Текст книги "Язычники (ЛП)"

Автор книги: Шеридан Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

30

Крик Арианы разрывает фойе, когда она входит в дверь вслед за Джованни. Оба они смотрят на кровавую бойню вокруг себя: трое сыновей Джованни стоят в кровавом месиве, похожие на детей, у которых только что был лучший день в их жизни на детской площадке.

Я как будто наблюдаю в замедленной съемке, как грудь Арианы поднимается и опускается в беспорядочных, диких движениях. Ее взгляд скользит по трем парням, прежде чем опуститься на пятнадцать тел, разбросанных по полу, пытаясь понять, как, черт возьми, это произошло так быстро. Прошло всего несколько секунд между тем, как охранники вошли в особняк, и тем, как они поднялись по лестнице позади них. Теоретически, то, что только что здесь произошло, даже не должно быть возможным, и все же мы здесь.

Джованни проходит через фойе, отпихивая с дороги тела, и делает вид, что осматривает разрушения, хотя не остается незамеченным, что каждый его шаг уводит его все дальше от сыновей.

– Весьма впечатляюще, – говорит Джованни, когда Ариана по глупости остается у двери, полагая, что в этой комнате она в наибольшей безопасности. – Предполагалось, что это было возмездие за сегодняшнее утро?

Я смеюсь, и Джованни поворачивается ко мне, его дикий взгляд пронзает меня насквозь, как нож одного из парней, прежде чем быстро переключиться на диких животных, стоящих рядом со мной.

– Это не возмездие. Это конец твоего правления, – говорю я ему, шагая через комнату, как будто у меня есть полное право указывать на это, в то время как волки продвигаются вперед, давая понять о своих намерениях, но не сводя взгляда с тонких команд Романа. Я встаю рядом с Романом и протягиваю руку, замечая гнев во взгляде Джованни, прежде чем обратить свое внимание на Ариану. – И все это началось с нее.

Ариана нерешительно делает шаг назад, ожидая, что из моих уст вылетит многое, но определенно не это.

– С нее? – Джованни сплевывает, когда я слышу слабое «кап, кап, кап» – это кровь капает с подола рубашек мальчиков. – О чем, черт возьми, ты говоришь?

Роман вкладывает свой телефон в мою ладонь, не говоря ни слова, позволяя мне насладиться моментом. Я подхожу к Джованни, все еще сохраняя дистанцию, и включаю видео из бара, когда тихое рычание разносится по комнате. Я поднимаю телефон и включаю видео, и хотя для Джованни это абсолютно ничего не значит, для женщины, съежившейся у двери, это вопрос жизни и смерти.

Ариана напрягается, ее глаза расширяются от ужаса, она громко выдыхает. Ее взгляд быстро опускается на мой, точно зная, что это значит и чего я хочу. Она тяжело сглатывает и переводит взгляд на Романа, качая головой.

– Это не то, чем кажется, – бормочет она, отступая еще на шаг, понимая, что, хотя я и веду дело, Роман – тот, кого ей следует опасаться. – Роман, нет. Ты все неправильно понял. Я не имею к этому никакого отношения.

– К чему ты не имеешь отношение? – Джованни сплевывает.

Роман не отвечает, когда я смеюсь.

– Серьезно? – Я размышляю над вопросом Джованни, проходя мимо него, чтобы приблизиться к его жене, зная, как сильно его, должно быть, бесит то, что его оставили в неведении. – Потому что это очень похоже на то, что ты сидишь в захудалом баре посреди ночи и встречаешься с парнем, который похитил и пытал меня на следующий же день. Я не верю в совпадения, но, согласитесь, что-то в этом деле выглядит немного… подозрительно. Тебе не кажется?

Она качает головой, переводя взгляд на Джованни.

– Я … Я этого не делала, – говорит она, ее способность лгать ужасает. Я имею в виду, черт возьми. По крайней мере, вложи в это немного энтузиазма. – Клянусь, я не имею к этому никакого отношения.

