Текст книги "Сердце монстра (ЛП)"

Автор книги: Шейн Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Что мы здесь делаем? ― прошептала она, словно за нами все еще наблюдали.

– Мне нужно кое-что взять у Джорджи.

– У него есть охрана и…

– Я хорошо знаю его расположение, Приманка-Кэт. ― Я проклинал свою плохую идею. Мы не должны были покидать мой дом, не тогда, когда я всегда должен был быть доступен для семьи.

– Я пойду с тобой. ― Она схватила свое пальто.

Черта с два.

– Нет. ― Я покачал головой, мой голос был низким и окончательным.

– Я не останусь в машине после того, что только что произошло, Ром. Не вариант.

Я выругался под нос и посмотрел вниз по аллее, но уже знал, что не оставлю ее. Я не знал, кто будет рядом после того, с чем мы столкнулись. Эта ночь должна была превратиться в дерьмо, особенно учитывая, что я не сказал Бастиану, Кейду или Данте, чтобы за нами следили, потому что она вообще не должна была выходить из этой чертовой квартиры.

– Надень это с поднятым капюшоном. Мне не нужно, чтобы камеры засекли наши личности.

Ее руки уже натягивали капюшон на голову. Он закрывал ее лицо так, что огни города плясали на ее крепкой костной структуре. Я отвел взгляд, чтобы осмотреть периметр и напомнить себе, что мы всегда были мишенями, что не мог позволить своему члену контролировать ситуацию сегодня.

По крайней мере, больше нет.

– Пошли, ― проворчал я, когда мы распахнули двери. Мы быстро переместились в тень, где Кэти не нужно было говорить, чтобы она следовала за мной. Она позволила мне вести себя без вопросов, как будто знала наши места в этом деле.

Мне было интересно, знает ли она свое место со мной, когда речь идет о наших личных отношениях. Потому что я начинал думать, что мне нужно знать это больше, чем когда-либо прежде. Я начинал думать, что нам нужно установить некоторые границы.

Бомбы нужно было обезвредить.

– Его не должно быть дома, ― прошептал я, как только мы оказались в лифте. ― Веди себя тихо в коридоре. Я взломаю замок, мы войдем и выйдем.

Она кивнула и прошептала в ответ:

– Там есть система безопасности, как только ты войдешь. У меня есть код.

Кто бы мог подумать, что она окажется умелой? Мы вместе прошли по коридору и вошли в квартиру, когда я открыл дверь. Она сразу направилась к его кровати, где в ящике лежал ноутбук. Мы уже собирались выйти оттуда без проблем, когда услышали звук ключа в замке.

– Я разберусь, ― прошептала она, запихивая меня в шкаф. ― Дай мне разобраться с этим.

Я покачал головой, что это не очень хорошая идея, но она уже развернулась, чтобы встать перед дверью.

Трахни меня.

Она пыталась быть милой; я слышал, как она умоляла его, что скучала по нему, что все было недоразумением.

Но Джорджи стал умней. Он больше не влюблен в нее.

– Ты думаешь, что можешь продолжать лгать мне и играть с моими эмоциями, девочка? Твоя мама была такой же сукой, пока мы ее не убили.

Он впал в эмоциональную ярость и выкинул то, что я должен был ей сказать.

– Что? ― Кэти прошептала, но звук не был кротким. Он вырвался из ее рта, как демон, готовый посеять хаос.

Я находился в другом конце комнаты, спрятанный в шкафу, но мое тело чувствовало ее. То, как она произносила «О», как воздух вырывался из ее легких, а потом повис. Комната была пропитана ее болью и гневом.

Я поморщился от того, что упустил возможность сказать ей об этом.

– У твоей матери была своя маленькая побочка. ― Наступила пауза. ― Дуги. Дуглас, если быть точным. Какое гордое имя для гордого человека. Я помню, как вел себя твой отец, как он ходил с высоко поднятой головой, как будто думал, что сможет приручить ее, как будто думал, что их любовь превзойдет ее кровь. Из-за гордости он стриг газоны, надрывал спину, как и его отцы до него. И ради чего? Ради тебя?

