Текст книги "Снежное пламя"
Автор книги: Ширли Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Грин Ширли
Снежное пламя
Пролог
Джастин посмотрел в окно. На заснеженной равнине лежал лунный свет. Он слепил глаза, мерцал и сверкал, как огонь, если бы холод мог гореть.
Снежный огонь. Снежное пламя.
Такое же прекрасное и вероломное, как действующие лица его повой пьесы. «Снежное пламя». Подходящее название.
– Джастин!
Голос был мягкий, чувственный. Джастин знал, Майра стоит в дверном проеме его кабинета.
Он пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, подальше от Майры и ее бесконечной шумной вечеринки. И вот она здесь Ему не надо было оглядываться, чтобы увидеть ее опущенные ресницы и часто вздымающуюся грудь, будто она запыхалась, на бегу отыскивая его. Джастин до мельчайших подробностей изучил ее повадки.
Майра всегда оставалась актрисой – на сцене или вне ее. Джастин почувствовал обычное раздражение при ее появлении. Не оборачиваясь, он спросил:
– Что случилось. Майра?
– Арти сказал, что ты не намерен возвращаться в Нью-Йорк.
Джастин снова поглядел на сверкающий снег за окном. Так хочется расстаться по-хорошему, подумал он.
Встав из-за стола и опустившись в кресло, Джастин наконец взглянул на жену: все как обычно, ничего не изменилось – соблазнительная, очаровательная, артистичная: высокий разрез платья обнажает длинную стройную ногу, огромные голубые глаза удивленно распахнуты, белокурые блестящие волосы эффектно рассыпаются по плечам.
Охватив наметанным взглядом стоявшую перед ним жену, Джастин подумал, что она так же прекрасна, как в тот далекий день, когда он впервые увидел ее. Нелепо, но и тяжко признаваться в неотразимости ее красоты теперь, когда низкий тембр ее грудного голоса не волнует его, оставляет равнодушным; единственное, что еще вызывает какие-то чувства, это непонятный страх, застывший в ее глазах.
Все эти годы с эгоизмом избалованного ребенка она досаждала мужу, ставила его в глупое положение, на каждом шагу оскорбляла, но ее поведение почти не задевало его, он скорее жалел Майру. Она так боялась будущего, стеснялась собственного возраста, приходила в панику от одной мысли, что может лишиться популярности у публики. Как тут не посочувствовать? В конце концов, Джастин когда-то любил Майру и даже сейчас ощущает себя ответственным за нее. Ведь она все еще остается его женой – хотя его не обманывало предчувствие, что брак их недолговечен…
– Арти не ошибся, – сказал Джастин, облокачиваясь на спинку кресла. – Я не вернусь в Нью-Йорк.
Майра приняла огорченный, почти убитый вид. Этот отработанный прием способен был тронуть сердце самого бесчувственного мужчины, но Джастин лишь понимающе улыбнулся. Он слишком хорошо знал свою жену.
Та подошла и села на угол письменного стола в привычной позе соблазнительницы – с надеждой взволновать его.
– Джастин, – промурлыкала она и нагнулась, чтобы ласково взъерошить его волосы. – Ах ты мой прекрасный принц, упрямец мой славный! Вернись к своей любимой, клянусь, ты не пожалеешь.
Джастин на мгновение заколебался. Когда он женился, Майра казалась ему самым сумасбродным, прекрасным и страстным созданием на свете. Да и она была страстно увлечена им. Ей вообще нравятся высокие, мощные, широкоплечие мужчины с грубоватыми повадками лесоруба, хотя лес она терпеть не может.
Страстное увлечение, принятое им тогда за любовь, разрешилось скоропалительным и необдуманным браком. Джастин по молодости наивно полагал, что брак – это навечно, а брачный обет незыблем. Сейчас Майра уверяет, что она сделает все, чтобы так оно и было…
Но зачем, если я не люблю ее больше, подумал он. Может быть, любовь – непостижимое, загадочное чувство, которое внезапно исчезает и столь же внезапно возвращается? Едва ли. По крайней мере, по отношению к Майре. Эта женщина не создана для брака, во всяком случае, для брака с ним. Он, со своей стороны, с тупым упорством хранил верность слову, которое они дали друг другу перед алтарем, но одному Богу известно, сколько раз изменяла ему Майра и со сколькими. Вот и сейчас все наперебой сплетничают, что его жена спит сразу с двумя любовниками – с исполнителями главных мужских ролей в пьесе «Снежное пламя», которую он написал по ее просьбе, дабы помочь Майре вернуться на сцену.