Джованни встает рядом со мной и вырывает телефон у меня из рук, прежде чем просмотреть видео самому. В одно мгновение его большая рука сжимает телефон так, что экран трескается. Он с силой швыряет его о стену и подходит к своей жене. Он рукой с силой ударяет ее по лицу, и что-то подсказывает мне, что это не имеет никакого отношения к ее встрече с Лукасом Миллером, а больше к тому факту, что она вообще вышла из его дома.

Он наклоняется к ней, и она дрожит.

– Я разберусь с тобой позже, – рычит он, прежде чем повернуться к своим сыновьям, зная, что шоу только начинается, но как только он отворачивается, Ариана хватается за ручку двери и пытается сбежать.

– НЕЕЕТ, – кричу я, еще не совсем закончив с ней. Я бросаюсь за ней, но в ту же секунду, как я делаю шаг, нож с абсолютной точностью рассекает воздух и глубоко вонзается ей в руку, пригвождая ее прямо к центру большой двери – такое мастерство под силу только Маркусу ДеАнджелису.

Громкий, мучительный крик вырывается у Арианы, когда она, спотыкаясь, падает вперед, всем весом наваливаясь на дверь и с громким стуком захлопывая ее. Она сжимает рукоять ножа другой рукой, сильно дергая его, чтобы высвободиться, но лезвие так глубоко засело в двери, что у нее нет надежды вытащить его.

Понимая, насколько она облажалась, она оборачивается со слезами на глазах и смотрит на Романа.

– Почему? – кричит она, ее тушь размазывается по всему лицу. – Зачем ты это делаешь? Все эти годы я только и делала, что защищала тебя. Для тебя это ничего не значит?

Роман переступает через тело у своих ног, и я замечаю, как Джованни незаметно отступает, о чем, я уверена, все парни прекрасно осведомлены.

– Я говорил тебе миллион раз, Ари. Война несправедлива. Если ты воткнешь нож мне в спину, – говорит Роман, пристально глядя ей в глаза, – разве не ожидается, что я воткну его прямо в твою? Только у меня хватило бы порядочности сделать это лицом к лицу.

Роман останавливается и смотрит на женщину, которая раздавила его, женщину, которой, как он думал, он мог доверить свою жизнь, но она всего лишь жаждущая власти стерва.

– Есть только одна вещь, которую я не понимаю, – говорит он, пока Джованни наблюдает за происходящим с опаской. – Почему ты это сделала? Шейн ничего для тебя не значит. Она никто. У нее нет власти. Никакой угрозы. Просто похищенная дочь мертвеца. Зачем причинять ей боль?

В ее глазах появляется ревность, и она сжимает челюсть, глядя на человека, которого когда-то любила.

– Потому что ты начал влюбиться в нее, – наконец произносит она, и признание вырывается у нее, как будто проводишь гвоздями по меловой доске. – Я уже видела это, после того первого раза. Ты мог влюбиться в нее, точно так же, как Маркус и Леви. Вы все были загипнотизированы ею, точно так же, как вы были загипнотизированы Фелисити. Я не собиралась позволить этому случиться снова. Я только что вернула тебя.

– Вернула меня? – Роман выплевывает, когда Джованни выпрямляется, гнев исходит от него, как неприятный запах. – Давай проясним одну вещь. Возможно, в старших классах я думал, что ты горячая штучка, может быть, время от времени позволял тебе сосать мой член, но я никогда не был твоим, даже близко.

Ариана качает головой.

– Это ложь, – выплевывает она сквозь зубы. – Я знаю тебя, Роман. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо в этой комнате. Ты не это имеешь в виду. Ты любил меня. Ты всегда любил, вот почему ты продолжаешь возвращаться.

– Я продолжаю возвращаться? – спрашивает он. Я знаю, ему, должно быть, тяжело, потому что, хотя он и отрицает это, я знаю, что когда-то давно он действительно заботился о ней и, возможно, заботился все эти годы, но сейчас это более чем в прошлом. – Или ты продолжаешь появляться? Есть разница, Ари. Чертовски большая разница.

– Нет, – говорит она, рыдания застревают у нее в горле. – Я сделала это, чтобы защитить тебя. Она собиралась уничтожить тебя. Ты бы слепо последовал за ней. Предполагалось, что я буду рядом с тобой. Мы собирались сделать это вместе. Мы собирались стать могущественнее, чем кто-либо другой, когда люди будут преклонять колени у моих ног.

