Текст книги "Королева яда (ЛП)"

Автор книги: Сильвия Мерседес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Он на шатающихся ногах подбежал к Герарду, схватил верхний труп за плечи и откатил в сторону, кряхтя.

Стало видно бледное лицо Герарда с уродливыми порезами, оставленными ему прошлой ночью Искажающей ведьмой.

– Террин! – его голос вылетел из побелевших губ. – Ты… но ты… Фендрель приказал убить тебя!

– Он пытался, – прорычал Террин, стягивая второй труп с его брата. Он протянул руку, и Герард схватил его ладонь. Террин поднял его на ноги. Герард выглядел целым, хоть и смотрел, раскрыв рот. Террин сжал его локоть и потянул. – Тут были другие трупы?

– Три. Я остановил их. Думаю, я видел и Трупного ведьмака.

– Проклятье, – Террин провел рукой по лицу. Сколько трупов было во власти ведьмака одновременно? Он не хотел выяснять. – Нужно увести тебя отсюда.

– Нет, – Герард выхватил руку из хватки Террина, глядя на него так, словно не верил глазам, словно говорил с призраком. – Я никуда не уйду. Если ведьмак близко, нужно покончить с ним. Сейчас.

– Не глупи, – не стоило так говорить королю, но в этот миг Террину было все равно. Он посмотрел на деревья за братом, сменил теневое зрение обычным и обратно. Густой обливис в воздухе не удавалось пронзить даже теневым зрением.

«Нисирди, другая тень близко?».

Дракон света вылетел из его головы и появился, сияя крыльями, рядом с ним.

«Да, – сказал он. – Я ее чувствую. Но… но…» – дракон сделал пару шагов по павшим трупам, выгибая шею, глаза были большими, пытались видеть во мраке. Силы этой тени были не такими, как у Дикаря Айлет. Хоть он видел следы духов, он не мог различить, как близко были эти духи, были ли они активны. Раздражение и тревога исходили от сияющего существа.

Террин сжал руку Герарда.

– Нужно идти, – сказал он, потянул брата за собой, пока тот отступал в тени, откуда вышел.

– Нет, Террин… – Герард резко замолк, его уже серое лицо побелело.

Трупный ведьмак стоял на их пути. Обливис окружал его тучей, но он шагнул вперед из сумрака деревьев туда, где немного света упало на его лицо, озарив черты. Он улыбнулся. Улыбка была знакомой. До боли знакомой.

Террин шагнул, не устояв. Он сжал кулаки, магия поднималась в нем, текла горячим потоком по рукам к ладоням.

– Гиллотин ду Висгарус, – прорычал он.

– Так-так, – Трупный ведьмак растянул украденную улыбку шире, показывая гнилые зубы, которые когда-то были белыми и крепкими. – Я тебя знаю, да? Ты – отпрыск этого тела. Уже вырос, но эти глаза узнают твое лицо, – он покачал головой, тихо смеясь. – Мой сосуд тепло вспоминает тебя. Но я прогнал почти все воспоминания за годы. Они не нужны.

Террин заслонил собой Герарда и поднял правую руку. Это был жест по привычке: целиться скорпионой. Но он нацелил не скорпиону. Шар белого света окружил его кулак, он был готов разжать пальцы и выпустить его.

Глаза ведьмака расширились.

– Аркана, – сказал он. – И тоже без оков. Ого, не ожидал такого от мальчика из каструма, как ты, – его ладони двигались, кровь лилась из порезов на пальцах, магия Анафемы росла. – Ты и маленький смертный король – отличные трофеи. Я принесу ваши головы к моей королеве и опущу к ее ногам в дань уважения.

Террину хотелось выпустить накопившийся залп в ведьмака, пока тот не завершил чары. Давление в ладони росло, вызывало боль в руке, плече, духе, сила хотела высвободиться.

Но Нисирди, стоя рядом с ним, вскинул узкую голову и посмотрел на него.

«Моего брата еще можно спасти».

Террин взглянул на дракона из света.

«Что? О чем ты?».

«Мой брат. Тень, прикованная к этой смертной душе. Нужно освободить его».

Странные слова вошли в голову Террина, и с ними теневое зрение Террина вспыхнуло ярче, он такого еще не испытывал. Он смотрел на измученное лицо отца, ставшее жуткой маской. Но теневое зрение направило его глубже, за лицо к духу Гиллотина, который сжимался в сосуде комком гнева и силы, уродливость без формы, но реальнее, чем физическое.

