Текст книги "Дом там, где сердце"
Автор книги: Шеннон Фаррел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Так вы поддержите Мюйрин? – обратился он к толпе.
– Да! Поддержим! – воскликнули несколько мужчин и женщин. Толпа растворилась – люди пошли наводить порядок к своих домах.
– Не могли бы вы с сестрой начать составлять список вещей? – спросила Мюйрин у Локлейна. – Я хочу, чтобы вещи от каждого дома лежали отдельно, хорошо?
Локлейн кивнул и приступил к работе. Хоть его и потрясла идея Мюйрин, он не мог предложить другого выхода. Она была абсолютно права. Они утонут или выплывут вместе, каждый из них.
Мюйрин ушла осматривать каждый дом и убедилась, что все жители выбросили старые матрасы и постелили вместо них солому из сараев. Она заставила их принести даже весь торф до последней кучки и каждую картофелину, а также привести несколько оставшихся в частной собственности животных и хлев, и вместе со своими помощниками принялась энергично подсчитывать все «богатство» поместья. Вскоре у них были овощи, сложенные в небольшие горки, и даже несколько свиней, гусей и кур.
Мюйрин узнала у Локлейна рыночную цену каждого предмета. Скот поместили в специальные загоны, а овощи сложили и кладовых на кухне.
Мюйрин приказала женщинам на кухне взять немного овощей и мяса, оставшихся с предыдущего дня, и приготовить еды человек на сто. Когда дома совсем опустели и все женщины принялись за уборку, она предложила всем мужчинам, кто хочет поохотиться, получить ружья, и она спишет часть долга троим, кто принесет самую большую добычу.
– Те, кто слишком стар или слишком болен, чтобы работать, или женщины, ожидающие ребенка, могут присмотреть за детьми, а мы поможем им прибраться. Я еще подумаю над тем, что бы заменить глиняные полы сланцевыми.
– На северо-западной стороне поместья есть каменоломня, и Томас Мак-Мэхон знает, как наколоть сланец, – подсказал ей Локлейн.
– Прекрасно. Если у нас будет достаточно умельцев, мы сможем подумать даже о том, чтобы сделать сланцевые крыши вместо соломенных, когда отремонтируем особняк. Некоторые из них насквозь прогнили.
Все люди в поместье погрузились в кропотливую работу, а Мюйрин тем временем заполняла новую бухгалтерскую книгу, занося туда имена глав семьи из каждого дома и сумму, которую они погасили в счет своей ренты. Она также позаботилась о том, чтобы мужчины, не ушедшие на охоту, сложили весь инвентарь в сараи.
Все вещи собрали в огромную кучу, чтобы перераспределить между самыми нуждающимися, особенно пожилыми женщинами и маленькими детьми.
Она проконтролировала количество продуктов и занесла цифры в свой список, составленный предыдущим вечером. Локлейн составил новый реестр сельскохозяйственных инструментов. Они с Мюйрин подсчитали, сколько им понадобится и сколько они могут продать.
– Патрик и Сиобан могут отвезти их завтра на рынок в Донеголе, если будет хорошая погода, и продать там вместе с одеждой и другими вещами, которые не поместились в повозку, – подытожила Мюйрин, пересчитав все в последний раз, и удовлетворенно откинулась на спинку стула.
Как раз в этот момент они услышали, что Циара зовет их ужинать. Помыв руки в раковине, они встали вместе со всеми м очередь к котлу с едой и с благодарностью получили свою миску тушеных овощей с крольчатиной и олениной и по две свежие овсяные лепешки.
– И что же теперь, миссис Колдвелл? – усталым голосом спросил Локлейн, садясь рядом с ней на лавку.
– Следующее, что нам надо сделать, – это выяснить, какими способностями обладают жители поместья, если таковые есть вообще. Некоторые женщины, наверное, хорошо готовят, шьют и так далее. У мужчин же это могут быть охота, рыбалка, плотничество и тому подобное. Нужно составить списки и отмечать, какую работу ежедневно выполняет каждый, чтобы мы справедливо оплачивали их труд. Даже старики могут работать, если захотят смотреть за детьми или заниматься ремонтом. Старшие дети тоже могут работать, если мы дадим им несложные задания. Я не хочу, чтобы кто-то лежал и плевал в потолок. И уж точно не хочу, чтоб они видели во мне богатую высокомерную наследницу. Если они станут работать, я буду делать не меньше.
