Текст книги "Четкие линии (СИ)"
Автор книги: Шион Недзуми
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
– Бэзил действительно химера. Я скрестила барсука, льва и несколько растений, чтобы получить идеального стража и собеседника. Кто знает лучше барсука свою нору? И кто будет защищать ее отважнее, чем он? Даже медведи уступают в храбрости этим маленьким зверькам, – Бэзил довольно фыркнул, повернулся, демонстрируя гладкую шерстку.
Пенелопа откинулась глубже в кресло, прикрыла на минуту глаза, собираясь с мыслями.
– Эта Комната в первую очередь являлась моей лабораторией, где я исследовала полезные свойства различных растений. Зачем бежать куда-то за зельями, когда можно сварить и сразу отнести в Больничное крыло? Хотя, надо признать, благодаря Салазару, я никогда не испытывала недостатка в лекарствах. Но это и не главное. Мы с товарищами действовали одинаково, создавая свои убежища. Найти их мог только тот, кто отвечал целям и желаниям, с которыми мы создавали Комнаты. Кандида предлагала знания, а я – защиту. Мои друзья взяли в качестве охранников и помощников уже существующих зверей, а я решила вывести новую породу, подобрать те качества, которые ценю сама. Верность, преданность своему дому и своей семье, готовность отстаивать его до конца. Нет ничего ценнее дома и друзей – так я считаю. Бэзил полностью согласен со мной. Я лишь боялась не успеть с его рождением, но у меня все получилось.
– После своей смерти я оставила в лаборатории много образцов редких растений, новых, выведенных мною пород. В первое время сюда еще приходили ученики моего факультета, мои потомки, но потом и они забыли дорогу. Мы с Бэзилом остались одни. Он отличный страж и помощник, однако не создан для ухода за деликатными растениями. Они все погибли, единственное, что удалось сохранить, это плодовые деревья в конце Комнаты. Надо же Бэзилу что-то есть, – пожала она плечами.
– А домовики?
– Комната закрыта от них полностью, как и подвальчик Салазара. Их магия могла негативно воздействовать на растения и зародыши химер, поэтому я не пускала прислужников.
Она перевела дыхание, повела плечами, словно сбрасывая с себя груз прошлых лет. И передо мной вновь сидела светлая, лесная фея.
– Благодаря Бэзилу, я не спала все прошедшие годы – не знаю, сколько миновало времени. Нужно было кому-то направлять стража, учить, объяснять, как рыхлить землю, как поливать растения. Он научился даже носить воду в миске! Иногда я дремала, но всегда просыпалась, когда Бэзил требовал внимания. Кандида говорила о связи портрета с самой Комнатой, ну а я связала свой слепок личности с химерой. Дом можно и сменить, но пока жив Бэзил, буду существовать и я, благо срок жизни химеры не ограничен. Правда, он не очень любит гостей. Ты первый, кому Бэзил показался на глаза.
– А были еще, кроме тех, самых первых пуффендуйцев?
Пенелопа наморщила лоб, кивнула.
– Лет двадцать назад, не скажу точно, мы исчисляем время по цветению деревьев, приходили сюда ребятишки. Забавные такие, гриффиндорцы, упертые, как и подобает ученикам факультета Годрика, – она хихикнула. – Но старательные, как мои пуффендуйцы. Просили рассказать об анимагии, хотели нарисовать карту Хогвартса. Тогда я еще подумала, что это неплохая задумка, особенно, когда они упомянули, что лестницы стали двигаться, а двери – пропадать. Для новичков такая карта стала бы бесценна, поэтому я научила их кое-чему, дала почитать книги. И помогла стать анимагами. Кстати, ты похож на одного из них. Кажется, его звали Джеймс.
Ничего себе, какие тайны открываются! Талантливый юный гений на самом деле воспользовался помощью Основательницы и ее книгами.
Она хотела казаться веселой и жизнерадостной. Пенелопе Пуффендуй просто некогда скучать – столько дел, за вечность не управишься. И все же глубоко под этой маской, под заботами и хлопотами зреет тяжелая, основательная тоска. Она тянет время, чтобы не оставаться одной. Бэзил, возможно, умен, но собеседник он только в одностороннем порядке, так как говорить не умеет. Так и сойти с ума недолго – слушать столетиями лишь свой голос да шелест листьев.
