Текст книги "Секс. Любовь. Свадьба (СИ)"
Автор книги: Шей Шталь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
ГЛАВА 16
Келли
Мама-медведица
(Ревность – зеленоглазый монстр, но не стоит недооценивать маму-медведицу с обвисшими сиськами)
Прошлой ночью я так сильно хотела вернуться в нашу спальню и свернуться калачиком рядом с Ноа. Но не сделала этого. Я хотела извиниться, сама не понимаю за что, и попросить его все исправить. Но я этого не сделала, потому что каждый день повторяю себе, что все изменится, но это не так. Нам мешают недосказанность и гордость.
Отстойный понедельник. Ноа вернулся на работу, и меня затягивает утренняя рутина, ведь дети встают с постели, готовятся к школе, а я пытаюсь не дать им поубивать друг друга, пока моя сестра пишет о своей свадьбе. Я не в восторге от возвращения в Остин, не говоря уже о том, чтобы находиться рядом со своей семьей. Когда Ноа и я покинули Остин, часть меня больше никогда не хотела туда возвращаться. Вообще никогда. Но там похоронена Мара, так что я знала, что не смогу навсегда покинуть это место.
– Отдай! – слышу я рык Оливера с заднего сиденья.
Не понимаю, что в последнее время происходит с сыном, но сегодня утром он реально был очень груб с Хейзел. Я отобрала у него видеоигры, игрушки – в общем, все, за исключением разрешения спать в своей кровати, но он по-прежнему дерьмово себя ведет. С Марой он никогда не был таким, хотя их разница в возрасте составляет тринадцать месяцев. Они были практически близнецами.
Мы едем в машине. Севи плачет из-за того, что его посадили в кресло, Фин пинает сиденье, а Оливер бьет Хейзл по руке.
– Прекрати воровать мои вещи! – орет Оливер прямо сестре в лицо, когда она берет меч от костюма пирата, который он надел на Хэллоуин. – Ненавижу тебя!
Иногда маленькие мальчики ведут себя как настоящие засранцы.
– Оливер Натан Беккет! – срываюсь я, заезжая на парковку, и натыкаюсь на бордюр. В машине срабатывает сигнал, предупреждающий о низком давлении в шинах. Потрясающе. – Перестань бить ее. И попроси прощения.
– Нет! – кричит он мне в ответ, а затем хлопает дверью.
Я бы догнала его и надрала задницу, если бы мы не находились посреди парковки. Выбери битву, которую проиграешь, верно? Ха. Я надеру его задницу сегодня вечером.
– Он постоянно придирается, – плачет Хейзел, уставившись на своего старшего брата, бегущего от машины в школу. – Почему он ненавидит меня?
Я хватаю ее за руку и целую.
– Знаю, детка. Просто на него столько всего навалилось. – Я понимаю, что это связано с Марой. Прошел год с ее смерти, и с тех пор сын изменился. Его вспышки гнева происходят все чаще. – Как насчет того, чтобы поговорить с ним?
Знаю, о чем вы сейчас думаете, или, по крайней мере, о чем подумала я, когда поведение Оливера начало меняться. Его нужно показать психологам. Ну, мы старались, но, как и его отец, Оливер отказывался говорить с ними. Каждую неделю на протяжении шести месяцев он просто сидел, выдавая им односложные ответы. Закончилось все тем, что мне пришлось прекратить его визиты к психологу, потому что сын бросил нам вызов только за то, что мы заставили его ходить к нему. Сейчас мы пробуем подход «исцеляйся, как тебе удобно». Очевидно, он тоже не работает. Я в растерянности и не знаю, что дальше делать с Оливером.
Хейзел вытирает слезы и смотрит на красную отметину на своей руке, куда брат ударил ее пару минут назад.
– Передай Оливеру, что Мара сказала ему быть хорошим.
Клянусь всеми святыми, мое сердце ушло в пятки.
– Что?
