Текст книги "Только твой (ЛП)"
Автор книги: Шеннон Стейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Если бы я настолько ненавидел стирку, я бы заплатил прачечной у нас внизу, – сказал Эван, когда их кофе был сервирован и они опять остались одни, – хочешь, верь, хочешь не верь, но нет ничего, что я не мог бы сделать сам или кому-нибудь за это заплатить.
– Что же, прекрасно, но когда ты плавно переходишь от прачечных скорбей к желанию вернуться домой, что мне остается думать?
– Я не хотел, чтобы это возникло в разговоре вот так вот, – продолжил он и на его щеках появился налет румянца, – полагаю, я не очень в этом хорош. Я имею в виду всю эту тему с вечерним свиданием.
Возможно потому, что никто из них не был на свидании почти полтора десятилетия. Об этом она знала.
– Ты с кем-нибудь еще встречался?
– Нет.
То, как он это сказал, и выражение его лица, когда он это произносил, заставили ее поверить, что он говорит правду.
– Я больше никого не хочу.
Но, с другой стороны, он больше не хотел и ее. Это он чертовски ясно дал понять.
– Ничего не изменилось, Эван. Всё то же самое, поэтому вещи, которые сделали тебя настолько несчастным, что ты ушел, несомненно, сделают тебя настолько несчастным, что ты уйдешь снова. Я не буду снова проходить – и проводить нашу дочь – через это.
– Всё изменилось. С притворством покончено, и, если мы проведем остаток наших жизней вместе, то это будет, потому что мы оба хотим этого, а не потому, что ни у кого из нас не хватает решимости выйти за дверь.
Она разорвала третий пакетик сахара и высыпала в кофе просто, потому что заслужила это.
– Что, если мы оба этого хотим, но все же не можем заставить это работать?
– Ты меня любишь?
Вопрос обрушился на нее так быстро, что она рефлекторно кивнула, прежде чем смогла подумать о том, готова ли она дать ему столь большую власть.
– Тогда мы можем заставить это работать.
– Три месяца назад я тебя любила, и этого оказалось недостаточно, – почему он не может понять то, что не так просто, как решить, что он готов вернуться домой, – и почему ты думаешь, что вот так просто, волшебным образом, этого будет достаточно сейчас?
– Не волшебным. Просто теперь, когда мы вытащили наше барахло из-под кровати, мы можем начать с ним разбираться. На это потребуется время, но наш брак того стоит.
Его голос звучал уверенно, но он потерял ее до последней крошки. Он добрался прямо от А до Я, когда в то утро ушел от нее без предупреждения. Теперь он хочет вернуться и разобраться с Б через Ю? Им стоило попробовать перерыть часть барахла, прежде чем ему собирать свое.
Когда она ничего не ответила, Эван отпил кофе. Поигрался серебряной ложечкой. Намазал и съел кусочек хлеба из тех, что им принесли с кофе. Молчание тянулось так долго, что стало уже неловким, а она все еще не могла найти правильных слов, чтобы заполнить его.
– Ты так не думаешь? – спросил он, наконец.
– Я не знаю, – она тоже намазала кусочек домашнего хлеба и просто на него смотрела, – почему ты не сказал мне, что тебе было так плохо, что ты думал об уходе?
– Потому что ты помешана на контроле, и если ты думаешь, что что-то в порядке, то оно должно быть в порядке. Я должен был сделать это быстро, как пластырь оторвать, иначе ты бы все время говорила себе, что это все только в моей голове.
Она положила намазанный хлеб на салфетку и прижала кончики пальцев к глазам, пытаясь удержать слезы. Она пыталась. Она была в тоске и в смятении и в гневе, ее сердце было разбито, и она больше не хотела.
– Мне страшно, Эван. Мне больно. Все еще больно.
– Знаю, ты мне не поверишь, но мне тоже больно. Однако, быть без тебя, это еще больнее.
Это был уже предел. Было невероятно больно, когда он ушел, и больно было думать о том, чтобы опять пойти на этот риск. Но мысль о том, чтобы прожить остаток жизни без этого мужчины, мучила ее по-особому, она сжимала ей горло и отнимала способность думать.
