Текст книги "Дочь короля"
Автор книги: Симона Вилар
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошёл в пятёрку лучших рыцарей, и, когда герольды возвестили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же, постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, он куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Каков льстец! Уж я-то знаю, что рыцарь, побывавший при дворах Иерусалима, Венеции и Парижа, должен разбираться в тонкостях этикета и мод. Но всё равно мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый – что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит, я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.
* * *
Впервые в жизни мы с Робертом только сухо раскланивались. Но мне было всё равно. Помыслами моими владел лишь Эдгар. И я лезла из кожи, добиваясь расположения к нему отца. По крайней мере, я не упустила случая заметить ему, что в Норфолкском графстве был бы желателен шериф-сакс.
С Эдгаром мы виделись часто, но не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, чем дочь короля, то я опасалась, что он более серьёзно отнесётся к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется, я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чёртов полумонах! Умеет же он быть милым с ними. Я стала его ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло моё желание получить его для себя.
Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стефаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моего неожиданного расположения, но мне было плевать на их мысли. Зато мой брат Роберт превратно истолковал моё неожиданное сближение с Блуаской четой. И не мудрено, что он стал так сух со мною. Его же отношения со Стефаном сделались едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько ни пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.
Генрих Боклерк не вмешивался в такие размолвки при дворе. Он был уже не в том возрасте, чтобы утруждать себя мелкими интригами, даже если они касались его ближайших родственников. К тому же с приближением Великого поста гостившие при дворе вельможи начали постепенно разъезжаться. Что за радость оставаться при короле в нестерпимо скучные дни поста, когда одно богослужение сменяется другим, и им конца не видно!
Покинул двор в Руане и Вермандуа, предварительно обручившись с Элионорой Блуаской, о чём я нисколько не жалела. Единственное, чего я опасалась, – что если и Эдгар уедет до того, как я все устрою? Понимал ли он, что на самом деле означает моё внимание к нему? Ведь порой, когда я была особенно мила и приветлива с ним, он глядел на меня с неким недоумением. Держался любезно, но неизменно почтительно. Чёрт бы побрал эту его почтительность! Если бы он был более дерзким, мне не пришлось бы, как сопливой девчонке, бегать за моим рыцарем. Да, порой он окидывал меня с ног до головы вызывающим мужским взглядом, но дальше этого не шёл, словно обуздывал себя, сознавая наше неравенство. Но если Эдгар Армстронг уедет...
Я возлагала надежду на большую охоту, назначенную королём на начало февраля. На охоте нет той строгой церемонности, там я смогу быть свободнее и, пожалуй, выложу своему избраннику всё начистоту.
Охота – последнее перед Великим постом большое увеселение двора – должна была пройти в лесах близ замка Фалез. Накануне весь двор в суматохе перебрался в этот замок, знаменитый тем, что в нём увидел свет мой великий дед Вильгельм Завоеватель.
Гон начался, как и положено, на рассвете. Егеря подняли для короля большого оленя-одинца, а прочим участникам гона оставалось либо следовать за королём, либо довольствоваться той добычей, какую спугнут ловчие во время облавы.
В тот день я особо принарядилась. На мне было удобное для верховой езды широкое одеяние бордового цвета и в тон ему плащ. Волосы я подобрала с боков золотыми заколками, а всю ниспадающую сзади основную массу спрятала в расшитую бисером сетку. И Эдгар не преминул заметить, что нам надо отъехать и переговорить с глазу на глаз, но я замешкалась, а уже в следующую минуту к нам подскакал Роберт и довольно бесцеремонно велел мне держаться как можно ближе к основной кавалькаде охотников.
С чего бы это он стал вдруг мне приказывать?
Я не успела спросить, когда он уже насмешливо заговорил с Эдгаром, любопытствуя, зачем тамплиеру понадобилось три ножа у пояса – ведь обычно охотники довольствуются луком и рогатиной. И тут же вмешался Стефан, заявив, что Роберту не должно быть никакого дела до того, с чем охотник отправляется на гон. Дело шло к ссоре, но Роберт сдержал себя и отъехал, при этом выразительно взглянув на меня и ещё раз напомнив, чтобы я не отдалялась.
