Текст книги "Королевское наслаждение"
Автор книги: Шеннон Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
Мужчины постоянно обучались военному делу, поскольку каждый вассал, живший на земле сеньора, был обязан нести воинскую повинность, защищая своего господина, так же как и господин защищал своих вассалов. Чтобы обеспечить свое будущее, мужчины с усердием овладевали военным искусством, но, тренируясь с Адрианом, они просто превосходили самих себя. После состязания в стрельбе из лука и злополучной ссоры из-за Симона Даниэлла старалась держаться подальше от Адриана. Она лишь наблюдала за ним на расстоянии. Ее любопытство все возрастало, а вместе с ним и чувство тревоги.
Адриан также старался днем избегать Даниэллу. Он рано просыпался и уходил, когда она еще спала. Все дни он проводил со своими воинами, кузнецами или каменщиками. Он приходил на ужин в главный зал лишь с наступлением темноты. Шотландец держался с женой учтиво, однако старался не давать ей повода забрасывать его вопросами. Покончив с едой, он сразу исчезал из зала и спешил заняться делами: осмотреть захромавшего коня, проверить оружие, встретиться с кузнецом. Даниэлла несколько раз пыталась не ложиться спать, желая дождаться прихода мужа, но, когда Адриан приходил глубокой ночью, он всегда был нетерпелив и у него не было времени отвечать на ее вопросы. Независимо от того, спала она или бодрствовала, все всегда кончалось одним и тем же. Если ей удавалось не заснуть до его прихода и она пыталась поговорить с ним, его золотистые глаза сразу же загорались каким-то голодным волчьим блеском и он быстро укладывал жену в постель, не обращая внимания на ее протесты. Когда же Мак-Лахлан заставал ее спящей, у нее вообще не оставалось времени на расспросы: он будил ее своими ласками, тихим шепотом, и, не успев опомниться, она оказывалась в его объятиях. Прежде чем она могла что-либо сообразить, он уже занимался с ней любовью.
Как-то раз Даниэлле удалось не заснуть, и, едва муж появился на пороге, она засыпала его вопросами относительно планов на будущее Авийя, но Адриан только вздохнул и нетерпеливо ответил:
– Какие еще планы, Даниэлла? Просто мы поженились, и теперь пришло время мне взять управление Авийем в свои руки.
– Для этого нет никаких причин. Я сама справлялась со всем хозяйством и не доставляла хлопот Эдуарду.
– Но вы привечали его врагов.
– Его враги остаются моей семьей.
– В таком случае я должен взять вас под свою опеку.
– Авий по-прежнему остается моим, и мои родственники могут приезжать сюда в любое время.
Глаза Адриана моментально вспыхнули от гнева.
– И вы всех их развлекаете таким же образом, как и Симона?
Даниэлла вздрогнула. Как только речь заходила о Симоне, у Адриана портилось настроение. А это, в свою очередь, начинало бесить и Даниэллу, так как она тут же вспоминала, что все прошедшие годы Адриан предавался любовным утехам и ни разу не подумал о ней.
– Адриан, на моем месте многие молодые женщины давно забыли бы о данной клятве и нашли утешение в объятиях французских кавалеров. Постарайтесь меня понять: я ничем не обязана мужчине, которого не видела долгие годы.
– Зато сейчас он перед вами.
– Если бы вы отпустили Симона, он и сейчас был бы нашим гостем! – заключила она со злостью.
– Хватит о Симоне! – предупредил он.
– Вы сами заговорили о нем.
Адриан встал с постели и подошел к узкому окну. Оставшись одна на широкой кровати, Даниэлла почувствовала внезапный озноб и натянула одеяло до подбородка. Она стала наблюдать за мужем, отметив про себя, что игра света и тени особенно подчеркивает рельеф его мускулов. Все его тело отливало медью и бронзой, начиная от пушистых волос на груди животе и кончая пушком на сильных стройных ногах. Даниэлла подтянула колени к подбородку, злясь на себя за то, что восхищается мужем и от этого ее сердце бьется чаще. Однако надо честно признаться себе, что Адриан – превосходнейший рыцарь, он красив, и тело его совершенно. Ей будет очень тоскливо без его объятий. И все же, судя по всему, у него нет никакого желания поделиться с женой своими мыслями. Сейчас он скорее всего думает о Джоанне, которая была бы для него идеальной супругой, ведь она была такой доброй, послушной, разумном и устраивала Адриана во всех отношениях. Джоанну он любил. Он не покидал ее на рассвете и не возвращался ночью, когда она уже спала. И он бы разговаривал с ней, делился бы своими мыслями и планами…
Адриан резко обернулся и заметил, что Даниэлла наблюдает за ним. Взгляд его стал задумчивым. Он нахмурился.
