Текст книги "Язычники (ЛП)"

Автор книги: Шеридан Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

15

Не торопясь, я появляюсь в тренировочном зале через сорок пять минут после того, как Роман потребовал моего внимания, с самодовольной ухмылкой, растянутой на моих губах. Этот гребаный болван не мог подумать, что ему сойдет с рук то, что он подставил меня прошлой ночью, а потом оставил меня в ярости на диване на все утро ждать его сучью задницу.

Нет, жизнь никогда не бывает такой простой, и если незначительные неудобства – это способ довести его до грани безумия, то это именно то, что я собираюсь сделать. Хотя трудно сказать, как далеко мне придется зайти. Он, вероятно, уже несколько раз был на грани безумия, так что я не удивлюсь, если у него выработался иммунитет. Кроме того, выводить Романа из себя – одно из моих самых любимых занятий, и он знает это лучше, чем кто-либо другой. Возможно, было бы неплохо вернуться к нормальной жизни здесь.

Я врываюсь в дверь, убедившись, что она с громким стуком отскакивает от внутренней стены, но это не пугает его, как я надеялась. Это даже не заставляет его вздрогнуть. Черт, все, что я получаю от него, это прищуренный взгляд, когда он сжимает руки в кулаки.

– И как, блядь, ты объяснишь это? – требует он, делая медленные, глубокие вдохи, пытаясь успокоить свои беспорядочные, дикие эмоции.

– Это, – говорю я. – Называется полным дерьмом. Ты не можешь на меня злиться за то, что я немного опоздала, в то время как у тебя хватило наглости не явиться вообще. Пошел ты, Роман. Я не твоя боксерская груша. Если ты сказал, что собираешься что-то сделать, то сделай это. Я думала – ты человек слова.

Он широко разводит руки и указывает вокруг себя.

– Я здесь, не так ли?

Я скрещиваю руки на груди, и мне хочется возненавидеть себя за то, что поставила себя в такое положение, но разве у меня есть выбор? С тех пор как я приехала сюда, меня швыряли, как гребаную тряпичную куклу, и я не позволю этому случиться снова. Я не буду слабой, даже если это означает позволить Роману подойти слишком близко для удобства, я так и сделаю.

– Ты мудак, – киплю я, останавливаясь в дверях, чтобы посмотреть на него в ответ, но меня отталкивают с дороги, когда Маркус и Леви заходят следом за мной, чтобы посмотреть шоу.

– Мы можем просто… – стонет Роман, его разочарование берет верх, когда он делает паузу, чтобы перевести дыхание. – Давай покончим с этим. Нужно разобраться со многими основами.

Мной овладевает серьезность, и я делаю все, что в моих силах, чтобы оставить свои проблемы за дверью и смотреть на него всего лишь как на моего инструктора по самообороне. Я прохожу вглубь комнаты и ступаю на мягкий мат для тренировок, останавливаясь прямо перед Романом. Я сохраняю дистанцию, все еще не решаясь подойти слишком близко. Хотя, у меня не было проблем, когда это был Леви. Возможно, я держу немного больше обиды на Романа, чем на Леви. В конце концов, у меня были зачатки отношений с Леви еще до того, как началось все это дерьмо. На каком-то уровне мне казалось, что я знаю его намного больше, хотя насколько хорошо кто-то может по-настоящему знать одного из братьев ДеАнджелис?

– Тебе придется подойти ко мне поближе, иначе ничего не получится.

Я нервно выдыхаю и пытаюсь скрыть дрожащие руки, но он заметил это гораздо быстрее, чем я.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, императрица, – говорит он, понижая голос, чтобы сохранить наш разговор в тайне от своих братьев, пытаясь скрыть тот факт, что глубоко внутри он не тот бессердечный солдат, которого стремился создать его отец. – Это будет нелегко. Мне нужно дотронуться до тебя, и я повалю тебя, прижму к себе, схвачу точно так же, как я это делал той ночью. Тебе это наверняка не понравится. Ты закричишь и скажешь мне, чтобы я отвалил на хрен, но я не собираюсь этого делать, и это заставит тебя ненавидеть меня еще больше.

