Текст книги "Единое королевство"

Автор книги: Шон Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА 31

Сначала они увидели его высоко над полями, на гребне горы. Волшебный меч Хафидда принялся пронзительно жужжать, точно рассерженная оса. В первый раз после того, как уист Хафидда ускользнул от них в скалах.

Вскоре следопыты обнаружили след одной его лошади. Элиз с ним больше не было. Лорд Мэнвин и его воины прекратили преследование, заявив, что волшебника догнать невозможно. И пока он произносил эти слова, Мэнвин не сводил глаз с убранного в ножны меча Хафидда.

Отец принца Майкла решил присоединиться к лорду Мэнвину, но Хафидд и слышать не хотел о прекращении погони. Он сказал, что вместе со своими телохранителями будет продолжать преследование. Майкл и сам не ожидал, что изъявит желание сопровождать Хафидда.

– Пустая трата времени, – заявил его отец. – Почему бы тебе не вернуться домой вместе с нами?

– Нет, отец, я пойду с ними и постараюсь что-нибудь узнать о волшебнике, которого вы сделали своим советником и который сумел околдовать вас.

И вот теперь Майкл сопровождал Хафидда, не обращавшего на него ни малейшего внимания, а рядом с ним скакали молчаливые, одетые в черное всадники – его призрачные телохранители.

Им больше не требовались следопыты – их вел меч Хафидда. Еще никогда в жизни принцу не приходилось так гнать свою лошадь, и он испытывал угрызения совести. В тот день они еще дважды видели уиста Хафидда, но им никак не удавалось к нему приблизиться.

– Мы найдем его, – заявил Хафидд. – Ему не удастся выставить меня нa посмешище.

– Он уже это сделал, – услышал принц Майкл свой голос.

Когда Хафидд решительно направился к нему, принц отступил на шаг, но потом остановился и поднял голову. Старый рыцарь пристально посмотрел на него, и вскоре принц Майкл вынужден был отвести глаза. Он отвернулся и опустил голову – он ненавидел себя за трусость.

– Ты говоришь как храбрый человек, – cказал Хафидд и еще несколько мгновений постоял рядом с ним; потом отвернулся и быстро отошел к костру.

Глава 32

Но Песчаная Пустошь не появилась и в следующие два дня, похоже, они по-прежнему находились на одном из притоков скрытой реки. Вечером шестого дня путники разбили лагерь на усыпанном галькой берегу, и Финнол наловил рыбы на обед.

Вечером они расселись вокруг костра, наблюдая за тем, как солнце скрылось за деревьями и горами, но восточный берег все еще купался в его золотых лучах. Бэйори устроился подальше от реки, однако его глаза неотрывно следили за бегущей водой, точно она была змеей, готовой в любой момент наброситься на него. Они с Финнолом по-прежнему игнорировали друг друга, и хотя Синддл и Тэм пытались завязать разговор, молчание их спутников в конце концов привело к тому, что наступила тишина.

Неожиданно Бэйори встал, продолжая смотреть в сторону реки. Тэм резко повернулся, полагая, что призрак вновь вышел из воды, но вместо этого он увидел двух мужчин, стоящих на грубо сколоченной посудине и наблюдавших за сидящей у костра четверкой. Один из них поднял руку и неуверенно им помахал.

– Похоже, не мы одни заблудились на этой реке, – заметил Финнол.

Бэйори приложил руки к губам.

– Как далеко до Песчаной Пустоши? – крикнул он.

– Мы покинули Пустошь три дня назад, – эхом прокатился над водой голос одного из мужчин, – но если вы поплывете против течения, это займет шесть или даже семь дней.

– Но Песчаная Пустошь находится к югу от нас! – выкрикнул Бэйори, показывая в противоположную сторону.

Путешественник мрачно посмотрел на Бэйори, покачал головой и указал рукой на север.

Бэйори молча смотрел, как посудина проплывает мимо, косые лучи солнца озаряли головы и плечи незнакомцев. Когда они скрылись, Бэйори еще некоторое время постоял, глядя в воду, потом быстро повернулся и скрылся в лесу, оставив своих безмолвных спутников у костра.

