355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сильвейн Рейнард » Искупление Габриеля » Текст книги (страница 10)
Искупление Габриеля
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 05:43

Текст книги "Искупление Габриеля"


Автор книги: Сильвейн Рейнард



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава девятнадцатая

– Прости, что меня не было на твоей выпускной церемонии в Торонто, – сказал Габриель.

Они брели по залам Музея Ашмола. Чтобы попасть туда, им было достаточно выйти из отеля и перейти через улицу.

– Я искала тебя. Я была уверена, что ты обязательно придешь.

– Пойми, я не мог находиться в одном помещении с тобой и не подойти к тебе. А сделать это в присутствии Джереми и декана Араса… – Габриель покачал головой. – Но я обязательно приду на церемонию твоего окончания докторантуры.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Спасибо. – Джулия встала на цыпочки и поцеловала мужа.

Их экскурсия продолжалась. Они шли, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться тем или иным экспонатом. Святая Люция, изображенная на средневековой картине, была очень похожа на Рейчел.

– Кстати, твоя сестра прислала мне электронное письмо, – сказала Джулия. – Спрашивала, как прошла лекция.

– Рейчел беременна?

– Об этом она не пишет. Если нет, то причина не в их лености.

– Что-то я не в восторге от этой картины, – сморщил нос Габриель.

– Рейчел тоже была бы не в восторге от твоей презрительной физиономии. А я вспоминаю, как она не меньше моего радовалась, когда мы с тобой поженились.

– Что-то трудно верится, – прошептал Габриель, увлекая жену в темный угол зала.

– Рейчел пишет, что с радостью приедет к нам в Кембридж на День труда.

– Тсс! Я пытаюсь тебя поцеловать, а ты своими разговорами мешаешь мне.

– Подожди, – засмеялась Джулия. – Я еще не все сказала.

– Тогда говори побыстрее.

Его губы остановились в паре дюймов от ее губ.

– Кстати, это серьезно. Рейчел с Эроном просили: когда мы будем в Ассизи, поставить за них свечку. Она просит, чтобы мы помолились за рождение у них ребенка.

– Думаю, молитвы Ричарда куда действеннее моих. Хотя я тоже молюсь по тому же поводу.

Габриелю было не спрятать надежду, сиявшую в его глазах, словно безответная молитва была для него вожделенным сокровищем.

Джулия заметила эту перемену, однако промолчала. Вчера она только-только отпраздновала свое вхождение в научный мир, а сегодня Габриель снова намекает ей, что хочет ребенка. Его надежда на отцовство будила в Джулии утихшее было чувство вины.

Свет в его глазах постепенно гас.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил Габриель, разжимая руки.

– Как?

– Словно ты услышала от меня что-то неприятное.

– Не выдумывай, – сказала Джулия, заставляя себя улыбнуться.

– Неужели тебе так неприятна мысль о нашем общем ребенке? – В лице Габриеля появилась хорошо знакомая ей жесткость.

– Конечно же нет, – возразила Джулия, сплетая их пальцы. – Просто мне трудно думать о детях, когда все мои мысли вертятся вокруг недавней конференции и моей докторантуры.

– Джулианна, это же не ситуация «или – или». Я бы никогда не заставил тебя пожертвовать своими мечтами. По-моему, ты в этом неоднократно убеждалась. – Тон его голоса стал ледяным.

– Если помнишь, твоя жертва принесла немало страданий нам обоим, – сказала Джулия.

– Намек принят. – Он выпустил ее руку и кивнул в сторону коридора. – Идем?

Джулия сама взяла его за руку:

– Габриель, еще до женитьбы я говорила тебе, как мне хочется, чтобы по нашему дому бегали синеглазые мальчишки, похожие на тебя. Это желание никуда не исчезло.

– Тогда почему мы не можем говорить о детях? Джулианна, я не понимаю тебя. Если бы мы вздумали поехать в Африку, то обязательно говорили бы о поездке. Если бы захотели построить дом, обсуждали бы его постройку. Почему же мы не можем говорить о будущем ребенке?

