Текст книги "Четкие линии (СИ)"
Автор книги: Шион Недзуми
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)
– В сложную пору эта разработка нам очень помогла. Годрик во время вылазки, с помощью отвлекающего маневра, захватил небольшой отряд противника. Их поместили в подвалы, а Кандида накладывала на учеников заклинание и выводила наружу.
– Чары скрывают рост, вес, а не только внешние параметры. Можно ребенка сделать взрослым, однако надо внимательно следить за моторикой, она-то и выдает подмену.
– Никто не отменял банальные подчиняющие чары, – пожал плечами Слизерин. И ухмыльнулся. – Представляю, как удивлялся главарь той шайки, когда мимо постов раз двадцать проходил один и тот же отряд. Полным составом.
Когтевран хихикнула, да и я не удержался от улыбки. Вряд ли все было так просто, как они говорят, однако школа пережила это. Они справились и учеников спасли. А это самое главное.
– Чары знали только мы четверо, больше некому. И если Гриффин использует их…. – Кандида развела руками.
Вот и я не знаю, что подумать. Возможно ли, что столь точная копия внешности Основателя школы – всего лишь совпадение? Генетическая причуда природы? Или это какой-то злой умысел? Но для чего тогда? И может ли Гриффин быть тем самым моим наблюдателем?
А если это директор подсуетился, ведь опознать Основателя современное поколение не сможет, а кабинет находится рядом с комнатой Годрика, как сказал мне все тот же всезнающий Слизерин?
В общем понятно, что ничего не понятно. Никакой прослушки-проглядки я на себе не обнаружил, проверил заклинаниями Кандиды. Настоящая мастерица плетения чар! Так что в ближайшее время Гриффину моя сиятельная персона будет доступна лишь в бумажном варианте, через письма.
Надо решать проблемы по мере их поступления. И сейчас главная – какова будет реакция на новый томик манги?
И чего мне ждать на уроках Защиты? Может, поспособствовать проклятию должности?
Но кто же ты, Эрик Огастес Гриффин?
28
– Это становится слишком серьезным, Северус, – директор соединил кончики пальцев, поглядев поверх них на сидящего напротив мрачного зельевара.
– Вы только сейчас это поняли, Альбус? – недовольно ответил тот. – Предположить, что я могу пойти в магловское кафе в компании неуравновешенных подростков – это еще абсурднее, чем мой роман с… – он скривился, – с мисс Грейнджер.
– Я не о том, Северус, – поморщился старый волшебник. – В книге упоминаются творения темной и опасной магии – крестражи. Один из них, судя по твоим воспоминаниям, ты уже уничтожил, пусть и с подачи Гарри. Ты уверен, что мальчик здесь не замешан?
Казалось, зельевар с трудом сдерживается, чтобы не начать плеваться ядом. Он несколько раз глубоко вздохнул, открыл глаза и только после этого посмотрел на Дамблдора.
– Директор, вы просмотрели мои воспоминания от и до, я ничего не скрывал. Поттер – всего лишь трусливый, никчемный мальчишка, которого кому-то показалось веселым шантажировать. Сами видели, он дрожал и морщился, то и дело оглядывался, вздрагивал. Не понимаю, как у Поттера могло получиться что-то такое… спокойное и безликое.
Директор весело поднял брови.
– Неужели ты наконец-то признал, что мальчик сын не только Джеймса, но и Лили?
– При всем моем уважении к Лили и не-уважении к ее оленеподобному муженьку, – выплюнул зельевар, снова вздохнул, успокоился, – не могу не признать, что личностями они были яркими. Этот Поттер… он никакой. Ничего не хочет, ни к чему не стремится. Кажется, вы переборщили с родственной защитой Альбус, и Дурсли попросту выбили из него малейшие желания. Петуния ненавидела магов, кому как не вам это знать? И тем не менее, вы отправили мальчишку именно к ним.