Тени постепенно чернели, и Бэйори оказался неподалеку от лагеря, возле обнажившейся каменной породы. Река осталась за спиной, из-за далеких гор выплыла луна. Голос реки казался здесь тихим и мирным, словно она заснула, но Бэйори уже знал, что реке нельзя доверять, даже когда она кажется безмятежной,

– Она никогда меня не отпустит, – сказал он вслух, переводя взгляд от залитой лунным светом реки к далеким горам.

В нескольких лигах отсюда дорога, изгибаясь, уходила на юг, но вокруг высились зазубренные пики гор и густой лес. Бэйори слишком плохо знал лес, чтобы отважиться на такой далекий переход, да и остальные никогда бы не согласились последовать за ним. Они продолжали верить, что сумеют покинуть реку и их путешествие когда-нибудь закончится, но Бэйори сильно в этом сомневался. У него возникли подозрения, что река может не позволить им вернуться на цивилизованные земли или увидеть настоящую дорогу. А вдруг им предстоит еще одна встреча с Львиной Пастью?

– Почему ты так печален, Бэйори Тэллон? Я вернула тебя в страну живых – и тебе не пришлось заключать сделку с призраками.

Бэйори резко обернулся и увидел, что в меркнущем свете, у края глубокой тени, возникла прекрасная женщина, которую он уже видел раньше. Женщина из его сна о Вратах Смерти.

Она вышла в пятно лунного света, и Бэйори почувствовал, что невольно сделал шаг назад, однако в то же время ему хотелось остаться. Женщина не была вещественной, скорее походила на отражение в мерцающей поверхности реки. Глаза – как тени нависающих листьев, волосы – темные тучи. Однако он мог различить длинные, густые ресницы, изысканную красоту юности. На вид ей было не больше двад цати лет. Девушка, покинутая среди диких земель, тоскующая по теплу человеческого общения.

– Чего вы от меня хотите? – прошептал он. Девушка приблизилась на шаг, и Бэйори увидел, что она одета как воин, а на поясе у нее висит меч.

– Я наблюдала за тобой, Бэйори Тэллон. Я видела, как ты вынес на берег человека, который пытался тебя убить, и похоронил его в земле, как он просил. Ты хороший и добрый и не способен на ненависть – даже по отношению к врагам. Ты не можешь мне помочь, но я прошу тебя только об одном: продолжи свое путешествие в необитаемые земли. Больше мне ничего от тебя не нужно. Пусть река отнесет тебя на юг.

Она продолжала приближаться к нему и с каждым шагом становилась все более реальной, как отражение в успокаивающейся воде. Бэйори с ужасом ждал, что она коснется его руки, – и одновременно ему этого хотелось.

– Ты думаешь, что я нечто ужасное, не так ли? Призрак, так ты меня называл – еще до того, как я вернула тебя в теплый мир живых.

– Я… я не знаю, что и думать, – сказал Бэйори. – Иногда мне кажется, что я схожу с ума.

Она покачала головой, на ее губах промелькнула короткая улыбка, но тут же сменилась печальным выражением.

– Нет, ты не безумен, а я действительно ужасна. Гораздо ужаснее, чем ты думаешь. Но я заблудилась, отчаялась, мне одиноко и холодно. Если бы ты знал, как мне хочется прикоснуться к тебе, ты бы испугался. – Она протянула руку, но потом остановилась. – Ты ничего не почувствуешь, разве что дуновение легкого ветерка. Но я все равно связана с тобой. Именно ты держишь меня рядом с миром живых, словно мы соединены невидимой нитью. Но если ты отнесешь меня на юг, я найду другого, кто сделает то, что мне нужно, и тогда я смогу освободить тебя.

Теперь она стояла совсем рядом с ним, заглядывая ему в глаза. Она показалась ему такой маленькой и хрупкой, а ее глаза были темными и глубокими, точно ночное небо.

– Так ты отнесешь меня на юг, Бэйори Тэллон? – негромко спросила она.

– А если я откажусь? – задыхаясь, ответил он. Она пристально на него посмотрела.

– А разве ты можешь мне отказать? – спокойно спросила она.

