Текст книги "Королевское наслаждение"
Автор книги: Шеннон Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
Взяв подарок, Адриан направился к хозяйским покоям, расположенным в другом конце коридора. Погруженный в свои мысли, он забыл постучаться и открыл дверь, прежде чем позвать ее:
– Даниэлла!
Войдя в комнату, он опешил . Даниэлла, изящно изогнувшись, полулежала в сидячей ванне с двумя покрытыми золотом ручками. Ванна стояла у самого камина, и, судя по всему, Даниэлла наслаждалась его теплом. Ее волосы были уже вымыты и расчесаны и сейчас свисали через край ванны, падая густым потоком на белоснежную шкуру, расстеленную рядом.
Увидев Адриана, девушка быстро подтянула колени к груди, лицо ее стало сердитым, зеленые глаза метали молнии.
– Я никогда не считала шотландцев столь же учтивыми, как гасконцы, но мне всегда казалось, что все мужчины христианского мира достаточно воспитаны, чтобы стучать, прежде чем врываться в чужой дом.
Проклятие! Опять она говорит с ним свысока!
– Этот дом – мой! – резко оборвал он ее.
– Ваш?
– Да, мой. Я просто позволил вам пожить в нем и прошу не забывать об этом.
Даниэлла еще сильнее сжалась, однако ей не удалось укрыть от его взгляда стройные длинные ноги и крепкую округлость грудей.
Адриан проклинал себя за то, что вошел без стука. Внизу живота заныло, плоть поднялась, словно древко знамени.
А он, глупец, обещал ей дать время…
– Адриан, умоляю, что вам здесь надо? – закричала Даниэлла, и Мак-Лахлан с удовольствием отметил, что она так же нервничает, как и он.
Шотландец молча подошел к покрытой великолепным гобеленом кровати и разложил на ней красивую ночную рубашку.
– Подарок от принцессы Уэльской Джоан, жены принца Эдуарда, – сказал он отрывисто.
Глаза девушки загорелись при виде чудесной вещи, и она затаила дыхание.
Адриан достал маленький стеклянный флакончик, наполненный темной жидкостью, и положил его рядом с рубашкой.
– Подарок от меня, – сказал он.
– Что это – взволнованно спросила она.
– Куриная кровь.
Даниэлла непонимающе посмотрела на него.
– Надо размазать ее по простыне, – объяснил Адриан, – до того как утром придут с проверкой.
Краска стыда разлилась по всему ее телу, еще больше подчеркивая изумрудную зелень ее глаз и красоту блестящих иссиня-черных волос.
– Спасибо, – с трудом выдавила она. – А сейчас, милорд, доставьте мне удовольствие и покиньте комнату. Моя вода стынет.
Он хотел бы уйти, но, к сожалению, не мог. Вместо этого он подошел к ванне и опустился на колено у ее края. Он чувствовал, как дрожит прекрасное девичье тело цвета слоновой кости.
Однако боль в паху была еще нестерпимее. Видит Бог, если он быстро не предпримет что-либо…
– Адриан, убирайтесь! – закричала Даниэлла, но, заметив, как посуровело его лицо, поспешила добавить: – пожалуйста, уйдите.
Но он не двинулся с места. Протянув руку, он смахнул капли с обнаженного плеча Даниэллы, ощутив при этом, что девушка дрожит, как загнанный охотничьими собаками заяц.
– Я обещал вам дать время после свадьбы, но я никогда не обещал не входить в ваши покои и делать вид, что у меня нет жены, которую я получил вместе с Авийем.
Несмотря на неловкость и скованность, которые овладели Даниэллой, девушка прищурилась, ее глаза вспыхнули гневом.
– Авий остается моим.
– Вы и без того получили достаточно, графиня. Я стал здесь графом, и вы, миледи, сегодня выйдете замуж за графа.
– Вы получили титул графа только потому, что я согласилась обручиться с вами.
– Графиня, все, что я получил благодаря вам, я честно заслужил. Боюсь, что мне гораздо легче иметь дело с вооруженным противником, чем с вами.
Тяжело сглотнув, она приблизила к нему лицо, и он был поражен, увидев в ее глазах страдание. Казалось, оно переполняло все ее существо.
