Текст книги "Четкие линии (СИ)"
Автор книги: Шион Недзуми
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
Сколько же чистокровных заморочек! Даже не представлял, к чему приведет моя манга. А Малфой, видимо, на досуге просчитывал варианты. По крайней мере, к слухам он прислушался, подготовился дать отпор. Предусмотрительный Дракончик.
– Я никогда не откажусь от родителей! – сжал кулаки Рон, как будто готовился ударить Малфоя.
Тот выглядел почти скучающим, вернулся на щеки ровный загар, более не расцвеченный красным.
– Ласка, я тебе и не предлагаю. Я всего лишь объясняю, почему в большинстве своем слизеринцы отнеслись к книжной выдумке равнодушно. Будь на твоем месте та же Грейнджер, я обязан был бы дать опровержение слухам и продемонстрировать заключенную помолвку, чтобы никто не сомневался в том, что книга – всего лишь бессильная выдумка, не более того. Но так как на месте твоего персонажа ты, время терпит, никто и слова не скажет.
На минуту даже стало стыдно за то, сколько проблем доставил Драко мангой. А с другой – на всех не угодишь.
– О ритуале могут знать не все, – вставила Гермиона.
– У нас – все, – пожал плечами Драко. – Слизерин – факультет чистокровных, – произнесено с такой гордостью, что захотелось ее зарисовать. Надо запомнить, обязательно пригодится. – Это означает занятия историей магического сообщества, магловской историей, основами экономики, риторики, этикетом с самого детства. Много чего еще, – поморщился он.
Да, этикет – это кошмар какой-то! Но он просто не знает о существовании японской чайной церемонии. Вот где истинный ужас. А ведь меня заставили в свое время научиться готовить чай по всем правилам. До сих пор с содроганием вспоминаю то время. Зато с терпением и усидчивостью теперь проблем не имеется.
– Такие вот истории, как про леди, приводятся в качестве примеров хитрости и обдуманных поступков, лавирования между правилами, общественным мнением и собственными желаниями, – усмехнулся аристократ. На секунду, всего на секунду, в его лице промелькнули черты его отца, суровые, холодные, величественные. Да, задатки у Дракончика определенно имеются. – За примером применения данного ритуала и ходить далеко не нужно. Однажды оборотень похитил единственного наследника рода, чтобы шантажировать им его родителей. Те потихоньку наняли охотника, но так как чудовище было сильно, маг не пожелал сражаться с ним только за деньги. И потребовал любым способом сделать его аристократом за две недели. Он вернул наследника, целым и невредимым, не инициированным, и родителям ничего не оставалось, кроме как провести ритуал и ввести охотника в род младшим, ненаследным сыном.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – почти взмолился красный, как вареный рак, Рон Уизли. Он-то ситуации на себя примерял.
– Да запросто, – хищно улыбнулся Малфой. – Ласка, слышал твои родители выиграли деньги. И сразу поехали в Египет. Не лучше ли было потратить их на ремонт хижины, которую вы называете домом.
Странно, но Рон не взвился, как ужаленный, напротив, побледнел, поник, плечи его опустились, и он уткнулся взглядом в свои ботинки.
– Мой старший брат Билл работает в египетском филиале Гринготса. Он серьезно пострадал от проклятия, а мы даже увидеть его не могли – медики запрещали транспортировку. Поэтому эти деньги… мама с папой сразу заказали порт-ключ и отправились к брату. Боялись, что он может умереть.
Воцарилась неуютная тишина, Малфою стало не по себе, Гермиона поежилась.
– Прости, – буркнул Драко.
Рон кивнул, все еще не поднимая головы.
– Кстати, – наигранно бодрым голосом начала Гермиона, стараясь снять напряжение. – Вы слышали, Сириус Блэк сбежал! Двенадцать лет просидел в Азкабане, а ведь оттуда еще никто не мог сбежать. Интересно, за что его осудили? Почему считают таким страшным? Его даже в магловских новостях показывали.
– Он был другом отца Гарри, – Рон немного пришел в себя, на меня посмотрел с сочувствием. – Он убил тринадцать человек, за что его посадили.