Взглянул на Пенелопу, прищурив глаза.
– Леди Пуффендуй, – она не сдержала фырканья, – не хотите ли покинуть это уединенное место и составить компанию портретам других Основателей?
Глаза женщины блеснули, она хитро улыбнулась.
– С удовольствием.
Леди Пуффендуй оказалась особой деятельной, как и ее питомец. Пока я под аккомпанемент советов портрета, как ее лучше снимать, разбирался с заклятиями приклеивания, Бэзил успел набрать еще персиков. Острыми когтями он срезал на середине черенок, давая фрукту упасть в подставленную корзину. После чего оттащил добычу ко мне, а сам полил деревья, удобрил их. Пуффендуй навела на Комнату чары, чтобы растения не испытывали недостатка в кислороде и солнечном свете – комплекс заклинаний заменял их. Однако при этом приходилось поливать и обрабатывать самостоятельно, потому что самая слабенькая магия вредила тонко настроенным плетениям.
Из Комнаты Пуффендуй потайной ход вел… в Комнату Елены!
– Весь Хогвартс – моя нора, – подмигнул портрет. – Неужели ты думаешь, я не проделаю в нем дополнительный проход?
После такого остается лишь восхищение талантом волшебницы изменять под себя окружающую действительность. Умудрилась же она разбить сад в самом сердце школы.
– О, с прибытием! Нас стало больше! – в первый раз я вижу такую счастливую, открытую улыбку у Кандиды.
– Здравствуй, тетя Пенни, – Елена махнула рукой.
– Зачем ты ее привел? – поморщился Слизерин.
– Будешь меньше целоваться с Гарри, – пропела в ответ Кандида, уже перешедшая на портрет к подруге.
Та нахмурилась, в Выручай-комнате заметно похолодало.
– Хочешь сказать, что Салазар соблазнил ученика, воспользовавшись его невинностью и наивностью? – прищурилась волшебница.
Вижу, почему с ней предпочитали не связываться.
Бэзил, перешедший в Комнату Когтевран вместе с хозяйкой, насмешливо фыркнул и сунул голову под мою руку, чтобы я приласкал его.
– Ничего подобного, все по взаимному согласию.
Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. А еще киваем, потому что терять Слизерина на почве бытовой ссоры Основателей не хочется.
– В любом случае, мы искали тебя не для этого, – Салазар подался вперед. – Нам нужно подключиться к защите Хогвартса и узнать о наличии или отсутствии на его территории крестражей.
Пенелопа кивнула, разом утратив свою шутливо-серьезную воинственность, превратилась в мудрую волшебницу.
– Гарри мне рассказал. Воздействовать на защиту можно только из одного помещения в замке.
Почему у меня нехорошее предчувствие? Сосет под ложечкой, и душа готова провалиться в пятки.
– Кабинет директора, – поняла Кандида. – Только ты имела полный доступ ко всей защите замка.
– Я объясню, что надо делать, – Пенелопа побарабанила пальцами по подлокотнику, устремив на собеседников тяжелый взгляд. – Но проникать туда ему понадобится самостоятельно.
Они что, всерьез предлагают мне прокрасться тайком в кабинет Дабмлдора?
Интересно, могут ли портреты сойти с ума?
32
Это было самое необычное Рождество в моей жизни. Хогвартс соткан из волшебства и светлого чуда, но Основатели способны привнести в обычный праздник настоящую феерию. Только и успевай поворачиваться да колдовать, тем более, что заклинания подсказывают и показывают. У Пуффендуй обнаружился настоящий талант педагога. Салазар и Кандида исследователи, они рассчитаны на более зрелую и сознательную аудиторию, Пенелопе же сподручнее иметь дело с детьми. Наверное, первые курсы ее обожали.