– Джорджи, мой отец…

– О, детка. Не смотри так. Я тогда мало что о тебе знал. И до недавнего времени ты меня здорово обманывала. Черт, почти думал, что люблю тебя. Может, это была моя любовь к твоей матери. Она была гипнотизирующей, скажу я тебе. И, может быть, я и не почувствовал ее вкус, но мне нравится думать, что у тебя был такой же вкус…

Я бросился к двери шкафа как раз в тот момент, когда услышал гортанный звук, вырвавшийся изо рта Кэти. Когда я распахнул дверь, ее рука так стремительно взметнулась, что я понял, что Джорджи будет слишком медленным, чтобы остановить ее движение. Маленький нож, который она, должно быть, спрятала на себе, был направлен прямо ему в горло.

Он увидел это слишком поздно, попытался увернуться, но она опередила его, как и большинство людей в своей жизни.

Нож пробил боковую часть его шеи, задев артерии и гортань. Глаза Джорджи расширились, а пистолет, который я не знал, что он держал в руках, упал на землю, когда он схватился за свою рану.

Однако Кэти не закончила. Она изогнулась, а затем оттолкнула нож от себя, разрезав ему спину

Он пробормотал «Кэти», когда они уставились друг на друга.

– О, нет, Джорджи. Ты, кажется, знаешь, что мое настоящее имя ― Каталина. Пусть это будет последнее имя, которое ты произнесешь, истекая кровью на полу. Интересно, понравится ли тебе вкус моего имени на твоих губах, смешанный с твоей кровью, когда ты будешь захлебываться ею.

– Блядь, женщина. ― Я схватил ее за запястье и вырвал нож из ее рук. ― Мы просто должны были забрать ноутбук.

Глаза из серого тумана, наполненные вопросами и болью, посмотрели на меня.

– Ты знал?

Я вздохнул, доставая телефон из кармана.

– Теперь это не имеет значения, не так ли?

– Имеет. Ты знал. Вы все знали, и вы не сказали мне.

Я отшвырнул ее нож подальше от Джорджи и повернулся, чтобы набрать номер Данте.

– Нам нужна уборка у Джорджи.

– Уборка? У нас ни хрена нет в расписании. Я в середине…

– На этот раз Кэти ударила Джорджи. Я привел ее сюда. Нам нужна уборка. Сейчас же.

– Черт, мужик. Бастиан знает?

– Думаю, что я буду тем, кто скажет ему.

– Может, сначала позвонить Марио?

– Марио больше не тот, перед кем мы отчитываемся.

– Не будь дураком, Ром. Вы с Кэти ни перед кем не отчитываетесь. В этом-то и проблема. Скоро это станет проблемой всей нашей семьи. ― Линия оборвалась.

Мы уставились на Джорджи. Его голос пропал, он корчился на земле, пытаясь отдышаться.

– Я уверена, что он заслуживает большей боли, чем эта, но мне не нравится видеть, как кто-то борется за последний вздох. Есть ли способ…? ― Ее голос прервался, когда она поднесла дрожащую руку ко рту.

Я кивнул, не дожидаясь, пока она закончит. Опустился перед ним на колени и быстро свернул ему шею.

Кэти зашипела от этого звука, и ее подбородок задрожал. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

– Я не расстроена тем, что потеряла его, или тем, что лишила его жизни. Я просто… ― Она выдохнула и закрыла глаза. Вытекло еще больше слез, и я подумал, есть ли способ собрать их в банку и продать тому, кто больше заплатит. Кэти не плакала.

Кэти, которую я знал, не заботилась настолько, чтобы плакать, ни о чем.

– Я просто потеряна больше, чем когда-либо думала, что могу быть, и я всегда смирялась с этим, смирялась с пустотой. А теперь есть ты. И я подумала, что это хорошо, верно? У нас все было хорошо в твоей квартире, Ром.

– У нас все хорошо, Каталина.

– Нет! Нет. Это все ложь. ― Она указала между нами. ― Ты построил это на лжи, Ром. И теперь я снова зла и пуста, за исключением того, что этот мудак посеял здесь семя цели. ― Она стукнула себя в грудь. ― Мое сердце вдруг перестало чувствовать себя потерянным. Оно наполнено. Полным гнева, мести и желания узнать, что, черт возьми, случилось с моей матерью, с моим отцом, узнать настоящую историю, стоящую за всем этим

– Кэти, оставайся, блядь, потерянной, ― прорычал я. ― Мы можем быть счастливы с этим.