Вот уж, стану я ему повиноваться! А тут ещё Стефан стал так любезен со мной, успокоил, говоря, что и братья порой бывают редкими грубиянами. Даже стал расхваливать моё умение держаться в седле, хвалить Молнию, расспрашивая о её достоинствах. И так уж вышло, что, когда раздались звуки гона, мы так и поехали по тропе втроём – я, Стефан и Эдгар.
Я обожала бешеную скачку по лесу, когда под ногами проносится земля и у меня столько возможностей покрасоваться моим умением наездницы. Вдобавок я ловила на себе восхищенные взгляды тамплиера и испытывала необыкновенный душевный подъём.
День выдался относительно тёплый и безветренный. Дичь была в изобилии – ловчие гнали её со всех сторон, а впереди уже раздавался рёв трубы короля, трубившего «по-зрячему». Мы же втроём не спешили прорываться вперёд, и я не раз и не два пускала стрелы то в тетерева, то в барсука или зайца, то просто в ворону. А потом появился вепрь. Ума не приложу, как этот огромный секач умудрился так долго скрываться, когда вокруг стоял такой гвалт.
На мгновение мне даже показалось, что в чаще, откуда он выскочил, мелькнули силуэты людей.
Так или иначе, это огромное чёрное чудовище пересекло нашу дорогу, и Стефан, крикнув Эдгару следовать за ним, понёсся за зверем в сторону от основной массы охотников.
Я запросто могла отстать от них, и тогда у меня не осталось бы и последнего шанса побыть с тамплиером наедине. Но подо мной была Молния, которая повиновалась малейшему движению шенкелей, и я, не раздумывая, пустила её следом.
Это была бешеная скачка. Собак у нас не было, и наша удача в гоне зависела только от того, сумеем ли мы не потерять зверя из виду. Но странное дело – два или три раза мне показалось, что за кустами мелькали силуэты невесть как попавших в эту часть леса ловчих, и они словно загоняли зверя всё дальше в глухомань и низины. Заметили ли это мои спутники? Похоже, Эдгар что-то понял. Он даже стал окликать графа Стефана. Куда там. Стефан был весь в пылу гона. Нёсся, боясь потерять из поля зрения добычу. Он был заядлым охотником и, видимо, решил, что раз для короля уготовлен олень-одинец, то уж он-то уложит в ряд охотничьих трофеев тушу могучего вепря.
И тут случилось непредвиденное. Я замешкалась среди зарослей, приотстала, и внезапно откуда-то выскочили двое, пытаясь схватить Молнию под уздцы. В испуге я закричала – от крика незнакомцы бросились прочь. Я была так взволнована, что не сразу сумела объяснить Эдгару, который оказался рядом, что случилось.
События развивались удивительно быстро. Не успела я рассказать о незнакомцах, как Эдгар, словно потеряв ко мне всякий интерес, развернул коня и понёсся прочь. Если я и опешила, то всего лишь на мгновение – ибо уже поняла, что происходит. Со стороны, куда ускакал Стефан, доносились крики и лязг оружия.
Когда, следуя за Эдгаром, я оказалась в болотной низине, то поначалу просто растерялась и рванула поводья, сдерживая Молнию.
Лошадь Стефана барахталась в болотной жиже, пытаясь встать, а сам граф Мортэн, обнажив меч, отбивался от шестерых вооружённых бандитов.
Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять – он долго не продержится. Даже отсюда я видела кровь у него на плече. И хоть Стефан считался отменным воином, но против шестерых...
Тут подоспел на помощь Эдгар, с ходу сразив наповал одного из нападавших. Не успел он развернуть коня, как один из бандитов, изловчившись, длинным тесаком подсек сухожилия на задних ногах его лошади. Мой тамплиер оказался на земле, придавленный рухнувшим животным.
