Текст книги "Кровавая жатва"

Автор книги: Шэрон Болтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

16
27 сентября

– Ааа-лэй-оо!

Крик отдавался гулким эхом по улице. Голос был мужской, громкий и сильный. Через секунду ему ответил целый хор:

– Ааа-лэй-оо, ааа-лэй-оо, ааа-лэй-оо!

И тишина. Джо посмотрел на брата круглыми как блюдца глазами. Том слегка пожал плечами и попытался сделать вид, будто слышал все это и раньше.

– Ааа-лэй-оо! – снова раздался крик где-то ниже по склону. Два такта тишины, и опять крики.

– Ааа-лэй-оо, ааа-лэй-оо! – звучало все громче и чаще, словно бой барабана. Звук был таким, будто прямо за углом кричали одновременно сто человек.

А потом, Том только успел подумать, что громче уже некуда, все вдруг прекратилось. Секунда спокойствия, и жуткий удар металла о камень. Еще и еще. Удар! Удар! Слышались шаги по холму. Том придвинулся ближе к отцу, всего на один шажочек, слишком маленький, чтобы кто-то мог его заметить.

Было семь часов вечера, и Флетчеры стояли на подъездной аллее у своего дома. Джо и Милли уже пора было готовиться ко сну, очень скоро это же ждало и Тома, но сегодня было Усекновение Шеи. Это очень древний ритуал, как объяснил мистер Реншоу, когда приходил пригласить на него Флетчеров, ему уже несколько сотен лет. Называется Усекновение Шеи. Тогда это прозвучало круто, и Том видел, что маме приятно, что их пригласили. Но, вслушиваясь в звук шагов, в жуткий скрежет металла по камню, как будто точатся ножи, он только и думал: а чья это шея?

Он почувствовал, что дрожит, и сделал еще один шаг к отцу. С другой стороны то же самое сделал Джо. Солнце уже скрылось, как и замечательный золотистый свет, который всего час назад освещал сельский пейзаж. Небо сейчас было холодного серебристо-розового цвета, а тени на земле становились все длиннее.

Выше по склону на середине улицы Том увидел мистера Реншоу, одетого в твидовый пиджак и плоскую шляпу. Рядом с ним стоял старый мистер Тоби, который бывал у них несколько раз и который любил разговаривать с мамой о живописи. Мистер Тоби выглядел в точности как и его сын, только намного старше. Вообще эти двое были похожи на две церкви: один высокий, сильный и горделивый, второй такой же, только очень старый. Еще там была женщина, высокая и изящно одетая, которая была похожа на этих двух мужчин. Впрочем, она не была такой старой, но лицо ее показалось Тому каким-то пустым.

Рядом с ней шел Гарри, который сегодня выглядел как викарий – в белой, расшитой золотом сутане, с большим молитвенником в красном переплете. За ним двигалась целая толпа, в основном девушки и женщины, все красиво одетые. Он и не знал, что в Гептонклафе живет столько народу. Люди были на порогах своих домов, на выходе с подъездных аллей, стояли, прислонившись к церковной стене, или высовывались из открытых окон. Том вдруг понял, что осматривает все лица и ищет там одно – бледное, с большими темными глазами, в обрамлении длинных грязных волос.

В это время послышался топот десятков ног по булыжной мостовой. И еще этот жуткий скрежещущий звук Снова и снова, словно ногти, скребущие по школьной доске, словно визг ненастроенных скрипок плохого школьного оркестра, словно…

Косы!

Теперь из-за угла выходили мужчины. Они шли вверх по склону в их сторону, и каждый нес косу: ужасно острое, искривленное, словно пиратская кривая сабля, лезвие на конце длинного древка. На ходу они чиркали косами по булыжникам мостовой и каменным стенам.

– Ничего себе! – сказала Элис. – Отойдите-ка подальше.

Том знал, что она шутит, тем не менее все равно отступил, как раз на ногу отцу. Гарет Флетчер охнул и снова подтолкнул сына вперед. Первые мужчины тем временем уже дошли до мистера Реншоу и других, стоявших у ворот церкви, и процессия остановилась. Человек, шедший впереди, – Том подумал, что это, должно быть, Дик Граймс, мясник, – издал громкий крик, и все мужчины подняли свои косы на плечо. Наступила полная тишина. Мистер Реншоу кивнул в сторону Гарри.

– Помолимся! – провозгласил Гарри, и все тут же опустили головы.

Джо наклонился к брату.

– Как ты думаешь, он под мантией в шортах? – прошептал он.

– О Господи, изливающий на нас изобилие своей милости, – начал читать Гарри, – и направляющий на посаженное в землю семя тепло солнца и влагу дождя.

– Что он говорит? – шепнул Джо брату прямо в ухо.

– Он благодарит Бога за выращенный урожай, – прошептал в ответ Том.

– Чтобы оно благоденствовало и росло дальше, – продолжал Гарри, – и давало нам зерно, последние колосья которого должны сейчас быть срезаны с криками радости согласно традиции наших предков.

Том заметил Джиллиан – женщину, которую так жалела его мать. Она стояла чуть дальше по улице у поворота на Уайт-лейн. В присутствии Джиллиан Том всегда чувствовал себя неловко и ничего не мог с этим поделать. Она была слишком печальной. И как-то по-особенному смотрела на него, Джо и Милли, отчего Тому становилось не по себе. Особенно от того, как она смотрела на Милли. Впрочем, сейчас она смотрела вовсе не на нее. Она смотрела на Гарри.

– Благодарим Тебя за это великое благо, – читал он. – Через Господа нашего, Иисуса Христа. Аминь.

– Аминь! – прокричали мужчины с косами, и этот крик подхватили их семьи.

– Аминь, – сказал Джо через секунду после того, как все замолчали.

– Дяди, – сказала Милли с высоты отцовского плеча.

Синклер Реншоу благодарно кивнул викарию и пошел вниз с холма. Мужчины последовали за ним, и все повернули на Уайт-лейн, направляясь к полям в самом низу. Гарри тоже пошел за ними, почти позади всех, как и Флетчеры.

Пока они шли по улице, Том успел заметить, что ежевика уже спеет, что на кустах блестят ягоды шиповника и боярышника и что небо над головой цвета зрелого ячменя.

– Майк Пикап, – представился мужчина, который шел рядом с отцом Тома. – Мы живем на Моррел Фарм, на самом верху. Как вы устроились на новом месте?

Том обернулся, чтобы посмотреть на говорившего. Майк Пикап выглядел немного старше отца, но был изрядно толще. Волосы на его голове сильно поредели, а щеки были ярко-красными. Он был одет в костюм из твида, как и оба мистера Реншоу.

– А я Гарет Флетчер, – ответил отец Тома. – Очень приятно с вами познакомиться.

У ворот старого дома Джиллиан Тому и его семье пришлось сойти на обочину, чтобы обогнуть кучи конского навоза. Потом они прошли по переходу через ограждение и вышли на скошенное поле. Процессия шла по полю вверх по склону холма, как огромный толстый крокодил, и остановилась только тогда, когда дошла до середины. Том видел, как мужчины выстроились в круг, встав на расстоянии примерно метра друг от друга. Все остальные образовали снаружи еще один большой круг. Загадочной маленькой девочки по-прежнему нигде не было видно. Если весь город здесь, то где же она?

– Думаю, мы сейчас будем плясать, – прошептала мама Тома.

Отец недовольно нахмурился, чтобы она вела себя тихо.

Теперь Флетчеры смотрели на Синклера Реншоу, который оказался один в центре круга, рядом с последним островком еще не скошенных колосьев. Вперед вышел Дик Граймс и протянул ему косу.

– А что это за злак? – тихо спросил Гарет.

– Пшеница, – ответил Майк Пикап. – Остальное было убрано еще две недели назад. Мы заканчиваем жатву при ущербной луне. И всегда так делали.

Том взглянул на небо и увидел бледную луну, которая только что появилась над горизонтом.

– Но она же полная, – сказал он.

Майк Пикап покачал головой.

– Полнолуние было десять часов назад, – ответил он. – И луна уже начала убывать.

Они умолкли. В центре круга мистер Реншоу обхватил последние несколько колосьев пшеницы, обернул их вокруг ладони, крепко сжал и занес косу.

– Я держу ее! – крикнул он таким громким голосом, что Том подумал: его, наверное, слышно даже на этой самой убывающей луне. – Я держу ее! – повторил он. – Я держу ее! – выкрикнул он в третий раз.

– Что ты держишь? – хором завопили в ответ мужчины.

– Шею! – отозвался Синклер.

Коса его мелькнула в воздухе так быстро, что Том даже не заметил этого движения. Последние колосья были срезаны, и все мужчины, женщины и дети на поле принялись одобрительно кричать. Мама, папа и даже Милли вежливо похлопали. Том и Джо переглянулись.

Потом женщины принялись сновать по полю, словно полевые мыши, поднимая каждый колосок, оставшийся после жатвы. Мужчины столпились вокруг мистера Реншоу. Все пожимали ему руку, как будто он совершил нечто выдающееся, и уходили с поля. Том видел, как Гарри помог Джиллиан перейти через ограждение, и они вдвоем пошли по Уайт-лейн. У ворот ее бывшего дома они остановились, продолжая разговаривать.

– А когда он перерезал шею? – спросил у Тома стоявший рядом Джо.

– Я думаю, что это и была та самая шея, – ответил Том. – Думаю, шеей называются последние колосья пшеницы.

Какое-то мгновение Джо выглядел разочарованным. Потом покачал головой.

– А я думаю, все это куда сложнее, – сказал он.

17

Вслед за мужчинами Гарри прошел под высокой каменной аркой и направился вниз по узкой мощеной аллее вдоль нижнего края церковного двора. Слева остались средневековые здания старой резиденции аббата и помещения для монахов. Он впервые приближался к резиденции Синклера, все предыдущие встречи происходили в ризнице церкви Святого Барнабаса или в гостинице «Белый Лев».

В отличие от большинства домов в городе, стены Дома аббата поддерживались в чистоте и были цвета молотого имбиря. По обе стороны парадной двери стояли гигантские вазы с колосьями пшеницы, ячменя и полевыми цветами. Массивная деревянная дверь с вырезанными на ней листьями и розами выглядела такой же старой, как и весь дом. Она была закрыта, и люди впереди него прошли мимо, дальше, вдоль старых фонарей со свечами, которые с наступлением темноты должны были показывать путь в дом.

Высоко на стене сидел и смотрел на людей внизу черный кот, и Гарри вдруг подумал, что, может быть, это тот самый кот, которого они с Эви видели неделю назад. Дом Аббата был громадным и тянулся вдоль аллеи метров на тридцать. Впереди была открыта еще одна дверь, и мужчины зашли в нее. Гарри последовал за ними в огромный зал с высокими узкими окнами. В центре его были расставлены столы с горой еды, а в дальнем углу у стены располагалась некая конструкция, напоминающая кафедру из черного дерева.

– Мне необходимо взглянуть на ваши подошвы, викарий, – произнес откуда-то сбоку хорошо поставленный старческий голос.

Обернувшись, Гарри увидел Тобиаса, отца Синклера, самого старого и, по слухам, самого умного человека в городе.

– Мистер Реншоу, – сказал он, протягивая руку. – Я Гарри Лейкок. Приятно с вами познакомиться.

– Взаимно.

Они пожали друг другу руки. Мужчины, которые вошли в зал раньше, развешивали по стенам свои косы. Повсюду, куда бы Гарри ни посмотрел, в кладку были вбиты железные крючья. Позади него втискивались еще люди. Начали подходить женщины и девушки с собранными колосками пшеницы.

– Так что там насчет моих ног? – спросил Гарри.

– Традиция, – улыбнулся старик.

– Что, еще одна?

Здесь, на проходе у двери, не хватало места, чтобы нормально поговорить, и Гарри приходилось стоять слишком близко к Тобиасу. Когда тот был помоложе, он, вероятно, был таким же высоким, как и сын. Даже сейчас он был почти такого же роста, что и Гарри.

– О, у нас тут масса традиций! – ответил старик. – И эта одна из тех, что приносят меньше всего беспокойства. Я советую вам подчиниться ей и поберечь свое сопротивление для случая, когда оно действительно понадобится. Вы как человек в нашем городе новый даете мне свою ногу, – я уверен, что эта очаровательная леди поможет вам сохранить равновесие, – а я скребу подошву вашей туфли камнем гостеприимства. Это религиозная традиция, начало ей положили в двенадцатом веке монахи. Но все это слишком далекая история…

– Да уж – подтвердил Гарри. – А что вы там говорили насчет очаровательной молодой… О, еще раз здравствуйте, Джиллиан, думаю, что дела у меня в принципе ничего… Так как я должен сделать это: повернувшись к вам лицом, как девушка, выплясывающая канкан, или же спиной, как лошадь, которой меняют подкову?

– Что тут у вас за зажимания в проходе? – спросила Элис, появляясь в дверях с Милли на руках. Двое мальчиков следовали за ней. – Подвиньтесь, викарий, – сказала она, – там уже очередь собралась.

– Очереди придется подождать, Элис, – сказал Тобиас, – теперь ваш черед. И вашей прекрасной девочки. Добрый вечер, дорогая. – Он протянул руку и провел длинными коричневыми пальцами по волосам Милли.

– Просто смиритесь с этим, викарий, – произнес женский голос, и, обернувшись, Гарри увидел Дженни Реншоу, которая протискивалась в зал. – Когда вы первый раз приходите на праздник урожая, подошву вашей обуви должны поскрести куском старого камня. Мой дедушка выполняет эту операцию уже шестьдесят лет и не собирается останавливаться на достигнутом.

– Я согласна, – сказала Элис.

Покрепче прижав Милли к себе, она подняла правую ногу под прямым углом к левой, так что ступня оказалась прямо напротив Тобиаса. Тот одной рукой придержал ее за лодыжку, а второй потер ее подошву гладким камнем размером с плод манго.

– Впечатляет, – заметил Гарри, когда Элис, даже не покачнувшись, опустила ногу на пол.

– Пятнадцать лет занятий балетом, – сказала Элис. – Ваша очередь.

Гарри взглянул на Тома и Джо, пожал плечами и, опершись о плечо мальчика для равновесия, поднял ногу. Через несколько секунд Том, Джо, Милли и Гарет тоже прошли процедуру натирания подошвы, после чего вместе с Гарри уже с полным правом направились в зал.

– Это напоминает оружейную комнату, – сказал Гарет, оглядываясь по сторонам.

Количество оружия на стенах продолжало увеличиваться. Высоко над косами висели дробовики и винтовки. Некоторые из них были старыми и напоминали коллекционные образцы.

– О, круто, – сказал Джо. – Папа, а можно мне…

– Нет, – ответила Элис.

– Раньше это была трапезная, где ели монахи, – сказала Дженни, подходя к ним.

На ней было облегающее черное платье с длинными рукавами. Почему-то оно шло ей гораздо меньше, чем нормальная одежда, в которой она была в тот день, когда они с Гарри познакомились.

– В дни молодости моего отца здесь была средняя школа. – Она указала на резную деревянную кафедру. – А тут сидел школьный учитель. Мы используем этот зал для проведения праздников, – сказала она и повернулась к Гарри: – Приятно видеть вас в полном облачении, викарий.

Гарри открыл было рот, но так и не нашелся, что ответить.

– А что делает вон та леди? – спросил Том.

В дальнем конце зала женщина, которая раньше стояла с Синклером и Тобиасом, поднялась по ступенькам на старую кафедру и села там, разглядывая что-то, лежащее у нее на коленях. Около нее женщины складывали колоски, которые собрали в поле.

– Это моя сестра Кристиана, – ответила Дженни. – Каждый год она назначается королевой урожая. В ее задачу входит изготовление соломенной куклы.

– А что это еще за соломенная кукла? – спросил Джо.

– Это древняя фермерская традиция, – пояснила Дженни. – В старые времена, еще до того как все мы стали христианами, люди верили в то, что в урожае живет дух земли и что когда урожай убран, то дух этот теряет свой дом. Поэтому из последних колосьев собранного урожая они делали соломенную куклу – своего рода временное жилище для духа земли на зиму. Весной ее запахивали назад в землю. Маленькой я завидовала Кристиане и просила отца позволить мне быть королевой хотя бы разок. И он всегда отвечал, что я могу быть королевой, если сумею сделать такую же куклу, как у Кристианы.

– Ну и как, получилось? – спросил Том.

– Нет, это чертовски сложно. Простите, викарий. Я не знаю, как она это делает. Она закончит ее только к концу вечера. А теперь давайте лучше выпьем.

С этими словами Дженни повела Гарри вместе со старшими Флетчерами к столу с напитками. Зал продолжал наполняться людьми, и некоторые начали уже выходить через двойные деревянные двери в большой, огороженный стеной сад позади дома. Гарри видел глубокую бирюзовую синеву вечернего неба и увешанные фонариками фруктовые деревья. Небольшая группа музыкантов – две скрипки и две трубы – готовилась к тому, чтобы начать играть.

Вдоль одной из стен стояли застекленные ящики, напоминающие те, в которых музеи демонстрируют свои экспонаты. Их содержимое привлекло внимание мальчиков Флетчеров и их отца. Гарри присоединился к ним. Там были выставлены археологические находки, обнаруженные на торфяниках и собранные семьей Реншоу в частном музее. Там были кремневые орудия труда периода неолита, оружие бронзового века, римские ювелирные изделия и даже несколько человеческих костей.

У Гарри не было возможности долго рассматривать все это, потому что его постоянно кто-то отвлекал. Все время подходили новые и новые люди, представлялись, знакомились, и вскоре он потерял надежду запомнить всех по имени.

Примерно через час ему показалось, что он перезнакомился уже со всеми. В зале становилось жарко, и он направился к дверям в сад, просто чтобы сделать передышку, но тут увидел, что мальчишки Флетчеров вместе с другими детьми собрались вокруг королевы урожая, восседавшей на своем троне – кафедре школьного учителя. Он вернулся, обошел группу о чем-то переговаривающихся взрослых и подошел к мальчикам. Через их головы он следил за работой быстрых и ловких пальцев старшей дочери Синклера.

Это была крупная женщина, крепко сбитая, ростом под метр восемьдесят, лет около сорока, может, чуть больше. Волосы у нее были густого темно-коричневого цвета, а на лице почти не было морщин. Ее даже можно было бы назвать привлекательной, если бы в ее больших карих глазах светилась хоть искра разума, а рот не был постоянно открыт, как будто она забыла, что в нормальном состоянии его обычно закрывают.

А может, она действительно забыла обо всем и сфокусировалась только на работе рук? Они двигались с невероятной скоростью. Связывали, скручивали, сплетали снова и снова, и под ее подрагивающими пальцами последние колосья урожая начинали приобретать новую форму. Она смотрела прямо перед собой и ни разу даже не глянула вниз, на свою работу. Но за то короткое время, что Кристиана находилась на кафедре, из-под ее пальцев вышла петля длиною сантиметров пятнадцать, а сейчас она прилаживала длинные соломинки, скручивая и втыкая каждую на свое место.

– Это Пеннинская спираль, – сказал чей-то голос у них за спиной.

Гарри и мальчики дружно обернулись и увидели, что к ним подошел Тобиас Реншоу.

– Соломенных кукол традиционно делают во всем Соединенном королевстве, – продолжал он, – но каждый регион старается придать им свой особенный вид. Спираль считается одной из самых трудных в изготовлении. Разум моей внучки весь ушел в ее пальцы.

Гарри посмотрел на Кристиану, лицо которой на мгновение исказилось гримасой, но на ее взгляде это никак не отразилось. Как и на ее руках.

