Текст книги "Эребус"

Автор книги: Шон Хатсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 22

Корова шла медленно, лениво; за ней следовал теленок. Животные на минуту остановились, глядя на людей. Потом корова наклонилась и принялась щипать траву. Теленок последовал ее примеру.

– Вот, посмотри, – сказал Тайлер, указывая на теленка. – Вдвое крупнее, чем ему положено по возрасту.

Джо покачала головой:

– Но ты говорил, что такое приключилось не только с коровой...

– Не только, – сказал Тайлер, направляясь через двор к коровнику.

Джо сопровождала его, стараясь обходить кучи навоза. Она что-то пробормотала сквозь зубы, когда каблуки ее утонули в одной из зловонных куч. Тайлер взглянул на ее туфли и усмехнулся:

– Не самая практичная обувь для фермы.

Джо хотела что-то сказать, но тут ее левая туфля окончательно увязла в навозной жиже. Она запрыгала на одной ноге, торопливо надевая туфлю.

Тайлер впустил ее в сарай, где содержались свиньи. В небольших загончиках было десятка два свиноматок, большинство из них с подстилками. Стоял ужасный шум и визг. Джо заглянула в один из загонов и увидела трех огромных поросят, сосущих мать. Она невольно вздрогнула, вспомнив о происшествии на рынке. В следующем загоне малышей было побольше. Но только некоторые из них были нормальных размеров.

– Есть мутанты, а есть и нормальные, – устало произнес фермер. – Даже и не знаю, как быть с этим.

Он повернулся и направился к выходу. Джо на мгновение задержалась, ее взгляд был прикован к крохотному поросенку, лежавшему в соломе, прямо перед ней. Она не знала, живой он или мертвый. Другой малыш, огромный, ухватил вдруг его за ухо и разодрал его.

Джо вздрогнула.

– О Боже, – прошептала она.

Она громко позвала Тайлера. Тот подбежал к загону, и взгляду его представилась жуткая картина: поросенок-мутант вырывал куски мяса из тушки своего мертвого собрата и с жадностью жевал их. Запах крови привлек и остальных животных, и все они с визгом и хрюканьем набросились на мертвого малыша. Тайлер взял в руки метлу, переступил через ограду и убрал навоз. Потом поднял мертвого поросенка за заднюю ногу и выбросил из загона. Поросята, успокоившись, возвратились к свиноматке. Джо побледнела и быстро направилась к двери. Тайлер вышел следом за ней и со вздохом швырнул на землю разорванную тушку поросенка.

– Как ты? Все нормально? – спросил он.

Джо кивнула.

– Будет ли этому конец? – с тоской в голосе проговорила она.

– Я и сам бы очень хотел это знать.

Недалеко от сарая Джо увидела несколько пластиковых мешков, испещренных серебристыми и красными надписями. Она присела на корточки и потащила на себя один из них.

– Новый многоцелевой корм, – объяснил Тайлер.

Джо взглянула на бирку.

– "ВАНДЕНБУРГ КЕМИКАЛЗ", – прочитала она.

Обоим в голову пришла одна и та же мысль.

– Значит, это связано с кормом, – сказала она. – Я имею в виду размеры животных...

Тайлер кивнул:

– Я точно знаю, что подобных явлений не наблюдалось, пока в продажу не поступил ванденбургский корм. Харлей сказал, что у других фермеров происходит то же, что и у меня.

– Может быть, Андерсон как-то в этом замешан? – проговорила она задумчиво.

Тайлер нахмурился:

– Пойдем отсюда, Джо.

– Но какое он мог иметь к этому отношение?.. – рассуждала она вслух. – Хотя посмотри: Андерсон работал в «Ванденбург кемикалз». Мешки принадлежат им же. Корм, который они производят...

Он перебил ее довольно резко:

– Слушай, давай не будем об этом говорить, пока Дэн Харлей не проведет свои исследования:

– Но, Вик, тут же явная связь! – закричала она, раздраженно пнув ногой один из мешков.

Он пожал плечами.

– Может быть, у них этот вирус? – предположила она.

Тайлер усмехнулся:

– Просто тебе очень хочется, чтобы здесь обнаружилась какая-то связь. Возможно, Андерсон даже и не знает об этом многоцелевом корме и его действии на животных.

