Текст книги "Королевское наслаждение"
Автор книги: Шеннон Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
ЧАСТЬ III
Глава 21
Три недели спустя, когда Адриан уехал из Авийя, оставив там жену, обе армии наконец сошлись в грандиозном сражении, которого так давно ждали все.
Битва при Пуатье состоялась 19 сентября 1356 года. Король Эдуард находился в это время в Англии, и всю военную кампанию проводил его сын, принц Эдуард, прозванный Черным принцем из-за любимого цвета его доспехов. Именно он и повел войска в это сражение.
Англичане одержали блистательную победу и наголову разбили французов. Адриан на своем боевом коне Матфее вместе с отрядом всадников, за которым следовали лучники, на огромной скорости ворвался в самое пекло, нанося врагу сокрушительные удары. Мак-Лахлан орудовал мечом и, когда меч выбили из его рук, стал сражаться отобранным у врага оружием – булавой, а затем и боевым топором. Битва была жестокой, и, когда Адриан, весь покрытый грязью и заляпанный кровью, на какое-то мгновение очнулся от всего этого ужаса, в его голове промелькнула мысль: все происходящее настолько страшно, что, если бы у него появилась возможность остановиться и посмотреть вокруг себя, он непременно взвыл бы и ускакал прочь очертя голову. Но к счастью, у рыцаря не было на это времени. Его враги, совершенно обезумев в яростной схватке, нападали на него со всех сторон, и Мак-Лахлану ничего не оставалось, кроме как отвечать ударом на удар.
Французы стали отступать, и Адриан приказал своим людям окружить их. Когда кольцо окружения сомкнулось, Мак-Лахлан увидел среди захваченных в плен французов их короля. Так король Франции Иоанн стал пленником англичан.
Адриан не мог не отдать должное этому человеку. Несмотря на молодость, король Иоанн храбро сражался и с достоинством принял свое пленение. Он оказался замечательным парнем, симпатичным, как все Валуа, и не лишенным остроумия. Когда Адриан вел его к принцу Эдуарду, Иоанн даже нашел в себе силы пошутить:
– Как чудесно, рыцарь Мак-Лахлан, что меня захватил в плен мой родственник! Как поживает в Авийе моя красавица кузина?
– Хорошо, король Иоанн.
– Несмотря на интриги таких людей, как Ланглуа, – проворчал Иоанн, приглаживая темные волосы. – Я далеко не дурак, рыцарь Мак-Лахлан, – продолжал он с улыбкой, – и прекрасно понимаю, что случилось тогда в кабачке. Ланглуа вел себя отвратительно и попытался завлечь графиню в свои сети, вместо того чтобы дать ей возможность связаться со мной. Насколько я понимаю, все могло бы обернуться большой неприятностью для вас.
– Говоря откровенно, я очень опасаюсь за жизнь жены в случае, если Эдуард узнает о ее предательстве.
– Тогда ему незачем об этом знать, – трезво рассудил король Иоанн, и Адриан подумал, что ему определенно нравится этот человек.
Они вошли в походную палатку, где принц Эдуард ждал своего венценосного пленника.
– Кузен! – воскликнул он, увидев Иоанна. – Какое удовольствие видеть вас!
– Для вас – вне всякого сомнения, – ответил Иоанн.
– Такой ценный для нас гость!
– И какова же будет моя цена?
– Когда мой отец узнает, что вы попали к нам в руки, он сам назначит цену. Едва ли уместно просить вас выпить со мной за нашу славную победу, но я могу выпить с вами в знак сочувствия.
Принц Эдуард чувствовал себя очень счастливым, что было вполне естественно. Он одержал полную победу. По лагерю уже вели разговоры о том, что это сражение было таким грандиозным, что память о нем переживет века, что о нем напишут книги ученые мужи многих народов. Солдаты будут изучать по нему тактику ведения боя, и оно удостоится пристального внимания будущих королей.