– Складывается впечатление, что она очень сосредоточена, – заметил Гарри. – А она не возражает, что на нее смотрят?

– Кристиана живет в собственном мире, – ответил Тобиас Реншоу. – Я даже не уверен, что она знает о том, что мы здесь.

Кристиана бросила на деда короткий взгляд, и Гарри это заметил. Он положил руки на плечи братьев Флетчеров.

– Пойдемте-ка, ребята, – сказал он. – Давайте оставим мисс Реншоу в покое. Мы сможем полюбоваться ее работой позднее.

Он повернулся, чтобы отвести мальчиков в сад и поискать там их родителей, но Тобиас, упершись ладонью ему в грудь, остановил его.

– Я думаю, вам смешны наши традиции, викарий, – сказал он.

Его рука оказалась на удивление сильной для такого старого человека, и Гарри поборол в себе искушение немедленно отбросить ее.

– Вовсе нет, – ответил он. – Ритуалы очень важны для людей. В церкви их тоже предостаточно.

– Это правда, – сказал Тобиас низким, хорошо поставленным голосом, убирая руку. – События, подобные этому, сплачивают общину. Очень немногие из присутствующих здесь мужчин продолжают трудиться на земле – у одних есть работа в близлежащих городках, другие работают на себя дома, некоторые вообще не работают. Но Усечение Шеи – это нечто такое, в чем все они принимают участие, потому что так делали их отцы и деды. Через это, а также через другие традиции, подобные этой, они чувствуют свою связь с землей. Вам такое понятно?

Гарри до сих пор ощущал жесткое прикосновение его руки.

– Я вырос в неблагополучном районе Ньюкасла, – ответил он. – Мы там видели мало земли.

– Все, что вы будете есть сегодня вечером, выращено или выкормлено в радиусе пяти миль от этого места, – сказал Тобиас. – Всю эту дичь я настрелял сам, хотя зрение у меня уже не то, что раньше. Девяносто процентов того, что я съел за свою Жизнь, пришло с этих торфяников. Очень немногие люди в этом городе могут сказать о себе такое. Семья Реншоу была самодостаточной на протяжении сотен лет.

– Похоже, что рыба вам не нравится, – сказал Гарри.

Тобиас удивленно приподнял брови.

– Напротив, нам принадлежит ручей с форелью, протекающий по этой долине. – Он указал в сторону фуршетного стола. – Рекомендую вам паштет из форели.

– С нетерпением жду, когда смогу попробовать его. Привет, Джиллиан! Вы меня ищете?

– Я задержу вас еще всего на минутку, викарий. Извините нас, дорогая, – сказал Тобиас. – Бегите, мальчики, мне необходимо перекинуться с преподобным Лейкоком парой слов с глазу на глаз.

Не заставляя себя упрашивать, Том и Джо тут же ринулись через зал к выставленному оружию. Джиллиан отошла в сторону, но Гарри чувствовал, что она продолжает следить за ними.

– В нашем городе, викарий, есть еще одна традиция, о которой вам следует знать, – сказал Тобиас. – В разных вариациях она существует по всей Англии. Через несколько недель после праздника урожая, обычно накануне Дня Старой Зимы в середине октября, мы забиваем весь скот, который не потребуется следующей весной. В основном это излишек свиней и овец, немного кур, иногда корова. В старые времена это мясо необходимо было сохранить, чтобы пережить зиму. Сейчас мы просто наполняем им свои холодильники.

– Ну что ж, звучит вполне разумно. Вы хотите, чтобы я прочел какие-то молитвы, прежде чем отправить животных на бойню?

– Вы неправильно меня поняли, викарий, – сказал Тобиас. – Ваши услуги не потребуются, и животных никто никуда не отправляет. Мы забиваем их здесь.

– Прямо здесь, в городе?