Хейзел смотрит на меня своими прекрасными голубыми глазками.
– Она приходит ко мне во сне. Мара говорит, что Оливер скучает по ней и что он грустит. – Хейзел переводит взгляд на покраснение от удара, затем на школу. – Я тоже по ней скучаю.
Мое сердце обжигает боль при упоминании о дочери. Мара так ласково обращалась со своими братьями и сестрами. Не поймите меня неправильно, она была с огоньком и могла выбесить любого за считанные секунды, но вместе с тем она также сильно любила. Она боролась, защищая других, и умела задеть за живое. Так же, как и Оливер. И я знаю, что Оливер скучает. С помощью гнева он справляется с грустью. Ноа впадает в ступор, я плачу, а Оливер злится. Не знаю, как с этим справляются Хейзел, Севи и Фин, потому что они такие маленькие, что не поймешь.
Я крепче сжимаю ручку Хейзел.
– Мама поговорит с ним сегодня вечером, хорошо?
Убрав с лица пряди парика в стиле «Храбрая сердцем», она кивает и вытирает слезы. Поцеловав меня на прощание, Хейзел тоже выходит из машины и направляется в свой класс. Ее безумный парик во все стороны развевается на ветру.
Оставшись в машине с Севи и Фин, я смотрю на них в зеркало заднего вида. Севи следит за снующими по парковке детьми и лает на всех, кто проходит мимо. Скорее всего, он пытается понять, почему они ходят, а не передвигаются на четвереньках. А Фин… Держа бутылочку в одной руке и поводок Севи в другой, она смотрит на брата так, словно хочет придушить его за лай. Между прочим, на Хэллоуин я нарядила ее в костюм курицы, который, полагаю, не произвел на нее никакого впечатления. Фин смотрит на Севи, затем на меня и отводит взгляд в сторону. И я практически слышу ее мысли: «Именно по этой причине мне придется полжизни ходить к психологу».
Машина продолжает издавать звуковые сигналы о низком давлении в шинах. Отлично. Пора навестить Ноа.
* * *
Мы с детьми нечасто наведываемся к мужу на работу, но я подумала: «А почему бы и нет?» Сегодня Хэллоуин, у машины спустило шину, а дети смогут повидаться с отцом. Беспроигрышный вариант, верно?
Посмотрим. Понятия не имею, как отреагирует Ноа, когда увидит, что я притащила с собой Севи и Фин.
Подумав, что кофе его задобрит, по дороге я заезжаю в «Старбакс», а затем направляюсь в автосалон.
– Привет, Келли, – замечает меня Ник, как только я захожу в магазин. В одной руке я держу пятнадцатикилограммового щенка, в другой – девятикилограммовую птицу. Неудивительно, что мои руки потрясающе выглядят.
Чем ближе я подхожу к Нику, тем отчетливее вижу фингал под его глазом. Он черный, как будто Ник подрался, или его ударил Ноа. Меня этим не удивишь. Братья Беккет всегда быстро наносят удар. А то и два.
Севи, в своем хэллоуинском костюме собаки, замечает вдали от нас Ноа, который с головой забрался под машину, и тут же бежит к отцу. Он дважды спотыкается о хвост костюма, а затем падает на цементный пол и начинает плакать. Но не Ноа поднимает его с пола, а высокая блондинка, которую я никогда здесь раньше не видела. И она прикасается к моему ребенку. Мне сразу же хочется побежать туда и вырвать сына из ее рук.
Но Фин дергает меня за волосы, вжавшись в мое бедро и отказываясь смотреть на кого бы то ни было. Она использует меня в качестве щита от любого внимания, направленного в ее сторону. Она стеснительная. Или злая. Мы пока еще не поняли.
Ник протягивает руку и пытается пощекотать Фин за бок. Она извивается и смотрит на него, отталкивая его руки.
– Ноа никогда не нравилось быть младшим, – дразнит Ник. Он замечает кофе. – Ты принесла один для меня?