– Потому что я не в силах сказать тебе «нет», видя надежду в твоих глазах. Получается, я лишаю тебя счастья. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не хочу уподобляться какой-нибудь карьеристке с холодным сердцем и становиться между тобой и твоими мечтами.

Габриель крепко обнял ее:

– Дорогая, у меня и в мыслях не было уподоблять тебя карьеристке. – Просунув руку под волосы, он стал нежно гладить ее шею. – Музей неподходящее место для подобных разговоров, но знай: я никогда не думаю о тебе в таком ключе. Я не раз говорил тебе, что готов ждать. Я понимаю твое желание закончить докторантуру. Я еще никогда так не гордился тобой, как вчера, когда ты стояла на кафедре. Ты была просто фантастически красивой. – Он поцеловал ее чуть ниже уха. – Когда я завожу разговор о семье, клянусь тебе, я ни в коем случае не пытаюсь на тебя давить. Мне просто нравится говорить об этом. Думаю, и тебе тоже. Мы ведь можем говорить о будущем, строить планы. Нам совсем не обязательно торопиться. Дети – это очень серьезное решение, особенно если учесть наследственность каждого из нас. Думаю, ты разделяешь мое мнение на этот счет. Я просто хочу, чтобы мы иногда говорили об этом. Прости, что подпортил тебе торжество. Конечно, ты сейчас мысленно еще на конференции… Но обещай, что не будешь противиться разговорам на эту тему. Пусть даже и в самых общих чертах.

– Конечно, Габриель. Просто сама эта тема вызывает у меня беспокойство.

– Значит, я должен научиться так ее преподносить, чтобы она тебя не настораживала. Только, пожалуйста, не называй себя больше ни карьеристкой, ни женщиной с холодным сердцем. – Габриель пристально посмотрел на нее. – Ни то ни другое к тебе не относится. И конечно же, я не допущу, чтобы кто-то награждал мою жену подобными эпитетами. – (Джулия кивнула.) – Вот и хорошо. – Габриель взял ее за руку и повел дальше. – Насколько помню, ты рассказывала мне о письме Рейчел.

– Я запомнила ее слова: «Я готова отдать все, что имею. Я возношу все известные мне молитвы: христианские, мусульманские, иудейские и даже зороастрийские».

Габриель недоверчиво посмотрела на жену:

– Рейчел знает зороастрийские молитвы? Как такое возможно? Во всем мире не наберется и двухсот тысяч зороастрийцев.

– Она работает с женщиной, которая зороастрийка. А откуда ты узнал про то, сколько в мире зороастрийцев?

– Залез в «Википедию». – Габриель придал лицу серьезное выражение, но потом улыбнулся и подмигнул ей.

– Профессор, не верьте ничему, что написано в «Википедии».

– Золотые слова, миссис Эмерсон. Лучше не скажешь. Некто посмел поместить на этом проклятом сайте статью обо мне. Меня шокировало ее содержание. Черт бы побрал этих вики-трахателей. – Габриель снова поцеловал жену.

Сбоку послышалось вежливое покашливание. В двух футах от них стоял охранник.

– Здесь музей, – напомнил им англичанин.

– Извините, – бросил ему Габриель, который и не думал извиняться.

Обняв жену за талию, профессор Эмерсон повел ее в соседний зал.

– Мы должны быть осмотрительнее, – сказала ему покрасневшая Джулия.

– Нужно найти другой уголок, поукромнее, – возразил Габриель и бросил на нее такой взгляд, от которого она покраснела еще сильнее.

– Кстати, я позвонил Джону Грину и попросил направить Кристе официальное письмо, чтобы та прикусила язык и перестала распускать о нас сплетни.

– Думаешь, оно поможет?

– Джон считает, что поможет. Это предупредительный выстрел. Мы просто напоминаем ей, что впредь не потерпим ее клеветнических измышлений. Один поганый язык может наделать много бед.

Джулия сделала глубокий вдох и теперь медленно освобождала легкие от воздуха.

– А конференция прошла лучше, чем я ожидала.