Барсук вернулся в нору, следить за деревьями, собирать урожай. К тому же в ближайшее время ожидалась спячка. Химера, в отличие от своего животного прототипа, не впадала в сонное оцепенение полностью, могла проснуться в любой момент, однако три месяца в году предпочитала уют, тишину и чтобы никто не беспокоил.
Леди Пуффендуй возвращаться отказалась наотрез. Связь с Комнатой, благодаря Бэзилу, она не утратила, так что не видела смысла проводить время в одиночестве, когда появилась компания.
Новый год – Новогодье – я провел в тесном, почти семейном кругу, состоящем из трех портретов и одного призрака. В полночь, в минуту разлома, когда старый год сменяется новым, Салазар подарил мне поцелуй. По преданию, это даровало успех в любовных делах, обещание, что весь последующий год ты проведешь с тем, кого поцеловал. Елена кружилась хороводом серебристых искр, а Пенелопа исполняла древние песни родного края. У нее оказался чудесный голос, нежный и мелодичный, весьма приятный.
Это была их традиция – слушать песни Пуффендуй на новый год. В них она вплетала произношение гальдраставов, зачаровывая семью и друзей на удачу и счастье.
Мне казалось, я окунулся в Средние века, в их неповторимую атмосферу. Всего на одну ночь я стал не просто учеником Хогвартса, а учеником самих Основателей. В пляшущем, неверном свете наколдованных огней так легко было представить на месте портретов живых людей.
Но все проходит, праздник ушел, оставив на языке привкус корицы и меда.
И ядовито-зеленое Перо в подарок от Риты Скитер. Дамочка не могла пройти мимо.
Реальность сурова, а студенты везде одинаковы. Последние дни каникул провожали чуть ли не со слезами, студенты сидели пасмурные, серее зимнего неба в Большом зале. Учиться не хотелось никому, особенно, после дней, проведенных дома.
В зал впорхнула свежая, сияющая морозным румянцем Гермиона. Во время каникул можно было ходить в повседневной одежде. Коричневый джемпер подчеркивал красивую фигуру девушки. Выдающейся бы ее не назвал, но ладненькая, стройненькая, все на своих местах. Распущенные буйные кудри каскадом падали на спину.
Что-то было не так. Чутье толкнуло под локоть. Во всей фигуре подруги чувствовалось некое… напряжение. Гермиона никогда так не выглядела, даже во время экзаменов в ней был стержень, внутренняя уверенность в своих силах. Сейчас же этой уверенности не было, осталась лишь маска, скрывающая пустоту.
– Гарри, привет! – она просияла и бросилась мне на шею. Лицо обдало смешанным ароматом снега, хвои и лимона – Гермиона в духах предпочитала чистую, цитрусовую нотку. Ей она подходила, хотя Джинни, кажется, предлагала что-то корично-шоколадное. Столь сладкий запах больше идет жгучим красавицам-индианкам, сестричкам Патил, но никак не умнице Бобренку.
Обнял девушку, спина под ладонями слегка расслабилась.
– Нам надо поговорить, – прошептала она. Губы и лицо скрывала буйная копна волос. Теперь понятно, почему девушка не заплела привычную косу.
– Рад тебя видеть, Гермиона, – поддерживать секретность, так поддерживать секретность. – Как провела каникулы?
Она вздрогнула, слегка, однако вопрос попал в цель. Значит, что-то произошло на каникулах. Что-то серьезное, ибо бросаться мне на шею Бобренок обычая не имела.
– Привет всем! – к нам присоединилась вездесущая рыже-белая парочка, за нею подтянулись остальные.
Ребята обсуждали каникулы, отдых, родственников – Невилл как всегда жаловался на строгость бабушки – а я не сводил глаз с играющей беззаботность Гермионы. Судя по утонувшей в кубке с тыквенным соком усмешке Малфоя, по понимающе опустившимся ресницам Ласки, они тоже заметили изменения в поведении подруги.
– Что случилось?
После обеда все разбрелись кто куда, а наша четверка плавно оторвалась от пронзающего взгляда Амбридж и скрылась на просторах родного учебного заведения. В кабинет факультатива идти нельзя, мы там до сих пор еще не все следящие чары вычистили, даже с помощью хитрых близнецов.