– Даниэлла, уже поздно. Пора спать.
– Пора спать! – возмутилась она. – Уж не думаете ли вы, что можете приказывать мне даже в этом? Мне кажется, вы возомнили себя королем, который может завладеть всем, на что упадет его взгляд. Нет, сэр, я не принадлежу вам. Я не…
Даниэлла вздрогнула, и слова замерли у нее на губах, так как Адриан, крадучись словно кот, направился к кровати. Он опустился рядом с женой, заключил ее в объятия и силой уложил на подушку.
– Хорошо, миледи, пусть будет по-вашему. Можете не спать. Но если вы не устали и не хотите спать, то, может, мы…
– Я совершенно измучена! – закричала Даниэлла.
Он засмеялся и прижал ее к груди.
– Тогда спите. У меня нет сил воевать с вами.
– Как странно! Вы почему-то все время ищете повод для ссоры.
– Я, миледи? Нет, любимая, это вы постоянно возражаете мне и скоро сведете меня в могилу.
– Я честна по отношению к вам, а вот вы…
– Вы меня уже утомили. Наши пререкания могут продолжаться до бесконечности. Давайте отложим их на другое время.
Даниэлла промолчала. Она тихо лежала в объятиях Адриана, чувствуя тепло его тела.
Ее удивило и в то же время встревожило новое ощущение: лежать в его объятиях, где так тепло и уютно, было необычайно приятно. Адриан еще крепче прижал ее к себе. Закрыв глаза, она вдыхала запах мужского тела и чувствовала себя в полной безопасности.
Но ведь Адриан опять так и не поговорил с ней…
Глава 15
На следующий день Даниэлла решила послушать, о чем рассуждают мужчины во время боевой подготовки. Они тренировались с мечами во дворе замка, и графиня под разными благовидными предлогами по нескольку раз проходила мимо них на безопасном, как ей казалось, расстоянии. Но Мак-Лахлан, по всей видимости, догадался о ее намерениях и сразу сообразил, что она наблюдает за ними. Когда Даниэлла с томиком латинских стихов в очередной раз пересекла двор якобы для того, чтобы вернуть книгу в церковь – а за этот день она появилась во дворе шестой раз, – перед ней внезапно возник Адриан. Даниэлла вздрогнула от неожиданности и в испуге посмотрела на рыцаря, державшего в руках свой великолепный, сделанный в Толедо меч, острие которого было направлено прямо ей в горло. На какой-то момент ей стало страшно, но скоро страх сменился злостью, и Даниэлла, гордо вздернув подбородок, смело посмотрела Адриану в глаза:
– Что это за новая игра, милорд?
Не удостоив ее ответом, Адриан обратился к обступившим их воинам:
– Мои дорогие друзья, я абсолютно уверен, что миледи из скромности не решается заговорить со мной, ее лордом и хозяином этой крепости, но, сдается мне, графине что-то не нравится в наших занятиях.
Адриан улыбнулся, и его глаза загорелись веселым блеском. Точным движением меча он срезал крошечный крючочек с ее лифа.
– Совершенно верно, – ответила она. – Граф Гленвудский ведет себя весьма неучтиво, угрожая безоружной даме.
– Да, миледи! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Какое безобразие! – согласился Дейлин, подыгрывая Даниэлле. – Его надо проучить, миледи!
Дейлин протянул ей свой меч. Даниэлла взяла его и сразу почувствовала, что он превосходен: как-никак Дейлин был правой рукой Адриана. Меч Дейлина был гораздо легче меча ее мужа с клинком из тяжелой толедской стали. Это оружие вполне соответствовало росту и весу графини.