Кажется, я стала кричать.
А потом увидела, как подскочивший к нему разбойник занёс меч, однако, не нанеся удара, вдруг стал заваливаться навзничь. В горле его торчал брошенный крестоносцем кинжал. В следующий миг Эдгар освободил придавленную лошадью ногу, вскочил, но, прежде чем выхватить меч, метнул другой нож, и тот едва ли не по рукоять вошёл в спину одного из наступавших на Стефана.
Так вот для чего служили эти ножи! Метал он их просто мастерски. И, глядя на него, я уже не кричала. Я была восхищена. Особенно когда он так же молниеносно сразил броском ножа третьего из разбойников. Теперь их осталось двое против двоих. Двое бандитов против двоих воинов-профессионалов – уже можно было догадаться, чем окончится схватка.
Один из нападавших первым понял это и, бросив товарища, кинулся прочь. Тот лишь на миг замешкался, и Стефан так и резанул его – только хрястнуло, брызнула кровь. Эдгар же, подхватив какую-то корягу, метнул её под ноги убегавшему. Тот споткнулся, упал в грязь.
В два счёта я оказалась рядом и, спрыгнув с седла, обвила шею Эдгара:
– Господь всемогущий, я так испугалась!..
Всего мгновение я пребывала в тепле его объятий.
Он тут же отстранился от меня и бросился к Стефану:
– Не убивайте его, граф!
Стефан уже стоял над поверженным противником, занося меч, но Эдгар удержал его руку.
– Разве вы не поняли, сэр, что это не простые бандиты? Вас заманили сюда. Это ловушка.
Стефан молчал, тяжело дыша, и Эдгару пришлось пояснить, что старый секач появился на их пути неспроста: его специально гнали в эту глушь, чтобы заманить графа Мортэна.
Тогда Стефан приставил остриё меча к горлу лежавшего бандита:
– Говори, кто тебя нанял, или умрёшь!
Тот глядел на графа расширенными глазами, но не издавал ни звука.
Я тоже молчала. Мне стало страшно. Я узнала этого человека. Видела его как-то в покоях Роберта. И понимала, что грозит брату, если откроется его роль в попытке убить племянника короля.
Пленник молчал, догадываясь, что смерти ему так или иначе не избежать, но оставаясь верным своему господину.
– Что ж, – глухо произнёс Стефан, – помоги мне связать его, Эдгар. А в Фалезе мои палачи быстро развяжут ему язык.
С этим они справились быстро, благо верёвки у охотников всегда при себе. Но обе их лошади были покалечены, и пришлось их добить, а пленника взвалили на мою Молнию, перекинув через круп и связав его руки и ноги под брюхом лошади. Молнию пугал запах крови, она дёргалась и плясала на месте. Я, как могла, пыталась помочь Эдгару со Стефаном, когда же они на миг отвлеклись – воспользовалась случаем и сунула в руки пленнику свой маленький нож. И тут же пошла к мужчинам, чтобы быть вне подозрений.
Я даже услышала две последние фразы их разговора.
– ...Я догадываюсь, – говорил Стефан. А Эдгар сказал:
– Это ещё надо доказать королю.
И они разом умолкли, заметив меня.
Я тут же поинтересовалась – не хотят ли они заставить меня проделать весь обратный путь пешком, поскольку решили воспользоваться моей лошадью?
– Конечно же нет, – улыбнулся Эдгар. – Вы сядете в седло, я поведу Молнию под уздцы, а граф пойдёт следом и будет присматривать за пленником.
Слава Богу, Стефан оказался негодным надзирателем. Путь лежал по пересечённой местности, он всё время отставал, да и ослаб от потери крови. Порой, когда он заметнее отдалялся, я даже начинала слегка пинать пленника, не понимая, отчего тот мешкает. Я ведь сидела перед ним и чувствовала, как он тихонько возится, то вновь замирает, то снова начинает ёрзать. Если бы в седле сидела не я, его действия весьма скоро можно было бы заметить. И всё же он чего-то тянул. А я пока отвлекала Эдгара, разъясняла ему обратную дорогу. Я ведь хорошо знала здешние места.