– Ты потрясающе выступила, – сказал Габриель, поднося ее пальцы к губам.

– Может, нам не надо так беспокоиться из-за чьей-то клеветы?

– Нет, Джулианна. Клевета всегда вызывает беспокойство. Помнишь эти строчки из «Отелло»?

 
Укравший мой кошель украл пустое:
Он был моим, теперь – его, раб тысяч;
Но добрую мою крадущий славу
Ворует то, чем сам богат не станет,
Но без чего я нищий. [18]18
  Шекспир У. Отелло. Действие III, сцена 3. Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]

 

– Я их уже слышала от тебя. Но неужели ты можешь заставить Кристу прекратить сплетни о нас?

– Не знаю, – вздохнул Габриель. – После ее выходок на конференции я был просто обязан принять какие-то меры.

Глава двадцатая

Июль 2011 года. Миннеаполис, штат Миннесота

Почерк Полины Грушевой вполне отвечал характеру этой решительной и утонченной женщины. Черные строчки, выведенные перьевой авторучкой «Монблан», ровно ложились на дорогой конверт кремового цвета.

Его нового адреса она не знала и очень удивилась, когда обнаружила адрес в телефонной книге Кембриджа.

Глядя на слова и цифры, Полина удовлетворенно улыбалась. Затем она запечатала конверт и оделась, чтобы отнести письмо на почту.

Он очень удивится. В этом она не сомневалась.

Глава двадцать первая

Июль 2011 года. Италия

Через несколько дней после конференции Джулия и Габриель распрощались с Кэтрин, Полом и Оксфордом. Последний разговор с Полом оставил у Джулии тягостное ощущение. Зная своего друга, она чувствовала: Пола что-то гложет. Она даже спросила, в чем дело. Пол объяснил, что озабочен состоянием своей диссертации, работу над которой он подзапустил.

На прощание Пол крепко обнял Джулию и не торопился выпускать ее из своих объятий. Джулия сказала, что они обязательно будут переписываться. Он лишь молча кивнул. Джулия приписала это ностальгии Пола по золотым дням их дружбы.

Не желая мешать разговору Джулии с Полом, Габриель отвлек внимание Кэтрин. Видя смятение, владевшее Полом, и его неуклюжие попытки шутить и смеяться, Габриель не ощущал никакого удовольствия.

Из Англии чета Эмерсон отправилась в Рим, где семнадцатого числа отметила день рождения Габриеля посещением ватиканских музеев. К великому огорчению супругов, ни о каком музейном сексе там не могло быть и речи.

Даже Габриель не решился бы на такое на территории Ватикана.

После Рима они несколько дней провели в Ассизи, где молились и ставили свечи у гробницы святого Франциска. Оба молчали о содержании своих молитв, но обоим и так было понятно, что они молились друг за друга, за благополучие их брака и за то, чтобы рано или поздно у них появился ребенок.

Джулия к своим молитвам добавила просьбы о ниспослании ей мудрости и силы. Габриель просил о доброте и мужестве. Оба молились за Рейчел и Эрона, прося Бога благословить их ребенком.

В конце июля супруги приехали в свой дом в умбрийской деревне близ Тоди. Вилла стояла рядом с фруктовым садом. Возле виллы был панорамный бассейн, вокруг которого росла лаванда. Воздух был напоен лавандовым ароматом. Джулии захотелось, чтобы и их постель пахла лавандой. Она сорвала несколько веточек и положила их под простыни.

Проснувшись на следующий день, она увидела, что в постели лежит одна. Это ее не удивило. Солнце уже стояло высоко в небе, а на подушке, хранившей запах одеколона «Арамис», лежала записка мужа.

С добрым утром, дорогая!

Ты так сладко спала, что я не решился тебя будить.

Я поехал в Тоди на рынок.

Если тебе что-то понадобится, звони мне на мобильник.

С любовью,

Г.

P. S. Ты обворожительна.

Джулия улыбнулась. Просто записка, похожая на множество других, которые писал ей Габриель. Но в нижнем углу, словно в качестве живописного постскриптума, был маленький карандашный набросок: спящая Джулия, запечатленная в профиль, а под ним надпись: «Моя Беатриче».