– А чем вы собираетесь заниматься? – жуя, спросил Локлейн.
– Могу готовить, печь хлеб, учить читать, вести учет, контролировать запасы продовольствия и все закупки, доить коров, когда они у нас будут, чистить конюшни…
– Но вы росли в доме с десятками слуг!
– Не скажу, что у меня в детстве не было свободного времени. Да, я была избалована, мне многое позволялось, но мне посчастливилось получить хорошее образование. Я жила в большом поместье и не могу сказать, что ничего не смыслю в обычной работе на ферме. А сейчас мне придется взять на себя большую ответственность. Надеюсь, что все решила правильно.
Локлейн не знал, как отреагировать на эти слова, поэтому молчал, доедая довольно вкусную еду, пока наконец Мюйрин прямо не сказала ему:
– О том, что случилось сегодня. Вы выглядели очень обеспокоенным, сконфуженным, когда я объявляла о своем решении. По-вашему, я не права?
– Нет-нет, я просто был удивлен, вот и все. Но в том, что вы задумали, есть смысл. Зачем каждому выращивать картошку и другие овощи на своем отдельном крошечном клочке, когда несколько человек сообща могут делать это для всех, пока остальные делают другую полезную работу – охотятся, ловят рыбу или что-то мастерят?
– Как вы думаете, могу ли я договориться с продавцами, торгующими продовольствием в городе, чтобы сбывать им излишки дичи и рыбы?
Он на время задумался.
– Стоит попытаться, особенно если снова заработает коптильня.
Мюйрин встала и отнесла свою миску к раковине, чтобы тал ее помыли Брона и Шерон, которые вполне освоились с выполнением домашних работ, и вышла через черный ход в сгущающиеся сумерки.
Она молча смотрела, как местные жители сортировали оставшиеся вещи во внутреннем дворе. Подошел Локлейн и остановился рядом с ней. Она вложила в его руку свою и на короткое мгновение придвинулась ближе к нему, словно вбирая в себя чуточку его тепла и силы.
– Спасибо вам, Локлейн, за все.
– Да я же ничего не сделал, – растерянно ответил он.
– Сделали. Ваша поддержка действительно многое изменила. Вы были за меня, даже когда не совсем верили в целесообразность того, что я делаю. Знаете, это много значит.
– Так же, как и ваша вера в меня, Мюйрин.
– Знаете, я никогда бы сюда не приехала, если бы не вы. Локлейн рассмеялся.
– Как бы то ни было, думаю, еще слишком рано благодарить меня за этот ваш приезд в Барнакиллу.
Мюйрин нахмурилась, глядя на приятное задумчивое лицо.
– Я еще всех вас удивлю, вот увидите.
Его лицо расплылось в широкой улыбке, от которой у Мюйрин захватило дух.
– Думаю, вы это уже сделали.
Он на миг задержал ее руку, пока, стараясь скрыть свои чувства, не перешел на более нейтральную тему.
– Знаете, я ведь немного умею плотничать. Кое-что подзабыл, но можно подумать о том, чтобы делать мебель на продажу. У нас есть кое-какие неплохие лесоматериалы, до продажи которых у Августина, очевидно, просто не дошли руки. Можно еще поручить нескольким мужчинам заготовить лесоматериал. И часть его продать. Но сначала надо убедиться, что у нас самих достаточно леса, прежде чем организовывать такое предприятие.
– Я тоже буду помогать. Я и сама немного занималась резьбой по дереву и на охоту ходила, и на рыбалку.
– А как же ваши родители? – удивился он.
– Они не утруждали себя тем, чтобы держать меня построже, – сказала Мюйрин с легкой улыбкой. – Да и не могли этого сделать, ведь я такая своенравная.
– Вы? Своенравная? С чего вы это взяли? – поддразнил ее Локлейн.
Мюйрин хмыкнула:
– Не думаете же вы, что я делаю все это только для себя, правда?