– Так было нужно, Северус, – вздохнул Альбус, уже не в первый раз отвечая на подобные претензии. Правда, Минерва высказывала их в куда более резком тоне. – Других родственников, способных защитить, у Гарри нет. Защита идет со стороны Лили, иначе я бы уже нашел семью, которая приютила бы мальчика.
– В любом случае, нам надо ждать следующий шаг этого художника, – Снейп потер переносицу. – Он явно знает гораздо больше нас всех.
– И пригляди за Гарри, Северус. Боюсь, мисс Амбридж попытается его спровоцировать.
– Боюсь, – ядовито произнес зельевар, – заставить что-либо сделать ту безликую, амебную субстанцию, что у нас носит фамилию Поттер, не получится даже у нее.
– Так дальше продолжаться не может! – Гермиона хлопнула ладонями по парте.
Наша компания вновь собралась в пустом классе. Если присмотреться, можно было уловить перемены, произошедшие за лето. Защитные и отвлекающие чары со стороны Дракона и Ласки стали на порядок мощнее, сидели они чуть ближе.
А вот Гермиона кипела и клокотала. Первый урок у профессора Амбридж прошел ожидаемо, ничего нового не принес. Мне. Остальные же были поражены тем, что практика в этом году отменяется. Вместо нее предстоит изучать теорию, теорию и еще раз теорию.
И ведь не порисуешь даже толком на уроке, Амбридж бдит за мной как ястреб.
– Мы же так никогда экзамены не сдадим с этим ее умением распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону, – Бобренок похоже передразнила нового профессора.
Министерство, создав новые требования к обучению Защите, создало и большие проблемы для всех учащихся. И дело не в том, что программа в школе никогда не менялась, менялась, однако происходило это всегда постепенно, неторопливо. Появлялись новые ветви, отсекались ненужные, по мнению большинства, заклинания. Неизменным оставался только базовый уровень, который требовалось продемонстрировать на экзаменах за пятый курс. Ученик обязан знать то-то, уметь то-то, проявлять определенные навыки колдовства. Это являлось вступительным словом к письменному описанию Стандартов Обучения Волшебству. И устанавливала эти стандарты Конфедерация магов, а не Министерство. У каждого народа, у каждого магического сообщества свои традиции, нормы и правила, которые они не преступают, свои способы обучения. Но Конфедерация вывела единый образовательный уровень, которым обязан владеть каждый волшебник любого магического сообщества – как средняя школа у маглов. Правительство обязано предоставить возможность ребенку обучаться и получить начальное образование. Затем, если студент пожелает, он может продолжить его, чтобы в дальнейшем пойти обучаться на мастерство или в профильное заведение, такое, как Академия авроров.
Министерство Англии изменило требования к преподаванию Защиты, но поменять Стандарты оно было не в силах. И экзаменаторы в конце года станут требовать знания по прежним меркам, а не в теории. Да, в чем-то Амбридж права, теорию знать необходимо. Однако как обойтись без практики? И тут я понимаю возмущение Бобренка.
Однако выхода не вижу. Так как первым делом Розовая Бестия ввела несколько декретов, существенно изменивших повседневную жизнь школы. Всегда существовавшие кружки – вроде клуба любителей игры в Плюй-камни или шахматы – теперь должны непременно получить разрешение от профессора Защиты на свое существование. И курировать "объект" будет либо лично она, либо кто-то из созданной недавно из слизеринцев Инспекционной дружины.
Разумеется, можно бы создать кружок под прикрытием, однако с данной инициативой ничего не светит, если в списках участников или учредителей окажусь внезапно я. Жабка невзлюбила меня с первого взгляда, если не заочно.
– Дело даже не в экзаменах, Гермиона, – покачал головой Ласка. – В декрете говорится не только о кружках, но и о командах, объединениях. Нас тоже можно считать объединением, она запросто может оштрафовать нас всех уже за то, что мы сегодня здесь собрались.
Девушка прикусила губу.
– И что мы будем делать? Теперь даже в библиотеке нормально не посидишь, чтобы нас не обвинили в теории мирового заговора, – фыркнул Дракон.
