Текст книги "Сердце монстра (ЛП)"

Автор книги: Шейн Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Тебя достаточно, понимаешь? Он бы так думал. Он всегда так думал. Я видел, как он смотрел на тебя, когда мы были там той ночью. Он любил тебя, как звезды любят луну, Каталина. Он смотрел на тебя, как отец на свою дочь.

Она покачала головой.

– Ему нравилась мысль обо мне, но ему бы это не понравилось. Ему бы не понравилось то, что я делаю. У меня был мечта с Бастианом не просто так, чтобы он гордился мной, чтобы я гордилась собой. На самом деле я не принадлежу никому из вас, Ром. Никогда не стану кровью, но могла бы стать чем-то большим для других, для девушек, которым нужен кто-то, кто заступится за них ― ты сам не раз это говорил.

– Я тебя раздражал. ― Я попытался отступить.

– Но ты был прав. Я никогда не буду на чьей-то стороне. Ни с Арманелли, ни с тобой. ― Она резко натянула мою рубашку и пошла за шортами, которые она игнорировала, с тех пор как я их принес.

Я отнял их.

– Я согласен со всем, что ты говоришь. Также согласен с твоим отцом. Ты больше, чем просто быть рядом с кем-то. Клеопатра правила империей, потому что ей было некомфортно просто стоять рядом с кем-то. Она возвышалась над всеми, была триумфатором, потому что не позволяла другим торжествовать над собой. Ты такая же.

– Может быть. Может быть, нет. ― Повернувшись на пятках, она начала расхаживать взад – вперед. ― Я не собираюсь ничего делать в этой комнате. Я знаю это. Ты тоже это знаешь. Тебе нужно…

– Мне нужно сказать тебе, что я знаю. ― Я поднял руку, когда она открыла рот, чтобы согласиться со мной. ― Я собираюсь. Все мы собираемся.

– Все вы? ― Ее голос повысился. ― Бастиан знает?

– Бастиан, Кейд, Данте. Мы знаем.

– Марио? ― Она прошептала его имя, как святое.

Я беспокоился о том, как он смотрел на нее все эти годы, беспокоился, что он был вовлечен гораздо больше, чем следовало.

– Я выясняю это.

– Выясняешь что? ― закричала она и потянула за свои кудри. Выпуклости под моей белой футболкой быстро поднимались и опускались с ее учащенным дыханием, показывая ее разочарование.

– Быть в неведении не очень весело, но у тебя нет выбора. В данный момент это для твоей безопасности.

– Я не хочу, чтобы меня спасали, Ром. ― Она повернулась к стене и стала колотить по ней. ― Я поняла, что только я могу спасти себя. И хочу спасать себя всегда. Мне не нужен кто-то другой, чтобы сделать это.

– Ты сказала семьдесят два часа, а потом ты можешь бродить у меня неделю. Но мы все равно хотим, чтобы ты залегла на дно.

– Это полный бред, ― пробурчала она. ― Я не понимаю, почему не могу знать, если все остальные знают.

– Нам нужно это время, ― повторил я, зная, что могу потерять ее из-за ее настоящей крови, зная, что на этот раз влияние, большее, чем влияние нашей мафиозной семьи, может забрать ее. ― Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. ― Если она доверяла мне, я мог доверять себе настолько, чтобы знать, что не потеряю ее.

Но я чувствовал, как мы ускользаем сквозь мои пальцы.

Как при попытке закрыть рану, кровь продолжала вытекать.

Если она истечет кровью, я истеку кровью. Если она умрет, умрем мы все.

Я был уверен в этом.

Глава 29

КЭТИ

Я не могла продолжать доверять им. И все же единственным местом, где чувствовала себя дома, был этот мужчина между моих ног, а он скрывал меня от всего мира.

Мы не могли продолжать в том же духе.

Записка отца снова и снова звучала в моей голове. Я была создана для чего-то большего, чем просто прятаться в тени, позволяя другим управлять собой. Я внедрилась глубоко в эту семью, чтобы стать ее настоящей частью, а не пешкой.

Смотреть в глаза мужчине, которого, как мне казалось, любила, было похоже на войну с собственным разумом. Чем дольше я сидела, перебирая в памяти все дни, проведенные с семьей, тем больше мне хотелось потребовать ответов.

Но Ром, ни о чем меня не просил. Он вообще ни о чем не просил никого из семьи. Просто выполнял свою работу, как я свою. Мы были одинаковыми в течение долгого времени.

– Я хочу изысканную еду, и чтобы ты читал мне По, пока не потеряешь голос.

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Я должна быть в состоянии пробраться хотя бы через твой дом. Если Бастиан и они уже знают, что в этом плохого? Вы, ребята, можете не пускать сюда русскую мафию. И я хочу раздобыть немного одежды.

– Я согласен на все, кроме последнего. Тебе не нужна одежда.

– Тогда принеси мне побольше чистых рубашек.

– Договорились. ― Он взял книгу с полки и обхватил меня за талию, а затем поднял и отнес на кровать.

Я прижалась к его руке. Возможно, это было эгоистично и совершенно глупо, но хотела провести эти последние пару дней с ним. Я хотела, чтобы он был сам по себе в нашей маленьком убежище.

– Я, наверное, пожалею, что согласилась на это.

– Если так, то у нас будет, хотя бы это. ― Он протянул По. Когда он перевернул страницу и начал читать, я потерялась в этой истории.

Тьма и смерть были навязчивой идеей автора, и, возможно, поэтому мы оба тяготели к нему. Я смотрела на Рома и его сильную челюсть, пока тот читал. Он взглянул на меня, и его ухмылка согрела мое тело. В другой жизни, возможно, мы могли бы стать идеальной парой.

Когда он закончил рассказ, он ворчал:

– Я думаю, По убивал людей.

– Как ты?

– Как-то так. Он пишет так, будто знает.

– Ты когда-нибудь задумывался, что было бы, если бы ты никогда никого не убивал?

Его губы оттянулись назад, и он хмыкнул.

– Не совсем. Я был рожден для этого. Моя душа никогда не была по-настоящему спокойной. Я был беспокойным ребенком и всегда имел наклонности.

– Например, убивать детенышей животных? ― Я подняла брови в притворном ужасе.

Он усмехнулся.

– Нет, сумасшедшая женщина. Какого черта? Мне просто нравилась законченность. Я хотел, чтобы все заканчивалось. Хотел, чтобы пазлы были закончены, шоу подходили к концу, а люди завершали все, что они начали. Это привело к тому, что я захотел завершить дела семьи, а это в конечном итоге привело к тому, что я стал забирать жизни и связывать концы с концами.

– Хм. Как ты думаешь, мы станем свободным концом?

– Так или иначе. ― Он ковырялся в пухе на одеяле, которое я обернула вокруг себя, пока он читал. ― Я думаю, мы придумаем, как покончить с нами, если это произойдет. Скорее всего, это будет взрывоопасно.

– Почему ты так говоришь?

– Я убил своего отца. Не каждый день кто-то может сказать такое. Я монстр, Каталина. Я всегда был таким. А ты Клео. То, что у нас есть, всегда будет взрывоопасным, так было всегда.

– Я не всегда была Клео, и ты не всегда был таким. Мы все когда-то были детьми.

Он покачал головой.

– У моего отца не было времени на ребенка. Я повзрослел, как только оказался под его опекой.

– Мне жаль, ― сказала я, потому что я, по крайней мере, получала любовь от отца и не променяла бы ее ни на что другое в мире.

– Нет причин для этого. Он воспитывал меня, чтобы я себя разделял и был идеальным для работы, которую сейчас делаю для семьи. Я узнал, что его злая черта была предсказуемой, и доверял ему в этом. Пока не перестал. Потом, после его предательства, он научил меня никому не доверять.

– Так вот почему ты годами кружил вокруг меня, вместо того чтобы уступить нам?

Он пожал плечами.

– Может быть. Может быть, я боюсь того, что монстр сделает с тобой… или того, что монстр во мне сделает для тебя.

– Монстр в тебе спас меня, ― пробормотала, вспоминая тот день, когда он появился у Марвина, как мое сердце заколотилось, как я изо всех сил старалась не обращать внимания и как тихо плакала той ночью, когда он сказал мне, что не может взять меня к себе.

– Я начинаю думать, что мой монстр любит тебя. ― Я затаила дыхание от его слов. ― И мне страшно, что в какой-то момент я не смогу его контролировать.

– Тогда, думаю, наш конец точно будет катастрофическим. ― Слова прозвучали зловеще, но я улыбнулась ему, потому что в этот момент легла бы на уничтожение, чтобы быть с ним.

– Лучший способ уйти. ― Он подмигнул мне, а затем набросился на мой рот. Я хихикнула и позволила ему овладеть собой.

Это были дни, о которых я впоследствии буду тосковать.

Час от часу Ром становился все снисходительнее к моему пребыванию, и на следующий день я вышла из его убежища. Мы вместе готовили ― ужасно, но все, же вместе. Мы вместе смеялись, вместе двигались и жили в гармонии.

Надежда и счастье расцвели во мне, когда я игнорировала вопиющие проблемы, с которыми мы сталкивались. Я отгородилась от всего мира. Не просила телефон, не пыталась включить телевизор или связаться с друзьями через Интернет.

Я уединилась с мужчиной, которого, как знала, любила, на эти несколько дней в невежественном, глупом блаженстве. Я не должна была быть такой слепой и не должна была сворачивать в другую сторону.

Я сожалела о тех днях и в то же время тосковала по ним.

Глава 30

КЭТИ

– Ты издеваешься надо мной, да?

– Что ты имеешь в виду? ― Я затянула свой конский хвост. Сегодня утром мне стало так скучно, что замаскировалась настолько хорошо, что смогла пойти в маленький магазинчик за углом. Ром не сказал, что могу покинуть его дом, но он сказал, что наконец-то пригласит меня куда-нибудь сегодня вечером.

Это требовало праздника. Ближайший магазин был эксцентричным, и мне это пришлось по вкусу. Там была поддельная одежда и подержанные вещи, но это было место, куда я могла пойти, зная, что меня не увидят.

– Мы никуда не пойдем с тобой в такой одежде. ― Он обвиняюще посмотрел на меня, как будто мой наряд был совершенно нелепым.

Должна была признать, что он был необычным. Латекс облегал каждый уголок моего тела, как перчатка. Я даже удивилась, что его не сшили для меня на заказ. Сказать, что гордилась этой редкой находкой, значит преуменьшить.

– Это вполне законно для того, что мы должны сделать сегодня вечером. На мне армейские ботинки и темная одежда. Это лучший способ спрятаться в тени.

– На тебе гребаный наряд госпожи. Если ты пытаешься приманить меня, то у тебя ничего не получается. Ты так далека от своего пути, что даже не знаешь.

Я посмеялась над его словами, хотя мой желудок сжался от легкой колющей боли от осознания того, что не возбудила его.

Я выпятила бедро и посмотрела на него в зеркало.

– Мой наряд подходит. Либо нравится, либо нет, но я одеваюсь именно так.

– Почему с тобой так трудно? ― Он ущипнул себя за переносицу, пока я надевала пальто.

– Мое пальто все равно закрывает большую часть моего наряда. Господи. Могу я немного повеселиться? Я просидела здесь две гребаные недели, ничего не делая.

– Ты делала то же самое у Бастиана.

– У Бастиана все было спланировано. Я могла свободно перемещаться по его пентхаусу. Мы ходили на запланированные экскурсии. Ты ходил со мной по магазинам!

– Ты вообще почти не выходила из пентхауса.

– Что? Ты следил за мной, пока я была там?

– Конечно, я следил за тобой, ― ответил он, ничуть не извиняясь за свои действия. ― Это моя работа.

– Неважно. Это не имеет значения. Это другое дело! ― Я вскинула руки и промчалась мимо него, закончив разговор и желая продолжить вечер.

Он топал за мной.

– Ты нечто, ты знаешь это?

– Какой комплимент, ― проворчала я, пока он проверял несколько замков и систему безопасности, которую установил.

Затем мы синхронно пошли к его гаражу. Он шагал впереди меня, когда мы поворачивали за угол, чтобы убедиться, что никто за нами не наблюдает, а затем Ром выключил свет в гараже, когда мы подошли к черному внедорожнику с тонированными стеклами.

Он открыл мою дверь и схватил меня за плечо, чтобы затащить внутрь, возможно, немного более агрессивно, чем нужно. Тем не менее, его прикосновение пронзило меня насквозь, и я задохнулась, почувствовав его крепкую хватку после того, как точно знала, как наши прикосновения взорвались вместе.

Он захлопнул дверь, когда я перевела взгляд на него и облизнула губы.

Черт, он был не в духе.

Как получилось, что сейчас он не хотел иметь со мной ничего общего, а я хотела иметь с ним все?

Он, молча, ехал по глухим переулкам и постоянно поглядывал зеркало заднего вида. Ночное небо было приглушено городскими огнями, здания сверкали своей искусственной яркостью.

– Ты когда-нибудь думал, что страна может быть лучшим местом для жизни?

– Почему? Город вдруг стал для тебя слишком большим?

Я вздохнула. Я устала от споров с ним.

Мы проехали по мосту, и машина задребезжала, когда шины отскочили от металла.

– Я думаю, город может быть слишком тяжелым для любого. Он жаждет нашей крови, и не уверена, что у нас останется хоть что-то, что мы могли бы дать, когда из нас ее выпьют.

Он взглянул на меня, его темные глаза внезапно стали не такими уж пустыми от эмоций. Его татуированная рука напряглась, когда он вцепился в руль.

– Ни один город не высосет из тебя твою кровь, Каталина.

– Такое ощущение, что вы все скрываете этот огромный секрет, и, возможно, так оно и есть. Честно говоря, это был бы не самый худший вариант.

– Это также не тот путь, которым ты пойдешь. Ты сильнее этого. Мы сильнее этого.

Я кивнула, давая его словам впитаться.

– Твоя кровь ― моя кровь, Приманка-Кэт. Умрешь ты ― умру я. ― Его руки сжимали руль, и он не смотрел на меня, пока говорил. Его челюсть сжалась, как будто он пытался сдержать то, что чувствовал.

Ром остановился в темном переулке, и когда его голова повернулась в мою сторону, наконец, увидела потребность, голод, который я видела, когда он прикасался ко мне в последний раз. Увидела Рома, которого мне не хватало последний час, которого считала лишь сном или кошмаром.

Я дрожала под его взглядом, моя душа жаждала всего, что он мог дать мне в те мгновения, когда его взгляд блуждал по мне.

– Может быть, моя кровь не моя. Может быть, эта семья не моя…

Его рука слетела с руля и направилась прямо к моей шее. Он дернул меня вперед, так что я оказалась всего в нескольких дюймах от его губ, ощущая его горячее дыхание на своей щеке, когда он сказал:

– Невозможно оспорить твое место. Твоя кровь ― моя. Мы истекаем кровью вместе, женщина. Всегда. Запомни это.

Он впился в мой рот и больно прикусил нижнюю губу. Он хотел почувствовать вкус крови, и я застонала, когда поняла, что это его намерение. Я могла подчиниться этому мужчине. Знала, что даже если он причиняет мне эту небольшую боль, он никогда не зайдет так далеко, чтобы сломать меня больше, чем я уже была сломлена.

Отстегнула ремень безопасности и перелезла через консоль, чтобы опуститься на него.

Латекс моего костюма скрипел, когда я это делала, и Ром разразился смехом на середине нашего поцелуя.

– Ты что, издеваешься надо мной? ― Я толкнула его в грудь и посмотрела на него. ― Не порть все это смехом.

Он засмеялся еще громче, и я уловила ту его сторону, которую никто никогда не видел. Ром никогда не смеялся по-настоящему, не так, как сейчас. Он на мгновение утратил темную сторону себя ― пустую, полыхающую сторону, которая высасывала твою душу, когда он смотрел на тебя, ― и стал похож на искренне беззаботного парня двадцати лет.

Семья рисовала его как убийцу, причем злобного и безжалостного. Даже у злодея в этой истории были чистые и невинные черты. Злодей формируется со временем под воздействием пыток, которые ему приходится переносить. Мне было интересно, каким бы был Ром, если бы он не родился в мафии. Мне хотелось думать, что его смех был бы заразительным, что он получил бы все, что хотел, жил бы так, как хотел.

Я не верила в счастливые концы, но я могла желать их в темных, потаенных уголках своего сознания.

– Ты закончил? ― ворчала я, усаживаясь на него.

Он вытирал несуществующие слезы, просто чтобы быть мудаком.

– Это показывает, что наряд ни на что не годен.

– За исключением того, что я нахожусь на чем-то твердом, и я уверена, что это не твой «Глок». Значит, мой прикид на что-то годится.

– Я тверд, потому что ты передо мной, женщина. Так было с того дня, как я положил глаз на твою маленькую задницу. А не потому, что на тебе вторая кожа.

Я стиснула зубы.

– Кстати, насколько тебе жарко в этой штуке? ― Он поднял бровь, как будто хотел продолжить свою глупую шутку о моем наряде.

Я схватилась за молнию спереди и прикусила нижнюю губу. Если бы я не смогла соблазнить Рома, сидя на нем сверху, и заставить его забыть о моем наряде, я бы потеряла хватку.

– Здесь становится жарко.

Медленно я начала опускать молнию. Блеск в глазах Рома померк, а голод в них усилился. Он сдвинулся так, что я почувствовала его длину напротив своей киски, и я застонала, когда молния прошла зуб за зубом по моему телу.

Ром втянул воздух, когда она прошла мимо моей груди.

– Черт. На тебе там ни черта нет, не так ли?

Я остановилась прямо на бедрах и наклонилась вперед. Я запустила пальцы в его волосы, чтобы притянуть его ближе и прошептать:

– Я никогда ничего не надеваю под одежду, когда с тобой.

– Потому что ты хочешь чувствовать, что я могу тебя взять?

Мы уставились друг на друга, когда я пожала плечами. Его губы приподнялись, как будто он привык к моим необязательным ответам.

Моя рука переместилась к его молнии и быстро толкнула ее вниз. Его член вырвался на свободу, и я застонала, схватившись за него, увидев, что под джинсами у него тоже ничего нет.

Я погладила его вверх и вниз, не раз и не два, прежде чем наклонить его головку на линию зубцов молнии прямо над моей киской.

– Чувствуешь?

Его стон был гортанным, и его глаза закрылись, пока он позволял мне играть с единственной его частью, которую я хотела иметь в себе в эту секунду.

– Молния проходит весь путь вниз и вокруг. ― Глаза Рома распахнулись, когда он понял мой смысл. ― Очень легкий доступ для нас обоих.

– Расстегни молнию, Приманка, ― приказал он.

Я покачала головой и провела большим пальцем по капельке на кончике его члена.

Его челюсть сжалась.

– Тебе нравится контроль, не так ли? ― Он посмотрел на меня.

– Мне нравится то, что я могу получить от тебя, конечно. ― На этот раз я набросилась на него своей киской, сухо трахаясь там, где мне было нужно, и переместила другую руку на грудь, чтобы начать возбуждаться.

Ром наблюдал в течение минуты, позволяя мне скакать на нем так, как я это делала. Его дыхание участилось, взгляд был прищуренный, и я почувствовала, как его бедра начинают сжиматься при каждом движении моих бедер.

Мое дыхание перехватило, когда приблизилась к кульминации. Я закрыла глаза и выгнулась дугой, чтобы достичь этого, скача на нем быстрее и издавая слабые стоны, как вдруг мозолистые руки Рома вцепились в верхнюю часть моего комбинезона и стянули его вокруг моих рук, поймав меня в ловушку.

Он оттолкнул мои бедра от себя и прорычал:

– Хочешь трахаться ― трахайся со мной. Я здесь не для того, чтобы скакать только ради твоего удовольствия, Приманка. Я тоже получу свое.

С этими словами он провел кончиком пальца по центру меня, до самой молнии. Он толкал ее дальше, пока она не прокатилась по моему клитору. Он остановился так, что обнажилась только эта горячая кнопка.

– Хочешь слезть, прежде чем я оттрахаю тебя до беспамятства?

Я пососала зубы, злясь, что он прервал мое представление о том, как я кончаю, только для того, чтобы взять контроль в свои руки. Я отпрянула назад так сильно, что мое тело едва не нажало на гудок, чтобы все в Чикаго услышали, когда он провел большим пальцем по этому сладкому месту.

– Тогда поторопись и займись этим, ― сказала я, изо всех сил стараясь быть раздраженной.

Он усмехнулся.

– Проси вежливо, Каталина.

Я хотела ударить его. Затем хотела встать на колени и высосать его досуха. То, что он взял меня под контроль, потрясло меня до глубины души. Он был единственным, кто мог это сделать, хотя никогда не хотела, чтобы он знал об этом.

Я тяжело вздохнула и закатила глаза так сильно, что, уверена, он увидел только белки.

– Разве ты до сих пор не знаешь, что я нехорошая?

– Ты хорошая для меня. И всегда будешь. Глубоко внутри, где-то там, где ты не сломлена, ты все еще жаждешь принятия, любви. Ты хочешь быть хорошей, Каталина. Пусть будет так.

Мой желудок скрутило, а сердце заколотилось в груди. Ром раздвинул мои границы, преодолел стену и проплыл через ров вокруг моей крепости. Он хотел проникнуть в мою душу, и он хотел перебраться через разбитые края туда, где, по его мнению, я все еще была целой.

– Что, если я везде сломана? ― прошептала я. Большинство дней я чувствовала себя именно так. Я умерла вместе с отцом, и теперь была этой оболочкой человека, ни с кем не связанной, стремящейся стать частью семьи, в которой я не была уверена, что когда-нибудь смогу по-настоящему состояться.

Его рука скользнула к моей груди. Он погладил мое сердце, словно успокаивая его учащенное биение.

– Значит, ты выжила, и ты берешь свои разбитые части, превращаешь их в то, что тебе нужно, и живешь с этим, Приманка. Ты всегда была выжившей. И ты всегда была лучшей в этом.

Может быть, мое покачивание головой подтолкнуло его, может быть, он увидел сомнение в моих глазах, может быть, ему просто надоело говорить, но он не дал мне шанса возразить ему.

Он сдвинул молнию достаточно вниз и врезался в меня, не задумываясь о последствиях.

Я тоже не стала его останавливать. Брала все, что хотела, оседлав его так, словно заслуживала каждую его частичку в себе. Я так сильно дернула его за темные волны волос, что он застонал, когда мои ногти вцепились ему в кожу. Он прикусил мои губы, а затем оторвал свой рот, чтобы укусить и пососать мою шею. Завтра следы будут жестокими, синяками и красными. Ром не был так прост со мной.

Я тоже не собиралась облегчать ему жизнь.

Мы хотели получить частичку друг друга. Даже если она была сломана, зазубрена и опасна.

Может быть, мы уже прошли через все остальное. Сейчас мы были только вдвоем, в этой машине, в городе, под огнями зданий, которые поддерживали в нас жизнь, которые заглушали полную темноту, но приглушали свет звезд. Наш естественный свет, тот, что освещал даже самую темную душу, был погашен.

Чикаго хотел показать, как он владел нами, как он вылепил нас такими, какими мы были в ту ночь.

Мне казалось, что я прекрасно во всем этом ориентируюсь. Мне казалось, что я держу этот город за яйца. Все эти мужчины, мои отношения с Ромом, вся эта мафия… Я думала, что у меня все под контролем.

Я ошибалась.

Глава 31

РОМ

Ее киска прижалась ко мне, как Венерина мухоловка. Это почти доходило до боли, настолько она была тугой. Она сжималась так, словно я был ее последним спасательным кругом.

Любой мужчина чувствовал бы себя так, обхватив руками ее крошечную талию, входя в нее так, словно у них была возможность разделить ее надвое. Ее ногти царапали мою спину, зубы впивались в шею, и я знал, что в некоторых местах она пустила кровь. Она оставляла свои следы на моих татуировках, и, вероятно, делала это намеренно.

Самое ужасное, что я хотел, чтобы она это делала. Каталина была более постоянным знаком на моем теле, чем любая из татуировок.

Она ускорила темп, пока я теребил ее клитор и покусывал один из ее сосков. Стонала мое имя, словно я был единственным мужчиной, которого она когда-либо жаждала.

Я знал, что это не так.

Я вошел в нее сильнее, быстрее, грубее. На этот раз хотел оставить свой след, или, может быть, получить свою порцию.

Я уже не был уверен.