И хотя Адриан принимал горячее участие в праздновании победы вместе с принцем Эдуардом, он не переставал заботиться о своих воинах и их боевых конях. Но к сладости победы примешивалась горечь. Он не мог забыть, что его жена, так бездумно рискуя своей жизнью, отправилась в кабачок «Сухое дерево». Он по-прежнему не мог поверить, что вопреки всякой логике и разуму все еще продолжает любить Даниэллу. Он не должен ей доверять. С опасностью, которую графиня представляла для английского королевского дома, теперь покончено. Французская армия потерпела полное поражение, король Иоанн стал пленником. Но Адриану все же казалось, что лучше вообще увезти Даниэллу из Франции. Возможно, в душе Мак-Лахлан все еще сердился на жену. Он оставил ее в Авийе под усиленной охраной, чтобы Даниэлла не могла больше ничего предпринять. И все же Адриана терзала мысль о том, что, изменив англичанам, Даниэлла все-таки добилась своего: теперь она живет в родном замке. А как она поступит, когда узнает о поражении Иоанна? На какие ухищрения пойдет, чтобы помочь освободить французского короля?..
Нет, она не останется в Авийе. Мак-Лахлан надолго был оторван от Англии и Шотландии. Он хочет вернуться на свою родную землю. Дом – это место, где человек отдыхает душой.
Каким бы варварским ни считала Даниэлла его родной гористый северный край, это самое подходящее для нее место. Сам Адриан будет вынужден вернуться в Лондон, но он привезет жену в Шотландию и оставит там. Он подождет, пока не стихнет гнев. Возможно, со временем его перестанет преследовать навязчивая мысль о том, что жена предает его при каждом удобном случае. В Лондоне полно развлечений, и там ему будет легче отвлечься от воспоминаний о ней.
Поздно ночью, когда принц Эдуард остался наконец один, Адриан вернулся в его походную палатку и попросил разрешения оставить войско и съездить в Авий за женой.
– Ты нужен мне здесь, – ответил Эдуард. – У нас еще много нерешенных вопросов. Пошли за ней кого-нибудь, и пусть ее привезут к берегам Ла-Манша. Там и встретимся. Такой вариант тебе подходит?
– Если на то будет ваша воля, – ответил Адриан.
Эдуард улыбнулся:
– Тебе нет нужды беспокоиться. Помочь королю Иоанну бежать она не сможет.
– Я рад, что вы в этом так уверены.
Эдуард рассмеялся:
– Ведь именно этого ты боишься, не так ли?
– Возможно…
– Не думаю, чтобы она смогла освободить Иоанна из башни.
– Я не собираюсь везти ее в Лондон.
– А куда? Разве ты не поедешь в свое английское поместье?
– Нет. Мы поедем на мою родину. В Шотландию.
– Уж слишком это далеко. Однако я требую, чтобы ты как можно быстрее вернулся в Лондон. Мой отец будет ждать тебя…
– Я вернусь в Лондон, как только улажу все свои дела в Шотландии.
– С графиней?
– Не совсем.
Эдуард снова улыбнулся:
– Возможно, дикая красота твоего варварского края пойдет на пользу нашей красавице, но, боюсь, мой отец непременно захочет с ней повидаться.
– Возможно. Он всегда испытывал к ней какую-то необыкновенную нежность, хотя я до сих пор не могу понять почему: ведь она столько раз предавала его.
Эдуард пожал плечами.
– Возможно, у него чувство вины из-за Авийя, или он делает это в память своей дружбы с ее отцом. Но не исключено, что он чувствует себя виноватым перед ее матерью – за то, что отобрал у Леноры ее владения. Отец бывает иногда очень странным.
– Если он прикажет привезти ее, я выполню его волю, но сейчас я хочу увезти жену в Шотландию.
– Как сочтешь нужным.
Новость об ужасном поражении французской армии под Пуатье быстро достигла Авийя.
Даниэлла снова вернулась домой, но теперь она не имела права покидать замок. Графиня понимала, что никто ей не посодействует, вздумай она куда-нибудь поехать. Ее утешало лишь то, что сейчас она была дома, куда всегда стремилась. Каждый вечер сэр Джайлз провожал ее до комнаты, а когда Даниэлла выезжала на прогулку, ее сопровождал Дейлин или кто-нибудь из людей мужа. Монтейн снова была при госпоже, и Даниэллу это очень радовало, но она постоянно ждала вестей от Адриана или просто с места боевых действий и очень сильно нервничала. Вести, доходившие до Авийя, были малоутешительными. Их приносили искалеченные на войне люди; покрытые страшными ранами, усталые и исхудавшие, они брели к себе домой. Все они были врагами, получившими увечья на поле боя, но согласно приказу Адриана, полученному с первой весточкой, их пускали в Авий, кормили, обрабатывали их раны и помогали добраться до дома.