– Мы могли бы создать какой-нибудь безобидный кружок, – вздохнула девушка. – Однако все упирается в Инспекционную дружину и кураторов.
– Инспекционная нас не выдаст, – отмахнулся Малфой. Взглянул на наши удивленные лица. – Что? Вам разве не говорили про принцип "Держи друзей близко, а врагов – еще ближе"? Мы не гриффы, не станем устраивать бунт и партизанские войны, лучше подстроиться под заданные условия. Пока нас считают лояльными, приближают к "трону". Так мы можем позаботиться не только о себе, но и своих товарищах и друзьях, – он выразительно закатил глаза, словно объяснял естественные вещи.
– Остается куратор, – Рон первым пришел в себя, Бобренок все еще обдумывала слова Малфоя.
Каждое объединение обязано иметь куратора из преподавателей, который следил бы за деятельностью клуба, направлял или давал творческие задания. Как Флитвик на дополнительных по чарам. Иногда преподаватели следили за клубом постольку-поскольку, полностью доверяя студентам, как деканы в отношении квиддичных команд. Но даже так нам нужен преподаватель, которому мы могли бы полностью доверять. Идеальным вариантом для развития манги являлся бы Снейп, но кто рискнет связаться с гиперответственной летучей мышью? Все прекрасно знали, что к своим обязанностям зельевар подходит с маниакальной дотошностью. Поэтому поле для команды всегда забронировано, все студенты чистые, опрятные, с учебниками и нормальными волшебными палочками, у всех есть пособия, никого на факультете не притесняют – кажется, об этом мужчина позаботился в первую очередь.
– Флитвик, – пожал плечами.
Самый естественный вариант. Декан прекрасно читает между строк, не станет вмешиваться, если мы не будем нарываться, то еще и прикроет.
Гермиона, странно задумчивая в последние несколько минут, решительно поднялась.
– Я знаю, что делать! – хлопнула в ладоши.
– Гермиона, только не нарывайся, – тут же встревоженно подскочил Ласка.
– Рональд Биллиус Уизли! – голос до того похож на маму Молли, что вздрогнули все присутствующие. А Гермиона усмехнулась. – Не учи меня ответственности! Лучше позаботься о своих актерских способностях.
– О чем ты? – брови рыжика взлетели к линии роста волос.
А я про себя захихикал. Значит, не один я такой наблюдательный.
Гермиона фыркнула насмешливо, взглянула на друга снисходительно, как на ребенка.
– Уже половина факультета знает, что вы с Малфоем встречаетесь не только в книге, – Малфой слегка окрасился румянцем, а вот Рон опасно побагровел. Он раскрывал и закрывал рот, как золотая рыбка. – Конспираторы! – девушка тряхнула косой и вышла.
Малфой все еще ошарашенно перевел взгляд на нас.
– Мне кажется, или нас только что сделали?
Бобрята – это не только ценный мех, но и острые зубы и хищнические повадки. Нет, я, конечно, знал, что мисс Грейнджер ко всему подходит ответственно, с чувством, с толком, с расстановкой, но чтобы до такой степени!
В первую очередь она велела нам не вмешиваться, чтобы не привлекать внимание раньше времени и не настраивать Розовую Бестию против зарождающегося кружка. Кстати, прозвище к ней приклеилось наравне с Жабкой, но она пока что об этом не знает.
А во-вторых, Гермиона зарылась в Устав школы и правила Министерства. Меня уже тогда начали пугать масштабы ее деятельности. А через неделю после нашего разговора Бобренок отправилась к профессору Защиты с толстой пачкой исписанных листов. Удалось подслушать разговор – спасибо близнецам и их изобретению. Гермиона оперировала такими понятиями, которые снились разве что магловским юристам. А еще не хамила, не рвалась на амбразуру. Никогда бы не подумал, что наш Бобренок может быть такой… вежливой до изморози по коже. Учтивая, деликатная, но идущая к своей цели напролом. Она раскопала правила Устава какого-то мохнозатертого года, правила отдела образования Министерства чуть ли не прошлого века. О них забыли, но не отменили, так что юридическую силу правила и законы все еще имели. Амбридж оставалось только скрипеть зубами, ведь Гермиона пообещала, что обязательно напишет об этом статью в "Пророк". Кстати, у меня там и связи имеются, думаю, Рита порадуется очередному беспределу в стенах любимой школы. Гриффиндорка же, пусть и бывшая!
