Текст книги "Фундамент для сумасшедшего дома"

Автор книги: Синтия Хартвик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Глава 72
ЧУДЕСНОЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ПРЕДЛОЖЕНИЯ…

Приглашая Милта в дом моих родителей, я испытывала чувство неловкости.

Мы ехали по улицам, сверкавшим рождественскими огнями. Большинство наших соседей в последний момент решили, что город будет праздновать Рождество как полагается, несмотря ни на что.

На улице, где жили мои родители, было немного темнее. Возможно, потому, что их дом был погружен во тьму, идти к родному дому было довольно странно.

Подойдя к двери, я оглянулась на нашу улицу. Вдали были видны праздничные огни на домах и горящие фонари. После того как родители разъехались, я остро чувствовала одиночество, тоску и какое-то странное возбуждение.

– Господи, как тихо, – только и смогла сказать я, включая в прихожей свет.

Милт с сочувствием посмотрел на меня.

– За всей этой спешкой и делом я совсем забыл, – сказал он, доставая из кармана маленькую коробочку и протягивая ее мне.

От избытка чувств меня как будто окатила горячая волна, но я так и не смогла ничего сказать. Я молча взяла коробочку и стояла как изваяние на пороге.

– Открой ее, – требовательно сказал Милт.

Я подчинилась и, погладив покрытую ярким синим бархатом крышку, открыла ее. Когда я увидела, что лежит внутри, сердце у меня сначала замерло, а потом пустилось вскачь.

– Это ужасно маленькое кольцо для салфеток! – сумела фыркнуть я.

– София, я делаю тебе предложение.

– Предложение чего?

– София! – потрясенно вскрикнул Милт.

– Продолжай! Адвокаты любят ясность. Кроме того, я целый день вела переговоры. У меня голова не соображает.

Милт решил расслабиться и подыграть мне:

– В это предложение входит любовь, уважение и защита. Плюс право тратить мои деньги.

– И какой девушкой ты меня после этого считаешь?

– Как раз такой, какая мне нужна.

Вот так я согласилась выйти замуж за своего лучшего друга, который, как это ни странно, остается моим лучшим другом до сих пор. Детали того, как я дала согласие и что с нами было дальше, я предлагаю читателям поискать на страницах романа восемнадцатого века. Ну, помните, там еще была София, в честь которой назвала меня мать?

Несмотря на потрясающие новости, в канун Рождества было немного грустно. Может быть, потому, что отец позвонил и сказал, что находится у родственников в Миллуоки и что мои братья там вместе с ним.

На следующий день, в субботу, позвонила очень веселая и довольная мать. Она рассказала, как они весело встретили Рождество, и предупредила, что приедет только в воскресенье во второй половине дня. Так что дом до ее появления был в нашем полном распоряжении.

Все субботнее утро мы провалялись в постели.

Это было как в раю или где-то в пригороде рая.

Мы слушали концерты Генделя, ели попкорн, запивая его горячим шоколадом. Мы разругались во время игры в скраббл. Милт довел меня до белого каления своими энциклопедическими познаниями. На все мои возражения по поводу неизвестных мне слов он отвечал аргументированно, как адвокат в суде, оставаясь спокойным и доброжелательным, как настоящий джентльмен, чем окончательно вывел меня из себя.

Успокоившись, мы просто валялись на ковре у дивана и, обнявшись, долго смотрели на огонь в камине.

– Парень, это и есть жизнь.

– Согласен.

Минут пять прошло в уютном молчании.

– Как ты считаешь, о чем я сейчас думаю? – спросила я.

Милт повернулся, посмотрел на меня внимательно минуту, а потом радостно вскочил.

– Я сбегаю за блокнотами!

– Не трудись, они здесь, – сказала я, засовывая руку под диван и доставая оттуда два блокнота, в которые было вставлено две ручки. Милт снял колпачок со своей ручки зубами, куда-то выплюнул его, и мы так его до сих пор и не нашли.