Поэтому в качестве места для обсуждения выбрали еще один пустующий кабинет – сколько их вообще по школе? Малфой с Уизли тут же поставили заглушающие чары, Гермиона добавила от всей души. И опустилась без сил на парту, как-то сгорбилась, плечи опали, словно из девушки неожиданно вытащили стержень.
– Во время каникул к нам приходил человек из Министерства, – выдавила она, нервно поигрывая палочкой.
– Ты что-то натворила? – Дракон сам не верил своим словам. Гермиона всегда соблюдала правила, другой вопрос – как она их толковала, но это уже иная история.
– Нет, в том-то и дело, – девушка прикусила губу. – Он… из Отдела Тайн.
Ласка присвистнул.
– Ты уверена? Тебя не обманули?
Гермиона сердито сверкнула глазами, но снова "опала", понимая, что возможность подделки документов реальна.
– На четвертом курсе Виктор посоветовал мне купить незарегистрированную палочку, – не один я такой умный. – Министерские чары накладываются еще в лавке Оливандера, поэтому я наведалась в Лютный. Далеко не заходила, – Бобренок поморщилась. – Мои родители маглы, мало ли как им могут навредить, поэтому я сделала несколько защитных амулетов, самых простых и навела чары на дом.
Ничего себе! Это уровень седьмого курса, а то и выше. Дракон и Ласка тоже выглядели ошеломленными.
– Но, главное, внутри этого барьера невозможно навредить хозяевам дома. И любые подделки тут же проявляются, так что удостоверение было настоящим.
Мы с ребятами переглянулись. Малфой первым озвучил вывод:
– Помнишь, я говорил, что ты страшная ведьма? Забудь. Ты опасная!
Наградой стала кривая ухмылка Бобренка. Она все еще ежилась, как от холода.
– В общем, они вычислили меня по статье Скитер, – внутренности обожгло стыдом. Черт, я подвел подругу! – Узнали, кто автор теории о крестражах.
– Прости, – искренне, как только мог. Взял ледяную лапку Бобренка в свою. Гермиона покачала головой.
– Ты не виноват, – сжала мои пальцы. – В принципе, ничего страшного не произошло, просто… я испугалась. Очень сильно. До этого мне не приходилось сталкиваться… с Министерством.
Понимаю. Даже обычный человек пугается, когда к нему подходит с каким-нибудь вопросом полицейский. А тут почти официальный визит домой. Представляю, как чувствовала себя Гермиона.
– Что он сказал?
Бобренок все еще не отбирала у меня лапку. Мы сидели напротив парочки, девушка прижалась плечом к моему плечу, нуждаясь в поддержке.
– Он сказал, что Отделу требуются талантливые ведьмы и предложил мне стажировку этим летом, при условии, что я пройду необходимый экзамен, – вскинула голову. – Я обещала подумать, хотела в первую очередь посоветоваться с вами.
Не с преподавателями, не с Мышкой летучей, а именно с нами. Хотя… кто еще, как не потомок славного рода белобрысых интриганов разбирается в любой подоплеке магического общества?
Судя по тому, на кого посмотрела Гермиона, она думала так же.
Малфой прикусил губу, на лице его было написано сомнение пополам с решимостью, он колебался, говорить или нет. Ого, кто-то что-то от нас скрывает.
Наконец, поднял голову. Решился.
– То, что я расскажу, должно остаться между нами.
– Принести Обет? – поднял бровь Ласка.
Дракон отмахнулся.
– Трепло никакие Обеты не удержат, тут должен быть контроль самого человека. Я вам доверяю, – ничего себе! Не думал, что когда-нибудь услышу подобное из уст Малфоя.
Остальные выглядели не менее ошарашенными, но быстро пришли в себя. И уставились на Дракона уже плотоядно, ожидая истории.
Тот поболтал ногами – делает так не чтобы помучить собеседника, но собирается с мыслями.