«Глубже», – сказал Нисирди, и теневое зрение Террина направилось за дух Гиллотина к другому духу в украденном теле.

Террину он показался обезумевшей гончей. Тонкая кожа с трудом удерживала выпирающие кости. Каждая вена пульсировала, мышцы сжимались, связки натянулись. Ее голова была длинной, была бы изящной, если бы не оскал. Из пасти капала пена, кровь лилась из ужасно длинных зубов. Это было чудовище.

Оно страдало.

«Нужно его спасти, – сказал Нисирди. – Для этого меня послали в этот мир».

Террин вернулся зрением в мир смертных. Он отпрянул на шаг, глядя на врага. Гиллотин скалился, поднял почти готовое проклятие, которое сплел кровоточащими ладонями. Он вот-вот метнет его.

Террин разжал кулак.

Залп вырвался из него копьем чистого света. Но он целился не в Гиллотина. Он подвинул стойку в последний миг, залп отправился в дерево рядом с ведьмаком. Ствол раскололся, дерево заскрипело, ветки дрожали.

Гиллотин вздрогнул и бросился вперед, дерево рухнул на него. Ствол был большим, и ветки тянулись далеко. Герард схватил Террина и оттащил его, чтобы и их не придавило. Земля задрожала от падения дерева, Террин и Герард упали. Они растянулись на земле, облака обливиса мешали видеть.

– Террин? – Герард закашлялся. Его ладонь нашла плечо Террина и сжала. – Террин, ты в порядке?

Террин не ответил. Он встал на ноги, теневое зрение пыталось видеть за ядовитыми тучами. Нисирди подошел к нему.

«Я убил его?» – спросил Террин.

«Я не ощущаю смерти», – ответил дракон, певучий голос был неуверенным.

Террин вытащил дротик из колчана. Ему нужно было быстро подавить Трупного ведьмака, пока он был еще на земле. Он сомневался, что Гиллотина ду Висгаруса можно было остановить упавшим деревом. Ему нужно было парализовать ведьмака, а потом придумать, как разделить души.

– Что ты делаешь? – спросил Герард, но Террин не ответил. Он пошел сквозь обливис, осторожно переступал ветки упавшего дерева. Они были темными и густыми, и Трупный ведьмак мог лежать в той тьме, пронзенный и истекающий кровью. Или…

Голос Нисирди прозвенел, как колокол:

«Берегись!».

Магия Анафемы вспыхнула красным перед глазами Террина. Он увидел в этом свете Гиллотина под тяжелым стволом. Его ноги были сломаны, тело оказалось под жутким углом, глаза были дикими от магии. Он тянул силу из крови, текущей из десятков свежих ран, и метнул еще активное проклятие. Террин вскинул руку, словно мог так защититься.

Проклятие вонзилось в его плоть как нож. Крик боли вырвался изо рта Террина, и он попытался попятиться. Но Трупный ведьмак уже влиял на него. Его ладонь оказалась против него, впилась в лицо. Он едва успел поймать запястье свободной рукой, не дать проклятию вырвать его глаза.

Но проклятие проникло глубже. Красные нити магии пульсировали в его венах, направлялись туда, где были его дух и Нисирди. Тень Анафемы тянула за магию Арканы там, тянули силу из души Нисирди по проклятой руке Террина. Террин в ужасе смотрел, как магия, которую он не призывал, обжигала его кости, сияла под кожей.

«Нисирди! Помоги!».

Его тень тут же ответила. Она с ослепительной вспышкой бросилась на Трупного ведьмака, где он лежал. Как создание духа, Нисирди не коснулся ведьмака физически. Он пролетел к тени ведьмака, та поднялась к дракону. Два существа столкнулись с взрывом. Террин видел, как дракон из света терзал острыми когтями бок дикого пса, видел, как гончая бросилась на изящную шею дракона, челюсти щелкнули с жуткой силой. Хоть дракон был куда больше, он не хотел вредить гончей, что давало врагу преимущество.

Гиллотин, прижатый деревом, скалился, глядя на Террина, управляя чарами. Рука Террина ответила, поднялась к лицу, пальцы были растопырены. Он пытался опустить руку, но свет появился в центре ладони, нацеленный между его глаз.