– Итак, – спросил он, – какой ты видишь структуру отдела производства программы защиты Интернета?

Это был настоящий брак, заключенный на небесах!

Глава 73
МЫ ВЫХОДИМ НА СЦЕНУ

Подготовка к презентации шла весь уик-энд. В том, что какие-то слухи по городу все же ходят, мы не сомневались, но, насколько возможно, все держалось в секрете еще трое суток. Даже Майк, который боялся, что лучшие умы из его лаборатории могут за это время найти себе работу, и то согласился подождать.

Мы с Милтом прорабатывали миллионы пунктов, которые было необходимо включить в окончательный вариант контрактов. Обычно этим занимается целая команда квалифицированных юристов, нанять которую нам было пока не по карману. Пришлось все взять на себя. Харви сообщил хорошие новости примерно двум тысячам рабочих, которые первыми начнут работать на обновленном заводе.

Люди были уже предупреждены и приглашены на нашу встречу.

Нам было очень важно, чтобы эти люди, которые выйдут на работу в понедельник, присутствовали на нашей презентации. Слухи о будущем возрождении завода должны были обязательно распространиться по всему городу.

За два часа до встречи, когда мы сидели и решали, кто и что будет говорить, Милт сказал, что я непременно должна сегодня выйти на сцену.

Сдерживая панику, я рассказала ему о своем первом плачевном опыте выхода на сцену во втором классе в костюме яблони.

– Я не шучу, Милт. Яблоки слетали с меня, как осенние листья, летели в стороны и попадали почему-то прямо в зрителей. Никакого земного притяжения. Если бы Исаак Ньютон сидел подо мной, он никогда бы не открыл своего закона, клянусь!

– Если бы Исаак Ньютон сидел под тобой, он бы имел дело со мной, – галантно ответил Милт. Такой юмор ему не очень удавался, но я засчитала попытку.

Я пообещала, что постараюсь изо всех сил.

***

Актовый зал завода был рассчитан на тысячу четыреста человек. Зал был почти полон, даже в проходах стояли, но кое-где все же светились свободные места. Я прикинула, что здесь присутствует примерно две трети наших будущих рабочих.

Естественно, они чувствовали себя здесь как дома, в отличие от нас, особенно когда в назначенное время на сцену вышел заводской духовой оркестр. Он был организован еще Джейкобом Халворсеном, затем распущен ньюйоркцами, а сейчас опять собран. Оркестр немного нестройно, но с воодушевлением сыграл для начала гимн Миннесоты.

После этого, нервно поправив галстук, на сцену из-за кулис вышел Харви Деттермейер. Он нес в руках записанную на обороте конверта речь и был похож на Авраама Линкольна штата Миннесота.

Мы стояли сбоку за кулисами и с волнением следили на ним.

– Мы сегодня собрали вас, хотя и знали, что многих рабочих нет в городе, но у нас уже нет сил держать в секрете радостную весть. – Он выдержал драматическую паузу. Немного длинноватую, на мой вкус, но все зрители подались вперед, и в зале наступила напряженная тишина. – У меня есть очень хорошая новость для вас, друзья мои! – сказал Харви и опять замолчал. В зале зашептались. – Завод электронного оборудования не переезжает в Мексику! – Шепот перерос в гул. Тут Харви подбежал к микрофону и выстрелил. – Завод остается в Ларксдейле!!!

Зал взревел. Люди вскочили на ноги, затопали и зааплодировали.

Харви помахал рукой, пытаясь унять шум, но на него никто не обращал внимания. Присмотревшись к счастливым лицам, я вдруг поняла, что мы действительно сделали благое дело.

Харви возбужденно бегал по сцене, подбегал к микрофону, махал руками, но остановить их пока было невозможно.

– Друзья, друзья! – заорал наконец Харви в микрофон. Стало тише. – Друзья, я не буду останавливаться на том, каким тяжелым был этот год для всех нас. Месяц за месяцем дела ухудшались, пока в прошлый четверг завод не закрылся совсем. Многие из вас в тот день, я уверен, были готовы к самому худшему: взять молоток и гвозди, забить свои дома, выгнать на улицу собак и собираться в дальний путь.