Бэйори покачал головой.

– Нет, – сказал он, – вы помогли мне вернуться в мир живых. Я отнесу вас на юг. Но не более того. Я боюсь смерти, но других вещей страшусь еще сильнее. И я не заключу с вами иного договора.

– Этого будет достаточно, – сказала она.

Она еще немного постояла, глядя на него снизу вверх, потом повернулась и скрылась в тени деревьев, точно капля дождя, исчезающего в реке.

ГЛАВА 33

Ллин работала в своем саду, и ее сопровождал беспокойный ветер. Он вздыхал, меняя направление, бродил среди ветвей одного дерева, потом перебирался на соседнее, путался среди упавших на землю лепестков пионов, поднимал их в воздух. Когда Ллин шагала среди цветов, порывы ветра играли ее волосами, а бутоны кивали вслед.

Сегодня в ее душе поселилась тревога, но она никак не могла отыскать ее причину.

Возможно, ее мучили смутные подозрения относительно Бэлда. Она знала, что его ненависть к Торену не могла чудесным образом исчезнуть, как иногда вдруг исцеляется загноившаяся рана. Раны Бэлдора были слишком глубокими, чтобы наступило выздоровление. Оми появились в его сердце еще в детстве и с тех пор стали только глубже.

Бэлду так и не удалось стать тем золотоволосым мальчиком, каким он мечтал быть. Всю жизнь Торен был светом в сердцах окружающих его людей, а Бэлд постоянно оказывался слишком большим и неуклюжим, вздорным и ревнивым. Во всяком случае, таким он запомнился Ллин с самого ее детства. Тут ничего не могло перемениться – она не сомневалась.

Диз, казалось, ей не верил – или просто не разрешал себе верить. Он слишком благороден, подумала Ллин. Диз не в силах смириться с тем, что кто-то из членов его семьи может оказаться предателем – даже Бэлдор. Ллин, однако, изучала историю Реннэ – настоящую историю. И понимала, что наивность Диза не выдержит правды.

Ллин остановилась возле бассейна с небольшими водопадами. Луна скрылась за тучами, а звезды сегодня едва мерцали на темном небе, но Ллин обладала талантом воспринимать картину целиком по нескольким деталям: призрачное сияние на ограничивающих бассейн скалах, темная вода…

Она слишком много времени проводила здесь, ведь сад стал существенной частью ее жизни. Ллин знала каждый цветок, оплакивала их смерть, а когда осенью деревья начинали терять листву, ее душа наполнялась болью. Так пожилой человек скорбит о том, что ушла красота, былая сила, пышные когда-то волосы лишились своего блеска.

Ллин взглянула на свои руки, повернув их в тусклом свете. Она знала их не больше, чем папоротник, который рос в тени южной стены, или кустарник, высоко забравшийся по ветвям березы, словно ему хотелось заглянуть через стену.

Иногда Ллин начинала сомневаться: а существует ли мир за этими стенами?

Задвижки балконной двери со стуком открылись, заставив ее вздрогнуть. Скрипнули петли. Одновременно маленькая птичка – уист – вспорхнула на стену сада и запела. Словно чей-то шепот.

Угроза.

Ллин вдруг обнаружила, что не в силах двинуться или даже вздохнуть. Кто сейчас выйдет на балкон? Чью смерть предрекает уист? Набежавшие слезы затуманили глаза, и в следующий момент появился мужчина. У Ллин едва хватило сил, чтобы шагнуть под ветку. Перед глазами все еще стоял туман, а силуэт на балконе показался незнакомым. Может быть, это Диз?

– Кто там? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Вы со мной не знакомы, леди Ллин, – раздался голос мужчины, – но мне многое о вас известно, а еще больше я знаю о Реннэ и Уиллсах, но сюда меня привел ваш интерес к истории семьи Реннэ.

Ллин вдруг ощутила огромное облегчение, что на балконе нет никого из ее кузенов, – она даже не слишком встревожилась, что ее одиночество нарушил незнакомый мужчина.

– Я… мне приснилось, что прилетит уист, – сказала она, чувствуя, что голос еще слегка дрожит. – И я считала, что это пророческий сон, а тот, кто появится на моем балконе после его песни, будет помечен смертью.

