Текст книги "Академия Космического Флота: Спасатели (СИ)"
Автор книги: Сирена Селена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
Глава 35. Лёва
Кристина Соколова
События закружились с такой стремительностью, что я чувствовала, как мозг не успевает обрабатывать информацию. Лишь слова Аскелла в коридоре «не отобрали звание сразу, значит, скорее всего, не будут» более-менее примирили с реальностью. В остальном же я ощущала себя парашютисткой – вроде бы в прыжке в атмосфере воздуха много и можно дышать, но даётся это с превеликим трудом, и всё равно задыхаешься.
На автомате я добралась до собственной каюты, открыла рюкзак, бросила туда сменное бельё и зависла над голосовой почтой в коммуникаторе. На Тальвиле устройство так долго не выходило в инфосеть, что по прилёте на КС-700 даже уведомления о пропущенных звонках не пришли. Сейчас же…
Звонки от близнецов. От Лёвы. От мамы. От Иришки. От Руслана…
Десятки…
Все вместе – сто восемьдесят четыре.
А ещё сообщения, которые автоматически отложились в отдельную папку, и я их не заметила сразу.
«Крис, ты где?»
«Мы три дня пытаемся до тебя дозвониться. Понятное дело, что не везде в космосе есть инфосеть, но как объявишься, свяжись, пожалуйста. Мы нервничаем».
«До нас дошли слухи…»
«Мама дозвонилась до администрации Космофлота, и нам сообщили, что ты пропала без вести…»
Захотелось взвыть. Я думала, что всё это время для семьи провела исключительно в Академии, а оказывается, они узнали про задание. Переслушивать все аудиозаписи не было сил, но и не пришлось. Где-то на двадцатой в каюту постучали.
За дверью стояли Ивес и ещё двое незнакомых мне лейтенантов.
– Кадет Соколова, вы готовы? Пойдёмте, шаттл уже готов, нас просили не занимать шлюз дольше четверти часа, – до зубного скрежета официально сказал Ивес, демонстративно глядя куда-то над моим левым плечом. Я даже оглянулась, чтобы перепроверить, точно ли никто не стоит за спиной.
Я машинально кивнула, подхватила рюкзак и пошла за тремя мужчинами в форме. О том, что не взяла никаких сменных вещей, кроме нижнего белья, сообразила, лишь когда шагнула на трап корабля.
«Ладно, потом что-нибудь придумаю», – мысленно сказала себе, рассматривая синюю форму офицеров. В конце концов, я тоже была в форме, просто в белоснежно-парадной.
Шаттл оказался крошечным: тесная рубка, узкий коридорчик с дребезжащей вентиляцией, метр на метр санузел и две каюты с откидными койками, больше смахивающими на рыболовные сети, к которым по ошибке почему-то положили надувные матрасы. Одну каюту выделили мне, вторую заняли мужчины. Как они разместились в таком помещении, я даже предположить боялась, но полёт до Цварга, по идее, должен быть коротким.
Мне очень сильно хотелось поговорить с Ивом, но на шаттле негде было развернуться, а общаться при свидетелях точно не входило в мои планы. Ив, как всегда, вёл себя безупречно. Будто бы не было ничего в зале Совета Адмиралов, будто не над ним сейчас нависла угроза исключения из Космофлота, будто мы летим не к его отцу, который почти двадцать лет пролежал в коме.
У меня покалывало кончики пальцев от желания обнять его и прижаться к твёрдой груди, услышать такое родное и размеренное сердцебиение под щекой, но это было невозможно. Казалось бы, прошло всего ничего с момента эвакуации с Тальвиля, но теперь события на далёкой холодной планете казались сюрреалистичным сном. Что удивительно – хорошим, а не кошмарным. Память уже начала подёргиваться дымкой, и поедание швархов и тритонов не казалось чем-то ужасным, собственно, как и холод, ведь ночи я проводила в одной капсуле с Ивесом, где могла совершенно безнаказанно его обнимать и вдыхать ароматы ветивера и кедра.
Я смотрела, как Ивес безукоризненно вежливо общается с офицерами и со мной, и внутренне содрогалась от этих холодных слов и взглядов мимо меня.