– Не за это, Уизли! – когда-нибудь Малфою надоест закатывать глаза или нет? – Он был Хранителем тайны Поттеров, выдал их убежище Тому-Кого-Нельзя-Называть. Поттеров убили, а Блэк сбежал. Когда еще один их друг, Питер… как его там… не помню. В общем, когда Питер попытался Блэка остановить, тот взорвал все вокруг. Авроры прибыли, а Блэк как сумасшедший сидел посреди пепелища, раскачивался и смеялся. Его отправили в тюрьму сразу же, практически без следствия.
– Ты откуда это знаешь, Малфой?
– Мама у меня из Блэков, она узнавала про родственника.
Сириус Блэк, значит. Я отвернулся к окну, за которым уже темнело, шел проливной дождь, сплошной пеленой закрывая поля Шотландии, мимо которых мы проезжали.
– Гарри, – руки осторожно коснулись. В глазах Гермионы читалось сочувствие, тревога. Бобренок, ты безусловно добра, несмотря на твой защитный панцирь из насмешек, ты обладаешь мягким, отзывчивым сердцем. Но не надо меня жалеть, Лили и Джеймс Поттеры для меня чужие люди. Как и Сириус Блэк. Любопытно было бы взглянуть на него, в книгах описывали красавцем и ловеласом.
– Все нормально…
Стало резко холодно, по стеклу поплыли морозные узоры. Дементоры, причем близко. Подсознательно все лето примерял на себя ситуацию с ними. Стражники Азкабана вытаскивают наружу самые страшные и болезненные воспоминания, они поглощают радость и душевный свет, оставляя взамен холод и мрак. Дети же для них являются идеальной пищей: они фонтанируют эмоциями, брызжут ими, как маленький фонтанчик, каждое действие, событий вызывает у них сильный душевный отклик.
А еще они абсолютно беззащитны против темных тварей.
Жизнь человека не состоит целиком из радостей. Даже если нет сильных трагических воспоминаний вроде пыток или смерти близких людей, все равно остается то, что причиняет сильнейшую боль, то, что заставляет сердце кровоточить. Время лечит, но дементоры одним своим присутствием стирают его целебное влияние, уничтожают его на корню. И зарубцевавшаяся было рана открывается вновь.
В пансионе я пытался создать Патронуса, но у меня ничего не получилось. Для заклинания нужны сильные эмоции, радостные, светлые. На протяжении всей жизни меня поддерживала семья, любимые, трепетно и нежно обожаемые родственники. Были и праздники, были совместные походы в кинотеатр, были поздравления и вечеринки по поводу окончания школы и академии. Но всего этого слишком мало для создания защитника. Тем более, время почти стерло то ощущение, а для Патронуса требовалось переживать его вновь и вновь, чувствовать живым, постоянным. Потому у большинства волшебников и возникали проблемы с данным заклинанием.
Руки подрагивали, а в вены словно кто-то насыпал осколков льда, они разрастались и таяли, наполняя тело стылой болотной водой, мертвенно холодной, пустой, затягивающей внутрь. В глотку словно запихнули комок склизкой, мерзкой шевелящейся субстанции, из грязи и водорослей. По крайней мере, именно так я представил то ощущение, что возникло на языке. И никак не получалось от него избавиться.
Дверь в купе отъехала, перед глазами замелькали рождественские вечера с семьей, радостные встречи, объятия, первый поцелуй с мальчиком, который мне нравился. А стылая вода все глубже затягивала меня в болото, комок в глотке рос, не давая свободно вздохнуть.
Где-то на периферии послышался громкий крик Гермионы, прижавшейся к Рону, всхлипнул сдавленно, через силу, Малфой, его холодная рука сжала мою ледяную.
А потом все прекратилось.
– Это… это… – Гермиона задыхалась, Рон все еще обнимал девушку, поглаживал по косе, хотя сам был белее мела.
– Стражники Азкабана, – от прежней уверенности Малфоя не осталось и следа.