Новость об ужасном разгроме французов не стали сообщать лично Даниэлле, а передали сэру Джайлзу, который, попросив госпожу прийти в главный зал, спокойно рассказал, что Господь был милостив к англичанам и принцу Эдуарду удалось разбить французов, взяв в плен короля Иоанна.
– А как Адриан? – спросила графиня.
– Рыцарь Мак-Лахлан жив и невредим. Он покрыл себя славой на поле брани.
Даниэлла была потрясена до глубины души: она радовалась за Адриана, но ей было горько за Францию и короля Иоанна. Она выбежала из зала и поспешила наверх, в свою комнату. Взволнованная и испуганная, она бросилась на кровать. Что теперь будет?
Спустя несколько дней в ее комнату зашел Дейлин и попросил собраться в дорогу.
– Куда мы едем? – спросила Даниэлла.
– К берегам Ла-Манша.
– А потом куда?
– Этого я не знаю, миледи. Короля Иоанна везут в Лондон. Его и других богатых французов, которых захватили в плен ради выкупа, поместят в Тауэр.
Даниэллу охватила дрожь. Неужели Адриан отречется от нее? Неужели потребует развода? Неужели ее тоже заточат в Тауэр вместе с другими французами?
Она бы замучила Дейлина вопросами, если бы не знала, что он не сумеет ответить ни на один из них. Монтейн уже расспрашивала его, и он сердито заявил, что ему ничего не известно. Монтейн очень переживала за то, что будет с ними дальше, и Даниэлла разделяла ее тревогу.
Позиции дома Валуа к этому времени были настолько ослаблены, что, если бы Даниэлла попыталась бежать, никто из французских придворных не согласился бы ей помочь. Поэтому графиня, тщательно скрывая страх, стала собираться в дорогу. Даниэлла попросила разрешения поехать на Звездочке, и в этом ей не стали отказывать. В назначенный день она держалась с достоинством и уехала из замка без всяких протестов.
Они приехали в Кале, где их встретил сэр Тимоти Шилд, который был очень любезен с графиней и сам проводил ее в специально отведенные для нее покои в старинном нормандском замке. Покои состояли из одной-единственной комнаты, но она была просторной, с огромным камином у одной из стен. В дальнем углу стояла широкая кровать с балдахином на четырех столбиках, на узких окнах висели гобеленовые шторы, повсюду на стенах были полки с книгами.
– Надеюсь, что здесь вам будет удобно, – сказал сэр Тимоти. Он был уже старым, но крепким, широкоплечим и высоченным, как дуб. – Несколько поколений нашего рода жили тут, и мы сделали все, чтобы в этом замке было тепло и уютно.
Даниэлла улыбнулась ему, украдкой бросив взгляд на Дейлина, стоявшего рядом с сэром Тимоти.
– Уверена, что мне здесь будет удобно, – сказала она. – Как долго мы пробудем у вас?
Изогнув в удивлении брови, сэр Тимоти посмотрел на Дейлина, затем поклонился графине.
– Этого я не могу сказать, – ответил он. – А сейчас извините, мне надо идти. Устраивайтесь поудобнее.
Сэр Тимоти ушел, за ним последовал Дейлин с Монтейн, которая ни на шаг не отставала от него. Даниэлла осталась одна.
Вскоре графиня обнаружила, что дверь заперта. Итак, она здесь не гостья, а пленница.
В этот день Даниэлла очень устала. Никогда раньше она не чувствовала себя столь переутомленной. Когда к ней постучал слуга и спросил ее, не хочет ли она принять ванну, графиня с радостью согласилась. Дорога была долгой и грязной. Как только Даниэлла приняла ванну, ей принесли обед. Пообедав, она почувствовала, что валится с ног и что у нее нет сил стучать и требовать объяснений по поводу закрытой двери, поэтому она легла и сразу уснула.
Спустя несколько часов молодая женщина проснулась. В комнате не горела ни единая свеча или лампа, и только затухающий огонь камина слегка освещал помещение. Раздвинув балдахин, Даниэлла спустила на пол босые ноги и, дрожа от холода, направилась к камину. Она опустилась на ковер и, пытаясь согреться, протянула руки к огню.