Джастина всегда удивляла безудержность человеческих измышлений. Это был редкий случай, когда сплетни о его жене выходили за всякие рамки правдоподобия. Конечно, Джек Джоунс молод и красив, идеальный типаж для амплуа любовника, да вот беда, в реальной жизни он не похож не только на сексуально притягательного партнера, но был просто лишен всякого мужского обаяния. Что до Гарри Джонстона, великолепного характерного актера, то хоть он и ухитрился однажды покорить своим исполнением самую изысканную публику, теперь же с ним не станет связываться ни один мало-мальски приличный импрессарио: кому нужен хронический алкоголик, месяцами пребывающий в тяжком запое.
Подобно Майре, Гарри пришел к нему как к своей последней надежде, и Джастин уговорил продюсера «Снежного пламени» дать Гарри шанс. Джастин надеялся, что талантливый актер окажется на высоте, тем более что продюсер поставил единственное условие: одна капля алкоголя – и Гарри немедленно увольняют.
Комедия, да и только, усмехнулся Джастин. Не постановка, а курсы по реабилитации психических травм. Каждый решает свои проблемы и что-то кому-то старается доказать. Джек – свою мужественность, Гарри – способность держаться трезвым, Майра – неувядаемость своей красоты. А Роксана – молоденькая и смазливая инженю – во что бы то ни стало мечтает стать звездой Бродвея. Тихая, тоненькая, деликатная, а копни поглубже – барракуда, хищница, каких еще поискать! Джастин чувствовал себя отчасти виноватым: это он предложил режиссеру взять в труппу Роксану, не отказав себе в удовольствии уязвить жену, потому что у этой неопытной девчонки в избытке есть то, что безуспешно пытается вернуть себе Майра – молодость…
И вот теперь вся эта развеселая компания в его доме. Не в большом особняке на крыше нью-йоркского небоскреба, а в его укромном доме в сельском уголке Новой Англии. И пригласила их всех сюда Майра. «Снежное пламя» шло с аншлагами, газеты были переполнены восторженными отзывами о постановке. Сегодня вечером все ее участники, пользуясь тем, что понедельник свободный день, зафрахтовали маленький самолет и прилетели в его обитель, а с того момента только и делают, что веселятся.
Джастин нахмурился, пораженный внезапной мыслью: Майра ненавидит этот «сельский» дом, и она же пригласила всех сюда – кинокритика и его жену, Кристину – менеджера Джастина, малышку Арти, бедного незадачливого Арти, менеджера Майры. И, конечно, всю актерскую группу «Снежного пламени», в которой каждой твари по паре – пьяница, плейбой, интриганка и шлюха. Да, шлюха, горько признался он, по иронии судьбы являющаяся пока его женой.
Но кто я такой, чтобы судить их, подумал Джастин в порыве раскаяния. Никто. Этим вечером он не в духе. Он не любит, когда вторгаются в его интимный мир, особенно, когда это касается его семейной жизни.
Ему же хотелось, чтобы этот дом стал настоящим семейным очагом. Ему хотелось…
Чего же ему все-таки хотелось?
Он сам не знал. А впрочем, знал. Ему мечталось взглянуть в глаза женщины и увидеть в них тепло и искренность вместо притворства и холодного расчета. Он хотел истинной любви, но больше всего он жаждал преданности и взаимопонимания.
Он уже не мог переносить злобы, которой пропитала его жизнь Майра. Он твердо решил выйти из этой унизительной игры.
Майра с невинным взором наклонилась к нему, и через широкий вырез на груди открыла свою, по-прежнему совершенной формы, соблазнительную грудь.
– Джастин!.. – шепот призывный, вкрадчивый.