В конце двухчасовой беседы, во время которой говорила в основном Грейнджер, Амбридж все же подписала разрешение на создание "Кружка для выполнения домашних заданий". Гермиона упирала на то, что так представителям разных факультетов удастся быстрее подружиться, наладить связи. Она вообще много говорила, вынеся мой мозг уже на десятой минуте. Самый стойкий – то есть Малфой – продержался двадцать, после чего начал активно фильтровать термины и определения.
Мы быстро отошли от двери, когда поняли, что Гермиона победила.
– Напомни мне никогда не злить всерьез Грейнджер, – отдышался Малфой, все еще тряся ошарашенно головой. – А еще лучше – нанять на работу. Род озолотится же!
Рон смачно хлопнул ладонью по лбу, а я захихикал.
Может, сказать Бобренку, что на следующий день Амбридж смотрела на нее не только с раздражением и злостью, но и невольным уважением?
– Нам выделили отдельный кабинет, закрепили за нами, – Гермиона потащила нас смотреть предоставленное школой имущество, – первые несколько дней следить будет сама Амбридж, так что ведем себя как мышки.
– Летучие, – хмыкнул Ласка.
– Думаю, руководство не оценит, если мы начнем спать под потолком, да еще и вниз головами, – парировал Дракон.
И перепалки вышли на качественно новый уровень, не обидные, с неким подтекстом, понятным только некоторым людям.
Кабинет мы застолбили тот самый, в котором обычно собирались. Поэтому пыли здесь было гораздо меньше, что, впрочем, не обманывало взгляд. Уборка требовалась, пусть и не кардинальная.
– Но ведь это не единственная причина, по которой в кружке мы будем заниматься именно домашними заданиями? – выгнул бровь Малфой.
Применение бытовых чар не мешало мне прислушиваться к разговору. Парни обрабатывали парты, реставрируя их специальными заклинаниями, которые заставила найти Гермиона. Она-то точно не сомневалась в своей победе. Не то, что мы. Мы с Бобренком убирали пыль, паутину и прикрепляли к стенам правила кружка, Устав школы в сокращенном варианте и состав участников. Пока что все ограничивалось нашими именами, но Гермиона не сомневалась, что вскоре присоединится и остальная часть компании, которая собиралась обычно за когтевранским столом.
Превратили обычные парты в круглые столы, а стулья – в кресла, Гермиона закрепила результат рунами. Получилось уютное помещение, напоминающее гостиные факультетов, однако без того невыносимого шума, что обычно стоит в них. Рон и Гермиона не раз жаловались, что учить уроки без поддержки заглушающих чар невозможно. Похоже, только в Когтевране свято охраняли не только свое, но и чужое личное пространство. И учеба всегда оставалась на первом месте. У нас заглушки ставили только на разговоры, не касающиеся учебы. В принципе, у нас в гостиной учились, учились, учились, а вот разговаривали в спальнях.
– Хочу узнать, что такое крестраж, – неожиданно. Хотя… чего еще ожидать от Бобренка? Увидела новое понятие, решила разобраться.
– Зачем тебе это? – прищурился Дракон.
– Ты не заметил, что в этих рисованных книгах события всегда основаны на реальных. Я даже не уверена, что про ремонт Хогвартса на первом курсе нам не солгали. Возможно, кто-то действительно выпустил дьявольские силки. В любом случае, от того, что мы пороемся в книгах, ничего не потеряем. Библиотека Хогвартса одна из самых обширных.
Вот только книг по нужным темам там днем с огнем не сыщешь.
– Тогда не проще ли подождать, пока художник объяснит и расскажет нам все?
Гермиона усмехнулась, искорки затанцевали в карих глазах.