– Магическое сообщество, как вы знаете, весьма консервативно. В некоторых случаях – еще и патриархально. Деловые предприятия в большинстве своем передаются от отца к сыну, редко когда переходят дочери, чаще – ее мужу. Главное – иметь талант и способность. Как у Оливандеров или Фортескью. Последний владелец кафе на самом деле муж хозяйки, взявший ее фамилию. У самой наследницы магические способности средние, поэтому родители подобрали ей кандидата с талантом к Чарам и Зельям. Маглорожденных рассматривают с точки зрения "полезности": новая, свежая кровь, таланты. Но что бы там ни пел наш уважаемый директор, в вопросе профессии маги остаются консерваторами. То есть если на одну должность будут выбирать между тобой, Гермиона, и Милисентой Буллстроуд, то выберут ее, насколько бы ниже ни были ее отметки. Поэтому для маглорожденных остается пробиваться самостоятельно, выйти замуж или жениться или пойти к Мастерам. Всех одиночек воспитывают Мастера, одного-двух учеников, не больше. По Чарам, по Зельям, по Трансфигурации. Обучение тяжелое, спрашивают много и строго, но если закончишь, то значительно повысишь свой уровень. Мой крестный полукровка, но его родительница была изгнана из рода, а потому он ничем не отличался от маглорожденных. Однако сейчас с ним приходится считаться из-за его статуса Мастера Зелий и Ядов.
В общем, информация открытая, для тех, кто умеет читать между строк. Магическое сообщество недалеко ушло от Средних веков. Здесь такие же семейные предприятия, Мастера и Подмастерья, сплошной консерватизм.
– Но есть одна организация, куда принимают действительно за таланты. Отдел Тайн. Обыватели могут считать его частью Министерства.
– Но на самом деле… – подался вперед Ласка, глаза его загорелись, как всегда при виде интересной загадки, которую следует прорешать.
– На самом деле власть в магическом сообществе делится на две части: внутренняя и внешняя. Внутренняя – это Министерство. Оно контролирует повседневную жизнь магов, решает проблемы, возникающие у них, от них и рядом с ними. Общественный правопорядок, газеты и журналы, открытия и исследования так или иначе проходят через Министерство. В общем все, что происходит внутри барьера. Отдел Тайн отвечает за внешнюю связь. С маглами, – Малфой усмехнулся. Какие тайны открываются. – Защитный барьер не панацея, с каждым годом маглов становится все больше, их наука и техника развивается. Если нас обнаружат, задавят числом и сдадут на эксперименты, просто препарируют, как делаем мы с рогатыми жабами на уроках зельеварения. До сих пор нас не обнаружили только потому, что паника, вызванная новостью о существовании волшебства, не выгодна Короне. И маглы прикрывают нас. Мы живем на территории Великобритании и обязаны подчиняться ее законам. Отдел Тайн – это связь с маглами, взаимодействие, медленная интеграция, решение возникающих проблем по обнаружению.
– Каким образом можно это решить? Стирание памяти? – не мог не высунуться.
Малфой усмехнулся.
– Книжки о волшебстве. В последнее время их становится все больше и больше, люди начинают верить в это, подсознательно искать волшебную отдушину. Становится все больше экстрасенсов – кстати, выпускники Хогвартса с минимальными баллами или сквибы с некоторыми талантами. Так что, думаю, в будущем никто не удивится появлению одного-двух человек с необычными способностями.
– А где один, там и сотня, – хмыкнула Гермиона. Она уже пришла в себя, собралась, перед нами снова сидела умница Гриффиндора, палочка порхала в пальцах уже более многозначительно.
– Верно! – щелкнул пальцами Дракон. – Самый большой Отдел, однако об этом никто не знает. В Министерстве видят от силы двух-трех, редко, когда больше. Тебе не кажется, что глупо выделять цветом мантии сотрудников отдела, в названии которого есть слово "тайна"? Чтобы все видели, на кого нападать в случае чего или против кого давать показания? – фыркнул презрительно. – Есть костяк Отдела, есть стажеры, будущие сотрудники. А есть вольнонаемные, консультанты, те, на кого никогда не подумаешь, те, кого в документах проводят под фальшивыми именами. И сами документы теряются на многочисленных инстанциях. Сотрудники Отдела Тайн проникли повсюду: Мунго, Аврорат, практически все остальные Отделы, Визенгамот, экзаменационная комиссия. Парочка отирается среди оборотней. Есть и среди маглов. В Банке. Единственное место, куда они не смогли проникнуть – это Хогвартс. Дамблдор их не пускает, как дракон стережет границы. Иначе невыразимцы смогли бы еще со школьной скамьи подыскивать сотрудников.