Один раз я дотронулась до рукава Ива, но он резко отдернул руку и выразительно качнул рогатой головой в сторону сопровождающих. Я так и не знала, как он ко мне относится после всего случившегося. Злится ли на то, что я пришла на совет? Может, за то, что недостаточно его поддержала? А может, за то, что навязываю своё общество? Ир’сан несколько раз так выразительно поджимал сливовые губы, глядя на мою ногу, что в голову закралась тревожная мысль, что он считает меня дурочкой, не сдержавшей слово и вновь бросившейся в драку.
А ещё я даже заикаться боялась о собственных чувствах. О том, что люблю Ивеса, поняла тогда, на Тальвиле, но вот что он испытывает в ответ? Да кто их, цваргов, знает? Вероятно, его вообще раздражает привязка к моим бета-колебаниям, как понять? Ведь с самого начала, как он признался в том, что я вошла в его ближний круг, речи о чувствах не шло.
Неизвестность и неопределённость в отношениях с Ивесом давила словно тяжеленная гравиплатформа, а двое хмурых лейтенантов лишь добавляли тревоги. Офицеров звали Луи Луссель и Антуан Мартен, и они тоже были цваргами – как выяснилось позднее, адмирал Леру специально выбрал их, чтобы не было проблем с визами на родину Ива. После взлёта мы немного поговорили о космосе и звёздах, обсудили крошечный шаттл и его простенькие двигатели, а затем я отправилась спать в свою каюту. А когда проснулась – корабль уже приземлялся на Цварг, а Луссель объяснялся с оператором по поводу моей персоны. Впрочем, короткого «кадет Космофлота и близкая родственница пациента клиники №356» хватило.
Ещё на КС-700 у меня был порыв позвонить матери и братьям на Захран, но я смалодушничала, решив, что вначале встречусь с Лёвой, а уже от него позвоню семье. Так, по крайней мере, можно будет разговор от охов и вздохов, что Космофлот не подходит для девушек, перевести на здоровье младшего брата.
Цварг с орбиты, да и с высоты птичьего полёта, поражал своим великолепием. Планету прекраснее сложно было себе представить: высоченные горные хребты со снежными шапками перемежались коралловыми озёрами и изумрудными долинами. Серебристыми вкраплениями выглядели многочисленные города и посёлки. Я открыла рот от восхищения и смогла закрыть только тогда, когда поймала горделивые взгляды попутчиков. Определённо, цварги любили свою планету.
Дальше всё слилось в яркие пятна – увы, но до покупки затемняющих очков в ларьке космопорта мало что было видно. Мужчины вызвали такси, меня посадили вперёд, а сами уселись сзади. За окном понеслись зеркальные высотки и ухоженные парки, многоуровневые воздушные трассы и туннели с дневной подсветкой сквозь горы. Я крутила головой, позабыв обо всём. Очнулась, когда флаер остановился перед ступенями величественного здания с необычным для меня, жительницы Захрана, дизайном.
– Приехали, клиника №356, – уведомил водитель.
Ивес расплатился чипом, и мы вошли в центральные двери. Он попросил постоять вместе с Луи и Антуаном, а сам подошёл к ресепшн. Меньше чем через пять минут мне было сказано подниматься на восемнадцатый этаж, в палату «14а». Я немного расстроилась, когда сам Ивес вместе с лейтенантами поехал на лифте выше, но тут же строго себя одёрнула: «У него отец очнулся после комы, разумеется, он хочет с ним увидеться, и логично, что наедине. А у тебя здесь брат».
Прямо из палаты с электронным табло «14а» выходил цварг в халате дока.
– Простите, сэр! – окрикнула я и попыталась успокоить собственное сердцебиение.
– Да? – Мужчина оторвался от планшета и с лёгким удивлением посмотрел на меня.
– А там лежит Лёва Кузнецов? Операция прошла удачно? Как он себя чувствует? – выпалила я всё, что беспокоило.