Мы уже приближались к месту сбора остальных охотников и явственно различали голоса рогов, трубивших «отбой», когда я почувствовала толчок и поняла, что осталась на лошади одна. Позади послышался треск, топот ног и проклятия Стефана. И тотчас Эдгар кинулся следом. Я видела, как он вновь метнул нож, но тот вонзился в ствол дерева, за который успел прыгнуть беглец. Эдгар по-прежнему преследовал его. Мы со Стефаном остались одни. Какое-то время мы прислушивались к шуму погони, потом переглянулись. И Стефан нахмурился:
– Как это ему удалось освободиться, Бэртрада?
Я пожала плечами, причём глядела прямо в серые глаза Стефана, ничем не выдавая волнения.
– Возможно, вы его просто плохо обыскали и у этого разбойника остался припрятанный нож. – И добавила: – Но Эдгар-то его догонит.
Эдгар скоро вернулся ни с чем. Глядя на Стефана, он сокрушённо развёл руками:
– Его спасение было в проворстве. И он не упустил свой шанс.
* * *
Лишь через пару дней, когда толки о происшедшем уже поутихли, я сочла уместным переговорить с Робертом. И как же я кричала на него, даже топала ногами.
– Понимаешь ли ты, что чуть не лишился своего доброго имени, дурак! Ах, светлейший граф Глочестер, любимец Генриха Боклерка – и надо же, всего лишь подлый убийца. Я просто спасла твою шкуру. Но теперь и Стефан и Мод что-то заподозрили и косятся на меня, как на предательницу.
Для меня это было тем более прискорбно, что, потеряв связь с ними, я невольно отдалилась и от Эдтара. Разумеется, он нанёс мне визит после случившегося на охоте, мы даже сыграли с ним партию в шахматы, но, когда он сообщил, что через неделю покидает двор, я не сумела найти подходящего предлога, чтобы удержать его. Наверняка Стефан и Мод поделились с ним подозрениями в отношении меня, и теперь в поведении Эдгара, несмотря на его неизменную любезность, чувствовалась некая отчуждённость. Где уж тут намекать, что хочу за него замуж.
Зато Глочестер выглядел виноватым.
– Но ведь ты сама понимаешь, Бэрт, у меня не было выхода. Стефан слишком много знает и...
– Да ни черта я не понимаю!
Больше не было нужды притворяться. Слишком многим был обязан мне брат, и теперь пришла пора выложить все, как на исповеди.
Я сидела в кресле, положив ноги на скамеечку у жаровни. В маленькой комнате было полутемно, света от угольев в жаровне маловато, а тусклый свет февральского дня еле сочился сквозь толстую слюду в оконце. И всё же я видела, как Роберт смущён, то и дело нервно трёт свой огромный подбородок. Но по мере того, как он говорил, голос его набирал силу, а голова запрокидывалась все горделивее.
Оказывается, всё дело в нескончаемых ссорах дома Анжу с королём Генрихом Боклерком. Из-за этого его наследница Матильда оказалась как бы принадлежащей к стану его врагов. И хотя она – его единственный законный ребёнок, но трон-то он ей оставит только в том случае, если она родит сына, что, исходя из её отношений с мужем, пока не слишком вероятно. Поэтому в окружении короля многие подговаривают его изменить завещание в пользу старшего по мужской линии из наследников Завоевателя – Теобальда. И Генрих прислушивается к этим речам. Хотя, что на уме у короля, никогда не ясно. Два года назад он заставил своих вассалов присягнуть Матильде, а теперь почти не упоминает об этом и ведёт активную переписку с Теобальдом. Но Глочестер заинтересован, чтоб наследство перешло именно к Матильде. Если же король переделает завещание в пользу племянника – можно только догадываться, какое возвышение ждёт это ничтожество Стефана. У его брата Теобальда уже есть и Блуаское графство, и графство Шампань, и Шартрские владения. Если он получит и Нормандию с Англией... Ведь Стефан – английский граф и большую часть времени проводит именно в Англии. При воцарении же Теобальда он вполне может рассчитывать, что старший брат сделает его наместником и полновластным господином в Англии, в то время как Теобальд будет править на континенте. Но этого не мог допустить Глочестер. Он кровный брат Матильды и может возвыситься только при ней, но если наберёт силу Блуаский клан – Теобальд, Стефан и епископ Генри Винчестер – Роберт будет просто вассалом при них. А он хотел быть властителем. Он английский граф и, пока сестра будет в Анжу, сам рассчитывал править Англией от её имени. Вот если бы не Блуаский клан, который набирает такую силу...