– Не сегодня, – прошептала она, – я еще не готова.
– Но ты попробуешь?
Она кивнула, и он, протянув руку через стол, взял ее за руку. Она свою руку не отвела.
– Нам нужно немного больше времени… для разговора. Но я тоже буду работать над твоим возвращением домой. Посмотрим, сможем ли мы опять стать друзьями.
– Я люблю тебя, Терри.
Она сжала его пальцы и улыбнулась ему сквозь блестящую завесу слез.
– Я тоже тебя люблю.
Первые три дня безработного состояния Кэри предложения о работе принимал ее автоответчик. Они были весьма лестными, особенно звонок от главного соперника “Прожектора”. Были, однако, еще многочисленные звонки от Джо, и они заставляли ее по локоть залезать в ведерко с шоколадным мороженым.
Ответить на телефон был не вариант. Она не находила в себе решимости сказать ему, что она бросила его и разбила оба их сердца ради работы, с которой она ушла в первый же день по возвращении. Но не могла она и сказать: «Привет, поскольку у меня больше нет работы, может быть я бы дала нам еще одну попытку, хотя я и заставила тебя поверить, что работа важнее».
Похоже, ей понадобится еще мороженое.
Пока она три дня валялась в штанах для йоги и фланелевой майке и выгребала замороженные вкусняшки, у нее была уйма времени для двух вещей – для рыдания и для размышления.
Разумеется, общей темой этих напоенных шоколадом размышлений было дерьмовое состояние ее нынешней жизни и насколько эта жизнь не была дерьмовой, пока она не села на самолет в Бостон.
Проблема была в том, насколько своей не-дерьмовостью эти две недели были обязаны Джо, а насколько тому, что это был ее первый настоящий отпуск с тех пор, как она начала работать в “Прожекторе”. Вместо того, чтобы носить каблуки, от которых у нее дрожали ноги, и следить за тем, чтобы каждая мелочь, по брови включительно, была безупречно ухоженной. Смартфон. Лаптоп. Вставленный в ухо блютуз.
Даже если устранить Джо из уравнения, неудивительно, что она была счастлива в Нью-Гемпшире. Зефир на костре. Волейбол. Тандемные пушечные ядра в «дум». Что здесь не любить?
Но ее нутро не горело от мысли о том, что она никогда больше не сыграет в волейбол. Или не будет вынимать растопленный зефир из волос. А вот мысль о том, что она никогда не увидит Джо…
Очередной неудержимый припадок рыданий бросил ее в эмоциональное опустошение, в икоту и в попытки вылизать последние капли шоколада из ведерка из-под мороженого.
Так она больше не могла. С одной стороны, морозилка была почти пуста. И у нее было бы обезвоживание, если она не прекратила так чертовски много плакать. Пора было решить, где она будет счастлива.
И она, могла подумать только об одном способе сделать это.
Глава 19
По многу раз за много дней Джо слушал бесцветное приветствие Кэриного автоответчика и, наконец, набрал другой номер и произнес волшебные слова.
– Это Джозеф Ковальски, я хотел бы поговорить с Тиной Дешанель.
Он даже не успел определить мелодию.
– Мистер Ковальски, какой приятный сюрприз!
Ему даже голос ее не нравился.
– Мисс Дешанель, ваш репортер не отвечает на мои звонки.
Пауза была довольно-таки тяжелой.
– Кэри Дэниэлс больше не сотрудничает с журналом “Прожектор”, мистер Ковальски, но я была бы счастлива лично решить ваши проблемы.
– Хорошо. Прежде всего, я хотел бы знать, почему ее больше там нет.
– У меня нет привычки обсуждать…
– Эй, Боб, у тебя сохранился номер того парня из “Пипл”? – крикнул он папоротнику в горшке на подоконнике.
Джо никогда раньше не слышал по телефону, как на другом конце скрежещут зубами. Даже эхо небольшое было.
– Как вы наверняка знаете, мисс Дэниэлс направила в “Прожектор” интервью с вами. В нем не было, каких бы то ни было серьезных деталей, которые могли бы быть интересны читателям журнала. Когда я попросила ее переделать работу, она уволилась.
