Текст книги "Искупление Габриеля"
Автор книги: Сильвейн Рейнард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава двадцать третья
В этот же день Криста Петерсон вошла в здание факультета итальянской культуры Колумбийского университета. Она договорилась о встрече с заведующей кафедрой, профессором Лючией Барини. Сбежав тогда от спящего профессора Паччиани, Криста первым же рейсом вылетела в Нью-Йорк, постепенно оправляясь от ран – внутренних и внешних – и строя планы мщения.
Раздумывая о случившемся с нею в номере оксфордского отеля «Мальмезон», Криста не называла это изнасилованием. Однако ее, по сути, изнасиловали. Паччиани силой принудил ее к сексу, подвергнув физическим и моральным унижениям. По разным причинам Криста все же предпочитала называть это утратой контроля за ситуацией. Итальянец вырвал бразды правления, обратив ситуацию против нее. Теперь Криста намеревалась отомстить ему сполна, и не просто отомстить, а с гарантией, что его страдания значительно превзойдут ее собственные.
Паччиани прислал ей электронное письмо, извиняясь за случившееся, на которое она не ответила. Не нужны ей его лживые отписки.
Криста нашла достойное применение своей неукротимой энергии. Она задумала разрушить научную карьеру профессора Паччиани. Она написала (по-итальянски) длинное письмо его жене, подробно рассказав о своих отношениях с профессором, начав с тех давних дней, когда еще была его студенткой во Флоренции. В качестве документального подтверждения Криста приложила несколько фотографий, причем некоторые были порнографического содержания, а также копии сладострастных электронных писем. Если этого не хватит, чтобы осложнить итальянцу жизнь, Криста на время затаится, чтобы подготовиться и в благоприятный момент нанести Паччиани сокрушительный удар.
Ходили слухи, что профессор Паччиани стремится получить место преподавателя на факультете, где училась Криста. Поэтому она не мешкая договорилась о встрече с профессором Барини.
Месть итальянцу занимала все время Кристы и стягивала на себя энергию, которую прежде она тратила на гадости профессору Эмерсону и Джулианне. Фактически она почти забыла об их существовании.
Явившись на факультет заблаговременно, Криста решила проверить содержимое своего факультетского почтового ящика. Оттуда она извлекла конверт делового формата с названием и адресом известной нью-йоркской юридической конторы. Криста торопливо надорвала конверт и прочла письмо.
– Черт бы тебя подрал, – пробормотала она.
Выходит, Эмерсон не шутил, обещая, что заткнет ей рот. По сути, письмо было распоряжением типа «прекратить и воздерживаться впредь». Криста обвинялась в клеветнических высказываниях, причем каждый инцидент был описан с умопомрачительными подробностями и указывал на законы, по которым ее могут призвать к ответу за то или иное заявление. Адвокат Габриеля требовал от нее полностью прекратить клевету в адрес профессора Эмерсона и его жены, угрожая в противном случае принять установленные законом меры по всем упомянутым инцидентам.
«Долбаный профессор», – подумала Криста.
Одна часть ее «я» хотела написать этому адвокату что-нибудь хлесткое и язвительное, а другая – была готова из принципа продолжать крестовый поход против Эмерсона.
Чем дольше взгляд Кристы скользил по стойкам с одинаковыми ячейками почтовых ящиков, тем отчетливее она понимала, что подобные действия с ее стороны были бы откровенной глупостью. Если она хочет попасть в докторантуру и защититься, нельзя восстанавливать против себя руководство факультета.
И потом, она готовила сети на куда более крупную рыбу.
Затолкнув письмо в сумочку, Криста решила забыть об Эмерсонах и целиком сосредоточиться на уничтожении карьеры некоего профессора Паччиани. Ради этого она была готова рассказать об интимной связи с ним.
Криста решила сыграть роль доверчивой и легко контролируемой аспирантки. В этой роли она и переступила порог кабинета профессора Барини.
Глава двадцать четвертая
А по другую сторону Атлантики Габриель погасил свет и заключил Джулию в свои объятия, начав страстно целовать ей шею.
Джулия напряглась.
– В чем дело? – удивился Габриель.
