Текст книги "Остенландия"

Автор книги: Шеннон Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

экрана телевизора в окне на втором этаже. И, как бабочка, завидевшая свет, уже не смогла

свернуть в сторону. Через пару шагов она уже могла поручиться, что точно знает, что это

за передача и что скажет ведущий в следующую минуту. Это была непоколебимая

реальность земного двадцать первого века, где баскетбольный матч для каждого парня

дорог не менее, чем шоколадный коктейль для любой девчонки.

И действительно, 30 октября Национальная баскетбольная ассоциация начинала серию

игр; так что, если кто-то в Англии смотрит матч, который был вчера, значит, сегодня…

– Хэллоуин! – сорвалось у нее вслух. – Как это кстати.

Холод и темнота ночи – против манящего голубоватого света экрана. Мысль о том, что

придется возвращаться одной в пустоту комнаты, или продолжать любоваться игроками в

вист, едва не заставила ее застонать от отвращения. Она шагнула к дверям и решительно

постучала.

Звук телевизора тотчас приглушили, из-за двери послышались какие-то беспорядочные,

суматошные звуки.

– Одну минуточку, – послышался мужской возглас.

И дверь распахнулась. Это был Мартин-Теодором-садовником-здесь-кличут. Обнаженный

по пояс. Ниже, правда, были штаны, а на шее полотенце. Этот торс произвел на нее

впечатление. Что-то на уровне «Вот это да!» Хорошо, что на ней сейчас лестное для нее

платье.

– Жизнь, или кошелек? – выпалила она.

– Что?

– Извините, что помешала, – показала она на полотенце, – заняты?

– Мисс… э-э… Эрствайл, так? Да, привет. Нет, просто не нашел рубашку. Вы

заблудились?

– Нет, просто бродила, и… не скажете ли вы, какой счет?

Мартин с минуту тупо смотрел на нее, потом нервно огляделся, словно выглядывая

наушников начальства, и, быстро втянув ее внутрь, захлопнув за собой дверь.

– Вы слышали?

– Телевизор? Да, немного, и виден его отсвет в окне.

– Паршивые шторы. – Он скривился, ероша рукой волосы. – Вы уже все мои грехи знаете, да? Надеюсь, вы не шпионка? Иначе она мне яйца оторвет.

– Кто? Миссис Уоттлзбрук?

– Именно, которой я надавал пачку письменных обещаний не разглашать, не нарушать, не

подпускать гостей к современным этим штучкам и так далее.

– Но ведь миссис Уоттлзбрук – это не настоящее ее имя.

– Настоящее, представьте.

– О, нет, – сквозь смех выдохнула она.

– О, да, – отозвался он, опускаясь на край кровати. – Значит, вы не шпионите для нее? Это

хорошо. Потому как мне нравится эта работа. Столько я нигде не получал. Мне ужас как

не хочется потерять место, мисс Эрствайл. – Он пристально посмотрел на нее.

– А я не собираюсь наушничать, – сказала она слегка покровительственно. – И смешно

звать меня мисс Эрствайл, когда на вас лишь набедренная повязка. В миру я просто

Джейн.

– А я все Мартин.

– Но откуда взялась тут эта телепередача, не могу понять?

Он картинным жестом сдернул покрывало, демонстрируя и видак под телевизором,

объяснив, что утром один парень из города записал ему игру.

– Да, знаю, знаю: зачем рисковать ради какой-то игры? Затем, что это слабое место

истинного мужчины.

– Вы играете в баскетбол? – она оценила взглядом его рост.

– Американцы так часто меня спрашивали об этом, что я стал смотреть игры НБА. И вот

за пару лет я стал безнадежным фанатом. Куда эффектнее, чем футбол, правда? Беготни

ровно столько же, а мячей гораздо больше. Но ни слова об этом тем, кто из Шеффилда.

Да здравствует «Манчестер Юнайтед»!

– Воистину «Юнайтед», – ответила она, перекрестившись.

– Так, значит, вы хотели знать счет.

– Да, счет, – она совсем забыла уже о нем.

– Последнее, что я видел – Никсы ведут пятнадцать к десяти, первый тайм.

– Первый? А можно я досмотрю до конца?

– Но если миссис Уоттлзбрук узнает, что вы здесь…

– Они думают, я уже сплю. Никто не станет меня разыскивать, и вообще я тут ниже всех

по ранжиру.