Роман смеется и смотрит на меня.

– Почему бы тебе не показать ей, что Лукас Миллер сделал с тобой той ночью? – предлагает он.

Улыбка растягивается на моем лице, и я чувствую, как теплая дымка опускается внизу живота, зная, что Роман не хочет, чтобы я показывала ей свои шрамы. В конце концов, она их уже видела.

Я опускаю руку на бедро, и хватаюсь за нож, который лежит в тесной кобуре, совершенно не представляя, что случилось с тем, который Роман вложил мне прямо в ладонь. Я подхожу к ней, злое возбуждение переполняет мою грудь. Глаза Арианы широко раскрыты, и она смотрит на меня со страхом. Держу пари, Лукас в точности рассказал ей о своих планах, но даже в самых смелых мечтах она не ожидала, что все обернется против нее подобным образом.

Я скольжу взглядом по ее телу, вбирая в себя мили безупречной плоти, которую мне не терпится украсить, точно так же, как Лукас украсил мою. В ее глазах плещется яд – безмолвное послание, призывающее меня быть начеку, мол, если я пойду на это, моя жизнь не будет стоить того, чтобы жить. Но я не согласна. Если я не сведу эти счеты, я никогда не смогу жить с самой собой.

– С чего начать? – Размышляю я, беря кончик лезвия и нежно проводя им по ее коже. Лезвием прохожусь по ее руке и спускаюсь к руке, прижатой к двери. – Ты знаешь, что он сделал с моей рукой? – Спрашиваю я. – Я до сих пор прекрасно помню это. Как его лезвие впилось в мою кожу. Как жгло. Как я хотела умереть. – Затем без предупреждения я надавливаю на лезвие, позволяя ему пронзить ее плоть точно так же, как Лукас сделал это со мной.

Ее крики поглощают меня, давая мне жизнь и заставляя мою кровь бежать быстрее. Я выдергиваю лезвие и немедленно вонзаю его глубоко в ей в бедро, пока не чувствую ее кость под кончиком лезвия, прямо там, куда он вонзил его в меня, заново переживая воспоминания.

– Это, – киплю я. – Это то, что ты сделала со мной. Через что ты заставила меня пройти.

– ХВАТИТ, – рычит Джованни, когда его рука обвивается вокруг моей и швыряет меня на пол к его ногам, пистолет вываливается из-за пояса и отлетает по мраморным плиткам. Волки мгновенно обнажают зубы и крадутся вперед, взбешенные тем, что они видят.

Джованни поворачивается лицом к своим сыновьям, его взгляд скользит по волкам-защитникам и замечает, как все его сыновья подобрались ближе.

– Вы хотите сказать, что устраиваете это нелепое шоу только для нее? – выплевывает он, выставляя ногу и ударяя меня по ребрам. – Она ничто, и все же вы стоите здесь и позволяете ей калечить мою жену?

Маркус смеется.

– И все же в любой момент ты мог вмешаться и остановить ее сам. Ты мог бы избавить свою жену от всех этих унижений и боли. Черт возьми, ты мог бы даже освободить ее от ножа, пригвоздившего ее к двери, но ты этого не сделал. Каким мужем это тебя делает? Нет, – продолжает он. – Не отвечай на этот вопрос. Тот факт, что твоя жена посреди ночи гуляла по дайв-барам, встречаясь с таким мужчиной, как Лукас Миллер, отвечает на этот вопрос. Точно так же, как и тот факт, что твоя первая жена лежит мертвая в стеклянном гробу, разлагаясь на чердаке тюрьмы твоих сыновей.

– Следи за своим тоном, парень.

Леви смеется.

– Осторожнее, отец. Ты же не хочешь его разозлить. Ты же знаешь, каким становится Маркус, когда почувствует вкус крови. Остановить его будет почти невозможно, и, похоже, ты его следующая жертва.

Роман качает головой, протягивая руку, которая заставляет волков отступить.

– Нет, – говорит он, и медленная улыбка растягивается на его лице, когда он встречает пристальный взгляд отца. – Он мой. – Лицо Джованни вытягивается, когда трое его сыновей начинают подходить ближе. – Охранники и Ариана – это было просто для нашего развлечения, но ты, отец, ты – то, ради чего мы проделали весь этот путь.

– Ты запер нас на десять лет, – говорит Маркус, его тон понижается до ядовитого шепота. – Ты отнял у нас свободу. Ты приковал нас к гребаному замку, когда мы должны были процветать. Мы должны были прикончить тебя в ту ночь, когда Антонио прошептал тебе на ухо наш секрет. Мы были неправы, позволив этому продолжаться так долго, но Ариана нуждалась в нашей защите.

– Теперь все кончено, – говорит Роман. – И теперь ни черта не стоит у нас на пути. Твое правление закончилось. Семья ДеАнджелис принадлежит нам.

Джованни возвышается, глядя на своих сыновей так, словно надеется, что все это какой-то дурной сон.

– Они никогда не последуют за вами, – выплевывает он. – Вы просто посмешище, все трое. Мои братья выступят против вас и уничтожат вас прежде, чем вы даже заметите, что к чему.

– Твои братья уничтожат друг друга ради нас, – говорит Леви, когда Джованни прижимается ближе к своей жене, ее всхлипы едва слышны из-за подавляющего напряжения в комнате. – Они уже начали.

Джованни хмурит брови, когда его осеняет понимание.

– Эта семейная война, – выплевывает он, как будто его сыновья – самые презренные существа на земле. – Это все ваших рук дело.

– Каждое действие было идеально спланировано и продумано годами, – говорит Роман, его темные глаза светятся победой, именно этого момента он ждал так чертовски долго. – Тебе не победить, отец. Твой трон принадлежит нам.

Джованни метнулся к Ариане и схватился за рукоять ножа, выдергивая его, когда она закричала в агонии, и когда парни сделали свой ход, Джованни молниеносно упал, приставив окровавленный нож к моему горлу, а его сильная рука обвилась вокруг моей груди.

Он поднимает меня с пола, когда его сыновья останавливаются, их глаза показывают то, что они не хотят произносить вслух.

– Но чего вам это будет стоить? Джованни сплевывает, когда нож глубже вонзается в мое горло и мягкая струйка крови стекает по моей груди. – Вы пожертвуете ее жизнью, чтобы доказать свою правоту? Чтобы доказать, что вы сильнее меня? Нет. Вы все слабы. Посмотри на себя, вы замираете при мысли о том, что можете потерять эту обычную шлюху. Я должен оказать вам услугу и сам лишить ее жизни.

Челюсть Романа напрягается, когда он встречается с моим взглядом, его руки сжимаются в кулаки. Никто не произносит ни слова, сердца бешено колотятся по всей комнате, пока Ариана делает свой ход, чтобы открыть дверь и убраться отсюда. Хотя она не важна. Парни рано или поздно найдут ее, но сейчас все их внимание приковано к Джованни.

Открыв дверь за своей спиной, он делает шаг назад, протаскивая меня через дверь только для того, чтобы трое парней последовали за ним. Он начинает пятиться вниз по лестнице, и его сыновья повторяют каждое его движение.

– Куда ты пойдешь, отец? – Спрашивает Леви, видя, что он направляется к одной из множества машин у подножия лестницы. – Примут ли тебя твои братья, когда ты скажешь, что твои сыновья наконец-то переиграли тебя? Ты станешь посмешищем.

Я отступаю назад, когда он делает еще шаг, и Джованни прижимает меня крепче, сдавливая мою грудь своей стальной хваткой.

– Вы можете забрать мой дом и искалечить мою жену, но вы не займете мой трон, – выплевывает он, его дыхание касается моего лица, когда мы слышим звук отъезжающей Арианы на одном из множества черных внедорожников. – Я приду за вами, и когда я это сделаю, весь ваш замок рухнет.

Джованни достигает нижней ступеньки, а его сыновья просто смотрят, чертовски хорошо зная, что никогда больше не будет ими править. Мужчины обычно не поднимаются, оказавшись на глубине шести футов. Парни останавливаются, и когда Джованни тянется к ручке двери, рука Романа скользит назад за пистолетом.

Он встречается со мной взглядом, ожидая моего движения, но даже с ножом у моего горла я еще не закончила. У меня есть еще одна карта, и я не остановлюсь, пока ее сила не испепелит его так же, как его жестокость испепелила его сыновей.

– Когда ты разрушишь их замок, – выплевываю я, впиваясь ногтями в его руку у моей груди и надеясь, что Роман успеет пустить пулю ему в голову прежде, чем его нож вонзится в мою кожу. – Убедись, что ты очень стараешься ради своей жены, в конце концов, твои сыновья годами передавали ее по кругу, как кусок использованного мяса. Неудивительно, что ей было так трудно забыть Романа. Ты должен гордиться. Они трахаются как чемпионы, но эта твоя сучка, она действительно знает, как заставить девушку почувствовать себя особенной. Интересно, что ты почувствовал, когда она засунула свой язык тебе в горло сразу после того, как он погружался в мою киску? Держу пари, ты мог ощущать вкус этой маленькой обычной шлюхи у себя во рту всю ночь напролет.

Джованни рычит, и когда я чувствую, как его мышцы вздрагивают под лезвием, рука Романа вырывается, а моя отлетает назад, вонзая острое лезвие моего ножа в его бедро. Джованни рычит, гнев пульсирует в нем как никогда раньше, и тут он замечает пистолет.

Роман нажимает на курок, и меня швыряет на землю, а Джованни отпрыгивает назад, уклоняясь от пули так, как это может сделать только человек с многолетним опытом. И не успевают мои поцарапанные колени покрыться кровью, как Джованни ныряет в открытую дверь машины и уносится по своей длинной дороге.

Ярость пульсирует в моих венах, когда я смотрю, как он сбегает. Я могу только представить, что должны чувствовать парни. Он был прямо там, в их руках. Они собирались получить все, что хотели, все, чего так долго ждали, но я стояла прямо у них на пути. Если бы я только отошла в сторону, если бы я встала после того, как он толкнул меня, они бы преуспели.

– Ты в порядке? – Спрашивает Маркус, спускаясь по последним нескольким ступенькам, беря меня за руку и помогая подняться на ноги.

– Да, – бормочу я, глядя за подъездную дорожку и наблюдая, как Ариана выезжает на главную дорогу и уносится прочь, как пуля, а ее муж мчится за ней. – Извините, – говорю я им. – Я должна была…

– Нет, – говорит Леви, тоже глядя вслед отцу. – У нас будет свой шанс. Он гордый человек. Он не сможет удержаться и придет за нами после того, что мы только что сделали. Он захочет доказать, что у него все еще есть все необходимое, чтобы сдерживать нас, и хотя сейчас у нас могут быть ключи от королевства, пока он еще дышит, оно по-прежнему принадлежит ему. Эта война только начинается, Шейн. То, что ты пережила сегодня вечером, не было даже верхушкой айсберга.

31

Кровь течет у меня между сисек, когда я вхожу обратно в парадную дверь дома детства мальчиков. Мои колени болят от падения с лестницы, а на ребрах определенно синяки от удара Джованни, но боль в шее – это то, что убивает меня. Это не так уж плохо по сравнению с тем адом, через который я прошла в прошлом, но в любом случае это неприятно. Это похоже на порез бумаги, и от этого хочется кричать.

Я провожу взглядом по мертвым телам, заполняющим фойе, и мой желудок сжимается. Я видела, как людям потрошили животы и убивали самыми жестокими способами с тех пор, как попала в этот мир, но эти люди заслужили это. А здесь… Я не знаю. Что, если эти люди не были плохими парнями и их единственной ошибкой было то, что их нанял такой ублюдок, как Джованни ДеАнджелис? Что, если у них дома семья, новорожденный ребенок или любящая жена?

Я стараюсь отодвинуть это на задний план. Что сделано, то сделано. Я же не могу вернуться во времени, выстроить их в шеренгу и допросить с пристрастием об их жизни, прежде чем передать их парням, чтобы они покончили с ними. Я должна найти способ смириться с этим, потому что, даже если бы меня здесь не было, в конечном итоге все закончилось бы так же.

Закрывая за собой дверь, я игнорирую прилив виноватого удовольствия, который пульсирует во мне при виде крови Арианы, оставшейся с обратной стороны массивной двери. Я хотела бы поиграть с ней еще немного, позволить ей почувствовать тот ад, через который она заставила меня пройти, позволить ей страдать так же, как страдала я, но она ненадолго протянет. Она получит по заслугам. Это только вопрос времени.

Направляясь к лестнице, я выбираю длинный обходной путь, не желая ступать по лужам крови или перешагивать через мертвые тела, как будто они ничего не значат. Я хватаюсь за перила и поднимаюсь по массивной лестнице, на самом деле не зная, куда мне идти дальше. Я почти уверена, что парни намерены оставаться здесь, поскольку они привели с собой волков, но никогда нельзя быть слишком уверенной, когда речь заходит о братьях ДеАнджелис. Хотя, если они останутся, я почти уверена, что они совершат налет на замок, чтобы забрать оттуда все до последнего пистолета. Рано или поздно оружие им понадобится.

Особняк невероятный, современный и элегантный, с легким готическим оттенком, хотя это может быть из-за мертвых тел внизу. Потолки высокие, а комнаты огромные. Знаете, я никогда не была в таком доме, как этот, за исключением того раза, когда была здесь в прошлый раз, но я видела только гардеробную и столовую, так что это не в счет.

Я брожу по комнатам в поисках ванной, чтобы умыться, когда открываю дверь в комнату, которая, должно быть, была комнатой Арианы. У меня отвисает челюсть. Здесь впору жить гребаной королеве: собственная гостиная, огромная гардеробная – больше, чем вся моя квартира, плюс отдельная ванная, от которой у меня слюнки текут. Я думала, что моя ванная в замке была впечатляющей, но эта не сравнится ни с чем.

Я замираю в этой огромной комнате, представляя себе ее жизнь здесь. У нее было все, о чем она мечтала, но только не с тем ДеАнджелисом.

Подходя к огромному шкафу, я провожу пальцами по дизайнерским платьям и мимо массивных меховых шуб, которые я никогда в жизни не смогла бы себе позволить. Я ловлю себя на том, что опускаю взгляд на свои дешевые джинсы и черную толстовку с капюшоном. Как жалко.

Видя кровь, пропитавшую мою одежду, я стаскиваю ее и бросаю на пол, наплевав на то, что испачкаю девственно чистый ковер, пока роюсь в роскошном шкафу в поисках чего-нибудь такого, что не привело бы к ограблению на улице.

Проходя по гардеробной в одном лишь прозрачном черном лифчике и стрингах, я ловлю себя на том, что восхищаюсь впечатляющей цветовой гаммой передо мной. Обувь на полках отсортирована по цвету, и там должно быть не менее тысячи различных вариантов. Сапоги. Шпильки. Босоножки. Беговые кроссовки. Все, о чем только может мечтать женщина, было у Арианы под рукой.

Не в силах сдержаться, я беру черные туфли-лодочки на шпильке с великолепной красной подошвой и просовываю ноги прямо в них. Они сидят как влитые, и, судя по гладкой, безупречно красной подошве, эти великолепные каблуки даже никогда не надевались.

Что за гребанное расточительство. Придется оставить их себе и показать им как хорошо провести время.

Выводя свои новые туфли на каблуках на прогулку, я нахожу укромный уголок поглубже в шкафу, где нет ничего, кроме кнопки на стене, и, черт возьми, я всего лишь человек. Я нажимаю на эту чертову кнопку изо всех сил, что у меня есть, и жду, как стена отодвигается, демонстрируя огромную коллекцию украшений. Бриллианты смотрят на меня, вся стена сверкает, как глаза Маркуса, когда он играет в крови. Браслеты, бусы, ожерелья, кольца. Как будто “Тиффани” здесь вырвало, и она забыла убрать за собой.

– Отшлепай меня, папочка, – бормочу я себе под нос. – Я была плохой, очень плохой девочкой.

Я беру бриллиантовый браслет и надеваю его на руку, прежде чем нахожу другой, а потом еще один. Ожерелья свисают у меня между грудью, некоторые доходят до пупка, в то время как другие едва доходят до ключицы. Я осыпаю себя бриллиантами, украшая пальцы и уши самыми изысканными украшениями. Должно быть, на мне надеты миллионы долларов, и мне это чертовски нравится, хотя я прекрасно понимаю, что это не более чем наряд. Такая девушка, как я, никогда и мечтать не могла о такой роскоши.

Нахожу прозрачный халат типа: "Я только что убила своего мужа", набрасываю его на руки, позволяя мягкому материалу свисать с плеч, чувствуя себя гребаной рок-звездой. Черт побери, если парни когда-нибудь отберут у меня эту комнату, им придется беспокоиться не о своем отце. Прямо сейчас я нахожусь во сне, и до этого момента я даже не осознавала, что это было все, чего я когда-либо хотела. Я думаю, иногда мы не знаем, что нам нравится, пока это не швырнут прямо нам в лицо: трое убийц внизу – прекрасный пример этого.

Подойдя к зеркалу, я рассматриваю себя, и в тот момент, когда по моей спине пробегает дрожь, Маркус заходит мне за спину, его рука обвивается вокруг моего тела, и он наблюдает за мной через зеркало. Его темные глаза наполнены сильнейшим желанием, и я не могу не задаться вопросом, нравится ли ему это, но когда его пальцы касаются крови, медленно стекающей по моей груди, я понимаю, что не могла ошибаться сильнее.

Его заводят не бриллианты и каблуки, а кровь.

Его пальцы скользят по моей крови, прежде чем поднять их вверх. Он нежно прижимает их к моим губам, а затем размазывает кровь по моему лицу, как помаду. Его рука без предупреждения зарывается в мои волосы, откидывая мою голову назад и поворачивая мое лицо, пока его глаза не оказываются прямо на моих.

Эти восхитительные губы прижимаются к моим, и он крепко целует меня, в то время как его рука проскальзывает под прозрачный халат и спускается к моим трусикам. Его пальцы проскальзывают внутрь, и я хватаю его за руку, толкая его ниже, когда отчаяние захлестывает меня.

– Шейн, детка, где ты? – Я слышу, как Леви зовет меня от входной двери спальни. Я отрываю свои губы от губ Маркуса, и он припадает прямо к моей шее, заставляя меня застонать, как раз в тот момент, когда Леви появляется у входа в огромную гардеробную. Он делает паузу, осматривая открывшуюся перед ним сцену, и видит раскаленное желание и нужду в моих глазах.

Он облизывает губы, а в глазах пульсирует голод, и, черт возьми, в отличие от его брата, он помешан на бриллиантах и каблуках.

– Гребаный ад, – выдыхает он, когда я чувствую, как толстый член Маркуса трется о мою задницу.

Я встречаю горячий взгляд Леви и улыбаюсь ему в ответ.

– Трахни меня, Леви. Заставь меня кричать.

Не желая разочаровывать, он направляется к большой гардеробной, на ходу снимая свою заляпанную черную толстовку с капюшоном. Под ней на нем нет майки, и мой взгляд скользит по его рельефному прессу. У меня слюнки текут при одном взгляде на него. Он встает передо мной, и я провожу пальцами по его телу, пока Маркус снимает толстовку позади меня.

Леви берет меня за бедро и поднимает его высоко, пока подошва моей туфли-шпильки не упирается в полку прямо у его талии, широко раздвигая меня, а прозрачный халат распахивается, демонстрируя мой подтянутый живот и бедра.

Он придвигается ближе, когда Маркус прижимается к моей спине, его обнаженный член прямо там. Он берет халат и стягивает его с моих рук, позволяя ему упасть беспорядочной кучей к нашим ногам, в то время как Леви захватывает мои губы своими, его руки блуждают по моей коже, посылая дрожь по всему телу.

Протягивая руку назад, я беру Маркуса за член, чувствуя, насколько он тверд и готов, когда его губы возвращаются к моей шее и его язык скользит по моей коже к чувствительному местечку под ухом, заставляя меня задрожать от удовлетворения. Моя рука сжимается на его члене, и его ответный стон – это все, что мне нужно, чтобы почувствовать знакомый потоп между ног.

Я должна получить их, и должна получить прямо сейчас.

Член Леви трется о мою киску сквозь джинсы, и когда его рука обхватывает мое тело и расстегивает лифчик, я не могу быть счастливее. Он накрывает мои сиськи, крепко сжимая их, зная, что я хочу, чтобы со мной обращались как с плохой девочкой в мире богатых мужчин. Он сильно сжимает мой сосок, и я ахаю, прежде чем он успокаивающе проводит по нему пальцами, чувствуя, как он твердеет под его прикосновениями.

Рукой я двигаю вверх и вниз по члену Маркуса, и когда мой большой палец блуждает по его крепкой головке, я чувствую капельку влаги. Отпуская его, я подношу руку ко рту и, когда его глаза приковываются к моим, провожу большим пальцем по кончику языка, чтобы попробовать его на вкус.

Его глаза пульсируют от голода, и он сжимает мой затылок, прежде чем прижаться своими губами к моим в еще одном обжигающем поцелуе. Я выдыхаю ему в рот, растворяясь в нем и встречая его сильное желание своим собственным. Моя рука возвращается к его члену, и я двигаю ей сильнее.

Леви расстегивают брюки, и его тяжелый член высвобождается, падая в его большую ладонь, но прежде, чем я успеваю взять его в свою, он опускается на колени. Губы Маркуса возвращаются к моей шее, и когда я хватаю ртом воздух, мой взгляд падает на Леви, который поглаживает свой член и вдыхает аромат моего возбуждения. Он ухмыляется с такой дерзостью, что моя киска сжимается в ожидании хорошего толчка, и когда он встречается со мной взглядом, я знаю, что он собирается дать мне именно то, о чем я просила.

Он наклоняется, срывая с меня трусики и накрывая своими теплыми губами мой клитор. Мое тело сотрясается, когда я задыхаюсь и хватаюсь за его плечо для поддержки, все еще сжимая член Маркуса. Леви берется за нижнюю часть моего каблука на полке и скользит им вдоль нее, раздвигая мои ноги шире и давая ему все необходимое пространство, чтобы отыметь меня.

Его язык работает со мной так, как я и ожидала, скользя по моему клитору, пока он посасывает его. Я низко стону, мои колени уже слабеют, и когда его пальцы проникают в мою киску, я понимаю, что этого мне не пережить. Он раздвигает меня пальцами, попадая в то место, из-за которого мои ногти впиваются в его сильное плечо.

Маркус опускает руку мне между ног, чувствуя, как пальцы его брата проникают в меня, и, ухмыльнувшись мне в шею, он тоже просовывает свои пальцы внутрь. Мои глаза расширяются, и я делаю глубокий вдох: Леви двигает пальцами вверх-вниз, а Маркус разделяет их и медленно массирует по обе стороны.

– Святые угодники, – выдыхаю я, когда другая рука Маркуса скользит по моему телу и сжимает грудь, его большой палец обводит мой твердый сосок.

Моя киска дрожит, я никогда не испытывала ничего подобного, но, когда язык Леви еще раз касается моего клитора, я взрываюсь.

Мой оргазм пронзает меня гораздо раньше, чем я ожидала, и я сжимаюсь, моя киска содрогается, когда я сжимаю пальцы их обоих.

– Блядь, вот так, – бормочет Маркус мне на ухо, его дыхание на моей шее вызывает мурашки по коже, в то время как его брат отказывается отпускать мой клитор, заставляя мои колени дрожать, когда я закрываю глаза и ощущаю кайф, подобного которому я никогда не испытывала.

Их пальцы продолжают ласкать меня, и с каждым небольшим движением моя киска сжимается все сильнее, продолжая биться в конвульсиях, заставляя меня стонать и запрокинуть голову.

– Терпи, детка, – говорит мне Маркус, когда я хватаюсь за другую грудь, крепко сжимая ее.

Я зажмуриваю глаза, когда наконец-то спускаюсь с высоты. Леви отстраняется, отпуская мой клитор, и он, и Маркус вынимают пальцы из моей киски. Маркус поднимает руку и ухмыляется.