Он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Его темно-синие, почти черные глаза твердо и непреклонно смотрели на нее.
– Извини, Майра. Я уже сделал выбор. Я не вернусь.
Ее голос мгновенно изменился.
– Ты не посмеешь, Джастин! Ты должен вернуться. Твое имя сейчас у всех на слуху…
– Хватит! – резко перебил он ее. – Если ты говоришь о моем творческом псевдониме – да, он сейчас у всех на слуху. Точно так же, как и твое имя.
Джастин вплотную приблизился к жене.
– Майра, взгляни правде в глаза. Что осталось от нашего брака? И чем он был на самом деле? Ты благодаря мне добилась успеха, карьеры, затем бросилась в омут разврата. В Голливуде не осталось ни одного существа мужского пола, с которым ты бы не переспала. Этот позорный фильм, в котором ты снялась. Эти…
– Не спала я с каждым встречным… клянусь!
Джастин, сощурившись, пристально посмотрел на нее, и Майра, не выдержав, покраснела.
– Я заглажу свою вину. Никогда в жизни не взгляну больше ни на одного постороннего мужчину. Я стану…
– Ты уже говорила мне, что хочешь ко мне вернуться, но жить при этом хотела бы по-прежнему. Разве я не прав? – спросил он тихо. – Ты будешь приезжать домой на время вечеринок и снова исчезать, чтобы предаваться пороку, который стал твоим вторым «я».
– Нет!
– А что же ты будешь делать? Поселишься со мной? Родишь ребенка?
– Какого еще ребен… – она, не мигая, смотрела на него своими огромными глазами, но тут же осеклась и поспешила исправить невольную ошибку, выдавшую ее, – Конечно, Джастин, все будет, как ты захочешь. Только немного попозже, сейчас неподходящий момент. Мне нужно сперва прочно утвердиться на сцене, восстановить свою репутацию, вернуться…
– Майра, – мягко оборвал он ее, – мне тоже нужно устраивать свою собственную жизнь. Я уже написал для тебя пьесу, ты в ней получила главную роль, пьеса идет блестяще, ты в ней превосходна. Теперь настала моя пора… Завтра утром я подаю бумаги на бракоразводный процесс…
– Нет, не пущу! Я не отпущу тебя, Джастин. Ты мне нужен!
– Я тебе не нужен, – жестко возразил Джастин, теряя последнее терпение. – Тебе нужно мое имя, чтобы делать карьеру и под руку со мной красоваться на страницах солидных журналов и полосах газет, демонстрируя счастливую супружескую пару.
Майра соскочила со стола.
– Ты жалкий подлец, Джастин. Мне нужен хотя бы еще один год, а там, глядишь, снова подвернется удача, и кривая вывезет. Дай мне хотя бы этот год.
– Я даю тебе возможность до завтрашнего утра убраться из этого дома, на большее не рассчитывай, Майра. Довольно!
– Ах так! – В приступе неодолимой злобы она бросилась на него, подняв кулаки.
Майра всегда отличалась какой-то бесшабашной силой, а сейчас была еще и просто одержимой. Как ни пытался Джастин удержать ее, длинные, острые лакированные ногти разъяренной женщины готовы были разодрать ему лицо.
Джастину пришлось, ухватив Майру за плечи, с силой отшвырнуть ее от себя, да так, что она с размаха ударилась головой о раму окна.
– Ты поплатишься за это, Джастин, – пригрозила она.
В глазах – ни слезинки, только искры ярости и ненависти. Казалось, она вот-вот бросится на него снова, но в дверь ворвался Арти Фейн, и вот уже Майра, близкая к обмороку, лежит на полу, являя собой невинную жертву издевательств и жестоких побоев.
Арти немедленно подхватил ее под руки.
– Вы что, сошли с ума?! – Глаза его перебегали от Джастина к Майре. – Что вы тут вытворяете?
Майра разразилась рыданиями. Как из крана хлынули слезы – ясные и чистые, хоть сейчас снимай дубль.
– О Боже, – застонала и заохала она. – Боже, как ты мог, как ты мог?
Ее всхлипывания и громкие стенания могли разбудить мертвого.