Для пущей светомаскировки они сдернули покрывало с кровати и навесили его на карниз.

Потом приглушили звук до уровня шепота.

В этом подпольном просмотре, в полумраке, под неспешное поглощение шипучки из

мини-холодильника Мартина было что-то волнующее и успокаивающее одновременно.

– Запиваете баскетбол американской шипучкой – выходит, вы адепт американского образа

жизни?

– Это самое ужасное, что может услышать англичанин.

– Даже хуже, чем французского?

– Так и есть. Однажды я провел летние каникулы в Америке, так вот, как-то за ночь я

выпил две дюжины банок этой шипучки из корнеплодов, после чего ее мерзкий

приторный вкус даже стал мне нравиться. Но минуточку, я вижу, «якобы-мисс-сбежавшая-

от-занудных-игроков-в-вист» еще смеет обвинять меня в – подражании кому-то?

– Да уж…– Она посмотрела на свой наряд а-ля ампир, и засмеялась. – Это всего лишь

карнавальный костюм. Хэллоуин ведь – ну, пришла потребовать – жизнь или кошелек?

– Ага. А мой интерес к баскетболу – исследовательский. Как к удивительному

культурному феномену.

– С целью изучения.

– Разумеется.

– Как же! Вы все мне испортили, знаете об этом? Понятно теперь, почему миссис

Уоттлзбрук запрещает все современное. Вот мы всего пять минут поговорили – и мне аж

полдня пришлось опять настраиваться на девятнадцатый век.

– Да, с женщинами у меня всегда так. Пять минут общения со мной – и… э… нет, так не

годится.

– Верно. Главное – вовремя остановиться.

Телевизор вещал так тихо, что они перебрались с кушетки на ковер, а ей пришлось

опереться на него, ибо этот жесткий дурацкий корсет… ну, вы понимаете. А ему сам бог

велел обнять ее за плечи, иначе они бы просто свалились на пол. Ах, этот здоровый

мужской дух, и она немного пьяна от шипучки, и телевизор воркует потихоньку, и вот их

пальцы переплелись, и дыхание сливается воедино, а потом и их губы.

Ну и все остальное.

Это удивительно, она впервые целовалась с парнем, с которым была едва знакома. Это так

ново, так прекрасно, и так натурально. Просто такая игра, бездумная и безмятежная.

– Отличный бросок, – сказала она, – не открывая глаз, словно комментируя матч.

– Посмотри, какие перебежки, – прошептал он целуя ее шею.

Декольте вечернего платья ничуть не мешало ему, напротив.

– Хватай мяч, ты, олух несчастный!

И так здорово остановиться, смотреть друг на друга, откинувшись немного, в сладком и

томительном ожидании дальнейшего.

– Отличный матч, – сказала она.

Телевизор давно замолк и натужно жужжал впустую, и она представления не имела, как

давно кончилась игра, но отяжелевшие веки и конечности говорили о том, что уже здорово

поздно. Еще, может, минута, и она уснет у него на груди. Это было уже слишком

соблазнительно, и потому она, хотя и не без его помощи, встала.

– Хороший матч, босс, – шлепнул он ее по попке, уже открывая дверь. – Увидимся завтра.

– А кто выиграл? – махнула она рукой в сторону сердито гудящего вхолостую прибора,

которому нечего было показывать.

– Мы выиграли.

Джейн не представляла себе, который час, потому что подобный прибор леди иметь не

полагалось, но луна уже перебралась далеко на другую половинку небосклона. Она

дрожала от холода в своем легком платьице, пробираясь по шуршащему гравию тропинок

парка – заметная цель для всякого любопытного взгляда.

Беспрепятственно проскользнув за тяжелую парадную дверь, почти на цыпочках ступила

на древние скрипучие доски, мечтая вновь стать такой же невесомой, какой ощутила себя

в руках поставившего ее с ковра на ноги Мартина.

Волшебное ощущение – пробираться по ночной безмолвной громаде пустого дома. Но

пустота не спускала с нее неведомых глаз, преследуя бессонной невидимой стражей.

– Кто здесь? – вырвалось вдруг у нее, словно она действительно поддалась ощущениям

какого-нибудь «Поворота винта».

Неужели кто-нибудь видел, где она была? И что, ее теперь отправят обратно? А его

уволят?