– Разумеется, всё прошло удачно, – произнёс цварг так, будто я обвинила его в чём-то неподобающем. – Прыгает и скачет, заставить лечь невозможно! Да вообще ничего невозможно…
И он обогнул меня и, фыркнув, пошёл дальше, а я с замиранием сердца толкнула дверь… И увидела Лёву, который разложил две проекционные шахматные доски на кровати, ещё три – на журнальном столике и диване, и носился от одной к другой, переставляя фигуры, при этом что-то громко крича в коммуникатор. Рыжие кудряшки топорщились во все стороны, на колене красовался огромный бандажный фиксатор, но это не мешало ему, вскочив на кровать и переставив короля, с криком «я успею, ребят, успею!» броситься вновь в противоположную часть палаты к кушетке.
– Лёва… – выдохнула я, не веря своим глазам.
Подросток поднял голову, целая секунда ушла на узнавание, а затем на всю палату разнеслось радостное:
– Кри-и-ис!!!
Мы бросились обниматься, Лёва разревелся, да и я вдруг почувствовала, как глаза защипало. Я никогда даже в мечтах не представляла, что Лёва сможет ходить. Сам! Без костылей! Думала, что в лучшем случае клиника на Цварге снимет болевой синдром… но чтобы вот так самостоятельно бегать!..
– Кри-и-ис, ты жива-а-а! – ревел Лёва, ощупывая меня с головы до ног и дёргая за волосы, а затем отстранился и буркнул в коммуникатор: – Ребят, я позднее с вами свяжусь. У меня тут сестра вернулась. Оказывается, она всё-таки живая…
Я услышала громогласное:
– Поздравляем! Е-е-ей!
– Я ж говорил, что всё хорошо будет.
– А ты не верил в Космофлот…
Но Лёвка разом отрубил аудиоконференцию на коммуникаторе. Вместе с ней с трёх досок исчезли проекции шахматных фигур. На мои удивлённо вскинутые брови брат сбивчиво пояснил:
– Эти доски настроены по беспроводной инфосети. На той неделе из соседней палаты выписался мастер планетарного уровня, он обещал меня познакомить с местным клубом, и вот… Он меня вначале за таноржца принял, решил, что я волосы по приколу покрасил…
– Давно тебе операцию сделали? Сейчас всё хорошо? – перебила я. – Не болит?
Шахматы – это, конечно, тоже интересно, надо непременно Лёву с Аскеллом познакомить, но здоровье важнее.
– Ничего не болит! Я даже прыгать могу, вот, смотри! – Он схватил меня за руки, чтобы мы прыгнули вместе, но я успела дёрнуть руку на себя.
– А мне, наоборот, нельзя, – жестом указала на собственный перелом.
– Дела-а-а… Это ж как тебя, Крис, угораздило?!
Слово за слово, пришлось рассказать Лёве все приключения последних двух месяцев. Разумеется, что-то я утаила, чтобы не нервировать детскую психику, что-то просто опустила, а что-то бегло упомянула максимально обтекаемыми фразами. После моего длительного монолога, прерываемого восклицаниями «да, ладно?» и «ты ела космических тараканов?! Во Толик с Жориком обзавидуются!» настал черёд Лёвы отвечать на вопросы.
Брат говорил сумбурно, немного скомканно, но суть улавливалась: после того как я покинула Захран, через несколько дней написал Ивес Ир’сан и предложил попробовать починить ноги. Все финансы и перелёт он брал на свои плечи и ничего не требовал взамен. Хоть это предложение и выглядело ужасно подозрительно, но Лёве так хотелось вновь ходить и иметь возможность меня защищать, чтобы больше ни в какой диспансер сестру не упекли, что он согласился на предложение.
Касательно моего исчезновения история была такая: близнецы соскучились и решили пообщаться по инфосети, а не дозвонившись, подняли тревогу. Затем и мама, и Руслан, и Толик с Жориком, и даже Ирка тщетно пытались связаться со мной целую неделю. Лёве первому пришла идея найти меня через администрацию Космофлота, тем более его как раз к этому моменту только-только прооперировали, и он даже формальную причину для срочного общения со мной придумал – рассказать, что всё прошло успешно. И на энный звонок оператор сообщил, что кадет Кристина Соколова вместе с восьмой группой под командованием лейтенанта-коммандера Ивеса Ир’сана выполняет задание вне действия инфосети. Ангелина успокоилась, но через несколько дней вновь начала атаковать колл-центр Космофлота, и оператор признался, что я пропала без вести.