«Нисирди!» – закричал он.

Его тень ответила на его отчаяние, разозлилась. Дракон схватил гончую когтями и вонзил длинные зубы в ее спину, замотал головой. Гончая вопила, пена и кровь летели из пасти.

Проклятие ослабло. Немного. Террин смог повернуть ладонь, и залп пролетел над его плечом в лес за ним. Еще одно дерево застонало, сломалось и рухнуло на землю.

Трупный ведьмак выругался и, сжимая кровавые ладони в кулаки, потянул за нити, которые сплел. Проклятие ответило. Ладонь Террина стала кулаком, ударила по челюсти, лишая его равновесия. Террин упал на колено, кривясь. Его ладонь сжала его горло, давила, и он задыхался, ощущал, как магия росла в нем, обжигала его кожу, отвечая на зов Трупного ведьмака.

– Ты не можешь победить, – голос Гиллотина был жутким подобием голоса, который Террин знал с детства. Террин невольно повернулся и посмотрел в темные глаза. Те глаза когда-то принадлежали его отцу, а теперь блестели от безумия ведьмака. – Ты не победишь. Королева вернулась. Новая эпоха наступает. В этот раз ее правление не закончится, и все захваченные тенями будут знать ее как богиню. Одиль. Потрясающую и непобедимую.

Трупный ведьмак дернул за проклятие, и все тело Террина содрогнулось в ответ.

– Продолжай. Выпусти свою магию. Если будешь медлить, это тебя убьет.

Это был конец? Все, за что он боролся, во что верил, из-за чего истекал кровью и ломал себя… было зря?

Герард… Фендрель…

Айлет…

– Сдайся, мальчик. Ты уже проиграл, – прошипел Гиллотин. – Твой Орден – ничто. Твой мальчик-король – ничто. Твоя Богиня бросила тебя, а моя взойдет на трон и… – его голос оборвался от потрясенного вдоха. Кровь полилась из его рта по подбородку.

Фигура стояла над ним, где он лежал под стволом дерева. Фигура с мечом в руках, клинок был вонзен в спину ведьмака, в его грудь и в землю. Гиллотин пытался повернуть голову, увидеть убийцу. Его душа дрожала, со взрывом магии Анафемы вырвалась из тела, которое умерло.

Террин отдернул руку от горла и, крича, выпустил собравшуюся магию в небо. Она лилась из него волнами силы, сбила его на спину. Он лежал, пытался перевести дыхание. Перед глазами потемнело. Он почти потерял сознание.

Сквозь тьму и боль он что-то услышал – души вырвались из пострадавшего тела.

Террин открыл глаза с теневым зрением. Дух Трупного ведьмака, связанный с его тенью, вырвался перед ним с жестокой силой.

– Нет, – выдохнул Террин, а потом закричал в голове: «Нисирди, останови их!».

Его тень двигалась быстрее от этой мысли. Крылья сияли, дракон повернул длинную шею и поймал извивающуюся Анафему пастью. Тень на миг вернула облик гончей, рычала и выла от ужаса. Теневое зрение Террина пыталось разобрать ужас тех душ, но он, казалось, заметил самого Гиллотина – не в облике его отца, а такого, каким он его никогда не видел – мужчину с крючковатым носом, бородой и жестокими глазами. Неразрушимые нити чар привязывали мужчину к гончей. Мужчина отбивался, метался, потерял облик и стал извивающимся духом.

Дракон сжимал тень, все силы прикладывая к этому. Его челюсть соскользнула, но его когти поймали тень снова. Души тени и ведьмака боролись за свободу, и Террин ощущал старания Нисирди как свои.

А потом рябь в реальности. Треск. Брешь.

Прибежище открылось, чтобы принять свободные души, ужас пустоты охватил Террина, словно он видел это впервые. Он еще не сталкивался с Прибежищем, когда его тень была так активна, когда его теневое восприятие было на максимуме.

Хватка Нисирди на гончей снова ослабла. Гончая с рыком щелкнула пастью, впиваясь в шею дракона. Дрожь пробежала по духовной связи к сердцу Террина.

«Пусти, Нисирди! – крикнул он. – Пусть Прибежище получит его!».

Его тень ответила твердо в его голове:

«Я не брошу брата».