Никто не отвечал.

Она заперла за собой дверь, не решаясь звать Матильду в такой час. Надеть без

посторонней помощи этот корсет было невозможно, однако освобождаться от него, хотя и

с трудом, ей все же удавалось.

Выскользнув из последней рубашки, она с наслаждением растянулась на холодных

простынях. Погрузилась в мягкую глубину подушки и в сладкие ощущения поцелуев,

запахов и мужских ласк, все еще не спешивших отпустить ее душу так скоро.

Конечно, ничего серьезного, голое удовольствие. Она решила покончить с серьезными

планами, так лучше. Она слишком долго и слишком всерьез надеялась. И так гораздо

приятнее. Голый флирт, не более.

7

Бойфренд №3. Дейв Аттерс, шестнадцати лет.

Он правда нравился ей, очень, этот неутомимый игрок институтской команды,

особенно на фоне ее зародившегося интереса к баскетболу. В ней все ликовало и пело.

Скажи он – прыгни, и она бы бросилась вниз. Но, когда он, остановив свой пижонский

родстер у ее дома, сходу полез ей рукой под юбку, она оттолкнула его. Он тут же

выставил ее из машины, а уже завтра при встрече смотрел на нее так, словно они

никогда не встречались.

Много лет позже, после бесед с психотерапевтом она поняла, что дело вовсе не в

Дейве «Бесподобные Ручки» Аттерсе, но в парне по имени Фицуильям «люблю вас

невзирая ни на что» Дарси.

А еще однажды, на вечере встречи, они с Молли наблюдали, как он подкатил в своем

авто в компании размалеванного напомаженного трансвестита. Очень

утешительное зрелище.

Дни пятый и шестой

Джейн не могла дождаться следующего вечера.

По правилам полагалось нанести ответный визит дамам в коттедже, и пригласить мисс

Хартрайт к ним на обед. Где Джейн снова оказалась третьей лишней. То есть четвертой, при трех джентльменах. Конечно, за весь вечер веселые глаза полковника не раз

останавливались на ней, и порой удавалось поставить мистера Нобли на место, однако

мысли ее поминутно уносились на простыни на ковре, шипучку под бормотание

телевизора, и парня, пропахшего влажной землей. К реальности.

После каморки Мартина помпезность гостиной казалась ей занудной и пустой –

никчемные сплетни перед появлением мужчин, то же самое в продолжение вечера, в их

присутствии. Все пресно и безжизненно, все с соблюдением должной дистанции.

Какая плесень, подумалось ей, какая тоска и бессмысленность. Так невозможно жить. Да, но тогда почему эти дамы эпохи Регентства не посходили с ума, одна за другой?

После убийственно тоскливого часа за картами она решила улизнуть потихоньку – от

господ к слугам. Хотя и не с целью повторить вчерашнее, но получилось именно так. Он

так хорош, ну ничего общего с мистером Дарси. И ей было так легко – ничего в ней от

Джейн из гостиной. Он просто неотразим, этот странный верзила, истинный англичанин и

фанат баскетбола. Ничего общего с ее фантазиями, и ей даже в голову не пришло, вопреки

обыкновению, прощупать ситуацию на предмет чего-то серьезного. Никаких дурацких

вопросов о будущем, семье, детях. Никаких фантазий о Джейн в фате рядом с этой

своеобразной личностью.

Неслыханное дело.

Следующим утром за завтраком она посматривала на мужчин с тайным высокомерием.

Надо же, дом полон призраков родом из Регентства, а она мечтает о садовнике с банкой

шипучки в руке! Итак, Мартин оказался эффективнейшим анти-Дарси-дотом.

При третьем ее появлении окно уже было занавешено, тихонько мурлыкал Стиви Уандер,

а столик у кровати застелен полотенцем вместо скатерти с бутылкой колы наготове.

– Говоришь, соскучилась по родной еде, – приговаривал Мартин, выкладывая деликатесы

от Макдональда на столик.

Они жевали холодные гамбургеры под мерцающий свет и шорох статических разрядов

экрана, что было для Джейн романтичнее, чем пресловутое потрескивание свечей. Под

душераздирающие истории далекого детства.

– В двенадцать, помнится, мама запрещала мне брить ноги. Так я стащила бритву и все

равно побрилась, в темноте, в постели, и даже без мыла.