– Так было бы проще. Но мы просто перебиваемся, Ром. Что такое жизнь без цели?

– Беззаботная? ― попытался я.

Она покачала головой и пошла за своим ножом.

– Тебе нужно избавиться от этого ножа, а не держать его у себя.

– Он мой. В любом случае, это не имеет значения. Я перестала прятаться.

– Кэти, ты останешься со мной. Мы все уладим…

Она повернулась и направила лезвие в мою сторону.

– Я остаюсь там, где хочу. Я выйду на свет. Я устала от этого дерьма. Ты поможешь мне, и семья тоже. Если не поможешь, перелезу и через тебя, и через Бастиана, или…

– Или что?

– Или я умру, пытаясь. Моя кровь ― это твоя кровь, верно? Ты либо со мной, либо против меня, Ром.

Черта была подведена, и она стояла там с брызгами крови на шее, красными точками вокруг золотого ожерелья Клеопатры, которое она носила, того самого, которое я достал для нее, потому что она не могла без него. Теперь она стала ею. Я знал это. Это было ее время. И мое время поддержать ее.

Я подошел к ней и захватил ее рот своим. Попробовал ее силу и отдался ей.

После этого я хотел помочь ей. После этого я забирал ее.

Каталина, и в светлые, и в самые темные времена, была моей.

И тут взорвалась бомба.

Тик-так.

Бум.

Глава 32

КЭТИ

Может быть, мне стоило побеспокоиться о красных пятнах на моих руках, когда Данте вошел в дом со своей бригадой уборщиков. Я видела нескольких из них раньше, но они были безымянными членами нашей семьи, которых я, вероятно, никогда больше не увижу, если они не докажут свою ценность.

Доказала ли я свою ценность сегодня вечером или потеряла все? Да и что было доказывать чужой семье? Если Джорджи был прав, если он не лгал, то мое место на другой стороне рельсов.

У меня не екнуло сердце, когда Ром пробормотал, что Бастиан будет в ярости. Мы стояли у дверей лифта, Ром в шапке, а я без всякой причины надвинула капюшон. Ближе к вечеру бригада уборщиков позвонит в полицию, чтобы они стерли записи с камер.

В этом городе мы были защищены.

Когда дверь лифта звякнула, Ром вошел, а затем повернулся ко мне, черный огонь лизал его глаза.

– Заходи в лифт, Каталина.

Он почти признался мне в любви в той машине, и я была готова уехать с ним в закат. Теперь, могла ли я любить его, зная, что он скрывал от меня все это?

Я шагнула вперед, слушаю как мои каблуки щелкают по мраморному полу.

– Как долго ты называл меня так, зная, что это русское имя?

Его полные губы сложились в тонкую линию, как будто он сдерживал боль. Или секреты. Я уже не была уверена.

– Все было не так. Мне нужно было убедиться.

– Или тебе нужно было определить свой угол. С тобой, как с убийцей, всегда должен быть определенный конец. ― Я произнесла эти слова быстро, готовая к реакции.

Его челюсть дрогнула, но он не дал волю чувствам, как я думала.

– Ты злишься. Я устал. Мы только что забрали жизнь. Давай успокоимся и решим, как мы скажем об этом семье.

– Мы? ― Я захохотала и, спотыкаясь, вернулась к перилам лифта. ― Разве это были мы, когда ты держал информацию в секрете? Когда ты ни черта мне не сказал?

Он вздохнул, как будто собирался ответить.

Я не позволила ему.

– Нет. Это на мне. Я возьму вину на себя и расскажу всем, кто захочет узнать, почему сделала то, что сделала.

– Нет, не расскажешь, ― прошептал Ром, но тут он ударил рукой в стену позади меня, близко к моему лицу. ― Разве ты не понимаешь?

Я посмотрела в его глаза и обнаружила страх, который пробирался сквозь меня. Он закрался в меня, когда Джорджи произнес слова о моей матери. Он пронесся сквозь меня и распространился так быстро, что я чуть не задохнулась.

Меня защищали, потому что я была частью семьи.

Но сегодня я официально стала их врагом.