– Разве ты забыл, что я сейчас не могу? Месячные кончатся где-то через два или три дня.
– Я целую тебя вовсе не потому, что ожидаю взамен секс. – (Ответ мужа удивил Джулию.) – У меня очень хорошая память. И я помню, что у тебя сейчас месячные.
Габриель отодвинулся. Чувствовалось, слова Джулии его обидели.
– Прости. – Джулия потянулась к его руке. – Я не хотела разрушить твои надежды.
– Надежды вечны, – хриплым шепотом произнес он.
– Это я тоже слышала.
– Завтра я покажу тебе их вечность.
Джулия улыбнулась:
– Какой остроумный ответ, профессор. Я чувствую себя почти что героиней фильма с участием Кэри Гранта.
– Ты мне льстишь, – сказал Габриель, целуя ей веки. – Скажи, а ты рада своей роли старшей сестры? Это уже не кино, а жизнь.
– Да. Я хочу подружиться с этим ребенком и часто видеться с ним. Можно сказать, я всю жизнь ждала, когда у меня появится брат или сестра.
– Мы ведь все равно планировали проводить часть отдыха в Селинсгроуве. Семьи Рейчел и Скотта тоже увеличатся. Нас потянет чаще видеться. Селинсгроув – идеальное место для семейных встреч.
– Вот и еще одна причина, чтобы радоваться возвращению Ричарда в свой старый дом. Не видать ему тихой жизни.
Габриель играл завитком ее волос.
– А ты знаешь, мне начинает нравиться твоя короткая стрижка. Тебе это идет.
– Спасибо.
– Правда, мне и длинные волосы тоже нравились.
– Они отрастут. Это я тебе обещаю.
Рука Габриеля замерла.
– У меня есть сводные братья и сестры.
– Да?
Джулия старалась, чтобы ее «да» прозвучало как можно непринужденнее.
– Когда у матери бывало дурное настроение, она часто говорила, что отец нас бросил, поскольку ту семью он любит больше.
– Представляю, каково это слышать маленькому ребенку. – Теперь тон ее голоса был серьезным и даже суровым.
– Да, – вздохнул Габриель. – У матери был неустойчивый характер, но женщина она была красивая. Темноволосая, темноглазая. – (Джулия вопросительно посмотрела на мужа.) – Я унаследовал отцовские глаза. В детстве мать казалась мне высокой. Хотя вряд ли очень высокой. Если и выше тебя, то всего на несколько дюймов.
– А как ее звали?
– Сюзанна. Сюзанна Эмерсон.
– У тебя есть ее фотографии?
– Есть, но мало. Есть и фото, где я совсем маленький.
– И ты прячешь их от меня? Почему я никогда их не видела?
– Я вовсе не прячу их. Они лежат в нашем кембриджском доме, в ящике моего письменного стола. У меня даже есть ее дневник.
Джулия удивленно разинула рот. Вот те на!
– У тебя хранится материнский дневник?
– Да. И карманные часы ее отца. Я иногда ими пользуюсь.
– Ты читал ее дневник?
– Нет. Даже не раскрывал.
– Если бы Шарон оставила мне свой дневник, я бы обязательно прочла его.
– Я думал, у тебя от матери вообще ничего не осталось, кроме памяти.
– Когда она умерла, отцу прислали коробку с ее вещами.
– И?
– Я понятия не имею о содержимом коробки. Отец запихал ее куда-то. Наверное, коробка и сейчас хранится среди его вещей. Хорошо, что ты мне напомнил. Пожалуй, я попрошу отца найти ее и показать мне.
– Я поеду вместе с тобой.
– Спасибо за поддержку. А ты много знаешь о своем отце?
– Нет, очень мало. Если не считать вчерашнего сна, в жизни мы с ним встречались всего один или два раза. Когда он умер, у меня было несколько встреч с его адвокатом. Я знал, что отец живет в Нью-Йорке со своей семьей, которую моя мать называла настоящей. Сначала я отказывался от наследства, но когда решил принять свою долю, родные отца попытались нарушить условия завещания.
– Он лишил их наследства?