– Вы попросили ее предать доверие мое и доверие моей семьи, а она вместо этого ушла.
– В общем, да.
– Когда?
– Она пришла в офис утром по прилете и ушла два часа спустя.
Джо откинулся в свое кожаное офисное кресло, не веря своим ушам и не в силах подобрать слова. Она уволилась на следующий день после того, как ушла от него, но до сих пор не отвечает на звонки. Она винит его?
– Мистер Ковальски, я бы хотела задать вам несколько вопросов по этому поводу…
Он повесил трубку. И сразу пожалел об этом. Не только, потому что это было непозволительно грубо, как правило, он так не делал, но и потому что ему надо было бы спросить ее, не знает ли она, куда ушла Кэри.
Прошла неделя. Целая клятая неделя с тех пор, как она ушла на работу, о которой говорила, что желает ее больше всего на свете, а он не получил даже телефонного звонка. Или имейла. Черт, сгодился бы даже факс.
Это довольно-таки прямо сказало ему все, что ему надо было знать о состоянии его отношений с Кэри Дэниэлс.
Он взял карандаш, просто чтобы было чем стучать по краю стола. Пара телефонных звонков и он будет в Калифорнии к ужину. Проблема была найти ее, когда он туда прилетит.
– Привет.
Джо почти упал со стула, но быстро собрался.
– Привет, Кевин. Не слышал, как ты вошел.
– Наверное, из-за соло на барабане. Я стучал, но ты никогда не откликаешься на стук в дверь, когда работаешь. Или притворяешься, что работаешь.
– Кэри уволилась с работы на следующий день по прилете в Калифорнию.
– Как ты это узнал? – Кевин подошел к софе и примостился на подлокотник – одна из тех вещей, которые он делал независимо от того, как часто Джо просил его этого не делать.
– Я позвонил в журнал.
– Чувак, – сказал Кевин, покачав головой, – знаю, у тебя не такой большой опыт с дамами, как у меня, но когда женщина неделю не отвечает на телефонные звонки, ты ей не нужен.
– Я ей нужен, – он не знал, где она или что делает или почему не отвечает на проклятый телефон, но он знал, что он ей нужен. – Уходи. Мне нужно позвонить в аэропорт.
– Тебе не нужно этого делать.
– Я думаю поехать в Лос-Анджелес, – вот, он сказал это.
– Чтобы быть с женщиной, которая не хочет с тобой говорить? Подумай об этом.
– Я целую неделю ничего не делал, как только думал об этом. У меня есть довольно много бонусных миль, так что не похоже, что ты никогда больше меня не увидишь.
– Вопрос в том, захочет ли она тебя снова увидеть, – Кевин перебросил ногу через подлокотник дивана и соскользнул задницей на подушку. – Ты еще кому-нибудь об этом говорил?
– Нет. А сейчас мне нужно позвонить в авиакомпанию, собрать багаж и прикинуть, как я там ее найду. Так что теперь можешь пойти и сказать семье, что ты меня проверил и я все еще трезвый.
– Я здесь не для того, чтобы тебя проверять.
Джо хмыкнул. Они все эти недели искали и находили более-чем-ненавязчивые способы его проверить. Похоже, у них был круговой график, когда и кому заехать или позвонить и какие предлоги для разговора выбрать.
– Как бы то ни было. Слушай, у тебя нет никаких контактов, чтобы провести проверку по Кэри через систему? Может, получить для меня ее домашний адрес?
Кевин вздохнул и скрестил руки на груди:
– Папа прислал меня сказать тебе, что ему позвонили из кемпинга. Она там.
– Кто там? – Джо опять начал барабанить карандашом, с нетерпением ожидая, когда же его брат уйдет, чтобы он смог заняться приготовлениями. Он мог бы слетать и поговорить с ней и, если все пойдет хорошо, прилететь домой и упаковать кое-какое барахло и выставить дом на продажу.
– Кэри.
– Кэри где? – карандаш застыл, так и не стукнув. – В кемпинге?
– Да, он говорит, она там уже несколько дней. Находится постоянно в хижине.
Он слышал слова, выходившие изо рта Кевина, но они не имели смысла. Почему Кэри вернулась в Нью-Хэмпшир? Не просто в штат, но на то самое место, которое, как он думал, она никогда не захочет снова увидеть:
– Почему?