Залез в карман за плиткой припасенного заранее шоколада. Дорогой, молочный, швейцарский. Не поскупился. Ребята приняли по кусочку, зажевали. Лица их разгладились. Даже мне дышать стало легче, но мерзкое ощущение во рту не пропадало, еле удалось пропихнуть внутрь кусок шоколада. Желудок отвергал пищу, что пахла для мозга тиной и болотной сыростью. Никакого тепла по венам, в них все еще находилась болотная вода.
– Гарри, с тобой все в порядке? – озабоченно наклонилась вперед Гермиона.
– Да… да.
Возвращение в Хогвартс не принесло должного облегчения. Замок перестал быть убежищем, теперь над ним кружились зловещие черные тени, на фоне луны смотрелись особенно страшно. И, наверное, можно было бы зарисовать их, тем более, образы яркие, впечатляющие, но рука не хотела брать карандаш. Я никак не мог избавиться от льда в груди.
Речь директора, его предупреждения, а также ужин еле высидел. Кусок в горло не лез – там все еще сидел комок. Дементоры ощущались даже сквозь плотные стены. Наверное, это всего лишь мое воображение, яркое, как и у всех мангак, но… я ничего не мог с собой поделать. Было страшно и жутко. Падма рядом также поводила плечами, немного нервно поглядывая на сестру. Все обсуждали обыск поезда. И ежились от холода.
Узнал от старосты пароль и, когда все улеглись, выскользнул наружу под мантией-невидимкой. Мой путь лежал в Комнату. Ни она, ни Салазар не простят, если я не приду проведать их в первый же день.
– Ты какой-то бледный, – заметил портрет, оглядев меня со всех сторон.
Комната виляла хвостиком, фигурально выражаясь, обдавала радостным теплом. Но даже оно не могло меня согреть. Руки, раскладывающие инструменты, подрагивали, пока, наконец, я не бросил эту затею и не упал в кресло, подтянув под себя ноги.
Как же холодно!
– Дементоры. Из тюрьмы сбежал преступник, и их выставили в качестве охраны, – я поежился.
Салазар нахмурился, затем кивнул Комнате, и передо мной на столе появилась высокая кружка с горячим, густым молочным шоколадом. К привычному сладком запаху примешивались нотки специй.
– Выпей, это особый рецепт.
– И когда только успели приготовить? – кружка согревала руки, ее запах прогнал комок, и желудок неожиданно вспомнил, что он ничего не ел целый день, кроме кусочка шоколада.
Слизерин закатил глаза. Очень знакомо так закатил. Это что, является обязательным требованием к попаданию на его факультет – умение красиво закатывать глазки, выразительно выгибать бровки?
– Это же Комната желаний Кандиды, она выполняет любые, точно выраженные пожелания.
– Кандиды? Хочешь сказать, ее создала Когтевран? – сладость разлилась по телу, огненным шаром скользнула по пищеводу. Вода из вен начала пропадать, уходить, заменяясь привычной горячей кровью. Наконец-то, я думал так и останусь с чувством утопленника.
Выразительное фырканье стало ответом.
– Не думаешь же ты, что идея создать секретное помещение в любимой школе пришло в голову лишь мне одному? – да, бровь он тоже умеет выгибать, мастерски. Нет, стопроцентно, у слизеринцев есть какие-то дополнительные лекции, где обучают подобному. – Каждый из четырех Основателей, желая сохранить память о себе, оставил в школе комнату для своих потомков или родных по духу. По воле случая, только моя Тайная комната стала известна, в основном, благодаря живущему в ней Ужасу, – откровенная насмешка. – Василиск им не понравился в качестве стража. Можно подумать феникс Годрика – верх благоразумия. Либо спалит все к чертям собачьим, либо перекинет противника куда подальше, так, что никто не найдет.
– То есть, директорский кабинет – Комната Гриффиндора?
Какие тайны открываются! Невероятно, аж дух захватывало. На столе появилась тарелка с жирным шоколадным печеньем тим там. Его придумали в Австралии, назвали в честь лошади, на которую поставил на скачках тогдашний директор компании. Двухслойное, с нежными и жирными бисквитами, между которых находится потрясающе вкусный, тающий на языке крем. Из светлого шоколада, из молочного, даже есть карамель. Комната отлично изучила мои вкусы.