Заметив веселые искорки в глазах Адриана, Даниэлла поняла, что он нарочно спровоцировал ее. Тем хуже для него: она принимает его вызов. Она готова к поединку и совершенно спокойна. Адриан работал мечом в неполную силу, и Даниэлла это отлично знала. Вот когда ей пригодятся навыки, полученные во время боевых тренировок вместе с королевскими отпрысками: за это время она научилась хорошо владеть мечом.
– Никогда не бойтесь более тяжелого, сильного, но неуклюжего противника! – крикнула она мужчинам, ловко уклоняясь от ударов Адриана.
– Неуклюжего? – возмутился последний, удивленно подняв брови.
– Неповоротливого! – уточнила она, сморщив носик. Адриан в мгновение ока оказался рядом с ней. Ловко уворачиваясь, Даниэлла отражала удар за ударом. Ей удалось зайти Адриану за спину, но он в один миг снова оказался перед противницей. С быстротой молнии она взмахнула мечом, и его острие задело ему щеку, на ней сразу выступили капли крови. Мужчины весело смеялись, подбадривая графиню. Глаза Адриана искрились весельем, на лице сияла улыбка.
– Хорошо сработано, – сказал он, аплодируя жене. Даниэлла снисходительно кивнула и, не скрывая удовольствия, заметила:
– Ловкость всегда побеждает силу!
– Но сила, умение и воля всегда одерживают верх даже над самой ловкой из женщин! – ответил Адриан.
Незаметное движение руки – в воздухе что-то блеснуло, и меч выпал из рук Даниэллы. Сила удара была такой, что она ощутила ее всем своим телом.
Что ж, ясно – Адриан все это время играл в поддавки.
И все-таки она чертовски хорошо сражалась!
– Я могу побороть любого мужчину, – упрямо заключила Даниэлла.
– Любого, но не меня, – последовал ответ.
– По-моему, это именно у вас кровь на щеке.
– Только потому, что я сам это допустил.
– Если бы я захотела, то нанесла бы вам более сильный удар, и тогда крови было бы гораздо больше, – парировала она.
Заметив, что Адриан нахмурился, Даниэлла решила ретироваться как можно быстрее. Взяв у одного из воинов свою книжку, которую тот взялся подержать во время состязания, графиня стала прощаться.
– Желаю удачи! – сказала она с улыбкой.
Мужчины одобрительно загудели, и Даниэлла с гордо поднятой головой направилась к церкви.
На следующее утро Даниэллу разбудил какой-то странный звук, похожий на взрыв. Она вскочила с постели, завернулась в простыню и, подбежав к узкому сводчатому окну, посмотрела вниз. Во дворе собралась большая толпа, но понять, что там случилось, было невозможно. Среди собравшихся Даниэлла заметила рыжую, золотом отливающую на солнце голову Адриана. Он был одет в простую рубашку, короткую тунику и плотно обтягивающие ноги бриджи. Значит, он пока не приготовился ехать в поле, где собирался проводить занятия верхом. На какое-то мгновение Даниэлле показалось, что перед ее глазами разыгрывается спектакль. В руках Адриан держал палку, нацелив ее на закрепленную на стене мишень. Он поднес к палке фитиль, из которого вырвался огонь, и все вокруг сотряс взрыв. Даниэлла отшатнулась от окна, но в это время Адриан посмотрел вверх и успел заметить ее. На его лице появилась усмешка. «Дьявольская», – мелькнуло в голове у Даниэллы.
– Спускайтесь сюда! – крикнул он. – Хотя мне лучше самому подняться к вам.
Едва дыша, Даниэлла отошла от окна. Она бросилась к сундуку и стала искать, во что бы одеться, но Адриан уже вошел в комнату. В руках он по-прежнему сжимал дымящуюся палку – странную штуковину, одна половина которой была деревянной, а вторая – металлической.
– Это ружье, аркебуза, огнестрельное оружие, – сказал он, продолжая улыбаться все той же дьявольской улыбкой. – Идите сюда, и я покажу вам его.
Даниэлла слышала об огнестрельном оружии, оно существовало еще до ее рождения. Ей даже приходилось видеть пушки и огромные железные ядра к ним, но она никогда не видела такого маленького оружия. Любопытство взяло верх над испугом, и Даниэлла подошла ближе, чтобы получше рассмотреть то, что муж протягивал ей.
– Его сделал один из ваших кузнецов, – сказал Адриан.