– Нет, конечно, нет, – поспешил переубедить ее Локлейн, на миг притянув поближе, когда провожал обратно в дом. – Думаю, то, что вы делаете, – невероятно смело и самоотверженно. Я-то видел, как вы продали в Дублине всю свою одежду и драгоценности. А ведь вы могли бы вернуться в Шотландию, не ступив сюда ногой, и вам никогда не пришлось бы продать столь дорогие вашему сердцу вещи. Но вы поступили именно так, даже не задумавшись о последствиях, а тем более о жертвах, которые приносите. Вы отдали владельцам магазинов все, что смогли, чтобы помочь им сохранить, свои заработки завтра, хотя сами остались совершенно без денег. Разве я мог не восхищаться вами? – признался Локлейн, гладя рукой ее щеку.
Он проводил Мюйрин в кабинет, где она начала складывать книги в коробки, записывая сведения в маленький журнал. Локлейн ставил книги на верхние полки, добродушно посмеиваясь над ней, когда она попыталась туда дотянуться и едва не потеряла равновесие. Он поймал ее за талию и собрал всю свою волю, все самообладание, чтобы удержаться от поцелуя.
Мюйрин поблагодарила его за помощь, но взгляд ее оставался задумчивым. Наконец она сказала:
– Не такая уж это и жертва. Я не хочу возвращаться. Да, меня всегда холили и баловали, я знаю, но хочу другой жизни, чтобы от меня была какая-то польза на земле. Я никак не могла обрести душевный покой, пока не приехала сюда. У мужчин есть карьера, работа, они играют какую-то роль в обществе. А чего бы я добилась в Шотландии, кроме того, что посещала бы скучные званые чаи и бесконечные балы? Я все чаще находила какие-то отговорки и оставалась дома с хорошей книгой, – снова призналась она. – Вот почему я обычно украдкой шныряла по поместью, где и научилась тому, что умею.
– Вы редкая женщина, Мюйрин.
– А вы редкий мужчина. Тяжело, наверное, было возвращаться из Австралии сюда, в эти руины…
– Эти, как вы говорите, руины – мой дом, – отрезал Локлейн.
– Я знаю, я не хотела… Простите.
– Нет, вы не виноваты. Я способен признать правду, даже если мне это больно. А вы дали мне возможность снова помечтать. Признаться, я был в совершенном отчаянии, когда впервые встретил вас, но теперь мне все видится в более розовом свете.
– Я была в отчаянии от вашего контроля за мной в Дублине, – с содроганием произнесла Мюйрин.
– Давайте не будем об этом вспоминать, если это вас расстраивает.
– Думаю, нам нужно забыть о прошлом и думать о будущем.
Мюйрин пересекла комнату и подошла туда, где Августин оставил пару графинов на маленьком обшарпанном столике.
– Давайте выпьем за новые начинания, а? – предложила она, взяв две стоявшие там маленькие рюмки и убедившись, что они идеально чистые после тщательной уборки.
–Отличная идея.
Мюйрин наполнила рюмки янтарной жидкостью.
– За новую жизнь для нас обоих.
– За свежее начало, – произнес Локлейн. Они чокнулись и улыбнулись друг другу.
Каждый из них отхлебнул чуть-чуть ликера, и она заставила себя сделать глоток.
– Ух! У Августина был отвратительный вкус на бренди! – закашлявшись, Локлейн ловил ртом воздух.
– Как огонь, – прохрипела Мюйрин, и по ее щекам потекли слезы.
Она быстро налила им по стакану воды из оставленного Циарой кувшина и хмыкнула:
– Думаю, его нужно употреблять медицинскими дозами.
– Кому? Быкам?
Мюйрин громко рассмеялась, и Локлейн, не способный больше сопротивляться ее яркой красоте, наклонился и поцеловал ее в губы.
Она перестала смеяться и в некотором замешательстве поставила стакан, чтобы вернуться к своему учету. Локлейн был слишком близко, он так притягивал. Почему она так себя с ним ведет, когда они одни?
– Наверное, я лучше пойду умоюсь и лягу спать, – с сомнением в голосе произнес Локлейн, увидев, как она от него отпрянула.