– А я даже после десяти был немощным и тощим, как жердь, и просто обожал

бомбардировать проезжающие машины сырыми яйцами. Да, да, знаю, разнообразие

мальчишеских фантазий впечатляет. На беду я попал в машину чемпиона по

бодибилдингу, он подцепил меня за ремень и подвесил на сук. Где я и провисел битый час.

Сегодня она не станет настаивать даже на прощальном поцелуе. Просто дружеский визит.

Это же вам не риэлити-шоу под присмотром неумолимых продюсеров. Но, когда он

наклонился чмокнуть ее в щечку у двери, она не устояла пред терпким мужским духом, и

прижалась к его губам, каким-то чудом, невзирая барьер из ее юбок между ними,

умудрившись обвить ногами его за талию.

– А какой у тебя рост, между прочим?

– Пару метров, кажется, – пробормотал он, переместив взгляд на ее губы, – то есть все

шесть футов шесть дюймов в твоем распоряжении, мисс Мой американский пирожок.

Она обхватила его за шею, и он прижал ее спиной к двери. От его поцелуев она почти

перестала дышать, однако вот странность – его ласки остались в пределах

целомудренности, а страсти вполне под контролем. Так что была только нежность и

поцелуи, и нега сплетения тел, и страстная сдержанность. Притягательность и

возбуждение опасности.

– Тебе лучше уйти, – сказал он.

– Эм-м, – пробормотала она, не отрывая от него губ, ни рук.

Ей не хотелось уходить, он не спешил ее отпускать, и она чувствовала жар его рук и его

дыхания. Однако он с протяжным вздохом обхватил ее руками за талию и поставил на

ноги.

– Это ужасно, но я должен выставить тебя за дверь.

Она засмеялась. Сейчас она была перед дверью, в буквальном смысле. Точнее, прижата к

ней. Все же он умудрился нащупать дверную ручку, и переместить ее за порог.

– Спокойной ночи, мисс Эрствайл, – он поцеловал ей руку.

Джейн пятясь вышла на улицу, словно в присутствии монарха, и повернувшись, тронулась

в обратный путь.

Ночной парк мерцал в загадочной непроглядной темноте; лишь тропинки светились в

траве, предлагая путь в неведомое. Красота поздней осени разбудила дремавший в ней

инстинкты художника. Увы, мысленно доложила она шелестящей листве кустарника,

сейчас не время писать английские пейзажи.

Она слишком полна своей неожиданной находкой – высоким, сексуальным, живым

мужчиной посреди Остенландии. Который не требует от нее всего и сразу, с ним легко и

просто. Пожалуй, впервые мисс Джейн Хейз смогла… просто расслабиться.

Она нырнула в постель и закрыла глаза. Интересно, когда ей удастся улизнуть к Мартину

– завтра?

8

Бойфренд №4. Рэй Риболди, семнадцати лет.

Он был рябой, не каждый день свежевымытый, но это было неважно – он был

просто душка. К тому времени она уже прочитала «Мэнсфилд парк» и решила, что

милый спокойный парень это именно то, что нужно. Он дарил ей полевые цветочки.

Кормил ее завтраками, пирожками своей маменьки, и она просто млела от его

взглядов.

Спустя пару месяцев два парня, приятели ее с детства, решили, что он, наглый

чужак, забравшийся без спросу в их огород, заслуживает урока в виде изрядной

порции собачьего дерьма в открытый верх его древнего джипика.

– Держись подальше отсюда, такие цыпочки тебе не по зубам, – вопили они ему вслед

под визг автомобильных шин его стартующего авто.

В кафешке Джейн клялась, что она тут не причем, но Рэй не стал даже слушать ее.

Прямо посреди толпы он впечатал ей в прическу приличный кусище торта. С явным

удовлетворением.

– А как тебе вот такое, а?

Получается, не таким уж милым он оказался.

День седьмой

На другой день опять поздний завтрак, чтение в утренней гостиной, потом визит мисс

Хартрайт, и прогулка с джентльменами. «Прогулка с джентльменами» должна бы звучать

музыкой для ее души, страдающей по профилям с бакенбардами, однако не в том

настроении пребывала она сейчас. Глаза ее рассеянно прочесывали парк.