– Итак, Адриан, – прошептала она, обращаясь к огню, – ты запер меня в этой комнате. Что мне делать в Кале? Как ты теперь поступишь со мной? Какой же ты ублюдок! – Слезы сами катились из ее глаз. Будущее было туманным. Скорее всего Мак-Лахлан не захочет общаться с ней лично, а поручит кому-нибудь перевозить графиню с места на место. Он покинет жену и вернется на службу к королю Эдуарду. – Чтоб ты сгорел в аду! – заключила она с жаром.
– Как мило!
Даниэлла была рада, что сидит: восклицание Адриана прозвучало так неожиданно, что если бы она стояла, то у нее непременно подкосились бы ноги. Она резко обернулась и увидела, что Адриан удобно расположился в большом кожаном кресле рядом с камином.
– Адриан!
– К вашим услугам, любимая, – отозвался он. Муж сидел развалясь в кресле, и его золотистые глаза, подсвеченные огнем камина, внимательно следили за Даниэллой. На Адриане были обтягивающие бриджи, рубашка, туника с вышитым красным гербом и башмаки.
Даниэлла медленно поднялась с ковра, чтобы не смотреть на мужа снизу вверх. Адриан даже не пошевелился, а продолжал молча наблюдать за ней. Постепенно на его лице появилась небрежная улыбка.
– Вы скучали по мне? – спросил он.
Даниэлла игнорировала его вопрос и только тяжело сглотнула, чувствуя, как у нее засосало под ложечкой.
– Что я делаю в Кале? – спросила она.
– Гостите у сэра Тимоти, – небрежно ответил Адриан.
– Я здесь пленница. Моя дверь всегда заперта.
– Вас не должно это удивлять.
– Король Иоанн тоже пленник.
– Да, и мы надеемся, что он останется им надолго.
– Но какой вред могу причинить вам я?
– Боюсь даже думать об этом.
Даниэлла молчала, уставившись на ковер из медвежьей шкуры, затем снова посмотрела на Адриана, стараясь никак не обнаружить свое волнение.
– Что будет с королем?
– С Эдуардом? Народ воздаст ему по заслугам за эту великую победу.
– Вы прекрасно знаете, что я спрашиваю об Иоанне.
– Его привезут в Лондон как пленника и запрут в башне.
– Меня тоже запрут в башне как пленницу?
– Нет, – ответил Адриан. – Напрасно вы волнуетесь за вашего Иоанна. Он будет пленником до тех пор, пока за него не заплатят выкуп. Но он не только пленник, он еще и гость короля Эдуарда. Я сомневаюсь, что Иоанну будет плохо в плену.
– Тогда… Что будет со мной?
– Вы покинете Францию.
– Поеду в Лондон? – спросила Даниэлла, чувствуя, что бледнеет.
– В Шотландию.
Шотландия! Его родина. Вдали от всего и всех. Бесплодная гористая страна. Там Мак-Аахлан оставит ее одну.
– А почему не в английское поместье моего отца? – прошептала Даниэлла.
– Надо подумать.
– Когда мы отъезжаем?
– Рано утром.
Адриан поднялся, и только сейчас Даниэлла заметила, что волосы у него влажные. От него приятно пахло мылом с запахом сосны. Он принял ванну где-то в другом месте, в этой комнате не было ни единой его вещи, и Даниэлла с тоской на сердце поняла, что муж теперь живет отдельно от нее. Ей захотелось броситься к его ногам, закричать, что она никогда не делала ему ничего плохого, что она несчастна, что ей жаль короля Иоанна и Францию, что она переживает за себя и за него, потому что их брак превратился в непрерывную войну.
Но она не бросилась к ногам мужа и не закричала, а все продолжала неподвижно стоять, немного нервничая под его пристальным взглядом.
– Вам надо хоть немного поспать, – сказал Адриан. – Я слышал, вы себя неважно чувствуете.
– Я чувствую себя прекрасно.
– Монтейн рассказывала Дейлину, что вас часто тошнит.
– Монтейн не имеет никакого права говорить обо мне с Дейлином.
– Они беспокоятся за вас.
– Я благодарна им за их заботу, но я чувствую себя прекрасно и не хочу, чтобы они сплетничали обо мне.