Я качаю головой, моя решимость берет верх над всем остальным.

– Я не буду, – настаиваю я.

– Будешь, – говорит он мне, его тон не меняется, когда он делает быстрый шаг ко мне.

Он вытягивает руку, и его пальцы обвиваются вокруг моего горла, прежде чем притянуть мое тело ближе к себе. Страх сковывает меня, и громкий, оглушающий крик обжигает мое горло, как никогда раньше. Мои руки бьются о его крепкие тиски, а паника пронзает меня, как пуля.

– ОТПУСТИ МЕНЯ, – кричу я, моя грудь сжимается, когда в горле образуется острый комок.

Роман немедленно отпускает меня и просто смотрит на меня понимающим взглядом, без намека на обычное самодовольство, когда он доказал свою точку зрения менее чем за секунду.

Маркус вбегает, становясь между мной и Романом, когда я отступаю на несколько шагов, образы и воспоминания проносятся в моей голове, как рой шершней-убийц, уничтожая все на своем пути. Я прерывисто вздыхаю, пытаясь унять бешено колотящееся сердце, в то время как мои руки отчаянно трясутся по бокам.

– Нет, – говорит Маркус, с презрением глядя на своего брата, прежде чем медленно повернуться ко мне. – Ты не готова. Вместо этого я буду тренировать тебя.

– Не будь гребаным идиотом, – говорит Роман. – Один пропущенный удар в грудь, и ты упадешь, как мешок с дерьмом. Я этого не допущу. Она тренируется со мной. Ей просто придется подождать, пока она не сможет находиться рядом со мной без приступов паники.

Я хмурюсь, когда я обхожу Маркуса.

– Ни хрена подобного. Я же сказала тебе, мы начинаем это прямо сейчас. Я хочу учиться.

Роман качает головой.

– Этого не случится. То, что я только что сделал, схватив тебя вот так, – ерунда, и ты не смогла вынести моих прикосновений. Что произойдет, когда я схвачу тебя за лодыжку и потащу через комнату? Ты обмочишься и начнешь орать как сука, думая, что ты снова в той пещере? Посмотри фактам в лицо, Шейн. Ты не готова.

Я подхожу к нему ближе, вызывающе вздергивая подбородок, страх перед повторением истории сильнее, чем память о прошлом.

– Я могу это сделать, – выплевываю я, мой голос срывается от беспокойства и нервозности, в то время как решимость в моих глазах сияет намного ярче. – А теперь тренируй меня.

Роман и Маркус наблюдают за мной долгое, напряженное мгновение, прежде чем Маркус, наконец, отходит и возвращается в другой конец комнаты с Леви, они оба наблюдают за мной слишком пристально, но не они привлекают мое внимание.

Роман просто стоит там, его взгляд задерживается на моем жестком взгляде. Он снова делает шаг ко мне, и мои колени начинают дрожать, потребность отступить пронзает меня. Прошлой ночью в его комнате все было по-другому. Я знала, что он не собирается прикасаться ко мне, и чертовски хорошо знала, что он не причинит мне вреда, но прямо сейчас я дала ему разрешение прикасаться ко мне любым способом, который он сочтет нужным, и то, что он собирается со мной сделать, скорее всего, повторит те ужасные вещи, которые он уже делал.

– Хорошо, – наконец говорит он низким и угрожающим тоном, заставляя страх разливаться по моей крови, как свинец. Он обходит меня, не сводя с меня взгляда ни на секунду. Я чувствую, как он останавливается прямо у меня за спиной, и страх от того, что он стоит там, почти сводит с ума.

– Урок номер один, – говорит он, бросаясь ко мне, его рука обвивается вокруг моей шеи, когда он тянет меня в удушающий захват, другая его рука опускается на мой рот, не давая мне возможности закричать. – Никогда не поворачивайся спиной к своему врагу. Когда я обхожу тебя, ты идешь со мной. Всегда оставляй себе преимущество.

Затем просто так он отпускает меня, слегка подталкивая, чтобы оттолкнуть от себя, зная, что мне нужно личное пространство. Я хватаю ртом воздух, но не потому, что он загородил мне доступ к нему. Я разворачиваюсь, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в тот момент, когда моя паника взята под контроль. Я смотрю Роману прямо в глаза.