Но когда она кончила на моем члене, вспомнил, почему я не мог оставить эту женщину позади, не мог насытиться ею. Ее яд распространился по внедорожнику, как токсин по воздуху, когда встретил ее своим кайфом. Я стонал ее имя и прижимал ее к своей груди, когда она обмякла. Ее уязвимость просочилась в мою душу.

Я разглаживал ее карамельные локоны; я шептал ей на ухо ласковые слова.

– Боже, как с тобой хорошо. Я чертовски скучал по своему дому.

– Прошло всего несколько часов.

– Несколько часов слишком долго, ― сказал я, прижимаясь лбом к ее лбу. Я шептал не пустяки ― это было все. С каждой минутой я понимал, что хочу, чтобы она была рядом со мной.

Ее яд был повсюду, и я всасывал его, как будто это была вода, а я застрял в пустыне.

Я хотел ее яд.

Она вздохнула в моих объятиях, и я в миллионный раз за последние несколько дней забеспокоился, сможем ли мы пережить предстоящую бурю.

И будет ли это наша буря или городская? Ведь мы были такими же непостоянными и такими же смертоносными.

Стук в окно заставил нас обоих подпрыгнуть.

Она замерла, увидев полицейского.

– Черт, ― длинно и негромко выругалась она, слезая с меня и начиная застегивать молнию.

– Все в порядке. Он ничего не видит, ― пробормотал я, поправляя свой все еще мокрый член и пытаясь стряхнуть туман.

– Опусти окно, Ром! Что ты делаешь?! ― закричала она, вытирая губы.

Я нажал на кнопку, и коп наклонился вперед, его голубые глаза пронзали все, что только можно, так быстро, как только можно. Когда его взгляд нашел Каталину, я немного подождал, чтобы убедиться, что он опомнится, не опустит ли он взгляд.

Я прочистил горло.

– Сэр, какие-то проблемы?

Он не смотрел в мою сторону.

– Права и регистрация.

Отлично. Мы играли так. Я потянулся в отсек и вытащил их. Он скоро поймет, что зашел в воду, в которой не хотел бы оказаться.

– Вы знаете, что это очень темный переулок, в котором вы оба сегодня бездельничаете, мисс? Какие-нибудь внеклассные занятия? ― Он приподнял одну бровь, ожидая ответа от Кэти.

Ее грифельные глаза обратились к нему, и ее челюсть затвердела от его намека.

– Вы что-то предполагаете, офицер?

– А стоит ли? ― Он присосался к передним зубам.

– Сделайте себе одолжение, ― сказал я. ― Проверьте мои права и регистрацию.

Он оглядел нас с ног до головы.

– Не думаю, что я это сделаю, ― пробормотал он, но мужчина сделал глупость. Он вытащил пистолет, как будто это был протокол. ― Выйдите из машины, мисс.

Глаза Кэти расширились, а затем прищурились. Я увидел страх, за которым последовала решимость.

Эта женщина. Она была феноменом. Я не мог сказать, боялась ли она за мою жизнь или за свою собственную, но ее решимость застыла, когда она уставилась на ствол пистолета.

– Офицер, ― тихо сказал я, ― уберите оружие в кобуру. Проверьте мою регистрацию. Я не хочу, чтобы на этой неделе пролилось больше крови.

В моих словах было достаточно предупреждения, чтобы он вопросительно посмотрел на меня.

– Больше крови? Ты пьян?

– Я устал. Вот и все. Если ты хочешь пойти этим путем, я, скорее всего, буду еще более уставшим от убийства, но сделаю это. Не заставляй меня. ― Я вздохнул, действительно не желая умолять этого человека о собственной жизни. ― Пожалуйста.

Он сделал шаг назад, как будто до него наконец-то дошло, что это может быть не очень хорошей идеей. Он пошел прочь, держа в руке мои права.

– Нам нужно идти, Ром, ― прошептала Кэти.

– Зачем? ― Я пожал плечами и откинулся на подголовник, чтобы на секунду закрыть глаза. Эта ночь становилась все более нелепой с каждым мгновением.

– Я не буду трахаться с этим тупоголовым копом, потому что он думает, что я проститутка и хочет оттрахать в темном переулке. Если ты думаешь, что я опущусь до такого уровня, тогда…

– Никогда не повторяй этих слов. ― Я вцепился ей в лицо быстрее, чем следовало. Но она не отшатнулась. Не как жертва насилия, не так, как я видел это у других. По какой-то причине у Кэти не было со мной инстинкта самосохранения, и мне было немного страшно это осознавать.