И тогда Роберт решился подкупить Стефана. Ещё не известно, что предложит брату Теобальд, ведь поговаривают, что меж ними не самые добрые отношения. Он же, Глочестер, готов предложить графу Мортэну поделить власть в Англии, пока Матильда будет на континенте ссориться с мужем. И для этого Стефану только надо было опорочить Теобальда, наговорить королю на старшего братца... Но все свелось к тому, что Стефан решительно отверг предложение Глочестера и даже пригрозил сообщить Матильде, каковы планы на её королевство коварного Роберта. Был ли после этого у Роберта выход? Ведь если Матильда перестанет доверять брату... И он решил постараться устранить графа Мортэна.
– Теперь-то я сознаю, что сделал глупость, – удручённо говорил Роберт. – Это могло обернуться для меня позором и изгнанием. Чёрт побери, все твердят, что я любимец короля, но мало кто знает, как сильно Генрих привязан к Стефану. Да, я мог бы погубить себя. Но спасла меня именно ты, Бэрт. Мой человек обо всём поведал мне. Теперь он далеко. А ты... Я в неоплатном долгу перед тобой, сестричка.
Этих слов я и добивалась от него.
– Что ж, услуга за услугу. Я помогла тебе спасти честь, а ты за это устроишь мою судьбу.
И потребовала, чтобы он помог мне выйти замуж за Эдгара Армстронга.
Поначалу я выслушивала его гневные речи – о том, что этот сакс мне не пара, что он недостоин и коснуться женщины, в которой течёт кровь Завоевателя. Но когда он выговорился, я спокойно напомнила, что он мой должник.
Роберт устало махнул рукой:
– Что ты от меня хочешь?
Во-первых, чтобы он сблизился с Эдгаром, и это даст ему повод начать восхвалять сакса перед королём. Далее я сказала о своём плане насчёт Восточной Англии и вакантного места тамошнего шерифа. Стефан добивается для него шерифского жезла, так пусть Эдгар получит его не от графа Мортэна, а от Глочестера. Так он сразу станет его человеком. Почву для возвышения Эдгара я и Стефан уже подготовили, и если отец колеблется, то это до тех пор, пока Эдгар не снимет плащ храмовника. Король осторожен с ним и не желает возвышения тамплиеров в Англии через одного из них. Но он не может не отметить, что лучшей кандидатуры, чем Эдгар, не найти. И если Эдгар выйдет из Ордена... а это произойдёт несомненно, если он обручится, то отец не будет раздумывать. Далее от места шерифа к титулу графа – один шаг. И я, как его законная супруга, стану графиней.
Я давно всё это продумала. Конечно, мне нравился Эдгар, но только в том случае, если при нём я стану не женой саксонского тана, а могущественной графиней. Я возвышу своего мужа, сделаю своим должником и этим смогу подчинить себе, стану его госпожой.
Кажется, Роберт понимал меня. Его тоже привлекла мысль иметь в Восточной Англии своего человека. Но вот как сделать, чтобы Эдгар просил моей руки? И тут я поведала Роберту свой план. В первый миг он возмутился, потом стал хохотать, но неожиданно сделался серьёзен.