– Тимоти? Он мастер на все руки. Это он делал пушки, которые стоят на парапетах рядом с подъемным мостом, – напомнила она.
– Он также изготовил черный порох.
– Четыре части калиевой селитры, одна часть древесного угля и одна часть серы, – тут же быстро произнесла Даниэлла.
– Гмм, – хмыкнул Адриан. – Мне следовало бы знать, что вы хорошо разбираетесь в оружии. Наступит день, и эта маленькая штучка вытеснит все наше неуклюжее вооружение, все эти доспехи, шлемы, щиты. Она станет грозной силой в руках человека. Однако пока любое оружие стреляющее с помощью пороха, остается очень опасным требует к себе особого внимания.
– Вы собираетесь взять его с собой на войну? – осторожно спросила Даниэлла.
– Ах вот что вас интересует! Мои военные планы, не так ли?
Ружье перестало дымиться, и Мак-Лахлан положил его на стол.
– Какая потрясающая догадка для человека, который старается уклониться от моих вопросов!
– Я не уклоняюсь. Просто я еще не готов обсуждать с вами мои намерения.
– Но если вы решили показать мне ружье, то не должны удивляться, что у меня возникло желание побольше узнать о нем.
– Гмм. Оно действительно очень опасное, но не страшнее, чем вы, моя любимая.
– Что это значит? – спросила Даниэлла.
Адриан сел на кровать, и она поплотнее натянула простыню на плечи. Заметив ее движение, Адриан рассмеялся, оперся на локоть и протянул к ней руки.
– Идите сюда, – сказал он, – и я покажу вам, что это значит.
– Сейчас утро, – ответила она с достоинством, – и очень светло.
– Я люблю, когда светло. Ну, идите же ко мне. Вам приказывает ваш муж и хозяин, миледи жена. Он просто сгорает от желания поскорее встретиться с вами.
И опять в его глазах был дьявольский блеск. Он явно искушал ее, прекрасно понимая, как она смущается.
– Дорогой хозяин, – ответила она с достоинством, – постарайтесь обуздать свои желания!
Даниэлла развернулась и решительно направилась к двери, отлично понимая, что не решится выйти в коридор в одной лишь простыне.
В то же время она была уверена, что муж и не позволит ей это сделать. В мгновение ока он оказался рядом и, подхватив ее на руки, прижал к груди. Огонь страсти, горевший в нем, ласковые прикосновения разбудили в Даниэлле ответное желание. Он положил ее на постель и отвернул простыню. Прохладный воздух заставил графиню вздрогнуть от холода. Несмотря на многие ночи, прошедшие со времени свадьбы, ее охватил внезапный стыд, так как сейчас она лежала совершенно обнаженной под лучами солнечного света, пробивавшегося в узкие окна. Она посмотрела на мужа и тут же закрыла глаза, почувствовав нетерпеливую ласку его рук на своем теле. Она уже не сопротивлялась и лежала тихо. Ласки внезапно прекратились, и она открыла глаза. Адриан смотрел на нее и улыбался.
– Даниэлла, мне пришло в голову, что тебе вовсе не противно заниматься со мной любовью, просто ты боишься признаться себе, что мои ласки доставляют тебе удовольствие.
– О! – выдохнула она. – Это уж слишком!
Даниэлла стала отбиваться от Адриана, возмущенная не только его словами, но и тем, что он лежит на ней совершенно одетый, в то время как она, голая и смущенная, не знает, куда деться от его жадных рук. Она стала бить его в грудь, но Адриан не отпускал ее. Она попыталась вырваться, однако муж схватил ее за запястья и придавил к постели.
– Ты непредсказуема и потому опасна, – напомнил он.
– Очень, – согласилась она.
– Тогда попробуй забыть об этом! – прошептал он. – Погаси огонь непокорности! Я готов рискнуть жизнью, лишь бы тебе было хорошо!