– Адриан, я не камень, не стена или крепостная башня. Приехав сюда, вы перевернули весь мой мир, и сейчас вы стоите здесь и насмехаетесь надо мной. Вместо того чтобы отнестись ко мне как к женщине, которая делала все, чтобы крепость жила нормальной жизнью, вы хотите в чем-то уличить меня. Скажу вам откровенно, сэр, что я о вас думаю: похоронив Джоанну, вы переспали с половиной женщин англии, Шотландии и континента. А я лишь слушала поэтов и музыкантов, и простите меня, если я проявляю по отношению к вам некоторую сдержанность.
Ему сейчас было не до улыбок и, уж конечно, не хотелось с ней спорить, потому что в этот момент он отдал бы все титулы и все свои владения за возможность обладать ею. Однако несмотря на то что его взгляд смущал девушку, огня в ней не поубавилось, и этот огонь жег Адриана. Мак-Лахлан решил не идти у нее на поводу и не покидать комнату по первому требованию графини, тем не менее он поднялся, собираясь уйти.
– С половиной женщин всей Шотландии, Англии и континента? – повторил он, подняв брови и направляясь к двери. – Вы ошибаетесь, – бросил он через плечо. – Всего с тремя.
Он вышел и быстро закрыл за собой дверь. Как он и ожидал, что-то полетело ему вслед. Мыло, подумал Адриан. Он снова быстро открыл дверь и заглянул в комнату.
– Готовьтесь принести мне клятву, графиня. Через час стемнеет. Буду ждать вас в зале, чтобы вместе пойти в церковь.
Даниэлла выругалась и на этот раз запустила в него туфлю. Она упала недалеко от ванны, и ей пришлось дотягиваться до нее, открыв при этом полную и твердую округлость грудей. Их соски набухли, покраснели и затвердели. «Неужели только оттого, что вода стала холодной?» – подумал Адриан.
Сколько бы она его ни кляла, все это не шло ни в какое сравнение с тем, как ругал себя он сам. Зачем он дал ей отсрочку?
Он обрек себя на страшные мучения. Все внутри него горело от желания.
Адриан быстро спустился в зал и сел у огня. К нему подошел Рем и протянул кубок с вином. Адриан не глядя принял его и осушил залпом.
Немного позже он увидел, как по лестнице спускается невеста. На девушке был элегантный голубой наряд. Широкие рукава нижнего платья мягкими складками ниспадали на руки; туника ярко-синего цвета, богато расшитая голубыми нитками, красиво обтягивала грудь, расширяясь книзу. Byаль, словно голубое воздушное облачко, дымилась вокруг золотого обруча филигранной работы, прекрасного своей простотой.
Не глядя в сторону Адриана, Даниэлла подошла к столу, где стояли графины с вином. Она налила вина в кубок, быстро осушила его и налила еще. Адриан молча наблюдал, как они выпила второй кубок и стала наполнять его в третий раз. Мак-Лахлан сорвался с места, быстро пересек зал, выхватил из ее рук графин и кубок и решительно поставил на стол.
– Чтобы принести клятву, вам непременно нужно напиться, миледи?
– Просто необходимо, – ответила она и снова потянулась к кубку, но Адриан перехватил ее руку.
– Боюсь, что я не могу позволить вам упасть во время бракосочетания.
– Ну, еще один кубок, – жалобно прошептала Даниэлла, но затем, гордо вздернув голову, с достоинством добавила: – Я пью это вино всю жизнь и не думаю, что буду настолько пьяна, чтобы упасть.
– Давайте не будем испытывать судьбу, – предложил Адриан и, взяв ее под руку, вывел из зала.
– Каждая невеста желает, чтобы подобная церемония была обставлена с большой торжественностью. Где подарки, драгоценности, цветы?
– Каждая невеста, став женой, спит со своим мужем, ― вежливо напомнил он ей.
– Кто будет моим свидетелем? – спросила она, быстро меняя опасную тему.
– От имени Эдуарда III вашим свидетелем будет доктор Кутэн, – последовал ответ.
Они вышли во двор, где их уже ждали преданные Даниэлле люди: плотники, каменщики, крестьяне, слуги и воины со своими подружками. Раздалось громкое «ура!», и Даниэллу забросали цветами.
Цветами, которых так хотелось девушке.