Я передаю ему стаканчик.
– Ага. Решила вас сегодня угостить, парни.
– Как мило с твоей стороны. – Он делает глоток, затем замечает на Фин костюм птицы и дотрагивается до перепонок на ее ножках, из-за которых она отказывается ходить. – Разве она не очаровательна?
– Верно. – Я перемещаю Фин с одной стороны на другую, испугавшись, что она плюнет в Ника. Естественно, не в первый раз. – Ребят, а когда вы собираетесь завести детей? – поддразниваю его я.
Ник никогда не хотел детей, вероятно, потому, что Ноа был мудаковатым младшим братом, но я знаю, что его жена Сианна мечтает о ребенке.
– О, ну, мы пытаемся с помощью ВМИ. Сиа очень хочет забеременеть, но пока не выходит. (Примеч.: Внутриматочная инсеминация (ВМИ) – медицинская технология, представляющая собой введение в цервикальный канал или матку женщины спермы мужчины, полученной заблаговременно вне полового акта).
– Уверена, что со временем все получится. – Я улыбаюсь, покачивая Фин, когда она начинает нервничать из-за того, что люди проходят мимо и касаются ее костюма. – Что случилось с твоим глазом?
– Пытался разнять драку, – невесело смеется Ник, проведя рукой по челюсти. – Очевидно, они не собирались ее прекращать.
– Я вижу.
Оглядываясь вокруг, я ищу Ноа, но теперь нигде его не вижу, а эта гребаная женщина все еще держит на руках моего ребенка, как будто собирается убежать с ним. Севи не отрываясь пялится на ее сиськи.
– Кто?
– Что кто? – спрашивает Ник, тоже глядя на блондинку, но быстро отводит взгляд, прислонившись к стене.
– Кто подрался?
– О. Уф. Твой парень и Райкер, один из техников.
Райкер – техник из магазина, который почему-то постоянно воюет с Ноа и борется с его авторитетом среди других работников. Я не так уж много знаю о нем и встречалась с ним всего один раз. Учитывая то, как Ноа отзывается о Райкере, уверена, что он готов сделать гораздо больше, чем просто поколотить его. По правде говоря, Ноа позвали, потому что в магазине был кавардак и Ник нуждался в том, чтобы привести все в порядок и снова сделать это место прибыльным. Ник всегда был бизнесменом, но управлять дилерским центром и работать в автомастерской – это совсем разные вещи. Из-за этого парни приняли Ноа не слишком дружелюбно.
– Почему?
– Натворил какую-то хрень. Я не знаю. – Ник выпрямляется, вытирая лоб о сгиб руки. – Спроси у него.
– Кел?
Обернувшись, я вижу, как Ноа поднимается сбоку от пикапа, а Севи, хихикая с хвостом от костюма во рту, выворачивается из его рук. Он предпочитает все носить вверх тормашками. И ведет себя как собака.
– Что ты здесь делаешь? – Ноа встает рядом с грузовиком и ставит Севи на ноги.
Я не могу не заметить женщину, стоящую позади него и внимательно наблюдающую за каждым его движением. Не глядя на нее, Ноа улыбается мне и берет кофе из моей руки.
– Милая, это мне?
На моих губах расцветает улыбка от его нежности. По крайней мере, он рад меня видеть. Не стоит перевозбуждаться. Именно так Ноа и разруливает дерьмовые ситуации. Игнорируй это. Игнорируй. И еще раз игнорируй.
– Да. – Загипсованной рукой он обнимает меня за плечи, притягивая к себе. – Подумала, что тебе понравится.
– Понравилось. – Наклонив голову, он тихо шепчет мне на ухо: – Там стоит грузовик, очень похожий на тот, что был у меня в колледже. Не хочешь испытать его в качестве кровати?
Он шутит, но мне приятно, что он это делает. После нашей отстраненности и ссоры, это же хорошо, правда? Не уверена, что так и есть, потому что это привычные действия Ноа. Он в буквальном смысле готов на все, лишь бы не говорить о наших проблемах. Раньше я думала, что он поступает так, потому что его ничто не заботит. Теперь я поняла, что в этом его сущность. Я улыбаюсь ему.
– Много лет прошло с тех пор, как мы это делали.
– В таком случае позволь, я покажу тебе свой измерительный щуп и проверю твое масло. – Он прикалывается и, смеясь, ведет меня назад через ряд машин, где эта женщина теперь разговаривает с Ником и откровенно заигрывает с ним.
Ноа смеется, когда Фин отталкивает его от меня. Он приподнимает ее подбородок и спрашивает:
– Почему ты меня так ненавидишь?
Она хмурится, глядя на отца, и бьет его по щеке своей крошечной ручкой, но ничего не говорит.
– Ноа. – Эта женщина снова держит Севи на руках, прижимая его к себе. – Можно я оставлю себе этого парня?
Когда мы подходим к ней, Ноа улыбается.
– Не-а. Он нам вроде как нравится. – Муж убирает руку с моих плеч.
– Кто она такая? – шепотом спрашиваю я. Мне ненавистна моя реакция на то, что он убрал руку и что от этого у меня перехватило дыхание. Я не должна, но реагирую.
– Это Ава, – говорит мне Ноа, кивая ей. Она улыбается. Я натянуто улыбаюсь в ответ, переводя взгляд с нее на сына. Заметив, что я не в восторге от того, как она истязает нашего ребенка, Ноа забирает у нее Севи. – Ник нанял ее. Она работает в отделе продаж.
Судя по внешнему виду грудастой блондинки, думаю, в скором времени она станет руководителем этого самого отдела.
Ава вежливо протягивает мне руку.
– А ты, должно быть, Келли?
По крайней мере, она знает мое имя. Это ведь хорошо, правда?
Ава обходит пикап и выходит за дверь, а Ноа поворачивается ко мне. Я замечаю покраснение на его щеке, а также на костяшках пальцев руки и спрашиваю, почему он подрался с Райкером.
– Он наговорил Аве всякого дерьма, как только она утром пришла на работу. Меня разозлило, что он не может держать рот на замке даже в течение одного дня.
– Так ты ударил его?
– Нет. Он ударил меня. Я защищался.
Я киваю, но меня беспокоит, что он защищает эту женщину, с которой (якобы) только познакомился.
– Мне стоит беспокоиться из-за нее?
В тот момент, когда эти слова срываются с губ, у мужа такое выражение лица, словно… Даже не знаю… Оно чем-то похоже на лицо мужчины, которому только что пырнули в яйца ножом для колки льда. Клянусь, его глаза мечут молнии. Он делает шаг ко мне, сокращая расстояние между нами, несмотря на то, что я все еще держу Фин на руках. Ноа фыркает и произносит удивленно-раздраженным тоном:
– То, что я встал на ее защиту, вовсе не значит, что мне не насрать на нее.
Я смотрю на своего до великолепия несовершенного мужа.
– Хорошо.
На данный момент могу сказать, что не стоит копать глубже, ведь его расстроил тот факт, что я задала подобный вопрос. Ноа так пристально смотрит на меня, что его взгляд практически обжигает мою кожу.
– Да. Хорошо.
Из-за того, как резко он это произносит, я понимаю, что действительно разозлила его. Он недоволен тем, что я спросила об этом, и я чувствую себя глупо из-за того, что вообще сказала что-то подобное. Есть у моего мужа такая способность – без особых усилий заставить вас чувствовать стыд за то, что вы задали неправильный вопрос.
Незаметно вздохнув, я рукой прикрываю лицо от солнца, проникающего сквозь стеклянные двери, но не двигаюсь. Я смотрю на наших детей. Севи на руках у Ноа, Фин – у меня. Дети переглядываются, а затем Севи обхватывает щеки Ноа своими ладошками.
– Папочка?
– Что, приятель?
Сын облизывает щеку Ноа, и напряжение между нами тут же исчезает. Мы смеемся, когда он опускает Севи на пол, а потом улыбаемся друг другу. Два человека воссоединились с помощью их маленького странного ребенка.
Почувствовав облегчение, Ноа вздыхает, слегка улыбаясь:
– Послушай, я ничего такого не подразумевал. Я просто не понимаю, почему у тебя появились какие-то сомнения. Я никогда не давал тебе повода не доверять мне.
Он прав. Он может избегать проблем, но никогда не проявлял интереса к другой женщине.
– Я знаю. Наверное, меня просто застали врасплох. – Сглатываю я ком в горле. Затем киваю на свой внедорожник на стоянке. – Похоже, у машины спустило шину. Можешь починить?
Ноа кивает и следует за мной на улицу.
– Ты наехала на гвоздь или как?
– Нет, на бордюр. Я отвлеклась на Оливера. В последнее время он стал очень груб с Хейзел.
Опустив голову, муж кивает и проводит рукой по волосам.
– Знаю. – Теперь Ноа прикрывает рукой глаза от солнца. – В последнее время он ведет себя как засранец.
Прямо как ты. Но я этого не говорю. Я же не дура.
– Сегодня утром он сильно ударил ее по руке. Настолько сильно, что остался след.
Ноа меняется в лице.
– Вот мелкий говнюк!
– Согласна. – Я хочу больше рассказать ему. Например, о том, что Хейзел упоминала о Маре, которая навещает ее во сне. Но мне кажется, что это еще сильнее разозлит мужа. – Может, поговорим с ним об этом сегодня вечером перед вечеринкой?
Опустившись на колени и осмотрев шину, он поднимает на меня взгляд.
– Какой вечеринкой?
– Сегодня вроде как вечеринка в честь Хэллоуина?
Поднявшись на ноги, он стонет и проводит рукой по челюсти, явно раздраженный тем, что я строила планы без него.
– И мы на нее идем?
– Да. Мы идем. Я уже нашла себе костюм.
А вот теперь Ноа приободрился. Он кокетливо поигрывает бровями.
– Какой костюм ты наденешь?
Мои губы расплываются в улыбке.
– Тебе придется пойти на вечеринку, чтобы выяснить это.
Шагнув вперед, он проводит большим пальцем по моей щеке, убирая развевающиеся на легком ветру волосы.
– Ты сейчас пытаешься меня подкупить?
– Получается?
Ухмыляясь, он отступает назад. Сглотнув, Ноа делает глубокий вдох.
– Ага. – Он кивает на магазин позади него. – Я поменяю вашу шину, мэм.
– Мэм? – Я едва сдерживаю смех, крепко держа Севи за руку.
Несмотря на то, что мы женаты уже более десяти лет, мои щеки все еще краснеют, когда он начинает заигрывать со мной.
– Но позже я жду оплаты. В вашем костюмчике.
– Как ты собираешься менять шину одной рукой?
Ноа посмеивается. В его глазах пляшут озорные огоньки, которых я не видела со времен нашего секс-видео.
– Если ты хорош, то справишься и одной рукой.
Ноа меняет шину, и я затаскиваю детей в машину. Когда я собираюсь покинуть автосалон, он прижимает меня к дверце машины, отчего я хмурюсь. Одной рукой муж опирается на дверь, другую кладет на мое бедро.
– Ты же знаешь, что тебе не о чем беспокоиться со мной, так ведь?
Понятно, что Ноа не имеет в виду эмоциональный подтекст, потому по этой части его сердце заперто на засов. Однако я понимаю, о чем он говорит, и знаю, что у него никогда не было намерения обманывать или мстить.
– Знаю. Просто я не ожидала этого. Я имею в виду… Посмотри на нее.
– И не подумаю. – Его голос звучит так, словно у меня никогда не должно быть к нему вопросов по этому поводу.
Гребаные комплексы. И, к сожалению, они у меня есть. Мне не нравится это, но я борюсь с ними всю свою жизнь. Может быть, какое-то отношение к этому имеет то, что я никогда не буду достаточно хороша для своей матери. Как бы там ни было, у меня есть комплексы, и Ноа это прекрасно знает. Я поднимаю руку и провожу пальчиками по его имени, вышитому на рабочей форме.
– У нее идеальные сиськи.
Он наклоняет голову и смотрит в мои глаза:
– Как и у тебя.
Я фыркаю:
– Я выкормила грудью пятерых детей. Слово «идеальные» не совсем подходит для их описания. На днях Хейзел назвала их висюльками.
Ноа сдерживает смех, прищурившись.
– Они выкормили моих детей. Одно только это делает их лучшими сиськами в мире.
– Ладно, сумасшедший. Мне пора ехать.
– Подожди.
Я выгибаю бровь.
– Что?
Он быстро целует меня и делает шаг назад.
– Убедись, что декольте костюма откроет шикарный вид на твои висюльки.
Хохоча, я открываю дверцу машины. Усмехаясь, Ноа отступает, а затем подмигивает. Его смех окутывает мое тело. В этот момент я решаю, что надену самый откровенный костюм, какой только смогу найти, и посмотрю, что из этого получится.
ГЛАВА 17
Келли
Первое слово ребенка…
(Перед вами родители года)
– В чем конкретно заключается формат местной вечеринки?
Кейт думает над моим вопросом, пока наносит еще один слой теней поверх и без того тяжелого макияжа, портя тем самым накладные ресницы.
– Суть вечеринки в том, чтобы собрать вместе всех соседей.
– Это так здорово! – говорит Эшлинн. – Я люблю Хэллоуин. Это мой любимый праздник.
– Правда? – фыркает Гретхен, разворачивая для перекуса третий по счету батончик за вечер. – С чего вдруг?
– Потому что я могу принарядиться.
Гретхен медленно жует, раздумывая над ответом, а затем улыбается. Она и Эшлинн до сих пор не могут подружиться. Думаю, это как-то связано с тем, что Гретхен поймала своего сына за просмотром одной из порнух с участием Эшлинн. После этого была такая суматоха.
– Да, потому что в любой другой день на работу ты одеваешься попроще.
Эшлинн закатывает глаза и взлохмачивает волосы Гретхен.
– Не надо винить меня за то, что твой сын проявил любопытство. – Затем она поворачивается к Кейт и Чарли. – У тебя на каждый Хэллоуин ребята собираются? Это такая фишка?
– Ага, – кивает Кейт, а затем тыкает себе пальцем в глаз, пытаясь расправить ресницы. – Проклятье! Как ты это делаешь?
Эшлинн улыбается.
– О, милая. Проще простого.
Она помогает Кейт поправить накладные ресницы, чтобы завершить образ зомби-невесты. На Кейт нет свадебного платья. По сути, ее наряд состоит из нижнего белья.
– Как думаешь, что скажет Джейсон? – спрашиваю я, передавая Кейт ресницы для другого глаза.
– Наверняка какую-нибудь глупость.
Чарли усмехается:
– Ходят слухи, что вы двое… – она замолкает и смотрит на Финли, сидящую на полу и играющую с тюбиками помады. Фин не обращает на нас внимания, но никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Она еще не произнесла свое первое слово, и я определенно не хочу, чтобы это было «трахаться» или что-то столь же комичное. Чарли замечает выражение моего лица и подбирает нужное слово. – Снова перепихиваетесь?
Все взгляды устремляются на Кейт. Она смотрит на нас и закатывает глаза.