– Ты думаешь, они хотят сделать меня шпионом?
– Не знаю. Вполне возможно, что ты станешь профессором и будешь присматриваться к талантливым студентам. Отдел Тайн не зло, они заинтересованы в том, чтобы среди магов появлялось как можно больше самостоятельно думающих людей, – Малфой потер лоб, тряхнул волосами, откидывая их назад. – Таланты они продвигают. Ходят слухи, что половина существующих Мастеров в разных областях – ставленники невыразимцев. При получении звания все упирается в деньги. Для проведения исследования и написания работы требуется свободное время, но при этом должен же человек где-то жить, чем-то питаться. Наставник такие вопросы не решает, на последнем этапе он только направляет. Отдел Тайн дает ссуды взамен на отработку в течение нескольких лет. Это не значит, что их Мастера будут завоевывать власть, нет, всего лишь консультировать, выполнять серьезные чары.
– Ты слишком много знаешь для непосвященного, – прищурился Рон.
Малфой снова нахмурился и заколебался, но выдохнул и все же признался:
– Моя мама является консультантом Отдела по темным проклятиям и магии крови.
Глаза ищут место на лбу, тщательно. Какие еще скелеты выпадут из дорогого гардероба Малфоев?
– Но… почему? – повела плечами Гермиона. – Зачем ей это было нужно?
Разговор тяжелый, Драко то краснел, то бледнел. И намертво вцепился в пальцы Рона, как Гермиона еще не отпускала мои.
– Моя мама в девичестве носила фамилию Блэк. Несмотря на то, что с раннего детства ее планировали отдать в жены моему отцу, это не отменяло соответствующего обучения. Блэки поголовно темные маги, заклинатели, знатоки кровных чар и проклятий. Когда отцу предъявляли обвинение в прошлом, к ней пришли с деловым предложением. Аврорат закрывает глаза на то, что многие воспоминания отца явно подделаны, пусть и хорошо, а мама становится консультантом Отдела Тайн. Она согласилась, но тогда для нее это казалось выбором хуже смерти. Лишь потом поняла преимущества. Отдел будет защищать – в меру – нашу семью, помогать, к тому же консультации дают ей практику, запрещенную нынешним Министерством. Да еще выплачивают разовые премии, что тоже неплохо для скучающей леди Малфой. На булавки хватает.
– И это подводит нас к тому, что же собираются поручить тебе невыразимцы, – перевел взгляд на Гермиону.
– Составление теории о том, что может являться крестражем. Отдел ценит нестандартное мышление, умение искать и находить информацию, поэтому… меня попросили составить психологический портрет Темного лорда и сократить список предметов, которые он мог бы выбрать в качестве хранилищ для души.
– Ну, с этим тебе поможет наш таинственный автор. Мы уже убедились, что он знает очень много, – хмыкнул Рон. – Для себя ты должна решить, хочешь ли работать в Отделе Тайн.
– Я подумаю. Если я справлюсь с заданием, летом предстоит стажировка и знакомство с Отделом. Я хочу узнать, какую роль они предназначают мне, что меня ждет.
– Тогда я попрошу у мамы амулет от ментального воздействия. Пока носишь его, никто не сможет прочитать твои мысли или стереть память.
Бобренок расцвела улыбкой.
– Спасибо.
Драко кивнул.
– С чего начнем? Мы не можем только ждать автора с его книгами. Надо хотя бы примерный список составить.
– Он говорил про медальон Слизерина. Можно попытаться выяснить про последних потомков, – Рон барабанил пальцами по парте, – про их имущество, которое распродали и оставили, связанные с ними громкие дела и так далее. Про самого Тома Реддла. Не верю, что он мелькал только в научных журналах, скорее всего, мы что-то пропустили. Берет же откуда-то этот автор информацию.