– Нет, конечно. Просто за год до смерти он изменил условия завещания и включил меня в число равноправных бенефициаров. То есть я получил те же права, что и его дети. Своей жене он тоже оставил кругленькую сумму.
– Значит, ты никого из них не видел?
Габриель невесело рассмеялся:
– Думаешь, они горели желанием увидеться с незаконнорожденным родственничком? Они привыкли считать себя единственными наследниками богатого человека. И вдруг их, образно говоря, заставили подвинуться.
– Прости, что затронула эту тему, – прошептала Джулия.
– Мне нет до них дела. Я не считаю их своей родней.
– А как звали твоего отца?
– Оэун Дэвис. – Габриель приподнял ей подбородок. – Я ответил на твои вопросы. Когда вернемся домой, я покажу тебе снимки. Но пообещай мне, что не станешь разыскивать родственников отца. Даже не попытаешься.
Лицо Габриеля было почти каменным. В его глазах Джулия прочла не только нежелание копаться в прошлом. Там было что-то еще, совершенно непонятное ей.
– Обещаю, – сказала она.
Габриель притянул ее к себе, уложив ее голову на свое плечо.
Глава двадцать пятая
Август 2011 года.
Ферма близ Эссекс-Джанкшн, штат Вермонт
Пол сидел на кухне отцовского дома перед включенным ноутбуком. Было почти семь часов вечера.
Вот уже две недели, как он вернулся из Англии. Каждый день он садился за электронное письмо к Джулии и каждый день убеждался, что не может писать.
После Оксфорда Джулия ему написала. Ее письмо было бодрым, полным юмора. Недавно она прислала еще одно, в таком же духе. Второе ее письмо пришло из Италии. Джулия настоятельно рекомендовала ему, как только он снова окажется в Риме, посетить ватиканские музеи. Как будто ему требовались эти рекомендации. Как будто он и так не помнил, что она замужем и сейчас весело проводит время в Европе. А рядом – муж, который на десять лет ее старше и имеет отвратительный, взрывной характер. Наверное, весь ум мужа направлен сейчас на то, как бы убедить ее отодвинуть планы о докторантуре и завести ребенка.
Придурок.
Пол был заядлым регбистом. Крепким, твердо знающим, что делает. Но эта миниатюрная девчонка из Селинсгроува что-то перевернула в нем вверх тормашками, и сейчас Пол боялся осуществить задуманное.
– Какая чушь, – пробормотал он.
Чтобы написать письмо, нужно просто начать его писать. Пол написал фразу, затем другую. Мысли потекли в нужном направлении. В это время в заднюю дверь постучали.
Интересно, кого это еще принесло? Пол встал и открыл дверь.
– Привет!
На пороге стояла Эллисон, держа в руках две большущие кружки кофе из кондитерской «Данкин донатс».
– Я подумала, что ты не откажешься от кофе.
Пол молчал. Эллисон заставила себя улыбнуться:
– Ты занят диссертацией? Не стану тебе мешать. – Она подала ему кружку. – Я сейчас уеду.
– Подожди. Проходи в дом.
Эллисон поблагодарила, прошла в кухню и села напротив:
– Я знала, что ты вернулся из Англии. Но от тебя – ни слуху ни духу.
– Я был занят, – с плохо скрываемым раздражением объяснил Пол. – Моя научная руководительница жутко недовольна, что я срываю сроки. В общем, начистила мне задницу. К сентябрю нужно много чего сделать.
– А как твоя поездка в Англию?
Пол глотнул кофе и одобрительно чмокнул языком.
– Съездил удачно. Лекцию приняли хорошо. Вот, со своей руководительницей пообщался.
– Онатам тоже была? – спросила Эллисон, зажав в руках кружку.
– Ее зовут Джулия, – резко ответил Пол.
– Почему же, я помню, – без малейшей обиды сказала Эллисон. – Мы с ней однажды встретились. Кстати, на этой кухне.
– Верно. – Пол снова приложился к кружке.
– И как она?
– Нормально. Ее муж тоже там был.
Эллисон привыкла видеть Пола улыбающимся или сосредоточенным, но не таким угрюмым, как сейчас.
