Текст книги "Сердце монстра (ЛП)"
Автор книги: Шейн Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
От силы удара застежки сорвались, и он усмехнулся в наш поцелуй.
– Всегда воин, Клео.
Я прикусила его губу и дернула за волосы, обхватив другой ногой. Его рука тут же переместилась к моей заднице, чтобы он мог отнести меня на кровать. Мы упали на нее, одинаково жаждущие друг друга.
– Я хочу, чтобы ты был во мне, ― задыхаясь, проговорила, поднимаясь на кровать и стряхивая с себя остатки платья.
– Я здесь не для того, чтобы разочаровать тебя, Каталина. ― Он последовал за мной на кровать, избавляясь от своих брюк. Затем переместился между моих ног. ― Теперь это мое место, понятно?
Я улыбнулась его собственничеству.
– Только твое?
– Чертовски верно. ― Он не вошел в меня нежно. Как молния, он врезался в меня, напоминая мне, что у него есть сила, чтобы сломать меня.
Я взяла не меньше, чем он отдал, когда крутанула его так, что он оказался снизу, а я сверху. Положив руки ему на грудь, я оседлала его.
– И это мое место, верно?
– Это твой дом, детка. Я всегда твой дом.
Его слова пронзили мое сердце, мою душу. Как молния в самую темную ночь, он осветил меня в тот момент.
И в течение всей этой ночи занятий любовью принимала тот факт, что наша молния может ударить только один раз. Я должна была запечатлеть ее красоту, пока она не исчезла.
Глава 26
РОМ
Я оставил ее, чтобы позавтракать, собраться с мыслями и получить информацию о том, что сплю с наследницей русской мафии.
Кейд уже достал информацию из телефона Джорджи, и в то утро он позвонил нам с Бастианом по этому поводу.
– Ну, здесь гораздо больше информации, чем я хотел.
Бастиан ворчал в трубку, наверняка уставший от недосыпания.
– Есть ли информация о том, где, черт возьми, находится Кэти?
– Мы заставили всех искать, ― сказал, солгав сквозь зубы. Прошлой ночью я вообще ничего не искал.
– Дмитрий забрал ее. Это очевидно по связи, ― объявил Кейд. ― У меня есть… Я думаю, нам нужно встретиться, чтобы обсудить это.
Кейд всегда беспокоился о прослушиваемых телефонах. Мы были достаточно умны, чтобы люди в ФБР хоронили наши разговоры. Мы также меняли телефоны. Тем не менее, никогда нельзя быть слишком осторожным, и я был уверен, что у Кейда есть нужная мне информация, информация, которая может начать войну, в которой не был уверен, что готов участвовать.
Мне захотелось, чтобы эта девушка оставалась в моей комнате страха дольше, чем семьдесят два часа.
На этот раз она доверила мне свою жизнь, предоставила мне свою свободу на достаточно долгий срок, чтобы я усомнился в своем месте во всем этом. Впервые, с тех пор как потерял своего нерожденного ребенка и лишил жизни отца, хотел поставить что-то превыше семьи.
Я собирался сделать все необходимое, чтобы спасти ее.
– Я встречусь с вами двоими в моем клубе. ― Это был бы самый надежный вариант.
– Я уже здесь с Данте, ― пробормотал Кейд, и затем линия оборвалась.
Наш новый босс должен был решить, может ли он доверять этому одинокому волку, потому что после информации, которой собирался поделиться Кейд, мне придется рассказать кое-что о Каталине.
Я припарковался в подземном гараже, под большим новым небоскребом, в котором располагался мой клуб, «Стоунвуд Энтерпрайзис», и другая недвижимость, приобретенная семьей. Здание соперничало с самыми высокими в городе и заявляло о себе всем.
Проверил свою ключ-карту и вошел в лифт с мраморной плиткой. Он направился прямо к дверям эксклюзивного клуба и открыл передо мной всю роскошь, которую мог предложить этот город. Бархатные сиденья, отделанные золотом, обрамляли барные стойки, переливающиеся золотой лепниной.
Я был одет в традиционный итальянский наряд ― брюки и мокасины. Туфли цокали по полу, когда шел к столу мужчин, которых называл семьей.