Даниэлла чувствовала, что задыхается от гнева, но Адриан снова зашептал ей что-то нежное, и она стала потихоньку успокаиваться. Его объятия были легкими, он целовал ей лоб, шею, губы. Резким движением он скинул с себя бриджи, и она почувствовала тепло его тела. Его язык становился все более требовательным и сейчас заполнял весь ее рот, проникая все глубже. Дневной свет заливал их тела, и Даниэлла внезапно осознала, что Адриан был прав: она вовсе не противилась его любви, не считала его монстром, и ей были приятны его прикосновения. Все дело заключалось в ней самой: она боялась своей ответной реакции. Еще сегодня утром, когда их взаимная страсть достигла апогея, она лежала рядом с ним и ждала продолжения. Ей нравилось, что они спят в одной постели, нравилось лежать в его объятиях, слушать биение его сердца, ощущать на лице его дыхание. Ей нравилось тепло его тела, его руки, обнимающие ее, его ноги, которые переплелись с ее ногами. Адриан ни на минуту не оставлял ее даже во сне. Она когда-то давно убедила себя, что ненавидит его, и сейчас, несмотря на пробудившуюся страсть, не могла расстаться с этим убеждением.
Она не могла забыть о том, что Мак-Лахлан женился на ней, потому что так было угодно королю. Благодаря этому браку он получил титул и богатство, а сама Даниэлла ничего не значит в его жизни, он легко покинет ее и уедет выполнять свой долг перед королем, отрабатывать полученные от него привилегии.
Она почувствовала на себе взгляд мужа и открыла глаза. Приподнявшись на локте, он смотрел на нее, и его глаза светились любопытством.
– Ах, Даниэлла, я бы все отдал, лишь бы узнать, что творится в твоей расчетливой головке!
Она опять попыталась вырваться из его рук, но он крепко держал ее. Она ухватилась за его руку, старясь оттолкнуть ее от себя, но и это ей не удалось. Услышав тихий смех Адриана, она оставила дальнейшие попытки и, стараясь держаться с достоинством, сказала:
– Что вы можете мне дать? Осыпать меня золотом? Подарить графство или одного из ваших боевых коней?
– Коней? Матфея, Марка, Луку или Иоанна? Никогда, миледи. Они служат мне верой и правдой.
– И каждый из них гораздо лучше, чем ваша собственная жена, которая не так хорошо обучена и ее нельзя оседлать?
– Совсем наоборот, миледи, вы, вне всякого сомнения, самая подходящая, лошадка, какую только может оседлать ваш хозяин.
Даниэлла покраснела от головы до самых кончиков пальцев: совсем не этот смысл она вкладывала в свои слова и не предполагала, что муж может их так переиначить. Она снова возобновила попытки вырваться из его объятий. Все ее усилия были тщетны и только еще больше развеселили Мак-Лахлана. Наклонив голову, она вцепилась зубами в его руку и с удовольствием услышала сорвавшийся с его губ крик. Она мысленно улыбнулась, но тут же разжала зубы, так как Адриан больно ударил ее по голым ягодицам. Она стала отталкивать его с такой силой и злобой, что ему пришлось отпустить ее. Разжав руки, Адриан повалился на спину, и Даниэлла оседлала его.
– Как вы смеете? Как вы смеете? – повторяла она, но муж только весело смеялся.
Очень скоро графиня поняла, что допустила ошибку, ибо он слегка приподнялся, ухватил ее за бедра и в таком положении вошел в нее. По ее телу прошла судорога. Закрыв глаза, Даниэлла затихла, охваченная новым, незнакомым ощущением, которое усиливалось с каждым движением Адриана. Наконец ей удалось вырваться, и она снова оказалась под ним. Он целовал ее губы, шею, груди, разжигая огонь желания. Его ласки становились все смелее, пальцы, язык, губы скользили по ее груди, животу, бедрам, вызывая внутри молодой женщины целую бурю чувств. Его интимная ласка была настолько волнующей, что с губ Даниэллы сорвался крик. Адриан приподнялся и вновь вошел в нее с такой силой, что мир перед ее глазами раскололся надвое…
Удовлетворив свою страсть, Мак-Лахлан скатился на бок, прохладный воздух сразу охладил разгоряченное тело Даниэллы, и у нее промелькнула мысль, что она снова хочет его и хотела всегда. Она свесила ноги с кровати, горя желанием поскорее отделаться от этого наваждения. Но муж снова схватил ее, повалил на спину и, заглянув в глаза, спросил:
– Скажи мне ради Бога, что же я опять сделал не так?
– Ничего особенного. Просто ты самый настоящий тиран.
– Ничего особенного?