– Рон, все снова сведется к любовной линии, а мне хочется узнать именно про крестражи с научной точки зрения.
– Это очень темная магия, Грейнджер, – предупредил Дракон. Самому стало не по себе.
Но Гермиона лишь серьезно взглянула в ответ.
– Тогда мы на верном пути, не правда ли, Дракон?
Как подвести читателей к правильному выводу насчет бессмертия Темного лорда? Ненавязчиво, не вызывая подозрений. Главное не попасться директору. И одновременно намекнуть именно ему. Если взять за основу тот факт, что о крестражах он знает, то проверить мою версию он просто обязан. Однако не могу же я прямо нарисовать список, нет, нужно как-то мимолетно, плавным переходом подтолкнуть юных детективов к разгадке сути крестражей Темного Лорда.
Что если нарисовать в следующем томе поход в Хогсмид? Плюшевый, уютный, полненький Гораций Слизнорт вполне мог посетить деревушку в поисках своих любимых засахаренных ананасов. Или просто пойти на какую-нибудь важную встречу. И вот в неприметном, чистеньком кафе на главной улице он случайно слышит разговор ребят о темной магии, крестражах и секретах бессмертия Темного Лорда. И в нем взыграет совесть, особенно, когда увидит выразительные зеленые глаза, не скрытые больше очками… Да, думаю, так и надо поступить. Конечно, в реальности такое поведение маловероятно, все же со своей совестью Слизнорт уживается не первый год, но это же манга, манга! Про волшебников! Здесь возможно все и даже больше. Заодно провести мысль, что живое высокоорганизованное существо – то бишь человек – никак не может оказаться крестражем. Только этого мне и не хватало, честное слово. Все равно в Мунго проверюсь на Рождество, но утвердить мысль заранее не помешает, мало ли какую игру затеял директор. Ему-то вполне могла понравиться идея сделать меня жертвенным барашком. Но я же не баран идти добровольно за заклание, когда этого можно избежать.
– Ой, простите! – брр, как в ледяную воду окунулся. Моржом меня назвать нельзя, я купаюсь только в кипятке, так уж вышло, поэтому промерз мгновенно и насквозь.
Напротив меня парила в воздухе Серая дама, привидение Когтеврана. Насколько помню, дочурка Кандиды, Елена. Если честно, думал, она подойдет пораньше, потому как видел, что она не раз и не два провожала меня глазами, когда я шастал в Комнату ее матери.
– Здравствуйте, еще раз прошу прощения, – кивнул, хотел обойти привидение, но неожиданно та заговорила.
– Могу я побеседовать с тобой с глазу на глаз? – голос оказался нежным, переливчатым, как неглубокий ручей весной. Он бы искрился на солнце, если бы смерть не влилась в него.
– Конечно.
Призрак поплыла куда-то вперед, и я потянулся за ней.
На восьмом этаже, неподалеку от Выручай-комнаты, она остановилась возле угловой ниши. Искусно переплетались в ней каменные ползучие ветви, раскидывали лепестки цветы, вырезанные столько искусно, что казались живыми. А посреди них, если приглядеться, в самом сплетении парил орел.
– Ума палата дороже злата, – с горькой ноткой проговорила девушка.
Плети поползли, как змеи, раздвинулись, и стена превратилась в массивную дверь с медной ручкой.
– Входи, ничего не бойся, это моя Комната, – призрак повела рукой.
Неужели Хогвартс весь состоит из потайных комнат, созданных либо Основателями, либо их неугомонными потомками.
Внутри оказалось крохотная комнатка с узкой кроватью и двумя креслами возле круглого столика с искусной резьбой. Сквозь витражное оконце пробивались редкие лучики солнца, разноцветными зайчиками падали на балдахин насыщенного синего цвета.
– Присаживайся, тут чисто, – она указала на кресло, сама опустилась на второе. Подушка даже не промялась, но, видимо, ей хотелось создать иллюзию нормальности.
Белые руки в широких рукавах плаща откинули капюшон, по плечам рассыпался каскад темных волос.