Она и не подозревала, что Габриель умеет хорошо рисовать. Хотя, если учесть его разносторонние дарования, в этом не было ничего необычного. Набросок так понравился Джулии, что ей захотелось вставить его в рамку.

Улыбаясь, Джулия прошла босиком к шкафу с одеждой. Ей не хотелось одеваться, и она ограничилась рубашкой Габриеля, застегнув лишь несколько пуговиц. После этого она полезла в ящик комода за носками.

Снизу послышался голос Габриеля, звавший ее. Джулия весело сбежала по ступенькам.

– Привет, дорогая, – сказал он, целуя жену в лоб и ставя на стол пакеты с продуктами. – Ты замечательно выглядишь.

Освободив руки, Габриель погладил ее по одной щеке, затем по другой, а потом заключил в крепкие объятия.

– Хорошо спала? – спросил он.

– Отлично. Давно не спала так крепко. Я уже молчу про Ассизи с их спартанскими кроватями. – Она поцеловала кадык мужа. Габриель чуть поежился, словно от щекотки. – Спасибо за рисунок.

– Не стоит благодарности.

– Я не знала, что ты умеешь рисовать.

– Дорогая, если бы я мог, я бы написал тебя красками. И не кистью, а пальцами.

– Не дразните меня, профессор. Всякий раз, стоит мне подумать о красках, я вспоминаю нашу «живопись» на полу в Селинсгроуве. У меня внутри все вспыхивает. – Джулия шутливо надула губы.

– Обещаю, что я подумаю об этом. Потом. – Габриель разжал руки и озорно улыбнулся. – Мне нравятся твои носочки.

Джулия глянула вниз и скрестила ноги:

– Носки с ромбическим узором – это ужасно сексуально.

– Согласен. Приятель говорил мне, что ромбические носки созданы для соблазнения.

– Странные у тебя приятели, – покачала головой Джулия и потянулась к блюду за виноградиной.

Габриель раскладывал привезенные продукты, краешком глаза поглядывая на Джулию.

– У тебя счастливый вид, – заметил он.

Джулия уселась на разделочный столик, покачивая ногами.

– А с чего мне быть несчастной? Конференция прошла успешно. Мы потрясающе провели время в Риме и Ассизи. У меня любимый и любящий муж, и у нас с ним потрясающий дом в итальянской провинции. Да я счастливейшая женщина во всей вселенной.

– Во всей вселенной? – вскинул брови Габирель. – М-да, обитатели соседних галактик сгорают от зависти, слыша это.

Джулия шутливо пихнула его ногой, облаченной в носок с сексуальным ромбическим рисунком:

– Какой же ты зануда.

Габриель повернулся к ней и закинул ее ногу себе на плечо. Чтобы не опрокинуться, Джулия уперлась локтями в поверхность стола.

– Как ты меня назвала? – спросил он, разыгрывая гнев, однако сапфировые глаза весело блестели.

– Я… назвала тебя занудой.

Он изогнул одну бровь:

– Значит, я зануда? А разве зануда умеет делать так?

Его пальцы принялись щекотать ей подъем ноги.

Когда с губ Джулии сорвался удовлетворенный вздох, Габриель снял ее носки и перебросил через плечо.

– А теперь посмотрим, сумеешь ли ты распалиться без краски на полу, – негромко произнес он, и от тембра его голова у Джулии по телу побежали мурашки.

Он водил пальцами у нее под коленом, пока она не застонала.

– Джулианна, – прорычал Габриель, а его глаза так и плясали.

– Д-да.

– Оказывается, ты не надеваешь трусики.

Его палец путешествовал по внутренней стороне ее бедра. Вверх-вниз, вверх-вниз. Ритм движений был спокойным, однако дыхание Джулии участилось.

– Зануды не отличаются умением заниматься любовью, – сказал Габриель, дотрагиваясь до ее рта.

Джулия разомкнула губы, приняла его указательный палец и, немного пососав, вытолкнула обратно. Габриель ей подмигнул и провел влажным пальцем по внутренней стороне ее бедра.