– Мог и не знать. Он ученый, он работал в лабораториях.

– Послушай, у тебя что, есть доказательства?

Несколько секунд она молчала. Дыхание ее участилось, глаза пылали.

– Сначала обождем, что скажет Харлей, – проговорил Тайлер. – Но я думаю, ты ошибаешься, когда говоришь о связи между Андерсоном и всем, здесь происходящим.

– Может, ты и прав, – согласилась она. – Может быть, Андерсон здесь вовсе ни при чем, но все же...

Тайлер покачал головой. Они еще немного постояли во дворе. Затем пошли обратно к дому. Он спросил, не выпьет ли она чашку кофе. Она согласилась.

– Я сейчас сварю. Только сначала попытаюсь разыскать двух своих помощников.

Он прошел к телефону.

– Я и сама могу сварить. Где у тебя кофе? – спросила Джо.

– Все на кухне, – ответил Тайлер, направляясь к телефону.

Он поднял трубку и набрал номер Харрисона. К телефону никто не подходил. Пять раз набирал он номер – с тем же результатом. Он положил трубку, задумался. Если Харрисон болен, взяла бы трубку жена. Если она, конечно, тоже не была больна. Но так тяжко болеть, чтобы не подойти к телефону?.. Он попытался дозвониться Дженкинсу – с таким же успехом.

Он прошел на кухню. Джо, стоявшая над двумя дымящимися кружками кофе, протянула ему одну из них.

– Неудачно? – спросила она.

Он понуро кивнул.

– Может, они подхватили тот же вирус? – спросила она.

Тайлер усмехнулся.

Прихватив свой кофе, они прошли в гостиную. Тайлер уселся на диван. Джо села рядом, закурила. Она внимательно оглядывала комнату.

– Прекрасный дом, – сказала она. – Я представляла себе несколько иначе фермерский дом.

– Ты хочешь сказать, что не видно ни лошадиной сбруи, ни грубой резной мебели?

Она улыбнулась.

– Нынешние фермеры – бизнесмены. Мы в основном имеем дело с цифрами, а не с вязанием свитеров и изготовлением дубовых столов.

Она заметила на каминной полке две фотографии.

– Твои родители? – спросила она, подходя к камину.

– Да.

Джо внимательно посмотрела на фотографию мужчины, взглянула на Тайлера.

– А похожи...

– Еще бы...

– А тебе здесь не одиноко? – спросила она, возвращаясь к дивану.

– Нет, хотя тот же вопрос я мог бы задать и тебе. Ты не скучаешь по дому?

– По Нью-Йорку – нет. Впрочем, может, когда-нибудь и наведаюсь туда – посмотреть, что там и как.

Она уставилась в свою кружку, словно что-то разглядывая в ней.

– Хотя кого я обманываю? – продолжала она. – Не возвращусь я туда никогда.

– Из-за мафии?

Джо молча кивнула.

Он взял ее за руку, она взглянула на него вопросительно. Как и прошлой ночью, он почувствовал в ней некую двойственность: скрытую, подавленную чувственность и страстное влечение – влечение к нему, к Вику. Он ясно читал это в ее огромных зеленых глазах. Он наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Джо провела пальцем по его щетинистому подбородку и, прильнув к нему, коснулась кончиком языка его губ. Тайлер провел ладонью по ее спине, и она, не отрываясь от его губ, еще крепче к нему прижалась. Ее руки скользнули ему под рубашку, ощущая мускулистую грудь. Наконец, оторвавшись от его губ, она легла, словно отдавая ему свое тело. Он стащил с нее футболку, обнажив ее крепкую грудь, и склонился над ней, целуя ее розовые соски, каждый поочередно. Джо расстегнула пуговицы у себя на джинсах и закрыла глаза, когда он расстегнул и молнию. Она выгнула спину, чуть приподняв бедра, и он мгновенно стащил с нее джинсы и трусики; раздвинув ей ноги, он коснулся языком ее влажного лона. Джо задрожала, все тело ее словно окатило горячей волной. Она открыла глаза, когда он, склонившись над ней, стал стаскивать с себя одежду. Джо чуть приподнялась, нетерпеливо притянув его к себе, и он тотчас же проник в нее. Задыхаясь, они нырнули в волны блаженства. Потом они долго лежали, прикрыв глаза; Джо тихонько ерошила пальцами его мокрые от пота волосы, а он гладил ее обнаженное бедро.