– Сказать по чести, Бэрт, я бы не хотел, чтобы моя помолвка состоялась подобным образом. Для мужчины не очень радостно, когда его ловят для брака, словно зверя в силок.
Я прищурилась.
– Брак – это сделка, Роберт. А кто, как не рыцари Храма, разбираются в выгоде сделок? И этот сакс поймёт – я его удача.
– Но уверена ли ты, что он тебя любит?
– Любит? При чём тут любовь? Люди женятся ради положения, ради богатого приданого, ради земель и чтобы укрепиться за счёт родственных связей. А любовь... Право, ты сейчас мыслишь, Роберт, как эти мечтатели-трубадуры с юга. К тому же разве я недостаточно хороша, чтобы мужчина полюбил меня?
И я встала, подбоченясь и перебрасывая на грудь гриву своих роскошных волос.
Роберт улыбнулся:
– Да, ты красавица, Бэрт, клянусь честью. И я надеюсь, сакс поймёт это. Ибо учти, что бы ни говорили о выгоде брачных сделок, но именно любовь скрепляет семью, делает супругов духом и плотью единой. И то, что леди Мабель Глочестер не видит безобразия моего лица и счастливо улыбается, когда я возвращаюсь домой, наполняет мою душа теплом и благодатью.
Ха! Кто бы говорил. И это Глочестер, мой брат, который не один подол задрал, как у благородных дам, так и у простолюдинок. А его жена безвылазно сидит у себя в замке и, тоскуя, ждёт его. Нет уж, упаси меня Бог от такой участи. Ну, разумеется, вслух я ничего не сказала. Мы ещё обсудили кое-какие детали, и Роберт взялся исполнить задуманное.
* * *
Всю следующую неделю я избегала своего тамплиера. Это не составляло труда, так как большинство гостивших при дворе вельмож уже разъехались и старый замок Фалез погрузился в тишину великопостных дней. Городок внизу у текучих вод тоже притих.
Из своего окна я видела берег реки, куда то и дело причаливали баржи и где вечно стоял гвалт прачек. Наверное, когда-то так же глядел в окно грозный герцог Роберт Дьявол, когда увидел на берегу прекрасную прачку Арлетту, и это изменило их жизнь. От их страсти на свет появился мой дед Вильгельм, принёсший Нормандскому роду корону Англии.
Все эти романтические размышления были не по мне. Но я считала себя влюблённой и прощала своей душе минутные слабости.
Чувствовала ли я напряжение? Пожалуй, да. Я волновалась – как-то все произойдёт? В том, что Роберт мне поможет, а Эдгар не сумеет уклониться, я не сомневалась. И всё же сердце моё замирало. Решалась моя судьба. Если задуманное не выйдет, я надолго останусь опороченной. Но почему, собственно? Ведь сумел же отец замять дело с падением Матильды, хотя и по сей день ходят слухи о том, что король клятвенно обещал зятю Анжу положить к его ногам голову некоего крестоносца, по имени Ги де Шампер. А насчёт меня... Тут всё можно обернуть куда тише. Но именно этого я и не желала. Мне нужен был скандал, огласка, сплетня. На это я и делала ставку.
Роберт сдержал своё обещание и сблизился с Эдгаром. Из своего окна я часто видела их вдвоём то на старой галерее замка, то гарцующими у реки на великолепных лошадях. Однажды Эдгар, словно почувствовав мой взгляд, поднял голову и взглянул на окно в моей башне. Я отшатнулась, как ужаленная. Заметил ли он меня? Но когда именно в тот день он хотел нанести мне визит, я отказалась от встречи.
Мой отец перестроил и расширил Фалез. Одной из недавних построек была часовенка в новом стиле – со стрельчатыми окнами и веерным сводом. Я знала, что вскоре отец с несколькими приближёнными отстоит в ней полуночную мессу в память о погибшем наследнике. Принц Вильгельм утонул одиннадцать лет назад, сейчас ему исполнилось бы двадцать девять. Из года в год отец в это время возносил молитвы за душу сына.