– Он пометил не меня, – возразил мужчина, – поскольку Жак принадлежит мне. Но он споет свою песню еще множество раз, если вы мне не поможете. В землях между горами война вновь становится неизбежной. Я не знаю, удастся ли ее остановить, но у меня еще остается надежда. Вы мне поможете?

Ллин не знала, что сказать. Ее сон исполнился. Уист взлетел на садовую стену, а потом у нее на балконе появился какой-то незнакомец. Он просит ее помочь предотвратить войну. Она может позвать служанку – и через несколько минут в саду будет полно стражников.

– Почему я должна вам помогать? – спросила она. – Вы незнакомец, нарушивший мой покой. Вы ведь даже не гость замка Реннэ?

– Честно говоря, нет. И я сомневаюсь, что меня когда-нибудь захотят здесь принять – ведь, как и моя птица, я приношу дурные вести. Я пришел, чтобы предупредить вас… и искать у вас совета, как часто поступают ваши кузены. Мэнвин Уиллс и принц Иннесский собираются заключить союз, и хотя нам удалось им помешать, я думаю, что это временно и мне не удастся его предотвратить. – Он замолчал.

Теперь Длин смогла рассмотреть его в слабом свете звезд. Темноволосый, прилично одетый мужчина. С хорошей речью и манерами; аристократ.

– Где-то в архивах вашей семьи, – продолжал он, – должен быть документ – дневник или воспоминания, – который расскажет мне то, что я хочу узнать. Удалось ли каким-нибудь Рыцарям Обета спастись после падения Ледяной крепости, и если да, то что с ними стало?

– Так вот что вас интересует?! – Ллин рассмеялась. – Вы ищете сокровище!

– Нет. Меня интересует совсем другое.

– Ну, тогда я могу ответить на ваш вопрос: ни одному из Рыцарей не удалось спастись. Вы можете идти с миром.

Но Ллин не хотела, чтобы он уходил.

Когда вам снится сон, который потом сбывается, на то обязательно есть причина. Кому грозит смерть?

– Я уверен, что это не так. Потомок вассалов Реннэ – рыцарь, которому можно верить, – утверждает, что его предок входил в отряд, преследовавший последних Рыцарей Обета – шестерых, сумевших спастись после бойни в Ледяной крепости.

– И что, по его словам, случилось с теми шестью Рыцарями?

– Он не знает. Их преследовали по дороге, уходящей на север в дикие земли, и хотя я не раз бывал в тех местах, мне так и не удалось узнать об их дальнейшей судьбе.

Длин увидела, как он пожимает плечами.

– А почему вас интересует судьба тех шестерых Рыцарей?

– Если я скажу вам, что это знание поможет спасти многие жизни, вас удовлетворит мой ответ?

– Да, если я буду знать достаточно и смогу вам поверить.

– Это одна из тех ситуаций, когда лжи поверят охотнее, чем правде…

– Я много лет занимаюсь поисками истины. И мне известно, какой неправдоподобной и разочаровывающей она иногда оказывается.

Незнакомец переминался с ноги на ногу, очевидно, не мог принять окончательного решения.

– Я полагаю, что Рыцари Обета, которым удалось спастись, унесли с собой знание, которое может стать опасным – в особенности если им овладеют враги Реннэ.

– Вы говорите загадочные вещи.

Ее собеседник склонил голову, словно Ллин сказала ему комплимент. Она не смогла удержать улыбку.

– Вы понимаете, – продолжала она, – что мне будет нелегко сделать то, о чем вы просите. В Ледяной крепости тогда находилось несколько тысяч человек.

– Да, но один из командиров мог отправить часть людей на север. Не исключено, что он даже составил список… В таком случае вам не понадобятся мои подсказки.

Ллин ничего не ответила. Она не знала, что делать. Безусловно, она не станет помогать странному незнакомцу… Уист перепорхнул с одной ветки ясеня на другую, и Ллин невольно отступила на шаг назад, выйдя из тени.

– Так вы поможете мне, леди Ллин?

– Я должна подумать, – ответила она.