Эти люди всегда помогали Даниэлле. Многие принимали участие в ее воспитании и обучении. Опираясь на их помощь, графиня добилась своего нынешнего положения. Адриан с удовольствием наблюдал, как Даниэлла в инстинктивном порыве выражала свою признательность тем, кто в свое время принес ей клятву верности, а сейчас от всего сердца желал ей счастья, как, улыбаясь, она принимала цветы от босоногих девчонок. Жених и невеста подошли к дворцовой церкви, у дверей которой доктор Кутэн взял Даниэллу под руку и повел к алтарю, где их уже ждал отец Жозеф. Адриан подумал, что вино явно подействовало на Даниэллу, хотя она и заявляла, что способна выпить достаточно много. Ее глаза были подозрительно блестящими. Когда жених с невестой проходили мимо Симона, стоявшего у передней скамьи рядом с леди Жанетт, Монтейн и другими домочадцами, Даниэлла быстро опустила ресницы.
Но Адриан все же успел заметить в ее взгляде откровенное страдание. Жгучая ревность пронзила все его существо. Симон не уйдет от расплаты, а вот что касается Даниэллы… Если она предала своего нареченного, то…
Отец Жозеф монотонно читал молитву. Доктор Кутэн сказал от имени короля все подобающие случаю слова. Адриан произнес свою клятву скороговоркой. Даниэлла же, казалось, с трудом выдавливала каждое слово. Но это уже не имело значения. Она все равно поклялась перед лицом многочисленных свидетелей. Церемония подходила к концу, и отец Жозеф предложил Адриану поцеловать невесту. А тот давно уже жаждал это сделать. Поблизости стоял Симон и внимательно наблюдал за ними. Адриану хотелось, чтобы француз понял наконец, что Даниэлла стала женой рыцаря Мак-Лахлана и принадлежит только ему.
Адриан привлек Даниэллу к себе, обхватил за шею и силой приблизил ее губы к своим. Его рот впился ей в губы и раздвинул их. Его язык проник ей в рот, и Адриан ощутил вкус мятной пастилки, которую она сосала. Пальцы Даниэллы вцепились в рукава его рубашки, которую он носил под туникой, и девушка попыталась оттолкнуть Адриана, но тщетно: он не ослабил своих объятий и не прервал поцелуя, а наоборот, проникал языком все дальше в сладкую глубину ее рта, стремясь сорвать ответный поцелуй, который она решительно не хотела ему давать. В объятиях Адриана она была, как огонь, сердитая и непокорная, что еще больше раззадорило Мак-Лахлана, и ему хотелось обнимать ее, чувствовать ее всю – от волос до кончиков ногтей. Ее прекрасные волосы струились между его пальцев словно мягчайший черный шелк, словно тонкая паутина…
Когда он наконец отпустил Даниэллу, та едва держалась на ногах и чуть не упала. Ее зеленые глаза сверкали и с упреком смотрели на него, губы были влажными и распухшими. Она с трудом дышала.
Адриан сгорал от желания…
Но их внезапно разделила толпа поздравляющих. Монтейн и леди Жанетт бросились целовать его, мужчины трясли ему руку и хлопали по спине. Уголком глаза он видел, что с Даниэллой происходит то же самое: рыцари, воины и прочая публика поздравляли и целовали ее в щеки, и только некоторые из них осмеливались целовать ее в губы.
Настала очередь Симона. От Даниэллы Адриана отделяла толпа, но он все же хорошо видел, как Симон заключил девушку в объятия. Адриан разглядел также, каким образом француз ее целует…
Этот поцелуй не был похож на поцелуй Адриана, возможно, он был не таким эффектным и страстным. Но, черт возьми, он был слишком интимным. Адриану показалось, что у него в груди разгораются все костры ада. Ему захотелось немедленно убить француза.
Прежде чем Адриану удалось протиснуться сквозь толпу к Даниэлле, парочка разделилась, но шотландец успел заметить, что они о чем-то шептались, о чем-то таком, что не предназначалось для чужих ушей.
Интересно, что они замышляют?
Когда Адриан подошел к Даниэлле, чтобы взять ее под руку и пойти вместе в пиршественный зал, Симон уже смешался с толпой. Даниэлла шла рядом с мужем и старательно избегала его взгляда.