Внутренности согревались, сразу становилось уютнее при неярком освещении плавающих под потолком огоньков. Комната поняла, что сегодня рисовать я не буду, поэтому решила устроить "семейный" вечер.
Смешно, но именно ей и портрету Слизерина я доверял больше всего, они стали единственными, кто знал о моих увлечениях, кто разделил их со мной. И пусть Салазар ругался на растрату потенциала, тем не менее подсказал пару моментов, пару "книжных" заклинаний, которые использовались в его время.
– И да, и нет, – ответил тем временем на мой вопрос Слизерин. – Комната Годрика определенно находится рядом с директорским кабинетом, но это не он. Феникс всего лишь охраняет ее целостность, вход в нее. Нужно быть истинным гриффиндорцем по духу, чтобы найти покой Основателя. Не знаю, как уж Годрик собирался проверять, есть ли у человека нужные черты или нет.
Зато я знаю. С помощью меча, запрятанного в любимый чепчик.
– Кандида создала это помещение в основном для своих умников. Здесь они тренировались, здесь отрабатывали заклинания, Комната могла предоставить такие книги, которых не было в официальной библиотеке. И все необходимые пособия. Единственное требование – правильно и четко формулировать свои пожелания. Вполне в духе Когтевран. Хотя для тебя Комната сделала исключение, ты ей слишком нравишься. Где находится Комната Пуффендуй, я не знаю. Скорей всего, где-то рядом с теплицами или попросту с выходом из школы, хотя и это не факт.
Угу, искать рядом со входом может быть и бесполезно. Но Пуффенндуй любила свои растения. И любила врачевать, насколько мне рассказал Салазар, а это значит….
– Вернемся к твоим проблемам с дементорами, – прервал голос Слизерина размышления. – Для защиты применяют заклинания Патронуса.
– Знаю, – взмахнул рукой. – Но у меня не получается.
– Значит, недостаточно сильные счастливые воспоминания используешь! – отчеканил нарисованный маг с явным раздражением.
– У меня нет сильных светлых, я жил в чулане под лестницей, у нелюбимых родственников, – моя настоящая жизнь тоже не фонтанировала всплесками эмоций, кроме… кроме вдохновения. Оно всегда увлекало меня, давало силы, заряд бодрости, горячим шоколадом особого рецепта разливалось внутри.
Слизерин побарабанил пальцами по рукояти своего меча, задумчиво взглянул в мою сторону. От этого взгляда становилось не по себе. Сразу воспоминалось, что передо мной – суровый, жестокий и беспринципный темный маг, даром, что давно умерший. Уже выяснилось на практике, что даже теоретический его опыт повергал в шок. Бесконечные битвы, гонения на магов, погибшая на костре жена и ребенок. Все это сделало из него острый клинок, не знающий пощады.
По губам скользнула улыбка, хищная, предвкушающая. Словно в ответ на нее запульсировали огоньки света, замерцали тревожно.
– О, не бойся, – протянул Салазар, обращаясь к Комнате, – я не собираюсь вредить мальчику.
И повернулся ко мне.
– Подойди.
Таким голосом зачаровывают змей, его глаза гипнотизировали, и я бы не удивился, увидев вертикальный узкий зрачок. Улыбка настораживала и искушала, пальцы нетерпеливо сжали рукоять меча. В тусклом свете огней цепочка на мантии как будто мерцала, а я не мог оторвать взгляда от лица древнего мага.
– Возьмись за раму.
Голос упал до приглушенного шепота, почти шипения. Салазар тоже наклонился, как будто хотел уткнуться лбом прямо в лоб.
– Влей свою силу. Немного.
Магия откликнулась, сама заструилась, без палочки, повинуясь лишь желанию и приказу Слизерина. Тело словно не принадлежало мне, однако я не чувствовал на себе чар. Это моя воля. И его.