– Конечно, ты понимаешь, ― сказал он, его глубокое вибрато грохотало надо мной в муке. Это одновременно согрело и пробрало меня до костей. Он вдохнул в меня воздух, его тело было всего в сантиметрах от моего. ― Ты долгое время была моей погибелью, Приманка-Кэт. Теперь ты принадлежишь всей семье. Что мне с тобой делать?

– Скорее всего, твоя задача ― убить меня. ― Я скользнула рукой к его затылку и притянула его к себе, чтобы поцеловать. Я попробовала на вкус губы, которые преследовали меня в кошмарах и наполняли мои сны. Хотела еще раз почувствовать его язык на своем, в последний раз предаться своему любимому занятию. Но потом позволила гневу взять верх; я вытеснила страх вниз и прочь вместе с ним.

– Я не могу поцеловать тебя прямо сейчас.

– Справедливо. ― Он вздохнул и вытащил свой телефон. Через минуту я услышала приглушенный голос Бастиана. Должно быть, он уже узнал новости от команды. Ром уставился на меня, говоря в трубку. ― Я не контролировал эту ситуацию. Никто ее не контролирует.

– Я прямо здесь, ― пробормотала, но решила не спорить с ними, когда Ром нажал на кнопку лифта сильнее, чем нужно.

– Мы планировали устранить его в любом случае… Я знаю, что это не по плану, Бастиан. Ты хочешь запереть ее навсегда? Это единственный способ обуздать одичавшее животное.

– О, черт возьми. ― Я вздохнула и провела рукой по волосам, глядя на себя в зеркальные стены лифта. Мои волны потеряли свой блеск. Брызги крови на ключицах выглядели декоративно, как веснушки, которым там самое место. Возможно, во мне всегда было желание сделать то, что я сделала; возможно, кровь на моих руках была частью моего биологического состава.

– Если мы хотим, чтобы вся эта чертова семья приехала, тогда нам нужно ехать в Heathen’s. Нам не нужно, чтобы все мы собирались в городе после того, что только что произошло, ― прорычал Ром. ― Я попрошу Коула закрыть это место. Там не должно быть так много народу. Я буду в баре через час.

Когда двери лифта открылись на подземную парковку, Ром жестом велел мне идти вперед. Мы пробирались сквозь машины и тени, а затем поднялись по лестнице в переулок.

Ром нажал кнопку завершения разговора на своем телефоне, а затем зашагал впереди меня, когда мы подошли к его внедорожнику. Я не стала спрашивать, как он осматривает местность, потому что знала, что его этому обучили. Разве он не знал, что я тоже на это способна? Я достаточно долго присматривала за собой, чтобы знать, куда ступать в тени, как вести себя в ней тихо.

Когда я потянулась к двери, он отпихнул мою руку и сам открыл ее. Он схватил меня за локоть, прежде чем позволить мне сесть.

– Не пытайся сегодня взять ситуацию под контроль.

– Ты не можешь контролировать мафию, ― ответила я. ― Они заражают кости города, распространяются, как рак, и никогда не умирают. Мы не поддаемся контролю.

– Ты знаешь, что я имею в виду, ― сказал Ром в мои волосы, его глаза были закрыты, как будто его разочарование исчезло бы, если бы он мог просто не видеть меня.

– Я знаю, что ты хочешь, чтобы сделала то, на что я не способна. ― Я вырвала свою руку из его хватки и сильно хлопнула дверью перед его лицом.

Все хотели сказать мне, что делать, кем быть, как приманивать, как делать мою работу. Я делала это для них годами. И показала, что более чем способна, и все равно мне снова и снова указывали, что делать.

Было бы так, если бы я воспитывалась с матерью?

Ром завел машину, и я вцепилась в его мускулистую руку, когда новая мысль пронзила меня.

– Сначала мне нужно домой.

– Домой? ― спросил Ром, приподняв бровь.

Я стиснула зубы. Не хотела говорить ему, что его дом начинает казаться моим, что мне нравится сидеть с ним взаперти, особенно когда мне делают массаж ног, а я читаю ему Эдгара Аллана По на диване.

– Твой дом, Ром. ― Я закатила глаза. ― И дай мне свой телефон. Я обзвоню всех мужчин.

– Сначала мы должны поговорить об этом.