– Да, вероятно, это хорошая идея. И раз уж вы заговорили об умывании, я договорилась, что завтра мы стираем и купаемся. Я не хочу, чтобы мои люди жили в грязи, если это можно как-то изменить. Первыми пойдут мужчины, потому что женщинам, безусловно, понадобится больше времени.
– Я жду этого с нетерпением, – отозвался Локлейн, глядя на свои руки, которые, конечно, станут еще грязнее завтра, когда он начнет рубить деревья. – Это будет настоящая роскошь по сравнению с мгновенным нырянием в залив.
– Вы что, хотите сказать, что купаетесь в озере Эрн в такую погоду? – ошеломленно спросила Мюйрин.
– Ну, у холода есть свои цели, – загадочно ответил Локлейн, окинув ее на прощание долгим взглядом, прежде чем оставить наедине с бухгалтерскими книгами.
Глава 12
К концу первого месяца своего пребывания в Барнакилле Мюйрин начала ощущать, что дела в поместье пошли гораздо лучше. И хотя судебные дела против мистера Блессингтона и мистера Генри все еще рассматривались, ей наконец сообщили окончательную дату заседания – тринадцатое марта. Она надеялась, что поместье станет абсолютно платежеспособным, как только удастся вернуть часть денег Барнакиллы.
Еще больше ее радовал тот факт, что все ее намерения и идеи, похоже, приносили плоды. Промыслы давали им мясо и рыбу в избытке, и мясник в течение последних двух недель все повышал свои заказы. Свежая и копченая рыба и мясо хорошо продавались и с прилавков магазина. Полковник Лоури и мистер Коул тоже решили помочь отважной молодой вдове, а заодно и пополнить свое хозяйство высококачественными продуктами из ее поместья.
Лесной бизнес шел хорошо: дерево рубили, пилили и без особой сложности откатывали к доку, оттуда можно было организовать транспортировку в Шотландию или за границу. Поставки торфа и дерева в город также неуклонно росли, и Мюйрин вскоре поручила Патрику купить еще две повозки, если удастся найти их по невысокой цене.
Мебель Локлейна была прекрасного качества, и они с Циарой принесли огромную жертву, продав из дома всю сделанную его руками мебель.
– Но, Локлейн, этот шкаф… Он мне так нравится! Пожалуйста, не продавайте его! – сопротивлялась она с глазами, неизвестно почему полными слез.
– Вы продали все, что у вас было, – напомнил ей Локлейн и распорядился грузить всю мебель.
Не сомневаясь в том, что Локлейн рассердится, когда узнает о ее самоволии, Мюйрин дождалась, пока тот ушел, и попросила Патрика вытащить шкаф из повозки и поставить его к ней в комнату. Он был такой красивый, с резными желудями, что она просто не могла расстаться с ним.
Многие женщины буквально нашли себя в домашней работе, в шитье и вязании и обучали друг друга. Вечером после ужина все собирались на кухне и вместе вышивали огромные покрывала из лоскутков или шили фартуки и детскую одежду. Выпечка у них тоже получалась отменная, и многие жители Эннискиллена считали, что она лучше, чем у булочника. Мюйрин не могла оценить, насколько это справедливо, потому что им не оставалось ничего из того, что производилось на ферме.
Локлейн организовал уроки по деревообработке, которые проводил в своем доме, хотя Циара так жаловалась на остающиеся повсюду опилки и стружку, что Мюйрин выделила место в светлой теплой кухне и для мужчин.
Раз в неделю они производили капитальную уборку, зажигали свечи и ждали, когда более теплая погода возвестит о приходе весны. Коттеджи один за другим ремонтировались, а несколько самых опытных строителей тщательно исследовали особняк и составили список того, что больше всего нуждалось в ремонте.
Женщины без особых талантов стирали, мыли посуду, ухаживали за детьми, а также приводили в порядок старый дом, отмывая его от пыли и грязи сантиметр за сантиметром. Локлейн удивлялся тому, что Мюйрин вполне устраивает жизнь в практически пустом доме, но она была слишком занята и слишком утомлена, чтобы это ее волновало. По правде говоря, она почти не спала из-за страха перед ночными кошмарами, которые посещали ее, стоило только закрыть глаза. Правда, признаться в этом она не решалась даже самой себе.