В зале для многочисленных гостей уже был накрыт огромный стол, Адриан и Даниэлла сели во главе стола, а прочие разместились согласно их рангу и положению в обществе. В центре буквы «п», образованной приставленными столами, сидел музыкант и играл на лютне. Изящно сервированные столы изобиловали яствами. Чего тут только не было: зажаренные целиком павлины с распущенными хвостами, всевозможная домашняя птица и дичь, огромный кабан с зубастой пастью, самая разнообразная рыба, включая угрей, водящихся в проточной, воде, множество блюд из оленины.
Даниэлла была бледной и молчаливой. Она не могла съесть ни кусочка и только медленно потягивала вино. К молодоженам без конца подходили с поздравлениями и пожеланиями счастья, и это не давало им возможности поговорить, чему девушка, если судить по ее виду, была бесконечно рада.
Так проходил за часом час. Даниэлла наконец не выдержала и, повернувшись к Адриану, прошептала:
– Милорд, это состязание, как и все прочие, можете выиграть только вы. Для меня это мучение. Голова просто раскалывается. Я устала и хочу отправиться в постель, чтобы… заснуть.
– Мне не выиграть это состязание, миледи. Пусть будет ничья, коль скоро вам захотелось в постель… чтобы заснуть.
Даниэлла не дослушала его и встала из-за стола. По всей вероятности, она никогда не бывала на свадьбах и ничего не знала о брачных ритуалах, потому что, как только она встала, вслед за ней повскакивали и ее дамы. Они подхватили девушку под руки и с радостными криками и веселым смехом потащили вверх по лестнице. То же самое проделали и мужчины с Адрианом. Они втолкнули Адриана в его покои, быстро раздели, накинули на плечи отороченную мехом широкую мантию и потащили в комнату невесты.
Тело Даниэллы было таким же белым, как и прозрачная материя, едва его прикрывавшая. Ночная рубашка была элегантной сама по себе, но на Даниэлле она стала просто прекрасной. Струящаяся, мягкая ткань складками спадала на бедра, и ее прозрачность позволяла видеть розовые соски и черный треугольник внизу живота. Великолепные волосы девушки были распущены, они разметались по кровати, подчеркивая белизну простыней и бледность Даниэллы.
Вне всякого сомнения, она возбудила всех мужчин, находившихся в комнате, и каждый испытывал определенные затруднения, пытаясь справиться с тем, что творилось с его плотью.
Включая, конечно, и Симона. Этот негодяй, естественно, явился сюда, затесавшись в толпу. На его губах играла вымученная улыбка, а глаза горели от злости.
Под крики «ура» Адриана бросили на кровать к Даниэлле. Он быстро прикрыл их обоих своей широкой мантией, борясь с искушением прижаться к нежному телу и пышной груди своей жены.
– Хватит, друзья! – закричал он. – Пора оставить нас одних!
– Брачное ложе! Брачное ложе! – вопил какой-то подвыпивший рыцарь.
– Вон! – добродушно воскликнул Адриан, и рыцарь, повинуясь, направился к двери. За ним последовали и другие. Очень скоро все с веселыми шутками и прибаутками удалились из комнаты.
Дверь закрылась.
И тотчас же Даниэлла выскочила из постели, убежала в дальний конец комнаты и, скрестив руки на груди, посмотрела на него. Глаза ее сверкали, как у дикой кошки.
– Я выполнила свое обещание, – прошипела она. – Теперь, Адриан, ваша очередь. Уходите!
Адриан опешил, не в силах пошевелиться. В отблесках огня из камина ночная рубашка Даниэллы выглядела еще более прозрачной, а тело – еще более прекрасным.
– Адриан, вы же обещали! – напомнила она ему. Было видно, что она готова разрыдаться.
Голос Даниэллы стал жалобным, как у ребенка, которого он когда-то взял под защиту. Она выглядела невинной и испуганной.
Он встал и низко поклонился ей, стараясь не подавать вида, что его сжигает огонь желания.
– Ну что же, спокойной ночи, миледи.
Он подошел к двери, открыл ее и, убедившись, что коридор пуст, быстро прошел к себе в комнату. Ругаясь и проклиная себя, Адриан сдавил руками виски.
Если бы только она не была такой наивной, такой растерянной и такой чистой! Если бы он не видел в ее глазах слезы…
Он еще раз обругал себя, схватил со стола графин с вином и, сев у камина, припал к нему, забыв о кубке.