– Адриан, может, ты меня наконец отпустишь? – попросила Даниэлла, потупив взор. – Можешь злорадствовать сколько хочешь. Победа снова на твоей стороне. Ты никогда не проигрываешь: ни в сражении, ни в играх.
Не поднимая глаз, она чувствовала на себе его взгляд. Прошло несколько томительных минут, и она услышала, что Адриан встает. Зашуршала одежда: значит, он одевается. Мак-Лахлан взял со стола ружье и направился к двери.
– Ах, миледи, как вы ошибаетесь на мой счет! – сказал он, берясь за ручку двери. – Я делал все возможное, чтобы угодить вам, но, похоже, мне это так и не удалось.
Даниэлла с удивлением посмотрела на мужа, но он был уже за дверью. Сказав эти странные слова, он покинул ее, и ей ничего больше не оставалось, как опять лечь в постель и размышлять над ними…
Днем мужчины снова тренировались в поле, на этот раз верхом на лошадях и с тупыми копьями в руках. На столбе была подвешена вращающаяся мишень, и на одном из ее концов висела гиря. Когда всадник ударял копьем по мишени, он должен был быстро отскочить от нее, так как удар гирей мог вышибить его из седла. Даниэлла видела с парапета, как Адриан что-то объясняет мужчинам. Все они дружно смеялись, когда одному из них никак не удавалось быстро отскочить от мишени и гиря ударяла его снова и снова. Адриан не отпускал бедолагу до тех пор, пока тот не добился желаемого результата. Наблюдая за воинами, Даниэлла заметила, что к ним со стороны южной дороги приближаются четверо вооруженных конных рыцарей и их предводитель держит в руках знамя с гербом их сеньора – Эдуарда, принца Уэльского. Всадники подъехали к Адриану, и человек со знаменем вручил ему скрепленный печатью документ.
Словно почувствовав взгляд Даниэллы, Адриан посмотрел в ее сторону. Несмотря на расстояние, графиня увидела, как загорелись его глаза. Немного понаблюдав за ней, он отвернулся. У Даниэллы перехватило дыхание: только сейчас она поняла, почему Адриан устраивал для воинов такие упорные тренировки. Это письмо было приказом короля. Мак-Лахлан прекрасно знал, что рано или поздно получит его. Он приехал в Авий не только для того, чтобы жениться на Даниэлле, но еще и для того, чтобы собрать подкрепление для своего войска из числа мужчин, живущих в ее замке. Теперь он уведет всех их с собой, чтобы сражаться на стороне английского принца.
Даниэлла бросилась в замок. В зале она застала Рема. Графиня пожаловалась ему на внезапную головную боль, предупредила, что не спустится к обеду, затем поднялась к себе в комнату.
Она не собирается обедать вместе с людьми Эдуарда, и ей абсолютно безразлично, что скажет потом Адриан. Она не ручается за себя и может надерзить ему в присутствии посторонних.
В комнату вошла Монтейн и, увидев, что Даниэлла очень бледна, подумала, что госпожа действительно заболела. Монтейн растерла ей ароматическим маслом виски, приказала, чтобы принесли горячей воды, и вымыла ей волосы розовой водой. Даниэлла поблагодарила ее, сказала, что ляжет спать, и попросила передать Адриану, что не спустится к обеду, поскольку у нее раскалывается голова.
Стемнело. Даниэлла расположилась в кресле перед камином и, глядя на пламя, стала думать о том, как она ненавидит Адриана за то, что он уводит ее людей воевать и, возможно, умирать за Эдуарда, короля Англии. Он не имеет права так поступать! Втерся к ним в доверие и вот бросает их в битву против дома Валуа. Он приехал сюда только для того, чтобы уехать снова, чтобы забрать ее людей, хотя заверял, что английская армия достаточно сильна и никто не посмеет выступить против господства Англии в Гаскони.
Огонь в камине разгорался, а вместе с ним все сильнее полыхал и гнев Даниэллы. Она встала и стала бесцельно расхаживать перед камином. Дверь бесшумно открылась и закрылась, а графиня даже не заметила, как в комнату вошел Адриан. Остановившись на пороге, он наблюдал, как она, словно кошка, грациозно ходит перед камином.
Внезапно почувствовав чье-то присутствие, Даниэлла посмотрела на дверь и увидела Адриана. Все внутри у нее похолодело, когда она разглядела его сердитое лицо и горящие злостью глаза.