– Ух, как же мама негодовала! Она кричала, что порвёт этого Ир’сана на кусочки…
– Ох, мама! – выдохнула я, понимая, что надо набрать её, но Лёва опередил:
– Неделю назад с нами снова связались и сообщили, что ты нашлась! Ангелина совершенно точно оставила тебе гневное аудиосообщение на почтовый ящик, ты разве не прослушала?
– Я не добралась… – честно покаялась и обхватила голову руками. М-м-м-да… Представляю, что пережила моя семья. Я потянулась к коммуникатору и попутно уточнила:
– Ты не в курсе, сколько у них сейчас времени?
– У них? – не понял брат.
– Ну да, ночь или день? Можно звонить? Я так до сих пор и не сказала лично, что жива, в порядке…
– А зачем же звонить? Может, ногами дойдём?
– Куда? До Захрана?!
– Да нет, тут на лифте всего несколько этажей…
Я так и осела, благо позади стояло кресло.
– Они что, тоже на Цварге? Но как?!
– Ой, а я сразу не сказал, что ли? – Лёва сделал удивлённые круглые глаза, но под моим немигающим взглядом принялся старательно ковырять покрывало и вываливать второй кусок правды.
Оказывается, когда Лёва собирался покинуть Захран, Ирина узнала и потребовала взять её с собой. Как несовершеннолетний подросток вместе с сестрой-школьницей планировали пройти паспортный контроль в космопорту – не знаю, но Ангелина вовремя узнала о затее и устроила скандал, потому что к Ивесу относилась с подозрением. В итоге они сошлись на том, что Лёва меняет одиночный билет в каюте люкс-класса на несколько билетов эконом-класса. Руслан, узнав, что мама, хромой брат и младшая сестра собираются на Цварг, встал в позу и ультимативно заявил, что едет с ними, потому что «кто этих цваргов знает», а вот он – футболист – точно защитить сможет «в случае чего». Собственно, всегда взбалмошные и шкодливые близнецы неожиданно единственные проявили разум, сказали, что у них на Захране свой бизнес, да и за квартирой приглядеть надо, опять же, школа… Кстати, к образованию мама относилась совершенно спокойно, даже искренне верила, что оно не особо-то помогает устраиваться (Лёва, по её мнению, уже умный, Ире оно не понадобится, всё равно замуж выйдет, а Руслан – спортсмен, там ничего в голове не задержится), а потому практически всё семейство в полном составе прибыло на Цварг.
На планете фиолетовых хвостатых и рогатых начались проблемы с самого космопорта. Пограничный контроль не хотел пропускать такую ораву, и если у Лёвы была забронирована палата и операция, то у Ангелины, Иры и Руслана не было никаких документов и оплаченных гостиниц. Пограничники готовы были пропустить одного сопровождающего взрослого – Ангелину, – но тут резко встал вопрос, что делать с прибывшими ещё двумя детьми. Руслан почему-то решил, что его силой попытаются усадить на обратный рейс, и, когда его попросили пройти в другую комнату, вывернул руку и ввязался в драку. Тут, кстати, и пришло разочарование, когда он понял, что, несмотря на многочисленные тренировки, оказался слабее среднестатистического цварга… Ира совершенно некстати расплакалась, что её любимого братика обижают, а Лёву просто кто-то неудачно толкнул, что отразилось на коленке.
– Представляешь, больно было мне, а они так головы наклонили и за рога схватились, как будто это их ударили, а не меня, – искренне делился брат переживаниями.
В итоге шумную семейку захухрей просто переслали в клинику – и всё.
– А где же они поселились? – изумилась я.
– Так здесь в больничке и живут, – развёл руками Лёва. – Знаешь, какие цены на гостинце на Цварге? Ирка со мной на кровати ночует, благо она широкая, мама – вон на том диване, а Руслан на полу.
– А где все сейчас?