– Разве зануда догадается сделать так?

Он наклонился и стал дуть там, где только что водил пальцем. Когда Джулия вздрогнула, он лукаво улыбнулся и повторил те же движения своим носом.

Встав, Габриель принялся жадно целовать Джулию, затем резко отодвинулся. Она не успела и рта раскрыть, как он встал перед ней на колени.

– Хмм, – промычал Габриель, снова закидывая ее ноги себе на плечи. – У этого стола подходящая высота. Думаю, ты права. Ты действительно самая счастливая женщина во всей вселенной.

Глава двадцать вторая

Джулия проснулась среди ночи от необходимости навестить ванную. Вернувшись, она услышала легкий скрип кровати. Габриель перевернулся на бок и пробормотал несколько слов.

Она не удивилась. Обычно Габриель спал крепко, но бывали ночи, когда он метался и ворочался во сне, а нередко и разговаривал. Джулию это не беспокоило. Однако сейчас она насторожилась. Габриель метался во сне, исторгая проклятия.

– Габриель! – крикнула она, подбегая к кровати.

Габриель продолжал метаться, остервенело молотя кулаками по постели.

– Габриель!

Джулия включила настольную лампу.

Габриель что-то произнес, потом вдруг сбросил с себя одеяло и простыни.

Его глаза открылись, и он сел на постели, судорожно глотая воздух.

– Что с тобой? – тихо спросила Джулия, не решаясь подойти ближе.

Габриель очумело поглядел на нее, хватаясь за грудь.

– Тебе плохо с сердцем? Дышать можешь?

– Кошмар приснился, – дрогнувшим голосом сообщил Габриель.

– Я принесу тебе воды.

Джулия сбегала в ванную, налила стакан воды из-под крана и принесла мужу. Габриель молча взял стакан.

Джулия села на край кровати, не сводя с Габриеля встревоженных глаз.

– Что тебе приснилось?

Габриель выпил воду и отставил пустой стакан.

– Дай мне прийти в себя.

Джулии хотелось откинуть с его лба налипшие волосы, но она не знала, понравится ли Габриелю этот знак заботы.

Синие глаза Габриеля разглядывали противоположную стену.

– Я видел своих биологических родителей.

– Боже мой!

Джулия потянулась, чтобы обнять его, но Габриель сжался. Ему явно было не до объятий. Помешкав, Джулия вернулась в кровать.

Габриель не шевелился. Свет ему явно мешал, однако он не погасил лампу, а продолжал сидеть, упираясь в стенку кровати.

Джулии хотелось успокоить его. Но пространство вокруг Габриеля было заполнено странной энергией. Чувствовалось, ему не нужны ничьи прикосновения.

Джулия снова легла и укрылась. Она уже засыпала, когда Габриель вдруг заговорил:

– Мне снилось, что я в нашей старой бруклинской квартире. Я слышал, как родители ссорились. – (Джулия широко раскрыла глаза.) – Затем раздался непонятный стук. Мать заплакала. Я побежал в кухню.

– Она что, упала?

– Мать стояла на коленях. Рядом был отец и кричал на нее. Я стал колотить его кулаками и тоже кричать на него. Отец отпихнул меня и пошел к выходу. Мать поползла за ним, умоляя не уходить.

Глаза Габриеля холодно блеснули. Лицо было перекошено гневом.

– Отъявленный мерзавец, – процедил он.

– Дорогой, успокойся, – прошептала Джулия, осторожно кладя ему руку на бедро.

– Ненавижу его. Он уже давно умер, но если бы я знал, где его могила, то помочился бы на нее.

– Я тебе очень сочувствую.

Габриель не отвечал. Джулия осторожно гладила его, пытаясь успокоить.

– Он ее ударил. Мало того что он соблазнил мать и потом бросил нас, так он еще поднял на нее руку. Ничтожество.

– Габриель, это был всего лишь тяжелый сон, – прошептала Джулия.

– Я так не думаю, – покачал головой он.

