждом слове: – Нет, сэр! От мистера Харпера – никогда!

Глава 11
МАЛЛЕТ ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ЛУЧШЕ

Среда, 18 ноября

Долго откладываемый обед, закончившийся пинтой горького пива, подействовал на Маллета благотворно. Какое счастье, размышлял он, попыхивая сигаретой, что бог наградил его таким хорошим пищеварением! Ни один детектив, как подсказывал ему опыт, не способен должным образом выполнять работу, если он не дружит со своим желудком. Большинство людей гордится качествами, за которые им скорее следует благодарить природу, нежели собственные усилия, но Маллет был доволен именно собой, когда после обеда отправился на небольшую прогулку по Сент-Джеймскому парку.

Для Лондона это был идеальный ноябрьский день. Небо над деревьями с облетевшей листвой было ясным, бледно-голубым, дул бодрящий, но не холодный ветерок. Инспектор неторопливо прохаживался по дорожкам, полной грудью вдыхая зимний воздух, ликуя по поводу своего прекрасного состояния. Но когда перед человеком стоит вопрос первостепенной важности, он вклинивается куда угодно, и любой предмет, как бы он ни был далек от него, в соответствии с какой-то особенностью мозга, оказывается каким-то образом связанным с тем, что занимает его в первую очередь. Так сейчас было и с инспектором. Внезапно он остановился посреди дороги, резко повернулся и скользнул рассеянным взглядом по озеру.

– Так-так, пищеварение! – пробормотал он абсолютно игнорирующим его пеликанам. – Как это там сказал Харпер? Толстый человек с худым лицом, как будто у него несварение желудка? Да, что-то в этом роде. А вот Крэбтри считает, что он был непривередлив. Стряпня Крэбтри, как я думаю, готовилась на скорую руку, а он вроде бы уплетал ее за милую душу. Странно! – Некоторое время Маллет постоял в нерешительности, но потом, запустив окурком в толстого голубя у своих ног, заключил: – Ну что же, это рискованная затея, однако стоит попытаться. – И пошел из парка к станции метро «Сент-Джеймс».

Мистер Бенджамин Браун, единоличный владелец «Инглвуд, Браун и К°», был немало раздосадован, когда Льюис внезапно вошел в его комнату и сообщил, что с ним немедленно желает повидаться инспектор Маллет. Его досада не была вызвана тем обстоятельством, что визит оторвал его от какой-то важной работы, потому что он ничем не был занят. Брауна потревожили в процессе кое-чего гораздо более интимного и важного, нежели работа, – во время короткого сна, которому он привык предаваться после ленча, с продлением его по возможности до времени вечернего чая. Еще больше ему претило быть застигнутым в этот неподобающий момент Льюисом, которого угораздило ввалиться без стука и застать своего босса храпящим в кресле. А более всего ему не понравилась торжествующая ухмылка на лице молодого человека, когда тот лицемерно прошептал: «Простите, что потревожил вас, сэр». В этот момент судьба Льюиса была решена. Браун знал, что Льюис незаменимый сотрудник, но компаньонство в «Инглвуд, Браун и К°» ему отныне было заказано.

Разбуженный столь грубым образом, мистер Браун с усилием поднялся на ноги.

– Попросите его подождать минутку, – сказал он.

– Инспектор говорит, что у него мало времени, – напомнил Льюис, наслаждаясь замешательством патрона. – Он хочет увидеться с вами немедленно.

– Скажите ему, чтобы подождал, – повторил Браун. – Не могу же я принять его в таком виде, правда? – Он нацепил засаленный фрак, которой снял, прежде чем уселся вздремнуть, подбежал к зеркалу в углу комнаты, поправил сбившийся черный галстук, провел щеткой по почти лысой голове, пригладил длинные черные усы и, наконец, уселся за письменный стол. – А вот теперь, – сказал он Льюису, пододвигая к себе документы, лежавшие перед ним, – попросите его войти.

Маллет окинул взглядом кабинет – пыльные папки, пустой поднос для писем, потрепанное кресло. «Дела здесь идут не слишком-то бойко», – подумал он.

– Добрый день, – весомо произнес Браун, подавляя зевоту. – Вы по поводу этой истории на Дейлсфорд-Гарденз, как я полагаю? Мы вам можем чем-то помочь?

– Я на это надеюсь, – отозвался Маллет. – Простите, что потревожил вас…

– Ну что вы, нисколько, – заверил его Браун. – По правде говоря, мы сегодня порядком заняты. – Он взмахнул рукой и внушительно, как надеялся, добавил: – Но, безусловно, всегда готовы помочь делу правосудия.