После полудня она одиноко перелистывала «Итальянца» Энн Радклифф, с трудом

продираясь сквозь архаический язык романа. Умение бездельничать входило в

добродетели «Опыта Остенландии», она знала это, однако, плоть от плоти страны,

впитавшей в себя самую суть пуританского преклонения перед трудом, смириться с

ежедневным постоянным бездельем не могла. Она заметила, что предается странным

фантазиям. Например, как она стирает в раковине свое бельишко, пока все стиральные

машины заняты более срочным делом; или едет в вонючей жаркой подземке; поедает

скользкий банан с лотка уличного торговца; покупает одноразовый зонтик, потому что

вдруг как из ведра хлынул дождь.

Всю жизнь грезить об Остенландии, а оказавшись там, мечтать о мирских радостях и

реалиях современного мира. Жестокая ирония.

И она решила разыскать Мартина, сейчас же, при свете дня. А что такого? Ведь не вампир

же он, в конце концов!

Был теплый солнечный день, но под кронами деревьев было уютнее. Ей пришлось

здорово потрудиться, прочесывая взглядом заросли парка, прежде чем, невзирая на его

рост, она отыскала голову своего садовника. Он старательно подстригал заросли вдоль

стены. Она уселась на самый ее край, открыла книгу и целиком погрузилась в чтение. Ни

малейшего внимания работникам сада не полагалось. Спустя несколько минут скрежет

ножниц прекратился. Она перевернула страницу.

– Джейн, – прошептал он с легким беспокойством.

– Ш-ш-ш, я читаю, – ответила она.

– Послушай, Джейн меня предупредили, что еще кое-кто слышал звук моего телика, и

донес об этом миссис Уоттлзбрук, так что мне пришлось избавиться от него сегодня

утром. Если теперь меня застукают здесь, болтающим с тобой…

– Ничего подобного. Я просто читаю.

– Черт побери, Джейн…

– Бога ради, Мартин, соболезнования твоему телику, но если мне придется торчать в этом

доме по полдня, я просто свихнусь. Я ведь не сделала ни стежка с тех пор, как сшитые

мной шортики лопнули пополам на заднице, едва я присела в них на стул; и не

прикасалась к фортепиано с двенадцати лет, озверев от тоскливых упражнений. И даже

книжку не имела возможности почитать среди бела дня, с тех пор как пошла работать. Так

что можешь себе представить мое состояние.

– И потому, – ответил он, втыкая лопату в землю, – ты вправе отлавливать меня всякий

раз, когда больше не с кем флиртовать?

На тебе, подумала Джейн, и пошла прочь.

– Погоди, – Мартин догнал ее и удержал за локоть. – Я видел тебя сегодня в парке с этими

актерами. Это малость напрягает, знаешь ли. Скажи, ты это всерьез, а?

– Может, серьезнее, чем надо бы, – пожала она плечами, – хотя благодаря тебе уже не так

чтобы очень.

Мартин рассматривал облака в задумчивости.

– Никогда не мог понять этих здешних женщин. А ведь и ты одна из них. Какая-то

бессмыслица.

– Не думаю, что вообще возможно объяснить это мужчине. Будь ты женщиной, я бы

просто назвала пароль: «Колин Ферт в мокрой рубашке», и получила бы адекватный отзыв

– «А!»

– А! То есть я имел в виду «Ага!».

Холера. Она надеялась, что эта шутка про Колина рассмешит его, но вот ведь нет. Она

почувствовала себя как на качелях, с которых поминутно готова свалиться. И тут она ясно

почуяла конец. Его безошибочный привкус и аромат гнили и разрушения.

– Так значит, это конец? – спросила она.

– А что, нам есть что заканчивать?

Ох. Вот как. Она сделала шаг назад, длинная юбка напомнила ей о маскарадном наряде на

ней, и это вмиг вернуло ей душевное равновесие, представьте себе. Она присела в

реверансе.

– Простите, что отвлекла вас, видимо, приняла за кого-то иного.

И пошла прочь, жалея, что не может в эффектном прощании яростно прошуршать

ворохом викторианских юбок.

Какая же ты дура, кляла она себя. Опять твои идиотские фантазии. Сколько же можно!

Хватит!

А ведь все было так замечательно. Она наслаждалась их интрижкой, не терзая себя

привычными вопросами – а что дальше, и надолго ли, а вдруг не навсегда?