– Жаль, что у нас под рукой только библиотека школы! – стукнул кулаком по столу Малфой.
Гермиона вздохнула.
– Это и является испытанием – составить как можно более полный портрет, используя ограниченные ресурсы.
– Да-а-а…
Нашим расследованием заинтересовались невыразимцы. Возможно, они уже имеют свой экземпляр манги. Расширение аудитории не могло не радовать, однако интерес подобных личностей напрягал. Придется быть еще осторожнее, предусмотрительнее. Директор не допустит сюда членов Отдела, но все равно лучше поостеречься. Таким образом, идея с Комнатой Гриффиндора откладывается как минимум до следующего года. Пока невыразимцы носом роют землю в поисках крестражей, лишняя активность ни к чему. Не сейчас, когда их внимание направлено на Хогвартс. Не верю, что они не имеют ходов. Та же Рита мелькала не раз и не два. Лучше не отсвечивать, вести себя как обычно. В Комнату Кандиды они попасть не смогут – не в мою вариацию – но заинтересоваться мной – запросто. Попросить у Малфоя амулетик для себя? Нет, это вызовет подозрения. Лучше действовать через Сириуса, пусть спишет на паранойю. Только бы Люциусу не проговорился.
А еще каким-то образом надо дать понять, что дневник – еще один крестраж – уничтожен.
– Гарри! Гарри! – Гермиона помахала рукой перед носом. – О чем задумался?
– Об окончании каникул и предстоящих экзаменах, теперь, когда до них полгода, профессора начнут особенно лютовать.
Рон застонал и спрятал лицо в ладонях, Гермиона с Малфоем рассмеялись.
– Не тебе, жителю библиотеки, этого бояться, – похлопал по плечу Дракон.
– Завидуй молча, – показал язык.
К нему мадам Пинс так не относилась.
– Ты прав, лучше не торопиться, особенно, если твои книги привлекли внимание секретного общества, – кивнул Слизерин. – От таких, как правило, не стоит ждать ничего хорошего. Одним чтением сознания они не ограничатся, могут наизнанку вывернуть, оставив пускающим слюни идиотом.
– Браслет защитит его от этого, – бросила Пуффендуй.
Салазар свел брови вместе.
– Тебе ли не знать, что существует множество способов заставить человека сказать правду.
Волшебница кивнула, неохотно признавая правду.
Слизерин повернулся ко мне, я почти вплотную стоял возле портрета, проводя пальцами по нарисованной щеке. Его рука коснулась моей, я прижался лбом к его ладони.
– Мой браслет защитит тебя от магических атак, в нем есть несколько мощных щитов, скроет твое сознание, тебе больше нечего бояться легиллементов. Но… против физического воздействия он бессилен, – почти прошептал. – Мы слишком заигрались, хотя бы до конца года нам нужно стать осторожнее.
– Понимаю, но так обидно – крестражи могут быть в школе.
– Если эти, как ты сказал, невыразимцы так умны и могущественны, – вставила Когтевран, – то им не составит труда отыскать крестражи. Задание твоей подруги – всего лишь проверка, они сами ищут части души потомка Слизерина. Если найдут, сумеют добыть, я думаю. А тебе в самом деле лучше затаиться и вернуться к прежнему образу жизни. Никаких вылазок в кабинет директора. По крайней мере, в этом году. Посмотрим, что будет.
– Терпение – добродетель, – улыбнулась Пуффендуй.
Оставалось только кивнуть и вернуться к работе над мангой.
Итак, Темный лорд. Томас Марволо Реддл. Что о нем известно? Неоднозначный персонаж. Харизма, лидерские качества, гордость за своих предков и вместе с этим – болезненное восприятие всего, что касалось магловской половины, происходящее от гибели матери и жизни в детском доме в период Второй мировой войны. Бомбежки тоже оставили неизгладимый след, видимо, поэтому он так боялся смерти, что решился на разделение души.