В ту же секунду кабинет Джастина – единственное его убежище – наполнился народом. Первыми на пороге появились Джек Джоунс, красивый, но слишком женственный и изнеженный блондин, и Роксана – такая на вид хрупкая, а в жизни несгибаемая.
– Что здесь, в конце концов, происходит? – на повышенных тонах спросила Роксана и подозрительно взглянула на Майру.
– Господи Иисусе, опомнитесь! – взмолился Гарри Джонстон, с руками, эффектно засунутыми в карманы куртки, он чем-то напоминал Наполеона.
За спиной Гарри выросла Кристина – как всегда сдержанная, вкрадчивая и всевидящая.
– Случилось что-нибудь? – спросила она.
– Ничего, просто мы… – раздраженно начал Джастин, но Майра, ощутив зрительскую аудиторию, уже почувствовала себя на подмостках.
– Это все Джастин! Это настоящий кошмар! Как он был жесток! Он… он грозил меня убить…
– А что еще я обещал, бессовестная лгунья? – вскричал Джастин, чувствуя, как от возмущения кровь прихлынула к его разгоряченной голове. – Майра, убирайся отсюда тотчас! Иначе я не ручаюсь за себя!
Она обернулась, вырываясь из рук Арти. Всех охватила внезапная неловкость при виде этой безобразной супружеской размолвки.
Последовал глухой удар, затем отчаянный собачий визг. Губы Джастина сжались до боли, лицо побелело.
Опять Майра, будь она проклята! Она ненавидела Джага, забавного щенка гончей, не меньше, чем сам дом. И сейчас ему показалось, что не щенка, а его, Джастина, она одним пинком отшвырнула со своего пути.
Хватит! Джастин большими шагами прорвался через толпу, собравшуюся в его рабочем кабинете, и оказался в гостиной, где мирно горел в камине огонь.
Прелестная комната. Его любимая. Стеклянные двери ведут к накрытому прозрачным колпаком бассейну, повсюду гранит, кирпич и дерево, и все же, несмотря на современную отделку, здесь по-домашнему тепло и уютно. За стеклом переливается бирюзовая вода, а ночное небо в окнах и световых люках бархатисто-черное, и куда ни кинешь взгляд – совершенная, почти неземная красота долин, лесов…
Но сейчас здесь Майра – как пятно грязи на белоснежном ковре. Она смотрит на него, она полна злорадства, еще бы – она ударила его собаку, а значит – ударила его.
Джастин всегда пытался понять ее. Он изо всех сил старался удержаться в рамках приличия. Он сделал для нее все, что мог: простил Майре ее многочисленных любовников, пьянки, наркотики. Джастин подобрал ее почти на улице и предпринял все возможное, чтобы снова поставить на ноги и вернуть к нормальной жизни. Но они оказались слишком разные, несовместимые друг с другом. Она не питает к нему ни малейшего интереса, просто она не может перенести, что он порывает с ней раньше, чем она успела выжать из него все – до последней капли, как было ею задумано. Джаг, поджав хвост, перебрался к стеклянной двери, ведущей в бассейн. На кушетке у камина сидел кинокритик Джозеф Бэнкс – седовласый элегантный мужчина, рядом – его очаровательная жена. Она не знали, куда им деться от стыда. Но Джастина уже ничто не беспокоило. Он схватил Майру за плечи.
– Все кончено, понимаешь? Все кончено! И если ты хотя бы еще раз поднимешь руку на бедную псину, я… я не знаю, честное слово, я своими руками придушу тебя, понятно?
Он судорожно отдернул от нее руки, испугавшись, что в порыве злобы сломает ей ключицы, и быстро отвернулся от жены, чувствуя на себе сочувственный взгляд Бэнкса.
– Извините, Джозеф, – начал Джастин… и не нашел слов. – Извините… О, пропади все пропадом!
Он бросился к двери, на ходу сдернув с вешалки пальто и, очутившись на улице, по колено провалился в снег.
Его обжег и пронзил до костей холод ночи. Это было чертовски здорово!