Данте раскинул руки по спинке кабинки, а Бастиан примостился в одном из шезлонгов. За ним стояли двое мужчин, охрана, которая всегда следовала за ним теперь, когда Марио улетел в Нью-Йорк. Кейд сидел за ноутбуком напротив Данте.
Я не упустил из виду, что в клубе больше никого не было. Музыка по-прежнему играла тихо, но моих барменов не было, а персонал, который обычно суетился вокруг посетителей, отсутствовал. Напротив Бастиана пустовал еще один стул.
Он указал.
– Присаживайся, брат.
Монстр, который молчал некоторое время, зашевелился.
Когда Бастиан увидел, что я сканирую двух мужчин позади него, он сказал:
– Надеюсь, до этого не дойдет. Должен ли я беспокоиться о том, что это произойдет?
Я не ответил ему. Пока не мог честно сказать ему, что делать в том или ином случае. Отодвинул стул в сторону и сел.
– Я здесь ради информации Кейда, а не для того, чтобы делиться своей.
– Ты здесь для того, чтобы делать то, что я говорю, ― ответил Бастиан так быстро, что его голос прошелестел в воздухе, и все подскочили к нему.
Хорошо, Бастиан начал учиться держать бразды правления своей силой.
Ему это понадобится. И я хотел этого для него, для всех нас как семьи, если только мы сможем пройти через это.
– Что, по-твоему, я тогда должен делать, Бастиан? ― Я откинулся на сиденье, засунул руки в карманы и расставил ноги. Я был здесь не для того, чтобы драться. Не сейчас, по крайней мере.
– Скажи мне, где Кэти.
Не смотрел в сторону Данте, но был уверен, что он уже понял, что это я вырубил его. Он знал эти наркотики так же хорошо, как и я, и мы были одними из единственных, кто имел к ним доступ.
– Значит, ты знаешь то, что знаю я? ― Посмотрел на Кейда, и он поморщился, словно изо всех сил стараясь промолчать и не перечить брату.
– Мы знаем достаточно, ― сказал Бастиан. ― Ты забрал ее прошлой ночью. Я не знаю, было ли это сделано, чтобы спасти ее от нас, чтобы спасти ее от них, или чтобы избавиться от нее как от осложнения для семьи, которым она неизбежно станет, если останется жива. Где твоя преданность? ― спросил Бастиан, прищурив на меня глаза.
– Там, где она должна быть, ― ответил я, совсем не настроенный защищать свои действия.
Один из мужчин позади Бастиана зарычал, как будто я уже должен был дрожать и умолять. По выпуклости на его боку понял, что у него есть запасные магазины от «глока», который, вероятно, прятался в кармане своего громоздкого пиджака. Он был слишком велик, чтобы знать, как использовать свое тело. Он был весь в силе и пытался замахнуться пистолетом в качестве последней попытки.
Второй парень был более сдержан, не выдавал своего выражения, не смотрел в мою сторону. Он казался далеким, настолько далеким, что я следил за его поведением. Он дернулся, услышав движение слева от себя, и выглядел как человек, готовый подпрыгнуть при падении булавки. Я видел этот взгляд уже сотни раз, и примерно столько же раз убивал людей по этой причине.
Он был кротом.
Я бы лишил его жизни к концу нашей встречи. Был уверен в этом.
– Ты не можешь знать приоритеты, потому что у тебя нет всей информации. Я единственный, кому все это известно, ― вздохнув, сказал Бастиан.
Я покачал головой. Бастиан все еще боролся с тем, что его отец передал ему семью.
– У подчиненного босса тоже может быть вся эта информация. У Кейда уже есть большая часть информации, которую он достает для тебя.
– Семья никогда не работала таким образом, ― возразил Бастиан, как будто он не мог нагружать всех нас тем, что мы уже знали.
– Наша семья ― между Кейдом, тобой и мной ― всегда была такой, чувак. Ты знаешь это, я знаю это, и он тоже это знает. ― Кивнул на Кейда.
– Тогда тебе не следовало брать ее, не посоветовавшись с нами, Ром. ― Бастиан ущипнул себя за переносицу. ― Как мне объяснить это всем? Ты продолжаешь действовать без моего согласия.
– Никак, потому что тебе уже не нужно никому ничего объяснять.