Мак-Лахлану хотелось спать, но он твердо знал, что сон не придет к нему. Лучше всего поскорее напиться, может, тогда удастся хоть немного поспать.
Но сон все не шел.
Когда же Адриану все-таки удалось ненадолго вздремнуть, сон его оказался настолько чутким, что рыцарь сразу услышал скрип половицы в коридоре и шепот у двери его жены. Дверь открылась и снова закрылась…
– Даниэлла! Дэнни, быстрей!
Она едва задремала, когда услышала этот шепот. Она знала, что это Симон, и сердце ее забилось от страха.
Он выглядел таким несчастным во время венчания, так страдал, когда целовал ее и желал счастья, а потом снова клялся в вечной любви, что Даниэлла не выдержала. Она сказала ему, что, несмотря на согласие стать женой Адриана, на самом деле никогда по-настоящему ею не будет.
Она не должна была этого говорить ему, не должна была ни за что на свете! Ведь именно поэтому Симон стоял теперь у нее под дверью.
Выскочив из постели, Даниэлла подбежала к двери и открыла ее, моля Бога, чтобы Адриан не услышал шума и не проснулся. Симон положил руку на рукоятку меча, подвешенного к его поясу, и устремил взгляд на дверь покоен Адриана. Затем, прежде чем Даниэлла успела остановить француза, он быстро прошмыгнул в ее комнату.
– Симон…
Приложив к губам палец, Симон подошел к кровати и отдернул полог, дабы удостовериться, что в комнате больше никого нет. Убедившись в этом, он с облегчением вздохнул – Симон, вы должны немедленно покинуть комнату, потребовала девушка, приходя в отчаяние.
– Даниэлла, мы не можем оставить все как есть, – сказал он нетерпеливо. – Если вы еще не вступили в брачные отношения, мы должны аннулировать ваш брак. Нам надо поскорее бежать. Я увезу вас к королю Иоанну, и он что-нибудь придумает. Мы вернем Авий, мы…
– Симон, тише! Умоляю вас, говорите тише! Я всегда уважала семью моей матери, но сейчас Авий – часть владений Эдуарда. Неужели вы этого не понимаете? Большинство людей, находящихся здесь, преданы ему и не хотят снова сражаться с ним. Они намерены торговать с англичанами, чтобы зарабатывать деньги. Этот союз нужен им для спокойной жизни. Симон…
– О Господи, Даниэлла, но я же люблю вас!
Голос Симона звучал так, как будто ему не хватало воздyxa. Неожиданно для девушки он схватил ее и крепко прижал к груди. Его губы, теплые и влажные, нашли ее рот, его руки… его руки были повсюду: на ее плечах, груди. Они блуждали по ее телу, сминая тонкую ткань ночной рубашки. Его ласки становились все интимнее. Даниэлла пыталась увернуться от его поцелуев, в страхе отталкивая его от себя.
– Симон… – шептала она, стараясь вырваться из его цепких рук.
И в это время дверь резко распахнулась.
Симон отскочил от Даниэллы и с быстротой молнии выхватил меч. В комнату вошел Адриан. Он был в отороченной мехом мантии, накинутой на голое тело, и в руках тоже держал меч. Лицо его было холодным как лед, а глаза метали молнии.
– Если вы еще раз прикоснетесь к моей жене, граф, я снесу с плеч вашу глупую голову, – спокойно предупредил он француза.
– Леди предпочитает меня! – закричал Симон и бросился на Адриана.
– Нет! – взвизгнула Даниэлла и ринулась вперед, чтобы встать между ними, но Адриан поймал ее за руку и отшвырнул прочь. Девушка отлетела к стене и упала на пол.
Ошеломленная, она пыталась встать на ноги, чтобы разъединить разгневанных мужчин.
Поединок был пугающе коротким: звон металла – и меч Симона выпал из его руки, отлетев к открытой двери.
В коридоре раздались тяжелые шаги: на шум спешили люди Адриана. Адриан, ухватив Симона за рукав, вытащил в коридор.
Даниэлле удалось наконец подняться на ноги, и она побежала за ними, испугавшись за Симона и желая объясним Адриану, что она ни в чем не виновата. Но, заглянув Адриану в лицо, она увидела, насколько велик его гнев. Все его тело было напряжено, глаза сверкали нестерпимым блеском. Она все же осмелилась дотронуться до его плеча, но Мак-Лахлан, казалось, даже не заметил этого. Тогда она схватила его за руку и тянула ее до тех пор, пока он не обратил на нее внимание.