…Значит, это конец…? Он наверное решил, что она чокнутая. И он прав. В Пембрук

Парке можно купить себе любого из его наемных обожателей, и надо же, она и здесь

умудрилась найти такого, который вправе дать ей отставку. И добилась этого. Так типично

для Джейн.

9

Бойфренд №5. Рахим (фамилия забыта),

Лет тридцать пять-сорок.

«Вы такая хорошенькая», улыбнулся он Джейн через прилавок парфюмерного

магазина. Ей стукнуло девятнадцать, училась в колледже, пошла немного

подработать, и ее только что безобразно подстригли. Хуже не бывает. Может,

поэтому его комплимент так подействовал. Не упускать же такого мужчину.

Три недели он водил ее по ресторанам, очень дорогим, у нее голова пошла кругом, она

смело заказывала удивительные закуски и десерты, и он платил!

А потом оказалась в его квартире, в которой, похоже, добрый месяц ночевал полк

немытых солдат.

Где он, прикрыв глаза, сжимал ее плечи, бормоча, «я так хочу тебя». Романтика

кончилась. Для лечебного контраста можно себе представить сцену встречи

Элизабет и Дарси на лужайке у Пемберли.

И она громко расхохоталась.

Поперхнувшись, буркнула что-то в извинение, и убежала.

День седьмой продолжается

Вечером она была в худшем из всех ее нарядов, зеленом платье с нелепой коричневой

отделкой. Да какая разница, в чем – Мартина она все равно не встретит, а остальные и в

упор ее не видят, издевалась над собой она, топая в конце процессии. Весь обед она

старательно скрывала свою хандру, и очень устала от этого. В гостиной старательно

спряталась за книжкой.

– Не желаете сыграть с нами в карты, мисс Эрствайл? – окликнула ее мисс Хартрайт, когда

мужчины вернулись в гостиную.

– Невыносимо видеть вас целый вечер за книжкой, в одиночестве.

Джейн хотелось бы осадить ее убийственным взглядом. Мисс Хартрайт умудрялась

сохранять идеальную осанку даже в корсетах, словно наслаждаясь своей грацией и

изяществом. Легкий прищур и прелестная ослепительная улыбка. С ума сойти.

– Нет, спасибо. – Джейн уже не хотелось острить.

– Полно вам, не упрямьтесь. Мистер Нобли, – она повернулась к своему фавориту, –

помогите мне убедить мисс Эрствайл покинуть свое убежище.

Мистер Нобли оторвал взгляд от своей книги.

– Если мисс Эрствайл предпочитает сегодня картам чтение, я не стал бы ей мешать.

– Благодарю, мистер Нобли, – совершенно серьезно сказала она.

Он кивнул ей, словно они были заговорщиками. Удивительно.

– Но вам, мистер Нобли, придется составить нам компанию.

Мистер Нобли отложил книгу и перешел к карточному столу.

Джейн сделала реверанс, и вышла.

Поднялась к себе за шляпкой и плащом, и вышла на свежий воздух. Быстрая ходьба,

прохлада и сумерки принесли ей некоторое облегчение. Но как ей не хватало Молли –

перемыть косточки всем, особенно Мартину, а в конце узнать, что виноваты все на свете, кроме не Джейн.

Она не собиралась идти туда, правда, но так увлеклась воображаемым триумфом на балу, сладкими картинами неотразимой красавицы Джейн; все у ее ног, а она всех отвергает и с

триумфом покидает Пембрук Холл навеки… Что оказалось прямо под окнами Мартина. И

опять там слабый свет в окне – что, новый телевизор? Попробовать загладить дурацкую

свою сцену, может, просто без прелюдий перейти к делу?

Так она и стояла, не зная, на что решиться, пока не услышала:

– Что вы здесь делаете?

– Извините. Но у меня есть одна тайная миссия. – И она решительно ринулась мимо

мистера Нобли к дому.

Он перехватил ее за плечо.

– На одну минуту, прошу вас.

Он огляделся, не наблюдает ли кто, потом отвел ее за угол домика, куда не добирался

лунный даже свет.

– Отпустите меня!

Он подчинился.

– Мисс Эрствайл, поверьте, в ваших же интересах сказать мне, что вы здесь делаете.

– Гуляю.

Он посмотрел на окна каморки Мартина. Какой кошмар.

– Надеюсь, вы не собираетесь наделать глупостей?