– Если у тебя нет ярких воспоминаний, надо всего лишь создать их, – глаза блеснули, между губ показались белоснежные зубы. Это напомнило роман Стокера, какими описывались невесты графа. – Ты уже достаточно взрослый для этого…..
Внезапно мир завертелся, закружился, все вокруг затянуло туманом, в котором я не видел ровным счетом ничего. Горячие руки скользнули по телу, прижали к широкой груди. Под ладонями билось чужое сердце, мощно, надежно, хриплое дыхание влажным ветерком коснулось щеки, а затем губы прикоснулись к губам.
Единственное прикосновение, а внутренности словно сжала твердая рука. Такого предвкушения, такого азарта и чувственного удовольствия я не ощущал уже давно, за работой подзабыв, что являюсь подростком.
Губы все скользили по губам, порождая сонм восторженных мурашек, мечущихся по телу, волнами расходилось тепло и удовольствие. Чужой язык скользнул в рот, прошелся по чувствительному небу и сплелся с моим языком. Влажно, горячо, жарко. Как змеи, пришло в голову, совершенно как змеи обвиваются вокруг друг друга. Мужчина не утверждал свою власть – он был сильнее, не подчинял – это не требовалось. Он исследовал, ласкал, нежил, он узнавал и знакомился. Он прижимал к себе так крепко, что я не мог пошевелиться. Лишь обнимать за плечи, скользить по шее, касаясь длинных, густых волос. Запах жасмина оседал на языке невесомой сладостью. Из горла вырвался стон….
И все прекратилось. Ошарашенный, я упал на пол, чувствуя, как по штанам расползается влажное пятно. Я кончил только от одного поцелуя! Мать-отец, до чего дошло!
Слизерин с полотна улыбался, ехидно и самодовольно. Мой растерянный, взъерошенный вид доставлял ему удовольствие.
– Страсть тоже подходит, как источник счастливых воспоминаний. Пусть даже иллюзорная. Но рад, что в этих чарах ты представлял меня, – насмешливо произнес он, скрещивая руки на груди и поднимая соболиную бровь.
Уткнулся лбом в колени.
Бли-и-ин!
Как я теперь ему в глаза смотреть буду?
Экспериментатор чертов!
14
– Гарри, я зна-аю, ты меня слы-ышишь.
– …
– Гарри, помнишь что говорят про обиженных? На них воду возят.
Посмотрел на портрет Салазара Слизерина, домогающийся меня вот уже второй час. Выглядел маг крайне довольным собой.
– Я с тобой не разговариваю, старый, озабоченный портрет!
– Нет-нет, не путай, мальчик, я всего лишь помог тебе. А вот то, что ты вообразил именно меня… – мужчина мурлыкал.
Захотелось побиться головой об стол. Но переспорить Слизерина невозможно: на его стороне опыт словесных баталий с Основателями школы.
И ладно бы, помог его прием в создании Патронуса, я бы тогда и слова не сказал, сам ведь не мальчик-колокольчик. Но…
– Прекращай дуться, как дите малое, – фыркнул Слизерин. – Помогла ведь моя наука.
– Если бы….
Теперь каждый раз, стоит только произнести заклинание….
Судя по округлившимся глазам Салазара, тот уже понял мое молчание и смущенное полыхание ушами.
– О…. О? О! – взял себя в руки. – Какие же вы, девственники, впечатлительные!
Желание побиться головой об стол заметно усилилось.
Язва змеиная! Зато становится понятно, почему портрет так защищен, что к нему и не подберешься толком. Явно при жизни достал всех своих потомков, вот и побоялся их мстительности. В том, что дети Слизерина унаследовали все лучшие и ярчайшие качества папочки, не сомневался.
– Когда-нибудь я найду портрет Пуффендуй, притащу его сюда и скажу, что ты пытался меня совратить.
По Комнате пошла волна дрожащего воздуха – так она смеялась. Ей нравились наши перепалки со Слизерином.
И именно она дала мне первый дневник своей создательницы, в котором та описывала, причем весьма метко и ядовито, своих товарищей по основанию школы. Пуффендуй считалась блюстительницей морали, защитницей всех сирых и убогих. Если при этом учитывать, что растения тоже могут быть весьма опасными, да и язвительностью женщина обделена не была, угроза становилась по-настоящему серьезной.