Харви замолчал, чтобы все прониклись этой мрачной картиной. Я заметила, что многие в зале украдкой вытирают глаза.

– А теперь к делу. Тем из вас, кто начал учить испанский и закупил пляжную одежду, лучше позвонить в аэропорт и отменить заказы на билеты, чтобы не потерять свои деньги. Завод электронного оборудования остается в Миннесоте навсегда! И вот пришел момент, друзья, и я хочу, чтобы вы выразили наше миннесотское «Добро пожаловать!»… – Харви сделал паузу. – Новым… Владельцам… Завода… Электронного… Оборудования!!! – Харви громко выкрикивал эти слова, делал паузы и снова выкрикивал. Потом махнул рукой оркестру. Грянула песня «Тебе, Висконсин!». Не совсем к месту, но довольно стройно.

Тут, как по заказу, занавес поднялся, и перед изумленной публикой на сцене предстали члены Независимого инвестиционного женского клуба города Ларксдейла, выстроенные, как баскетбольная команда.

Кто-то в оркестре киксанул, мелодия еще немного покашляла и умерла совсем. В зале повисла мертвая тишина.

Я не осуждала их. Молчание все же лучше, чем свист. Если бы я была мужчиной и увидела перед собой в качестве владельцев своего завода четырех домохозяек, двух библиотекарш, бывшую студентку и парикмахершу, я не знаю, что бы я испытывала.

Харви Деттермейер, стоявший с женщинами рядом, просто окаменел. Он явно ожидал совсем другой реакции и просто не знал, что теперь делать.

И тут моя мать спасла положение.

Она подошла к микрофону, вытянулась в струнку, так как немного не доставала до него.

– Я знала, что вы удивитесь. Но мы не собирались вас удивлять. Мы планировали просто рассказать, как все это получилось.

Мать посмотрела в зал, чтобы понять, слушают ли ее. Затем спокойно повернулась к подругам и, показывая на каждую из них, громко представила женщин залу.

– Несколько лет назад мы поняли, что можем на старости лет остаться нищими. Тогда мы собрали наши небольшие сбережения и стали думать, куда бы нам их вложить. Нам очень везло все эти годы, и только теперь мы до конца поняли, почему нам везло! Мы наконец нашли самое подходящее предприятие, куда стоит вложить свои деньги.

Хорошая речь, мама! У меня на глазах показались слезы. Зрители были еще немного озадачены, но уже заинтригованы. У них явно появились какие-то надежды.

– Но не расстраивайтесь, – продолжала мать. Я узнала этот тон: «Не расстраивайся, никто еще не умер от укуса пчелы». Я миллион раз слышала это за свою жизнь. – Но не расстраивайтесь, мы не собираемся руководить вашим заводом. Мы нашли для этого прекрасного человека! – Мать доверительно наклонилась к ним. – Он закончил с отличием юридический факультет Чикагского университета, получив степень магистра, – громко отчеканила она. – Был первым на курсе, заканчивая экономический факультет университета в Пенсильвании, опять же со степенью магистра. Он был младшим партнером в крупной юридической фирме в Нью-Йорке, с успехом защищая клиентов в Верховном суде, был третьим в истории самым молодым партнером «Маккинси и К°». – Мать сделал паузу и добавила с улыбкой: – И, как некоторые из вас знают, он также старый друг моей дочери Софии.

Я увидела, как лицо Милта постепенно заливается краской.

Бедный Милт. Где-то через тридцать лет какой-нибудь знаменитый оратор, выступая перед тридцатью тысячами делегатов демократической партии, будет говорить: «Уважаемые делегаты! Я представляю вам государственного деятеля, лидера нашей партии, единственного лауреата Нобелевской премии среди демократов, следующего президента Соединенных Штатов… и старого друга Софии Петере… Милтона Дэниэла ГРИ-ИНА!!!»