– Я объяснял и до сих пор объясняю. Мой отец… ― Бастиан остановился. Он знал, что его отец вообще не должен в этом участвовать. ― Это не имеет значения. Я должен держать эту семью в узде.
Его решимость наконец-то показать пример заставила Данте, Кейда и его мускулы быть на краю своих кресел. Мы хотели увидеть, сделает ли он призыв. Это было правильное решение.
И сегодня, со всем моим накопившимся адреналином, я тоже жаждал этого.
– Могу ли я обратиться с одной просьбой? ― Он махнул мне рукой, не поднимая глаз от демонов, с которыми сражался. ― Я хочу, чтобы первым был человек слева от тебя.
Бастиан поднял голову и уставился на меня. Он думал, что я насмехаюсь над ним, думал, что я утверждаю, что могу победить его людей одного за другим. Он не знал, что среди нас есть крот.
Возможно, он не знал, что я тоже могу победить их всех.
Меня не волновала моя жизнь. Меня волновало только то, как выжить для других. Когда ветер сменился, и я стал монстром и убийцей, дело было не в том, чтобы доказать свою правоту или спасти собственную душу ― дело было в том, чтобы устранить угрозу.
Бастиан переместился на своем месте. Единственным звуком в клубе была тихая музыка, звучавшая вокруг нас.
Его левая рука поднялась, и одним движением указательного пальца вперед наш крот опустился на меня.
Он двигался гораздо быстрее, чем обычный мускулистый мужчина. У него были тренировки, такие, которые делают тебя легким на ногах, которые сосредоточены на плавных движениях, и я сразу понял, что, когда он нацелится на мое брюхо, это будет больнее всего.
Он был готов использовать мой импульс против меня, но я не согнулся от боли. Вместо этого встал со стула. Он отступил назад и размахнулся, чтобы ударить меня ногой, которая поставит меня на колени. Если бы я упал на них, началась бы пытка. Тогда бы он сделал из меня пример.
Я принял удар, но встретил его стиль борьбы своим собственным. Притянул его к себе и впечатал кулак ему в челюсть. Я умел работать и с импульсом. Под руководством отца изучил достаточно боевых стилей, чтобы знать, как обыграть любого.
Теперь я получал от этого нездоровое удовольствие. Мне нужно было выпустить пар, нужно было привести себя в порядок, нужно было выпустить животное на волю. Мы еще немного потанцевали. Он ударил меня по лицу, и я сплюнул кровь на его рубашку. Вывернул ему руку, когда поймал еще один удар, и он полетел вниз, чтобы сбить меня с ног.
Никто ничего не сказал. Звуки ломающихся тел и двух мужчин, пытающихся разорвать друг друга на части, смешивались с музыкой над головой.
Мы сцепились на полу. Он схватил меня за горло и, думая, что я у него в руках, улыбнулся, сжимая его так сильно, что у меня перехватило дыхание. Выражение глаз человека, когда он собирается отнять жизнь, может точно показать, какой ужас он может навести на мир. Этот был больным, радостным, жаждущим любой и всякой крови, пролитой его собственными руками.
Я улыбнулся в ответ. Убийца ― убийце. Один монстр ― другому.
Его улыбка исчезла, когда он увидел, что мой монстр злее его. Он забыл, что, в конце концов, сила иногда берет верх над ловкостью рук. Я вырвал у него руки, сломав при этом два пальца. Он закричал так, словно никогда раньше не испытывал чертову ломоту в костях.
Хорошо обученные всегда кричали. Их учили в спортзале, где никто никогда не бил их настолько, чтобы они поняли настоящую боль.
Я посмотрел на свою семью. Кейд и Данте улыбались, словно знали, что собираюсь устроить им шоу, но мой взгляд упал на Бастиана.
– Я младший босс, но защищаю эту семью, как и ты. Он крот. Давай работать вместе, а? Дай мне его, а с остальным мы разберемся.
Я дал последний вызов, отошел в сторону и позволил ему править. Бывали случаи, когда я не отступал, и один из таких случаев был с Каталиной. Но здесь нам нужно было найти баланс.
Он глубоко вдохнул, словно мы наконец нашли золотую середину, и кивнул головой.
– Моя кровь ― это твоя кровь. Ты истекаешь кровью, я истекаю кровью, брат, ― сказал ему. Я говорил эти слова для мужчин, сидящих вокруг меня. Говорил их для семьи.