Больше в том дневнике ничего не нашлось. Подозреваю, что Комната дала мне только часть, чтобы я мог уязвить Салазара.
– Шантаж? Ты уверен, что на правильный факультет попал? – прищурился маг. – Кстати, мог бы сказать спасибо. Ведь мой урок стал основой для твоей книжки.
Что правда, то правда. Связываться с Сириусом Блэком я не собираюсь, равно как и вообще лишний раз вылезать из школы.
Потому что на улице они – дементоры. Никто не признавался, но их присутствие ощущалось, причем ярко. Малышам стали сниться кошмары, взрослые порою передергивали плечами, как будто их охватывал внезапный озноб. Хогвартс являлся хорошо укрепленным местом, но даже он ничего не мог поделать против сотни этих тварей. Они не могли пить радостных воспоминаний, но озноб все равно проходил по телу, а все окна без исключения были затянуты морозной пленкой.
А потому способы защиты от них являлись самой актуальной темой дня.
Так почему бы моим Ласке и Дракону тоже не заняться совместным изучением Патронуса? Примерно с тем же результатом, что и у меня с Салазаром, чтобы у него краска облупилась!
Но с дементорами все же нужно что-то сделать, причем очень быстро. И дело даже не в страшных воспоминаниях, нет, само их присутствие словно вытягивало искру вдохновения, а на языке появлялся слизкий ком с привкусом гнили. Не помогал даже шоколад по рецепту Когтевран. Кстати, его изготавливали напрямую эльфы на кухне Хогвартса. И они не могли рассказать директору и остальным преподавателям ничего из связанного с Комнатами Основателей – таков приказ четверых легендарных магов, таково их распоряжение.
Чтобы убрать дементоров, надо сначала разобраться с причиной их появления возле школы. Сириус Блэк, который, якобы, охотится за бедным и несчастным мной. Сочувствие в глазах профессора Стебль и профессора Макгонагалл читается открыто. А вот декан попросил подходить к нему, если увижу нечто странное и непонятное. Непонятное – это Грим или беглый преступник?
Но если задуматься, то первопричиной всех бед является некий крысеныш, Питер Питегрю. Вроде как погибший Хранитель тайны Поттеров. Если он вдруг окажется жив…. Осталось только придумать, как это провернуть.
– Когда у тебя такой взгляд, пугаются даже портреты, – прокомментировал Слизерин.
– Гарри, ты какие предметы выбрал дополнительно? – Гермиона зажевала тост.
Стол Когтеврана все больше становился межфакультетским, то есть Грейнджер, Малфой, Уизли и вторая Патил категорически отказывались есть со своими и перемещались поближе к товарищам. А стол воронов был признан официальной нейтральной зоной.
– Руны, – они могли помочь с защитой манги и многим другим. Теперь же надеялся, что помогут приструнить одну нахальную говорящую живопись, которая только и защищается этими рунами.
До сих пор в глаза ему нормально посмотреть не могу, все время щеки краснеют!
– Вроде бы требуется два или три предмета обязательно, – вставил Малфой.
– Нет, – отмахнулся. Специально просмотрел правила школы. – Так получается слишком большое распыление силы.
– Я вот еще и нумерологию взяла, – почти мечтательно произнесла Гермиона.
– А у меня с цифрами всегда недружественные отношения, – друзья рассмеялись.
– Кстати, – бобренок, да ты буквально пылаешь энтузиазмом! – Сегодня будет лекция про анимагов. Помните, профессор Макгонагалл на первом уроке в кошку превращалась? Так вот, расскажет нам про таких магов. Я спросила на прошлом занятии.
Да, жажда знаний неистребима. Пожалуй, только бобренку и могла прийти в голову идея спрашивать у преподавателя, какая будет тема на следующем занятии, чтобы как следует подготовиться.
Но анимаги… это интересно, это очень интересно.