Когда я выталкивала его на сцену, он был бледен как полотно. Он сумел добраться до микрофона, но, когда попытался его снять, руки у него дрожали. Зрители притихли. Милт шумно сглотнул, но, когда он поднес микрофон к губам, видно было, что он взял себя в руки. Милт повернулся к моей матери.

– Спасибо, миссис Петере, за все ваши добрые слова, – сказал Милт, слегка поклонившись ей, а потом повернулся к залу: – Эти слова должны были показать вам, что я не склонен к сантиментам. Я приехал сюда потому, что изучил все факты и резервы завода и абсолютно точно знаю, что у нас грандиозный потенциал. Думаю, что мы с вами будем делать здесь такие вещи, которые поставят на уши весь американский бизнес. Я верю в этот завод и верю в вас.

Это было принято очень хорошо. Рабочие были не очень грамотными, недоверчивыми и обозленными людьми, но они поверили Милту.

– Здесь Элизабет, – Милт обернулся на сцену, – упоминала Софию, – он бросил взгляд в мою сторону за кулисы. – Она действительно мой лучший друг. И она стопроцентная патриотка Ларксдейла, каким, надеюсь, стану и я. – Милт приблизил микрофон к губам и сказал очень отчетливо: – Знаете, Софи вчера приняла исключительно верное решение. Она согласилась выйти за меня замуж!

Зал взорвался криками и аплодисментами. Я ликовала в душе. Это была полная победа! Дальше было просто некуда, но у меня оказалась слишком слабая фантазия.

– Позвольте пригласить ее на сцену прямо сейчас! – прокричал Милт в микрофон, пытаясь унять аплодисменты, и поднял руку. Все как по команде стихли. – Леди и джентльмены! Как насчет того, чтобы с большим миннесотским гостеприимством встретить аплодисментами нового вице-президента и главного юридического советника завода электронного оборудования города Ларксдейла и… мою невесту… Софию… ПЕТЕРС?!

Я подумала, что обязательно отплачу ему за это, даже если придется ждать двадцать лет.

Низко опустив голову, с горящими ушами и щеками, я вышла на сцену, ничего не видя от волнения. Милт подошел ко мне и шепнул: «Спасибо».

Но меня это не тронуло. Я стояла на сцене и навсегда прощалась с мечтой об американском театре, закончив двадцатичетырехлетнюю воображаемую карьеру вторым и, надеюсь, последним выходом на большую, сцену.

Но на этот раз мне все же хлопали больше и громче, чем когда я была яблоней.

***

Завершая встречу, оркестр вдруг грянул «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Сначала я решила, что это последний язвительный выстрел в «Арктурис», но потом сообразила, что просто в репертуаре пока всего три песни. Миннесота не способна на язвительность.

Милт и Харви должны были побеседовать несколько минут кое с кем из только что набранных средних менеджеров, поэтому мы с Милтом и мать были последними, кто выходил из здания. Мистер Деттермейер провел нас через черный ход, запер за нами дверь, и мы остались одни. Волнение медленно исчезало.

***

На улице было холодно и тихо. Шел очень красивый снег, падая крупными снежинками нам на лица. До стоянки, где стояла наша машина, было метров тридцать. Мы шли все вместе, но молчали. Говорить не хотелось.

На полпути к машине я вдруг увидела крупного мужчину. Мимо проехала машина, фары осветили его, и я чуть не вскрикнула. Это был отец.

Он медленно приближался к нам. Мы с Милтом немного отстали, пропустив вперед мать.

– Мы можем с тобой поговорить? – смущенно спросил отец, обращаясь к ней.

– Детка? – мать обернулась ко мне. Я посмотрела на Милта. Он кивнул.

– Хорошо, мы сами доедем домой, мама.

Мы пошли назад, чтобы заказать такси. В последнюю минуту я оглянулась и увидела, что мать с отцом стоят у машины и спокойно разговаривают. Они стояли очень близко друг к другу, и я не могла слышать голоса. Но по их силуэтам и склоненным к друг другу головам я догадалась, что у них все будет теперь хорошо.

