Текст книги "Гибельное море (ЛП)"
Автор книги: Шерри Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Да, да, и я все вам расскажу, – выпалила Иоланта. – Но сначала объясните, как вы исчезли из Цитадели в ту ночь?
– Хотел бы я лучше понимать, что там произошло. Весь вечер атлантийские охранники вокруг меня перешептывались о лорде главнокомандующем. Я очень испугался, подумав, что Лиходей может допросить меня лично. Я пробыл в Цитадели почти час, прежде чем меня препроводили в библиотеку. Аж колени дрожали от страха. Я ног не чувствовал. А в следующее мгновение очутился в этом номере отеля, и в записке на столе мне приказали никогда не покидать пределы номера, если не хочу оказаться в Инквизитории. С тех пор я тут и живу.
– Вы действительно ни разу отсюда не выходили?
Гостиная с такими же кармазинными стенами оказалась немаленькой. Как и спальня, видневшаяся за открытой дверью. И все же не покидать столь ограниченное пространство целых четыре месяца…
– В сравнении с Инквизиторием, это рай. Полно места, чтобы вытянуть ноги, никаких допросов, и сюда приносят все немагические книги и газеты, какие я только попрошу. За исключением отсутствия новостей о тебе, мне действительно не на что жаловаться.
При воспоминании о его крошечной камере в Инквизитории сердце Иолы сжалось от боли.
– Но если захотите, вы сможете отсюда уйти?
Хейвуд побледнел:
– Я… я не хочу. Снаружи слишком опасно. Здесь, внутри, мне гораздо лучше.
– Но если вы уйдете, то никто не будет знать, где вы. Вы станете совсем неприметным, и это защитит лучше любых охранных чар.
– Нет-нет. Совершенно исключено. – Учитель вцепился в спинку стула. – Ты вызвала молнию из-за того, что я уничтожил эликсир света, и теперь никогда не будешь в безопасности. Оставаясь здесь, я хотя бы не причиню тебе еще больший вред.
Убежденность в его голосе озадачила Иоланту. Может, это еще один симптом урона, нанесенного заклинаниями памяти?
– Судя по услышанному, Фэрфакс, я бы сказал, что твоего опекуна поместили в круг страха, – заметил вышедший из спальни Тит.
– Что это? – Иоланта никогда с подобным не сталкивалась.
– Старинное заклятие из той эпохи, когда войны были более личным делом. Если получится заманить врагов в круг страха, можно, в сущности, заморить их до смерти внутри круга.
Иоланта покосилась на учителя, который пытался осознать, что, оказывается, все это время страшился самого страха. Затем обернулась к принцу:
– Ты нашел какие-нибудь порталы?
– Два в больших шкафах и один в ванной; я установил сигналы тревоги, на случай если…
Тит изменился в лице. Взяв Иоланту за руку, он затащил их обоих под прикрытие тяжелых синих портьер.
Она украдкой выглянула наружу. Учитель Хейвуд как раз повернулся к открытой двери спальни. На мгновение у порога мелькнул уголок чего-то, похожего на коричневый плащ – кто-то затаился за стеной, выжидая и изучая обстановку в гостиной.
Принц тихо отворил остекленную дверь, ведущую на узкий балкончик. Иоланта заставила воздух оставаться неподвижным, чтобы портьеры не задрожали от ворвавшегося ветерка. Тит исчез с балкона. А несколько секунд спустя снова появился, слегка ошеломленный:
– Она здесь. Я наложил на нее заклинание заморозки времени из-за окна в спальне – но пробраться внутрь с той стороны так и не смог, ведь оно по-прежнему под действием охранных чар.
– Ты имеешь в виду генерала Рейнстоун? – Голос Иоланты походил на писк.
– Иди и посмотри. Теперь она никому не сможет навредить.
Заморозка времени длилась самое большее три минуты. Иоланта вбежала в спальню… И пораженно отшатнувшись, чуть не упала, продолжая вглядываться в прекрасное лицо леди Калисты.
Глава 27
Пустыня Сахара
Перед глазами, прочерчивая яркие холодные линии, мелькали звезды. Кувыркаясь в воздухе, Тит почувствовал, что ладонь Фэрфакс вот-вот выскользнет, и невольно сжал ее сильнее.
А в следующее мгновение понял: они падают уже не так быстро. Он-то думал, что если Фэрфакс и удастся их спасти, то трепки мощным встречным потоком воздуха все равно не избежать. Но она призвала не один поток, а множество, которые аккуратно, даже нежно, окутали их и замедляли постепенно, не пытаясь сразу остановить.
По мере снижения они теряли скорость, перед самой землей уже довольно резко. И рухнув лицом вниз на холодный твердый песок, Тит ударился, как если бы спрыгнул с крыши сарая, а не с высоты драконьего полета.
Он поднялся на колени и засмеялся. Как замечательно чувствовать себя живым!
– У тебя получилось! Да хранит нас Фортуна, ты действительно смогла!
Фэрфакс, тоже на коленях, схватилась за грудь:
– У меня сейчас сердце взорвется! Вырвется из груди и расплещет кровь на версты вокруг!
– Мы живы. Живы! Ты была великолепна.
– Великолепна, чтоб тебя! Не тебе пришлось спасать нас, когда мы падали, дурак хренов! Под конец мы летели вниз со скоростью сотни три верст в час. Как можно ждать, что получится затормозить только с помощью воздуха? Какой идиот будет на это надеяться? Не помирай я со страху, померла бы со стыда! – Она распалялась все сильнее: – Самое необдуманное, тупое, самое бестолковое, самое...
Слов не хватило, и в ход пошел кулак: Фэрфакс сбила Тита с ног ударом в солнечное сплетение.
Поделом ему; не надо злить стихийного мага, которого с детства специально учили выплескивать эмоции в драке.
Однако он только рассмеялся снова, чувствуя головокружительную радость, что цел. Его веселье рассердило Фэрфакс еще больше: она вскочила на него, схватила за воротник и занесла было кулак. Но Тит рывком дернул ее на себя вниз и поцеловал. Она вздрогнула.
Он приподнял ее голову и повторил:
– Ты была великолепна!
Она пыхтела, словно после гонки. Провела пальцем по его нижней губе. Другой ладонью сжала его предплечье. Сердце Тита, и до того частившее, заколотилось совсем бешено. И запустив руки ей в волосы, он притянул Фэрфакс поближе и поцеловал снова.
– Бронированные колесницы прибудут сюда через три, две, одну... – пробормотала она, с трудом переводя дыхание.
Бронированные колесницы по расписанию не прибыли.
– Надо же, какая досада, – сказала Фэрфакс. – Стоило подумать, что мои поцелуи в силе сообщать Атлантиде о моем присутствии в любом месте мира.
– Я уже готов сочинять в твою честь очень плохие стихи. Годится как свидетельство силы твоих поцелуев?
– Насколько плохие?
– Красоте придется рифмоваться с судьбой.
Она рассмеялась и поднялась на ноги:
– Должна признать, это достаточно чудовищно. Вставь их в рамочку, прежде чем подарить.
Тит принял протянутую руку и тоже встал:
– В рамочку? Да я прикажу их выбить на пятидесятитонной глыбе, которую даже тебе тяжело будет сдвинуть.
– М-м-м, я могла бы построить на ней дом и назвать его «Вирши-хаус».
Плечом к плечу, держась за руки, они оглядели небо.
– А вот и они, – заметил Тит. – Представляешь, они тащат с собой нашу песчаную виверну, чтобы вынюхивать нас, если спрячемся под землей или в дюнах.
Что в любом случае плохая идея. Если Фэрфакс опять заснет, они застрянут в камне. Или окажутся погребены под горой песка.
– Как думаешь, Лиходей с ними?
– Очень надеюсь, что...
Уловив что-то боковым зрением, Тит развернулся на запад; Фэрфакс сделала то же самое почти в унисон. Кто-то несся к ним на ковре-самолете.
Оба вынули палочки, но ковер внезапно и резко остановился.
– Вы что, не видите, что приближается? – заорали сверху. – Чего стоите? Полетели!
Тит и Фэрфакс переглянулись. В темноте не видно было, кто там; судя по голосу, молодой человек.
– Нам не на чем, а перескакивать ей нельзя, – сказал Тит.
– А что случилось с ковром, который я вам дал? – изумленным тоном спросил прилетевший. Затем спрыгнул вниз и подошел к ним: – Фэрфакс, можешь обеспечить искорку-другую?
Фэрфакс так поразило это обращение по имени, что она чуть не забыла выполнить просьбу. Но потом опомнилась и вызвала крохотный огонек, который осветил стройного красивого юношу в бедуинских одеждах, по виду их ровесника.
Он резко и сильно дернул за внешний слой сумки, висевшей на Фэрафкс, заставив ее ахнуть. Обнаружилось, что это не часть собственно сумки, а внешняя оболочка с карманами. Оболочка из куска тонкой ткани, плотно сложенной таким образом, чтобы оборачиваться вокруг без зазоров.
Когда ее как следует встряхнули, она полностью развернулась, а когда прошептали пароль – поднялась над землей. И оказалась готовым к полету ковром-самолетом.
Пораженные, Тит и Фэрфакс переглянулись еще раз.
– Быстрее! – Их подтолкнули к ковру. – Да что это с вами? Полетели!
Глава 28
Англия
– Я не понимаю, – растерялась Иоланта. – Она-то что здесь делает?
Неужели хранительницей памяти была леди Калиста?
– Быстрее, – сказал принц. – Мне нужна ваша помощь с куполом заключения.
Предназначенным для защиты не мага в нем от внешних сил, а наоборот, находящихся снаружи от того, кто внутри.
Едва они успели закончить купол, как заклинание остановки времени истощилось. Леди Калиста заморгала, обнаружив, что окружена.
– Кажется, моя тайна раскрыта, – беззаботным тоном произнесла она, но при этом сжала руку на инкрустированной палочке, похожей на ту, что принадлежала Иоланте.
Значит, это леди Калиста рожала в ночь метеоритного дождя. Леди Калиста была любовницей барона Уинтервейла. Леди Калиста – последняя, кто входил в библиотеку Цитадели перед учителем Хейвудом – разложила вершины скачкозаменителя, который его перенес.
– Невозможно, – услышала свой голос Иоланта. – Только не вы, вы все это время нам лишь вредили.
– Если ты о том, что в день, когда ты вызвала молнию, я прицепила на рукав принца следящую метку, то таков был приказ Атлантиды. Я понятия не имела, что это может привести их к тебе, пока сама не прибыла на место и не увидела агентов, пытающихся снять заклинания против вторжения, которыми его высочество окружил номер.
– Вы были там?
– Конечно, ведь я сделала твою палочку заодно и следилкой. Нужно было забрать тебя в тот же день и давным-давно покончить с этой ерундой.
Но такой возможности ей не дали. Тит и Иоланта скрылись в лаборатории, с тех пор палочка хранилась там – в свернутом пространстве, не дающем определить местоположение, – и след Иолы прервался.
– Я вам не верю, – сказал Тит. – Вы дали мне сыворотку правды на своем весеннем приеме, прямо перед допросом. Чего вы надеялись добиться? Чтобы инквизитор как можно скорее узнала, где ваша дочь?
– В этом вините лишь себя, ваше высочество, – парировала леди Калиста. – Да, я заставила Арамию подсунуть вам сыворотку правды – инквизитор ясно дала понять, что этого не избежать. Но она не знала, что я заменила обычную сыворотку на зелье отложенного действия.
Тит недоверчиво прищурился.
– Вы должны были поговорить с инквизитором сразу, как она появилась, – недовольно продолжала леди Калиста. – Увидев напиток в вашей руке, естественно полагать, что сыворотка уже у вас в крови. Однако действие ее началось только час спустя – к тому времени вы должны были уже закончить и ничего бы с вами не сделалось. А тогда вас могла бы расспросить уже я и выяснить, где находится моя дочь. Но вы же отказались беседовать в Цитадели! Вместо этого, несмотря на всеобщие возражения, вы отправились в Инквизиторий. И допрос начался уже после того, как сыворотка подействовала.
По мнению Иоланты, кое-что все же не сходилось.
– Вы были в Итоне четвертого июня. Инквизитор могла схватить меня. Вы же просто сидели там и ничего не предпринимали.
– А что я могла сделать? Я сидела там, как ты и сказала. Пришлось подавить воспоминания, чтобы не выдать себя. И разве я не рискнула всем, чтобы в ту ночь вытащить его из Цитадели? – Последнее было произнесено в направлении остолбеневшего учителя Хейвуда.
– Только потому, что опасность разоблачения угрожала вам самой, – сердито возразила Иоланта. – Вы испугались, что окажетесь в беде, если инквизитор сможет увидеть спрятанное за заклинаниями памяти. Если бы вы хоть сколько-нибудь беспокоились об учителе, не прятали бы его воспоминания так, что он совсем не имел к ним доступа.
Взгляд леди Калисты стал сердитым.
– Иногда приходится принимать трудные решения. Ты слишком юна и не знаешь мужчин. Когда они желают тебя, обещают и готовы сделать что угодно, но постоянства ждать от них не стоит. Как я могла быть уверена, что, помня все, он не выдаст мой секрет и продолжит так же охранять тебя?
Руки Иоланты сами сжались в кулаки.
– Вот как вы обращаетесь с теми, кто любит вас, кто ради любви к вам пожертвовал всем на свете?!
– Да. Потому что он, – леди Калиста ткнула пальцем в сторону Хейвуда, – любит не меня. Он любит плод собственного воображения. Я-настоящая использую людей, а потом отбрасываю их за ненадобностью без всяких сожалений. Разве такую он любит?
Слов в ответ не нашлось, но ей они и не требовались – гроза бушевала все сильнее.
– Ты, неблагодарная девчонка! Да понимаешь ли ты, сколь трудно, сколь ужасно было понять, как же сделать все то, о необходимости чего я рассказала Хейвуду в видении будущего?
Раздался глухой стук. Принц раскрыл ладонь, и в нее вернулась упавшая на пол палочка. Иоланта глядела на него во все глаза: уронить палочку для Тита было так же невероятно, как потерять дневник матери.
– И ради чего? – продолжала возмущаться леди Калиста. – Я от тебя ни разу «спасибо» не услышала! Только и ноешь, что я не помогаю твоему драгоценному учителю Хейвуду.
Спорить с самооправданием таких масштабов бесполезно, Иоланта не стала и пробовать.
– Разбейте круг страха. Вы отпустите его, мы отпустим вас. Справедливый обмен.
– Ни за что. Я не позволю тебе убежать, хватит мне проблем из-за тебя. Пойдешь со мной. Затаишься. Про тебя никто больше не услышит до конца света или пока я не отправлюсь к ангелам.
Принц тронул Хейвуда за плечо и шепнул ему на ухо что-то, отчего на лице учителя отразились сомнения. Тит зашептал снова. Наконец Хейвуд кивнул и, встав прямо перед своей тюремщицей, начал читать длинную череду заклинаний.
– Как ты смеешь?! – закричала она и попыталась оглушить его, заставить молчать, но купол заключения не пропустил ее чары. Она повторила с яростью: – Как ты смеешь!
Учитель упорно продолжал читать. И перестал, только когда леди Калиста без сознания упала на пол.
Тит еще раз остановил для нее время, прежде чем снять купол. И, подхватив под мышки, потащил ее к входной двери.
– Что вы с ней сделали? – спросила учителя Иоланта.
– Принц попросил меня убрать ей все воспоминания, касающиеся тебя. Когда она очнется, то будет знать, как вернуться в Цитадель. Но даже не подумает преследовать тебя.
– Она в любом случае вряд ли стала бы, – заметил Тит. – Все ее воспоминания о вас двоих наверняка давно подавляются, потому что Атлантида беспрерывно ее допрашивала.
Иоланта покачала головой:
– Тогда как она пришла сюда?
– Можно поставить специальные условия. Например, я полностью вспомню прочитанное видение о своей смерти, как только ступлю на землю Атлантиды.
Принц привалил леди Калисту к двери так, чтобы ручка оказалась в ее ладони.
– Что ты хочешь сделать? – спросила Иоланта.
– Нужно, чтобы она касалась двери, иначе я не смогу снять круг страха. Хорошо, что это не круг крови – тот так просто не снимешь. Но, опять же, по кругу крови можно понять, кто его поставил, поэтому она не стала бы так рисковать, пока есть другие варианты.
Он начал речитативом произносить нужные слова. Иоланта внимательно наблюдала, пытаясь понять, что же именно из сказанного леди Калистой заставило Тита выронить палочку. Выглядел он немного мрачным, но и только, вроде ничего особенного.
Закончив с заклинаниями, принц с помощью учителя Хейвуда отнес чаровницу в кресло в гостиной.
– Учитель Хейвуд, – позвала Иоланта, – вы как, все еще хотите остаться здесь? Не передумали?
В ответ тот начал было качать головой, но остановился. Улыбка медленно расползлась по его лицу.
– Иола, раз уж ты спросила снова – теперь я верю, что достаточно здесь насиделся.
Леди Калиста не очнулась и после того, как закончилось действие остановки времени.
– Не волнуйся, – успокоил Тит. – После заклинаний памяти маги нередко не приходят в сознание раньше чем через час.
Хейвуд вздохнул:
– Увы, а я считал ее такой очаровательной.
– Нам нужно проверить, нет ли на вас следящих меток.
Пока они искали, Иоланта обратилась к опекуну:
– А как вы познакомились с леди Калистой?
– Через свою подругу, Эйрин. Ваше высочество, вам она может быть известна как генерал Рейнстоун, главный советник регента по безопасности, – почтительно полупоклонился он принцу.
Странно, она так хорошо знала обоих, и принца и учителя, а друг для друга они чужаки. И, по крайней мере, Хейвуд, похоже, собирался старательно соблюдать положенные церемонии.
– Да, я знаю ее в этом качестве. Пожалуйста, продолжайте.
– Мы с Эйрин – генералом Рейнстоун – сидели в кафе. Она сказала, что потом встречается со своей подругой, леди Калистой, в книжном магазине Евгенидеса Константиноса, и спросила, не хочу ли я пойти с ними. Я принял приглашение, и так все и случилось.
Иоланта сняла ботинки учителя, чтобы проверить, нет ли следилок на них или на носках:
– И что делала леди Калиста в магазине? Она не кажется мне книгочеем.
– По ее словам, собиралась забрать книгу, испорченную подругой. С ней было так приятно общаться. Я предложил сам купить эту книгу.
– Энциклопедию зелий.
– Да, а как ты догадалась?
Иоланта прикусила щеку:
– Мы всегда возили ее с собой, хотя ты утверждал, что она ужасна.
– Да, из сентиментальных чувств. Леди Калиста была очень красива, но покорила меня ее живость. Всегда думал, мол, как жаль, что мы больше не встретились, хотя я очень этого хотел. – Учитель Хейвуд замолк, осознав, что сказанное – результат подчищенной памяти, а потом добавил: – Возможно, было бы лучше, если бы мы действительно больше не встречались.
– Что касается меня, более очаровательной я ее не видел, – заметил Тит. – Во всяком случае, она в кои-то веки была честна. Подозреваю, все еще под действием сыворотки правды после допроса.
Когда они убедились, что на Хейвуде нет меток и на них самих тоже ничего не появилось, Иоланта внезапно поняла, что не знает, куда девать опекуна.
– Надо теперь поселить вас в другую гостиницу, пока не найдем более постоянное жилье? – спросила она.
– У меня есть место, которое я с радостью вам предоставлю, – сказал Тит учителю. – Если вы не против того, что оно на другой стороне Ла-Манша.
На другой стороне Ла-Манша?
Париж.
* * *
Парижская осень мало походила на лондонскую. Воздух прохладный, но свежий, голубое небо, пламя заката в чистых высоких окнах домов тихого бульвара. В выбранной принцем квартире комнаты оказались просторными, высокие потолки – нежно-золотистыми. На стенах висели огромные картины с легким налетом ностальгии – изображения немагов прошлых веков, прогуливающихся на природе.
Иоланта даже с больной головой после перескока в две сотни верст, хоть и разделенных на три части, была очарована.
– Как здесь красиво!
Тит дал ей очередную дозу средства для скачков:
– Консьержка внизу считает, что здесь живет несколько человек: дядя и его племянники-двойняшки разных полов. Поэтому ее не удивит ничей приход, ни юноши, ни девушки, ни мужчины постарше.
Он выдвинул ящик и вытащил футляры с визитными карточками на имена мистера Руперта Франклина, мистера Артура Франклина и мисс Аделии Франклин.
– Булочная за углом довольно хороша. Закусочная тоже. На площади чуть подальше трижды в неделю работает рынок. У семейства Франклин в «Банке Парижа» есть счет, которого должно хватить на годы.
– Так вот чем ты занимался в Париже, – тихо произнесла донельзя пораженная Иоланта.
– Отчасти.
– Отчасти? А чем еще?
Принц провел их по коридору в другую комнату, с полками вдоль стен и большим письменным столом в центре. На нем лежали вещи, знакомые Иоланте по лаборатории.
– Когда я понял, что твои воспоминания могут никогда не всплыть, то захотел защитить тебя от вреда, наносимого постоянным подавлением памяти. Значит, нужно было найти способ ее вернуть. Я решил воспроизвести защиту, когда-то данную мне. Если кто-нибудь изменит мою память – те, кто имел со мной достаточно долгий физический контакт, все еще способны это сделать, – она восстановится в течение нескольких недель, если не дней. Однако некоторые ингредиенты основы этого зелья нельзя перевозить: они должны быть очень свежими, а от скачков теряют силу. Поэтому пришлось устроить временную лабораторию здесь, в Париже, в ближайшем городе, где нашелся маг-ботаник, способный обеспечить меня нужными травами. Приглядывая подходящее место, я решил, что можно заодно устроить здесь дом, в котором вам удобно будет жить вдвоем, когда вы найдете друг друга.
Учитель Хейвуд низко поклонился. Иоланта ничего не сделала – просто не знала, что делать.
Тит жестом пригласил их к столу:
– Я не рассказывал до сих пор, потому что основа зелья была еще не готова. Не хотел, чтобы ты сочла, будто я пытаюсь облегчить тебе уход из Итона. В смысле... – он пожал плечами, – ты знаешь, что я имею в виду.
Затем принес два стакана и наполнил каждый из них до половины из графина, в котором, по его словам, была морская вода.
– Нужна вода из океана, в который первым ступила ваша нога – полагаю, для вас обоих это Атлантический. Затем вы должны добавить три капли собственной крови и три капли добровольно данной крови кого-нибудь, кто любит вас. Мисс Сибурн, будьте добры, нам бы немного огня.
Иоланта вызвала маленький шарик пламени.
Принц раскрыл перочинный нож, опалил его лезвие и вручил ей. Она выжала по три капли крови в каждый стакан, еще раз пронесла нож через огонь и передала учителю Хейвуду.
Когда тот выжал три капли над собственным стаканом и собирался сделать то же самое над другим, принц его остановил:
– Я хотел бы сам иметь честь для мисс Сибурн.
«Крови кого-нибудь, кто любит вас».
Взгляд учителя на Иоланту был скорее задумчивым, чем удивленным.
После Тит вынул склянку с серым порошком, разделил его поровну между стаканами и перемешивал, пока зелье не стало ярко-золотистым.
У него был вкус солнца и ромашки.
Хейвуд еще раз низко поклонился Титу, который отвел его в следующую комнату и показал, где лежат деньги.
– Вам должно хватить до того, как сможете сходить в банк. И если что-то потребуется в окрестных магазинчиках, почти во всех есть счет на ваше имя. – И обратился уже к Иоланте: – В школе вот-вот будет очередное проклятое «отсутствие». Нам пора.
– Перекличка, – объяснила она учителю. – Они постоянно пересчитывают мальчиков.
– Но ты про себя еще ничего не рассказала, – запротестовал он.
– Как-нибудь потом. – Иоланта обняла опекуна. – Я буду навещать вас так часто, как только смогу.
В ее комнате в пансионе Тит обернулся к ней и сказал:
– Это тебе.
«Этим» были визитные карточки на имя А. Г. Фэрфакса с ранчо «Лоу Крик», Вайоминг.
– Раздай их своим друзьям, прежде чем покинешь пансион. Письма, написанные на этот адрес, будут прибывать в парижскую квартиру. А письма, отправленные оттуда, будут иметь вид пришедших с американского Запада.
– Спасибо.
Больше слов не выразят ее чувств лучше.
– Не за что, – тихо ответил Тит. – Мне самому хочется дать тебе все, пока я еще могу.