«Скорее бы он ушел», – думала Даниэлла. В этот момент она не испытывала тошноты, но готова была в любую минуту разрыдаться. Все вышло просто ужасно. Муж разговаривал с ней как совершенно посторонний человек. У нее не было ни тени сомнения, куда он пойдет, оставив ее в довольно удобной, но все-таки тюрьме, и это было мучительно.
Адриан продолжал наблюдать за женой, его золотистые глаза блестели.
– Хорошо, что вы здесь, – сказал он. – Я боялся, что вы убежите из Авийя.
– Напрасно боялись. У меня не было ни малейшего желания убегать оттуда. Авий – мой дом, и я должна жить там.
– Вы хотите сказать, что, оставаясь в Авийе, вы бы не побежали опять в «Сухое дерево»? – спросил Адриан, слегка наклонив голову.
– Я дала клятву моей матери, что буду всегда верна королю…
– Ах, миледи, я уже столько слышал о ваших злополучных клятвах! Не кажется ли вам, что вы их давно выполнили и вам пора сдержать клятву, данную мне?
Даниэлла глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь.
– Я пообещала священнику, что если это будет в моих силах, то спасу жизнь короля Иоанна. А рыцари во дворе замка грозились убить его, Адриан.
– Тот священник вовсе не был священником.
– Все равно я поклялась перед Господом нашим спасти жизнь короля Иоанна. Откуда мне было знать, что тот человек не священник? Если бы вы оставили меня дома, в Авийе…
– Вы и так, леди, едете домой.
– Это не мой дом…
– Тогда постарайтесь сделать его своим, – резко оборвал ее Адриан. – Ложитесь спать, – приказал он и вышел из комнаты.
Даниэлла услышала звук задвигаемого засова. На прикроватной тумбочке лежало несколько книг, и графиня одну за другой запустила их в дверь. Даже такие небольшие усилия утомили Даниэллу, и она села на кровать, едва сдерживая слезы. Будь он проклят! Куда он пошел сейчас и где проводил все ночи, пока они были в разлуке?
В конце концов она легла и быстро уснула. Она проснулась от того, что кто-то подушечками пальцев осторожно водит вдоль ее спины. Она замерла, боясь пошевелиться: а вдруг в ее комнату проник кто-то чужой и лег рядом с ней? Но вскоре по легким прикосновениям, таким осторожным и нежным, она поняла, что это Адриан. Только он мог так ласкать ее, когда хотел. Его рука скользнула ей под рубашку, и пальцы спустились к ягодицам, очерчивая их упругую округлость. Затем он обнял жену и, крепко прижав к себе, стал ласкать ее груди и нежно целовать плечи. Даниэлла чувствовала, как Адриан постепенно возбуждается, его плоть становится твердой… И наконец он вошел в нее.
Едва не вскрикнув, она затаила дыхание и старалась не шевелиться. Но они так давно не были вместе… и ей сейчас было так хорошо… Даниэлла придвинулась к нему еще ближе и несмелыми движениями стала помогать ему, пока не достигла вершины блаженства. Он не стал выходить из нее, и они лежали, будто слившись воедино, довольно долго. Она лежала к нему спиной, боясь пошевелиться.
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Адриан. Как бы ей хотелось, чтобы он не говорил, не нарушал блаженную тишину ночи, чтобы они вот так лежали до самого рассвета, забыв о своих дневных баталиях…
– А что я должна тебе сказать? – прошептала она в ответ.
– Ну, например, что ты рада видеть меня живым и невредимым, что мне не проломили голову во время сражения. Или сказать, хотя бы из христианского милосердия, что ты рада, что я не сложил голову на поле брани, сражаясь с милыми твоему сердцу французами.
– Французы не просили тебя покидать Англию, чтобы сражаться и умереть на их земле.
Адриан вздохнул, и Даниэлла почувствовала, что он очень расстроен ее словами.
– Я знала, что ты останешься в живых, – сказала она. – Я молилась, чтобы ты выжил, – добавила она более нежным тоном.
– И почему ты это делала?
– Из христианского милосердия.
– Ах так! А кроме этого, ты больше ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, проводя рукой по ее груди и животу.
– Нет, – прошептала в ответ Даниэлла. Откинувшись на подушки, Адриан притянул ее к себе и погладил по голове. Ни он, ни она больше не произнесли ни слова.