– Как ты говорил о том, как Джорджи знал моего отца?

Когда он вздохнул в знак поражения, я схватила его телефон и отправила групповое сообщение Данте, Кейду и Бастиану, что мы направляемся домой, чтобы быть там через двадцать минут. Никаких отговорок.

Мое сердце стучало быстро и громко, как будто ему наконец-то было ради чего биться. Единственной вещью, которая так будоражила его, был Ром, и когда я смотрела на него сейчас, мне хотелось кричать.

Эти годы они все скрывали от меня более чем достаточно. Марио позволял мне присутствовать на некоторых встречах, но никогда на всех важных.

Я была инструментом, а не членом.

Для них я была просто женщиной и вдруг отчетливо поняла, что больше не хочу быть такой.

Мое будущее не было связано с ними. Они этого не позволяли, и теперь я увидела, насколько глупой была моя мечта стать одной из них.

Ром припарковал машину под окнами своей квартирой, и мы поднялись на лифте на его этаж.

– Что тебе нужно от меня, Каталина? Ты хочешь, чтобы я прикрыл тебя, когда мы войдем туда?

– Делай то, что ты всегда делал. ― Мой голос прозвучал чужим для меня, холодным и отстраненным. ― Будь частью семьи.

Он схватил меня за руку, чтобы не дать мне дойти до его двери.

– Я никогда не был частью семьи. Я их убийца. Двоюродный брат, а не брат. У меня есть цель, как и у всех остальных. Без этой цели ты умрешь.

– Тогда что такое mi famiglia, а? ― Толкнув его в грудь, я уставилась на него, на глаза навернулись слезы. ― Куда мы без нее? Одна нога в семье означает, что у нас нет ног. Мы либо есть, либо нет.

– Мы принадлежим тем людям, которых в итоге любим. Ты создаешь свою собственную семью. Ты вписываешься в нее.

– Что ж, будет интересно узнать, позволит ли мне моя собственная семья, та, что создала меня, принадлежать к ней.

Я оттолкнула его, но он не отпустил меня. Его рука на моей руке не разжалась, и мой адреналин выплеснулся так быстро, что я схватила лезвие под моей рукой и приставила его к его горлу. Ром увидел, что нож приближается, и уже наклонил голову. Вероятно, он мог бы вырвать его из моей хватки прежде, чем нож дошел бы до его шеи.

Я приподняла бровь и прошептала:

– Ты балуешь меня? Позволяешь мне приставить нож к твоей шее? Думаешь, это заставит меня дважды подумать о своих действиях сегодня вечером?

– Я даю тебе право на выражение своих эмоций. Ты заслуживаешь этого.

Я вонзила острие в него, и он поморщился, когда из пореза потекла кровь. Его татуировка будет порезана из-за меня, в шрамах от моего гнева.

– У меня есть право, независимо от того, даешь ли ты или кто-то другой, Ром. ― Я отшатнулась и забрала свой нож с собой.

Когда я повернула ручку двери к нему, она поддалась. Бастиан и ребята уже были там.

Войдя внутрь, я поняла, что выгляжу неважно. У Кейда отвисла челюсть, рука вместе с телефоном безвольно повисла, а Данте выругался, тут же встав и подойдя ко мне. Он выхватил нож из моих рук и заключил меня в объятия.

Я не ответила на его объятия. Я уставилась на короля семьи Арманелли.

Взгляд Бастиана был таким же непоколебимым, как и мой.

– Каталина.

– Бастиан, ― ответила я тем же тоном.

Два лидера, враги, капитаны одной армии, изучали друг друга, прежде чем сразиться. Некоторые могли сесть и вместе насладиться трапезой, обсудить свои возможности и даже принять решение о честном поединке.

Бастиан внимательно изучал меня, словно я была новым грозным противником. До этого он обнимал меня, держал под руку и впускал в свой дом. Готовил мне ужин, оставлял меня без присмотра, доверяя мне, тыкал пальцем в дырки моих носков.

Теперь его внимание всецело было на мне. Я больше не была для него красивым, полезным инструментом, а была угрозой. Впервые я увидела уважение и страх, которые, должно быть, внушала ему моя родословная.