– Вообще-то, – сказал инспектор, – я пришел сюда в надежде увидеться с мистером Харпером. Но мне сказали, что его нет.

Браун грустно покачал головой.

– К сожалению, этот молодой человек очень легкомысленно относится к своим обязанностям, инспектор, – сообщил он. – Конечно, сегодня утром мне пришлось отпустить его на дознание, и мистера Льюиса тоже – большое неудобство для меня, как видите, штат у нас небольшой, но, разумеется, нужно идти навстречу правосудию, – а он не вернулся. Взял да и устроил себе выходной. Это очень горько, инспектор. Да, именно горько. – Браун тяжко вздохнул и потянул за концы свои длинные усы.

– Расскажите мне о мистере Харпере, – доверительным тоном попросил Маллет. – Давно ли он у вас работает?

– Четыре или пять лет, – ответил Браун. – И между нами говоря, сэр, это просто несносный молодой человек. Просто несносный. Это покойный мистер Инглвуд взял Харпера на службу, ради дружбы с его отцом, как я понимаю. А я оставил его главным образом из уважения к памяти мистера Инглвуда. Мистер Инглвуд был джентльменом в полном смысле этого слова, – продолжил жилищный агент, скорбно покачивая лысой головой. – Он прекрасно умел обращаться с клиентами из высших слоев общества, если вы понимаете, что я имею в виду. Поэтому, когда мистер Инглвуд нас покинул, это стало громадной потерей для фирмы.

Он уставился в письменный стол и созерцал призраки канувших в Лету клиентов из высших слоев общества до тех пор, пока Маллет не вернул его к окружающей действительности, напомнив о своей просьбе:

– Ну, а мистер Харпер?

– Ах да, мистер Харпер! Его отец был разорен, как я понимаю, несколько лет назад, когда с таким треском лопнул этот банк – наверняка вам знакомо его название, инспектор…

– «Фэншоу»? – вставил Маллет.

– «Фэншоу»… да. И что еще хуже, как рассказывал мне мистер Инглвуд, Фэншоу был старым другом покойного мистера Харпера. И он же разорил его, просто разорил…

– Ужасное невезение, – посочувствовал инспектор.

– Ужасное. О, мне очень жаль молодого человека, уверяю вас. Вот почему я держу его здесь. А кроме того, я надеялся, что он приведет сюда в качестве клиентов кого-нибудь из своих друзей из высших слоев общества. Но он так и не привел. А невезение – не оправдание для той вопиющей небрежности, с которой Харпер относится к своей работе. Взять, к примеру, эту историю с Дейлсфорд-Гарденз. Мы на этом крупно погорели, инспектор. Подумать только, ведь мисс Пенроуз причитается три фунта два шиллинга и шесть пенсов за причиненный ущерб. А как мы теперь взыщем их с жильца, я не знаю.

– Но вы рассказывали мне о мистере Харпере, – перебил его Маллет.

– Да-да, именно. Вчера, например, сюда пришел ваш сержант Франт и попросил дать ему посмотреть договор об аренде, подписанный мистером Джеймсом. Так вот, мистер Харпер не смог его найти! Представляете? Не смог. Говорит, что положил его куда-то, но мы все перерыли, а так и не нашли. Вот это я и называю «горько», инспектор.

– Раз уж мы коснулись этой темы, – сказал Маллет, – у вас вообще есть какие-нибудь письма или документы, подписанные мистером Джеймсом?

– Ни одного, – ответил Браун. – Помимо договора об аренде, был только чек. Мистер Харпер лично взял его, внес им оплату.

– Но мистер Джеймс вернул вам ключи по почте, не так ли? Не прилагалось ли к ним письма?

– Сейчас спрошу мистера Льюиса, – откликнулся Браун.

Из соседнего помещения был вызван Льюис, и ему задали тот же самый вопрос.

– Да, к ключам прилагалось письмо, – ответил он. – Я помню, как Харпер говорил мне об этом.

– Тогда не подшили ли его в обычном порядке? – предположил Браун.

– Конечно, так следовало поступить, – проговорил Льюис, явно довольный тем, что он может свести счеты со своим товарищем по работе. – Но этого не было сделано. Я сам искал это письмо, а когда спросил о нем Харпера, он сказал, что не придал ему значения и выбросил.

Мистер Браун в отчаянии всплеснул руками.