Она похожа на Кандиду. Тот же высокий лоб и разлет бровей, те же прекрасные глаза. Лишь взгляд их недостаточно глубок, и черты ее чуть меньше, чуть тоньше, что создает видимость "поверхностности", словно кто-то легко-легко, едва касаясь провел тонкой кистью по дорогой бумаге.
И тем не менее, красива, по-своему, но красива. И едва ли она бы уступила матери, если бы прожила чуть подольше. Со временем глубина бы обязательно пришла.
– Меня зовут Елена Когтевран. Эту Комнату мне создала тетя Пенни, уже после смерти матери, – девушка посмотрела в сторону кровати, губы ее искривились, как будто она вот-вот заплачет. – В последние годы жизни мама отдала всю себя работе над единственным артефактом, над семейной драгоценностью нашего рода – диадемой. Она вкладывала в нее силы, здоровье, плела чары. Иногда позволяла мне одним глазком взглянуть на сам процесс, но никогда не доверяла самой произнести хоть заклинание. По школе ходили слухи, что диадема придает ума своему владельцу, что леди Когтевран вложила в нее все свои знания. Какая глупость! – она прикусила губу, практически терзая ее. Будь девушка живой, пошла бы кровь. – Я поступила дурно, поддавшись порыву. Украла диадему, потому что… потому что… ревновала. И жутко завидовала, что камням, пусть даже самым драгоценным, достается больше внимания, чем мне. Я сбежала, так далеко, как только могла. Сейчас этот край зовется Албанией. А когда поняла, что меня преследуют, спрятала ее, защитив всеми чарами, какие только знала. Я ожидала разбойников, врагов школы, которые охотились за артефактами моей матери. Вместо них пришел мой жених. Он уговаривал меня вернуться, даже без диадемы, называл глупой девочкой – я ведь и была такой, – дыхание ее прерывалось, словно она плакала. Без слез, без рыданий плакала ее душа. – Мы помирились, я согласилась вернуться, хотя представляла, как стыдно будет смотреть в глаза матери, видеть ее разочарование. И все равно… хотела вернуться.
Она замолчала, переводя дыхание, хотя вряд ли это нужно призракам.
– Что произошло дальше?
Елена расправила плечи, истинная дочь своей матери.
– Нам не суждено было уйти с той поляны. На нас напали. Мой жених защищал меня, как мог, превосходный маг, еще лучший – боец. И я помогала ему, впервые я убивала с помощью своей магии. Но силы были не равны. И мы оба умерли на той поляне. Чтобы призраками вернуться в Хогвартс, который стал нам домом, стал нам всем.
Она закрыла лицо руками.
– Моя смерть подкосила маму. Она долго болела, таяла прямо на глазах, а в зиму умерла. Сначала я не могла показаться ей на глаза, мне было стыдно, а после надеялась, что она вернется призраком. Пока не поняла, что моя мать достигла своего предела в жизни, выполнила все, что желала. Поэтому ей нет смысла оставаться привидением, и ее душа отправилась на перерождение. Я знала, что ее портрет находится в Комнате, но не могла туда войти, Основатели ставили отличную защиту, даже от призраков. Тетя Пенни создала для меня собственную комнату, прорастила свои цветы прямо в камне. Они отзываются только на мой голос, на мою энергию. Мне хотелось стать ближе к матери, хотя бы так. Поэтому я ждала, все эти годы ждала. Надеялась, что однажды мама переродится, появится в Хогвартсе. Я надеялась узнать ее, присматривалась к каждому ученику в течение долгих столетий. Куда еще она могла попасть, как не на собственный факультет? Поэтому я – привидение Когтеврана.
Она подняла лицо, по щекам катились призрачные, серебристые, словно пойманный лунный свет, слезы. Они таяли, не достигая подбородка, Елена даже не замечала их.