– По твоему голосу не скажешь, что ты удачно съездил. – (Пол молчал.) – Извини, – торопливо прошептала Эллисон.
– За что ты извиняешься? – натянуто улыбаясь, спросил Пол.
– Мне больно видеть тебя в таком тоскливом состоянии.
Пол пожал плечами, однако возражать не стал.
– Когда ты постучалась, я как раз пытался написать ей электронное письмо.
Эллисон снова сжала в ладонях кружку:
– Я, конечно, совсем не знаю этой женщины. Но мне странно, что она продолжает… все это. Такое ощущение, будто она тебя обманывает.
– Ты права: ты совсем не знаешь ее, – сказал Пол, сердито сверкнув глазами.
– Вряд ли ее мужу нравится, что она пишет тебе электронные письма.
Пол пробормотал нелицеприятный эпитет, адресованный профессору Эмерсону. Эллисон посидела еще немного, словно чего-то ожидая. Затем встала:
– Мне пора. Не надо меня провожать.
И все-таки Пол проводил ее до заднего крыльца.
– Спасибо за кофе.
– Не стоит благодарности. – Эллисон спустилась во двор.
– Элли, ты это… прости меня.
Она остановилась, но не повернулась к нему.
– И ты меня прости.
Глава двадцать шестая
Август 2011 года. Умбрия, Италия
Когда Джулия садилась за компьютер, ее непременно охватывало желание залезть в «Гугл» и поискать данные о биологических родителях Габриеля. Но она обещала мужу не делать этого и выполняла обещание, подавляя все искушения.
В то утро, проверяя электронную почту, она увидела письмо от Пола и сразу же открыла его. Прочитав послание, она откинулась на спинку стула и замерла.
– Хочешь, я сварю на завтрак яйца? Или ограничимся сыром и фруктами? – спросил Габриель из кухни, которая примыкала к гостиной. Не дождавшись ответа, он пошел в гостиную. – Я тебя спрашивал: яйца на завтрак варить? Или нам хватит сыра и фруктов? Я и пирожных привез из пекарни.
Судя по глазам Джулии, ее мысли витали где-то очень далеко.
– Что случилось? – насторожился Габриель, удивленный внезапной переменой настроения.
– Я получила электронное письмо от Пола.
Габриель воздержался от комментариев о самом трахателе ангелов и его поведении.
– И что пишет Пол?
Джулия молча кивнула на дисплей компьютера.
Габриель нашарил в кармане очки, надел их и стал читать.
Дорогая Джулия!
Спасибо за твое письмо. Ты серьезно поработала над текстом своей лекции. Мне думается, ты и на вопросы отвечала очень профессионально. Я был просто в восторге от того, как ты сумела поставить на место эту выскочку Кристу.
Профессор Пиктон расточала комплименты в твой адрес. Она редко кого-либо хвалит, так что можешь собой гордиться.
Прошу передать мои поздравления твоему отцу и его невесте. Он хороший человек, и я рад за них.
Я снова в Вермонте. Состояние моего отца продолжает улучшаться. Спасибо за вопросы о его здоровье. Я обязательно передам родителям привет от тебя.
Я намерен уложиться в жесткие сроки, поставленные мне профессором Пиктон. Поэтому родителям пришлось нанять помощника для работы на ферме. Осенью я собираюсь поискать себе работу и пройти ряд собеседований в Ассоциации современного языка. Если ничего не найду, проведу на родительской ферме еще год.
Рад, что мы с тобой сумели сходить на ланч. Было так здорово снова тебя увидеть.
Наверное, я еще тогда должен был тебе сказать. Но у меня не хватило духу. И потому я пишу то, о чем не сказал при встрече.
Думаю, дальше каждому из нас следует идти своим путем. Ты замужем, мне надо определяться со своей жизнью.
Возможно, в будущем что-то изменится. Но в настоящее время нам стоит прекратить электронную переписку.
Я не хочу причинять тебе боль, поэтому прошу тебя, не считай это письмо ударом. Ты мне небезразлична. Я много думал о сложившейся ситуации и решил, что так будет лучше для нас обоих.
Будь счастлива, Крольчиха.