Адриан не обманывал, сказав, что они отправятся в путь очень рано. Едва забрезжил рассвет, они покинули замок, направляясь к Ла-Маншу. На море вздымались небольшие волны. Даниэлла стояла рядом с Адрианом, он разговаривал с капитаном корабля. К горлу Даниэллы подступила тошнота. Она побежала на корму, где ее буквально вывернуло наизнанку. Монтейн принесла мокрое полотенце и помогла ей вытереть лицо. Когда Даниэлла немного пришла в себя, то вместо Монтейн увидела рядом с собой Адриана. Она покраснела и стала смотреть на воду.
– Прошу простить меня, – сказала она, – если своим поведением я оскорбила английского капитана. Теперь вам за меня, наверное, стыдно. Не знаю, что со мной случилось, но приступы тошноты просто измучили меня. Мне начинает казаться, что она будет мучить меня до конца жизни. Вполне вероятно…
– Даниэлла, – сказал Адриан, глядя на нее с неподдельным удивлением, – мне казалось, что ты по какой-то причине ничего не хочешь говорить мне, но сейчас я вижу, что ты действительно очень наивна.
– Не понимаю, о чем ты…
– Похоже на то. Если бы я не был с тобой прошедшей ночью, я бы и сам не поверил, что это так.
– Я все еще не…
– Ты не больна, любовь моя. Ты ждешь ребенка.
Даниэлла была настолько удивлена, что у нее перехватило дыхание, но уже в следующую минуту ее охватила злость, потому что Адриан разразился громким смехом.
– С чего вы взяли, милорд? – спросила она. – Откуда вы знаете?
– Знаю, и все, – ответил Адриан.
– Ах так! И много у вас детей?
Золотистые глаза Адриана лучились весельем.
– Ни одного, миледи, – ответил он, и Даниэлла почувствовала невероятное облегчение. Неожиданно он добавил: – Насколько мне известно.
– Тогда сколько же беременных женщин…
– Вы хотите знать, с кем я спал? – отрывисто и грубо спросил он, не спуская с нее любопытного взгляда.
– Вы не можете знать…
– А вы не можете отрицать, что беременны, хотите вы того или нет, – добавил он сердито и с этими словами повернулся и ушел.
Даниэлла осталась одна, она дрожала от возмущения. Как глупо! Как глупо все обернулось! Зачем она так бурно реагировала на его слова? Муж опять ничего не понял, не понял, что она любит его, что она в восторге от того, что у нее будет его ребенок. Конечно, она ревнует его, и ей больно знать, что у него было много женщин.
Днем, когда подул попутный ветер, они быстро доплыли до Дувра. Адриан не пожелал оставаться здесь на ночь, и, когда их лошадей и багаж спустили на землю, супруги отправились в дорогу.
Они остановились на постоялом дворе недалеко от Винчестера, чтобы переночевать. Весь вечер Адриан провел в общем зале кабачка, выпивая с Дейлином и другими сопровождавшими их воинами, среди которых был и Майкл. До поздней ночи Даниэлла слышала их голоса. Мужчины пили, смеялись, обменивались шутками, заигрывали с местными женщинами. Даниэлла пыталась спрятать голову под подушку, но даже это не помогало. Ближе к рассвету она услышала на лестнице тяжелые шаги Адриана, и вскоре он вошел в комнату. На пороге он споткнулся и схватился за дверь. Даниэлла слышала, как он раздевается и взбирается на кровать. От него разило хорошим английским элем. Графиня была возмущена, когда муж заключил ее в объятия.
– Вы несчастный шотландский пьяница, – сказала она.
– Но этот шотландский пьяница принадлежит вам, моя любимая.
– И как часто это будет повторяться? – спросила она шепотом.
– Так часто, как я захочу.
Даниэлла неистово замотала головой:
– Нет, сэр, вы не можете вести себя подобным образом, имея жену. Пить с друзьями, развратничать, а потом…
– А вы, – прервал ее Адриан, – ханжа и французская предательница, но эта предательница принадлежит мне. Да поможет мне Бог!
– Адриан! – воскликнула с возмущением Даниэлла и попыталась выскочить из постели, но он удержал ее.