– Вы позволите мне еще раз к вам обратиться?

– Я вам разрешаю, но при одном условии: вы не должны брать с собой вашу птицу. И я ничего не могу обещать.

– Жак всегда поступает по-своему. Однако я постараюсь прийти без него. – Она видела, как незнакомец положил руки на перила балкона. – Благодарю вас, леди Ллин. – Он поклонился в ее направлении, потом она услышала стук закрываемой двери.

Дважды прокричал уист.

ГЛАВА 34

Арден ехал по заросшей травой тропинке рядом со своим кузеном Тореном. Ему не хотелось признаваться, что каждое движение причиняет ему мучительную боль. Возможно, то была гордость юности, о которой упоминал отец, или гордость мужчин, о которой говорила мать.

Два последних дня они провели в дружественных поединках. А сегодня утром у них состоялась общая схватка – и Арден получил множество благородных синяков. Ему казалось, что при ходьбе все его суставы скрипят и ноют.

А вчера он провел несколько тренировочных рыцарских боев, оставивших после себя немало болезненных воспоминаний. Когда Торен еще раз выбил его из седла, Арден лежал на земле и думал, что уже никогда не сможет восстановить дыхание, а обломок копья наверняка торчит из его груди. Однако он отделался легким испугом – и сильным ушибом – и через некоторое время уже мог дышать, хотя и с трудом.

Торен подъехал к нему на своей огромной лошади и посмотрел на несчастного юношу, распростертого на земле. Перед глазами Ардена кружились блестящие мушки, но Торен выглядел точно рыцарь из легенды, суровый и благородный.

В тот день Реннэ сражались с Реннэ, поскольку все остальные уже успели проиграть. Диз выбил из седла Бэлда, а Ардену впервые удалось одержать победу над Дизом. Но Торен вновь оказался первым. И хотя Торен многим уступал в весе, он был очень сильным и умелым – невероятно умелым.

Арден посмотрел в сторону реки и увидел, как над водой сгущается сумрак, словно поднимается темный туман.

– В твоем поведении много загадочного, – заметил Арден.

– Вовсе нет, кузен. Я просто собираюсь познакомить тебя с одним человеком – оказалось, что он также хочет встретиться с тобой. Что меня удивляет, поскольку он известен своей рассудительностью.

Арден попытался ответить в таком же тоне:

– В таком случае почему столь рассудительный человек стал твоим другом?

Торен рассмеялся:

– Ах, если бы ты умел так же быстро парировать удары во время турниров, кузен.

– А если бы ты не рухнул так грациозно на землю, у меня бы сейчас не было радужной полосы поперек ребер.

Во время общей схватки Торен поскользнулся, и Арден, совершенно автоматически, прикрыл кузена своим телом от мощного удара меча. Если бы меч был настоящим, Ардену пришел бы конец.

– «Истинно благородный рыцарь совершает благородные поступки, не рассчитывая на похвалу», – процитировал Торен.

Арден ничего не ответил. Все тело мучительно болело, а легкая болтовня вдруг показалась отвратительной.

Куда они направляются?

Торен держал язык за зубами. Арден даже предположил, что кузен организовал встречу с симпатичными молоденькими женщинами – во всяком случае, он очень надеялся, что им предстоит веселое приключение. Но настроение у него все равно не улучшилось. Теперь ему было трудно находиться рядом с Тореном. И все же Арден вдруг понял, что по-прежнему ищет общества своего кузена, всячески стараясь оказаться ему полезным. Еще никогда Ардену не приходилось испытывать таких противоречивых чувств, и это ужасно его смущало.

Они пересекли узкую реку по каменному мосту, под высокой аркой которого легко проплывали лодки. Во многих отношениях река Уиннд и ее притоки важнее, чем дороги, поскольку многие купцы перевозили свои товары по воде.

Торен остановил лошадь посреди моста и посмотрел на излучину реки, вдоль берега росли стройные тополя и плакучие березы. Белые цветы распустились среди свежей зеленой травы, словно поддеревьями дрейфовали снежные челны.