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
СЧАСТЛИВЫ И ДАЛЬШЕ

Это был блестящий конец Независимого женского клуба города Ларксдейла.

Сделка в конечном итоге оказалась для нас совсем не такой разорительной, как было записано в договоре. «Арктурис» снизил проценты почти вдвое, а большую часть остальных денег нам выделил государственный фонд экономического развития штата Миннесота. Так что доля женщин оказалась всего три миллиона долларов.

Когда люди спрашивают меня о моей роли в тех переговорах, я предпочитаю говорить, что открывала ворота для машин.

Прибыль завода за первый год нашего руководства составила восемьсот тысяч долларов, на второй год доросла до трех миллионов. На третий год клуб заработал на дисках с программой защиты столько денег, что вкладывать их в мелкие компании просто не было смысла. У нас теперь было столько денег, что у каждого имелось по пятнадцать-двадцать личных бизнес-планов в день, за которыми надо было следить. Дебора подумала, что нам следует организовать свою личную финансовую империю. Меня это заинтересовало.

***

Члены клуба между тем стали знаменитостями со всеми вытекающими отсюда последствиями: статьями в глянцевых журналах, книгами, телевизионными выступлениями и всем тем, что всегда сопутствует головокружительному успеху у нас в стране. Самой большой популярностью на телевидении пользовалась Марта Криттенден. Ее элегантность, безукоризненные манеры, острый ум и широкий кругозор покоряли зрителей всех программ. Единственной из всех, кто не стыдился делать из этого деньги, была, конечно, Дебора. Она согласилась написать о клубе книгу, сохранив все имена и хронологию.

– Дело в том, детка, – говорила она мне, – что чем старше ты становишься, тем практичнее устроены твои мозги. Хотят, чтобы Марта чаще появлялась на экране? Пожалуйста, пусть появляется, платите на здоровье. Хотят, чтобы в книге были названы все имена – почему бы и нет? Поверь мне, из всего этого можно извлекать прибыль. И пока это приносит деньги, пусть так и будет.

И все же Дебора удивила нас всех. Когда очень молодой и красивый редактор из крупного издательства в Нью-Йорке появился в Ларксдейле с предложением опубликовать книгу о клубе, а потом Дебора несколько раз съездила в издательство для уточнения деталей, у всех нас возникло сильное подозрение, что здесь замешаны чувства. Дебора, как всегда, выражала их по-своему. Как-то раз у нее в офисе, куда я случайно зашла, я услышала ее крик: «Если ты умеешь читать стихи, то читай выразительно, а я тебя слушаю! А если нет, сосунок, то как ты можешь, к черту, быть хорошим редактором, если ты даже не умеешь хорошо читать стихи!» Она с силой хлопнула трубку, повернулась ко мне и вздохнула: «Я влюблена». Только Дебора могла так увлекаться и терять голову от совершенно не подходящих ей мужчин. Но если бы не это, она умерла бы, наверное, от скуки.

Дебора не могла смириться с тем, что она одинока на литературном поприще. Долгое время она уговаривала Мэри написать «Путь религиозной женщины к страстному сексу» и клялась, что тут же найдет ей агента и издательство. Но Мэри только загадочно улыбалась и шутила: «Зачем об этом писать, когда можно так жить?»

Кстати, о личной жизни… Даже Агнес расцвела. С помощью своего друга Инигоу Стаута она руководила своим Детским компьютерным центром, превратив его в нечто среднее между Диснейлендом и экспериментальной лабораторией компании «Майкрософт». А в прошлом месяце она купила ротвейлера, чтобы у ее кошки была компания. С чего-то же надо начинать…

Глэдис помирилась со своим двоюродным братом, оплатила учебу племянников в колледже, но большая часть ее наследства тратится теперь на другое. Даже кошки Миннесоты в последнее время чувствуют себя обездоленными. После того как судья Найкрофт вышел в отставку полгода назад, они с Глэдис поженились и отправились в кругосветное путешествие, захватив с собой кучу кассет со старыми фильмами.