Террин поднялся, сжимая ноющую правую руку, которая, казалось, отчасти растаяла. Но она все еще свисала с его плеча, была плотной и физически целой. Он приготовился к ужасу Прибежища, заставил себя смотреть на зияющую вечность, не слушая вой этой бездны. Дух Гиллотина кричал, он и его тень нападали на Нисирди снова и снова, желая вырваться. Каждый удар отдавался в духовной связи.

Где-то далеко за ревом Прибежища, за дрожью духовных ударов и криками душ Террин, казалось, слышал голос Герарда, кричащего его имя. Но он не мог думать об этом, не мог ответить. Он схватил детрудос, не зная, что собирался делать. Только смерть от огня могла порвать нити и отделить душу Гиллотина от его тени, и эта смерть уже не была возможной.

Не важно. Он должен попробовать. Хоть что-то.

Он заиграл Песнь разделения. Просто мелодию, без вариации. Его пальцы дрожали, пока он играл ноты, легкие пытались поддерживать сложное дыхание. Он всегда умел играть чаропесни, слышать вариации, которые подействуют. Но теперь его разум опустел, и он просто сыграл песню снова. В третий раз, ноту за нотой, без украшений. Он ощущал притяжение Прибежища, знал, что был бессилен против него.

А потом его уши – не его, а то, что пробудила тень – наполнил новый звук. Он играл Песнь разделения в четвертый раз, все еще без вариаций, новая мелодия сплеталась с нотами, льющимися из флейты. Нет… не мелодия. Гармония была сложнее, чем то, что он мог создать.

Он посмотрел на Нисирди, прижимающего гончую к сияющей груди. Глаза тени посмотрели на Террина, из его рта – из центра – лилась песня. Песня чистого духа, не направленная через смертные инструменты, как у Террина. Эта чаропесня звучала на языке теней. Песнь илдрир.

Террин потрясенно смотрел на сплетенную магию – сияющую магию Арканы, свет и песня соединились, обвили душу Гиллотина и тени Анафемы. Террин играл, дышал в инструмент, нити души стали рваться. Одна за другой, нити, соединяющие две души, разрывались и таяли.

Душа Трупного ведьмака билась в отчаянии, ощущая разделение. Нисирди держал гончую, но душа человека хваталась за тающие нити, и Прибежище тянуло к себе. Смертный дух потерял облик и устремился прочь, миновал врата и потерялся там.

Террин опустил детрудос.

«Ты это сделал, Нисирди! – закричал он. – Сделал…».

Он замолк, вскрикнув от удивления. Стоило произнести эти слова, его тень посмотрела на тень, которую держала. Террину показалось, что дракон опустил голову и поцеловал рычащую гончую. А потом ослабил хватку, и тень выскользнула. С последним воплем Прибежище закрылось, проглотив душу.

Мир содрогнулся.

Террин упал на колени.

Он смотрел на землю, на жижу между пальцев. Одна ладонь еще сжимала костяную флейту. Казалось, он услышал голос Герарда, зовущего его снова, но он не мог ответить. Он был далеко.

«Мы потеряли ее, – сказал он. Он ощущал на себе взгляд Нисирди, но не мог поднять голову. – Потеряли Анафему».

«Почему ты так говоришь? – крылья трепетали в воздухе, свет наполнил его разум, Нисирди вернулся в него. – Почему ты расстраиваешься, смертный?».

«Я видел, – Террин закрыл глаза, тяжело дыша. Он крепко сжал детрудос. – Тень выскользнула из твоей хватки. Мы были близко, но Прибежище победило. Мы не смогли спасти твоего брата».

Свет в его голове стал теплее, утешал. Большие глаза-опалы смотрели на Террина.

«Мой брат отправился в Прибежище. Но он не потерян. Он спасен от души, поработившей его. Что будет дальше, никто не может сказать».

Террин смотрел в те невозможные глаза, голос тени звучал в его голове. Как такое было возможно? Прибежище… было концом. Вечными мучениями для обреченных душ. Так ему говорили, в это он верил.

А если Прибежище не было концом? А если это было… начало?

– Террин? Террин, ответь мне!

Он моргнул. Ладони сжимали его плечи. Он медленно поднял взгляд на бледное лицо в крови. Герард сидел на коленях перед ним, меч лежал рядом, испачканный почерневшей кровью ведьмака. В его глазах были отчаяние и смятение. Он не видел духовный бой, который пережил Террин.

– Ты меня слышишь? – спросил Герард, сжав его плечи.

Террин кивнул. Он охнул и поймал брата в объятиях, прижав ладонь к его макушке.

* * *

Олена.

Орден святого Эвандера милостив с детьми, рожденными с тенью. Звери не важны, а взрослые… заслуживают наказания. И им дают Нежную смерть, их души, сплетенные с тенями, прогоняют в Прибежище.

Но не детей. Их щадят. Их души должны отделять от теней, отправлять их к Свету Богини.

Олена. Олена.

Орден святого Эвандера милостив с детьми, рожденными с тенью. Они не обрекают их Нежной смертью.

Они спасают их души.

ГЛАВА 17

Холлис упала на колени рядом с Айлет, протянула руки, чтобы коснуться ее щек, убрать с лица пряди черных волос. Айлет еще не видела свою наставницу такой бледной, ее глаза были как круглые пруды в тенях впадин.

– Айлет? Айлет, ты в порядке? – спросила она, голос дрожал.

Горький вопрос вспыхнул в голове Айлет: тревога Холлис за нее была настоящей? Или она переживала только за оружие, которое вырастила, чтобы одолеть врага?

Айлет не пыталась ответить, просто подняла руки в железных рукавицах. Холлис с ужасом охнула. Она знала, какую боль причиняло это орудие пыток. Она выругалась, вскочила на ноги, перепрыгнула через мертвую лошадь и побежала туда, где лежал Фендрель. Венатор-доминус был мертв? Ведьма ветра убила его, лишив его воздуха? Айлет не видела, вытягивая шею, глядя, как Холлис обыскивала карманы доминуса.

Наконец, Холлис встала и побежала по холму. Айлет видела блеск медного ключа в ее пальцах, чуть не заплакала от вида. Стараясь не трясти ладони Айлет, чтобы не отправить ее снова в мир боли, Холлис вставила ключ в скважину и повернула.

Рукавицы раскрылись и упали на землю. Айлет размяла пострадавшие пальцы, не переживая из-за мелких ранок на ладонях. В этот миг облегчения они не имели значения.

– Идем, девочка моя, – Холлис отбросила рукавицы подальше. Она обошла бывшую ученицу, присела и просунула ладони под ее руки.

– Как ты выжила? – спросила Айлет едва слышно. – Как сбежала? Я думала, они тебя убили.

– Террин ду Балафр нашел меня. И помог уйти.

Террин.

Мир вокруг Айлет пропал. Она мгновение ощущала чистую радость без боли и страха. Террин был жив. Жив! Но, конечно, он не мог быть мертв. Она еще не увидела его еще раз. Она еще не посмотрела ему в глаза, не сказала… она не знала, что. Не было слов для того, что она хотела сказать.

Но он был жив. Было время придумать слова. Было время.

Ее мысли прервались, тело взорвалось от боли. Не от духовной, как от железа, а от настоящей смертной боли.

– Стой, стой, стой! – закричала она, и Холлис, пытавшаяся поднять ее из-под мертвой лошади, отпустила. Айлет тяжело дышала, глядя на небо над головой. – У меня сломано ребро, может, не дно. И, наверное, нога.

Холлис выругалась. Она знала, что Дикая тень Айлет должна была защитить ее от таких ран.

– Я попытаюсь сдвинуть лошадь, – сказала она, отодвигаясь. – Я подниму, и ты отодвинешься. Сможешь?

Айлет нахмурилась и стиснула зубы.

– Справлюсь, – сказала она.

Холлис кивнула, на счет три подняла мертвый груз лошади. Ее не усиливала тень, и ее худые руки, казалось, не могли поднять тяжести. Но хрупкое тело Холлис было неожиданно сильным, хоть ее лицо покраснело, а шея напряглась, давление на ноге Айлет пропало.

Лошадь рухнула на склоне холма. Чтобы высвободиться, Айлет нужно было отползти выше. Железные оковы остались на ее запястьях, ограничивали ее движения и силу, но она смогла повернуться и подвинуться, чтобы высвободить ногу. Тело пронзала боль, но, к ее облегчению, нога не оказалась сломанной, просто онемела от давления.

Пот выступил на лбу, Холлис опустилась рядом с Айлет, умело ощупала ее ногу, а потом осторожно проверила грудную клетку.

– Что сделало так с тобой? – спросила она.

– Трупный ведьмак, – кратко ответила Айлет, не стала добавлять, хоть Холлис пронзила ее взглядом с вопросом. – Где Террин? – осведомилась она.

– Он пошел за Герардом.

– Герардом? – кровь будто застыла в ее венах.

Холлис посмотрела ей в глаза.

– Ребенок с тенью Пророка. Она дала ему видение, что-то, заставившее его покинуть Дюнлок и отправиться к Ведьминому лесу самому. Мы думаем, что он пытается отыскать Жуткую Одиль. Может, хочет исполнить Сейон-Эбат.

Айлет смотрела на наставницу, но не видела ее. Перед глазами вспыхнуло воспоминание – картинка была яркой, со звуком, запахом и осязанием. Она видела себя на каменной ладони. Она ощущала раскаленный жар на лбу, пронзающий ее кожу до черепа. Она ощущала запах горящей плоти и волос. Она видела, как Герард подошел к ней, его лицо озарял странный голубой свет. Звезды сияли в небе за его головой.

«Мне жаль, Айлет», – он взмахнул мечом в сторону ее горла.

Она моргнула и вернулась в настоящее, растянулась на каменистом склоне, глядя на убийцу своей матери. Она покачала головой и попыталась встать на ноги.

– Нужно найти его. Нужно остановить его! – кровь с болью текла в ее онемевшей ноге, которая чуть не подкосилась под ее весом.

– Тише, девочка моя, – возразила Холлис. Она поймала Айлет за локти, поддерживая ее. – Террин найдет нашего юного короля, не бойся. Тебя ждет своя охота.

Голова кружилась, колени ослабели. Айлет прильнула к сильным рукам Холлис, пытаясь вернуть равновесие. Но слова наставницы ударили по ушам, и она отодвинулась. Ее охота? Охота на Жуткую Одиль. Вдруг присутствие Холлис перестало радовать. Айлет вспомнила, что и она была врагом. Еще одной силой, которая хотела управлять ею, использовать в своих целях. Но Айлет верила в тревогу в голосе Холлис, снова поверила в то, что между ними есть связь матери и дочери! Она отпрянула на шаг, вырвалась из хватки Холлис.

И она увидела ниже Фендреля, он направлял скорпиону, целясь в голову Холлис.

Айлет инстинктивно схватила Холлис за безрукавку и потащила в сторону. Дротик с ядом пронесся по воздуху в дюймах от ее уха. Холлис пошатнулась, устояла на ногах и развернулась.

Фендрель уже зарядил скорпиону, поднял руку, целясь. Оперение дротика было черным. Нежная смерть.

Айлет с воплем прыгнула вперед, встала между венатором-доминусом и своей бывшей наставницей. Фендрель застыл, большой палец был над спусковым крючком. Если он выстрелит, если промажет и попадет в Айлет… все будет кончено. Одиль вернет корону, и никто не сможет ее остановить.

Но он замешкался, глядя на Айлет. Она смотрела в его глаза, видела за ними сражение в его разуме. Желание поддаться инстинктам было сильным, желание одолеть ее.

– Фендрель, не глупи! – рявкнула Холлис, выглядывая из-за плеча Айлет.

– Глупо было позволить тебе жить, – он подвинулся, чтобы выстрелить в Холлис. Айлет двигалась с ним, оставалась между ним и наставницей. – Даже теперь. Столько лет прошло, Холлис. Ты все еще делаешь меня слабым. Ты все еще подвергаешь сомнениям все, для чего я работал. Я должен был покончить с тобой, а потом покидать Дюнлок!

– Тогда Зилла Дутред уже убила бы тебя, – ответила с горечью Холлис. – Она еще жива, кстати. Если хочется кого-то отравить, советую повернуть оружие в ее сторону. И прогнать ее душу из этого мира.

Фендрель зарычал.

– По одной ведьме за раз.

– Ты – идиот. Ты знаешь, что я – не ведьма!

– Может, нет. Но ты покрываешь ведьм и еретиков. Я думаю…

– Хватит! – закричала Айлет. Ее цепь звякнула, она подняла ладони, желая броситься на Фендреля и сжать его горло. Она ощущала, как Ларанта двигалась в ней, подбиралась так близко, как могла, несмотря на железо. Ее тень не могла дать много сил. Жаль, ведь Айлет хотела схватить Холлис и Фендреля за волосы и стукнуть их лбами.

Вместо этого она хмуро смотрела на Фендреля.

– Тебе нужны все союзники, чтобы победить. Посмотри! – она махнула на холм с кратерами от атаки ведьмы. Другие эвандерианцы стали шевелиться и вставать, но некоторые больше не двигались. – Ведьма ветра почти всех нас уничтожила сама. Алые дьяволы становятся сильнее с каждой минутой, и мы не знаем, сколько их осталось. А Одиль? Если она набирает силы так же быстро, как ее дьяволы, тебе понадобятся все способные бойцы.

Фендрель не смотрел на нее, пока она говорила. Казалось, он не мог вынести, не мог признать ее присутствие. Но она знала, что он слышал ее. Она видела, как он побледнел.

– Мне нужны рядом люди, которым я могу доверять, – сказал он Холлис.

– Ты всегда можешь доверять мне, Фендрель, – ответила Холлис, выходя из-за Айлет. Айлет попыталась подвинуться, снова быть между наставницей и ядом, но Холлис сжала ее руку и отодвинула ее. – Можешь поверить, что я сделаю то, что правильно, любой ценой.

Они смотрели друг на друга поверх трупа лошади. И Айлет, глядя на них по очереди, поняла, как были похожи и как ужасно отличались эти две души. Казалось, они предпочитали быть врагами, а не любовниками, но никто не мог отрицать связь между ними, прочную связь. Айлет отчасти ожидала, что Фендрель выстрелит, чтобы убить Холлис, чтобы освободиться от ее хватки.

– Помни, – сказала удивительно нежно Холлис, – у нас общая цель. Мы должны уничтожить Жуткую Одиль. И мы оба знаем, Фендрель: эта девочка – наша единственная надежда. Что бы ты ни решил со мной делать потом, сегодня нужно охотиться вместе.

Как сильно он хотел перечить ей! Как сильно хотел выстрелить! Айлет видела его желание, словно на натянутой нити между ними играли, и она издавала музыку сложнее, чем мог воспринимать человек.

Но он опустил скорпиону и отвернулся.

Айлет выдохнула. Только тогда она заметила другие фигуры вокруг них – два эвандерианца стояли, подняв оружие, готовые стрелять ядом по сигналу доминуса.

– Отбой, – сказал Фендрель, и они тоже опустили руки.

Фигура медленно поднялась по холму к ним, и Айлет с сердцем в горле узнала Кефана. Он как-то пережил столкновение с Ведьмой ветра. Его точно защитила сила его Дикой тени. Он прошел к павшей ведьме, подавленной параличом от трех дротиков Холлис, торчащих из ее тела. Кефан быстро опустился на колени, вытащил из колчана Нежную смерть и вонзил ее в шею ведьмы.

Айлет не видела, как он вытащил вокос и играл, чтобы убрать душу Зиллы Дутред в Прибежище. Ей не нужно было теневое зрение. Она прошла вниз по склону рядом с Холлис. Она отметила, что, кроме Кефана, выжило только двое других эвандерианцев. С ней, Фендрелем и Холлис их было шестеро. Хватит ли этого?

– Доминус, – позвала Холлис Фендреля, присевшего у мертвого венатора и забирающего дротики из колчанов, пополняя свои запасы. Он посмотрел на Холлис, так указала на оковы Айлет. – Дай ключи от этого.

Венатор-доминус не ответил. Он просто моргнул. А потом закончил собирать оружие мертвеца, закрыл его глаза и встал. Он отвернулся от Холлис без слов и взгляда.

– Проклятие, – прорычала Холлис. – Он хочет держать тебя в плену.

Айлет пожала плечами. Пока он не вернул рукавицы из железа на ее ладони, она не жаловалась. Пока что. Но Холлис посмотрела на нее с виноватым видом.

– Мне так жаль, моя девочка, – сказала она и протянула руку, словно хотела приобнять Айлет.

Айлет отпрянула на пару шагов. Она покачала головой, волосы развевались.

– Не думай, что что-то изменилось между нами, – низким и резким голосом сказала она. – Я все еще твое оружие. Ты – все еще убийца моей семьи. Наши цели временно совпали. Только и всего.

Она отвернулась от Холлис и посмотрела на развалины Кро Улар и пейзаж за ними, где был лиственный лес, где все еще ждал темный Ведьмин лес.