В тот день с утра я была до приторности нежна с отцом. Он даже растрогался. Что ж, мне сегодня как никогда понадобится его доброта. Этот Лев Справедливости, как его называли, мой грозный родитель, сегодня решит мою судьбу, и мне было необходимо, чтобы он помнил, какая у него ласковая и любящая дочь, как она сочувствует ему в его отцовском горе.
Выходя от короля, я едва не столкнулась с Робертом и Эдгаром. Я скромно потупилась, принимая приветствия, но мы с Робертом успели обменяться быстрыми взглядами, и он едва заметно кивнул. А Эдгар... Я видела его синие выразительные глаза, выгоревшие почти до белизны волосы, его почти по-женски мягкую улыбку. У меня заныло сердце – до того он показался мне привлекательным. Да мой супруг будет одним из красивейших мужчин Англии! Но, идя к себе, я только размышляла, какой же повод придумал Роберт, чтобы назначить встречу Эдгару в часовне Фалеза за полчаса до полуночи. Хотя это несущественно, ибо моего брата не окажется на месте встречи. Там буду я. И у меня будет полчаса, чтобы решить свою судьбу.
Всё же я волновалась, и вскоре даже мои фрейлины поняли это – настолько я была капризна и раздражительна. Велела им выкупать меня в воде с розовой эссенцией, а потом просто замучила Маго, укладывавшую мне волосы. Та никак не могла взять в толк, чего же я хочу, а я, в свою очередь, не могла ей втолковать, что должна сегодня выглядеть невинной девой, явившейся в Фалезскую часовню помолиться за погибшего брата – и только.
В конце концов я велела Маго разделить мои волосы на прямой пробор и стянуть сзади в низкий узел. К этой причёске отменно шёл простой серебряный обруч вокруг чела. Одежду я выбрала тёмного сукна, соответствующую моменту, но не удержалась, велев надеть мне на грудь цепочки в несколько рядов. Я знала: когда я бурно дышу, по ним скользят поразительно красивые блики. А уж поводов, чтобы бурно дышать, у меня найдётся немало.
Перед выходом я велела набросить себе на плечи широкий плащ на волчьем меху: в часовне пронизывающий холод. Однако, когда, покинув своих женщин, я в одиночестве направлялась в фалезскую часовню, я дрожала скорее от напряжения, чем от холода.
И вот я, коленопреклонённая, одна в пустой гулкой часовне. Передо мной алтарь, на нём горят две свечи, освещая украшенное каменьями распятие, и далее, в углублении стены, изваяние Девы Марии, сделанное из глины и покрытое белой и синей глазурью. Наверное, мне всё же следует помолиться, но мои мысли так и разбегаются, а заученные слова литании не касаются души. Я вообще не очень-то религиозна, к тому же нахожусь сейчас в слишком большом смятении. Я не могу думать о небе, когда здесь, на земле, решается моё будущее. Мои мысли скачут, как ягнята на лугу. Нравлюсь ли я Эдгару? Намекнул ли уже королю Роберт, что я больна от любви к тамплиеру? И как отнёсся к этому Генрих? Если он до сих пор ни словом не обмолвился, значит, считает это просто капризом. Но ведь у Эдгара могущественные покровители, прекрасные рекомендации, за него просили и Стефан, и Роберт.
О, я вздрагиваю от каждого звука!.. И очень хочется, чтобы мой тамплиер не заставил себя долго ждать, ибо от каменных плит пола поднимается пронизывающий холод, да и не любительница я стоять на коленях. За окном слышен крик вылетевшей на охоту совы. Сквозь ромбы стёкол в узком окне я замечаю отсветы огней в том крыле замка, где находятся покои короля. Сейчас Генрих тоже готовится прийти сюда, и с ним его свита. Стефан уж наверняка будет с ним, как и Роберт, чтобы впоследствии иметь правдоподобное объяснение своей неявке на встречу с тамплиером.