Марта Криттенден перенесла в прошлом году операцию. Ей заменили кусок бедренной кости. Операция явно удалась, потому что держится и ходит Марта еще прямее, чем раньше. Она внесла миллион долларов в фонд камерного оркестра Миннеаполиса, и ее избрали в члены правления оркестра. Приблизительно миллион у нее ушел на покупку соседнего дома, его снос и расширение своего роскошного сада. Думаю, что со временем ее владения превратятся в ботанический сад города Ларксдейла.

Долли вышла замуж за Гарри Стенсрупа. Она встретила его на клубном пикнике благотворительного общества, которое сама же и создала. Гарри очень крупный мужчина, под стать своей Долли, но при этом удивительно галантный кавалер. Он всегда отставляет для Долли стул, когда она садится, и всегда встает, когда она выходит из-за стола. И смотрит при этом на нее, как на редкий нежный цветок, каким она и является в душе.

Скай купила черный «Корвет» и укатила на прошлой неделе в Силиконовую долину. Она планирует создать там компанию по производству специальных веселых обучающих программ для девочек. Скай хочет помочь им развить «научное воображение». Ее верный друг Картер Армстронг будет инвестором, но именно Скай возглавит компанию. Я очень сомневаюсь, что она хоть один день потратила впустую с тех самых пор, как в доме Марты занималась по вечерам, упорно изучая языки программирования.

Когда Скай уехала, Марта долго стояла у своего дома и махала ей вслед рукой. Марта никогда не плачет, но почему-то мне кажется, что в этом году ее простуды начнутся намного раньше, чем обычно.

Да, кстати, ведь Скай уехала не одна. Она увезла с собой Хэйди, чтобы забросить ее по дороге в Стэнфорд. Хэйди в сентябре начинает учиться в юридической школе.

Мы уже скучаем по Хэйди, но не потому, что нам не хватает юристов. В этом году одна из крупных компаний пыталась выбить с рынка одну из наших сетевых линий, поэтому я срочно вызвала свою любимую подругу Марси поучить их уму-разуму. Если они не остановятся, я предвкушаю веселое зрелище, когда от их адвоката на суде будут во все стороны лететь пух да перья. Что касается самой Марси, то за два года отсутствия в Ларксдейле она абсолютно не изменилась. Кроме того, что она потихоньку занялась обменом акций, на чем можно сделать огромное состояние.

Уж я-то знаю!

Вот вам и вся история Независимого женского клуба города Ларксдейла. Нечасто люди добиваются в жизни того, чего хотят. Но иногда это все же случается. Даже Вероника Харрис, отбыв свою трехмесячную ссылку, вернулась и продолжила свою высокопрофессиональную и безупречно честную работу на членов клуба. Она, наверное, никогда не сможет вернуть украденные деньги, но она честно пытается. Так как я в основном пропадаю на заводе, мы с ней практически не видимся, но на Рождество обмениваемся открытками, и теперь вполне искренними.

Что касается меня и Милта, мы поженились два года назад в июне и наверстываем упущенное. Милт бегает с детской коляской зимой при температуре минус десять. Иногда я спрашиваю его, не замерз ли он?

– Я вырос в Бруклине, дорогая. Разве у вас в Миннесоте зима? Ради бога! Это просто небольшое похолодание, вот и все, – отвечает мне он.

Нам никогда не приходится волноваться за дочку. Она самая здоровая и веселая девочка на свете. Мы назвали ее Элизабет Акция Грин. Первое имя в честь бабушки, а второе в честь того, что сделало нашу семью богатой. Наш второй ребенок должен родиться в декабре. Мы знаем уже, что это будет мальчик, поэтому назовем его Реджинальд Опцион 1212
  Option – выбор и одновременно юридический термин (англ.).


[Закрыть]. Реджи О. – звучит как имя бейсболиста, правда? И это мне очень нравится.

У нас же свободная страна, или как?