Пол.
Габриель смотрел на свою ошеломленную жену.
– Я отправила ему пару писем. Он столько дней тянул с ответом. И вот… ответил.
Габриель присел на корточки, положил ладонь на ее колено:
– Он тебя любит, и ты это знаешь.
– Любил когда-то.
Габриель внимательно поглядел на нее:
– Скажи, когда я исчез из Торонто, ты перестала меня любить?
– Нет, конечно, – покусывая ноготь, ответила Джулия.
– Если он всерьез тебя любит, то будет любить еще очень долго. Возможно, всю жизнь.
– Тогда почему он не хочет, чтобы мы оставались друзьями? – Глаза Джулии были полны душевной муки.
– Потому что это очень больно, – ответил Габриель, дотрагиваясь до ее щеки. – Если бы ты выбрала Пола, я бы не смог сохранять с тобой дружеские отношения. Мне бы пришлось довольствоваться любовью на расстоянии.
– У меня и в мыслях не было причинить ему боль, – прошептала Джулия.
– Уверен, он это понимает.
– Тогда почему Пол не попытался поговорить со мной еще там, в Оксфорде?
– Он не хотел расстраивать тебя перед лекцией.
– Так ты… знал об этом? – подозрительно глядя на мужа, спросила Джулия.
– Да, – после недолгого колебания ответил Габриель.
– А почему мне ничего не сказал?
– По аналогичной причине. Мы оба хотели, чтобы перед лекцией ты была в отличной форме.
Джулия резко отодвинула свой стул:
– Вы с Полом это обсуждали? Вы говорили обо мне?
– Вкратце.
– Ты должен был еще тогда рассказать мне!
– Я рассказываю тебе сейчас. Честное слово, Джулианна, я думал, что он изменит свое решение. Но Пол снова меня удивил.
– Ты выдаешь информацию, как витамины.
– Витамины? – переспросил Габриель и улыбнулся.
– Ты знаешь, о чем я. Эти твои секреты… – Джулия порывисто встала, однако Габриель поймал ее за руку:
– У меня нет от тебя секретов. Просто когда-то мы условились не выворачивать свое прошлое наизнанку, чтобы оно не мешало нам двигаться вперед. Но если ты хочешь узнать, я расскажу тебе все. – Габриель предостерегающе вскинул подбородок. – Только потом я попрошу такого же подробного рассказа и от тебя. Например, ты говорила с Полом об уходе из Гарварда.
– Что?
– Он буквально накинулся на меня. Заявил, что я должен убедить тебя ни в коем случае не отказываться от учебы в докторантуре.
У Джулии округлились глаза.
– Когда он это сказал?
– В Оксфорде, в перерыве после твоей лекции. Так что, Джулианна, не надо мне читать морали о хранении секретов. Я не хожу на ланч со своими бывшими женщинами и не рассказываю им о наших семейных конфликтах.
– И я тоже.
– Тогда как ты охарактеризуешь своей разговор с Полом?
Джулия подняла руки и почти сейчас же опустила:
– Это… так получилось. Я была расстроена, и мне требовалось с кем-то поговорить.
– А тебе не приходило в голову, что у тебя уже есть человек, с которым ты можешь поговорить? И этот человек тебе несравненно ближе всех друзей. – Свои слова Габриель сопроводил многозначительным взглядом.
– Мне требовалось время, чтобы подумать.
– Я могу это понять. Я даже могу это поддержать. Но время, чтобы подумать, и разговор с посторонним человеком о наших семейных проблемах – разные вещи. Джулианна, ты поступила опрометчиво и сама знаешь об этом. – В голосе Габриеля сквозил упрек.
Джулия боялась, что сейчас он не выдержит и сорвется. К ее удивлению, продолжения не было.
(Данное обстоятельство неопровержимо доказывает, что времена апокалипсиса уже близки.)
– Нашими семейными проблемами я не делюсь ни с кем, – продолжал Габриель. – Да, временами я «выдаю информацию», как ты изволила остроумно выразиться, но лишь затем, чтобы тебя защитить. И это всегда… повторяю, всегда делается с любовью. – Его пальцы переместились с ее запястья к локтю. – Я пытался убедить Пола не порывать с тобой окончательно. Не потому, что мне этого хотелось. Я догадывался, как ты это воспримешь, и не хотел видеть тебя опечаленной.