Адриан принялся целовать ее, ласкать грудь, живот и более интимные места, чем быстро вызвал в ней ответную страсть. Даниэлла больше не сопротивлялась. Она покорилась его ласкам.
Утром графиня поднялась раньше, чем муж. Когда хозяин постоялого двора постучал в назначенный час, чтобы разбудить Адриана, тот только открывал глаза. Адриан посмотрел на жену и поморщился.
– Прошу простить меня, – сказал он, – если ночью я был груб с вами.
– Не больше, чем обычно, – холодно ответила Даниэлла, продолжая одеваться.
Адриан сел в постели и обхватил голову руками.
– Господи, я уже давно не напивался так, как вчера, – простонал он. Его волосы были всклокочены, глаза красны. Покрутив головой, он снова завалился на постель. – Чем это так мерзко пахнет? – спросил он.
– Рыбой, – ответила Даниэлла. – Хозяин принес нам на завтрак свежую рыбу и хлеб.
Закрыв глаза, Адриан снова застонал.
– Как вы можете есть эту гадость? – спросил он.
– Рыбка очень вкусная. Хотите попробовать? – предложила Даниэлла, подойдя к кровати с тарелкой рыбы.
– Уберите ее, иначе я поколочу вас.
– Не боитесь потерять своего шотландского сына?
– Возможно, вы носите под сердцем дочь.
– Я нарочно рожу дочь, чтобы позлить вас.
К удивлению Даниэллы, Адриан не разозлился, а, откинувшись на подушки, улыбнулся, сильно потирая лоб.
– Какая же вы злая женщина! – сказал он и помахал рукой перед носом, отгоняя запах рыбы. – Убирайтесь отсюда со своей рыбой! – приказал он.
– Я бы с удовольствием это сделала, но дверь заперта. Разве нет?
– Прошу вас, уходите и позавтракайте с Монтейн.
– А вы не боитесь, что я могу убежать? Ведь мы недалеко от Дувра.
Опершись на локоть, Адриан посмотрел на жену и громко рассмеялся:
– Если вы убежите, я пущусь за вами в погоню и достану хоть из-под земли.
В его словах не чувствовалось угрозы, но голос был таким холодным, что Даниэлла сразу поняла: несмотря на нежность и внимание к жене, Адриан все еще не простил ее и по-прежнему не доверяет ей.
Она выскользнула из комнаты и, спустившись вниз, разделила свой завтрак с Монтейн. Когда Адриан появился в зале, Даниэлла с удивлением отметила, что муж полностью оправился от вчерашнего и готов отправиться в путь, раздавая приказы направо и налево. На нем была туника с гербом и меч в ножнах.
День оказался долгим и тяжелым. Когда они остановились на ночь в поместье одного из друзей Адриана, графиня была настолько измучена, что сразу после ужина, не раздеваясь, улеглась спать. Она чувствовала, как Адриан снимает с нее туфли и платье, но у нее не было сил пошевелиться. Ночью она ощущала тепло его тела, но, когда проснулась, мужа уже не было рядом.
– Так мы будем очень долго добираться до Шотландии, рыцарь Мак-Лахлан, – заметил Дейлин.
– Мы не можем ехать быстрее. Я не хочу рисковать Даниэллой и нашим ребенком, – ответил Адриан.
Почувствовав, что взгляды многочисленных слуг устремились на нее, Даниэлла покраснела. Однако ей было приятно, что Адриан заботится о ней, хотя она и чувствовала, что он все еще не простил ее.
Путешествие до Шотландии было долгим, но Даниэлла не замечала ни времени, ни того, что творится кругом. Она не переставала думать о том, что Адриан так и не простил ее, но все-таки решила, что не пойдет к нему на поклон и не станет просить прощения.
Но сейчас они были вместе и довольно часто, оторвавшись от спутников, уезжали вперед, чтобы побыть наедине. Они ночевали на постоялых дворах, в придорожных гостиницах, иногда останавливаясь в замках, принадлежавших друзьям и знакомым Мак-Лахлана. И каждую ночь, как бы поздно Адриан ни засиживался, играя в карты, разговаривая и выпивая с друзьями, он приходил к жене. Она с удовольствием занималась с ним любовью или просто спала в его объятиях. Они были мужем и женой, делили одну постель, и все между ними шло так хорошо, как никогда прежде.