Мало кто обращал внимание на мою красоту. Это было то, что я выставляла напоказ, то, что я умела преувеличивать. Сегодня вечером каждый из них увидит мой ум вместо этого, и поймет, что я была частью их мафии не только как приманка.

Данте прошептал мне на ухо:

– Мы тренировались для этого. Помнишь? ― Каждый раз, когда он избивал меня на тренировочных матах в спортзале, он протягивал руку. ― Каждое из этих поражений готовит тебя к тому, чему ты должна научиться. Каждое падение делает тебя сильнее, чем того, кто никогда не падал раньше. Поднимись, встреться с ними снова и победи их.

Когда Данте обошел меня и направился к раковине, чтобы помыть свой нож, я вздохнула и указала на Бастиана.

– Твой отец время от времени задавал мне вопросы. Он шептал мне их на собрании, на котором разрешал присутствовать, задавал по телефону Джимми. Думаешь, Марио держал меня рядом только для того, чтобы я соблазняла других мужчин, находила информацию о них для семьи?

– Никто не держал тебя рядом для этого, Кэти, ― ответил Бастиан, сложив руки на коленях. Это золотое кольцо сверкало на его пальце, насмехаясь надо мной тем, что оно олицетворяло. Лишь некоторые из высокопоставленных членов семьи носили такие кольца. У всех мужчин в комнате они были надеты.

Но не на мне.

– Давайте все сядем и поговорим. ― Бастиан указал на диван Рома, где сидел Кейд, выглядевший совершенно не в своей тарелке. Он убрал технику, которая обычно была продолжением его руки, и уделил нам все свое внимание. Данте стоял рядом со мной, как будто он будет на моей стороне, несмотря ни на что.

Я почувствовала руку Рома на своей спине, возможно, для поддержки, а возможно, чтобы держать меня достаточно близко, чтобы знать мой следующий шаг.

Бастиан указал на стул напротив него, одинокий, с металлическими ручками, но кожаной обивкой. Металл не заскрежетал бы о цемент, если я притяну его к себе, прежде чем сесть. Кожа не будет такой неудобной, как складной стул. Допрос, вероятно, тоже был бы не таким интенсивным.

Тем не менее, я бы не стала сегодня сидеть на горячем месте.

Я не сделала ничего плохого.

– Я не собираюсь садиться. ― Я убрала руку Рома со своей спины. ― Вы все присаживайтесь, а? Сегодня на вопросы будете отвечать вы, а не я.

Отдав приказ и сказав им то, что было у меня на уме, я освободилась. Свободу дает цель и неустанное стремление победить своего похитителя. Я слишком долго была в плену у семейного представления обо мне; поддалась идее, что я меньше, чем я есть. Затаившийся глубоко внутри меня тихий гул несправедливости стал громким и угрожающим. Почему ни один мужчина не поставил меня на пьедестал, которого я заслуживала? Почему каждый из них воспользовался преимуществом человека, у которого после смерти отца не было никого?

В те моменты я начинала верить в себя и в свою месть. Внезапно моя жизнь потребовала от меня уважать, прежде всего, себя, уважать то, через что я прошла, и заставить всех остальных уважать меня тоже. Я поняла, что так долго упускала эту часть. Если бы не могла уважать себя, то не смогла бы добиться уважения других.

Всплеск гнева, страдания, отчаяния, которые я должна была испытывать все эти годы в стольких плохих ситуациях, пронесся сквозь меня. Так долго я отмахивалась от этого, продолжала двигаться, шла дальше.

Закрыла себя от всех этих чертовых чувств.

Я улыбнулась своим вновь обретенным эмоциям. Они были демоническими, требовательными и жестокими. Уважение можно было заслужить, но его можно было и забрать. Я сделаю все, что нужно.

Мир сделал меня таким.

Я была готова показать ему именно ту женщину, которую он создал.

Глава 33

РОМ

Мужчины устроены не так, как женщины. Или, по крайней мере, не так, как Каталина.

Мы никогда не могли так хорошо читать эмоции, так хорошо ориентироваться в комнате или знать следующий шаг другого человека, как она. Она не играла в шахматы. Она доминировала в них. Это было похоже на то, когда сидишь напротив своего противника и понимаешь, что вместо пешек у него выстроились все королевы.

Борьба была нечестной.

Мы все это знали. Бастиан больше всех. Он знал, что его окружает семья, которая должна была защищать его, но вместо этого защищала ее. Она перехитрила его и семью с помощью любви, которую даже не выражала.

Данте тренировал ее, а Кейд разговаривал с ней, хотя не открывал рот ни перед кем. А я спал рядом с ней, как детеныш, доверяющий львице.

Мы уважали Бастиана как короля семьи.

Но мы любили Каталину.

В нашей семье мужчины не должны приближаться к женщинам, пока мы не объявим их неприкасаемыми. Никто из нас не претендовал на нее; никто из нас не претендовал ни на кого. Мы все были без этой любви, плыли по жизни, совершенно не замечая ее отсутствия. Затем, подобно колоссальной приливной волне, она обрушилась на нашу лодку, и мы не смогли спастись. Может быть, мы так сильно хотели этого ― быть любимыми и любить в ответ, ― что приветствовали это. Я не знаю. Единственное, что знаю наверняка, это то, что как только человек почувствовал любовь, ее отсутствие было всепоглощающим.

Когда любовь была, люди жили ради нее, умирали за нее и убивали за нее.

Эти люди, они готовы убить за нее. Они бы убили своего короля, если бы пришлось.

– Похоже, я в самом центре внимания, не так ли? ― Бастиан переместился в своем кресле, не глядя по сторонам, чтобы посмотреть на своих ближайших союзников. Он точно определил угрозу в комнате.

Каталина стояла над ним, как госпожа, и смотрела на него сверху вниз, словно он был ниже ее.

– Ты устанавливаешь правила. Ты босс, Бастиан. Ты владеешь этим городом и всем, что в нем находится. В том числе и сегодняшнее кресло. Ты знаешь мое место в русской братве, не так ли?

Бастиан облизал губы, но не ответил.

– Вы все знаете мое место, верно? Вы все носите это кольцо на пальце, как будто вы братья, у которых нет секретов.

– Каталина, кольцо ничего не имеет против тебя, ― пробормотал я.

Девушка переместила взгляд на меня, ее стальные серые глаза были прищурены.

– Оно означает все. Оно означает, что ты официально занимаешь место на вершине этой семьи до тех пор, пока носишь его. А для тебя даже раньше, потому, что в твоей крови течет та же ДНК, что и у них.

– Семейные узы только укрепляют ответственность. Но не доверие или уважение. Кольцо ― для мужчин в семье. Это просто традиция, ― пытался объяснить Бастиан.

– Разве традиция делает что-то правильным, Бастиан? Традиция ― это мужчины перед женщинами, традиция ― это моя кожа на полях, избитая и окровавленная, работающая на мужчин, которые думали, что мы им принадлежим. Твоя традиция закрепила невозможность для женщины стоять так же высоко, как мужчина в этой семье. Это сделало меня пешкой и инструментом. Отчуждение никогда не соответствовало моему характеру.

– Никто не пытался использовать тебя. Я был готов и хотел, чтобы ты была рядом со мной…

– Рядом с тобой, как продолжение тебя. Я бы принадлежала тебе, а не уважалась. ― Она кружилась по комнате, и ее волосы развевались от той же ярости, которую мы все чувствовали внутри нее. ― Разве вы все не видите? Ты успокаиваешь меня, когда должен быть также зол на неравенство. ― Ее серые глаза сверкали, как гладкие камни, мокрые от свежего дождя ― твердые, холодные, красивые и несокрушимые. Я направился к ней, но она подняла руку. ― Я хочу, чтобы вы все отпустили меня, ― прошептала она, глядя в окно на темную бездну нашего города. ― Если вы действительно хотите понять и исправить ситуацию, вы отпустите меня и позволите Братве забрать меня.

– Ты в своем уме? ― прорычал я.

Бастиан вскочил со стула.

– Абсолютно нет.

Она подошла к нему и толкнула его в грудь.

– Почему? Скажи мне. Ты боишься, что я поделюсь семейными секретами, или боишься потерять меня как часть семьи? ― Она сделала паузу, достаточно долгую, чтобы он ответил. Когда Бастиан не ответил, она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз. ― Ты знал, что во мне есть русская кровь? До того, как Ром узнал об этом, знали ли вы с Кейдом? Марио всегда все знал. Рассказать своим сыновьям…

– Я не знал, Кэти. Я клянусь. ― Бастиан прижал руку к груди, словно ее обвинение причинило ему боль, но мы все задавались этим вопросом. Я обдумал это и все еще имел свои идеи о причастности Марио.

Кейд подал голос.

– Я никогда не думал копать до сих пор. Мы сделали это давным-давно, когда Джимми впервые привел тебя сюда, но тогда ничего не было. Помню, я думал, что ты просто какая-то… ну, в общем, я не знал. Что касается Бастиана, папа больше делится с ним. ― Он пожал плечами, почти не осознавая, что снова поставил Бастиана под прицел.

Бастиан оглядел комнату, на его лбу выступили капельки пота. Он дернул за воротник своей рубашки.

– Ребята, вы знаете, что я бы не стал это скрывать. Это моя семья, но мы, в этой комнате, мы единое целое. Я бы…

– Что бы ты сделал? ― Она подзадорила его, когда его голос прервался. ― Сделал бы то же самое, что сделал сейчас? Попросил меня быть с тобой рядом? Ввел меня в эту семью?

– Мой отец мог убить тебя, ― парировал Бастиан.

Данте напрягся, и с меня было достаточно.

– Ты переходишь границы, ублюдок, ― сказал он.

– Я? ― Бастиан ударил себя рукой в грудь. ― Кэти знает меня!

Она пожала плечами, как будто это не так.

– В моих руках побывало много мужчин, Бастиан. Я бы не сказала, что знала их всех так уж хорошо.

– Женщина, клянусь Христом. ― Он шагнул к ней, но Данте встал между ними, когда я шагнул к ней. ― Вы все издеваетесь надо мной, да? Я контролирую этот чертов город, а вы спрашиваете, что я знаю об одной гребаной женщине, с которой мы все связаны. Я люблю ее.

Неконтролируемый гул вырвался из моей груди.

– Не так, тупица. ― Бастиан посмотрел в мою сторону. ― Мне нравится, что она часть этого подразделения. Мне нравится, что она такая, какая есть. С тобой. Я не хочу, чтобы все изменилось только потому, что мы знаем ее родословную.

Изменится ли это сейчас? Это было бы необходимо. Каталина превратилась в огненный шар, готовый разорвать город на части, чтобы найти нужные ей ответы.

– Я так долго доверяла вам всем. ― Ее голос был чуть выше шепота, и мы все наклонились, чтобы услышать, что именно она хочет сказать. ― Я снова и снова отказывалась от своей уверенности в том, что смогу заслужить место за столом для этой семьи. Я легла на спину и принимала мужчин ради вас. Продала свою душу. ― Ее голос надломился, но она прочистила горло и продолжила. ― Я больше не буду этого делать.

– Мы никогда не хотели этого для тебя, ― начал Бастиан.

– Отпусти меня. Пусть они заберут меня, ― повторила она.

– Для чего? ― прошептал Бастиан. ― У них нет организации. Они безжалостны и лишены морали. Ты им не нужна ни для чего, кроме как для использования в качестве оружия против нас. В конце концов, они убьют тебя.

– Некоторые сказали бы то же самое о твоем отце, ― ответила она. ― А теперь и о тебе.

– Но в глубине души ты знаешь, что это не так. Я не мой отец. Женщина, если бы я знал, что ты так долго это чувствовала, я бы что-то изменил. Ты никогда не говорила…

– Это не моя обязанность ― просвещать тебя о том, кто чего достоин, Бастиан. Ты, твой отец и вся семья должны были это увидеть. Теперь я хочу иметь возможность разобраться в этом самостоятельно, найти свои собственные ответы, увидеть, что может принадлежать мне, нам.

Я шагнул к ней, потянулся к ее руке. Она отдернула ее, как будто я ее обжег.

– Каталина. Клео, это не та битва, которую ты должна вести. Не делай этого в одиночку.

– Я должна. ― Она облизала губы и осмотрела всего меня, как будто в последний раз, как будто запоминала меня. ― Позвони ему, Бастиан.

Она исчезла в коридоре, а мы все смотрели ей вслед. Судя по звукам открывающихся ящиков и звякающих бутылок, она переодевалась и собирала вещи.