– Печальнее всего, что ты мне не доверяешь. – Джулия отчаянно боролась с подступавшими слезами.
– Я тебе доверяю, – возразил Габриель.
– Но только не историю своей семьи.
Габриель стиснул зубы:
– Ты знаешь то же, что известно мне. Я тебе рассказывал, что семья моей матери отказалась от нее, а после ее смерти упекла меня в приют. Ты знаешь, что отец бросил нас с матерью. Неужели ты хочешь, чтобы я собирал сведения о подобных людях? Зачем? Чтобы нарыть еще каких-нибудь отвратительных подробностей?
– Габриель, без этих людей не было бы тебя. В истории семей твоих настоящих родителей наверняка есть моменты, которые стоит знать. Я не хочу тебя расстраивать. Но твоя родная семья – это часть тебя. Если у нас появятся дети, рано или поздно они начнут спрашивать о своих бабушках и дедушках.
Габриель выпустил ее руку. Его лицо вновь стало каменным.
– Если бы я мог удалить из памяти все крупицы воспоминаний об этих людях, я бы так и сделал. Не хочу, чтобы подобные сведения пачкали наших детей.
– Но не забывай, что из этой, как ты говоришь, грязи произошел ты: удивительный, талантливый человек. И наши дети корнями все равно будут связаны со своими предками.
Лицо Габриеля потеплело. Он поцеловал ей тыльную сторону ладони.
– Спасибо, – прошептал он.
– Ты прав. Мне не следовало делиться с Полом своими тревогами. Но он был моим другом. – Джулия изо всех сил старалась не разрыдаться.
Габриель протянул руки и крепко прижал ее лицо к своей груди.
Глава двадцать седьмая
Поздним вечером Габриель вошел в хозяйскую спальню. Босой, в белой рубашке и джинсах. Увидев Джулианну, он принялся закатывать рукава.
– Твои месячные закончились?
Джулия стояла возле ванной. Она уже почистила зубы и умылась.
– Вчера закончились.
– Отлично. Тогда раздевайся и ложись. – (Джулия молча смотрела на него.) – Сейчас, – добавил Габриель.
Его глаза прожигали ее насквозь. Не споря с мужем, Джулия быстро разделась, побросав одежду на пол, и легла.
– Перевернись на живот. Глаза закрой.
Тон его голоса отзывался у Джулии дрожью во всем теле, но она не перечила. Она закрыла глаза. Все остальные чувства сразу обострились. Она слышала шелест ветра из открытого окна. Еще отчетливее были шаги босых ступней Габриеля по плиткам пола.
Вскоре в спальне зазвучала музыка. Габриель выбрал «The Look of Love» в исполнении Дайаны Кролл. Джулия приоткрыла глаза. Габриель погасил электричество и зажег вокруг кровати несколько свечей. Их свет сливался в сияющее облако.
– Глаза закрой, – потребовал Габриель.
Джулия снова закрыла глаза и почувствовала, как прогнулся матрас. Руки Габриеля приподняли ее и подсунули подушку ей под бедра. Довольный ее позой, Габриель несколько раз поцеловал ей ягодицы. Потом его губы замерли у поясницы.
Палец Габриеля поднялся вверх по спине, к затылку Джулии, потом скользнул по плечам. Вторую подушку он подсунул ей под грудь, после чего закинул ей руки за голову.
– Произведение искусства, – шепнул он ей на ухо и несколько раз закусил губами мочку.
Приготовления продолжались. Ладонь Габриеля дважды пропутешествовала по ее спине. Далее он проверил положение ног.
Кровать сместилась. Изменилась и музыка: теперь это была композиция Стинга «I Burn for You». Джулию обдало волной желания.
Она чувствовала: Габриель где-то рядом, но он оставался неслышимым до тех пор, пока не оказался возле столика, на который что-то положил. Джулия повернулась в сторону звука. Ладонь Габриеля прикрыла ей глаза.