– А все же лучше, когда ты наверху, – сказала она вдруг, открыв глаза.

Они рассмеялись.

Глава 23

Хирургическое отделение больницы Вейкли было переполнено. В приемной сидело человек двадцать, в коридорах стояли пациенты, ожидая своей очереди. Из кабинетов доносилось покашливание и невнятное бормотание, то и дело заглушаемое резкими телефонными звонками. Уставший, измотанный регистратор разрывался между пациентами, требовавшими кто осмотра, кто рецептов, а кто вообще непонятно чего. В комнате справа сидело человек десять пациентов с зелеными и розовыми карточками в руках. Розовые карточки – на анализ крови, и медсестра Джен Вильямс торопливо листала регистрационный журнал, прикидывая, сколько пациентов она еще способна пропустить до окончания своего рабочего дня. С самого утра она чувствовала себя неважно, а яркие лампы дневного света отнюдь не уменьшали мучившую ее головную боль. Она вводила иглу в вену очередного пациента и вдруг прищурилась, все поплыло у нее перед глазами.

У нее уже несколько дней болела голова, но до сегодняшнего утра ей помогали таблетки, которые она обычно принимала. Сначала она хотела позвонить и попросить на сегодня выходной, но потом передумала. Ей не хотелось раскисать, – останься она дома, она бы расхворалась на неделю. И еще дети... Когда она болела, они всегда ужасно волновались за нее, даже переставали ссориться. У Джен их было двое, оба мальчика, близнецы. И оба – копия отца, Джо Вильямса. Два месяца назад его уволили по сокращению штатов, и теперь он, удрученный, целыми днями сидел дома в ожидании пособия.

Пациент встал и вышел. Джен перелила кровь в пробирку и поместила ее рядом с теми, что она приготовила сегодня утром. Взглянув на малиновую жидкость в пробирках, она вдруг почувствовала странные боли в желудке и позывы тошноты, на мгновение ей показалось, что она заболевает. Опустив голову, она принялась массировать виски, и тут у нее возникло ощущение, что кожа как бы ускользает у нее из-под пальцев. Она взглянула на руки, белые, точно сметана, и вздрогнула от неожиданности, увидев свое отражение в маленьком зеркальце на столике: искаженное злобой бледное лицо с вылезшими из орбит глазами, взбухшими венами на лбу и глазными белками желтоватого цвета. Откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, Джен вновь помассировала виски, надеясь унять головную боль, но нет, боль не проходила. Она вызвала следующего пациента, мужчину. Теперь надо было принять на анализ мочу. Она вручила мужчине небольшую бутылку и объяснила, как пройти в туалет, напомнив, что моча должна быть «серединой реки». Пациент недоуменно посмотрел на нее, и она уже начала объяснять, но он вдруг улыбнулся, кивнул и отбыл в направлении туалета.

Джен снова заглянула в свою книгу; и едва она приготовила шприц, как вошла женщина с направлением на анализ крови. Она провела женщину за занавеску, усадила ее и, болезненно прищурившись на яркий свет, вонзила иглу. И не попала в вену. Женщина закричала – закричала от боли и возмущения. Медсестра, извинившись, снова подступилась к ее руке. Игла вошла в пульсирующую вену. Сестра ослабила жгут и набрала требуемое количество крови. Как и в предыдущий раз, она перелила ее в пробирку и потянулась к печати, и вдруг вздрогнула, прикрыв ладонью глаза: головная боль сделалась невыносимой, а рот наполнился слюной, которая ручейком потекла у нее по подбородку, капая на халат.

Женщина все еще сидела на стуле, глядя на медсестру как завороженная. Та сжимала в руке пробирку с кровью, сжимала все крепче и крепче. Раздался треск, пробирка лопнула. Рука ее обагрилась кровью, на пол посыпались стекла. Джен поднесла руку ко рту и принялась с жадностью слизывать кровь. Сидевшая на стуле женщина лишилась чувств. В эту минуту предыдущий пациент вернулся из туалета; сообщил, что ему удалось наполнить бутылочку лишь наполовину, но увидев, чем занята медсестра, он, видимо, нашел в себе скрытые резервы – по брюкам его стало расползаться темное пятно.