– Да. У Дика Граймса и моего сына имеются все необходимые для этого лицензии. У Дика на заднем дворе его магазина есть соответствующее оборудование. Я упомянул об этом только потому, что Флетчеры живут совсем близко от того места и, когда это будет происходить, обязательно что-то услышат. В этом принимают участие много мужчин. И близлежащая улица становится… как бы это сказать… немного грязной. Мы называем это Кровавой жатвой.

– Как?

– Вы все прекрасно расслышали.

Я, разумеется, мог бы поговорить с Флетчерами сам, но, поскольку у вас с ними установились хорошие отношения, подумал, что будет лучше, если это будет исходить от вас. Возможно, неплохой идеей для них было бы съездить на эти выходные навестить родственников.

В нескольких метрах от двери праздничного зала на полу сидела Милли. Не обращая внимания на ноги людей, сновавших мимо, она сосредоточенно гладила кота. Ее пухлая маленькая ручка скользила по его шерсти от головы до кончика хвоста. Хвост дернулся. Милли поймала его и сжала. Кот подскочил и грациозно ушел.

Милли огляделась по сторонам. Один из ее братьев, которого она называла До, стоял совсем близко от нее и рассматривал в застекленном ящике какое-то оружие. Когда Милли с трудом поднялась на ножки и вразвалку направилась за котом, он даже не обернулся. Из банкетного зала на аллею вышел сначала кот, а за ним и Милли. Никто не заметил, как они уходили.

– А, вот вы где, Гарри. Что-то вы какой-то притихший сегодня вечером. У вас все в порядке?

Элис нашла его в глубине огороженного стеной сада. Он сидел на скамейке, сплетенной из ивовых прутьев, в окружении старых кустов роз и крутил в руках пустой стакан.

– Я в порядке, – сказал он, подвигаясь, чтобы она тоже могла сесть. – Просто подзаряжаю батарейки. Знаете, люди редко болтают с викарием просто так. Они всегда ожидают чего-то большего. Немного духовного наставления за глотком шерри. Может быть, дискуссии о том, куда движется церковь Англии. В конце концов это начинает немного утомлять.

Она уселась рядом с ним. Он чувствовал запах духов, которыми она пользовалась постоянно. Что-то легкое, сладковатое и довольно старомодное.

– Я едва разглядела вас здесь. А что случилось с вашим парадным облачением?

Гарри снял рясу и жесткий воротник при первой же представившейся возможности.

– Слишком жарко, – сказал он. – И слишком узнаваемо. Мне требуется на некоторое время раствориться в толпе.

Элис склонила голову набок. Жест этот показался Гарри очень знакомым, хотя он подумал, что никогда не видел, чтобы она делала так раньше.

– Вас кто-то расстроил? – спросила она.

Он взглянул на нее, намереваясь рассказать о разговоре с Тобиасом, но потом вдруг передумал. Зачем портить этот вечер еще и ей? С момента, как они познакомились, она впервые выглядела такой веселой. Он переговорит об этом с Гаретом как-нибудь на неделе.

– Сегодня вечером у меня было назначено свидание, – сказал он, удивляясь самому себе. – И она не пришла.

Глаза Элис оживленно вспыхнули.

– Свидание? Как интересно!

Гарри сокрушенно поднял руки.

– Как выяснилось, ничего интересного, – сказал он.

– Простите. – Элис коротким извиняющимся жестом тронула его за руку. – А она объяснила причину?

– Она просто оставила сообщение на моем автоответчике. Сказала, что завалена работой. Высказала надежду, что мы сможем встретиться недели через две, если ситуация поутихнет. В общем, звучит не слишком обнадеживающе.

– Не повезло, – сказала Элис после секундной паузы. – Хотите еще выпить?

– Если я еще выпью, то ночевать буду в ризнице, – ответил Гарри. – Давайте-ка лучше вернемся на вечеринку. Пойдемте.

Гарри и Элис встали и пошли через яблоневый сад в сторону дома. Они уже подходили к толпе гостей, когда Гарри заметил, что кто-то проталкивается им навстречу. Через мгновение перед ними появился Гарет Флетчер, крепко державший за руку Тома.

– Мы не можем найти Джо и Милли, – сказал он. – Обыскали все. Они исчезли.