– Так э-э-м… – Лёва внезапно покраснел до корней волос и отвёл взгляд в сторону. – В палате у Ир’сана-старшего. Нам позвонили и уже сообщили, что ты, оказывается, всё-таки жива, но после того первого звонка, когда операторы сказали, что ты пропала без вести…
– Показывай скорее, где они! – перебила брата.
В голове шумело и кипело от количества информации, но кое-что я знала точно: если моя мама вбила себе в голову, что я пропала или, не дай Вселенная, умерла из-за Ивеса, то ему сейчас точно приходится нелегко.
Глава 36. Ивон Ир’сан
Кристина Соколова
Этаж, где размещался Ивон Ир’сан, отличался от этажа Лёвы тем, что некоторые участки стен в палатах здесь были прозрачными.
– Это потому, что здесь только те, кто в коме, или безнадёжно больные… в общем, чтобы наблюдать было легче, – пояснил брат, когда я нервно повела плечами, чувствуя себя рыбой в аквариуме. – Пойдём, нам туда.
Каюсь, к палате Ир’сана старшего я подходила, замедляя шаг. Это было похоже на кино – триллер или ужастик, – когда кто-то отключает звук в особо страшные моменты. Сопровождающие Ивеса лейтенанты Луи Луссель и Антуан Мартен стояли в коридоре, в пятнадцати метрах от палаты с панорамным окном, и наблюдали немое кино точно так же, как и приближающаяся я. Кончики их хвостов нервно и совсем не по-офицерски царапали пол клиники.
Через прозрачное и явно звуконепроницаемое окно я наблюдала, как женщина с ярко-рыжими волосами швыряет в Ивеса все попадающиеся под руку предметы и что-то кричит, периодически пытаясь перейти на кулачные бои. Густая грива волос разметалась по плечам, и в свете ламп казалась пламенем, вспыхивающим по всему помещению. Лицо исказилось от боли и гнева, она выплескивала всё накопившееся, и сейчас вот так – в кино без звука – очень хорошо проступили её многочисленные морщины вокруг рта и глаз. Возраст, жизнь на Захране и пять беременностей матери давали о себе знать.
Ив с фантастической даже для цварга скоростью уворачивался от летящих в него предметов. В те моменты, когда до него пытались дотянуться руками, между ним и разъярённой женщиной внезапно вырастал Руслан, правда, со стороны сложно было сказать, что именно он делает: то ли пытается удержать мать от необдуманных поступков, то ли самостоятельно навалять Ивесу… На кровати по центру помещения полусидя лежал пожилой и очень сухенький цварг. Он обхватил морщинистыми руками голову, положив ладони на основания побелевших рогов, и жмурился… как будто бы от боли. В ногах у него сидела и рыдала Ирка. По тому, как периодически открывался маленький ротик, я подозревала, что она ещё и подвывает.
– Что же вы не сопровождаете лейтенанта Ир’сана?! – вырвалось у меня, стоило поравняться с офицерами.
– Так он же с… родственниками. Зачем нам портить такую идиллию, – первым нашёлся Луи.
– Да и ментальный фон… слишком резонансный, – добавил Антуан, косясь одним глазом на прозрачную стенку.
– М-да, женщины с Захрана – это вам не цваргини, – буркнула я и таки направилась в палату к Ир’сану-старшему.
Дверь отъехала автоматически, и барабанные перепонки взмолились о пощаде.
– Козёл рогатый! Да из-за тебя моя дочь пропала…
– Мэм, она жива-здорова!
– Ты обещал её и пальцем не трогать, я тебе поверила!
– Мэм, Кристина жива, с ней всё…
– Милая Ангелина, успокойтесь! Уверяю, если мой сын вернулся, то, значит, и ваша дочь… – попытался встрять в разговор Ивон, но его голоса было почти не слышно на фоне творящегося бедлама.
Руслан заметил меня первым и внезапно широко улыбнулся.
– Мам, а Кристина уже здесь…
– Не отвлекай меня, я сейчас этого фиолетового прохвоста достану…
Ангелина попыталась сцапать Ивеса за хвост, и я не выдержала:
– Ма-а-ам!!!
– Кристина?! – Рыжеволосая женщина развернулась и несколько раз хлопнула ресницами, прежде чем до неё дошло, что я стою перед ней. Она громко всхлипнула, подушка упала из ослабевших пальцев. – Так они не соврали, да? Это действительно ты?