– Адриан, пожалуйста, вы должны выслушать меня.
– Я выслушаю вас, мадам, только после того, как разделаюсь с вашим любовником, – рявкнул он.
– Послушайте, Адриан… – начала было Даниэлла, но он не позволил ей договорить, схватил за плечи и втолкнул обратно в комнату.
Даниэлла увидела его глаза: злые, горящие. Облизав пересохшие губы, она открыла рот, чтобы умолять мужа пощадить Симона, но, прежде чем она успела вымолить слово, Адриан захлопнул дверь перед самым ее носом.
Глава 13
Она вела себя безрассудно, пытаясь остановить Адриана, думала Даниэлла. Девушка подошла к камину и стала смотреть на огонь, чувствуя, что цепенеет от ужаса. Что же ей теперь делать? Ей надо все хорошо обдумать, прогнать от себя страх.
Нет! Нет! Ей нужно молить Бога, чтобы дверь оставалась закрытой навсегда, чтобы случилось чудо и Адриан никогда не вошел бы в ее комнату…
Какая же она трусиха! Ей надо во что бы то ни стало защитить Симона. Она просто обязана ему помочь. Она должна понимать, что Адриан сегодня уже не побеспокоит ее.
Но тут дверь снова с грохотом открылась. Даниэлла невольно схватилась за грудь, ее сердце неистово билось, казалось, оно готово выпрыгнуть из груди.
Уперев руки в бока, Адриан заполнил собой весь дверной проем.
Она смотрела на Мак-Лахлана, и ей казалось, что прошла вечность, прежде чем он шагнул в комнату и с силой захлопнул дверь.
Симон… Даниэлла похолодела.
– Что… что вы с ним сделали? – потребовала она ответа, стараясь казаться спокойной и не подавать вида, как она боится. – Что вы собираетесь с ним сделать? – Голос против ее воли прозвучал нерешительно.
– Мне следовало бы убить вас! – заявил он на удивление спокойным голосом. – Взять вас и удушить. Но ведь тогда я лишусь жены. Лучше всего, видимо, бить вас до тех пор, пока вы не попросите пощады.
– Я не боюсь вас! – заявила Даниэлла, прищурившись, хотя страх сжимал ее сердце и она едва дышала. – Хватит угрожать мне. Лучше ответьте на мой вопрос: что вы сделали с Симоном? Если вы посмели…
Девушка в ужасе замолчала, потому что в это время Адриан стремительно шагнул к ней. Она застыла на месте и не могла двинуться, пока он не оказался совсем рядом. С трудом хватая ртом воздух, она все же отскочила в сторону, но рука Мак-Лахлана уже схватила ее за волосы и развернула лицом к нему. Он положил ей руки на плечи и посмотрел в лицо. Ее голова запрокинулась назад, глаза встретились с его глазами. Никогда в своей жизни она не видела человека в такой ярости, даже Адриана. Он не был настолько зол даже тогда, когда обвинял Даниэллу в том, что она ослабила подпругу на седле его коня.
Девушка не знала, что ей делать: кричать от страха, плакать или просить пощады. Его пальцы грубо вцепились ей в плечи.
– Отпустите меня! – закричала она, пытаясь вырваться из его цепких рук. – Самонадеянный, деспотичный, противный, жадный англичанин! – выкрикивала она.
– Шотландец, – спокойно поправил он ее.
Он взял Даниэллу на руки и грубо бросил на кровать. Ее элегантная ночная рубашка задралась, обнажая ноги и живот. Тесемки, стягивающие ворот, разошлись, открывая грудь. Девушка силилась подняться, укрыть грудь и ноги. Она попыталась встать на колени, но ей не удалось. Она опять упала на спину, и ее взгляд встретился с горящим взглядом Адриана. Он медленно приблизился к кровати и встал рядом с ней, широко расставив ноги. Паника охватило Даниэллу. Мак-Лахлан был наполовину обнажен, его отороченная мехом туника распахнулась, открыв взору его тело, Даниэлле уже случалось видеть мускулистую округлость его плечей и рук, широкую загорелую грудь, крепкий подтянутый живот. Охваченная паникой, она смотрела на ту часть тела, которую до сих пор не видела: его мужская плоть была твердой, готовой войти в нее. Адриан склонился к девушке, и она посмотрела ему в глаза. Она попыталась оттолкнуть его, но он действовал так решительно, быстро и с такой злостью, что она невольно замерла. Его руки коснулись ее ног. Он раздвинул ей колени и лег между ними. Даниэлла снова попыталась бороться. Левой рукой Мак-Лахлан вцепился ей в запястья и отвел ее руки далеко за голову. Пальцами правой руки он провел по ее щеке, шее и обнаженной груди. Девушка прерывисто вздохнула, ощутив его прикосновения. Все в ней замерло, и сил бороться уже не было. Его горящие глаза неотрывно смотрели на нее.