– Сделай это снова, – говорю я ему, с трудом сглатывая комок в горле. – Так, как Лукас Миллер схватил меня в клубе и как приспешник твоего отца схватил меня перед тем, как взорвалась машина. Научи меня, как выбираться из этого.

Роман наблюдает за мной, в его глазах мелькает сомнение.

– Ты уверена? – спрашивает он, когда Леви медленно начинает приближаться к нам.

Я киваю.

– Я уверена.

Проходит мучительный момент, прежде чем он, наконец, соглашается и указывает на пространство перед собой.

– Иди сюда, – говорит он низким голосом, изо всех сил стараясь, чтобы в нем не прозвучала угроза, в чем он явно не очень силен.

Мои колени дрожат, когда я медленно становлюсь обратно перед Романом, и на этот раз он медленно подходит в плотную ко мне. Он обхватывает рукой мое горло и сжимает ровно настолько, чтобы я почувствовала это, другая его рука зажимает мой рот, оставляя мне достаточно места, чтобы закричать, если понадобится.

Я чувствую его дыхание на своей коже возле уха, когда его тело прижимается к моему.

– Хорошо, – говорит он. – Если кто-то держит тебя вот так, он, более чем вероятно, попытается тащить тебя назад.

Я киваю, навязчивое воспоминание кружит в моей голове, как колесо обозрения на сомнительной городской ярмарке.

– Что мне делать? – Спрашиваю я робким и нервным голосом, приглушенным его рукой.

Он проводит мизинцем по моим губам.

– Хватайся за него, – говорит он. – Я собираюсь обнять тебя крепче, и когда я это сделаю, ты отдернешь мой палец так далеко, как только сможешь, одновременно ударяя локтем мне в живот. Ты измотаешь нападающего, и в большинстве случаев он будет вынужден отпустить тебя. Когда это произойдет, беги вперед и кричи о помощи.

Я киваю, прокручивая в голове свои шаги.

Мизинец. Локоть. Бежать.

Это не так уж сложно.

– Ты готова? – спрашивает он.

Я киваю, и он, не колеблясь, обнимает меня крепче. Меня охватывает паника, но я придерживаюсь своего списка инструкций. Схватив его за мизинец, я отдергиваю его назад, и когда его рука отдаляется от моего рта, я бью его локтем в живот, зная, что Роман выдержит удар несмотря на то, что всего неделю назад был ранен в поясницу.

Он отпускает меня и сгибается пополам, слегка съежившись. Он был готов, хотя, если бы я застала его врасплох, я уверена, что смогла бы вывести его из строя.

Оторвав Романа от себя, я мчусь вперед и натыкаюсь прямо в объятия Леви. Он ловит меня и ставит на ноги, хватая за плечи и удерживая мой взгляд, пока не убедится, что со мной все в порядке.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Да, – говорю я, тяжело вздыхая. – Подобные вопросы приведут только к тому, что ты останешься с посиневшими яйцами. Кстати, как все прошло? Ты принял холодный душ или был вынужден дрочить следующие двадцать минут, потому что никто не чувствовался так хорошо, как я?

Леви толкает меня обратно к Роману.

– Давай еще раз. С ней все в порядке.

Роман усмехается и ловит меня, хватая за руку и возвращая в исходное положение.

– Хорошо, на этот раз без предупреждения. В одну секунду ты танцуешь со своими друзьями в клубе, в следующую секунду тебя утаскивают, ясно? Я хочу, чтобы ты отреагировала инстинктивно, и на этот раз одновременно мизинец и локоть.

Роман отступает на несколько шагов, занимая свое место позади меня, чтобы я не могла видеть, как он приближается. Он выжидает несколько мгновений, позволяя этому затянуться, чтобы сделать все более спонтанным, затем слишком быстро оказывается рядом и хватается рукой за мое горло, как гребаный психопат. Он тут же оттаскивает меня назад, точно так же, как если бы был на охоте.