– Ну и зачем мы тогда здесь сидим? Он собирается пристрелить тебя или заставить меня трахнуть его.

– Он не сделает ни того, ни другого.

– Ты понимаешь, что я ― смешанная женщина в темном переулке, одетая как проститутка, а коп с заряженным пистолетом просит меня выйти из машины, так? ― Заминка в ее голосе заставила меня всмотреться в ее каменные глаза, ища в них намек на страх. ― Я не боюсь, Ром. Я в бешенстве. Я не должна бояться, как и любая женщина. Дисбаланс власти ― вот что делает все это таким отвратительным. Ни одна женщина не должна нервничать, когда ее останавливает полицейский посреди ночи.

– Но большинство нервничает? ― Когда слова покинули мой рот, я понял, насколько глупыми они были. ― Конечно, нервничают. Господи.

– Так езжай. ― Она указала вперед, ночь совершенно забылась, и по праву.

Вот только мистер Коп уже вернулся.

– Мне очень жаль, сэр. Мне очень жаль, что я потратил ваше время. Я прошу прощения. ― Мужчина указал на Кэти, но его глаза были опущены.

– Серьезно? ― прошептала она.

Я знал, что наши права были помечены. Арманелли редко останавливали, а если и останавливали, то не штрафовали.

– Офицер, передай даме, что ты извиняешься за неуважение. ― Я не мог сдержаться. Кэти толкнула меня, как будто я зашел слишком далеко. Поэтому сделал еще один шаг вперед. ― И когда будешь извиняться, смотри ей в глаза и говори серьезно. Будь мужчиной, которого ждут от тебя другие офицеры. Не терроризируй женщин.

Он посмотрел ей прямо в глаза и пробормотал столько извинений, что мне пришлось прервать его и сказать, чтобы он оставил нас на нашей аллее.

Когда он уезжал, Кэти смотрела ему вслед, а потом ударила меня по руке.

– Ты все это время держал это в рукаве?

– Я не использую это по команде, женщина. Мы же не хотим, чтобы они лишили нас лицензии.

– Я расскажу Бастиану, что хочу такую же.

– Тебе она не нужна.

– Мне определенно нужна одна. ― Она поправила латекс на своем теле. ― Я живу в системно расистском, патриархальном обществе. Буквально каждая женщина должна иметь такую.

Я уставился на нее в пылающем гневе, готовый испепелить любого, кто возразит на ее аргументы.

– Ты чертовски красива. И однажды ― не сегодня, но когда-нибудь скоро ― мне, возможно, придется сказать тебе, что я люблю тебя, и наблюдать за хаосом, который за этим последует.

– Почему это должен быть хаос?

– Потому что я защитник мафии. Я не могу отвлекаться.

– Значит, я отвлекаю? ― спросила она, наклонив голову с болью в глазах.

– Ты самый большой отвлекающий фактор, потому что я могу поставить тебя выше всего, даже семьи.

Она кивнула и отвернулась, чтобы посмотреть на кирпичные стены, погруженные в темноту. Через мгновение она прошептала:

– Спасибо. ― Она прочистила горло и провела пальцем по оконному стеклу. ― Тебе не нужно было заставлять полицейского извиняться. Я ценю это.

Я хотел сказать ей, что так и должно быть в жизни, что мужчина должен поддерживать свою женщину.

Но я не мог по праву претендовать на звание ее мужчины, пока не признался в тайне, которую мы все знали.

Ее голова откинулась на подголовник, она вздохнула, провела рукой по лицу, а затем усмехнулась, глядя на люк в машине.

– Честно говоря, после такого проявления рыцарства мне хочется снова оседлать тебя, как лошадь. Это то, чему я только что была свидетелем?

– Ты стала свидетелем настоящего мужчины, Приманка-Кэт.

– Настоящие мужчины берут меня, Ром. ― Она подмигнула мне. ― Мы идем в твой клуб или как?

Я собирался отвезти ее туда, но Кейд написал, что нам нужен ноутбук Джорджи. Я отъехал от переулка и сделал еще два поворота.