И вовремя. Очертания плана, пока еще нечеткие, принялись вырисовываться в голове. Если все получится, избавлюсь от давящего присутствия дементоров.
Неожиданно мантия Рона зашевелилась на уровне груди, оттуда выглянул острый, усатый носик. Ласка пихнул крысу обратно, сунув той кусочек тоста.
– Твой кот все время на нее охотится, – пожаловался он Гермионе. Видимо, та все же купила своего Живоглота. Знатная зверюга!
– Глотик не виноват, это у него инстинкты!
Никогда, слышите, никогда не вставайте на пути женщины, защищающей своего пушистого питомца. Это не просто чревато, это опасно для жизни. Сметут, выковыряют мозг чайной ложечкой, и ты же еще виноват и останешься. Опыт брата хозяйки крупного, наглого перса подтверждает данную теорию.
Но крыса на уроке… очень, очень удачно.
Профессор Макгонагалл всегда рассказывала очень подробно, акцентируя внимание на важных местах. Она расписывала, в каких животных обращались раньше люди, какими заклинаниями можно выявить анимагов. И почему их регистрируют в Министерстве – ведь очень легко украсть, ограбить, обмануть и скрыться. И никто не придаст значения промелькнувшей кошке или мышке.
– Мистер Поттер, у вас есть вопросы?
– Да, профессор. Скажите, что будет, если испытать заклинания выявления анимагов на обычных людях или, скажем, простых животных. Вот, например, на коте Гермионы или крысе Рона, или почтовой сове?
Бобренок, не смотри так возмущенно. И любопытно. Да, тебя тоже интересует ответ на заданный вопрос.
– Ничего не будет, мистер Поттер, – профессор поправила выбившуюся из строгой прически прядь. – Анимагия является структурой магического свойства, это комплекс упражнений, заклинания разделов чар и трансфигураций, нескольких видов зелий. Они позволяют раскрыть внутреннюю суть волшебника, обратить его в животное и закрепить данный процесс на постоянной основе. Простое животное, разумеется, такой магии не имеет. Мистер Уизли, передайте мне вашу крысу, пожалуйста.
Рон, знаю, что некрасиво, да и не хочется тебе отдавать зверька, но нам надо от него избавиться.
Крыса вырывалась, пищала, но профессор Макгонагалл показала себя настоящей кошкой – от нее добыча еще ни разу не уходила. Мне показалось, или в глазах старой волшебницы мелькнуло нечто, напоминающее охотничий азарт? Как она там сказала? Внутренняя суть человека? У декана Гриффиндора это кошка, а у папаши-Поттера… вот уж действительно, олень.
Движение палочки отточенное, красивое. Крыса взлетела в воздух, и на пол шлепнулся уже скрючившийся человек в потрепанной одежде с поистине крысиными чертами лица.
Профессор Макгонагалл схватилась за сердце, воцарилась тишина, которая продлилась всего несколько секунд, Рон беспомощно разевал рот, воздух с трудом выходил у него из глотки.
Первыми опомнились девчонки. Завизжали, как резанные. Гермиона тоже относилась к девчонкам, однако кричать не стала – парализовала человека. Да, помнится, в книге ей Петрификус отлично удавался. Следом подключилась взявшая себя в руки Макгонагалл. Она наложила какие-то заклинания, связала Питера.
– Всем оставаться на своих местах до звонка, – приказала она. – Я отправлю его к директору.
Своего ученика она узнала даже грязным, оборванным, униженным. Тем более, так переживала о героической смерти Петигрю.
– Рон, что у тебя за крыса? – потеряно посмотрела на товарища Гермиона, когда декан скрылась за поворотом.
– Это же было опасно! – пришлось подключаться, иначе на Ласку всех собак спустят. – Этот анимаг зачем-то обманывал тебя, притворялся твоим зверьком.
– Может, это пособник Сириуса Блэка? – задумчиво произнес Симус.
– Надо писать аврорам и родителям! – решила немедленно Лаванда Браун.