Лучи заходящего солнца озаряли бледную синеву неба золотисто-оранжевыми сполохами. Удлиненные облака, отражаясь в реке, сияли точно расплавленная медь.

– Не могу описать, как я люблю эту землю, – сказал Торен, и его голос дрогнул от охвативших юношу чувств. Он повернулся к кузену. – Разве она не прекрасна? Разве не чудо, что нам дозволено жить в таком прекрасном мире?

Арден кивнул, не глядя на кузена. Как же Торен непохож на остальных: он такой живой и умеет ценить все прелести жизни. Арден закрыл глаза, и перед его мысленным взором предстал лежащий в траве Торен со стрелой в сердце. Стрелой, выпущенной Дизом.

Арден открыл глаза и заставил себя думать о чем-нибудь другом.

Он тоже любил эту землю, которой когда-то правила его семья. Даже высокий каменный мост был построен его прославленными предками, чтобы обеспечить судоходство. И так по всему королевству. Замки и дворцы, в которых они жили. Дороги. Леса. Каналы. Поля, на которых происходили знаменитые сражения, могилы павших Реннэ.

Арден ощущал, что Аир, страна, раскинувшаяся между горами, проникла в его кровь – так вода весенних рек темнеет от плодородной почвы.

Он взглянул на небо. Неровная луна – до полнолуния оставалось еще несколько дней – парила над восточным лесом. В книгах такую луну неизменно называют горбатой – Арден никогда не понимал почему. Диз, наверное, знает или Ллин. Они самые образованные в семье, но он так и не спросил у них. Сейчас Ардену не хотелось разрушать охватившее его ощущение грусти и неизбежности потери. И красоты. Быть может, больше он и Торен никогда не будут вдвоем.

Торен, вспомнив о предстоящей встрече, пришпорил свою лошадь, и Арден неохотно последовал за ним. Они проскакали вдоль противоположного берега, постепенно погружаясь в сгущающийся сумрак. Через пять фарлонгов[1]1
  Мера длины, 201, 17 м. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] свернули на дорогу, петляющую под нависающими кронами деревьев; стало совсем темно, и им пришлось перейти на шаг.

Арден погрузился в воспоминания, встреча на Летнем холме вновь возникла перед его мысленным взором. Большую часть времени ему удавалось не думать о ней, словно то был лишь сон, греза, а не реальное событие. Тогда ярмарка в Вестбруке казалась такой далекой. Арден надеялся, что Торен откажется от своих заблуждений, что Диз сумеет его переубедить.

Но вчерашние схватки напомнили Ардену, что весна быстро подходит к концу, а турнир в Вестбруке стремительно приближается. И Торен, как и прежде, намерен вернуть Остров Брани Уиллсам, вопреки желанию всей семьи.

Арден посмотрел на своего кузена, в темноте он различал лишь его силуэт. Казалось, Торен погрузился в размышления, хотя его взгляд каждые несколько секунд устремлялся к теням между деревьями – не следовало забывать, что они лорды Реннэ, оказавшиеся в лесу без охраны.

Арден никогда не делал вид, что понимает своего кузена – откровенно говоря, он чувствовал, что ум Торена слишком тонок для его восприятия, – однако Арден знал, что в основе многих решений его кузена лежит идеализм и они часто не имеют отношения к реальной жизни. Намерение возвратить Остров Брани Уиллсам – прекрасный тому пример. Земля там плодородная – Арден не сомневался, что вместо того чтобы испытывать благодарность к Реннэ, Уиллсы немедленно начнут собирать там войска.

Торен рассчитывал, что Уиллсами будет руководить чувство чести. Более того, он ждал того же от Реннэ!

Через некоторое время появился свет. Арден сообразил, что они видят факелы, а потом возникла каменная стена и дверь. В высоких окнах сиял свет, а когда они выехали на небольшую поляну, на фоне звездного неба возник смутный контур здания.

– Что это такое? Храм? – Они остановились перед башней или миниатюрным замком.

– Я не знаю его происхождения, – ответил Торен, соскакивая с лошади. – Это каменное здание создано с немалым мастерством, но кто его построил и с какой целью, мне неизвестно.