Джулия оцепенела:

– Ты думаешь, тебе приснилось то, что когда-то происходило на самом деле?

Габриель закрыл глаза, придавив пальцами веки:

– Вряд ли это была их первая ссора. И я не впервые пытался вмешаться.

– Сколько тебе тогда было?

– Лет пять или шесть. Точно не помню.

– Ты был смелым мальчиком, вставшим на защиту своей матери.

Габриель опустил руки:

– Моя защита ничего не давала. Он ее морально раздавил. Ты бы поползла за мужчиной, который только что тебя ударил, да еще на глазах у твоего сына?

– Должно быть, она любила твоего отца.

– Нечего ее оправдывать, – огрызнулся Габриель.

– Габриель, посмотри на меня, – мягко попросила Джулия.

Он повернулся к ней, яростно сверкая глазами.

– Мои отношения с Саймоном были не многим лучше.

Габриель заморгал. Огонь в его глазах начал тускнеть.

– Я не знала твоей матери. Но я помню, какой сумбур был у меня в голове, когда я встречалась с Саймоном.

– У тебя это было не так. И потом, ты была слишком молода.

– Вряд ли твоей матери было много лет, когда она тебя родила. Кстати, а сколько ей было?

– Не знаю, – буркнул Габриель.

– Она думала, что любит твоего отца. У них был общий ребенок.

– А у него – семья, которую он не собирался бросать.

Джулия мяла простыню.

– Никто из нас не в силах изменить свое прошлое. Нам подвластно только будущее.

– Прости, что разбудил тебя, – сказал Габриель, целуя ей волосы.

– Я сама проснулась.

Габриель приподнялся на локте:

– А тебя что разбудило?

– Известная женская проблема.

Габриель не сразу понял, о чем речь.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не самым лучшим образом, но это пройдет.

– То-то вчера ты показалась мне несколько нервной, – сказал Габриель и нежно погладил ей грудь.

Джулия обхватила его руку своими:

– Я тебе очень сочувствую. Кошмарные сны – это всегда тяжело.

Габриель повернулся, чтобы погасить свет, затем тоже лег под одеяло. Джулия слышала, как он скрипит зубами.

– Ты думаешь, это был не просто кошмарный сон, а эпизод из твоей памяти?

– Иногда я сам не знаю.

– А раньше такое бывало?

– Редко. Давно уже не было.

– Ты мне никогда не рассказывал.

– Джулианна, я не любитель обсуждать подобные вещи. Мои детские воспоминания отрывочны и расплывчаты. И то, что я помню, я стараюсь забыть.

– Ты рассказывал о них доктору Таунсенду?

– Вкратце, – ответил Габриель, рассеянно поглаживая спину Джулии. – О своих родителях я знаю очень мало.

– Я вполне понимаю твою злость на родителей. Но она в первую очередь разрушает тебя.

– И это я слышал. – Габриель повернулся к ней лицом. – Мой семейный шкаф полон жутких скелетов. Могла бы ты меня полюбить, невзирая на них?

– Габриель, я любила и люблю тебя без всяких условий. Мне важен ты, а не содержимое твоего семейного шкафа.

Он быстро поцеловал Джулию и лег, постепенно успокаиваясь. Джулия почти засыпала, когда возле самого уха раздался шепот Габриеля:

– Спасибо тебе.

* * *

На следующее утро Джулия загорала у бассейна, стремясь понежиться на солнце, пока оно не стало нестерпимо жарким. Она надела широкополую шляпу и совсем миниатюрное голубое бикини. Этот купальник Габриель уговорил ее купить в Белизе, куда они ездили еще до свадьбы. С тех пор ей почти не представлялось случая его надевать.

Джулия мысленно перебирала ночное происшествие, взволновавшее их обоих. Ей было никак не отделаться от картины: плачущая мать Габриеля ползет за мужчиной, отцом ее ребенка. Мужчиной, соблазнившим и потом бросившим ее. Была ли эта картина настоящей или только плодом воображения, но что-то отложилось в детском подсознании Габриеля. Вероятно, поэтому он не мог видеть женщину на коленях. Даже теперь, после нескольких месяцев их супружеской жизни, ее коленопреклоненная поза оставалась для него неприемлемой.