– Мы живем в одном доме. Конечно, мы шпилимся, – говорит Кейт, как будто не сообщила нам ничего нового. – Я не могу спокойно привести домой парня. Джейсон сразу начинает сходить с ума и перечисляет все причины, почему он недостаточно хорош для меня. И он еще ни разу не приводил домой девушку. Так что мы… шпилимся.
Так и знала, что они все еще занимаются сексом, хоть и разведены.
В конце концов девочки уходят, и в ванной остаемся только я и Кейт. Мои дети бегают туда-сюда.
– Это странно?
– Что? – Кейт смотрит на меня и хлопает ресницами. – То, что я одета как проститутка?
– Нет, я имею в виду… ты и Джейсон?
– Нисколько. Он такой ревнивый. Это одна из причин, по которой мы развелись. В браке он слишком много переживал, и теперь после развода он нравится мне намного больше. Это сняло лишнее напряжение. – А потом она смотрит на меня, словно читает мои мысли, и качает головой. – Не думай, что ты и Ноа тоже должны.
Я фыркаю.
– Что ты имеешь в виду?
– Подобный договор работает со мной и с Джейсоном, но ты и Ноа – другие. Вы пережили боль, изменившую вашу жизнь. У нас ничего такого не было. Мы просто не могли разобраться с нашим дерьмом. Но вы, ребята… Ноа чертовски обожает тебя, девочка. Я вижу это по взгляду, которым он смотрит на тебя. Он сделает все ради тебя.
Я снова фыркаю. Слезы подступают к глазам и угрожают пролиться, когда я смотрю на себя в огромное зеркало в полный рост. Он сделает что угодно, но не впустит меня в свою душу.
– Очень жаль, что он не собирается говорить со мной об этом. Он просто избегает наших проблем, как будто их и нет вовсе.
– Он скорбит, дорогая. По-своему.
– Я знаю, что скорбит, но он отталкивает меня. Спустя несколько дней после смерти Мары Ноа превратился в зомби. Ничего не говорил, не прикасался ко мне, едва ел и спал. А потом родилась Финли, и все стало только хуже.
Поправляя подвязку, Кейт слушает все, что я говорю, а затем замирает и смотрит на меня.
– Я знаю, это сложно, но, пожалуйста, поверьте мне, когда я говорю, что в вашем браке есть то, что стоит сохранить. – Кейт шлепает меня по заднице, и звук хлопка со звоном разлетается по ванной. – И твой наряд это подтверждает.
Я бы предпочла не смотреть на себя, но впервые внимательно рассматриваю свой костюм на Хэллоуин. Мне не все равно, что я смотрюсь в то же самое зеркало, которое Ноа разбил меньше недели назад, но я отбрасываю эти мысли, не желая вспоминать, почему он так сделал.
– Не стоит матерям так одеваться, – смущенно говорю я.
– Ни хрена подобного, – слышу я гортанное ворчание позади себя и в шоке поворачиваюсь, замечая в дверном проеме улыбающегося Ноа. – Матери должны всегда так одеваться.
Кейт и я смеемся и поворачиваемся к нему. Он не смотрит на Кейт или на что-либо еще в комнате. Нет, взгляд моего мужа прикован ко мне и моему кожаному комбинезону, который любезно предоставила Эшлинн. Видимо, она не так давно снялась в фильме на тематику Хэллоуина, так как снабдила всех нас костюмами непослушных девочек. Но прежде она заверила нас, что ничего не происходило в одежде или на одежде. Я могу ошибаться, но, судя по выражению лица Ноа, он не разочарован.
Мы смотрим друг на друга, и мои щеки покрываются румянцем от того, что мне кажется, будто я стою перед ним голой. Давайте начистоту: мой костюм оставляет мало места для воображения.
Кейт прочищает горло:
– Я буду внизу с детьми, – удовлетворенно произносит она. Когда подруга подходит к двери, в проеме которой стоит Ноа, то что-то шепчет моему мужу на ухо. Он улыбается, но не отводит от меня взгляда.
Когда она выходит за дверь, Ноа стискивает зубы. Я не понимаю… Он расстроен? Он не хочет, чтобы я носила этот костюм?
Мой взгляд скользит по его рукам, покрытым татуировками, под которыми четко прослеживаются вены и мышцы. Ноа пожирает меня взглядом, рассматривая костюм, плотно облегающий мои грудь, живот и бедра. На его губах медленно расползается ухмылка. Он подмигивает мне и скрещивает руки на груди.
– Женщина-кошка?
Я киваю и поднимаю кнут, зажатый в руке.
– С реквизитом.
– Мило, – говорит он, потирая большим пальцем нижнюю губу.
Я шагаю к нему, сохраняя между нами расстояние в несколько дюймов. Стоя перед ним, я провожу кнутом по внутренней стороне его бедра. Не разрывая зрительный контакт, я замечаю, каким затрудненным становится его дыхание, как поднимается его грудь и как он прищуривается. Муж тяжело сглатывает и делает глубокий вдох, когда я опускаю кнут и прикусываю нижнюю губу.
Ноа хватает меня быстрее, чем я того ожидаю, и толкает к раковине, разбрасывая средства для макияжа по столешнице. Я не жду, когда он что-нибудь скажет, и льну к его губам. Руками он касается моего лица, а наши губы сливаются в поцелуе. Его дыхание становится прерывистым и бесконтрольным. Пальцами Ноа скользит в мои волосы и дергает за них, чтобы я предоставила ему доступ к шее. Посасывая мою ключицу, он стонет и прижимает меня к столешнице. Его эрекция упирается в меня, и, прежде чем я осознаю, он прикусывает мою кожу.
– Насколько сложно снять этот костюм?
– Нелегко, – говорю я ему, понимая, что мое собственное дыхание прерывистое и неконтролируемое.
Ноа пытается стянуть костюм и терпит неудачу.
– Иисусе, он что, приклеен?
Я смеюсь, пытаясь снять его с себя. Мы никак не успеем сделать это, еще и дверь не заперта.
Как нарочно, Севи заползает в комнату, указывает вниз и лает.
Ноа смеется.
– Что такое, парень? Джонни упал в колодец?
Севи смотрит на него так, будто он сошел с ума, хотя сейчас оба могут с этим поспорить. Конечно же, Севи ничего не отвечает Ноа и уползает, продолжая лаять. Затем мы слышим, как кто-то стучит в дверь. Ноа закатывает глаза.
– Я раздену тебя до конца этого вечера.
Я улыбаюсь и похлопываю его по плечу.
– Если будешь хорошо себя вести, то я даже готова тебе помочь.
Я отстраняюсь от него, намереваясь посмотреть, кто стучал в дверь, но Ноа прижимает меня к своей груди.
– Разве я спрашивал тебя?
Проведя ладонями по его груди, я сжимаю пальцами хлопчатобумажную ткань рубашки и смотрю на него, сдерживая улыбку. Ноа такой горячий, когда ведет себя так грубо, по-собственнически.
– Нет.
– Это приказ. Я вытащу тебя из этого костюма, и ты позволишь мне сосать свои висюльки, которые я так сильно люблю.
Я хохочу. Угадайте, кто стоит у наших ног и, указывая на меня, произносит: «Мои сиськи!», а потом хмурится и жестом дает понять, что плюнула бы в Ноа молоком?
Ясно как чертов день, что это наша дочь, которая только что произнесла свои первые слова. Мои сиськи. Отнюдь не вежливые словечки. Как будто она весь год над этим размышляла и выбирала подходящий момент, чтобы заявить права на свою территорию.
Перед вами родители года.
Мы с Ноа смотрим друг на друга, потом – на Финли и смеемся. Конечно, можно списать все на то, что дочь просто проголодалась, но я в этом не уверена. А может, и нет?