Джен Вильямс опустилась на колени. Сочившаяся из ее порезанной ладони кровь капала на белый халат, капала на пол. Она поднесла ладонь к лицу и впилась в нее губами, поглощая липкую темно-красную жидкость.

Когда вошедший в кабинет врач отодвинул скрывавшую ее занавеску, Джен взглянула на него с веселой улыбкой, скаля окрашенные кровью зубы. По коридорам хирургического отделения разносился ее безумный хохот.

Глава 24

Дэн Харлей вытер ладонью пот со лба и занес скальпель. Теленок лежал на анатомическом столе. Рядом стояла тележка с инструментами. Дэн сделал аккуратный разрез и вскрыл канал пищевода. Из разреза вылилась зловонная жидкость, он поморщился, даже маска на лице не спасла от этого жуткого зловония. Теперь надо было исследовать желудок, раздутый скоплением газов. Ветеринар сделал надрез, и по его резиновым перчаткам заструилась желчь. Он отрезал фрагмент ткани желудка и положил под микроскоп. Закашлявшись, он оперся о стол, болезненно щурясь на лампы дневного света, палящие подобно полуденному солнцу. Затем наклонился над микроскопом, подвинул образец под линзы и, сфокусировав их до предельной четкости, принялся внимательно рассматривать образцы ткани.

Он вздохнул и заменил образец.

И снова вздохнул – замена ничего не дала.

Обычно бактерии выживают в мертвом теле до трех суток, после чего погибают. Микроорганизмы, которые сейчас он наблюдал, находились в желудке животного, погибшего чуть более двух суток назад, и они, разумеется, еще двигались. Но Харлея поразило другое: они по-прежнему размножались, то есть количество их не уменьшалось, а увеличивалось. Он оторвался от микроскопа, подошел к стоявшему рядом инкубатору и взял еще одно стекло с частичками мозга поросенка, которого накануне принес Тайлер. Он вновь приник к микроскопу: бактерии начали образовывать споры. Харлей с трудом сглотнул; во рту у него пересохло, язык распух, губы потрескались. Он подошел к раковине и наполнил водой пластмассовый стаканчик. Залпом выпил и почувствовал себя совсем больным. Ветеринар с минуту постоял у раковины, держась за живот, затем вернулся к анатомическому столу, взял с тележки пилу и приступил к вскрытию черепа. Опухолевый нарост на голове сморщился, словно усохшая виноградина, но вросший в опухоль глаз смотрел на него как живой.

Распилив череп, он снова взял скальпель и осторожно вырезал частичку красновато-серого вещества, которую положил на стекло, как делал со всеми образцами.

В мозгу также появились споры. Харлей не знал, что это за бактерии, он никогда их не видел прежде. Они размножались с необыкновенной быстротой, образовывая споры. Но почему? Он снова закашлялся и стащил резиновые перчатки. Затем подошел к книжной полке у дальней стены и снял с нее толстую увесистую книгу, содержавшую описания всех существующих бактерий. Однако ничего хотя бы отдаленно напоминающего то, что он видел под микроскопом, здесь не оказалось. Он досадливо захлопнул книгу и застыл в неподвижности, погрузившись в раздумья. Затем снова надел перчатки и возвратился к теленку. Накануне он обследовал корову, родившую этого теленка, в ее крови и плаценте обнаружилось присутствие точно таких же бактерий. Корова, теленок и молочный поросенок. Каждое из этих животных стало питательной средой для нового вида бактерий, размножавшихся с поразительной быстротой.

Харлей последний раз взглянул в микроскоп и поспешил к телефону, чтобы позвонить Тайлеру.

* * *

Большая стрелка часов едва миновала полуденную отметку, когда фермер с журналисткой появились в хирургическом отделении. Ошеломленные отвратительным запахом, они остановились в нерешительности, переступив порог кабинета. Мертвый теленок был плотно прикрыт клеенкой, и тем не менее висевшее в воздухе зловоние было настолько нестерпимым, что Джо не выдержала и закашлялась. Харлей сидел около микроскопа. В комнате стояла невыносимая духота, на окнах – жалюзи, не пропускавшие солнечного света; лампы под потолком были выключены.