Локлейн забеспокоился, когда однажды застал ее дремлющей на стуле.
– Простите, – зевая, промолвила она, затуманенным взглядом обводя кабинет. – Похоже, мне так и не удалось поспать ночью. Кажется, это весьма странное место, и, когда столько мыслей вертится у меня в голове, я не могу отдохнуть.
– Вас угнетает, что вы одна? – мягко предположил Локлейн. Мюйрин взглянула на его приятное лицо, ей было интересно, помнит ли он проведенные вместе ночи в Дублине так же отчетливо, как она. Теперь это казалось таким далеким. Было бы нелепо предполагать, что он помнит это после всего, что они пережили.
– И это тоже, – нехотя признала она. – Этот дом такой большой, к тому же здесь постоянные сквозняки и очень шумно.
– Может быть, вы хоть на несколько дней переберетесь в коттедж ко мне и Циаре? Мы будем вам очень рады. Я уверен, и моя сестра думает так же.
Мюйрин натянуто улыбнулась.
– Я бы не хотела доставлять вам неудобство. Уверена, что ваша сестра не придет в восторг от такого незваного гостя, как я.
До сих пор двум женщинам удавалось быть вежливыми друг с другом, но не более того, несмотря на все усилия Локлейна сдружить их.
– Вы бы не хотели покинуть это помещение на пару дней, пока не почувствуете себя более комфортно? – настаивал Локлейн, втайне ища возможности снова остаться с Мюйрин наедине.
– Нет, правда же, это очень мило с вашей стороны, но я взрослая женщина. Глупо чувствовать себя неуютно в собственном доме. В мои годы пора бы перестать бояться ночных кошмаров.
Впервые она заговорила о кошмарах. Он вспомнил ночь, которую она провела в его доме, ворочаясь в постели.
– Ни в отеле, ни в гостинице у вас не было никаких кошмаров.
– Да, но, думаю, не стоит беспокоиться. Я, наверное, просто что-то не то съела перед сном.
Она устало улыбнулась и снова уткнулась в свои расчеты. Локлейн заметил ее нервозность, но решил пока оставить ее в покое.
– В следующий раз, когда буду в городе, попрошу у доктора Фредриксона снотворного для вас.
Мюйрин залилась румянцем.
– Нет, не нужно. Со мной все будет в порядке. Простите, что я вообще об этом упомянула.
Локлейн снова и снова мысленно прокручивал этот разговор, направляясь к сараю, чтобы поработать над столом, который ему заказал полковник Лоури. Когда он решил сделать небольшой перерыв, то направился к своему коттеджу и взял с кровати несколько одеял и подушку. Прокравшись в кухню и увидев, что Мюйрин там нет, он прошагал наверх и открыл дверь соседней с Мюйрин комнаты. Это была большая роскошная спальня с отслоившимися обоями в золотом цвете. Он устроил себе некое подобие постели и попросил Шерон зажечь камин, чтобы спальня немного прогрелась.
Позже он съездил в город за мукой, сахаром, солью и овощами. По пути он зашел и к доктору. Там ему удалось достать снотворное, для чего доктору пришлось рассказать, какими напряженными были для Мюйрин последние дни:
– Я знаю, что вообще-то не рекомендуется принимать слишком много лекарств такого рода, но в последнее время она сильно переутомляется. Ей нужен покой. Она плохо ест и спит, а работы при этом выполняет больше, чем любой человек в поместье.
Доктор Фредриксон нахмурился.
– Если она действительно так много работает, странно, почему она вечером не падает в постель как убитая.
– Вы правы. Но, возможно, слишком много мыслей мешают ей отдохнуть.
Локлейн принес лекарство домой и умудрился незаметно добавить его ей в пищу.
Он с облегчением увидел, как уже через час ее одолел сон и она уронила голову на стол. Он положил ее на кровать и укрыл одеялами, изо всех сил борясь с желанием лечь рядом, как сделал тогда в Дублине. Интересно, что бы она подумала, проснувшись и обнаружив его рядом с собой?