– Ты не кажешься мне больной, дорогая.
– Ты ошибаешься. Я ужасно плохо себя чувствую. Меня тошнит от предательства шотландцев!
– Никакого предательства нет, Даниэлла. Я присягал Эдуарду III Английскому и нахожусь на службе у принца Уэльского.
– И тебе нет дела, что, находясь на этой службе, ты разорвешь Францию на куски!
– Речь идет не о Франции. Мы должны подавить бунтовщиков.
– Все это время вы знали, что уедете, забрав все, что нам нужно! Вы силой заставили моих людей служить вам, и вам наплевать, на чьей стороне их симпатии!
– Я здесь граф и хозяин, и их симпатии на моей стороне.
– Но это мои люди!
– А вы моя жена, и, черт возьми, миледи, вы тоже должны быть на моей стороне!
– Вы не имеете права…
– Эта кампания не продлится долго.
– Буду молить Бога, чтобы она длилась целую вечность!
– Молите Бога, чтобы я остался живым, леди, так как принц хотя и любит вас как брат, как он утверждает, совсем не доверяет вам. Если вы останетесь вдовой, последствия могут оказаться ужасными. Подумайте об этом, миледи.
– О каких ужасных последствиях вы говорите? Видит Бог, я больше не позволю вашему королю диктовать мне, что делать. Я сама распоряжусь своей судьбой, и лучше вам молить Бога, как бы не ошибиться. Авий мой, и, когда вы вернетесь, меня уже здесь не будет.
Ей не надо было произносить этих слов, и Даниэлла сразу же пожалела о своей несдержанности. Адриан смерил ее холодным взглядом, и она застыла на месте. Он двинулся к ней с таким решительным видом, что она не выдержала и закричала. Его пальцы вцепились ей в плечо, она откинула голову назад, и Адриан посмотрел ей в глаза.
– Ах, Даниэлла, – начал он, и голос его дрожал, как будто он боролся с собой, чтобы не ударить ее, – ты сама подписала себе приговор! – Теперь в его голосе звучала угроза.
Даниэлла открытым ртом ловила воздух. Адриан схватил ее на руки и бросил на кровать. Графиня, с трудом дыша и сдерживая подступившие слезы, как могла сопротивлялась. Она будет изо всех сил бороться с ним. Она не позволит ему вновь овладеть ею. Она ненавидит его и будет ненавидеть до последнего вздоха.
Но он и не собирался искать с ней близости. Не ycпела графиня опомниться, как Адриан отпустил ее и исчез за дверью.
Она сама подписала себе приговор…
Даниэлла вскочила с кровати и бросилась за Адрианом, но дверь захлопнулась у нее перед носом. Она подергала ручку – дверь не открывалась.
– Адриан! – закричала она, охваченная паникой. – Адриан! Адриан, прошу тебя… – прошептала она.
Но Адриан уже не слышал ее.
Адриан ушел.
Даниэлла стала барабанить в дверь. Она звала его. Звала снова и снова.
Никто не откликнулся на ее зов. Как же так, ведь она здесь хозяйка! Она так хорошо правила Авийем! Но вот появился этот человек. Он стал здесь хозяином, и все, кто так любил свою графиню, стали почитать шотландца, стали повиноваться только ему.
Время шло, а Даниэлла все ходила по комнате. Ей стало казаться, что она мечется так уже целую вечность, обдумывая, что скажет Мак-Лахлану, когда он вернется. Ее охватили отчаяние и страх перед тем, что может ей причинить Адриан. Оставит ее в заточении в этих четырех стенах на бесконечные дни, недели или целые месяцы? Неужели он посмеет? Король Иоанн хотя бы из рыцарских побуждений может послать сюда французских солдат, чтобы освободить графиню. Даже внутри Авийя может возникнуть стычка между англичанами, гасконцами и теми обитателями замка, которые считают себя приверженцами французов.
А возможно, Мак-Лахлан и не оставит ее здесь. Он способен отослать жену в Англию и оставить там под надежным присмотром. Тогда она не сможет никуда убежать, а в том, что Даниэлла собирается поступить именно так, он был твердо убежден.