Каждый художник обязан быть психологом. Будь то пейзажист или иллюстратор, портретист или мангака. От последних требуется особое знание души человека. Потому что рисунок не должен оставаться рисунком, чем выше ранг, тем больше он должен показывать. Почему работа над фамильными портретами занимает так много времени? Дело не в том, что художник выписывает каждый кружавчик, нет, он показывает черты характера, личность заказчика. Будь то гордость или благородство, одни расправленные плечи или взгляд скажет много, если художник знает, что хочет показать. Если мастер не разбирается, то рисунок так и останется бездушным рисунком.
Итак, Темный лорд. Гордая, независимая зараза. Крестражи он выбрал по принципу своей принадлежности к роду Слизерин. Как ребенок, он цеплялся за любое мало-мальски возможное доказательство своей волшебной силы, неординарности. Того, что не похож на других людей.
У нас есть уничтоженный дневник – первая проба. Есть не менее уничтоженный медальон. О дневнике надо как-то рассказать, не упоминая при этом Малфоя. Слизерин прав, я слегка расслабился. В своем желании достичь цели и обезопасить себя не подумал о Гермионе. Повезло, что подруга отделалась так легко, могло быть иначе. И хорошо, что клятвы с Риты я все же взял – не расплетешь.
Может ли Рита входить в Отдел? Да запросто. Умна, начитана, проницательна и цинична.
Так, нужно успокоиться, иначе дойду до теории мирового заговора. Надо взять себя в руки и подумать, как рассказать читателям, что дневник уничтожен Снейпом?
Хм, а если соединить приятное с полезным? После беседы со Слизнортом Гермиона, находясь под впечатлением от грустного, тяжелого рассказа, направится прямиком в логово змеиного декана. Пожаловаться, поежиться от внутреннего холода в крепких объятиях.
Подставлять самого Снейпа не желательно, тем более, он бывший Пожиратель. Нет, действующим лицом по-прежнему останется Регулус Блэк. С мертвых взятки гладки, а его единственный родственник – Сириус – с братом в последние годы его жизни не общался. Как и со всей семьей, это прекрасно известно. К тому же, Люциус заставил непутевого родственничка надеть амулет защиты от ментального воздействия – мне на это крестный в письме жаловался. К нему не придерутся.
Еще попрошу, пожалуй, у него сквозное зеркало. Все же чувство вины и стыда перед Гермионой грызет исподволь изнутри. Одну часть отдам подруге, а вторую пусть держит наготове Малфой. У отца Драко больше влияния, если понадобится сможет взять талантливую студентку под свой патронаж.
Так вот, Снейп, под воздействием заплаканных глаз расстроенной возлюбленной, признается… Нет, не впутать зельевара не получится, но есть возможность дать ему отбрехаться от любого обвинения.
Регулус Блэк оставит ему воспоминания, которое попросит вскрыть только в том случае, если к Снейпу кто-то придет с вопросами о медальоне Слизерина.
Снейп дал клятву, которая исполнилась только сейчас, потому как о медальоне его никто не спрашивал.
Маленький пыльный флакончик, они станут смотреть в Омуте памяти Снейпа вдвоем, в полумраке, держась за руки.
Регулус покажет им, как уничтожил темный дневник Темного лорда ярким адским пламенем. А затем сунулся в пещеру возле детского приюта, где воспитывался Том Реддл. Прошел через завесу кровавых чар – Блэк он или нет? – проплыл через озеро с инферналами. И выпил зелье, но перед этим вызвал домовика. Не Кричера, какого-то другого. Тинки, кажется. Он достал медальон и уничтожил его адским пламенем. Стылая вода поднялась, когда со всех сторон полезли скользкие, противные мертвецы. Регулус Блэк, стоя на коленях, держал стену огня, а второй палочкой, дрожащей рукой, собирал в пузырек воспоминания. Он успел передать их эльфу и приказать отдать Снейпу, перед тем, как волна инферналов захлестнула его. Тинки переместилась, отдала флакончик зельевару, ничего не говоря. И вернулась в особняк. Ее затронуло адским пламенем, а потому домовушка легла на свой топчан и через два дня скончалась, так и не рассказав никому о последних днях Регулуса Блэка.