Он нежно поцеловал ее в бровь и вышел. Затем он поспешил в свою комнату, чтобы подбросить торфа в огонь, и просмотрел несколько документов прямо там, а не внизу – на случай, если он понадобится Мюйрин.
Локлейн слышал вначале постанывание, но через некоторое время Мюйрин успокоилась, и он посчитал излишним заходить к ней. Наконец он сдался подступившему сну, довольный тем, что его план сработал, и крепко уснул до утра.
На следующий день Мюйрин проснулась значительно посвежевшая и спустилась вниз, едва ли не подпрыгивая, так бодро она себя чувствовала. Локлейн с облегчением заметил, что она выглядит намного лучше, и решил, что в этот вечер снова даст ей снотворное.
Как только она закончила утренний туалет, в кухню вбежал Марк.
– Мюйрин! Мюйрин! Там корабль причаливает!
Накинув шаль поверх темно-синего платья, она побежала к берегу.
Ее двоюродный брат Майкл как раз сходил на берег. Он крепко обнял ее и покружил, когда она буквально впорхнула в его объятия.
– Вижу, ты получил мое письмо, – засмеялась она, заметив загоны для животных, прикрепленные на палубе.
– Конечно, хотя твой отец уже пообещал выслать твоего жеребца и кобылу, как только ты обустроишься как следует, – живо ответил Майкл, разглядывая сестренку. – Мне очень жаль, что у тебя все так вышло.
Мюйрин отмахнулась от его соболезнований:
– Он умер. Больше не о чем говорить. Мне остается жить дальше. Это поместье будет процветать, как только у нас появится новый скот, – сказала она и прошлась вдоль загонов, пересчитывая коров, овец и кур. – Надеюсь, Финтри не осталось совсем без живности? – засмеялась она через миг, с восхищением глядя на зверинец.
– Не совсем. Мы с Нилом взяли по несколько животных из наших поместий. Ты заплатила за них ценными бумагами, которые Нил мог незаметно перевести для тебя в наличные. Я никому ничего не рассказывал, клянусь. Но кое-какие пожилые тетушки и дядюшки прислали тебе кур и гусей в качестве свадебных подарков, а остальные прислали наличные, и им даже ничего не пришлось объяснять.
– А мама, папа и Элис не догадываются, что здесь все не так безоблачно?
– Они, конечно, хотели и сами приехать. Но Элис беременна, а твоего отца снова беспокоит подагра, поэтому вопрос отпал сам собой. Ты прекрасно знаешь, каким бурным бывает море в это время года, хотя, честно говоря, мы удивительно легко добрались. Нил бы тоже приехал, но ему надо разобраться с целой грудой твоих бумаг и с несколькими очень важными судебными делами, находящимися в рассмотрении, из-за чего он не смог вырвать для поездки даже несколько дней. Но он передал привет и обещал связаться с Энтони Лоури в Дублине в связи с судебным процессом тринадцатого марта, – сказал Майкл.
Мюйрин вздохнула:
– Мне ужасно неловко из-за того, что я ввела их в заблуждение, будто здесь все прекрасно. Но что мне еще остается? Ты не представляешь себе, каковы они на самом деле.
– Как бы то ни было, я знаю дядюшку Алистера, – горько рассмеялся Майкл. – Он абсолютно нетерпим к неудачам, и у него всегда было свое представление о том, как тебя следует воспитывать и как тебе себя вести. Ему стоило только взглянуть на твое платье, на твои руки – и он бы сразу же настоял на твоем возвращении в Финтри, даже если бы для этого ему пришлось силой тащить тебя на борт «Андромеды».
– Но я же не настолько ужасно выгляжу? – взволнованно спросила Мюйрин.
– Учитывая все, что с тобой произошло, нет. Но это не руки благородной сестрицы Грехем, – он на миг сжал ее руку в своей, прежде чем предложить ей взять его под руку и пройти на судно. – Нил взял на себя обязанность заказать тебе все необходимое для начала весенней посевной. Он также решил снабдить вас основными продуктами питания – крупами, мукой, сахаром и так далее.
– Какая-то странная эта его идея с продуктами, – рассмеялась она, наткнувшись на несколько ящиков с вином и клубничным вареньем.