– Никто не знает, – Кевин пожал плечами. – Он позвонил папе только потому, что, как он сказал, она выглядит очень печальной. Думал, могло что-то случиться, о чем мы могли бы знать.
– Почему она мне не позвонила? – он не собирался произносить это вслух, но его брат только пожал плечами и не стал по-мужски издеваться над очень-не-мужским вопросом.
– Последние несколько дней она не принимала телефонных звонков, – заметил Кевин. – Перед этим… может, ей нужно было какое-то место, чтобы прикинуть, что ей следует делать. Или…
– Или что? – когда Кевин просто пожал плечами и отказался закончить свою мысль, Джо бросил карандаш на стол, – Ты думаешь, она винит меня в потере ее работы, так что ли?
– Ты сказал, она ушла с работы.
– Она ушла, потому что Тина собиралась ее выгнать, если она не выдаст наши семейные секреты. Так что, ушла или выгнали, но мой отказ дать ей материал, достойный работы, угробил не только ее повышение, но и всю ее гребаную работу.
– У нее была уйма материала для работы, – сказал Кевин. – Ей было достаточно использовать это, а затем предоставить Тине беспокоиться о том, что твоего адвоката хватит припадок, после того, как журнал это опубликует.
Он был, в чем-то, прав. Если ей это нравилось, и она не намеревалась снова видеть его и его семью, чего ей чтобы не впутать журнал “Прожектор” и “Ковальски инкорпорейтед” юридическую разборку, если статья будет уже опубликована, а она получит свой новый офис?
– Смотри, – сказал Кевин, – нет ничего, чтобы ты мог…
– Я еду туда, – единственный способ, который он мог придумать, чтобы выяснить, что творится в голове у Кэри, состоял в том, чтобы спросить ее, и, кажется, единственная возможность для него поговорить с ней, состояла в том, чтобы приехать в кемпинг и найти ее.
– Позволь мне напомнить тебе, что она не дала никаких знаков, что хочет с тобой поговорить.
– Со мной она поговорит. Она не просто так вернулась в Нью-Хэмпшир, и я хочу выяснить, почему.
Терри глубоко и напряженно вздохнула, увидев, как Эван вошел в дом через заднюю дверь и бросил свои ключи на телефонный столик, как делал каждым будним вечером, пока жил в этом доме. Но телефонного столика больше не было и ключ, звякнув о кафельный пол, перекатился к посудомойке, где и остался лежать. Эван, похоже, ничего не заметил. Он был слишком занят – он глазел на Терри.
Она знала, что он видел – женщину средних лет с печальными глазами, парой неуничтожимых килограммов лишнего веса, улыбающуюся полной надежды полуулыбкой, взгромоздившись на самый уродливый предмет мебели из когда-либо сделанных человеческими руками. Это был столик, сделанный из толстого кленового горбыля, утвержденного на четырех столбах, массивных, как слоновьи ноги. Столешница представляла собой скошенную мозаичную пластину из дощечек «под клен».
– Неудивительно, что весь набор был куплен на складе товарных остатков с огромной скидкой. Если честно, то эта штука была такая же большая, коричневая и уродливая, как первый автомобиль Джо. Самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видел в жизни, – сказал ее вернувшийся домой блудный муж.
Это несколько подтвердило ту теорию, что он бросил ее, потому что был придурошным психом.
– Уж не знаю насчет прекрасного, но меня уверяли, что он может выдержать почти всё... всё, что угодно. А поверхность можно обработать хлоркой. Ну знаешь, для дезинфекции.
Господи, со стороны она выглядит идиоткой. Ее план быть соблазнительной, чувственной и утонченной с треском проваливался.
– Я имел в виду тебя.
Может быть, дело было в ночной рубашке. Чтобы купить ее, она прошла через весь торговый центр и заплатила гораздо больше реальной цены, получив за это завесу из черного сатина, которой не давали упасть две тонкие, как макаронины, ленточки, свисающие с бюстгальтера. С натуральной грудью, слегка изношенной от воздействия гравитации, и с бедрами, слишком выделяющимися, чтобы быть манящими, она не чувствовала себя такой же сексуальной, как в примерочной кабинке, где освещение было приглушенное, а аудитория отсутствовала.