Глаза в который раз за сегодня защипало, а в горле запершило.
– Ну разумеется, это я!
– Кри-и-ис! – А это уже была Иришка.
Она проворно вскочила с кровати и бросилась меня обнимать. После неё на меня навалилась мама, сжимая в поистине медвежьих объятиях – я даже на миг подумала, а не было ли в нашей крови ларков, – и последним подошёл Руслан. Он терпеливо дождался своей очереди, не менее крепко сжал, чмокнул в щёку и… так и остался рядом, продолжая меня обнимать, исподлобья косясь на Ивеса.
Та-а-ак… Что они тут ещё не поделили?
– Деточка, – тем временем мама расплакалась, – что же эти изверги с тобой сделали! Как же ты похудела! О-о-о… – Она рассмотрела под краем задравшейся штанины фиксатор. – Над тобой издевались?! Это были пытки?!
– Я сама сломала ногу, ничего страшного, скоро заживёт, – пробормотала я, поскорее одёргивая брюки.
– Конечно заживёт! Всё, собирайся, возвращаемся на Захран. Отныне ты больше не служишь в этом ужасном месте! – вдруг строго сказала мама. – Я-то думала, что тебе в Космофлоте будет лучше…
– Мам, я никуда не поеду.
– Что?!
После криков и шума в палате вдруг повисла резкая пауза. Руслан кашлянул.
– Кристин, это не обсуждается. Ты не представляешь, что мы пережили, волнуясь о тебе. Лёве эти… – он метнул взгляд в младшего брата, затем в Ивеса и явно заменил крутящееся на языке слово: – …цварги наконец-то вылечили ногу. Ты нашлась. Теперь, когда все в сборе, можно наконец-то лететь на Захран.
У меня зачесалось между лопаток от ощущения дежавю. Всего три месяца назад я приезжала на каникулы на родину, и мама с братьями говорили всё то же самое с небольшими поправками.
Помощь пришла неожиданно, и с той стороны, с которой я никак не ожидала. Ир’сан-старший отнял руки от резонаторов, опёрся на кровать и неожиданно красивым, совсем не стариковским голосом сказал:
– Ангелина, что же ты опять несешься вперёд астероида? Зачем так срочно возвращаться на Захран? Тебе на Цварге плохо? Посмотри, какая здесь экология, продукты, воздух, природа… Ведь у тебя дома ничего не горит, ты можешь провести с семьей ещё неделю и подумать над моим предложением.
«Каким ещё предложением?» – озадачилась я, но мама погрустнела, поджала губы, отвела взгляд в сторону. Она явно поняла, о чём идёт речь.
– В принципе, неделя роли не сыграет… – вдруг протянула она неуверенно.
– Сыграет, – вмешался Руслан. В стане моей семьи наметился раскол. – Зачем здесь оставаться, когда можно полететь домой? Близнецы вон одни на Захране, без нас. Им наверняка одиноко.
«Близнецам одиноко» прозвучало настолько фальшиво, что на брата с укоризной посмотрели все: и я, и Лёва, и Иришка, и мама… Ир’саны же не поняли, о чём идёт речь, и лишь переглянулись. Я невольно поймала себя на мысли, что Ивес очень похож на отца.
– Гхм-м-м… ладно, не одиноко. Но за ними нужен присмотр… спалят ещё квартиру ко всем швархам.
Вот это было ближе к истине, но в последний прилёт на Захран у меня сложилось впечатление, что Толик с Жориком очень повзрослели…
– Нет, нам пора домой, – упрямо повторил Руслан и сжал правой рукой мои рёбра так, что стало больно.
Ивес хоть и стоял вполоборота, но тут же дёрнулся в нашу сторону с убийственным выражением лица, а я спохватилась, что даже не попыталась обуздать эмоции. Не знаю, что произошло бы дальше, но Ивон вновь вмешался:
– Лёва, отведи, пожалуйста, Иру в столовую. Мне кажется, она проголодалась.