Совершенно забыв о мизинце, я бью его локтем в живот, гораздо сильнее, чем раньше, и когда он ослабляет хватку на моем горле, мой кулак летит прямо вниз, ударяя его прямо между ног.

Роман падает на колени, прежде чем упасть вперед и опереться на ладони.

– Твою мать, – ворчит он, надувая щеки, прежде чем медленно выдохнуть. – Это не входило в мои планы.

Я морщусь, чувствуя небольшую жалость к этому парню, но, с другой стороны, он держал меня и мучил.

– Извини, я запаниковала, – говорю я ему. – Но, по крайней мере, я освободилась, верно? Это круто.

Роман качает головой.

– ЭТО. НЕ. БЫЛО. ЧАСТЬЮ. ГРЕБАНОГО. ПЛАНА.

– Тебе некого винить, кроме себя, – говорю я ему, гордость бурлит глубоко в моем животе от того, что я смогла ускользнуть от одного из знаменитых братьев ДеАнджелис. – Это казалось слишком реальным. Ты не сказал мне, что собираешься начать тащить меня. Я не была готова.

– Что я могу сказать? – ворчит он. – Таскать ничего не подозревающих женщин за горло – одно из моих любимых занятий. Я немного увлекся.

Я пожимаю плечами.

– Невинная ошибка, – говорю я ему, горя желанием продолжить. – Вставай. Давай повторим.

Роман поднимает руку и отмахивается от меня.

– Леви. Ты – следующий, чувак. Мне просто нужна минута… может быть, две.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Леви, и он морщит лицо.

– Ты ведь не собираешься заодно и мне врезать, правда?

– Кто знает? Все это часть острых ощущений, тебе не кажется?

Леви вздыхает и подходит ближе. – Отлично, – говорит он, его татуировки выглядывают из выреза футболки, умоляю меня укусить в этих местах. – Но мы попробуем что-нибудь другое. Нам нужно многое успеть.

Следующий час пролетает незаметно, парни обучают меня всему, что они знают о техниках уклонения, но, если быть до конца честной, они немного подзабыли ее, поскольку обычно уклоняться приходится не им. Роман и Леви показывают мне, чего они хотят от меня, иногда демонстрируя это на мне, а иногда используя друг друга. Только когда они используют друг друга, в этом есть тонкая жестокость, которая говорит мне, что их обычные тренировки совсем не нежные. Время от времени Маркус вставляет свои пять копеек через всю комнату, и поскольку он не стоит здесь, передо мной, парни быстро игнорируют его в пользу собственных советов, которые только приводит в ярость дьявольского бога на другом конце комнаты.

С течением времени становится легче сосредоточиться, легче принять ощущение их прикосновений к моему телу и их общую близость. Только все летит к чертям, когда Роман неожиданно нападает на меня, хватая за тело и швыряя на тренировочные маты. Я прижимаюсь спиной к мату, и он наваливается на меня сверху, своим весом прижимая меня к полу.

Крик ужаса вырывается из меня еще до того, как я понимаю, что произошло, и через короткое мгновение я заставляю себя дышать.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – напоминает он мне, его темные глаза непримиримо впиваются в мои, требуя сосредоточиться. – Освободись.

С трудом сглатываю, решимость накатывает на меня волной, и я выкладываюсь по полной, отбиваясь от него, пока он удерживает меня, его мастерство слишком продвинуто для моих ограниченных знаний. Если бы мы были в клубе, и он напал бы на меня с далеко не респектабельными намерениями, я была бы в полной заднице.

Он не успокаивается, и я слышу, как Леви рядом инструктирует меня, что делать, в то время как Маркус рычит с другого конца комнаты, давая мне противоречивые советы. Разочарование быстро угнетает меня, и мои движения становятся небрежными, медленными и предсказуемыми.

Безнадежность захлестывает меня, и как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и признать поражение, два огромных волка врываются в открытую дверь тренировочного зала. Они несутся ко мне, их свирепое рычание эхом разносится по комнате, когда они обнажают зубы.

Мои глаза вылезают из орбит, когда они вбегают со скоростью молнии, едва давая мне шанс закричать, прежде чем они окружают нас.

– Черт, – ворчит Роман, подтягиваясь выше и обхватывая руками мое лицо, удерживая меня под собой и защищая от их яростной атаки, уверенный, что эти дикие животные наконец-то сломались.

Я слышу, как Леви подходит ближе, а рычание волков продолжается. Они проходят мимо моей головы, останавливаясь надо мной, и когда Роман медленно отрывается от меня, его глаза омрачены замешательством, я понимаю, что большие волки рычат не на меня. Они рычат на Романа, и, черт возьми, они недовольны тем, как он меня прижимает.

Роман отстраняется от меня, поднимая руки, чтобы показать свою невиновность, и когда он встает, волки движутся вперед по обе стороны от меня, становясь между мной и Романом.

– Что, черт возьми, происходит? – Спрашивает Маркус, каким-то образом оказавшийся рядом со мной. Он хватает меня за руку и, несмотря на свою рану, одним быстрым движением поднимает на ноги.

Я качаю головой, не имея ни малейшего представления.

– Я… Я не знаю, – говорю я, наблюдая, как они надвигаются на Романа, готовые разорвать его в клочья. – Я думала, они были верны вам. Я им даже не настолько нравлюсь.

Роман усмехается.

– Не были, – говорит он. – Они все равно дикие животные. Они не преданы никому, кроме самих себя. Должно быть, что-то произошло за последние двадцать четыре часа, потому что, когда я уходил прошлой ночью, у них не было ко мне претензий.

Я пожимаю плечами.

– Я не знаю. Я накормила их твоим обедом и наполнила их миски водой, но, кроме этого, я ничего не сделала.

Роман вздыхает, его тело немного расслабляется.

– Черт возьми, – бормочет он. – Они защищают руку, которая их кормит, и, видя, что ты накормила их гребаным деликатесом, они устраивают шоу для Шейн. Поздравляю, ты увела моих волков у меня из-под носа. А теперь отзови их.

Мои глаза вылезают из орбит.

– Что? – Я вскрикиваю. – Как, черт возьми, я должна это сделать?

– Твои волки, – говорит он. – Твоя проблема.

Я сжимаю челюсть, его раздражающее отношение полностью портит мне настроение. Черт, возможно, мне следует спустить их и преподать ему один-два урока, но, в отличие от парней, во мне нет такой жестокой натуры. Хотя это не объясняет, почему мне понравился тот визит во владения их дяди на днях.

Вздохнув, я рявкаю на волков.

– Эй, засранцы, – требую я, мой тон полон власти. Они реагируют мгновенно, их рычание прекращается, когда они оглядываются на меня. – Прекратите это дерьмо. – Не издавая больше ни единого рыка, они отступают, выпуская Романа из своей хватки, прежде чем убраться отсюда, как будто им на все наплевать.

Я изумленно смотрю им вслед. У меня действительно есть своя стая?

– Что, черт возьми, только что произошло? – Бормочу я, когда знакомый звук машин, несущихся по подъездной дорожке, наполняет комнату, вселяя в мою грудь страх, который возникает только тогда, когда Джованни собирается выкинуть какую-нибудь извращенную хрень.

– Черт, – говорит Маркус, его охватывает разочарование. – Волки сейчас – наименьшая из наших проблем. Думаю, отец пришел запереть нас. Наша неделя свободы официально закончилась.

16

Входная дверь распахивается, и я с отвращением наблюдаю, как четверо вооруженных охранников врываются в фойе, их пистолеты наготове и заряжены, они ведут себя как кучка сверхпривилегированных придурков из спецназа. Они кружат по фойе, причем один из них не сводит глаз с трех сыновей Джованни, которые изо всех сил стараются выглядеть скучающими.

– Не двигайтесь, мать вашу, – говорит один из охранников, вставая прямо перед тремя парнями и наставляя на них пистолет, в то время как остальные продолжают искать угрозы. Я усмехаюсь и прислоняюсь спиной к стене, скрещивая руки на груди. Насколько нелепыми должны быть эти парни, чтобы оставить всего одного охранника присматривать за тремя братьями? К тому времени, как он успеет сделать один выстрел, два других брата навалятся на него, заставляя его пожалеть о каждом решении, которое он когда-либо принимал.

Это шутка, и Джованни был дураком, одобряя это дерьмо, если только ему не нравится наблюдать за тем, как его сыновья без особых усилий расправляются с его охраной.

Мгновение спустя возвращаются трое других охранников.

– Все чисто, – говорят они в свои крошечные рации, висящие у них на плечах, заставляя меня смеяться. Они действительно сделали все возможное для этого особого случая. Хотя, я думаю, их последняя встреча с Романом на подъездной дорожке прошла не совсем так, как планировалось. Им нужно каждое преимущество, которое они могут получить.

Мгновение спустя Джованни врывается в парадную дверь в сопровождении еще шести охранников, и я закатываю глаза, когда он входит в фойе и тут же с отвращением смотрит на своих сыновей.

– Сыновья, – говорит он, вздергивая подбородок, когда охранники рассредоточиваются вокруг него. – Я полагаю, семь дней – это достаточный срок для выполнения вашей задачи. Мы удалимся в обеденный зал. У меня есть несколько вопросов относительно вашего кузена, Антонио, и других… дел, которыми вы занимались в течение недели. После этого вы проводите меня к этому ублюдку, который меня подсиживает, а дальше я сам разберусь.

Роман выпрямляется, делая шаг вперед, чтобы подчеркнуть это, и, слишком хорошо зная, что ему некого передать, он подыгрывает.

– Конечно. Давай не будем терять времени.

Роман разворачивается на каблуках и направляется к огромному обеденному залу, охранники следуют его примеру, не выпуская его из поля зрения ни на мгновение, но когда Маркус и Леви не шевелят ни единым мускулом, я ловлю себя на том, что ухмыляюсь. Они слишком чертовски хитры, отделяясь друг от друга и вынуждая охрану разойтись. Это умный ход, который они должны были предвидеть.

Охранник сталкивается лицом к лицу с Леви, преувеличенное чувство власти плохо маскирует его страх. В глазах Леви мелькает знакомый огонек озорства, как у взволнованного ребенка рождественским утром.

– Шевелись, – выплевывает охранник, упирая пистолет прямо в живот Леви и глядя на него сверху вниз. Этот взгляд заставил бы меня упасть на колени, но не Леви.

Леви ухмыляется, склонив голову набок таким образом, который раньше казался мне чертовски пугающим, только теперь это меня только заводит.

– Скажи – пожалуйста, – насмехается он, зная, что у парня не хватит духу нажать на спусковой крючок.

Охранник стискивает челюсть, и как раз в тот момент, когда он собирается устроить гораздо большую сцену, Джованни отталкивает его с дороги. Не сбиваясь с шага, он запускает пальцы в ворот футболки Леви и притягивает его к себе, пока его лицо не оказывается всего в нескольких дюймах от лица сына.

– Я здесь не для того, чтобы валять дурака, – рычит он таким низким тоном, что я чувствую вибрацию прямо в груди. Он сильно толкает Леви в том направлении, где только что исчез Роман. – Шевели своей задницей.

Леви смеется и после паузы, сжалившись над своим стариком, уходит.

– Всегда рад, отец, – бросает Леви через плечо. – Всегда чертовски приятно.

Маркус смеется и смотрит на меня сверху вниз, прежде чем поднять подбородок, молча показывая мне следовать за Леви. Я не сбиваюсь с ритма, следуя за ним, в то время как Маркус пристраивается позади меня, не позволяя моей спине оставаться незащищенной. Маркус идет с высоко поднятой головой, несмотря на боль, которую он, должно быть, чувствует внутри, но он не осмеливается показать, что был ранен, особенно когда в замке так много других мужчин.

Джованни следует за нами со своими людьми, и когда мы входим в огромный обеденный зал, я нахожу Романа уже сидящим на своем любимом месте, устремив злобный взгляд на своего отца.

Охранники рассредоточиваются веером по комнате, и, оглядываясь на Маркуса, он бросает на меня острый взгляд – холодное напоминание о том, что в присутствии Джованни ДеАнджелиса мне было бы разумнее оставаться видимой, а не услышанной.

Я киваю и обхожу массивный стол, прижимаясь к стене позади того места, где сидит Роман, – самое дальнее от Джованни место, откуда почти один из самых быстрых путей к отступлению через смежную кухонную дверь.

Я зорко слежу за Джованни, как и его сыновья, и ни один из нас ему ни в малейшей степени не доверяет. Он делает шаг вперед и занимает место за массивным столом, как будто имеет полное право находиться здесь. Черт возьми, он даже ведет себя так, будто это его сыновья мешают ему. Его высокомерие не знает границ, и это только еще больше выводит меня из себя.

– Антонио, – говорит Джованни, обводя взглядом комнату и останавливаясь на каждом из своих сыновей. – Что вам известно о его убийстве?

Я делаю глубокий вдох, мое сердце выпрыгивает прямо из горла, когда я делаю все возможное, чтобы не показать, что я что-то знаю об этом. Черт, если бы Джованни хоть на секунду подумал, что я что-то знаю, меня бы пытали, выведывая информацию, и, черт возьми, я бы сломалась, как гребаный прутик. Я не могу снова пройти через что-то подобное. Я нервничаю, но, видя беззаботные выражения лиц парней, делаю все, что в моих силах, чтобы расслабиться и вести себя спокойно.

Роман вздергивает подбородок, его пристальный взгляд прищуривается на отца.

– Я уже объяснял тебе это, – говорит он. – Тони трахался с Моник в течение трех лет. Роналду должен был рано или поздно узнать, но скатертью дорога. Давно пора кому-нибудь вцепиться когтями в этого маленького стукача. Я просто в бешенстве, что Роналду опередил меня. Я бы дорожил каждым мгновением, проведенным наедине с этим мудаком.

Маркус усмехается с другого конца комнаты, бросая острый взгляд на старшего брата.

– Нет, если бы я добрался до него первым.

Джованни хлопает ладонями по столу.

– Это, блядь, не шутка, – рычит он, и его голос разносится по всему гребаному замку.

– По-моему, звучит как гребаная шутка, – бормочет Леви, бросая осторожность на ветер.

Джованни встает, его стул отлетает назад в приступе ярости.

– Ты хоть представляешь, к каким последствиям это приведет? Если Роналду убил твоего кузена, война гарантирована. Твой дядя не остановится, пока голова Роналду не окажется в его руках.

Два волка врываются в двери столовой. Они останавливаются у входа, их острые взгляды блуждают по комнате, и, судя по тому, как встает дыбом шерсть у них на загривках, они могут более чем уловить напряжение.

Пристальные взгляды Дил и Доу возвращаются ко мне, и, немедля, они проходят через комнату, охранники вздрагивают при каждом мягком шаге. Они опускают свои мохнатые задницы по обе стороны от меня, и я тяжело сглатываю, ненавидя то, как Джованни наблюдает за ними и обращает внимание на эти новые отношения защиты, которые у них сложились по отношению ко мне.

Голова Доу оказывается прямо у моих ребер, когда она садится рядом со мной и толкает меня носом в бок, безмолвно давая понять, что прикрывает мою спину. Я ерзаю рядом с ней, пряча руку, зарываясь в ее густой черный мех, нуждаясь в ее утешении больше, чем я могла себе представить.

– Черт возьми, отец, – говорит Роман, снова наклоняя голову, отвлекая внимание от меня и волков, возвращаясь к захватывающему разговору. – Звучит так, будто ты хотел бы, чтобы именно мы лишили его жизни.

Джованни разочарованно фыркает и падает обратно на свое место, его тяжелый золотой браслет звякает по столу.

– Почти так и есть, – выплевывает он. – Ваш дядя пришел бы за вами, но он слишком слаб. Он бы этого не пережил, и на этом бы все закончилось. Но как только мой брат лишит жизни Роналду, цепочку событий, которые последуют, уже не остановить. Это будет началом конца. Семья ДеАнджелис будет сокращаться до тех пор, пока никого не останется.

Что. За. Ебаный. Пиздец. Как будто они, так и планировали. Как странно.

Сила расцветает глубоко в моей груди, и я должна заставить себя не ухмыляться, как гребаная ведьма-психопатка, при одной мысли о том, что семья ДеАнджелис разрывает себя на части изнутри.

Леви откидывается на спинку кресла, потягивая виски.

– Только скажи, отец. Мы были бы более чем счастливы вмешаться. Ты знаешь, что у нас есть сила остановить это прямо сейчас. Все, чего это будет стоить тебе, – это нашей бессрочной свободы.

Страх мелькает в глазах Джованни, прежде чем он призывает на помощь все свои силы и скрывает это, как каждое убийство, которое он когда-либо совершал.

– Нет, – рычит он низким и угрожающим тоном, точно зная, что на самом деле означает для него свобода его сыновей. – Об этом не может быть и речи.

Роман смеется.

– Позволь мне прояснить. Ты предпочел бы рискнуть развязать гражданскую войну и потерять три четверти своей семьи, разрушив свое королевство, чем освободить своих единственных сыновей? Ты настолько боишься нас, отец?

– Выслушай меня, и выслушай хорошенько, – выплевывает Джованни сквозь зубы. – Я тебя не боюсь. Вы кучка потерянных маленьких мальчиков, которые не знают, где провести черту. Нет, я вас не боюсь, я вас презираю.

В комнате нарастает напряжение, и оба волка застывают по бокам от меня. Я крепче сжимает мех Доу, пока делаю все возможное, чтобы отпрянуть и раствориться в стене позади меня. Выяснение отношений с самым высокопоставленным членом семьи ДеАнджелис – это не то место, где я хотела бы быть. Черт, этим волкам лучше быть готовыми утащить мою задницу отсюда в стиле Джейкоба и Ренесми, иначе мне крышка.

Я внимательно наблюдаю за парнями, не сводя глаз с каждого из них, в ужасе от того, что это перерастет в кровавую баню, но каждый из них просто сидит неподвижно, выглядя слишком расслабленным, но здесь это ничего не значит. Эти братья обладают сверхъестественной способностью в мгновение ока срываться с нуля до сотни.

Тишина сгущается, и я наблюдаю за моментом, когда Маркус решает, что с него хватит. Его глаза заостряются, а уголок рта растягивается в легчайшей улыбке, которую никто другой в этой комнате не смог бы увидеть. Я задерживаю дыхание, неизвестность давит мне на плечи, когда он сжимает свой нож и с отработанным, внушающим благоговейный трепет мастерством запускает его через всю комнату.

Я смотрю на лезвие, мои глаза расширяются от ужаса, когда оно чисто рассекает воздух, прежде чем пронестись прямо перед лицом Джованни, срезая самый верхний слой тонкой кожи, который находится на кончике его носа. Нож не останавливается, проносясь по воздуху, пока, наконец, не вонзается в стену, изящная рукоятка выступает всего в нескольких дюймах от лица одного из охранников.

Комнату заполняет тишина, и она такая чертовски громкая, что можно услышать, как булавка упадет на изысканную плитку. Леви пристально наблюдает за своим отцом, как кровь собирается на поверхности его кожи, стекая с кончика носа, когда Роман стискивает челюсть, злясь на Маркуса за такой глупый трюк.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда охранники готовятся, но Джованни просто поднимает руку, молчаливо призывая подождать, пока его жесткий взгляд останавливается на Маркусе. Я тяжело сглатываю. Я уже прошла через страх о мысли, что он мертв, и хотя я, вероятно, могу слышать, как бьется его сердце в этой тяжелой тишине, что-то глубоко внутри меня подсказывает мне, что он уже мертв.

Джованни встает и берет салфетку, прежде чем демонстративно вытереть каплю крови с кончика носа. Он роняет испачканную салфетку на пол, и я в ужасе наблюдаю, как он медленно подходит к Маркусу, становясь прямо за ним. Маркус пристально смотрит на Романа, и я не сомневаюсь, что если Джованни попытается что-нибудь предпринять, один быстрый кивок Романа приведет к тому, что Маркус оборвет жизнь своего отца.