– Он просто хочет тебе помочь. Он ведь не может знать, как обстоят здесь дела на самом деле.
Она нахмурилась, разглядывая большой контейнер наверху.
– Что ж, зато у нас есть много кофе, значит, не все так ужасно.
– Нил предупредил, что, если мы пойдем ко дну, это самое главное, что я должен спасти, – пошутил он.
– Это очень мило с его стороны. Он знает, во что я превращаюсь, если не выпью хотя бы три чашки кофе в день.
Мюйрин снова засмеялась. Она носилась по палубе со своим старым школьным товарищем, гоняясь за канистрой, которую он раскачивал как раз на расстоянии ее вытянутой руки.
Как раз в этот момент Локлейн вошел на палубу, и она представила его своему кузену. Она заметила, что Локлейн выглядит особенно угрюмо и разглядывает ее высокого, симпатичного, молодого кареглазого двоюродного брата с долей подозрительности.
– Посмотрите, что прислал Нил на мою часть денег. Локлейн смотрел на кофе и варенье и на ее кузена Майкла, такого учтивого и утонченного, в дорогой одежде, и почувствовал, что Мюйрин вдруг начала ускользать от него.
– Как мило, – уклончиво ответил он.
– Что ж, играя в прятки, работу не сделаешь. Локлейн, позовите мужчин, чтобы они перегнали животных в наши загоны, а потом мы подготовим к погрузке лесоматериал. – Она повернулась к Майклу: – Как долго ты можешь здесь побыть?
– Боюсь, нам надо будет отправляться уже в конце дня. Это одно из судов Филипа Бьюкенена. Нил смог нам его дать только потому, что его брат оставил их под его присмотром, пока сам в отъезде в Канаде. Мы бы приехали раньше, да суда были заняты – на них перевозили груз на Западные острова. Нам нужно вернуться, чтобы успеть в очередной рейс. Нил просил узнать, что тебе еще нужно, и мы тебе все привезем, когда приплывем за очередной партией леса. Вот все документы на груз и бумаги с указанием стоимости акций. А вот оставшиеся деньги, – он вручил ей небольшой кожаный кошелек. – Нил сказал, чтобы ты вела учет лесоматериала, который продаешь, в этой книге, чтобы все было честно и открыто.
Мюйрин открыла книги и какое-то время консультировала по ним Локлейна.
– Все это впечатляет, – заметил Локлейн, не в состоянии оторвать глаз от великолепного домашнего скота, который выгружали с корабля.
Жеребец Мюйрин, Бред, был вороной, и, наверное, это был самый большой конь, которого Локлейн видел за тридцать шесть лет своей жизни. Кобыла Мисти была удивительно похожа на жеребца, и Локлейн не удивился, узнав, что это арабские полукровки. Были среди них и обычные тягловые лошади, все подтянутые и чрезвычайно хорошо сложенные, с лоснящейся кожей, что свидетельствовало о тщательном уходе.
Коровы были в основном фрезианские, а также по паре симменталов и харолесских, овцы – все лестерские и шевиотские, даже пара коз и большие белкширские кабан и свинья.
Что же касается домашней птицы, она тоже была высочайшего класса. Локлейн был уверен, что в поместье сразу же удвоится количество яиц.
– Вы проследите, чтобы обеспечить этим животным хорошие места, пока я займусь лесоматериалом? – спросила у Локлейна Мюйрин.
– Конечно. Патрик, помогите миссис Колдвелл разобраться с лесоматериалом. А я пойду к конюшням.
Локлейн старался подавить в себе ощущение, будто его оставили без внимания, но был расстроен. А что если Майкл убедит Мюйрин вернуться с ним в Шотландию, сдав все дела управляющему? У него защемило в груди и перехватило дыхание. Он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Они с Мюйрин работали бок о бок и днем, и ночью с тех пор как встретились в Дублине. Чем больше он узнавал ее, тем сильнее чувствовал, как страстно желает ощутить хотя бы легкое прикосновение ее руки или поймать взгляд ее аметистовых глаз.