Ветеринар поднял усталый взгляд на посетителей.

– Что ты обнаружил, Дэн? – спросил Тайлер.

Харлей тяжело вздохнул.

– Я бы хотел вам кое-что показать, – произнес он загадочно.

Ветеринар предложил Тайлеру взглянуть в микроскоп, что тот и сделал, – прищурив глаз, склонился над линзами, затем отошел, уступая место Джо.

– Это бактерии, – сказал Харлей, как бы отвечая на незаданный вопрос. – Я обследовал поросенка, теленка и корову. Бактерии идентичны.

– И что это значит? – спросила Джо.

– Вирус? – спросил Тайлер.

– Не думаю, – проговорил ветеринар. – Бактерии, вызывающие вирусную инфекцию у скота, они... – Он осёкся, подбирая нужное слово. – Они не так жизнестойки. Эти же бактерии не только размножаются, но еще и образуют споры.

– Что это означает? – спросил Тайлер.

– Означает, что бактерия эта готовилась войти в период спячки. А этого просто быть не должно. То есть перед нами совершенно новый вид.

– Как объяснить то, что происходит с животными? – спросил фермер. – Каннибализм, необычные размеры?..

Харлей вздохнул:

– Как я уже говорил, я взял образцы тканей всех трех животных. В желудке коровы – изобилие бактерий. Она съела что-то такое, что вызвало размножение этих бактерий. От нее они передались теленку. То же произошло со свиньей и ее поросятами. И это же происходит со всей скотиной в округе. Эта бактерия вызывает изменения ДНК у новорожденных.

– Что же такое они могли съесть? – спросила Джо.

– Это своего рода токсин. Какой именно – можно определить, лишь получив образец этого вещества. Могу сказать только одно: это неорганическое вещество.

– То есть созданное искусственно? – спросил Тайлер.

Харлей кивнул.

– Корм, – произнес фермер. – Ванденбургский корм – вот единственный неорганический компонент, который мог попасть в пищу моих животных.

– А как у других фермеров? – спросила Джо.

– Скоро выясним.

– Мне надо исследовать этот корм, – сказал Харлей. – Растолочь его, определить его состав...

Тайлер кивнул.

– А что потом? – спросила Джо.

– Посмотрим, как долго могут выжить эти бактерии. Мне нужно знать как можно больше, чтобы вам помочь. Дайте мне образец корма.

Тайлер направился к двери. Джо последовала за ним.

– Я буду держать вас в курсе дела, Дэн, – сказал он.

– Куда мы теперь? – спросила его Джо.

– А теперь – в гости, – ответил загадочно Тайлер.

Они сели в машину и поехали к ферме Стюарта Николса.

Стоя в ванной перед зеркалом, Харлей включил верхний свет. Его собственное отражение вызывало в нем отвращение. Ветеринар тщательно осматривал свое лицо, удивленный бледностью и сухостью кожи. Он прикоснулся пальцами к подбородку, легонько поскоблил его ногтем, наблюдая, как шелушится кожа. Харлей тяжело вздохнул. Возможно, Тайлер был прав. Возможно, это какой-то вирус. Ветеринар болезненно поморщился, сжимая ладонями виски. Свет слепил его, он словно выжигал ему глаза. Харлей терпел сколько мог, потом не выдержал, протянул руку и повернул выключатель. Он стоял в темной ванной, прислушиваясь к своему свистящему дыханию, ощущая странное стеснение в груди и зуд во всем теле. Неловкими пальцами он стал расстегивать рубашку. Немного помедлив, Харлей снова зажег свет, уставившись на себя в зеркало. Кожа у него на груди отшелушилась, свисая длинными завитками, как у прокаженного. Он в ужасе затаил дыхание. Он дотронулся до одного из завитков, и тот отвалился, как бывает при солнечном ожоге. Головная боль усиливалась, и Харлей почувствовал себя совсем больным. Он снова стал всматриваться в зеркало, изучая свое искаженное гримасой лицо. Его вылезшие из орбит глаза налились кровью.

Он снял с груди еще один отшелушившийся лоскут кожицы и поднес его к глазам. Затем вдруг сунул в рот и принялся жевать.