– Что? Я не… – начала младшая сестра, но взглянула на цварга и тут же вдруг засеменила к брату-шахматисту. Оба за несколько секунд безропотно скрылись за дверью палаты.
– А Ангелина наверняка соскучилась по Кристине. Красивым женщинам всегда есть что обсудить друг с другом, – продолжил Ир’сан-старший и посмотрел на меня выцветшими светло-карими глазами так выразительно, что теперь-то я сразу поняла, откуда у Ивеса настолько поразительные способности командовать совершенно неуправляемой восьмой группой. Да уж, с таким отцом не забалуешь.
Я мысленно усмехнулась, привычно подняла два пальца к виску, салютуя, кивнула и вышла в коридор. Мама бесшумно отправилась следом, затем обошла и взяла за руку, утягивая влево от палаты. Я махнула рукой Луи и Антуану, показывая, что у нас всё в порядке, и пошла за Ангелиной.
Мы молча дошли до очень уютного атриума с тёмно-бирюзовыми диванчиками, огромными напольными горшками с оливковыми деревьями, кофемашиной и проекцией фонтанчика на стене. Я даже не сразу поняла, что фонтанчик не настоящий, так как журчал он вполне громко – как выяснилось, музыка проигрывалась из спрятанных колонок под потолком.
– Тут небольшая зона отдыха для родственников больных, – прокомментировала мама очевидное и направилась к кофемашине. – Тебе что-то сделать?
– Да, давай какао.
Я бросила взгляд в сторону палаты Ир’сана-старшего. Несмотря на многочисленные гигантские прозрачные окна в пол, происходящее было видно лишь с определённого угла и ракурса. Мужчины – Руслан, Ивес и Ивон – разговаривали. Ивес спокойно сложил руки на груди, а вот брат то и дело сжимал и разжимал кулаки, выдвигал челюсть вперёд и указывал пальцем на Ива. Судя по всему, беседа у них складывалась напряжённой… Ох, не на такую встречу с отцом Ив рассчитывал.
Я со вздохом покачала головой, но мама сунула горячий бумажный стаканчик в ладони.
– Попробуй, я с ванилью взяла. О-о-очень вкусно, давно таких потрясающих напитков не пробовала. Настоящий шоколад! – Она, закрыв глаза, понюхала свой стаканчик и шумно втянула аромат напитка.
Мне пришлось сесть на диван и попробовать. Вкусно.
– Строго говоря, ты вообще натурального какао не пробовала. На Захране такого нет, – пробурчала я, делая ещё один глоток.
После криков наступившая тишина и журчание фонтанчика нервировали. За каких-то полчаса мозг успел адаптироваться к повышенным интонациям родных, и теперь я тщетно пыталась убедить его, что вот сейчас – норма, а то, что только что было, – нет. Мы помолчали какое-то время, каждая думала о своём, а затем Ангелина внезапно тряхнула рыжей гривой и внимательно на меня посмотрела:
– Он так много для тебя значит, да?
Я, крутившая в голове различные фразы, с которых думала начать диалог о Космофлоте, так и зависла. Мне хотелось объяснить, что Академия – это отличное образование и шанс на хорошее будущее, а ещё друзья и возможности… Но всё осталось позади, потому что мама внезапно узрела самое важное – Ивеса Ир’сана.
Серые глаза смотрели неожиданно спокойно. Не было ни намёка на «он же фиолетовый мутант» и прочего. Я повела плечами.
– Когда он улыбается, мне становится теплее, чем под лучами солнца. В его глазах я вижу всю безграничную Вселенную, а когда ему плохо, мне кажется, что из моей груди заживо вырывают сердце.
Мама кивнула, принимая такой ответ, задумчиво отпила какао.
– Значит, ты останешься в Космофлоте.
Это был не вопрос, а утверждение.
– А он тебя любит? – спустя несколько секунд спросила Ангелина.
– Не знаю, – честно призналась я.
Думать о том, что я могу значить для Ивеса то же, что, скажем, Хэл или Дени, не хотелось. Физически было больно представить, что я признаюсь ему в чувствах, а он мило улыбнётся и скажет, что да, у него привязка на уровне организма, но ведь это ничего не значит, он относится ко мне просто как к лучшему другу.