Дверь открыл высокий мужчина с канделябром в руке. Он отвел его в сторону, чтобы получше разглядеть посетителей, затем молча поклонился и широко распахнул дверь.

Торен отстегнул пояс с оружием.

– Оставь меч здесь, – сказал он кузену.

Они зашагали вслед за высоким мужчиной, Арден не сомневался, что это не слуга. Даже длинная серая мантия не скрывала уверенных движений рыцаря.

Вдоль стен зала с высоким потолком стояло множество копий, часть из них была сломана. Даже в тусклом свете свечей Арден успел разглядеть, что все они очень старые. С каждого копья свисало знамя – символ былых сражений.

Они поднялись по лестнице и вошли в длинное помещение, также украшенное древними знаменами. Под ними, вдоль стен, стояли грубые скамьи, а в конце зала помещался помост, на котором стояло большое резное кресло. Центр комнаты занимал длинный деревянный стол. Комната освещалась длинными восковыми свечами. Мужчина, не говоря ни слова, оставил их вдвоем.

Арден огляделся. Они попали в очень необычное помещение. Пилястры стоящих возле стен колонн по форме напоминали стволы деревьев, поддерживающие потолок стропила походили на стилизованные ветки – дубов, подумал Арден. У него возникло ощущение, что он смотрит в темные кроны живого леса.

С ветвей свисали еще знамена. Арден узнал многие гербы, принадлежащие благородным семьям, большинство из которых впали в безвестность или вовсе исчезли за долгие годы войн.

– Я начинаю думать, что ошибся, Торен. Мы пришли сюда совсем не для того, чтобы встретиться с молодыми красивыми женщинами, обладающими восхитительными добродетелями.

Торен удостоил его улыбкой, но ничего не сказал.

Дверь возле возвышения открылась, и в зал вошел человек в такой же серой мантии, но вместо канделябра в руках он держал двуручный меч. Церемониальное оружие имело изящную рукоять, вдоль клинка шел сложный узор, но Арден видел, что лезвие хорошо заточено. В руках мастера такой меч – серьезное оружие. Незнакомец оглядел обоих кузенов, а потом что-то негромко проговорил тому, кто стоял в тени за дверью.

Только после этого в зале появился высокий мужчина с короткими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой, в такой же серой мантии. Он произвел на Ардена впечатление сильного, властного человека, лишенного, впрочем, гордыни. В нем была некая… неподвижность. Мир вокруг мог обратиться в хаос, он сохранял полнейшее спокойствие.

– Милорды, – приветствовал он их и слегка поклонился, а на его губах появилась улыбка, оживившая лицо.

В тусклом свете Арден не мог определить, какого цвета его глаза, но они показались ему черными и задумчивыми.

В комнату вошел третий человек, тоже с двуручным мечом. Он встал так, чтобы успеть перехватить нападение гостей на своего господина, однако достаточно далеко от них, чтобы не оскорбить. Арден не знал этих людей, но они явно не хотели рисковать при встрече с Реннэ. Неужели перед ним представитель Уиллсов? Впрочем, серый никогда не считался цветом их дома.

– Мой кузен лорд Арден Реннэ, – сказал Торен, и в его голосе прозвучала удивившая Ардена почтительность.

– Милорд, – с легким поклоном ответил хозяин. – Гилберт Абергейл.

Арден тоже поклонился, плохо понимая, как обращаться к незнакомому человеку, обладающему столь благородным именем.

– Я имел удовольствие наблюдать за тем, как вы недавно сражались, – сказал Абергейл Ардену. – Вы держались достойно.

– Но не так хорошо, как мой кузен, – сказал Арден, кивая в сторону Торена.

Абергейл покачал головой:

– Тут многое зависит от того, что вы оцениваете. Торен выиграл турнир, но если бы не вы, проиграл бы общую схватку. Именно лорд Арден Реннэ встал между своим кузеном и вражеским мечом. – Абергейл посмотрел на Торена – в его взгляде читался непроизнесенный вопрос.

Торен едва заметно поклонился:

– Я привел тебя сюда, Арден, чтобы обсудить очень важную для нашей семьи проблему – более того, для всего древнего Аира.