– Все эти годы я винила себя. Во всем. В том, что украла диадему, в том, что сбежала, в том, что из-за меня погиб мой жених. В том, что умерла мама. И больше всего на свете хотела попросить у нее прощения. Поэтому… пожалуйста, проведи меня внутрь Комнаты, к ее портрету. Только по приглашению студента факультета призрак может посетить зачарованное помещение Кандиды Когтевран. Я хочу увидеть маму.
Так по-детски прозвучало, а в темных глазах море боли и тоски. Все годы она винила себя, терзалась, прятала лицо из-за жгучего стыда.
– Пойдем, – поднялся и кивнул.
Неуверенная, полная надежды улыбка на дрожащих губах стала мне наградой.
На пороге Комнаты я пропустил ее вперед. В ярком освещении Елена казалась… серой, блеклой. Но внутри уже начали переливаться жемчужные нити, делая ее похожей на остальных призраков. Наверное, она сама себя наказывала. Карала одиночеством и стыдом.
– Как красиво! – благоговейно прозвучало в тишине, словно маленький ребенок, попавший в лавку игрушек, Елена оглядывалась по сторонам. – Мама была настоящим гением! – восхищение и печаль.
– Гарри, ты привел к нам гостей? – Салазар не мог не вмешаться. Куда же без него?!
Призрак тут же напряглась, как натянутая струна, когда увидела портрет своей матери. Та поджала губы, черты Кандиды закаменели, и лишь мерцала тоска в глубоких глазах.
Елена сделала первое, робкое движение, а затем быстро, словно боясь передумать, подлетела вперед, уткнулась лбом в портрет матери, куда-то в уровень плеча.
– Мама… – она словно задыхалась, словно протискивала голос, выдавливала из себя глухим рыданием. Даже призрак дочери Основателей более живой, чем остальные.
– Елена…
– Пойдем на пейзажик Кандиды? – Салазар мотнул головой куда-то в сторону.
Кивнул, сгреб в охапку листы, зная, что Выручай-комната переместит недостающие материалы, если понадобится. Оставили за спиной призрака и портрет, им нужно побыть вдвоем, поговорить о многом, а Комната обеспечит уединение.
– Хорошо хоть сейчас хватило ума прийти, – ядовито проговорил нарисовавшийся на фоне яблоневых деревьев и озера Слизерин. Поправил мантию, меч, посмотрел в сторону портрета подруги и передернул плечами. – Мать очень скучала по ней. И не понимала, чем провинилась, если дочь даже призраком не желает ее видеть, не приходит попрощаться. До самой смерти переживала. И ведь Елена неглупая девчонка, а вела себя порой, как дитя неразумное.
– Главное, что сейчас исправилась, – улыбнулся, делая зарисовки. Вдохновение толкало под руку, и вот уже рождался на листе пейзаж деревни Хогсмит.
Комната воссоздала все принадлежности, кресло переправила сюда. Воздух дрожал от волнения. Она вроде бы и стояла рядом, но в то же время поглядывала в сторону своей создательницы и ее детеныша.
– Этот тип тебе пишет? – перевел тему Салазар.
Точеные губы недовольно поджаты. Приятно, когда тебя ревнуют. Но нельзя давать любимому человеку – или портрету – долго мучиться, иначе самому станет больно.
– Иногда, в основном, описывает театры, музеи, свои впечатления от выставок, в том числе и художественных.
– Традиционные ухаживания, когда пытаются прощупать интересы избранника, – еще более недовольная мина. Как он умудряется с каменным лицом демонстрировать всю палитру эмоций? Искусство древнего рода.
– Глупости! – отфыркнулся. Хотя бы потому, что никто кроме одного ехидного и вредного портрета мне не нужен. – У меня двое детей и рисунки, кому я нужен?
Губы чуть расслабились, ответили тонкой улыбкой на шутку.
– Меня больше интересует другое, – оторвался, поднял глаза на собеседника. – Как он может быть похож на Годрика Гриффиндора? Это не может быть потомок, оборотное зелье за давностью лет генетического материала тоже не подходит.
– Нет никакого "генетического материала", – прищурился Слизерин. – Мы сожгли тело Годрика, так сказать, вернули в родную стихию, все же он был сильным огненным.