Когда в пустом переходе позади меня послышались шаги, я едва не вскочила от страха. Не приведи Господь, чтобы это оказался один из священников, решивший осмотреть часовню перед приходом короля. Но нет, шаги уверенные, сильные, слышно лёгкое позвякивание шпор.
Слабо скрипнула дверь. Я крепко прижалась лбом к сцепленным пальцам. Со стороны похоже, что вся ушла в молитву. И тот, кто стоял сзади, словно не решался потревожить меня. Господи, отчего он так медлит? И вдруг я слышу, как дверь вновь чуть скрипнула. Неужели же Эдгар, не найдя здесь Глочестера, решил уйти?
Я не выдержала, резко оглянулась:
– Сэр Эдгар?
Он застыл на пороге. Светлый плащ с крестом в полумраке сводчатого перехода, длинные волнистые волосы. Одна рука на кольце двери, другая сжимает у пояса перчатки.
Я медленно поднялась с колен. Видела, как он вновь прикрыл дверь и склонился в изысканном поклоне.
– Простите, миледи. Я не ожидал встретить вас здесь, и у меня не было намерения помешать вашей беседе с Богом.
– Что же вас привело сюда?
Он замялся, явно не желая говорить о Глочестере. Я улыбнулась и протянула ему руку:
– Я рада, что мы свиделись, сэр.
– В самом деле? А мне-то казалось, что я имел несчастье вызвать неудовольствие вашего высочества. Вы ведь не жаловали меня своими милостями последнее время.
И тут я всхлипнула. Да как натурально!
– Бог мой! Да знали бы вы, чего мне стоило избегать вас! Я так измучилась за это время.
Он молчал, и тогда я шагнула к нему, коснулась кончиками пальцев его щеки:
– К чему мне было надрывать душу, видеть вас, смотреть на вас и знать, что вы вот-вот уедете. Да простит мне Небо, но я так старалась забыть вас.
Он молчал. Сжал мою руку и молчал. А я вдруг и в самом деле поверила в то, что говорю, меня начала бить дрожь, слёзы так и потекли из моих глаз.
– Вы уезжаете, сэр, и я не знаю, свидимся ли мы ещё. Но моё сердце разбито и истекает кровью. Я всего лишь женщина и не вольна в своих желаниях. Но где бы вы ни были, я буду думать о вас, буду помнить и молиться за вас. Вы – моя прекрасная мечта, сэр Эдгар...
Его губы дрогнули, но не издали ни звука.
Господи, всё это было так трогательно, что я расплакалась навзрыд. Сказала сквозь всхлипывания:
– Я рада, что мы всё же встретились перед разлукой. Рада, что вы пришли и выслушали моё признание.
Он медленно поднёс мою руку к губам:
– Я рыцарь Христа, миледи.
– Но вы ведь и мужчина. Прекраснейший мужчина на свете. И вы скоро скинете плащ храмовника, женитесь. Я же буду с тоской думать, кто же она – ваша избранница. И почему она, а не я, ждёт вас там, в вашем замке в Англии.
Он по-прежнему молчал. Меня это стало раздражать. Я тут изливаю ему свою душу, а он – совершенный холод. Наконец он всё же сказал:
– Я не стою вас, принцесса.
– Позвольте мне это решать! Да, я принцесса, но и у дочерей короля есть сердце. О, скажите мне хоть что-нибудь, мой Эдгар! Нравлюсь ли я вам хоть немного?
И тут я заметила, как вспыхнул огонь в его глазах.
– Вы прекрасны, леди Бэртрада. Я часто любовался вами. Но всегда помнил, кто вы – и кто я. Я уважал высокое положение своей дамы и...
Я прижала ладонь к его губам, заставляя умолкнуть. И тут почувствовала, как он поцеловал мою руку. Нежно, так нежно... Мне это было приятно, но я хотела большего. Он держал мою руку в своих ладонях и мягко касался губами кончика каждого пальца. А я растерялась. Я ждала, что он набросится на меня, а я буду вырываться. Но он медлил... Чёрт бы побрал эту его благовоспитанность!