Именно собиралась, но правда лишь прибавила ей злости.

– Не могу знать, – начал он нестерпимо назидательным тоном, – понимаете ли вы, что для

леди недопустимо даже гулять в полном одиночестве, уж не говоря о том, что

развлекаться со слугами…

– Развлекаться?

– Означает навлекать на себя подлинные несчастья. Послушайте, – вдруг перешел он на

вполне человеческий тон. – Просто держитесь отсюда подальше.

– Вы мой спаситель, мистер Нобли! Минуту назад я уже было решилась уйти в

горничные, однако вы спасли меня от этой ужасной участи. Будьте спокойны, я

возвращаюсь на путь истинный.

– Не глупите, мисс Эрствайл. – Он повернулся и ушел, откуда появился.

– Невыносимый зануда, – прошипела она ему вслед.

Нет, к Мартину она, конечно, теперь не пойдет, но и в свою комнату тоже. Хотя бы назло

ему. Он этого заслуживает. Надо признать, пусть зануда, чурбан и прочее, но все же здесь

он – единственно похожий на Дарси экземпляр. Значит, заслуживает презрения в полной

мере. Но каким образом еще она могла отомстить наглецу, который хватает ее за руку,

отчитывает, словно дурочку, кипятилась она, в бессильном отчаянии нарезая круг за

кругом по дорожкам вокруг дома.

Пробираясь по скрипучим доскам спящего дома к себе в комнату, она заметила свет в

гостиной. Неужели они все еще за картами? Но комната была пуста, лишь лампа горела,

освещая страницы оставленной мистером Нобли книги.

Искушение было слишком сильно, и она перевернула несколько листов. Что за чтение

увлекает этого человека? Листочек бумаги выскользнул из-под страницы и спланировал на

ковер.

Квитанция на имя Генри Дженкинза, из Брайтона. Это и есть мистер Нобли? Она

положила бумагу на стол, рядом с закадычным приятелем мистера Темплтона, ныне почти

опустевшим хрустальным графинчиком. Из чистого любопытства Джейн понюхала

пробку. Определенно, алкоголь. Ничего себе! И как это актер выдерживает такое? Словно

в ответ на ее вопрос легкий на помине мистер появился в дверях, собственной персоной.

– Ну-с, добрый вечер, мисс Эрствайл? Но все еще мисс ли вы, а? И откуда в такой час?

Наверняка было, было приключение, уж я уверен.

– Ох, вы меня напугали, мистер Темплтон. Но я просто гуляла. Свежий воздух, понимаете

ли. Извините, но мне пора…

Он застыл, прислонившись к дверному косяку, даже задремал, кажется. Джейн украдкой

положила пробку, выключила псевдо-керосиновую лампу и попыталась тихо

проскользнуть мимо фигуры в дверях. И вздрогнула от оклика прямо над ухом:

– Постойте минуточку.

Джейн догадывалась, что зря, но остановилась.

– Что угодно, мистер Темплтон?

– Почему бы, думаю я, нам не поиграть немного, в… скажем, такую игру, ну, то да се, тут, прямо под столом, вы меня понимаете?

Она лихорадочно пыталась вспомнить, в каком это из романов женатик соблазнял

невинную девушку? А, было такое в «Мэнсфилд парке», нет, там были замужняя и

холостяк. Но сэру Темплтону далеко до галантного – как его? – Генри Кроуфорда.

– Думаю, мне пора быть в постели, – пробормотала она, не представляя, как ей

выкрутиться.

– А я ведь как раз об этом, – сказал он, придвигаясь к ней шаг за шагом, в то время как она

отступала, пока не оказалась прижатой с спиной к стене.

– Остановитесь! – Джейн уперлась руками ему в грудь. Он схватил ее за руки. Сжал

горячими шершавыми пальцами.

– Вы такая славная, – бормотал он, обдавая ее лицо запахом перегара и ужина.

Определенно, он был куда более пьян, чем она полагала.

– Сэр Темплтон, вы женатый человек.

– На деле нет. – Он что, подмигивал ей? – Мы спим отдельно: но ни слова об этом. И мне

одиноко и так холодно, а тут такая славная горячая цыпочка, мы таких никогда здесь не

видели.