– Бедная, несчастная, невинная девочка, – хрипло прошептал он, – просит, чтобы ей дали время, а сама принимает у себя своего французского любовника, всего в одном футе от моей двери! – Его шепот перешел в крик.
– Вы ошибаетесь! – закричала она в ответ. – Вы ничего не поняли!
– Где уж мне понять, когда его руки обнимали вас, ласкали вашу грудь, когда он целовал вас! А я-то поверил, что вы невинны и поэтому просите отсрочки!
– В том, что он был здесь, нет ничего плохого…
– Господи, ведь я мог бы убить вас! – закричал Адриан с еще большей злобой. – Ничего плохого в том, что он целовал вас?
– Говорю вам, Симон ни в чем не виноват. Как вы не можете понять…
– Нет, это вы не можете понять! – решительно заявил Мак-Лахлан, и слова, которые Даниэлла хотела сказать, замерли на ее губах.
Его свободная рука двинулась ниже по животу к пушистому холмику и дальше между ног, щекоча, лаская ее, проверяя… Девушка невольно вздрогнула, ощутив интимность его прикосновения. Ей показалось, что там, где теперь движутся его пальцы, все горит. Больше у нее не было ни малейшего сомнения относительно его намерений.
– Остановитесь! – выдохнула она, снова пытаясь освободиться, но Адриан продолжал, словно тисками, сжимать ее запястья, а вес его мускулистого тела не давал ей возможности пошевелиться. Его лицо сейчас было совсем рядом, он сверлил Даниэллу горящим взглядом. У самого уха девушки раздался его насмешливый голос:
– Остановиться? Чтобы этот французский ублюдок снова опередил меня?
– Нет! – закричала она и подавилась собственны криком, так как поняла, что уже ничто не может остановить его. Его плоть вошла в нее словно нож. Боль была нестерпимой. Ей казалось, что он пронзил ее насквозь. Даниэлла содрогнулась, подалась вперед, пытаясь освободиться, но только теснее прижалась к Адриану, и он вошел в нее глубже. Ей стало казаться, что еще секунда – и она разлетится на две половинки. Она уже не ощущала, как участился ритм его движений, и пришла в себя только тогда, когда Адриан затих и ее руки оказались на свободе. Теперь они лежали на его плечах, а ногти вонзились в его тело.
Мак-Лахлан пальцами перебирал ее волосы на затылке. Его глаза растерянно смотрели на Даниэллу.
– Черт возьми! – воскликнул он с удивлением, которое явственно читалось на его лице. Гнев его, казалось, исчез без следа.
– Адриан! – выдохнула она, едва не зарыдав, но тут же взяла себя в руки и твердо решила, что не станет просить пощады.
– Что ж, сделанного теперь не исправишь, – сказал он ровным голосом.