Глава 25

Стекла машины были опущены, но легкий ветерок, врывавшийся в салон, нисколько не освежал. Тайлер стер со лба капли пота. В небе безжалостно палило солнце.

Джо выбросила недокуренную сигарету и оглядела окрестности. Дорога, поначалу окаймлявшаяся лесами и покатыми холмами, сменилась равнинными лугами и пашнями.

– Что это? – Джо указала направо.

Тайлер улыбнулся, притормозил.

– Это футбольный стадион города Вейкли, – объяснил он. – Он когда-то считался одним из лучших стадионов в стране. Председатель местного футбольного клуба был строителем. А после его смерти все пришло в запустение.

– А до фермы еще далеко? – спросила Джо.

– Совсем рядом, вон за теми деревьями, – сказал Тайлер.

Он свернул с шоссе на проселочную дорогу. Колеса запрыгали по неровному грунту, и Джо ухватилась за ручку дверцы. Тайлер сбавил скорость, чтобы не так трясло. Он разглядывал окружавшее их поле. Потом, нахмурившись, взглянул на Джо. Она перехватила его взгляд.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Пока не знаю, – пробормотал он.

Калитка, ведущая во двор, была открыта. Тайлер развернулся и остановился у большого амбара. Едва он заглушил мотор, как их окутала какая-то странная, почти неправдоподобная тишина. Тайлер осмотрелся, недоуменно пожимая плечами.

– Куда подевались животные? – задумчиво произнес он.

Слева находился свинарник, но он был пуст – они видели это через открытые двери. Даже на полях не замечалось никакого движения, хотя у Николса было больше двухсот голов скота. Тайлер направился к «молочному» сараю, настороженно прислушиваясь, то и дело оглядываясь по сторонам. Джо следовала за ним, морщась от зловонного духа, исходящего из свинарника. Тайлер первым увидел околевшую корову – она лежала у дальнего входа. Он осторожно приблизился к ней. Коровьи глаза были открыты, язык вывалился наружу, весь облепленный мухами. Внешних следов повреждения он не заметил – ни ранений, ни следов крови. Они с Джо постояли с минуту, глядя на коровью тушу, затем повернулись и вышли во двор. У открытой двери другого сарая валялись две издохшие свиньи – вернее, два больших кабана.

Тайлер подал знак, чтобы Джо оставалась на месте, сам же подошел к открытым дверям и, осторожно переступив трупы, заглянул внутрь. В сарае имелись загоны для свиней, примерно такие же, как и на ферме Тайлера. Однако загоны пустовали, животных там не было.

– Ну что? – спросила Джо, выглядывая из-за плеча Тайлера.

– Посмотри сама, – ответил он.

Джо вошла внутрь и тотчас же опять вышла, споткнувшись об одну из мертвых свиней. Глянув вниз, она содрогнулась от отвращения, заметив огромную зеленую муху, выползающую из ноздри животного.

– Что могло их погубить, Вик? – спросила она.

– Понятия не имею. – Он недоуменно пожал плечами.

– Может, какая-нибудь болезнь? – сказала она в раздумье.

– Может быть. Но где же, черт возьми, остальная скотина?

Он повернулся и направился к дому. Жилище фермера представляло собой двухэтажное строение с серой шиферной кровлей и настоящей дымовой трубой прошлого века. Дом этот, стоявший в окружении современных сельскохозяйственных машин, выглядел анахронизмом.

Тайлер подошел к двери и громко постучал. Дверь распахнулась от его удара.

– Стюарт! Бет! – позвал он. – Это я, Вик!

Тишина.

– Давай лучше зайдем, – сказала Джо.

Они вошли, щурясь в полумраке холла.

– Стюарт! – снова позвал Тайлер, проходя в гостиную.

Он наткнулся на стул и выругался. В комнате царила кромешная тьма. Воздух в комнате был спертый и влажный, пахло плесенью.

Тайлер распахнул дверь на кухню.

На столе лежала нехитрая снедь: кусок сыра, несколько ломтей хлеба и очищенные яйца. Тишина время от времени нарушалась громким жужжанием мух.

– Давай поднимемся наверх, – предложил Тайлер, выходя из кухни.