Она пыталась его оттолкнуть, но за спиной стена, и лампа над ними угрожающе

позвякивала. Он удерживал ее руки, брюхом своим толстым прижав ее к стене, так что

чувствовалась близость его губ, изрыгающих мерзости:

– Конечно, такой красотке не пристало оставаться одинокой, почему бы нам не поиграть

другую игру, а?

И она ударила его коленом между ног. Так сильно, как смогла.

– А! Ох! Черт побери!

Он согнулся пополам и рухнул на колени.

Джейн отряхнула колено, словно пнула пыльный мешок, и тут же услышала поспешные

шаги на лестнице. Это был мистер Нобли.

– Мисс Эрствайл!

Он был босиком, рубашка поверх бриджей.

– Мистер Темплтон!

– Ох, она мне коленом промеж ног, – простонал сэр Темплтон.

– Вас не готовили часом в солдаты, мисс Эрствайл? – усмехнулся мистер Нобли.

– А что, англичанки так не умеют?

– К счастью, не приходилось проверять, – он посмотрел на стонущего болвана на ковре. –

Вам он ничего не сделал, надеюсь?

– Честно говоря, я не уверена, следы от чьих именно рук мне останутся на память о

сегодняшнем вечере.

– Вот как. Позвольте мне проводить вас в вашу комнату, мисс Эрствайл?

– Это ни к чему. Если только еще один такой сэр не притаился где-нибудь. – Она шагнула

к нему и тихо спросила, – А вы не донесете на меня? За мои прогулки – сами знаете где?

– Думаю, – выразительно ткнув беднягу сэра Темплтона ногой, сказал он, – приключений

на сегодня вам уже довольно.

И вот ведь чудо – он улыбнулся, вполне реальной улыбкой. Хотя, она готова была

поклясться, что губы его по-прежнему были сжаты, однако глаза его осветились, и от

уголков глаз и губ побежали неожиданно многообещающие морщинки. У нее же где-то

зашевелились щекочущие мурашки, непонятно только, с чего бы это. Ему вовсе не было

смешно, это очевидно. Значит, мистер Нобли просто хотел ободрить ее немного? Или

актер мистер Икс?

– Благодарю. Спокойной ночи, мистер Нобли.

– Спокойной ночи, мисс Эрствайл.

Она взглянула на стенающую жертву и, поколебавшись немного, стала подниматься по

лестнице. Навстречу уже спешила тетя Сафрония, поспешно пряча неглиже под белой

шалью.

– Что за шум? В чем дело? Что случилось?

– Случилось. Это… ваш супруг. Вел себя неподобающе.

– Напился? – Тетя Сафрония сморгнула.

– Да.

– Извини, Джейн.

Не так важно, ее клиентке или Джейн лично предназначались эти извинения, она

великодушно кивнула от имени их обеих, юркнув наконец за дверь своей комнаты. Внизу

ей казалось, что она вся кипит от гнева праведного – но нет же! Здесь она от души

расхохоталась, уткнувшись лицом в подушку.

– Ну и хохма, – отсмеявшись, сказала она сама себе, словно киношная Лидия Беннет. –

Мечтаю о мистере Дарси, влюбляюсь в садовника, а потом еще отбиваюсь от пьяницы-

мужа.

Завтра все будет иначе, думала она, отогреваясь в ванной, так долго, как это бывало только

в детстве, и как в детстве у нее отмокла и сморщилась кожица на пальцах. Почему-то это

напомнило ей о тетке Кэролайн, которая спровадила ее сюда. Чтобы излечить дурочку от

привычки влюбляться в каждого встречного, вплоть до садовников. Чтобы перестала

влюбляться.

И тут она поняла. У нее не было желания идти к Мартину, в ней не было любви. Как не

было ее и раньше, а был лишь страх перед одиночеством и попытка избавиться от него

любой ценой, с любым мужчиной. И вдруг наваждение исчезло. Полностью.

Нет, Остенландия не есть последнее безумство перед постригом в монастырь, ничего

подобного, она не собирается жить без мужчин. Ей просто пора научиться жить с ними, в

любом месте, в котором оказалась. Для начала, насытиться экзотикой Остенландии до

отвращения, как это бывает после целой коробки шоколада.

Завтра она включится в эту игру всерьез, пока есть время. Будет ли ее тошнить от одного

упоминания о мистере Дарси?

Однако в полусне ей привиделась странная улыбка мистера Нобли.