Вопросы роились в ее голове до тех пор, пока она не почувствовала себя совсем измученной. Даниэлла опустилась на ковер перед камином, стараясь держаться поближе к огню, так как ее стало знобить. Она легла на ковер, зарывшись головой в его пушистый мех. Молодая женщина не плакала, потому что знала, что если заплачет, то уже не остановится. Она понимала, что Адриан никогда не нарушит клятву, данную Эдуарду, но ее злило то, что ему все равно, какая судьба уготована его жене.
Даниэлла смотрела на огонь, и глаза ее стали слипаться.
Когда Адриан вернулся в комнату, его сердце чуть не остановилось: Даниэллы нигде не было. Ни на кровати, ни в кресле, ни у окна, где она могла бы смотреть на ночное небо. Но случайно его взгляд упал на меховой ковер перед камином, и Адриан наконец увидел ее. Он замер в дверях и нее смотрел на жену. Свечи едва горели, и огонь в камине тускло освещал комнату. Белым был ковер, белой была ночная рубашка Даниэллы, и ее черные волосы выделялись на их фоне. Они спадали на плечи, спускались до самых ног, и их крутые локоны вплетались в мех ковра.
Казалось, что само время остановилось. В камине потрескивали дрова, и огонь согревал Адриана. Огонь и Даниэлла…
Он подошел к камину и снова посмотрел на жену, чувствуя, как душу его охватывает боль. Господи, разве он предполагал, когда ехал сюда, что обречет себя на такие муки, что вызванные этой женщиной страсть, гнев и нежность смешаются в нем, вытеснив из его жизни все иные чувства! Он любил Джоанну, но никогда не испытывал по отношению к ней ничего подобного, не испытывал той мучительной боли, какую он испытывает теперь, покидая Даниэллу. Он проклинал ее и боялся за нее. Прежде он никогда в жизни не сидел в пустом зале, дожидаясь, когда все в доме замрет, когда даже волки в лесах перестанут выть. Сидел как дурак, уставясь на пламя и пытаясь найти ответ на мучительный вопрос: что же ему теперь делать? Никогда в жизни…
Он сел на корточки рядом с женой, чувствуя, как напряглись его нервы, боль пронзила каждую клеточку его тела, а сердце стучало, словно раскаты грома. Если бы Даниэлла попыталась соблазнить Адриана, прибегнув к самой необузданной фантазии, то и тогда ей не удалось бы вызвать в нем такой голод, такую жажду и такие душевные муки, какие она вызывала сейчас, лежа на ковре в глубоком сне. Огонь камина бросал причудливые отблески на белую ткань ее ночной рубашки, на ее спокойно вздымавшуюся грудь, на бедра и едва различимую в полумраке талию. Рубашка сползла с ее правого плеча, открывая прекрасное тело и совершенной формы грудь почти до самого розового соска. При взгляде на эту грудь любой мужчина потерял бы голову. Пряди волос цвета эбенового дерева прикрывали все, что не было прикрыто рубашкой. Даниэлла лежала, полусогнув колени, и рубашка немного задралась, позволяя любоваться длинными, изумительной красоты ногами и округлыми бедрами. От этого зрелища можно было сойти с ума.
Черные длинные ресницы отбрасывали мягкие тени на ее щеки, белые как алебастр, слегка позолоченные огнем в камине. Какие изумительные черты лица! Он хотел эту женщину каждой клеточкой своего тела, всей своей измученной душой. Очередной поворот колеса фортуны – и Даниэлла стала его законной женой. Ни одна женщина не вызывала у Адриана такого желания, такого взрыва чувств, такого экстаза, какие он испытывал с Даниэллой. Адриан похоронил Джоанну, и в его жизни не осталось ничего, кроме чувства вины. Он приехал сюда, думая, что с чувствами покончено раз и навсегда, что теперь только сила, власть и богатство имеют для него значение. Он связал свою жизнь с Даниэллой, поскольку решил, что так распорядилась судьба: эта женщина должна принадлежать ему. Адриану и в голову не приходило, что, хотя он сумел овладеть Даниэллой, на самом деле это она покорила его. Она назвала его тираном, потому что он все время пытался руководить ею. Он прикасался к ее телу, но так и не затронул глубины ее души. Она осталась его врагом, верная клятве, которую принесла, будучи ребенком, будучи еще слишком юной, чтобы понять его и простить.