По длинной асфальтовой дорожке Джастин побрел к шоссе. Расстояние и без того было немалое, а если пробираешься через снежные заносы, путь становится еще более утомительным и долгим. Добравшись до шоссе, Джастин огляделся. Ничего и никого, кроме тишины. До ближайшего дома – несколько миль. Джастин любил одиночество, ему были приятны соседи: те тоже были горячими поклонниками уединенной жизни. Вот только Майра…
Джастин поднял глаза к небу, освещенному луной. Я же пытался, как заклинание повторял он про себя. Господи, ты же знаешь, как я пытался наладить совместную жизнь. Я сделал для нее все, что мог.
Его окружала безответная тишина… Мороз, снег и луна подействовали на него успокаивающе.
Он и Майра должны разрубить, наконец, свой Гордиев узел, но никого не вмешивая. В конце концов, продолжается вечеринка, у него гости. Повернувшись, Джастин направился обратно к дому.
Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что ушел в сторону, а спохватившись, решил идти прямо через поле, к заднему двору. Снег был настолько глубокий, что он утопал в нем.
На расчищенной дорожке между гаражом и главным зданием Джастин неожиданно замер. Нехорошее предчувствие сдавило ему сердце.
В снегу что-то лежало, ярко освещенное гаражными огнями, оскверняя своей темной уродливой массой нетронутую белизну свежевыпавшего снега.
На мгновение Джастин окаменел… Темное пятно на белоснежном снегу оказалось женским телом, телом Майры.
– Майра! – Джастин в ужасе бросился к ней.
Он кричал на бегу и продолжал кричать, когда, упав перед неподвижной Майрой на колени, пытался ее поднять.
Она была без пальто, без шляпы, вечернее платье – и больше ничего.
Нет. Еще – ее длинный красный шарф, туго затянутый на шее. Джастин попытался развязать узел. Майра была белая как мел, кроме резко выделявшейся синеватой полосы на шее – след удушья. Пальцы Джастина сами собой разжались, прекратив отчаянную, а теперь и бесполезную попытку развязать узел. Майра была мертва.
– Боже мой! – прошептал он, переполненный скорбью и жалостью. Он давно не любил жену, часто злился на нее, мог поносить ее про себя на чем свет стоит, но всегда чувствовал свою вину за ее непутевую жизнь. И вот этой жизни больше нет, и былая красота уже не воскреснет, и мечты, которые оба они лелеяли когда-то, превратились в прах. Он так и оставался на коленях, бережно покачивая ее на руках, словно она лишь уснула.
– Джастин! – дико завопил кто-то за спиной. Это был Джек Джоунс, уже в куртке, чуть подальше – Арти, а с крыльца, застегивая на ходу пальто и куртки, бежали Кристина и Роксана.
– О Господи! – заголосила Роксана.
– Ты убил ее! – без тени сомнения заявил Арти. – Джастин, ты вышел на улицу и кончил ее.
– Нет! Богом клянусь, нет! Я не убивал Майру, я только что здесь ее обнаружил! – взмолился Джастин, подавленный страшным обвинением.
Он поднял голову и взглянул на перепуганные лица гостей. Затем снова опустил взгляд на Майру. Кто же убил ее? Убил бедную, непутевую, глупую Майру. И брак их оборвался раньше, чем он мог ожидать.
И за это придется платить ему – так она, кажется, сказала: «Ты за все заплатишь!»
Джастин закрыл глаза, продолжая держать на руках окоченевшее тело мертвой жены. Ей не суждено узнать, какой зловещей иронией обернулись брошенные ею в запале слова. Задолго до того, как до ушей донесся вой полицейской сирены, он уже знал, что ему придется отвечать перед законом, но не перед Высшим судом.
Глава 1
Пять лет спустя
– «Ожидаются осадки в виде снега». – Кристина повторила эти слова громко и с негодованием. Из-за тяжелых хлопьев, плотно застилающих лобовое стекло, дороги почти не было видно, Нервным движением руки, оторвавшейся на мгновение от руля, она отбросила тяжелую волну густых темных волос за спину. Прищурив серые глаза, отливающие в редких отсветах неба серебром, она вновь сосредоточила все свое внимание на еле различимой дороге – или, по крайней мере, на том, что казалось таковой.
Синоптик из Бостона обещал на выходные «осадки в виде снега», но у Кристины почему-то не укладывалось в голове, что эта сплошная пелена из слипшихся снежных хлопьев может называться «осадками». В течение предыдущего получаса небо из светло-серого стало черным, как антрацит, и на ее красный «чироки» обрушился невиданной силы снегопад.
Возвращаться обратно было слишком поздно. Кристина не была уверена, сумеет ли развернуть машину, даже если очень постарается, более того – она сомневалась, правильно ли она едет. Не то чтобы она не знала пути – знала, конечно, слава Богу, она не первый раз ехала в гости к Роджеру и Сью. Но никогда до сих пор ей не приходилось бороться со стихией, преодолевать чудовищный снегопад. А если вспомнить, что эта область штата считается далекой глушью, и что ночи здесь и без снежной бури бывают черны, как смоль, то страх и сомнения охватили путешественницу.
Неужели она заблудилась? Не сразу и разберешь. Места пустынные, домов – раз, два и обчелся. Если она и дальше потащится как черепаха, то не у кого будет и узнать, туда ли она едет. Сейчас она двигалась со скоростью три-пять миль в час, и все же боялась, что в любой момент может сбиться с пути. То ли дело ехать по какому-нибудь из магистральных шоссе: тормози у первого столба, вызывай спасателей по телефону или просто жди, пока тебе придут на помощь. Но она ехала по какому-то забытому Богом третьестепенному шоссе, а значит, не могла и останавливаться: кто знает, может быть, еще неделю здесь никто и не проедет. Новая Англия всегда славилась своей ужасной погодой, но такой зимы старожилы не могли припомнить несколько лет подряд. Впрочем, Кристина тут же вспомнила снежную бурю, которая обрушилась на побережье лет пять назад. Тогда сотни водителей оказались в снежном плену, и это была трагедия. Случалось, что люди погибали в своих обледеневших автомобилях.
Несмотря на то, что ее «чироки» был оборудован первоклассной системой обогрева, Кристина содрогнулась при одном воспоминании о прошлом бедствии. Она, тогда еще начинающая журналистка, писала заметку о разыгравшейся стихии, брала интервью у людей, попавших в госпиталь с различными стадиями обморожения и переохлаждения, беседовала со спасателями, откапывавшими жертв снежного урагана.
– Осадки в виде снега! – прокричала она во весь голос – для храбрости, заглушая нарастающий страх и отчаяние, спасаясь от своего одиночества посреди разыгравшейся стихии. Она не боится снегопада! У нее прекрасная, надежная машина со специальными шипами на протекторах. Она водит автомобиль в снегопад с шестнадцати лет, а сейчас ей без малого двадцать восемь. Она водитель со стажем, у нее прекрасная интуиция, она никогда в жизни не села бы за руль, если бы знала, что в пути ее ждет нечто большее, чем просто «осадки». Кристина вспомнила синоптика, дававшего прогноз погоды на выходные в утреннем выпуске новостей. «Если вам не нравится погода в Новой Англии, – напомнил он избитую остроту, – подождите пятнадцать минут, и она переменится». Шутник какой!..
– Ожидаются осадки… Господи, это ж надо быть таким идиотом! – раздраженно вскричала она.
Итак, пятнадцать минут терпения… Ну, конечно. Дай Бог, если к утру буря уляжется. Это тебе не легкий снежок, а сильнейшая метель, циклон, нагрянувший с океана, и уж синоптики должны были бы в этом разбираться.
Ветер вновь обрушил целый снежный поток на лобовое стекло, и Кристина сбросила скорость. Как только она это сделала, машина встала. Несколько секунд девушка сидела, потрясенная и безмолвная, не веря в случившееся, затем взяла себя в руки, выключила мотор и снова повернула ключ на зажигание. Мотор простуженно зачихал, не желая заводиться. Кристина неистово чертыхнулась и закусила губу.
Думай и не паникуй, мысленно приказала она себе и, прищурив глаза, прижалась к стеклу. Точно. Поблизости какое-то строение – на вершине холма в отдалении от дороги. Снежная завеса скрывала его от глаз, но стоило ветру на секунду стихнуть, как сквозь медленно опускающиеся хлопья начинали вырисовываться смутные очертания дома. Располагался он далековато от дороги, футах примерно в пятистах. Но, к счастью, в нескольких шагах от шоссе шел подъездной путь к нему. Слава Богу! Теперь ей остается лишь постучать в дверь и по телефону вызвать бригаду спасателей, которые могли бы отбуксировать машины в безопасное место. Повода для паники нет, все в порядке. Даже если она отклонилась от маршрута, ее просто вернут назад, а когда метель уймется, она благополучно доберется до цели своей поездки.
Борясь с ветром, она исхитрилась открыть дверцу машины, и тут же ледяная метель обожгла ее своим дыханием. Выбравшись наружу, Кристина взглянула на дом. Н-да, не обычный дом, а загородный дворец: массивный, в стиле модерн, по-своему красивый. Облицованный деревом и камнем, он казался частью окружающего дикого ландшафта. Роджер, помнится, говаривал ей, что в здешней глуши столько роскошных с причудливой архитектурой особняков, что она себе и представить этого не может. Пожалуй, он не очень-то и преувеличивал, и она ему об этом обязательно скажет, когда увидит его.
Если вообще когда-либо увидит кого-нибудь, философски подумала она.
Ветер яростно взвывал. Кристина испугалась, что если не поторопиться, то все вокруг, чего доброго, заметет метелью: ее, машину, дом. Собрав все свои силы, она двинулась в сторону подъездного пути.
Кто бы ни был хозяин этого особняка, он, судя по всему, не отличается гостеприимством, решила Кристина Ладно, на худой конец, здесь найдется горничная, которая позволит ей ненадолго воспользоваться телефоном.
Плотно запахнув куртку-парку на груди и спрятав голову в капюшон, она, сопротивляясь ветру, уверенно зашагала по изрядно заметенной снегом асфальтовой дорожке.
* * *
Джастин оторвался от работы – на столе у него лежала новая пьеса «Шепот весны» – за две минуты до того, как увидел в окне женщину, та с трудом шла по дорожке, стараясь удержаться на ногах от бесновавшегося ветра.
С губ у него сорвалось ругательство. Впервые за долгое время он почувствовал себя по-настоящему хорошо. Впервые после длительного перерыва у него начала спориться работа, все было чудесно – и вот, пожалуйста, незваный гость!
Взяться за работу он пытался и раньше, но эти годы оказались такими мучительно горестными… Сперва судебный процесс – когда даже его собственные адвокаты отказывались ему верить. И это тщательно скрываемое сомнение в его невиновности почти у всех, в чьи бы глаза он ни заглянул. Даже Кристина, безоговорочно верившая каждому его слову, смотрела на него как-то по-особому настороженно, не так, как обычно. Только здесь, в этом доме, он чувствовал себя в столь желанном уединении. Никогда раньше его жажда одиночества и неизвестности не казалась ему такой необходимой и всепоглощающей. Только вдали от людей с их любопытством он чувствовал себя защищенным.
И вот!
Невероятно. По подъездному пути к его дому приближается женщина!
Поначалу его захлестнуло изумление: каким безрассудством нужно обладать, чтобы в такую погоду пробираться к нему без всякой надежды на приют.
Но уже в следующее мгновение он чуть не задохнулся от злобы, такой же безудержной и слепящей, как метель за окном.
Проклятье! Нечистый побрал бы всех этих репортеров и репортерш. Чтобы им провалиться в преисподнюю!
Два часа назад он отказал в интервью репортерше из какой-то только что оперившейся газетенки. Она продолжала настаивать, пришлось довольно резко объяснить, что встреча невозможна ни при каких обстоятельствах, а когда корреспондентка попыталась заверить его, что не ищет сенсации или пикантных фактов, он накричал на нее и от души послал ко всем чертям на свете.
Джастин бросил взгляд на камин, возле которого любил спать, свернувшись клубком, Джаг. Ну разумеется, собаки на месте нет, и все благодаря репортерам и репортершам.
Проклиная все на свете, Джастин снова посмотрел в окно. Репортерша медленно пробиралась к дому, явно надеясь на то, что в такую погоду, когда собаку из дома не выгонишь, вряд ли хозяин откажет ей в крове и помощи.
Напрасно надеется, злорадствовал Джастин. Ноги ее не будет в этом доме.
* * *
До виллы было еще далеко, когда Кристина увидела сквозь снег какое-то движение на крыльце – дверь распахнулась, и огромный мужчина в зимних ботинках и тяжелой куртке-парке выскочил из нее.
Кристина остановилась, напряженно разглядывая появившуюся фигуру. Мужчина двигался быстро, и по его жестикуляции нетрудно было определить, что он сильно раздражен. Парка и ботинки на толстой подошве делали его выше и внушительнее, и Кристине показалось, что на нее движется страшное чудище. А вокруг бесконечная глушь, снега и ни души…
Но ей всего лишь надо позвонить по телефону, испуганно напомнила она себе. Почему же от него за милю веет какой-то воинствующей недоброжелательностью?
Он действительно оказался огромным – добрых шесть футов, а то и больше. Глаза, как у ястреба – острые, холодные, пронзительные и злые; казалось, они видят ее насквозь.
– Можете разворачиваться и возвращаться назад в свою машину, – прогремел он.
– Я, я… – Кристина растерялась от такого необычного приема. – Она у меня не заводится, – превозмогая обиду, пролепетала девушка.
Она пыталась держаться с достоинством.
– Я шла к вам, чтобы по телефону вызвать спасателей.
Буквально через десять секунд он уже открыл дверцу «чироки» и проскользнул на водительское место.
Кристина, увязая в сугробах, поспешила вслед за ним. Она пыталась понять, что движет человеком, бесцеремонно усевшимся в ее машину, но много ли разберешь на лице, если шапка надвинута на самые брови, а шарф закрывает подбородок и рот. Но чего нельзя было скрыть, так это неукротимую силу, сквозившую в голосе, в каждом его движении, жесте.
– Вряд ли вы меня проведете этими вашими; трюками, милочка. Сказано вам было, чтобы вы здесь не появлялись, так вам этого оказалось мало?!
– Сказано? – в полном изумлении спросила Кристина.
– Именно. Говорили вам, не надо приезжать. Так что можете замерзать в этом снегу, но совать нос в мой дом я не позволю. Я предупреждал, так что сами на себя пеняйте. – Глубокий и мощный голос его был исполнен такой ярости, что «отважная» Кристина затрепетала.
Ну, нет, твердо решила она. Ни за что не сдамся этому сумасшедшему, будь он даже бесчувственней каменной стены. Обойдя по скрипучему снегу машину, она пробралась к водительскому сиденью и закричала:
– Не знаю, с кем я имею дело, но уверена, что сам дьявол не захотел бы сталкиваться с вами на одной тропе. У меня застряла машина, и мне за это «оказан» такой прием, будто я хочу поджечь ваш драгоценный дом!
Мужчина воздел глаза к небу и негодующе замахал руками.
– Вы глупы! Неужели ради какой-то сомнительной сенсации вы готовы на любые поступки, даже на притворство, даже на подлость?
Приподнявшись в кресле, он схватил ее руку. Кристина вскрикнула, не столько от боли, сколько от неожиданности. Ее фантазия разыгралась: они одни среди снегов, сейчас он вцепится ей в горло, разорвет на части и бросит безжизненные останки на дороге, окрашивая снег кровью.
– Отойдите в сторону! – Он буквально отпихнул ее от собственной машины.
Кристина чуть не свалилась в сугроб, но он даже не оглянулся.
Как будто ей и без того недоставало неприятностей. Попасть в метель, сбиться с дороги, а потом еще вместо вежливой горничной в белом накрахмаленном переднике встретить этого бесчувственного мужлана! Нет, не зря ее все время предупреждали, что жизнь груба и полна опасностей, что этот свет не для одиноких женщин, а потому нужно быть настороже, чтобы невзначай не угодить в капкан.