Арден ничего не ответил, молча ожидая продолжения. Гилберт Абергейл, должно быть, эмиссар Уиллсов.

– Но прежде сэр Гилберт хочет получить заверения, что ты не станешь никому рассказывать о нашем разговоре – даже членам семьи.

Арден невольно отступил на шаг.

– Возможно, ты немного расскажешь мне о теме предстоящего разговора, в противном случае…

– Здесь не будет идти речь о том, что может причинить вред Реннэ, – заверил его Торен. – Даю слово. Арден пожал плечами:

– Тогда я не стану повторять то, что услышу здесь сегодня.

Абергейл поманил одного из стражников, и тот принес ему сложенный плащ, похожий на мантии обитателей башни. Его аккуратно разложили на столе.

– Вы, несомненно, видели картины, изображающие Рыцарей в подобных одеяниях, – сказал Абергейл, – хотя уже многие годы никто не носит таких мантий.

Арден не знал, как относиться к происходящему. Какая семья носила серые цвета? Может быть, кто-то предъявляет права на имя Абергейл? Но Арден никогда не слышал его – впрочем, он никогда не мог похвастаться хорошим знанием истории.

Абергейл знаком попросил Ардена приблизиться. Наклонившись над плащом, юноша заметил на левой половине груди изображение серебристо-серых листьев. Серебристый дуб!

– Плащ Рыцарей Обета, – сказал Арден, – но он прекрасно сохранился. – Взгляд Ардена метнулся от Абергейла к стражникам: на их плащах он не заметил никаких знаков.

– Перед вами новая мантия, – возразил Абергейл. – Она изготовлена всего неделю назад для лорда Ардена Реннэ, и ни для кого другого.

Арден сделал несколько шагов назад и почти обвиняюще посмотрел на Торена.

– Что здесь происходит, кузен? – спросил Арден. Торен подошел к стоящему возле стены стулу, сел и взглянул на Ардена.

– Гилберт Абергейл, – спокойно проговорил он, – является потомком Рыцаря Обета, которому удалось спастись после сражения в Ледяной крепости. Этот рыцарь и несколько других сумели ускользнуть от наших предков – в противном случае их бы убили. Они сохранили обычаи, ритуалы и цель Рыцарей Обета до наших дней.

– К несчастью, – заговорил Абергейл, – нам удалось сохранить очень немногое. Большая часть безвозвратно утеряна, поскольку только двое из спасшихся занимали высокие посты, остальные были простыми рыцарями. Тайны и знания ордена были доступны лишь узкому кругу Высших Рыцарей.

Арден еще раз посмотрел на лежащую на столе мантию:

– Вы хотите сказать, что Рыдари Обета столько лет скрывались?

Абергейл покачал головой:

– Нет. Мы продолжали хранить секреты, но рыцарский орден не существовал – до настоящего времени. Только я и несколько других потомков Рыцарей мечтали о его восстановлении.

– И теперь вы готовы принять в свои ряды Реннэ? Почему? И зачем мне вступать в орден?

– Идея принадлежит мне, Арден, – сказал Торен, вставая со стула. Его внимание привлекли свисавшие с каменных ветвей знамена. – Чтобы заверить нашу семью, что возрожденные Рыцари Обета не собираются мстить Реннэ. Кроме того, таким способом мы рассчитываем решить вторую задачу: Рыцари будут знать, что Реннэ не предадут их вновь. – Торен провел рукой по волосам. – Но и это еще не все. – Он посмотрел Ардену в глаза. – Я хочу, чтобы для тебя, кузен, кровная вражда закончилась еще до того, как она нанесет тебе непоправимый вред, как уже произошло со многими другими.

– Торен, ты же знаешь, что я верен делу Реннэ, – заявил Арден. – Война моей семьи – моя война.

В ответ Торен на несколько мгновений закрыл глаза.

– Эта война не имеет цели и, вне всякого сомнения, лишена чести. Я предлагаю тебе путь, на котором ты сможешь служить Реннэ и покончить с бессмысленной кровной враждой, уносящей лучших представителей каждого поколения.

Выражение чувств Торена не оставило Ардена равнодушным.