Однако, ее аудитория, кажется, не имела ничего против слегка изношенных телес, судя по выражению лица Эвана, идущего через кухню.
Сними туфли. Она открыла было рот, но тут же накрепко его захлопнула. Так что он остался в туфлях. И что? Дождя не было, а дорожка от подъездной аллеи к двери была выстлана плиткой, но…
Эван положил руки ей на колени и раздвинул их, так, чтобы встать между ее бедер.
Он пахнул по-другому. Это было тонкое различие, но он не пахнул, как ее Эван – Эван, который пользовался стиральным порошком, мылом и шампунем, которые она держала дома.
Как только его палец подлез под ленточку бюстгальтера и проскользнул на ее плечо, он наклонился вперед и поцеловал то самое место на ключице, как раз между горлом и плечом. Это место всегда безотказно заставляло ее трепетать.
Затем он сгреб ее волосы назад, так чтобы смочь прикоснуться губами к ее уху и прошептать: «Тебя убивает, что я не снял туфли, верно?»
Взрыв смеха разразился неожиданно для нее самой, и она не смогла сдержаться. Хорошо, что улыбнулся вместе с ней.
– Я услышал твой смех прежде, чем в первый раз увидел твое лицо, – сказал он ей, – я услышал твой смех и подумал, что я реально был бы счастлив провести какое-то время с тобой – чтобы заставлять тебя смеяться еще и еще.
– Как будто я могу забыть все те богомерзкие шутки, которые ты рассказывал, пока мы встречались.
– Большинство женщин бросили бы меня, но ты так же любила смеяться, как я любил слышать твой смех, – он протянул руку и собрал несколько выбившихся прядей ее волос у нее за ухом. – Мы всё время смеялись, Терри. Когда мы перестали? Почему мы перестали?
Вот было бы здорово, если бы зрелище жены в похотливой ночнушке лишало мужчину способности образовывать логически связные сентенции, не говоря уже о желании, зависая у нее между ног, анализировать, что пошло не так в их браке.
– Я смеюсь.
– Над ситкомами, но не в жизни. Не просто… чтобы посмеяться.
Обмякнув, как воздушный шарик на холоде, Терри положила ладонь мужу на плечо и слегка его толкнула:
– Теперь я жалею, что позвала тебя и попросила зайти.
Он перехватил ее запястье и поднес ее руку к своим губам. И когда он втянул ее палец себе в рот и слегка пососал, легкая боль сексуальной охоты где-то в спине разгорелась пышным приступом сладкой боли. Он встретился с ней глазами, и она почувствовала, как горячий румянец поднимается по шее и распространяется по лицу.
– Я нет, – сказал он ей.
– Это потому что мы не говорим о том, что не так с тобой.
– С тобой всё хорошо. Что-то не так было с нами, – он отпустил ее руку и поймал губы, так что она соскользнула на край стола, его скрытая джинсами эрекция уткнулась в нее, а ее ноги обвились ему вокруг поясницы, – но прямо сейчас давай сфокусируемся на том, что у нас правильного.
– Прямо сейчас мне немного затруднительно фокусироваться на чем бы то ни было.
– Я хочу зафиксировать твое внимание, например, на моих туфлях, – сказал он, пробегая руками по ее ребрам до грудей и беря их в ладони.
– Как ты собираешься это сделать? – спросила она, удивившись, что сохранила в легких достаточно дыхания, чтобы производить слова.
– Я собираюсь расстегнуть штаны, а затем отыметь тебя прямо вот в таком виде на столе с надетыми туфлями, – сказал он, и всё её тело восторжествовало, когда его рука покинула ее грудь и потянулась вниз между ними, чтобы расстегнуть ширинку, – и с этого момента, каждый раз, когда я вхожу в этот дом в туфлях, ты будешь вспоминать этот день и все те вещи, которые я собираюсь с тобой сделать, а последней вещью в твоем сознании будут следы туфель на линолеуме.