– Ты мне доверяешь? – спросил он.
– Да.
– Отлично. – Левая рука Габриеля перекинула ее волосы на одну сторону. – Эти дни я скучал по тебе. Мне не терпелось возобновить наши развлечения.
Джулия слышала, как он выпрямился. Зашуршала снимаемая одежда. Со стуком упал на пол ремень Габриеля. Затем раздался едва слышимый звук снимаемого нижнего белья.
Джулия приоткрыла левый глаз, наслаждаясь зрелищем обнаженного мужа. Он стоял к ней спиной, что-то расставляя на прикроватном столике. Полюбовавшись его совершенным телом, она вздохнула и снова закрыла глаза.
Новый звук был похож на звук льющейся жидкости. Габриель что-то втирал. Кровать снова качнулась. Теперь Габриель находился рядом и массировал плечи Джулии.
Она застонала.
– Ты ведь этого хочешь, правда?
Она что-то промычала. Ее ноздри заполнил аромат китайского мандарина и сандалового дерева. Аромат их первой интимной близости.
– Спасибо.
– Я еще только начал.
Габриель не торопился. Он совершал обряд поклонения ей, где главными орудиями были его руки. Иногда он случайно касался Джулии и другими частями своего тела. Она дергалась, желая сохранить этот контакт, однако Габриель лишь усмехался и отодвигался от нее.
Джулии казалось, что прошло несколько часов. Она находилась почти в бессознательном состоянии, расслабившись до последней клеточки своего тела. Все мысли, не связанные с Габриелем, покинули ее голову.
Его губы оказались на ее шее. Габриель осторожно сосал кожные складки. Потом его крупные ладони скользнули по ее рукам и, задержавшись на запястьях, начали разводить руки Джулии в стороны, пока ее тело не приобрело подобие креста.
Теперь Габриель был на ней, прижимаясь к ее спине и ягодицам.
Джулия снова что-то пробормотала.
– Если для тебя это слишком, обязательно скажи.
Ощущение было очень сильным. Джулия предпочитала фронтальный контакт, но сейчас Габриель, нависший над ней, прикрывал ее наподобие второй кожи. Ощущение было удивительно интимным и эротичным.
Когда ее дыхание участилось, Габриель перенес всю тяжесть своего тела на колени и раздвинул Джулии ноги. Она шумно вдохнула. Его рука слегка сжала ей правую грудь.
Джулия одобрительно застонала.
Левая рука Габриеля опустилась к ее крестцу. Пальцы нежно скользили по ее коже.
Габриель ласкал ее. Его руки двигались на редкость согласованно, доставляя наслаждение разным частям ее тела. Потом он очень медленно вошел в нее.
Габриель замер. Его захлестнула необычность ощущений. Их тела всегда гармонично дополняли друг друга. Но ощущения в новой позе их слияния грозили выйти из-под его контроля.
– Пожалуйста, – прошептала Джулия, выгибая спину.
– Не шевелись, – велел Габриель.
Она замерла. Он слышал, как она втягивает воздух, стараясь поменьше шуметь. Это невольно вызывало движения ее спины.
– Ты богиня. Но умоляю: не шевелись.
Джулия улыбнулась в простыни, затем очень медленно подняла бедра и прижалась к нему спиной.
Застонав и выругавшись, Габриель начал толчки. Они были быстрыми и сильными. Несколько минут он выдерживал этот лихорадочный темп. Воздух стал живым от звуков наслаждения.
Джулия в последний раз изогнула бедра. Габриель почувствовал, как содрогнулось ее тело. Сам он тоже больше не мог сдерживаться и последовал за ней.
Когда у обоих успокоилось дыхание, Габриель лежал, накрывая ее собой, как живым знаменем. Его губы улыбались у нее на плече.
– Это высшее совершенство, – прошептал он. – Я еще никогда не испытывал ничего подобного.
– Никогда? – спросила Джулия, у которой даже сердце зашлось от такого признания.
– Никогда.
Его ладонь лежала у нее на спине. Джулия погружалась в мягкие недра кровати, а на ее лице играла широкая радостная улыбка.