Она попыталась было заговорить, но Адриан прижался к ее рту губами. Его поцелуй был долгим и жадным. Его язык, горячий и нетерпеливый, заполнил весь ее рот. Даниэлле стало казаться, что в ее тело залили расплавленный металл, который жжет ее с ног до головы. Она слышала бешеный стук их сердец, и ей казалось, что этот стук барабанной дробью отдается у нее в висках. Она не могла пошевелиться и решила прислушиваться к своим ощущениям, и эти ощущения были непривычными, пугающими и одновременно бесконечно приятными, завораживающими. Даниэлла поддалась им настолько, что не сразу заметила, как Адриан снова вошел в нее. Мука и боль постепенно исчезали, сменяясь новым незнакомым чувством. Его рука гладила ее по щеке, по груди. Ее тело горело, непонятный огонь жег ее изнутри, и она испытывала какую-то чудесную, сладчайшую истому. Даниэлла уже не сопротивлялась, а только крепче прижималась к Адриану, поддавшись этому новому ощущению, которое, несмотря на легкое чувство боли, сулило величайшее наслаждение. Сейчас Даниэлла стала вполне осознанно любоваться его телом, напряженными буграми мышц. Она чувствовала ритмичные движения Адриана: сильные, грациозные, неумолимые… и очень быстрые. Она ощущала Адриана всем своим существом. Словно за соломинку, несущую спасение, Даниэлла ухватилась за его плечи, уткнулась лицом ему в шею. Внезапно Мак-Лахлан задрожал, и горячая струя его семени влилась в ее тело. Даниэлла чувствовала внутри себя этот горячий поток. Всем сердцем она желала сбросить с себя этого могучего человека, освободиться от его плена.
И в то же время ей хотелось гладить этого сильного мужчину, хотелось снова почувствовать вкус его поцелуев.
Ей хотелось убежать от него, исчезнуть навсегда, и в то же время она знала, что ей уже никогда не отделаться от желания снова быть рядом с ним, подчиняться его воле…
Адриан затих, но все еще не вышел из нее. Закрыв глаза, Даниэлла боролась с подступившими слезами.
– Посмотрите на меня! – приказал он.
Ей совсем не хотелось выполнять его требование, но, неплохо зная Мак-Лахлана, она понимала, что он все равной заставит ее сделать так, как он того желает, поэтому она нехотя открыла глаза и сразу встретила его горящий взгляд.
– Вы все еще хотите убить меня? – шепотом спросила она.
К ее удивлению, на его лице заиграла улыбка.
– Живите, – сказал он улыбаясь, – но мне пришлось бы вас убить, войди я в комнату минутой позже.
– Я же сказала вам, что вы ошибаетесь! Вы английский… шотландский ублюдок! – закричала она, едва сдерживая слезы. – Вы должны понять, что мы с Симоном никогда не были любовниками…
– Но ведь такое легко могло случиться? – спросил он хрипловатым голосом. – Трудно сдержать гнев, когда видишь, что кто-то пытается лишить невинности твою жену у тебя под носом. Благодарите Бога, миледи, что вы не успели стать любовниками. По крайней мере сейчас у меня пропало желание задушить вас.
– Или побить меня?
– Французские законы допускают, чтобы муж бил жену, – напомнил Адриан. – Я пока не воспользовался этим правом…
Стиснув зубы, Даниэлла попыталась оттолкнуть Адриана. Он снова перехватил ее руки. Когда он заговорил, его голос был спокойным, но глаза смотрели на нее предостерегающе.
– Как я уже сказал, графиня, войди я несколькими минутами позже…
– …вы застали бы меня одну! – с поспешной горячностью прервала его Даниэлла. – При сложившихся обстоятельствах я бы не позволила Симону зайти слишком далеко.
– Сложившимися обстоятельствами вы называете мой приезд сюда?
– Сложившимися обстоятельствами я называю то, что у меня не было ни малейшего намерения нарушать слово, данное при обручении, хотя я не сомневаюсь, что сами вы делали это неоднократно.
– Я старше вас, миледи, – ответил он улыбаясь, – и жизнь монаха не для меня.
– Возможно, и я не хочу жить жизнью монашки!
Улыбка моментально исчезла с его лица, и Даниэлла тут же пожалела о сказанном.
– Благодарите Бога, что пока вы вели себя достойно! – заявил Мак-Лахлан без тени улыбки.
Даниэлла почувствовала, что бледнеет, и ей опять захотелось сбросить с себя этого человека. Было что-то унизительное в том, что она сейчас лежит под ним и он прикрывает ее своим телом. Она почувствовала, как волна жгучих слез снова подступает к ее глазам, и всеми силами старалась сдержать ее. В голову невольно приходили мысли о романтической любви, которую воспевали поэты. Симон любил ее, другие мужчины ею восхищались, но судьба уготовила ей Адриана, и Даниэлла провела свою первую брачную ночь совсем не так, как мечтала, этот знакомый чужак взял ее силой. Но у него такое прекрасное тело, тело тренированного воина и рыцаря; оно столь совершенно, что его можно сравнить только с его мечом. Тело, сулящее столько блаженства…