По прошествии нескольких недель, когда они наконец добрались до Шотландии, их отношения стали еще лучше. Страна, которую Даниэлла раньше считала варварской, очаровала ее. Просторный помещичий дом из дерева и камня, теплый и удобный, был обставлен великолепной резной мебелью. В зале стоял большой обеденный стол на ножках в виде львиных лап, а вокруг него тяжелые стулья с высокими спинками. Хозяйские покои были теплыми, с большой удобной кроватью, покрытой гобеленовым покрывалом, с огромным камином. На стенах висели полки с книгами и красовалось самое разнообразное оружие, мечи и щиты со всего мира, а также творения гэльских ремесленников: резьба по металлу и дереву. Рядом со спальней хозяев находилась детская, в которой стояла люлька, где, как объяснили графине, когда-то лежал и сам Адриан.
Люди относились к Даниэлле приветливо, хотя и с некоторой долей фамильярности, к чему графиня не привыкла, но даже это доставляло ей удовольствие. Дом стоял в нескольких футах от озера, вода в котором была прохладной, бодрящей и очень прозрачной. По системе каналов озеро соединялось с Ирландским морем. Холмистая земля стелилась словно ковер: в некоторых местах – зеленая, как изумруд, в других – розовато-лиловая. Кое-где участки были сплошь каменистыми. Ветер, прохладный и свежий, приносил запахи воды и трав. Даниэлла была очарована и озером, и красками земли.
В первую же ночь в новом доме графиня вошла в детскую и с интересом стала рассматривать люльку. Положив руку на живот, Даниэлла чувствовала, как в ней зарождается новая жизнь. Несмотря на мучившую ее так долго тошноту, ей все еще не верилось, что у нее может быть ребенок. Ребенок, который унаследует их с Адрианом черты. Это казалось ей удивительным, почти невозможным – и все же…
Ей хотелось надеяться, что Адриан испытывает те же чувства.
Даниэлла стояла, прижав руку к животу, и вдруг почувствовала толчок. Пораженная, она вскрикнула и тут же услышала голос Адриана:
– Даниэлла, что с тобой?
Она не заметила, как он вошел, и была рада, что он рядом. Положив руки ей на плечи, Адриан развернул ее лицом к себе и снова спросил:
– Что с тобой?
– Он зашевелился, – прошептала Даниэлла. Беспокойство на лице Адриана сменилось хитрым выражением.
– Он? – удивился Адриан, не в силах сдержать улыбку. – Ты же обещала, что будет девочка.
– Она зашевелилась.
Адриан рассмеялся и, подхватив жену на руки, понес в постель. Он положил ее на кровать и обнял руками ее живот.
– Клянусь, что он… она зашевелилась, – прошептала Даниэлла.
– Успокойся, любовь моя. Мне кажется, ты очень плохо представляешь, как это бывает.
Даниэлла нахмурилась, готовая спорить, но в это время ребенок снова зашевелился в ней, и она увидела счастливое лицо Адриана.
– Я рад, что привез тебя сюда, – сказал он. – Я рад, что сын родится на моей родине.
– Дочь, – возразила Даниэлла исключительно из желания поспорить.
– Мой ребенок, – уточнил тогда Адриан.
В это время в дверь постучали: им принесли ужин. Они съели его в своей комнате и, так как было уже поздно, легли спать. Адриан сам раздел Даниэллу, уложил ее в постель и с величайшей предосторожностью занялся с ней любовью.
Следующие несколько дней Адриан и его управляющий объезжали поместье. Даниэллу тоже интересовало все: где живут слуги, крестьяне, ремесленники, как охраняется замок на случай, если кто-нибудь из соседей, будь то англичане или шотландцы, захочет завладеть их землями. Графиня уже полюбила местных жителей, ей нравилась музыка их речи, их открытые лица. Все вокруг было таким очаровательным, таким непривычным. Вечерами Даниэлла ужинала вместе с Адрианом, и муж рассказывал ей удивительные истории об Уильяме Уоллесе, Роберте Брюсе и выражал сожаление, что король Шотландии Давид, как теперь король Франции Иоанн, был в свое время заточен в башню, являясь пленником короля Эдуарда. Они говорили о книгах, философии и истории, и, сколько бы ни спорили, ночью они оставались вдвоем, и любовь Адриана была то тихой и нежной, то страстной и неистовой.