Повернулся к человеку, отползающему от меня, и пошел вперед.
– Ты с Дмитрием?
Он сплюнул и выругался на меня по-русски. Это был весь ответ, который нам был нужен.
Я был счастлив, что смог разорвать на части того, кто угрожал нам. Выдернул его руку из-под него и развернул его лицом к себе. Затем сильно ударил его ногой в нос, и кровь хлынула из него, когда он закричал. Я взял оба его уха в руки и ударил его головой о кафель.
Снова и снова.
От первого удара у него закатились глаза. На второй и третий ― он потерял сознание. На четвертом ударе я почувствовал, что череп поддается. Удовлетворительный хруст расслабил мышцы во мне, расслабил мою душу и успокоил монстра. Он получил свою порцию на сегодня.
Данте качал головой.
– Это чертов беспорядок, даже для тебя. ― Он указал на кровь, вытекающую из черепа крота, и на кровь на моей рубашке.
– Мне это было нужно, ― признался, возвращаясь в кресло.
Кейд вызвал бригаду уборщиков и махнул парням, чтобы они вышли из кабинки, и он мог заняться устранением беспорядка.
– Я вижу. ― Данте усмехнулся и хрустнул костяшками пальцев. Как и у меня, у него были свои демоны, которых время от времени приходилось заглушать. Я мог сказать, что наша драка вызвала у него зуд.
Покачал головой и пожал плечами, глядя на Бастиана.
– Я видел, как он слишком сильно наклонился к уху. У него там жучок, я гарантирую это.
Человек, оставшийся стоять рядом с ним, покопался в ушах мертвеца и достал небольшое устройство.
– Его проверяли столько раз, черт возьми. ― Бастиан повернулся к своему второму мускулу. ― Не пытайся меня поиметь. Или мы поимеем тебя.
Мужчина кивнул и поднял руки вверх.
– Я здесь только для семьи.
Так и было. Я знал его достаточно долго, чтобы быть уверенным в этом. Но в нашей семье быстро появлялись новые солдаты. Солдаты были необученными, постоянно рассматривали варианты, и лояльность людей менялась чаще, чем следовало бы в этом городе. Мой отец был идеальным примером.
Бастиан снова повернулся ко мне.
– Ты собираешься ответить на мой первый вопрос? Где Кэти?
– Зависит от того, что ты планируешь с ней делать.
– Она уже давно с нами, Ром.
– Как и тот парень. ― Я указал на избитый труп. ― Теперь он мертв.
– Забавно. Я подумал, что ты, возможно, уже убил ее. И должен знать, что ты собираешься делать. ― Он покрутил кольцо на руке, покачав головой.
– Твой отец тоже не всегда знал, что сделает мой отец, Бастиан. Это делает тебя человеком, не готовым править этим городом. ― Эти слова заставили всех напрячься, но они должны были быть сказаны. ― Я забрал жизнь своего отца, чтобы наша семья могла жить дальше. Я всегда буду рядом с тобой и буду делать то, что правильно для семьи.
– И что же правильно? Должны ли мы убить ее? ― спросил он, удерживая каждый из наших взглядов. На этот раз он не знал.
Тоже не знал ответа.
Просто знал, что не позволю этому случиться.
– Я не могу этого сделать, ― сказал я. ― И никому другому не позволю.
– Значит, ты выберешь ее, а не семью?
– Она ― моя семья. А я ― ее.
– Больше, чем эта? ― прошептал он.
– Больше, чем любая другая, ― ответил я, готовый к тому, что правда проникнет в нас, разлучит нас, если понадобится. Если это будет борьба, я хотел, чтобы она была честной.
– Значит, мы поддержим тебя. Мы будем бороться за нее и посмотрим, к чему она придет. ― Бастиан встал и указал на Кейда. ― Расскажи Рому, что ты нашел.
Кейд повернул свой компьютер ко мне. Он показал семейное дерево Каталины. Каталина была дочерью Анастасии, сестры Дмитрия. Она умерла много лет назад, после предполагаемой неудачной сделки. Я знал, что это было кровавое месиво, о котором ее отец всегда сожалел, но теперь сомневался в этой истории. Ее брат взял на себя управление, когда их отец заболел слабоумием. Дмитрий царствовал, пока его отец, Иван, деградировал в хорошем доме за городом.
Всего одну ночь назад Каталина пожала руку своему кровному родственнику. Почувствовала ли она мгновенную связь?
Почувствовала ли она, наконец, свое место? Бросит ли она нас ради них?
– Знаем ли мы, почему они хотели похитить ее? ― спросил я, мой разум уже бежал от возможности потерять ее.
– Ее дедушка хочет устроить что-то вроде воссоединения. Мы не уверены, примет ли ее дядя или убьет. Сейчас, кажется, что она нужна им живой, и они рады принять ее под свое крыло.
– А если она захочет уйти? ― спросил я.
Бастиан посмотрел на потолок.
– Эта девушка станет смертью для всех нас. Я не могу позволить ей, Ром. Ты знаешь, что не могу.
– Как много знает Марио?
Данте и Кейд тут же посмотрели в окно.
Бастиан встретил мой взгляд.
– Ни черта. А может и все. Он не знает того, что знаем мы. Не знает, что они ищут ее, но может знать, что она русской крови. Мой отец всегда был…
– Слишком хорош для Каталины, ― закончил я за него и встал. Мне нужно было вернуться к ней. Мне нужно было проветрить голову. ― Мне нужна неделя с ней. Ей нужно смириться с тем, кем мы все для нее являемся, прежде чем она выберет свою судьбу.
– У нас нет недели. ― Рука Бастиана опустилась на стол. ― Это будет достаточно сложно без того, чтобы ты просил дополнительное время, чтобы трахнуть ее.
– Ты чертовски хорошо знаешь, что я не буду трахать ее в рабочее время нашей семьи. Я могу делать это с кем угодно. Если уж на то пошло, она трахает меня, а я пытаюсь разобраться в той буре чувств, которые мы испытываем друг к другу. Она должна выбрать нас, Бастиан. Она наша девочка; она должна быть с нами. Мы должны заставить ее увидеть это.
– Я знаю. И также знаю, что братва будут в наших задницах, потому что она исчезла в гуще ночи. Они прочешут мой дом, дом каждого, а потом выяснят, что мы ее прячем. Теперь она запутанное осложнение. Мы пытаем ее или защищаем от них? Они сочтут любое из этих действий оскорблением для своей семьи.
– И что? ― Я пожал плечами.
– То, что мне не нужна гребаная война на моих руках! ― он повысил голос и посмотрел мне в лицо.
– Ты глава самой могущественной мафиозной семьи в стране, а скорее всего, и в мире. Несомненно, когда-нибудь у тебя будет война, Бастиан. Пусть она будет достойной. Братва еще не так организована, как мы.
Кейд поднял голову, готовый к статистике.
– Он прав. Они организуются медленно. За последнее десятилетие они обзавелись союзниками в правительстве. Небольшие банды по всему городу тоже объединились с ними. Но мы Арманелли, Бастиан. Мы справимся с этим.
– Я хочу править без страха и кровопролития.
– У мафии нет такой роскоши, ― вмешался Данте.
– Мне нужна неделя, ― сказал я.
Бастиан почесал лоб.
– Отлично. Пусть начнется кровавая бойня.
Глава 27
КЭТИ
В то утро он оставил для меня записку.
Записки не были моей фишкой.
Больше нет.
Я получала только две. Одну от Рома, в которой он говорил, что никогда больше не напишет мне ― что было иронично сейчас, когда я держала в руке еще одну из его записок, а другая…
Другая была от единственного человека, которого я когда-либо любила. Это была плохая, смертельная записка. Я хотела лечь и умереть вместе с ним.
Мое настроение испортилось. Лучше бы он разбудил меня в следующий раз, когда собирается оставить меня на несколько часов.
К тому же, записка была даже не очень хорошей. Там не было ни сердечек, ни шариков, ни наших имен, нацарапанных рядом друг с другом.
Я вернусь через пару часов. В шкафу рядом с книжной полкой есть еда.
Ром.
P. S. Как ты думаешь, Клеопатру когда-нибудь похищали?
P. P. S. На той полке стоят книги По, если хочешь почитать.
Под едой он подразумевал батончики мюсли и яблочный сок. Мой желудок протестующе урчал, когда я съела три штуки и все равно чувствовала голод.
Услышав шаги в коридоре, села на кровати. И швырнула один из батончиков ему в голову, когда он вошел.
– Какого хрена, Кэти? ― Ром покачнулся, пытаясь сбалансировать поднос, который держал в руках.
– Лучше бы это было что-то получше, чем то дерьмо, которое ты мне оставил, ― сказала я, слишком возбужденно ерзая, увидев его с едой. Мне нужна была настоящая пища после ночи, которую мы провели вместе. К тому же, я была оставлена одна на несколько часов, голая в постели, которая пахла им. Честно говоря, мне это было слишком весело.
Он поставил поднос на тумбочку.
– Я приготовил тебе макароны с курицей. Пожалуйста. Потому что я не готовлю.
Я держала простыню ближе к телу, пока тянулась за едой. Он сел на край кровати и осмотрел меня.
– Эм… ― начала я. ― Ты приправил это?
– Что приправил? Макароны? ― спросил он, приподняв одну бровь.
Я застонала и упала обратно на подушки.
– Я умираю с голоду, Ром. Бастиан готовил мне изысканные блюда, а теперь меня заставляют, есть это?
– Это хорошая еда, женщина. Я готовлю так же хорошо, как Бастиан. Попробуй.
Я зачерпнула одну ложку макарон и чуть не подавилась, когда они попали мне в рот. Подоткнула простыню под мышки, чтобы скрыть тот факт, что я еще не оделась, причем не по своей вине. Ром оставил мне рваное платье и больше ничего.
– Итак, я благодарна тебе за то, что ты приготовил мне макароны с сыром, Ром, правда. Но это не съедобно!
– Ты шутишь? ― Он выглядел таким обиженным, что я чуть было не взяла свои слова обратно.
Затем я посмотрела вниз на жижу в миске. Сыр свернулся вокруг хрустящей лапши, а масло не успело полностью расплавиться. Я постаралась не рассмеяться над его неудачной попыткой угодить мне, пока я была, по сути, его пленницей.
– Пока что у меня нет одежды и самая худшая еда на планете. И я заключена в тайной комнате. Может, теперь сравним тебя и Бастиана?
– Сравни меня со всеми мужчинами, которых ты хочешь, детка. ― Он встал и направился к двери. ― Я знаю, как заставить тебя кричать в темноте ночи. Это ни с чем не сравнить.
Моя киска сжалась от его слов. Мне сразу же захотелось позвать его обратно на кровать, сказать ему, чтобы он забыл о еде и о моих жалобах.
Но он уже захлопнул за собой дверь. Я услышала громкий стук засова.
Я сидела там, без одежды, полностью возбужденная, с тарелкой несъедобной еды.
Ни одна из моих потребностей не была удовлетворена.
Ублюдок.
Я перекатилась на бок, чтобы поставить еду обратно на тумбочку, и подумала, не начали ли Бастиан и ребята охоту за мной. Знали ли они уже, что Ром держит меня здесь? И почему я была в центре всеобщего внимания?
Я была всего лишь приманкой.
Хотя я добыла достаточно сведений о правительстве и Братве, чтобы они захотели моей смерти.
Через несколько минут Ром распахнул дверь и вошел с большой футболкой и спортивными шортами на шнурках. Он бросил их на кровать.
– Ты голодна, а я голоден по тебе. Одевайся, пока не воспользовался тобой, не дав тебе подкрепиться.
Я посмотрела на него.
– Мне нравится быть голой.
– Тебе нравится быть грубой, ― бросил он в ответ и снова повернулся, чтобы уйти. ― Одевайся.
– Для чего? ― возразила я, но все, же вскарабкалась на кровать, чтобы натянуть футболку. Шорты оставила нетронутыми. ― Я никуда не пойду. А куда ты идешь? Мне здесь чертовски скучно.
Он зарычал.
– Я принесу тебе съедобную еду.
Дверь снова захлопнулась. Я встала с кровати и побежала в ванную. Собрала волосы в пучок и побрызгала на лицо водой. Без косметики и крема для волос я никогда не буду выглядеть прилично. Порылась в его ящиках и нашла дезодорант и зубную щетку. Я использовала и то, и то в надежде, что смогу сохранить хоть какую-то презентабельность в течение следующих двух дней.
Я ухмылялась тому, что совсем не наряжалась для него, не устраивала шоу, и все равно он бегал за мной туда-сюда.
Наверное, в том, чтобы быть заключенным, есть свои плюсы.
Когда я снова вошла в комнату, он поставил нашу еду на ковер и лежал на боку на полу, глядя на меня в дверь ванной.
– Твою мать, ― простонал он и провел рукой по лицу.
Я села напротив него, скрестив ноги, и заглянула в коричневый бумажный пакет.
– О чем ты там стонешь?
Он перекатился на спину и повернул голову, чтобы улыбнуться мне. Она растянулась по его лицу, и глубокие шоколадно-карие глаза сверкнули.
– Все, что я хочу съесть, это тебя, в моей рубашке, прямо сейчас. Одежда должна была помочь.
Я посмотрела вниз и увидела, что его член стоит наготове под спортивными штанами. Натянула его белую футболку между ног, но толку от этого не было никакого. Я поползла на четвереньках вокруг нашей еды. Его взгляд был прикован ко мне. Я выгнула спину дугой и делала каждое движение плавно. Чувствовала, что становлюсь все более и более влажной. К тому времени, когда добралась до его бока, я была готова к нему.
Мы не сказали друг другу ни слова. Он заложил руки за голову и уставился на меня, словно приготовился сидеть и смотреть.
Я хотела этого.
Слегка приподняла его рубашку на бедрах и села на него. Стянула его брюки и позволила ему высвободить свою длину.
Ни для кого из нас не требовалось никакой подготовки. Я резко опустилась на него, и мы оба задохнулись. Мои руки потянулись к его шее в поисках рычага. Он выгибался подо мной, встречая удар за ударом.
Я сжимала все сильнее и сильнее, скача на нем все быстрее и быстрее. Он хватал меня за бедра и насаживал на себя снова и снова. Позже увижу синяки, которые оставили на мне его пальцы.
Быстро, жестко и неукротимо я получила оргазм, в котором нуждалась. Доминировала над ним и над ситуацией. Ослабила руки и впустила воздух обратно в его легкие, когда достигла своего кайфа. Моя киска конвульсивно сжалась вокруг него, когда он вдохнул и кончил в меня при следующем толчке.
Я рухнула на него, зная, что этот дом на нем, вокруг него, с ним во мне, был единственным местом, где мне когда-либо действительно нужно было быть.
Он пригладил мои волосы в пучок и присосался к моей шее, пробормотав:
– Я боюсь, что мне захочется навсегда остаться здесь с тобой в плену.
Я улыбнулась ему.
– Ты бы нервничал, если бы спал рядом со мной.
Он напрягся, как будто мой комментарий задел его.
– Почему ты так думаешь?
Я отстранилась от него, соскользнула с него и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок.
– Ром, ты никому не доверяешь свою жизнь. Держу пари, ты никогда не спишь рядом с женщинами.
Мысль о нем рядом с другой женщиной пронзила меня насквозь. Я потянулась к черной матовой ручке душа, и тут же горячая вода из большой круглой душевой лейки, как дождь, обрушилась на открытое кафельное пространство. Я не дала себе времени насладиться роскошью всего этого. Отбросила рубашку в сторону и прыгнула прямо под воду, закрыв глаза, чтобы она стекала по мне. Хотела, чтобы вода смыла напоминание о том, что за этими стенами Ром был, не так доступен для меня и гораздо более доступен для других женщин. Они были менее сложными, менее привязанными к семье.
– Я не сплю рядом с женщинами, потому что не трахаю других женщин. ― Он шагнул ко мне сзади и притянул меня к своему животу. Его рука легла прямо на мою грудь, словно он не мог удержаться от прикосновения. ― Ты единственная, о ком я думаю, поэтому ты единственная, кого я трахаю. Мы прошли мимо других после Бастиана. Верно?
Я застонала, когда он ущипнул мой сосок, и прошептала:
– Да.
– Неужели ты не понимаешь, как сильно ты меня притягиваешь?
Моя голова откинулась назад, когда он массировал мой сосок.
– Мы не должны потакать этому.
– Это не потакание. Это одержимость, Каталина. Это ты поглощаешь меня. Ты привязана ко мне. Твое лицо не выходит у меня из головы с первого момента, как я тебя увидел.
Он повернул нас к зеркалу. Оно запотело, но я видела его массивное тело позади моего, как его татуированные руки обхватывают меня, как он сосредоточен только на мне.
Я подняла на него глаза.
– Ты преследовал меня так же сильно, как я преследовала тебя, Ром. Ты был в самых страшных моих снах и кошмарах.
– Тогда мне лучше найти способ превратить их в лучшие из тех, что были, а? ― Он опустил голову, чтобы укусить меня за шею.
Его рука проследовала вниз по моему животу и скользнула прямо в мою киску. Капли воды обжигали нашу кожу жаром, пар проникал в легкие, и мое тяжелое дыхание было слышно вокруг нас. Он обхватил одну из моих ног своей рукой так, что его пальцы, трахающие меня, были видны нам обоим в зеркале.
– Охуенно красивая, ― пробормотал он мне в волосы. ― Моя, блядь.
Я кончила от его слов, от того, что увидела себя такой открытой, свободной и в полном экстазе в его объятиях.
Он позволил мне кончить, а потом встал на колени. Он закинул мою ногу себе на плечо и велел мне подняться.
– Ром, я не думаю, что смогу продолжать.
– Детка, посмотри на себя в зеркало. Ты можешь делать все, что захочешь. ― Затем его рот оказался на мне, и я держалась изо всех сил. Он пожирал меня так, словно был голоден, и мне нравится думать, что этот аппетит был только для меня.
Глава 28
РОМ
Мы поели, и она несколько часов спала рядом со мной. Я тоже спал. Как гребаный ребенок, который плакал неделями и наконец, оказался в достаточно безопасном месте, чтобы закрыть глаза.
Это могло быть из-за того, что я запер убежище. Это могло быть то, что запер ее в убежище вместе со мной. Или это могло быть то, что она была единственным человеком, которому доверял быть рядом со мной, когда спал.
Все вышеперечисленное. Может быть.
Я перекатился на край кровати, чтобы достать блокнот из ящика, стараясь не разбудить ее.
Ее хриплый голос прошелестел:
– Не оставляй записок. Я их ненавижу.
– А что тут ненавидеть? ― Я достал ручку и начал писать, пытаясь ее раззадорить. ― Раньше ты мне писала.
– И ты никогда не отвечала. Я получила от тебя только одно письмо. ― Мое сердце, которое я никогда не чувствовал, когда забирал жизнь человека, казалось, всколыхнулось, а затем упало в желудок при звуке ее голоса, дрожащего от ее объяснений. ― Единственная записка, которую я когда-либо получала, была предсмертной запиской моего отца.
Я выругался и засунул блокнот как можно дальше в ящик тумбочки, прежде чем повернуться к ней.
– Каталина, я не знал…
– Откуда ты мог знать? ― Она пожала плечами, защитный механизм. Было ли ее сердце таким же мертвым, как и мое, потому что она отвернулась от своих эмоций, чтобы выжить?
– Потому что ты могла сказать мне раньше. Или я должен был спросить раньше. Кто-то должен был быть там…
– Там не было никого, Ром. ― Она села и перекинула ноги через край кровати, затем поискала на полу футболку. Мы оставили в комнате беспорядок из одежды и еды, пользуясь преимуществами нашего уединения вдали от мира. ― Государство помогло устроить меня, и у меня было немного денег на небольшую церемонию для отца, но кого бы я пригласила скорбеть вместе со мной?
Между нами повисло молчание, потому что я не знал, что сказать.
– Я выжила, верно? ― Она подняла руку. ― Ты выживаешь, потому что если не выживаешь, ты умираешь.
– У тебя все еще есть она?
– Что?
– Записка. ― Я знал, что у нее есть, знал, что она перечитывала ее, как перечитывала исследования состояния своего отца снова и снова. Эти страницы износились, устали от ее пристального внимания. Она сделала бы то же самое с его словами, мучая себя.
– Конечно. ― Она снова пожала плечами. ― Теперь я знаю ее наизусть. ― Она позволила словам литься, как прочитанному стихотворению. Она задохнулась на «Я выбрал смерть, чтобы ты могла жить».