Потребовало усилий удержаться от резкого выдоха ему в лицо от столь очаровательной перспективы:
– Я не знаю. Чистые полы для меня довольно-таки важны.
– На хрен чистоту, – сказал он, и Терри услышала скрежет молнии. – Сейчас я хочу быть грязным.
Двадцать минут спустя Эван мог бы наследить коровьим навозом по всему линолеуму, наискось через всю жилую комнату по паркету и вверх по покрытой ковром лестнице – Терри это совершенно не волновало. А этот уродливый стол больше не был самым неудобным предметом мебели, на котором бы ей довелось столь неуклюже растянуться, нет, он определенно стал ее новым любимцем.
Наконец он с ней кончил на мозаичной поверхности стола, а штаны у него к тому моменту спустились на коленки. Туфли же были до сих пор надеты. Слава Богу, она так паранойяльно стремилась оставаться на кухне, иначе в своей похотливой ночнушке она распахнула бы ставни в каждом окрестном доме.
– Мне нравится этот стол, – он перекатился на бок, широко обнял ее свободной рукой и смачно поцеловал в плечо,
– Мне тоже, – промурлыкала она, выжатая как лимон и не в силах подумать даже о том, что жесткая поверхность – это не лучший матрас для костей среднего возраста.
– Интересно, есть ли где-нибудь подходящая версия кофейного столика.
– Мы могли бы просто купить кушетку побольше, – еще не совсем отдышавшись, она засмеялась слегка запыхавшимся голосом.
– Мы могли бы купить кожаную, – согласился он.
Мы.
– Стеф не вернется домой еще три часа, – может это из-за великолепного секса, а может из-за того факта, что это была ее жизнь – та, которую она хотела вернуть – но она глубоко вздохнула и сошла с края стола. – Мы могли бы одеться и пойти упаковать какое-нибудь твое барахло. Привезти его домой.
Рука, обнимающая ее, напряглась и своей разгоряченной кожей она почувствовала его вздох.
– Звучит как план.
– Я люблю тебя, – сказала она ему, потому что, наверное, важно, чтобы в этот раз она сказала это первой.
– Я тоже тебя люблю. И тебе лучше поторопиться, если ты собираешься одеваться. К счастью для меня, мои туфли все еще надеты.
Когда Кэри, завернув за угол хижины, увидела грузовик Джо, припаркованный перед домом, она не удивилась, но немного ее шокировало то, как сердце сжалось в груди.
Она перестала шагать, а ее мозг бешено мчался в попытках догадаться, почему он оказался здесь. Звонок владельца Ковальским был только вопросом времени – это она знала с той минуты, как прибыла сюда – но не была уверена, что Джо приедет. Своим отъездом она причинила ему боль, а потом несколько дней пропускала его звонки. И кто знает, сколько раз он звонил с тех пор, как она покинула землю ловящих телефонов.
– Ты собираешься стоять здесь весь день?
Она его даже не заметила, он сидел в тени за столом для пикников. Его локти покоились на коленях, руки свисали между ногами, и он выглядел совершенно расслабленным. С усилием заставляя ноги двигаться, она продолжила свой путь к хижине.
– Я вижу, кто-то, наконец, меня сдал, – сказала она, пытаясь говорить непринужденным тоном.
– Они беспокоились о тебе, ты была здесь одна, – он оттолкнулся от скамейки и встретил ее у двери хижины. – Они не знали, что еще сделать для тебя, так что позвонили папе. Сказали, что ты выглядишь печальной.
– Я бывала счастливее, – она первой прошла в дверь и рухнула в кресло.
Как на прошлой неделе и за неделю до того, когда она и Джо жили вместе в этой самой хижине. Иногда казалось, что это был сон, настолько это отличалось от ее обычной повседневной жизни, но этот сон был реально хорош.
Он приволок еще один стул, поставил его рядом с ее и развернул, так чтобы сесть лицом к спинке, как это обычно делают мужчины.
– Что случилось, детка?
– Похоже, Тина была права, – она ухитрилась передернуть только одним плечом, – Я не отрастила себе яйца, необходимые для этой работы.
– Хотя одна только мысль о тебе с яйцами приводит меня в крайнее возбуждение, я думаю, что нужно больше твердости, чтобы уйти и бросить всё, что ты наработала, ради того, чтобы не навредить людям, которые тебе дороги.
– Что ж, я и мои потрясающие яйца в настоящий момент безработные.
– Почему ты не позвонила мне? Я бы приехал и остался с тобой.
– Я не знала, что делать. Но здесь я была счастливее, чем где бы то ни было еще за целые годы, поэтому я приехала сюда, чтобы со всем этим разобраться, – сейчас это звучало ничуть не более логично, чем когда она паковала сумку и ехала в аэропорт. – Я была не уверена, то ли меня делала счастливой жизнь здесь с тобой, то ли просто, что я была полностью выключена из крысиной гонки – ни телефонов, ни емейлов, ни совещаний – целые две недели.
– Владелец сказал, ты была здесь несколько дней, – он обхватил руками спинку стула, так, чтобы на них можно было положить подбородок.
– Да, без телефонов, без емейлов, без совещаний.
– И?
– Я думаю, это ты, – она вздохнула.
– Не стоит произносить это вот таким образом – так, как будто я – болезнь, – Джо засмеялся. – Думаю, это же хорошо, что ты со мной была счастлива.
– Это потому что ты не вынужден чем-то жертвовать, чтобы быть со мной.
– Ты права. Я не должен менять работу в обмен на то, чтобы провести остаток жизни с той, которую люблю.
– Не надо так, Джо. Ты говоришь так, как будто я обеденные шляпки одну на другую меняю. Я посвятила годы тому, чтобы ...
– Прости. Насчет этого ты права, – он встал со стула и несколько секунд шагал по узкому кругу., – Но не преуменьшай и того, чем мне пришлось заплатить. Однажды ты меня уже оставила и это меня почти уничтожило. Ты представляешь, как тяжело было мне попросить тебя остаться? А потом ты бросила меня во второй раз. И все же я пришел опять, оставив гордость у дверей.
– Но, Джо ...
– А если бы ты взяла свою гребаную трубку, прежде, чем уехать из Калифорнии, я бы сказал тебе, что готов к тебе приехать. Не похоже, что я не могу позволить себе перелететь из конца в конец страны несколько раз в году. Но к тому моменту, когда я от безысходности позвонил Тине, ты уже уехала.
Она не знала, что сказать. Он был готов бросить семью и переселиться на другой конец страны, чтобы быть с ней, но этого ли она на самом деле хотела? Даже без обещания Джо она с облегчением перевела дух, когда выгрузилась у Логана.
– Так ты вернулся бы со мной? – спросила она, просто потому что ей с трудом в это верилось. – Есть полдюжины Лос-Анджелесских журналов, которым я была бы интересна.
Его челюсти сжались, но он кивнул:
– Если это для того нужно.
– Мне понадобилось несколько дней, чтобы осознать, почему мне так плохо после возвращения домой. Частично это была тоска по тебе, но часть меня чувствовала себя так, как будто я надела старый костюм, а он стал плохо на мне сидеть. Как будто я была той, кем я думала, что хочу быть, но, когда я была здесь, я была той, кто я есть на самом деле.
– Я в замешательстве.
– Я была тоже.
– Нет, я имею в виду насчет нас. Существует ли «мы»? Возвращаешься ли ты в Калифорнию? Включает ли в себя этот костюм черные сетчатые чулки?
– Да, нет, и они слишком поистерлись, так что я их сняла.
Он секунду сопоставлял ответы с вопросами, после чего осклабился:
– Ты их снимала медленно, скатывая по кусочку за раз?
– Джо, сосредоточься.
– О, детка, я сосредоточен. Поверь мне.
– На нашем будущем, – она с усилием оторвала взгляд от ямочек у него на щеках. Пока поезд ее мыслей прыгал по рельсам, пытаясь угнаться за ним.
– Наше будущее включает в себя черные сетчатые чулки?
– С нашей нынешней скоростью наше будущее включает в себя компрессионные чулки.
Джо вытащил из кармана джинсов сжатый кулак, и, изобразив драматическое закатывание глаз, опустился на одно колено.
Она услышала короткий взвизгивающий звук и подумала, что это, должно быть, сдавленная паника, поднявшаяся было у нее в глотке. Это был большой шаг вперед по сравнению будущим, которое «возможно существует».
– Я не имела в виду, что ты должен давить кнопку сверхсветовой скорости.
– Ты сказала, что эта хрень была бы романтична.
– Ну да, но…
Он разжал пальцы, показав массивное кольцо, с уже продетой через него отнюдь не тонкой золотой цепью:
– Кэри Дэниэлс, будешь ли ты моей девушкой?
– Скажи мне, что ты приехал сюда не на Форд Гранада, – облегчение – и, да, возможно, легкая нотка разочарования – заставило ее рассмеяться.
– Я почти купил его на Ибее, но какой-то чувак в последнюю секунду протащил высокую ставку.
– Ты шутишь.
– Да и ты не ответила на мой вопрос.
– Я собиралась позже засунуть записку тебе в почтовый ящик.
– Детка, ты меня убиваешь, – со смешком, который он пытался скрыть, Джо рывком поднялся на ноги.
– Да, Ковальски, я буду твоей девушкой. Это все еще означает сосаться на заднем сиденье и смотреть тупейшие боевики?
– О да, очень даже.
– Хорошо. И мой папаня бросил гольф, так что с этой стороны тебе ничего не грозит.
– О, и быть парнем и девушкой означает также жить со мной во грехе, пока я не найду правильное кольцо и не сделаю настоящее предложение.
– Кэри Ковальски? – фыркнула она.
– По крайней мере, фамилия Терри сейчас Портер, так что вы вместе не будете смотреться посмешищем на публике.
– Она прислала мне имейл о ней с Эваном. Это реально, здорово. А Бобби прислал мне около шестидесяти картинок его Ви, включая фотки его рук на управляющих клавишах, которые было бы гораздо веселее смотреть, если бы я не была здесь, на земле диалапа. Плюс я получаю около шести емейлов в час с обновлением его счета в игре.
– Емейлы? – Джо поднял брови.
– Ладно, я сжульничала. Чарли разрешает мне пользоваться его компьютером, когда я спускаюсь в магазин за своим ежедневным шоколадным набором. А Дэнни и я обменялись несколькими емейлами насчет рынков коротких заметок.
– Ты моя девушка просто ради моих племянников.
– Не забывай Стеф. Она тоже прислала мне несколько фоток, – она улыбнулась и пожала плечами.
– Какие-нибудь другие секреты?
– Я также общалась с бывшей коллегой, которая переехала в Нью-Йорк. Она ознакомила меня с работой по фрилансу редактором из дома – или из любого места, где есть доступ для моего компьютера. Денег там не много – на самом деле не много, но здесь ожидается меньше стресса, чем в попытке заново построить карьеру отсюда. Я не хочу ездить на работу в Бостон, – то, что она произнесла всё это вслух, помогло закрепить ощущение правильности ее решения.
– Я уверен, “Ковальски Инк.” тоже могла бы подбросить тебе маленькую фрилансерскую работенку. И если ты хороша в постели, босс даст тебе неплохие бонусы.
– “Ковальски Инк.” для меня не важна. Я хочу тебя. Просто Джо.
Он засунул пальцы в ременные петли у нее на боках и притянул ее к себе в объятия:
– Я не могу дождаться, когда женюсь на тебе.
– Я бы предложила нам сбежать и тайно пожениться, но меня пугает образ твоей матери, рыщущей по Лас-Вегасу с деревянной ложкой в поисках нас.
– Плюс, это лишило бы меня удовольствия дать всем журналам, кроме “Прожектора”, эксклюзивные фотографии свадьбы Дэниэлс – Ковальски.
– «Дэниэлс – Ковальски свадьба Судьбы», – поправила она, вызвав у него смех.
– Полагаю, – сказал он и его руки соскользнули вниз, взяв в ладони ее ягодицы, – что, поскольку мы оба будем писателями, ты ожидаешь, что я сам напишу свою клятву.
– Ммм, ты пишешь больной, извращенный ужас, так что, наверное, нет, – она обвила его руками за шею и пристально посмотрела в лицо мужчины, с которым собиралась провести остаток жизни. – Просто пообещай всегда меня любить.