Открыв дверь, ведущую из холла на лестницу, он на мгновение остановился – они продвигались почти в абсолютной темноте. Приходилось идти медленно и осторожно, то и дело останавливаясь.

– Фу-ты, черт, – проворчал он, продолжая подъем.

Наверху было гораздо светлее. Яркий луч солнца, проникавший сквозь неплотно задернутые занавески, освещал всю площадку. Они направились к ближайшим трем дверям. Громко постучав в одну из них, Тайлер повернул ручку.

– Стюарт! – закричал он.

Они вошли.

Комната была пуста. Кровать стояла незастланная – простыни смяты, одна из подушек валялась на полу. Пахло гниющим мясом.

– Зайдем в другую комнату, – сказал Тайлер.

Подойдя к следующей двери, он повторил ту же процедуру: громко постучал, приоткрыв дверь, окликнул Николса и вошел. В этой комнате было значительно темнее: задернутые шторы и занавесившее окно одеяло почти не пропускали света. На кровати, широко раскинув руки, лежал Стюарт Николс. Его грудь мерно вздымалась, из открытого, словно оскалившегося, рта вырывалось сиплое дыхание. Даже в темноте было заметно, как бледна его кожа. И те же длинные крючковатые ногти на руках, уже знакомые Джо. Тайлер подошел ближе и тут же отступил на шаг, пораженный зловонием, исходившим от Николса.

– Стюарт, – позвал он, протянув руку, однако дотронуться до неподвижного тела он не решился.

Николс не шелохнулся.

Подушка у него под головой была необычно грязная, засаленная. Присмотревшись, Тайлер заметил, что по ней рассыпаны довольно длинные волосы, лежавшие как бы сами по себе. Череп Николса во многих местах был абсолютно голый, будто волосы вырывали клочками.

– Похоже на коматозное состояние, – сказала Джо. – Может, надо вызвать врача?

За спиной у них послышался шорох. Они повернулись, вглядываясь в темноту. На другой кровати, в противоположном конце комнаты, лежала женщина, – они настолько были ошеломлены видом Николса, что не заметили его жену.

Бет Николс всегда была довольно полной женщиной, но сейчас она выглядела так, будто страдала дистрофией: ее тело, прикрытое тонкой ночной рубашкой, было истощено до крайности, словно ее неделями морили голодом. Цвет лица – еще более жуткий, чем у мужа, а волосы, которые она обычно забирала в пучок, были распущены. Тайлер подошел к Николсу и потряс его за плечо, пытаясь вырвать его из беспробудного сна.

– Внизу телефон, – сказала Джо. – Может, все-таки вызвать врача?

Тайлер не отвечал, он пристально смотрел на спящего приятеля. Притронувшись к щеке Николса, он почувствовал, какая липкая и холодная у него кожа. Немного подумав, он осторожно приоткрыл его припухшие веки: глаза остекленевшие, безжизненные белки тронуты желтизной. Тайлер вздрогнул – у него промелькнула мысль, что перед ним покойник.

– Стюарт! – Тайлер с силой сжал руку Николса, и глаза его медленно открылись. Он чуть повернул голову и посмотрел на Тайлера, его потрескавшиеся губы растянулись в ухмылке.

Тайлер отступил на шаг.

– Что надо? – процедил Николс, пытаясь приподняться. Наконец ему это удалось, и он сел на кровати, чуть склонив голову.

– Как долго ты находишься в таком состоянии? – спросил его Тайлер.

– Не помню, – прохрипел фермер.

Он вздрогнул, стиснув ладонями виски.

Тайлер подошел к окну, откинул одеяло, затем отдернул занавески. Комната заполнилась ярким солнечным светом. Николс взвыл как безумный... Этот оглушительный рев вырвался из, казалось, самых глубин его души – рев боли и ярости. Он поднялся на ноги, прикрывая глаза рукой. Тайлер в ужасе смотрел на руки и шею – кожа на них была исполосована ярко-красными рубцами и покрыта множеством волдырей.

– Задерни шторы! – заорал Николс.

Он зашатался и, потеряв равновесие, свалился на кровать, выставив перед собой руку, как бы защищаясь от солнечного света. Другой рукой он по-прежнему прикрывал глаза.

– Да закрой же наконец занавески, ради Бога, закрой, – прорычал он, приподнимаясь с кровати.