Кто-то застрочил письма, кто-то стал активно строить версии и обсуждать событие. Лишь бы не замяли, лишь бы Питер не пропал. Нет никакого желания в следующем году висеть на кладбище. У меня краски заканчиваются, мне надо докупать новые. Да и дементорам ручкой делать.
Следующую неделю школа гудела как растревоженный улей. Школьники строили версии. Всегда поражался людской фантазии. Допросив присутствующих третьекурсников, студенты дали волю воображению. Единственная крыса превратилась в целое полчище, Петигрю – в их предводителя, который напал на Макгонагалл. А профессор гоняла его в виде кошки, после чего оказалось, что анимаг на самом деле замаскированный Сириус Блэк.
Я не успевал зарисовывать все выдумки и идеи, пусть отдельными кадрами и фреймами, но они были такими веселыми, что я задыхался от смеха, когда раскрашивал их. Пусть этот год для моих героев пройдет в кабинетах, это не значит, что они не могут обсудить происходящее.
Но что делать с Бобренком и Снейпом? Может… ученичество подойдет? Или просто дополнительные занятия, на которых она будет звать его нежно и почтительно "наста-авник".
Так, мысли куда-то не туда направились. Чертов Слизерин, вот и стоило будить либидо тринадцатилетнего мангаки, чтобы тот не мог нарисовать нормально страницу. Точно выучу руны и прокляну. Или нарисую в компанию блондинку, пусть ему мозг грызет.
Через неделю Сириуса Блэка оправдали. Все газеты трубили, что Питер Питегрю, считавшийся мертвым, на самом деле скрывался и являлся подлинным предателем. И убийцей тринадцати маглов, это он устроил взрыв, чтобы убежать от погнавшегося за ним Сириуса Блэка. Его допросили с сывороткой правды, и авроры узнали истину.
Сириус Блэк был пойман через два дня, вернее, сам явился в Аврорат, когда прочитал газеты. Его отправили в Мунго на обследование, так как Азкабан нанес значительный ущерб не только телу, но и психике. Также было упомянуто, что Блэк является официальным опекуном знаменитого Гарри Поттера, и как только медики дадут "добро", сможет приступить к своим обязанностям.
С одной стороны хорошо. Дело удалось бы замять, если бы не написанные родителям письма. Родственники студентов подняли бучу в Министерстве, Августа Лонгботтом устроила трепку Попечительскому совету и Дамблдлору, еще раз напомнив, за что ее прозвали Железной Августой.
Жаль, я этого не видел.
В результате, невинный человек оправдан, правда раскрыта, у меня будет опекун. Наверное, придется жить с ним. Не хочется, слишком привык к своим летним каникулам, уже продуманным, просчитанным. Сириус Блэк вносил фактор неожиданности.
От всех этих мыслей болела голова. Не хотел впутываться в неприятности, но они тянутся ко мне, словно я для них магнит. Вернее, моя пятая точка, та еще любительница поискать приключения.
И тут на сцену выходит паранойя во всей своей красе. Слишком уж вовремя прочитана лекция об анимагах. Хотя Пенелопа Кристалл на заданный вопрос ответила, что ее читают обычно на пятом курсе, перед сдачей экзаменов по СОВ. На третьем еще идет адаптация к новым предметам, вводные лекции по ним, старые предметы переходят на новые уровень, происходит интеграция между ними. Ведь почему прорицания предлагаются в один год с нумерологией? Потому что последняя крайне важна при высчитывании прогноза по планетам, черчения линий связей между домами и так далее. Заглянул в записи Гермионы, ужаснулся и больше такой глупости не делал. Какое счастье, что я избавлен от этого!
Четвертый курс – для установления ритма обучения, расширения границ каждого предмета. Когда все вводные прочитаны, связь между предметами выяснена, начинаются заклинания из новых разделов, связанных с рунами, нумерологией и так далее. А вот на пятом начинаются традиционные поиски приключений на свои вторые девяносто. И тогда обычно профессор Макгонагалл читает лекцию о травматичности пути становления незарегистрированным анимагом. Это только мой папаша сотоварищи отличился, хотя вряд ли он стал оленем до пятого курса, скорее, во время или даже в конце.