* * *

Годы назад статуя была в двенадцать футов высотой, вырезанная из мрамора, а не облидита. Один из подданных королевы вырезал ее в ее честь и разместил у дороги, отмечая дорогу в Дулимуриан. Там была Одиль в образе любящей матери, стояла на коленях, вытянув руки, чтобы принять и укрыть захваченных тенями. Усталый путник на пути в Город королевы мог остановиться на время у основания статуи и получить бальзам на душу, глядя на Новую Богиню.

Ведьмин лес разъел пьедестал, и вся статуя опасно накренилась. Лозы покрывали изящные конечности и так сильно обвили шею статуи, что голова отвалилась. Она лежала в стороне, наполовину погрузилась в землю. Только один глаз было видно, и он смотрел на свое безголовое тело.

Инрен смотрела, как Одиль подошла к пьедесталу. Это выглядело странно – огромная статуя из камня, изображая идеальный облик Новой богини, конечности были мускулистыми, а поза – изящной и властной… и сама богиня, сломанная и восстановленная, трещащая по швам, но удерживаемая магией, не дающей ее телу умирать. Пока они шли по лесу, полному обливиса, Одиль восстанавливалась, набиралась сил и укрепляла нити проклятий. Но будет ли она снова такой красивой и величавой?

Вернется ли королевство Новой Богини?

Инрен почти против воли посмотрела на голову статуи. Один глаз был прикрытым, смотрел нежно, но, казалось, с насмешкой. Поежившись, Инрен перевела взгляд на Одиль. Но лицо ее королевы было сложнее читать, чем камень. Она не могла представить ее мысли или чувства, хотя подумала, что Одиль слишком внимательно смотрела на шею статуи и следы, где ее сдавили лозы.

Лоз больше не было. Инрен поежилась. Весь Ведьмин лес был зловеще лишен занавеса из лоз. Они отступили от Одиль, но Инрен знала, что они не ушли навсегда. Ведьмин лес выжидал. Ждал подходящего момента…

Она могла лишь надеяться, что успеет перенести богиню в безопасность до того, как лес разорвет ее.

Одиль резко повернулась и пошла по дороге без слов и взгляда на лейтенанта. Без лоз между деревьев было лучше видно пейзаж. Инрен замечала развалины городов и храмов, которые Ведьмин лес поглотил, быстро двигаясь по земле. Все было сгнившим, в слоях обливиса, будто пыли. Инрен было больно вспоминать красивую землю вокруг Дулимуриана, появившуюся за двести лет правления Одиль. Города, храмы, центры обучения, деревни – все было сделано захваченными тенями, которые вместе поклонялись защитнице, Новой Богине.

Дорога, вернувшаяся от силы Одиль, вела по прямой сквозь лес. Они шли шесть миль без проблем. Но теперь, когда оставили позади безголовую статую, Инрен посмотрела вперед и увидела, что дорога пропадала. Она гладко тянулась к широкому открытому полю в толстом слое обливиса и там погружалась в землю и пропадала.

Одиль и Инрен прошли к краю видимой дороги, смотрели на поле. Деревья по краям были высокими, ветки все еще тянулись над открытым пространством, закрывая почти все небо. Но было странно видеть такое широкое поле без деревьев.

– Там, – Инрен указала на дальнюю сторону поля, – я вижу дорогу, – она сделала шаг, желая пересечь открытую местность быстрее.

Ее нога не опустилась, Одиль поймала ее за руку каменной хваткой. Инрен отпрянула, взглянула на богиню. Одиль опустилась на колени и зачерпнула горсть облидита с брусчатки у ног так же просто, как мокрый песок. Он был мягким в ее пальцах, и она создала из него грубый камень, который затвердел по ее приказу. Она отвела руку и бросила камень изо всех сил. Он описал дугу в воздухе, побеспокоив пылинки обливиса, и рухнул в центр поля.

И пропал с плеском. Гладкий слой обливиса нарушила рябь, и стало видно черную воду. Инрен уловила вонь, и воздух мерцал от неприятной дымки.

Озеро яда.

Инрен ощутила, как кровь отлила от лица. Бормоча ругательства, она отошла на несколько шагов. Но Одиль только улыбнулась и вытянула руки. Тень в ней тут же послала длинные пальцы из ее тела в воду.