Тайлер пошел было исполнять его просьбу, как вдруг услышал щелчок ружейного затвора. Фермер стоял у кровати, наставив на него дуло ружья.

– Закрой окно! – снова заревел он.

Тайлер поспешил исполнить его требование.

– А теперь убирайся отсюда! – зарычал Николс. – Оставь меня в покое.

Левая сторона его лица выглядела так, будто ее обожгли паяльной лампой. Из гноящихся ран выступал гной, и какая-то жидкость стекала по его обезображенной щеке.

Бет Николс, скорчившись, лежала на кровати. Кожа ее лица тоже казалась обожженной.

Тайлер опасливо направился к двери, увлекая за собой Джо.

– Убирайтесь отсюда! – рычал Николс, облизывая распухшие губы.

Фермер снова направил на них ружье, и Тайлер уже решил, что он вот-вот выстрелит; но едва они шагнули за порог, Николс вновь опустил ружье. Тайлер прикрыл за собой дверь, но в следующее мгновение Николс выбежал из комнаты, пошатываясь точно пьяный.

– И не вздумайте приходить. Не то пристрелю!

– Но, Стюарт, тебе нужна помощь, – сказал Тайлер, не спуская глаз с дула ружья.

– Я сказал, убирайся! – орал Николс, потрясая ружьем. – И не смейте никого сюда присылать. Всех перестреляю!

Джо вышла первой, ей хотелось побыстрее уйти.

Тайлер вышел во двор секунду спустя.

– О Боже, – пробормотала Джо, – что с ним?

Он развел руками:

– Должно быть, какая-то болезнь.

– Может, бешенство? – предположила Джо.

– Нет, у него не те симптомы.

– Харлей сказал, что это споры каких-то новых бактерий... А может, у него какая-то особая форма бешенства?

Тайлер покачал головой.

– Ты видел, что с его кожей? Это же солнечный ожог. – Голос ее сорвался. – Вик, что будем делать?

– Вызывать полицию бесполезно. Особенно после истории с Андерсеном.

– Мы должны вызвать врача, – сказала она решительно.

– Ты слышала, что он сказал? Так вот, я ему верю. Если кто-нибудь сунется к нему, пристрелит не задумываясь. – Они вопросительно взглянули друг на друга, затем Тайлер повернулся и зашагал к машине. – Пошли, – сказал он.

Джо замешкалась, она увидела нечто для себя новое, чего не заметила, когда они первый раз здесь проходили.

Справа от дома стоял деревянный сарай, дверь его была открыта, и внутри что-то поблескивало под лучами солнца.

– Вик, иди сюда, – позвала она Тайлера.

Тот повернулся. Джо уже стояла в дверях сарая.

– Взгляни-ка сюда, – сказала она.

В сарае лежало несколько мешков с ванденбургским кормом. Тайлер, не задумываясь, поднял один из них на плечо, и они направились к машине. Он открыл заднюю дверцу и бросил мешок рядом с ружьем, затем, сел за руль, подождал, пока рядом с ним не усядется Джо, и завел мотор. Потом развернулся и надавил на газ. Чем быстрее они покинут это место, тем лучше. Не прошло и десяти минут, как они добрались до Вейкли. И только въехав в город, Тайлер сбавил скорость.

Они медленно ехали по обсаженным деревьями улицам, удивляясь необычной тишине, царящей в городе. Возле некоторых домов валялись садовые инструменты и детские игрушки. Почти все окна были плотно закрыты занавесками. И лишь несколько человек увидели они на улицах: эти бледные и изнуренные люди брели как в полусне. Кроме того, имелось еще одно загадочное обстоятельство, встревожившее Тайлера больше, чем отсутствие на улицах людей.

Не видно было кошек и собак.

Вейкли стал городом-призраком.

* * *

Карло Фандуччи прикурил следующую сигарету и закашлялся, как только едкий дым проник в его легкие. Он сплюнул в открытое окно, успев заметить, что отхаркивает кровью. Он прекрасно видел машину Тайлера, подъехавшую к ветеринарной клинике. Видел и самого фермера, а также Джо, вылезавших из машины. Заметил и пластиковый мешок фирмы «Ванденбург кемикалз».