Он давно перестал думать о Таре, разве что иногда с грустью думал о том, как непостоянно большинство женщин. Ведь и Мюйрин может оказаться такой же. Но пока он не мог найти в ней ни единого недостатка, и их взаимное влечение росло, с каждой минутой.
Когда всех животных благополучно разместили в загоны, Локлейн пошел к пристани, чтобы помочь проследить за погрузкой леса.
Он подошел к Мюйрин и обнял ее за плечи. – Почему бы вам не пойти в дом, чтобы немного согреться? Мюйрин улыбнулась ему и почувствовала удивительное спокойствие и комфорт оттого, что он стоял рядом с ней, высокий и широкоплечий. Она вдохнула его мужской мускатный аромат, и ноги ее чуть не подкосились. Неконтролируемой волной на нее нахлынуло желание, когда она вдруг вспомнила их поцелуй в постели в Вирджинии в то роковое утро, когда она только похоронила Августина и поклялась начать новую жизнь. И вот теперь, спустя месяц или чуть больше, она стояла рядом с этим загадочным мужчиной, который прошел вместе с ней каждый сантиметр этого пути, где-то споря и возражая, но помогая и подбадривая. Он поддерживал каждую ее идею, даже когда ей казалось, что он сомневается в ее замыслах. Какая-то частица ее души тосковала по старой благополучной жизни в Финтри, по красивому, комфортабельному дому, где она выросла. Но другая ее половина подсказывала ей, что, хоть это и трудный путь, она движется в правильном направлении. Разве ей может не повезти, если рядом Локлейн? Однако жизнь не должна ограничиваться лишь тяжелым тру – дом, ведь так? Должно же оставаться время и для любви. Мюйрин слегка напряглась, когда это слово всплыло у нее в голове. Она серьезно задумалась над ним в контексте своих отношений с Локлейном и решила, что, в конце концов, не так уж странно это слово напомнило о себе. Что для нее означало замужество? Ее идеалом были отношения на равных, партнерство, настоящая близость и тепло, разделенные с любимым.
Она достаточно насмотрелась неудачных браков, да и сама приобрела хоть короткий, но ужасный опыт такого замужества, чтобы осознать: ей нужно что-то иное, не то, что у ее родителей или у Элис с Нилом. Элис с восторгом рассказывала Мюйрин, какие невероятные вещи она должна выделывать на брачном ложе. Мюйрин снова вздрогнула, отчего Локлейн покрепче сжал ее руку и предложил свой пиджак.
– Нет, спасибо, я в порядке. Просто мурашки пробежали, – быстро сказала она.
Она попыталась отвлечься от этих мыслей и ринулась помогать в переноске особо неподатливого бревна, которое вдруг разломилось пополам и с хрустом упало ей на руку. Она подхватила его и вскрикнула от боли, Локлейн мгновенно подбежал к ней.
– Дайте-ка я взгляну! – скомандовал он, взяв ее руку и мягко разгибая ее локоть. – У вас тут приличный ушиб, но, думаю, перелома нет.
– Все будет нормально. От такой ерунды у меня следов не остается, – легкомысленно отозвалась Мюйрин.
Локлейн недоуменно нахмурился. Когда он впервые ее встретил…
Мюйрин же охватила вспышка ярости, и она гордо прошествовала в дом.
– Идемте, поедите чего-нибудь горячего и выпьете, пока совсем здесь не окоченели, Майкл, – бросила она через плечо. – И ты, и вся твоя команда.
– Мы подойдем через пару минут, – крикнул ей Майкл.
– Патрик присмотрит за лодкой, чтобы она не уплыла без вас.
Локлейн отметил ее напряженность. Беспокоясь, что она снова переутомляется от работы, он решил, что ей нужно хорощр выспаться хотя бы еще одну ночь, и начал придумывать, как бы вечером снова подсыпать порошок ей в кофе. Если он принесет ей чашечку кофе в кабинет, это будет хорошим поводом остаться с ней наедине.
Команда «Андромеды» и рабочие Барнакиллы вместе теснились на лавках, дружески болтая и поедая сытную мясную похлебку с клецками. Закончив обед, Майкл попросил провести для него маленькую экскурсию по дому и поместью. Когда по ее окончании они вернулись в кухню, чтобы погреться, он сказал:
