Текст книги "Сестры-соперницы"
Автор книги: Шобха Де
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Ну, хорошо, – он улыбнулся, полез в бумажник и достал оттуда еще одну карточку, – вот вам моя личная визитка.
Алиша схватила карточку и, увидев, что доктор собирается выйти из палаты, стала лихорадочно придумывать, как его задержать.
– Доктор… я очень беспокоюсь за маму. Скажите, как ее можно окончательно вылечить? Ну… вы понимаете.
Он помолчал, прежде чем ответить.
– Надеюсь, вы не обидитесь на то, что я сейчас скажу. Ей нужно ваше внимание… и, что еще важнее, – ваша любовь. Физически она вполне здорова, хотя пока еще немного слаба. Но очень одинока. Ей не хватает уверенности в себе. Она думает, что ее никто не любит, что она никому не нужна.
– Это она вам сказала? – удивилась Алиша.
– Нет. Хотя как-то раз она обмолвилась, что ей одиноко. Особенно после трагической гибели вашего отца… для нее это стало тяжелым ударом, – ответил доктор.
Алиша постояла, обдумывая его слова.
– Спасибо, что рассказали мне об этом, – поблагодарила она. – Я действительно была занята только собой, и мне некогда было уделять внимание матери. Теперь все будет по-другому. Скажите, доктор, – наконец решилась она задать самый важный для нее вопрос, – у вас, наверное, есть семья… то есть…
– Да, – мягко ответил он, – я живу с родителями…
Алиша подняла на него глаза, полные невысказанных вопросов.
– …Женой и детьми. У нас их двое, – добавил он, чуть помолчав.
Пытаясь скрыть разочарование, Алиша отвернулась и быстрым шагом пошла прочь. Она так торопилась, что споткнулась на лестнице и обязательно упала бы, если бы доктор Куриен не подхватил ее под руку. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко и умоляюще смотрел в глаза.
– Почему вы сразу не сказали? – разрыдалась она. – Ненавижу вас! Да отпустите же!
– Послушайте… – начал доктор, но она заткнула уши руками и побежала к машине.
– К Навину, – велела она водителю, поднимая тонированное стекло, чтобы отгородиться от всего мира и, прежде всего, от доктора Куриена.
Глава девятая
Примерно через год после свадьбы Бинни объявил, что уезжает по делам в Лондон.
– Ты едешь один? – робко спросила Микки.
– Я никогда не езжу один, – фыркнул он.
– Возьми меня с собой, – прикусив губу, робко попросила она.
Бинни, который в тот момент как раз завязывал галстук, резким движением сорвал его и бросил на кровать.
– Ну вот, опять ты за свое! Хочешь снова с самого утра испортить мне настроение? Тебя что, родители в детстве совсем ничему не учили? Никогда не задавай мужчине глупых вопросов, когда он собирается на работу!
– Прости, – всхлипнула Микки, – прости, дорогой, мне очень жаль. Давай я это исправлю.
Она встала перед ним на колени и стала расстегивать ему ширинку. Он грубо сорвал шелковый халатик с ее плеч и прикрыл глаза, а потом резко схватил ее за волосы и отстранил от себя.
– Разве тебе не нравится? – спросила она с удивлением.
– Нравится. Только я хочу, чтобы ты при этом видела на себя. Ну, давай, смотри, – и он развернул ее лицом к зеркалу. – Продолжай.
Микки разделась, зная, что вид ее обнаженного тела еще больше распалит его. Потом она уложила его на пол и продолжила целовать, но уже гораздо медленнее. Он все это время не отводил взгляда от зеркала.
– Прекрасная… прекрасная… – шептал Бинни, немного сбиваясь с дыхания. – Ах ты, маленькая шлюшка!
Микки застонала и склонилась над ним.
– Поцелуй меня, Бинни, – попросила она, задыхаясь, но он отвернулся. – Поцелуй меня, поцелуй, – продолжала упрашивать Микки.
Но он зажмурился, целиком отдавшись своим ощущениям. Микки знала, как довести его до экстаза, но видела, что его мысли витают далеко от нее… все это время он думал о ком-то другом.
***
Бинни уехал, и Микки решила на время его отсутствия перебраться в родительский дом. В особняке мужа ей было не по себе: никто с ней не спорил, но прислуга подчинялась только хозяину. К тому же там не было ни одной служанки-женщины. По дому ходили мужчины с рациями в темных костюмах и с военной выправкой. Не понимая, зачем ее мужу нужна такая охрана и почему повсюду установлены камеры слежения, Микки как-то спросила Бинни об этом, но он велел ей не совать нос не в свое дело, добавив:
– Тебе что, не говорили в детстве, что женщину такие вещи вообще не должны интересовать? Похоже, родители тебя ничему не научили. Даже готовить.
– Почему же, – попыталась возразить Микки, – когда я жила в Америке, я много готовила…
– Правда? – презрительно фыркнул он. – У нас в Пенджабе такую дрянь даже собаки не едят. Мы любим настоящую еду. А не жалкие кусочки сырых овощей с каким-то дурацким соусом, в котором плавает пара креветок.
Бинни был отчасти прав – ее мать предъявляла высокие требования к поварам, и на кухне всегда царила такая суета, что девочку-подростка туда просто не пускали, так что у Микки действительно не было возможности научиться готовить. Но зато, приехав в Америку и встретившись с Шоном, она увлеклась кулинарией. У Шона была отличная подборка рецептов, и они часто вместе готовили экзотические блюда разных стран. Слава об их кулинарных талантах быстро распространилась по кампусу, и их стали приглашать на разные вечеринки. Шон убедил Микки, что это неплохой способ подработать, и бывало так, что у них все выходные оказывались расписаны чуть ли не на семестр вперед. Микки гордилась тем, что их с Шоном изысканные блюда пользовались успехом. К тому же они тщательно продумывали сервировку стола: цветы, приборы и все такое. Шон даже подшучивал, что если их выгонят из бизнес-школы, они вполне способны открыть свой ресторан, но Микки понимала, что это невозможно: ее родители пришли бы в ужас, узнав, чем она занимается в свободное от учебы время.
И теперь Микки решила, что к приезду мужа научится готовить его любимые блюда. Для этого она записалась на курсы к повару-французу, который работал в пятизвездочном отеле за городом.
Месье Лоран считал, что большинство учениц ходят к нему на курсы, чтобы как-то убить время и произвести впечатление на друзей. Многие из них были богаты, держали в доме поваров и сами не умели даже лепешки испечь. На родине, в Лионе, месье Лоран работал в небольшом семейном ресторанчике для туристов, который содержала американская пара, и теперь показывал своим ученицам, как готовят популярные блюда, вроде курицы в винном соусе. Но в лице Микки он получил ученицу с утонченным вкусом, да к тому же еще и талантливую. Она училась быстро и охотно, схватывала все на лету и мгновенно перенимала то, над чем другие бились не один день и все равно не могли освоить. Микки не боялась экспериментировать, и в результате обычные блюда превращались у нее в нечто особенное. Месье Лорану стало интересно с ней заниматься, и он раскрывал ей профессиональные секреты. А она все с большим удовольствием ходила к нему на занятия. Они стали для нее своеобразной отдушиной, и там она приобрела друзей. Самым близким из них стал застенчивый молодой паренек из Гоа по имени Лючио, который мечтал когда-нибудь открыть свой ресторан.
Как-то раз они вдвоем пекли печенье, и у них ничего не получилось. Сначала они оба расстроились, потом рассмеялись и начали готовить снова. Лючио похвалил ее кольца, Микки понравилась его рубашка. Потом выяснилось, что они оба любят музыку хэви-метал, и Лючио пригласил Микки на чашечку кофе. Она охотно согласилась: ей уже давно не приходилось общаться с ровесниками, с которыми можно поболтать и подурачиться.
– Ну что, куда пойдем? – спросила она, когда занятия закончились.
Лючио предложил недавно открывшееся кафе, где вечерами играл джазовый оркестр.
– Мы с сыном его владельца учились вместе в школе – нам там скидку дадут.
Но когда за Микки подъехала ее шикарная машина, он помрачнел.
– Ч-черт! А ты что, типа, из богатеньких? – присвистнул он.
Она улыбнулась и взяла его под руку. Лючио неохотно залез в машину и скромно устроился в уголке. Микки велела водителю включить ее любимую кассету и откинулась на сиденье.
– Расслабься, – сказала она Лючио, который напряженно смотрел вперед на дорогу.
– Ты никогда не говорила, что полностью упакована, – заметил он с укоризной.
– Я думала, ты и так знаешь, – пожала плечами Микки, – это ни для кого не тайна.
– Ты что, какая-то большая шишка? – с любопытством взглянул на нее Лючио.
– Ну-у, в некотором роде, да.
– Черт, – произнес он сквозь зубы.
– А что в этом плохого?
– Ничего. Но у меня нет знакомых среди богачей. И знаменитостей. Правда, я знаю одного фолк-исполнителя, – ну, ты поняла, о ком я, – но это только потому, что он из нашей деревни.
– Да ладно тебе, я ведь не кусаюсь, – рассмеялась Микки. – Но если тебе неприятно, в следующий раз можем прогуляться пешком или взять такси, – подмигнула она.
Лючио не поддержал ее шутливый тон. Он сидел прямо, прижав руки к бокам и по-прежнему уставившись на дорогу, а когда они подъехали к «Café Trinca's», постарался как можно незаметнее выскользнуть из машины, будто боялся, что его увидят.
Они вошли в кафе и сразу же нашли свободный столик, но Лючио все еще выглядел каким-то затравленным.
– Слушай, – наконец прервал он затянувшееся молчание, – если честно, я не знаю, как себя вести с людьми из общества. Я-то думал, ты одна из нас, а теперь меня здесь засмеют.
Микки никак не могла понять, из-за чего он так распереживался, и попыталась расспросить его, но Лючио замкнулся в себе. Через полчаса она попросила счет. Они выпили всего по чашке кофе. Лючио подскочил и полез в задний карман джинсов за деньгами.
– Послушай, у тебя, может, всего навалом, но я не допущу, чтобы за меня расплачивалась девчонка. Усекла? Я не какой-то там голодранец.
Микки рассерженно встала и направилась к выходу, бросив на прощанье:
– Спасибо, Лючио. Вечер мог быть отличным, если бы не твои заморочки.
На следующий день на занятиях, стоило Микки войти, как Лючио отвел глаза, но потом, улучив минутку во время приготовления соусов, подошел к ней и протянул руку, перепачканную яичным желтком.
– Прости, ты была права. Мне жаль, что так вышло.
Микки улыбнулась и протянула ему в ответ руку, измазанную белком, который она как раз взбивала.
– И ты меня прости.
При рукопожатии раздался довольно громкий чавкающий звук. Месье Лоран строго посмотрел на них сквозь очки с толстыми стеклами и ругнулся по-французски:
– Черт, кажется, у нас получился не запланированный на сегодня омлет.
***
Переселившись в свой родной дом, Микки первым делом вызвала Дхонду и Гангу. Они приехали и окружили ее вниманием и заботой. Вернулся и старый повар: он и слышать не хотел о том, что для молодой госпожи будет готовить кто-то другой. Кое-кто из слуг и водителей, которым эконом Бинни дал расчет, приходили проведать Микки. Некоторым из них повезло, и они нашли постоянную работу, остальные перебивались случайными заработками. Микки стало очень стыдно, что она не позаботилась о людях, верой и правдой служивших ее родителям, и позволила Бинни вышвырнуть их на улицу. Впрочем, сама она не смогла бы оплачивать их работу, да и какой смысл содержать полный штат прислуги в доме, где никто не живет?
Бинни как-то обмолвился, что сократит ей содержание, и намекнул, что ему придется пустить с молотка всю ее недвижимость. Тогда она не придала его словам особого значения, но теперь, нежась в уюте и роскоши родного дома, поняла: ей невыносима мысль о том, что в один прекрасный день тут поселятся чужие люди.
В «Хиралаль Индастриз» Бинни тоже навел свои порядки. Он уволил почти всех: и тех, кто работал с отцом Микки, и ее команду «вундеркиндов», и даже миссис Д'Суза. Раманбхаи лишился большей части своих полномочий, а Шанай ушел сам. Бинни на этом не остановился – он полностью заменил интерьеры, купил новую мебель и оргтехнику, сделал навесные потолки, расставил повсюду диваны из кожзаменителя и искусственные фонтаны с камнями из стекловолокна и пластмассовыми папоротниками. После всех этих перемен Микки пару раз заходила в офис, но всякий раз торопилась уйти. Зал заседаний переделали до неузнаваемости, а ее бывшая приемная теперь походила на стойку администратора дешевенькой гостиницы. Уютный уголок, где раньше царила миссис Д'Суза, оказался за перегородкой из тонированного стекла, а стены в нем обили дерматином. Микки удивляло, как Бинни мог допустить такое, ведь его дом был обставлен с большим вкусом. В конце концов она пришла к выводу, что муж испоганил офис ей назло, и только потом ей рассказали, что новый дизайн этих помещений поручила кому-то из своих знакомых Урми, а Бинни даже не попытался ее остановить.
…Микки уже допивала чай и собиралась идти на свои кулинарные курсы, когда вошел слуга и сообщил, что, пока она отдыхала, ей звонил Раманбхаи. «Интересно, что ему могло понадобиться?» – удивилась она, они ведь уже несколько месяцев не общались. И тут Раманбхаи позвонил опять.
– Дело срочное, – сказал он коротко, – речь идет о жизни и смерти. Микки, я знаю, что до тебя дошли слухи, будто бы я подговаривал Алишу выкупить у тебя «Хиралаль Индастриз», и не отрицаю этого, но поверь, мною двигали благие намерения. Ведь только Алише ты могла продать компании, чтобы сохранить их в семье. Поверь, Микки, для меня бизнес твоего отца всегда был превыше всего. А еще я знаю, как с тобой обращается Бинни, и боюсь, что он платит всем, кому ты доверяешь, чтобы они за тобой шпионили. Нам надо срочно увидеться. Я отниму у тебя пятнадцать минут, не больше. Но мы должны быть очень осторожны. За нами повсюду следят. Телефоны тоже на прослушке. Боюсь, даже этот разговор подслушивают. Поэтому я пришлю тебе записку с указанием места и времени встречи. Но мы должны поговорить до того, как вернется твой муж. Повторяю, речь идет о жизни и смерти. – В трубке раздался короткий щелчок – Раманбхаи отключился.
Микки озадаченно смотрела на трубку. Ей грозит опасность? От кого? Она была так озадачена и взволнована, что даже опоздала на занятие. Месье Лоран сделал ей замечание, а Лючио подмигнул. Но Микки ничего не заметила – все ее мысли вертелись вокруг недавнего разговора с Раманбхаи. В его интонации явственно слышались отчаяние и предчувствие беды. Но вдруг он просто ее запугивает? Она стала вспоминать их предыдущие встречи и разговоры. Надо посоветоваться с Шанаем. Микки знала, что он снова вернулся к торговле алмазами, открыв небольшую фирму, которая приносила неплохой доход.
Ей было совсем не до мяса в горшочке, тонкостями приготовления которого месье Лоран делился с ними в тот день, и она рассеянно насыпала туда столько перца, что блюдо было непоправимо испорчено.
– Что это с тобой? Муженек, что ли, не звонит? – шепотом спросил Лючио.
Микки, не ответив на шутку, занялась приготовлением гарнира из фасоли с морковью.
Занятия у месье Лорана быстро наскучили Лючио, и он ходил туда, только чтобы пообщаться с Микки, а потом отправиться с ней в какую-нибудь забегаловку. Они болтали о еде и о моде, Лючио рассказывал ей о своей жизни в Гоа и делился мечтами о том, как он в один прекрасный день откроет собственный ресторанчик на небольшом уютном пляжике, облюбованном европейцами. Он по-дружески советовал Микки, какие цвета ей к лицу, но их отношения были чисто платоническими. Микки подозревала, что не интересует его как женщина, и однажды после пары рюмок ликера «Matheus» решилась спросить его об этом:
– Вот скажи мне честно, Лючио, – кокетливо промурлыкала она, проводя длинным ногтем по его подбородку, – я ведь пробуждаю желание? Я сексапильная, привлекательная, неотразимая? Многие мужчины считают меня такой. А ты?
– Брось, – недоверчиво посмотрел на нее Лючио. – Зачем ты меня об этом спрашиваешь? Ты же знаешь…
Микки перегнулась через столик, схватила его за отворот рубашки и спросила:
– Знаю о чем, милый? Что такое я должна знать?
Лючио растерялся на минуту, а потом прошептал:
– Ну ты даешь! Я же гей. Мне казалось, уже все об этом догадались.
– Ты шутишь! – воскликнула Микки и тут же спохватилась: – Ой, прости, я не хотела тебя обидеть. Понимаешь, ты очень привлекательный мужчина, мне нравится общаться с тобой. И я даже не подозревала… что ж, больше не буду тешить себя пустыми надеждами.
Они какое-то время молча потягивали напитки, а потом Лючио рассказал ей о своем друге, который трагически погиб в Гоа в прошлом году.
– Я долго не мог прийти в себя, пил антидепрессанты, и спасло меня только увлечение кулинарией. Теперь ты понимаешь, почему я хожу на эти курсы?
Микки кивнула и чмокнула его в щеку. Несколько посетителей с любопытством оглянулись. В одном из них она узнала Анила Джетхани, делового партнера мужа, который смотрел на них как-то особенно пристально. Микки помахала ему ручкой и послала воздушный поцелуй. Лючио с любопытством оглянулся и прошептал, меняясь в лице:
– Ч-черт, это он.
– Ты что, его знаешь?
– Еще бы, его каждый гей в городе знает. Он голубой во всю голову. Ходит по пляжам, по барам, снимает всех подряд.
Микки посмотрела сначала на Джетхани, потом на Лючио.
– Что, и тебя…. он тоже?.. – спросила она.
– Да… и это было просто ужасно. Я поклялся себе, что больше никогда…
Микки подозвала официанта и попросила счет.
***
– Он хочет тебя убить, – сказал Раманбхаи, когда они встретились на безлюдной смотровой площадке над морем.
– Но зачем Бинни моя смерть?
И Раманбхаи раскрыл перед ней тщательно обдуманный план, первым этапом которого была загадочная гибель ее родителей в авиакатастрофе, а последним станет ее смерть.
– Я тебе не верю, – покачала головой Микки.
Он развел руками.
– У меня нет причин тебя обманывать. Какая мне от этого выгода? Да мне ничего и не нужно. Мой единственный сын разбился несколько лет назад на машине неподалеку от Бангалора. В нем был смысл всей моей жизни. И когда он погиб, я посвятил себя работе в «Хиралаль Индастриз» и тебе. Помнишь, я как-то приехал на ваше школьное мероприятие. Сетх тогда не нашел для тебя времени. В твоих глазах стояла такая боль – и я понял, как тебе не хватает отца. А мне не хватало ребенка. Поверь, я не могу жить спокойно, зная, что тебе угрожает опасность.
С моря надвигались тяжелые тучи, ветер крепчал. Микки на лицо упала первая тяжелая капля.
– Поехали отсюда, – сказала она и схватила Раманбхаи за руку. – Сейчас начнется ливень.
Они побежали к поджидающим их машинам. Раздался удар грома, и море с яростью обрушилось на то место, где они стояли секунду назад.
***
Бинни вернулся в скверном настроении. Микки приехала встречать его в аэропорт, но он, едва удостоив ее кивком, отдал чемодан и пальто одному из слуг и молча сел в машину. Микки готовилась к его приезду, и теперь ей было очень обидно. «Может, – пыталась она оправдать его поведение, – он просто еще не пришел в себя из-за разницы во времени?»
Бинни велел водителю включить кассету с сентиментальными песнями в исполнении Мехди Гассана, откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Микки попыталась было взять его за руку, но он грубо отмахнулся. Впрочем, в присутствии водителя, который постоянно оглядывался на хозяина в ожидании новых распоряжений, о каких-то нежностях не могло быть и речи.
Стоило им зайти в дом, как Бинни сразу же отправился в свой кабинет, налил себе полный стакан виски и углубился в бумаги. Той ночью тишину нарушал только писк факса.
– Тебе сделать кофе? – спросила Микки перед тем, как отправиться к себе в спальню.
Бинни уже давно распорядился, чтобы она переехала в другую половину дома, коротко объяснив свое решение тем, что не привык делить свою комнату с кем бы то ни было, и вообще, она ему мешает. Микки долгое время не могла с этим смириться, хотя у ее родителей тоже были отдельные спальни. Впрочем, дома Бинни бывал редко, а если и решал переспать с ней, то приходил, как правило, часа в два ночи, а то и позже. Но сейчас он долго отсутствовал, и Микки истосковалась по нему. Ей хотелось соблазнить его, полностью завладеть его вниманием, отвлечь от всех дел. Ей чисто физически его не хватало, и она мечтала о том, как они проведут страстную ночь. Поведение Бинни глубоко оскорбило ее, тем более что такое случалось далеко не впервые.
Микки долго не могла уснуть: она размышляла, стоит ли рассказывать мужу о разговоре с Раманбхаи. Она все еще не решила, как отнестись к словам старого друга отца. Что это? Просто домыслы выжившего из ума старика или к его предупреждениям стоит прислушаться? Но сейчас ей так хотелось привлечь к себе внимание Бинни, что она готова была даже рискнуть своей жизнью, только бы он ее заметил, выслушал, признал сам факт ее существования. И она решила рассказать ему все на следующей неделе, в день его рождения.
***
Через два дня после возвращения из командировки Бинни внезапно нагрянул домой посреди дня. Микки и Лючио, весело болтая, занимались стряпней. К ним заглянул перепуганный слуга и шепотом сказал:
– Госпожа… вас разыскивает хозяин.
Лючио в этот момент взбивал яичные белки, а у Микки все руки были в муке. Она удивленно посмотрела на Лючио, а он улыбнулся ей в ответ:
– М-м-м… похоже, вы скучать не будете. Рад за тебя, детка.
Микки покраснела и пошла мыть руки. Сквозь стекло двери, ведущей из маленькой подсобки в огромную, как в роскошном отеле, кухню, она увидела мужа.
– Это еще кто такой?! – спросил он, врываясь в подсобку.
Микки, забыв про недомытые мукой руки, бросилась к нему. Лючио застыл в изумлении. Через черный ход, ведущий в жилые помещения для слуг, вбежали двое младших поваров. Бинни грубо оттолкнул жену, бросился к Лючио, схватил его за рубашку, легко, без усилий, поднял в воздух и швырнул через всю подсобку к двери.
– Выметайся из моего дома, педик, пока я тебе все кости не переломал.
Микки попыталась вмешаться, но Бинни взмахнул рукой, и она отлетела в угол, обрушив тяжелые чугунные сковородки. Она ударилась головой об угол табурета, а на руку ей упал острый хлебный нож, оставив глубокий порез.
– Бинни, прошу тебя, – вскрикнула она, – прекрати! Мы с Лючио готовили тебе сюрприз на день рождения.
Бинни резко обернулся.
– К черту мой день рождения, сука! Убирайся к черту! Вместе со своим дружком. Надо же какая наглость – защищать другого мужчину в моем доме! Можешь не рассказывать, кто он такой, мне прекрасно известно об этих твоих якобы кулинарных курсах с каким-то там французиком. Непонятно только, чему он там вас обоих учил. У меня есть доказательства: фотографии, счета из ресторанов… Вот, значит, как ты меня ждала! Я знал, что тебе нельзя доверять. Шлюха!
Бинни повернулся к Лючио, который съежился за плитой, вытащил его оттуда за волосы, развернул к горячей плите и, удерживая его одной рукой за шею, второй потянулся к скалке.
– Хочешь, я засуну это тебе в задницу? Хочешь? Как тебе размерчик, а?
Из глаз у Лючио брызнули слезы. Микки подползла к мужу и обхватила руками его колени.
– Пожалуйста, дорогой, отпусти его. Накажи лучше меня. Он ни в чем не виноват. Прошу тебя, Бинни, умоляю.
Бинни резко отпустил Лючио, оторвал от себя руки Микки и рявкнул:
– Вон из моего дома. Оба! С меня хватит, – прорычал он, обращаясь к Микки. – Можешь кого-нибудь прислать за своими шмотками. Я не желаю, чтобы они оскверняли мой дом. Убирайся отсюда! И забирай своего дружка-гомика.
Микки поднялась с пола. В глазах у нее стояли слезы.
– Но почему, Бинни? Почему ты так со мной поступаешь? Чем я перед тобой провинилась? Я люблю тебя. Только тебя. Пожалуйста, Бинни, я умру без тебя.
– Шлюхи вроде тебя так просто не умирают, – бросил он. – Пошла вон! – И с этими словами вышел.
Лючио осторожно помог Микки подняться.
– Пойдем, тебе надо приложить лед ко лбу, а то синяк будет.
Он легонько провел тонкими артистичными пальцами по ее рассеченному лбу и оглянулся в поисках ка-кого-нибудь полотенца, чтобы остановить кровь, текущую из раны у нее на руке.
– Тебе срочно нужен адвокат, – произнес он твердо. – Прямо сейчас. Чтобы кто-нибудь засвидетельствовал, до чего он тебя довел. Все эти раны и синяки нужно сфотографировать. Мы найдем управу на этого ублюдка. Я знаю, как с ним бороться: мне встречались драчуны и похуже, а в свое время меня отметелили такие амбалы, рядом с которыми твой муженек – просто кроткий ягненок. Я все сделаю.
При свете полной луны они поймали проезжавшее мимо такси и отправились к Лючио. Прочь из дома Бинни и из его жизни.
***
– Для начала сядь и выпей чашечку чая, а потом будем разговаривать серьезно, – говорил Лючио Микки, которая никак не могла прийти в себя. – Хочешь, я кому-нибудь позвоню? – спросил он участливо.
– Да, – кивнула она, – моему двоюродному брату Шанаю. Только… я ему несколько раз звонила, но не заставала дома, а он не перезванивал. Не уверена, что он откликнется. Я знаю, что он в городе, но я разговаривала с его матерью, она сказала…
Лючио записал номер и взялся за телефон. Ему повезло: Шанай был дома, и, прежде чем передать трубку Микки, Лючио вкратце сообщил ее двоюродному брату о случившемся. В голосе Шаная звучало такое участие, что ей сразу стало легче. Она еще раз все подробно рассказала ему и посоветовалась насчет хорошего юриста. Шанай спросил, где ее найти, обещал приехать.
– Скажи… как ты? – спрашивал он снова и снова. – Раны серьезные? Может, привезти врача?
Микки успокоила его, сказав, что раны поверхностные и что у Лючио мать – медсестра, которая поможет ей, если понадобится. Но при этом сама не услышала в своем голосе уверенности.
Шанай приехал через пятнадцать минут. Он нежно обнял Микки, и ей невольно подумалось, что чуть ли не впервые за всю жизнь между ними возникло что-то вроде физической близости.
– Я слышал, есть специальный центр, где помогают в таких случаях, – сказал он. – Это где-то в… не помню, где он находится. Я читал о нем в газете еще до отъезда из Индии. Надо будет им позвонить.
– Да, – оживилась Микки, – есть какая-то общественная организация. Ами знакома с одной женщиной-юристом, она там работает. Я узнаю у нее, как с ними связаться.
Ами была потрясена ее рассказом и сказала, что немедленно приедет.
Уже через полчаса все были в сборе, включая Бхавну – подругу Ами, которая работала юристом в том самом центре.
– Нанесение телесных повреждений жене, – сказала она, – это уголовно наказуемое деяние. Мы можем хоть сейчас подать иск, если вы захотите. Но должна вас предупредить, что, учитывая ваше общественное положение, судебное разбирательство привлечет внимание общественности. Нужно ли это вам?
Микки энергично покачала головой, но Лючио продолжал твердить:
– Надо проучить этого ублюдка. Мы ему покажем.
Микки вышла в соседнюю комнату поговорить наедине с Шанаем, и тот согласился, что скандал ей действительно ни к чему.
– А могу я сейчас все это просто задокументировать, а потом предъявить в качестве доказательства во время бракоразводного процесса? – спросила она у Бхавны.
– Решение за вами. Но сейчас, по горячим следам, мы можем поднять большую шумиху. У меня много друзей-журналистов в разных газетах – они охотно напишут об этом случае. А исковое заявление можно подать прямо завтра с утра, как только откроются суды.
Микки сама не могла понять, почему, но ей такой вариант развития событий был не по душе.
– Микки придает слишком большое значение неприкосновенности своей частной жизни, – пояснила Бхавне Ами, – и ей неприятно, что кто-то будет копаться в ее грязном белье. Но я считаю, что обезопасить себя на случай, если муж начнет угрожать ей в суде, просто необходимо.
Бхавна кивнула.
– Вы хотите обязать его платить вам алименты, содержание и все такое? – уточнила она. – Мы можем потребовать этого в суде.
Микки отрицательно покачала головой и рассказала, что переписала на мужа все свое имущество.
– Да вы с ума сошли! – Бхавна отказывалась верить своим ушам. – Ни в коем случае нельзя было это делать! Неужели никого не нашлось, чтобы предостеречь вас?
– Да, мне говорили, – ответила Микки с кроткой улыбкой. – Но дело в том, что я любила этого человека… и люблю до сих пор.
– Да что с тобой, Микки?! – возмутилась Ами. – У тебя совсем гордости не осталось? Ты только посмотри на себя. Вся в синяках и порезах, а туда же, защищает его! Не понимаю, как так можно!
– Что ж, тогда давайте сейчас просто зафиксируем все, что случилось, – предложила Бхавна. – У нас есть свидетель – Лючио, раны и синяки мы с вами видели своими глазами. Пусть Микки придет в себя и поспит, а завтра продолжим разговор.
Ами бросила вопросительный взгляд на свою юную подопечную.
– Может, переночуешь у меня?
– Нет, Микки, оставайся здесь, с нами, – быстро перебил ее Лючио. – Моя мама еще раз обработает твои раны… у нас есть отдельная кровать. Здесь, конечно, не дворец, но зато чисто и уютно.
– Да, я лучше останусь, – вяло кивнула Микки. – Шанай, пожалуйста, задержись ненадолго, мне надо с тобой поговорить.
Ами и Бхавна уехали, пообещав позвонить утром.
Лючио налил себе стаканчик чистого рома и оставил Микки наедине с Шанаем. Они уселись на диван, и Микки наконец дала волю слезам. Шанай прижал ее к себе, а когда она выплакалась и немного успокоилась, взял карандаш и блокнот и попросил ее составить список имущества, которое у нее осталось: украшения матери, недвижимость, акции и все, что она еще сможет припомнить. Список получился небольшой. Шанай прочитал его и только развел руками.
– Ну ты и дуреха! Как можно было бросить всё к ногам такого человека? Он же преступник!
Микки закрыла ему рот ладонью.
– Не надо, Шанай, не сейчас. Мне очень важно знать, что ты на моей стороне, что ты не бросишь меня в беде. Мне нужна твоя помощь. Просто пообещай, что поможешь, ладно?
Шанай кивнул и сжал ее руку.
– Хорошо, а завтра мы детально обсудим все стороны вопроса: юридическую, финансовую и так далее. Не волнуйся. Я всегда буду на твоей стороне.
– Спасибо, – с чувством сказала Микки.
***
Адвокаты Бинни тоже не дремали. Уже на следующее утро в одиннадцать часов Микки принесли повестку. Иск о расторжении брака включал обвинения по семнадцати пунктам, в том числе в супружеской неверности. Но особенно поразили Микки слова о том, что их брак с Бинни все это время оставался фиктивным, а следовательно, подлежит аннулированию. «Как такое может быть?!» – поражалась она, и перед глазами у нее мелькали сцены страсти, которой они предавались в Мандве, на пляже на Бали и у себя дома. Как Бинни мог опуститься до такой грязной лжи? Она тут же позвонила Бхавне, чтобы посоветоваться. Надо сказать, та ничуть не удивилась.
– Мужчины часто так поступают, чтобы развестись побыстрее и без особых расходов. Не волнуйся, так легко он от нас не отделается. Перешли все эти документы мне, а еще лучше привези. Записывай мой рабочий адрес.
Микки сразу же отправилась к Бхавне и вскоре была на месте. Тесный закуток трудно было назвать офисом. В приемной толпилось множество женщин. С Бхавной вместе работала группа молодых юристов, они вели прием и отвечали на звонки двух телефонов, которые не умолкали ни на минуту. Повсюду громоздились стопки юридической литературы и папок с документами. А посреди всего этого хаоса спокойно восседала Бхавна в черном с белым сари, со множеством старинных серебряных браслетов на руках и с двумя карандашами, воткнутыми в небрежно завязанный узел волос. Она спокойно отвечала на вопросы посетителей и на телефонные звонки и выглядела при этом свежей и отдохнувшей. Бхавна жестом попросила Микки найти себе местечко, сесть и подождать. Кто-то сунул ей в руку щербатую кружку с чаем.