– Значит, остается вариант с иллюзиями, теми чарами, о которых ты мне рассказывал. Но в театре невозможно их использовать.
Ему никогда не надоест смотреть на меня как на глупого ребенка.
– Чего я не знаю? – насторожился в ответ на снисходительный взгляд. Зараза, одним движением брови может высказать все, что думает об умственных способностях собеседника. И ведь даже не обидеться – ничего же не сказал! Да, Мышке до его уровня еще учиться и учиться.
– Напомни мне, кто помогал наводить чары на театры?
– Гоблины.
– Неужели такие хитрецы, как зеленые коротышки, не оставили для себя пару лазеек? Нет, не на уровне опасности для жизни, но вот на уровне сохранения иллюзии внешности – запросто. Многие любят встречаться для важных сделок в людных местах, так почему бы не самое защищенное в Англии после Хогвартса и этого их банка? До сих пор не верится, что у них появился свой банк, – он покачал головой, но вернулся к прежней теме. – В свое время они пытались проделать то же самое с Хогвартсом, предложили свои услуги, мы согласились, хотя и сковали их обетами с ног до головы. А потом заметили, что в некоторых рунах они вписывают пару лишних символов. Со стороны это выглядело как чуть более крупные ячейки в сетке защиты. Нам пришлось расторгать договор и самим все исправлять. Они тогда еще хотели меч Годрика себе забрать, подсунули ему договор, по которому тот якобы берет меч в аренду, а после смерти потомки обязаны вернуть реликвию мастеру. Не стану вспоминать, что металл, драгоценности и ингредиенты для зелий доставал сам Годрик. И ковать помогал, учился и работал над мечом. И выкупил его по совести – собственный вес золотом. Но когда это останавливало коротышек?
– Хочешь сказать…
– Если есть гоблины, значит, точно существуют лазейки. Которыми за определенную плату можно воспользоваться, – согласно кивнул Слизерин. – Что еще пишет тебе тот тип?
Вот ведь настырный. И почему не обижаюсь?
– Пишет, что все учебники проданы, к лету надо готовить новую партию, трансфигурация и чары для пяти курсов. Просит попробовать с зельеварением за первый курс.
– И ты один будешь все это делать?
– Уже, – кивнул на стопки листов. – За первые три курса копии сделал, там несложно, тем более, что оригиналы у меня. Всего-то зарисовать еще два курса.
– Неужели нельзя нанять помощника? – поморщился маг. – Тогда бы и ты не тратил на издательство свое время.
На того рыжего типа. Так и слышалось между строк. Выгнул бровь, на что Слизерин гордо вздернул подбородок с самым непринужденным видом. Да, пытками тут не поможешь. А поцелуями?
– Есть такая полезная штука, как авторские права. В учебнике Эванс Грей значится как иллюстратор. Все рисунки принадлежат мне, только я имею права проводить над ними любые манипуляции, остальным же требуется мое разрешение. Передать права на рисунки я не могу, по крайней мере, не сейчас. Это бумажная волокита, потребуется подтверждение личности художника в Министерстве, где у меня нет ни малейшего желания светиться. Потому как выяснится, что никакого Эванса Грея не существует в помине. Пока что меня защищает пункт о конфиденциальности, указанный в контракте, выдать меня издательство не сумеет. Но рисковать не хочу.
Устроился поудобнее, отложил рисунки. Перед носом появилась чашка горячего шоколада. М-м, Комнатка, я тебя обожаю!
По щеке прошелся мягкий ветерок, как кошачья лапка. Поняла смысл моей довольной физиономии.
– Добавим к этому специфичность чар анимации. Лучше, если их выполняет тот же художник, что делал рисунки. Не обязательное условие, всего лишь рекомендация. Это можно сравнить с изготовлением зелья. Прервать одного человека на середине процесса и передать состав другому. Если оба профессионалы, то ничего страшного не случится.
– Результат получится не тот, – фыркнул Слизерин, понимая.