«А может, дело не в его матери? – вдруг подумала Джулия. – Может, это из-за Полины?»

Мысль заставила ее содрогнуться. Джулия не любила думать о женщине, с которой Габриель зачал Майю, так и не родившуюся на свет. Но Полина уже больше года не напоминала о себе… Если, конечно, Габриель не скрывал ее звонки и письма.

Джулия считала за благо не поднимать с мужем эту тему. Незачем дразнить гусей.

По ее ногам скользнула тень. Джулия подняла голову и увидела стоящего рядом Габриеля в черных плавках. Солнечные очки делали его фигуру еще более загорелой. На спине висело полотенце.

Наклонившись, Габриель поцеловал жену, бросил полотенце на соседний шезлонг и нырнул в бассейн. Вода была теплой, но все же холоднее, чем воздух под ярким умбрийским солнцем.

* * *

Габриель плавал кругами, погружаясь в почти абсолютную тишину воды. Вперед и назад, вперед и назад. Физические упражнения наравне с сексом освобождали его мозг от всех волнений и тревог, позволяя сосредоточиваться только на движениях.

Он активно гнал все мысли о ночном кошмаре, запретив себе думать об увиденном. Интуиция подсказывала ему: сон был воспоминанием. Все контрдоводы оказывались неубедительными, и потому Габриель переключил внимание на окружающий мир. На жар солнца, относительную прохладу воды, шум брызг, легкий запах хлорки и приятное напряжение в мышцах, когда он заставлял себя плыть быстрее.

Он считал круги, плавая то на груди, то на спине. Неожиданно тишину утра нарушил возглас Джулии. Габриель мгновенно вынырнул. Джулия по-прежнему сидела в шезлонге, но теперь она вовсю размахивала ногами, одновременно ведя разговор по своему айфону.

– Она… что? – переспросила Джулия.

Габриель протер глаза и вгляделся.

– Ты шутишь! – Он заметил, как Джулия удивленно раскрыла рот. – И когда у нее срок?

Габриель подплыл к лестнице и вылез из бассейна. Он торопливо вытирался, продолжая следить за женой и прислушиваться к ее телефонному разговору.

– Нет, что ты. Я рада. Рада за вас обоих. Просто я не могу поверить.

Она говорила искренне, хотя и с заметным удивлением, однако язык ее тела был предельно скуп.

– Кто звонит? – шепотом спросил Габриель.

– Мой отец, – также шепотом ответила Джулия, продолжая разговор.

Теперь настал черед Габриеля удивленно открыть рот. Если он правильно понял услышанное, тогда…

– Так когда свадьба? – спросила Джулия, внимательно глядя на Габриеля. – Что?.. Не знаю. Я обговорю с ним и позвоню. Пап, но это так внезапно. – Она засмеялась. – Понимаю. И для вас тоже. Конечно.

Габриель положил руку ей на плечо. Поверх Джулия положила свою.

– Да, конечно хочу. Жду… Привет, Дайана. Прими мои поздравления.

Габриель вторично вытер лицо и сел рядом с Джулией.

– Конечно, мы приедем. Нужно лишь определиться с датой… Да, ты совершенно права… Разумеется. Еще раз поздравляю. Пока… Да, папа. Я рада за вас обоих. Естественно… Счастливо. Пока. – Джулия отключилась. – Боги небесные, – пробормотала она, откидываясь на спинку шезлонга.

– Что там у них?

– Отец собрался жениться.

Габриель скривил губы:

– Это я понял. По-моему, они еще в Селинсгроуве говорили с тобой об этом.

– Да. Но теперь они хотят пожениться как можно раньше, поскольку Дайана беременна.

Габриель подавил улыбку:

– М-да. – Он поскреб щетину на подбородке, изображая глубокую задумчивость. – Это называется «скоропалительная свадьба». Во всяком случае, Тому есть из чего палить. Он единственный известный мне обладатель дробовика. Я бы назвал ситуацию ироничной. Правда, есть другое, менее литературное выражение. – Он подмигнул Джулии.