– Ну вот, сами видите! – воскликнул он. – В этом он весь! И что прикажете делать с таким человеком? Он вроде бы влюблен, инспектор, – не то помолвлен, не то еще что-то, но это ведь не оправдание для подобных вещей.

– Полностью с вами согласен, – кивнул Маллет. – Всего хорошего, мистер Браун, и дайте мне знать, если позднее прибудет мистер Харпер.

На обратном пути в Скотленд-Ярд Маллету было над чем поразмыслить. Оставалось только диву даваться, насколько Джеймс преуспел в заметании своих следов. Внешне вроде бы ничто не могло быть более открытым, даже нарочитым, чем его действия: открыл счет в банке, нанял дом с обстановкой и слугу, взял билет до Парижа через агентство – налицо ряд действий, за которыми должен тянуться шлейф улик, позволяющих установить его личность или, по крайней мере, добыть его почерк. А между тем не было ничего или почти ничего, если только второй визит Франта в банк не окажется более плодотворным, чем первый. Оказалось невозможным даже отыскать кого-то, кто когда-либо разговаривал бы с ним, за исключением Крэбтри и Харпера. Инспектор нахмурился. Но с чего это Харпер проявил такую вопиющую небрежность в отношении договора о найме жилья и письма? Маллету нелегко было поверить, что этот хорошо воспитанный, симпатичный молодой человек мог приложить руку к безжалостному преступлению, но если это всего лишь совпадение, то оно на редкость неудачное: Харпер – единственный человек, у которого была возможность предоставить ценные вещественные доказательства, – сознательно или нет их уничтожил.

Итак, подумал Маллет, Джеймс в Париже, это не вызывает особых сомнений. Вероятно, французская полиция сумеет его разыскать. Но у них мало исходных данных, нет даже толкового описания этого человека. Казалось, никто не заметил в нем ничего, что бросалось бы в глаза, за исключением бороды, а ее легко сбрить. Где-то в Лондоне должны быть люди, которые могут рассказать о нем больше. Где-то должны быть улики, которые свяжут его с Баллантайном и объяснят, как получилось, что Баллантайн пошел навстречу своей смерти в этой тихой маленькой кенсингтонской заводи. Все указывало на то, что это тщательно подготовленное преступление, а его нельзя было провернуть, не оставив никаких следов. Они, конечно, есть, и не кому иному, как ему, Маллету, предстоит их найти. Он подкрутил кверху свои усы и посмотрел так свирепо, что дама, сидевшая напротив него в поезде, бегло глянув на него поверх журнала, нервно вздрогнула.

На своем письменном столе в Скотленд-Ярде он обнаружил телеграмму из парижского управления Сюрте. В переводе она гласила:

«Следы пребывания Джеймса обнаружены в отеле „Дюплесси“. Розыск продолжается. Подробности письмом».

– Ох уж эти французы с их проклятой экономией, – проворчал Маллет. Теперь нам придется ждать подробностей до завтра.

Вошел сержант Франт. Он выглядел несколько взволнованным.

– Я добыл то, что вам нужно, сэр, – сообщил сержант.

– И что же это?

Франт положил перед ним письмо. Оно было отпечатано на бланке «Лондон энд империал эстейтс компани ЛТД» и адресовано управляющему филиалом «Сазерн банк». В нем говорилось:

«13 октября, 19…

Глубокоуважаемый сэр!

Настоящим рекомендуем мистера Колина Джеймса, джентльмена, хорошо нам известного. Уверены, что вы окажете ему все посильные для вас услуги.

С совершенным почтением,

Генри Гейвстон,

директор „ЛОНДОН & ИМПЕРИАЛ ЭСТЕЙТС КОМПАНИ ЛТД“.»

– Гейвстон! – воскликнул Маллет. – Подумать только! Лорд Генри Гейвстон!

– Ну что же, даже у лордов порой заводятся странные друзья, – заметил Франт. – Но это то, что нам нужно, не так ли? Вот связь между Джеймсом и Баллантайном.

– Да, и совсем не та, что мы ожидали, – ответил инспектор. – Вы связались с ним?

– Лорда нет в городе, как сообщил мне его камердинер, – ответил Франт. Он не пожелал или не смог сообщить адрес.

– Вряд ли нам стоит беспокоиться по этому поводу, – заметил Маллет. Такой человек, как лорд Генри, не станет долго прятаться. Но мы должны побеседовать с ним, и чем раньше, тем лучше!

Испытывая большое облегчение, инспектор, продолжая сидеть за письменным столом, принялся насвистывать какой-то мотивчик. Наконец-то дело сдвинулось с места!