– Да. Ученые профессора обладают отвратительной привычкой использовать только литературные значения слов. Неологизмы у них до сих пор под запретом.

Габриель засмеялся:

– Ваши замечания очаровательны, миссис Эмерсон. Из-за них-то я вас и полюбил.

– А я думала, ты полюбил меня из-за моих грудей.

– Я полюбил тебя за всю совокупность физических и умственных достоинств, – пояснил Габриель, игриво ведя рукой по верхней части голубого бикини.

– Профессор, вы так неотразимы, что вгоняете меня в краску.

– Мне это говорили. И когда у них должен появиться ребенок?

– В конце декабря.

– Ты что, расстроилась? – Габриель снял с жены шляпу и солнечные очки, чтобы видеть ее глаза.

– Нет. Я просто в шоке. У моего отца будет ребенок. А мы в Ассизи даже не поставили свечку за них с Дайаной.

– Возможно, мы поступили благоразумно, иначе Бог послал бы им двойню.

– Типун тебе на язык!

– Представляю, в каком шоке был твой отец, когда узнал. Как он расценивает новость?

– Мне показалось, он рад. Вообще-то, они сами, кажется, удивлены, но я не хотела углубляться в расспросы.

– Очень разумно с твоей стороны. По крайней мере, теперь я знаю, что́ подарить твоему отцу к Рождеству.

– И что же?

Губы Габриеля растянулись в довольной улыбке.

– Презервативы.

Джулия молча закатила глаза.

– И когда же они намерены пожениться?

– А это зависит от нас. Они хотят, чтобы мы приехали как можно раньше.

– Я не собираюсь из-за их свадьбы комкать наш отдых, – нахмурился Габриель.

– Не рычи, тигр. Они всего-навсего просят, когда мы вернемся, съездить на уик-энд в Селинсгроув и обговорить дату свадьбы. Там бы назвали даты, когда нам удобно, а затем они стали бы обсуждать это с родней Дайаны.

– Значит, ты становишься старшей сестрой.

Джулия только сейчас задумалась об этом, и столь очевидная мысль ее удивила.

– Надо же, у меня появится брат или сестра, – почти шепотом произнесла она. – Я всегда хотела, чтобы они у меня были.

– Старшая сестра Джулия, – улыбнулся Габриель. – Со всеми правами, привилегиями и кругом обязанностей. Мне тоже очень не нравилось быть единственным ребенком. Я обрадовался, когда у меня появились брат и сестра. Правда, Скотт был для меня не столько братом, сколько ходячей чумой.

– До сих пор не понимаю, как это у них получилось, – призналась Джулия.

И снова Габриель подавил улыбку:

– Меня разочаровывают ваши слова, миссис Эмерсон. Они показывают, что вы ничего не помните о том, чем мы занимаемся по ночам.

Джулии было не до улыбок.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мой отец стар.

– С позиций твоего возраста. А вообще не так уж он и стар. Дайана моложе его.

– Ей сорок. Она сама мне говорила.

– Ранние пташки.

– Я не ослышалась? Ты назвал их ранними пташками?

– Да. Разве не так? Твой отец нашел себе молодую симпатичную невесту и теперь готовится стать отцом. Снова.

– Мой отец снова будет отцом, – с какой-то отрешенностью повторила Джулия.

– Кажется, новость все-таки тебя шокировала. – Габриель встал. – Хочешь, принесу тебе чего-нибудь выпить для снятия шока?

– Рейчел хочет ребенка. Мой отец готовится снова стать отцом. А мы… – Она не договорила.

Габриель склонился над ней:

– Взгляни на это под другим углом. Когда у нас появятся дети, у них будет предостаточно товарищей для игр. Малышня всегда любит играть с теми, кто постарше. Представляешь, какой шум будет стоять на Рождество и летом?

– Рождество и летний отдых. Целая куча детей. Ну, блин!

– Вот именно, – улыбнулся Габриель. – Ну, блин!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю