Текст книги "Где-то между чёрным и белым (ЛП)"
Автор книги: Шелли Хикман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Мне кажется, что ты мой ангел-хранитель, – произнесла она, стараясь вырваться из этого тяжелого состояния.
– Ну… – Он пожал плечами с издевательской самонадеянностью. – Почему бы и нет?
Софи легонько засмеялась.
– Эй. – Он приподнял ее подбородок. – Мне вчера было тяжело из-за того, что стряслось с Йеном, но сейчас… У меня ощущение, что с ним все будет в порядке. Он сильнее, чем кажется.
Она кивнула, и Сэм взял ее за руку, чтобы отвести в спальню.
– Сэм, я хочу рассказать тебе кое-что, пока в моей крови все еще течет вино.
– Это как-то связано с тем, насколько я чертовски хорош?
Софи фыркнула, прижала палец к губам и притворилась, словно размышляет над вопросом.
– Ты определенно чертовски хорош. Но к делу это не имеет никакого отношения.
– Что же еще? – Вернувшись под покрывало, Сэм приподнял его, приглашая Софи к себе.
Она испустила тревожный выдох и прижалась к нему.
– Ладно, но не смотри на меня, когда я буду говорить. – Она уткнулась в его грудь.
– Почему? – Его подбородок оказался на ее макушке. У него просто не оставалось вариантов, учитывая выбор ее положения.
– Просто не хочу. – Она беспокоилась, что он о ней подумает. Особенно, когда она видела реакцию Эви.
– Ты такая странная. – Его голос был тихим. – Что же такое ты хочешь мне рассказать?
Недавно было еще одно видение. Теперь они появлялись не так часто, и Софи была этому рада. Но это конкретное видение было связано с вопросами, которые у нее были к Сэму: о его природе, как он стал тем, кем стал.
Через это небольшое окошко она заглянула в жизнь, свою или даже их причастность к которой почти приняла.
«В ее животе развивалась новая жизнь, она села на колени увлеченного книгой Сэма, расслаблявшегося в черном кресле с подлокотниками. Она уставилась на книгу с любопытством, и он показал ей название, напечатанное на титульной странице. Кто-то дал ему эту книгу. На странице было странное слово, которое она могла произнести с трудом. “Дхаммапада”».
– Я даже не уверена, что произношу его правильно, – пояснила Софи, поделившись этим небольшим отрывком. – Я гуглила это слово, потому что хотела знать, как его произнести, и что это вообще такое.
Сэм ничего не говорил, а так как она не видела его лица, то размышляла, о чем же он думал.
– Для тебя это что-то значит? Тебе знакома эта книга?
Сэм продолжал молчать, потому Софи решила выглянуть, чтобы увидеть его реакцию.
– Да, – ответил он внезапно, как будто не осознавая, что она его спрашивала о чем-то. – Да, я прочел ее в колледже. На курсе по философии. – Он слегка нахмурился.
– Сэм, в чем дело?
– Сейчас вернусь. – Он соскочил с кровати и покинул комнату.
– Сэм? – Она слышала, как он перелопачивал книжные полки в кабинете.
Через минуту он вернулся и включил лампу на прикроватном столике.
– У меня есть экземпляр, – произнес он, затаив дыхание. – Я купил его в комиссионном магазине несколько лет назад. – Он протянул книгу ей.
Софи резко вдохнула, почти комично. Твердая обложка из красного сукна, она была потертой и испачканной, но это была та самая книга.
– Это она, Сэм! Книга, которую я видела!
Она яростно открыла титульную страницу, в то же время пытаясь обращаться с книгой с невероятной заботой. Там было посвящение:
«Дражайший Мэттью,
Надеюсь, ты найдешь ответы на некоторые свои вопросы. Это честь узнать тебя.
Твой друг,
Пинг».
– О боже, о боже… – повторяла Софи, переворачивая страницы.
– Черт подери, – одновременно с ней ругался Сэм.
Этого не может быть, Сэм обнаружил эту книгу за годы до их знакомства. Софи вернулась к первой странице и пробежала пальцами по посвящению.
– Ты знаешь, кто эти люди?
Сэм уселся рядом с ней и шокированный вытаращился на книгу.
– Нет, не знаю. – Он колебался, прежде чем спросить: – Это я был Мэттью?
– Откуда мне об этом знать?
– Именно ты видела книгу, видела, как сидишь у этого мужчины на коленях.
– Этим мужчиной был ты, но не знаю, был ли он Мэттью, – пояснила Софи. – Я не знаю… Может, и был.
– То есть ты хочешь сказать, что с тобой никогда не случалось такого, пока ты не встретила меня?
– Клянусь. – Книга, которая долгое время витала в ее воображении, теперь лежала в ее дрожащих руках. Почему это случилось? Или она просто сходит с ума? – Так что, ты прочитал эту книгу? Больше одного раза?
– Да.
Она посмотрела на него с любопытством:
– Ты буддист и просто не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал?
– Дело не в чьем-то знании. И нет, я не буддист. Просто мне всегда нравилась подобная литература, и это вовсе не что-то... Хм... Модное.
– Мне кажется, ты делился чем-то похожим.
– Нечем тут делиться.
– Сейчас объясню, что имею ввиду. С первого дня нашего знакомства я заметила это, не знаю, как описать… Отражение спокойствия в тебе, что ли. Чувство, которое я не могу потрогать, но которое мне тоже хотелось бы ощущать. – Она еще раз пролистала страницы книги с заметками на полях, скорее всего, оставленными Сэмом, затем закрыла и крепко сжала ее. – Я думаю, именно поэтому мне хотелось быть тобой.
– О-о-о-о. Это, наверное, самая приятная вещь, которую ты мне говорила.
– Я не шучу. – Она смотрела на него в ожидании ответа на свое признание.
Он нахмурился:
– Я не мудрец, Софи, если, конечно, ты подразумеваешь это.
– Я знаю, что ты не мудрец, но что-то мудрое в тебе все-таки есть, – заключила она, кивнув головой.
– Я не был похож на мудреца, когда разговаривал с Джейком в коридоре. Я был кем угодно, только не мудрецом.
– Мне показалось, ты отлично с ним справился. Лично мне хотелось выбить из него все дерьмо, – призналась она.
– О, поверь мне, я тоже этого хотел. Но тюрьма мне не по вкусу. Тем более… – Он положил «Дхаммападу» на прикроватный стол. – У того человека, которым ты восхищаешься, не должно быть таких импульсов.
– И все же… – Она коснулась его лица, когда он забрался обратно в постель. – В общем, ты очень и очень спокойный. Бесконечно толерантный и добрый.
– Ладно, хватит обо мне. – Он почесал плечо – Мудрец МО уже использовал всю свою магию, чтобы запудрить тебе мозги, так что ему пора переходить на новый уровень и искать новую жертву.
– Я серьезно, Сэм. Хочу узнать об этом побольше.
– Например?
– Например, эта книга оказала сильное влияние на твои мысли? На тебя самого? Естественно, я не принимаю во внимание то, что она, по-видимому, принадлежала тебе в прошлой жизни. – Последнее предложение прозвучало мягко, как будто все это было обычным делом.
– Да не принимай это во внимание, – ответил он с улыбкой – Поскольку мы не собираемся спать, я думаю, для такого разговора просто необходим кофе. Будешь?
Она пошла за ним на кухню, с нетерпением ожидая, что же он скажет. Наконец-то она получит вожделенный эликсир, который он держал при себе. Что-то особенное заставляло его быть уравновешенным и спокойным, в то время как у нее внутри бушевал ураган, опрокидывавший лодки. Но не маленькие лодочки, а большущие пиратские корабли. Это изнуряет.
– Что ты знаешь о буддизме? – спросил Сэм, закинув жменю зерен в фильтр.
– Очень мало. – Софи немного подумала – Хотя, ничего. Я ничего не знаю о буддизме, кроме того, что Далай Лама буддист.
– Я не пытаюсь быть снисходительным, но будет сложно объяснить идею книги человеку, который ее не читал.
Софи улыбнулась.
Он включил кофеварку и прислонился к столу, когда машинка стала молоть зерна и шуметь.
– Ладно, – начал Сэм, затем почесал подбородок, обдумывая, с чего бы начать. – Как я уже сказал, я читал ее, когда учился в колледже, но в то время она не оказала на меня большого влияния. Несколько лет спустя у мамы начались проблемы со здоровьем из-за курения. Хронический бронхит, высокое давление. Сейчас неважно, насколько далеко это зашло, как бы плохо ей ни было, она продолжала курить. И, как я уже говорил тебе ранее, я всегда злился на нее. Я не понимал ее. Ведь я не просто говорил с ней об этом, я читал ей лекции, и тогда мы начинали ругаться, потому что она терпеть не могла, когда я указывал ей, что делать. Я просто дошел до ручки, но держал все в себе, каждый раз, когда ей становилось хуже, я жутко злился на нее, потому что, на мой взгляд, она легко могла избавиться от вредной привычки и перестать курить.
За окном стало всходить солнце. Кофе приготовился, Сэм разлил его по кружкам.
– Однажды я жутко разозлился на нее и вспомнил, что Дхаммапада упоминал в своей книге о том, что не стоит судить других. – Сэм добавил сливки в кофе. – Конечно же, это не новая идея. Об этом упоминается в Библии. Но я помнил только, что вы не должны судить других, если вы не хотите, чтобы судили вас. Ну, тогда мне было все равно, будет ли меня кто-то судить. В любом случае я решил перечитать «Дхаммападу».
Они взяли кружки и сели за обеденный стол, тогда Софи спросила:
– Там сказано про то, как перестать это делать? То есть судить других. Потому что мне кажется, я бы смогла это использовать.
– Я не стану это комментировать, – сказал он тихо – Потому что не собираюсь судить тебя. Поняла, как я это сделал? – Он кивнул, довольный самим собой.
Софи прищурилась:
– О да, я поняла. Умник. И все же. Там сказано или нет?
– Эм-м-м... нет.
Софи пожала плечами:
– Тогда что же в этом хорошего?
– Это больше похоже на… – Он постучал пальцами по кружке, пытаясь придумать сравнение. – Ты же знаешь, что мы всегда говорим детям – не смотри, что делает другой, смотри за собой?
– Пф! Конечно. – Софи скорчила гримасу и покачала головой – Они не понимают этого.
– Мы тоже! Ведь мы так много времени проводим, сосредотачиваясь на том, что делают другие. О, этот человек такой грубый! – произнес он капризным голосом. – Этому старому хрычу стоит поучиться водить машину или вообще не водить! Почему она не научит своих детей, как правильно себя вести? И так до бесконечности. – Он взял паузу, чтобы сделать глоток кофе. – Если бы каждый потратил хотя бы половину этой энергии и посмотрел на себя самого, как он может измениться в лучшую сторону, подумал бы всего одну секундочку, все стало бы по-другому.
Софи наклонила голову и, изогнув бровь, задумалась над его словами.
– И это все? Это то немногое из книги, что делает тебя таким?
– Конечно нет. Есть еще кое-что. Речь идет о сострадании ко всем. Даже к нашему другу Джейку. – Он стал загибать пальцы, перечисляя. – Не судить, не привязываться. – Сэм покачал головой. – Мне, например, очень сложно не привязываться к людям.
– А что ты имеешь в виду под привязанностью? – Софи потягивала кофе, наслаждаясь разговором. Буддизм 1014.
Сэм замер на минутку, чтобы полюбоваться этими яркими голубыми глазами, выглядывающими из-за чашки в ожидании ответа.
Ничто не могло сделать ее еще более милой и вожделенной, чем футболка с Динь-Динь, которую он купил ей в Диснейленде, и взъерошенные кудряшки.
– Что? – спросила она.
– Ничего.
– Ты расскажешь мне про привязанность?
– Конечно, – ответил он профессорским тоном. Софи усмехнулась.
– Буддисты верят, что все наши страдания связаны с привязанностью – к вещам, к людям и обстоятельствам. Потому что все, что мы любим в этом мире – непостоянно. И когда мы это теряем – мы страдаем. Потеря любимого человека, работы, денег, все это было бы безболезненно, если бы мы не привязывались. То есть я сам понимаю это только в теории. – Сэм перешел на нормальный тон. – Но объясните мне кто-нибудь, как можно не привязываться к своей семье, к друзьям? Как можно спокойно отнестись к потере родителей или ребенка?
– Ты не должен! – ответила Софи – Это все звучит неправильно.
Они оба рассмеялись:
– Что я могу сказать? – добавила она. – Возможно, я просто недостаточно просвещена.
Она встала из-за стола и поцеловала Сэма в лоб:
– Но, судя по всему, ты просвещен. – Она провела пальцами по его предплечью и пошла смотреть рассвет.
Время от времени Сэму становилось неловко от таких разговоров с Софи, ему было беспокойно от того, что он может показаться слишком самонадеянным или даже глупым. Она уже пару раз смотрела на него так, будто он был какой-то загадкой, которой нужно поклоняться, но это просто смешно.
Софи повернулась и улыбнулась ему. Он смотрел на нее безотрывно, размышляя о только что состоявшемся разговоре и других вещах, которые они обсуждали. Софи постоянно сталкивалась с христианами и, не зная, как найти к ним подход, воевала с ними.
Сэм считал, что он достаточно хорошо справляется с окружающим людским мнением. Он просто принял реальность: его мать вольна поступать, как хочет. Да, скорее всего, это отнимет ее жизнь в какой-то момент и, вероятно, это будет не очень приятно. Но это ее решение. Не его. Зачем тратить время, которое у него с ней осталось на гнев из-за ее решений? Софи может поступить так же со своей сестрой.
Когда он применял эту философию на людей, с которыми взаимодействовал, ему становилось легче. Это его освобождало. Хотя нет. Это чертовски приятно. Когда ты не хочешь быть судьей для всех окружающих, а следишь лишь за собой. Это хорошо, это прекрасно.
Тем не менее, он ненавидел себя за то, как повел себя в тот день с Джейком. Его привязанность к Яну затуманила разум, и он превратился в бессердечного и злого человека. Вне зависимости от того, что сделал Джейк, он оставался ребенком, ребенком со своей собственной жизненной ситуацией. В большинстве своем дети не поступают плохо, пока не столкнутся со своими страданиями. В глазах Джейка он видел напускную наглость, призванную скрыть раскаяние. Но Сэму тогда было все равно. Его беспокоило лишь то, что действия Джейка ранили Яна.
Привязанности. Они все портят.
Но когда он наблюдал за Софи, – она стояла и тихо наслаждалась рассветом – он напоминал себе, как привязанности делают жизнь возвышенной. Хотел бы он извлечь только хорошее и научиться справляться с плохим. Преисполнившись решимости наслаждаться каждой привязанностью в полной мере, и понимая, какие муки могут быть ему уготованы, он осознал, что скорее пройдет миллиард лет, прежде чем он захочет отказаться от привязанностей.
Его возлюбленная Софи совершенно не осознает силу, которой обладает. Она одним своим вздохом может разорвать его душу на куски. И это совершенно не буддизм.
Он не хотел бы ничего менять.
Глава 23
Бесполезные стероиды, которые должны были бороться с плевритом Эвелин, не помогали. Резкая боль в груди, затрудненное дыхание стали невыносимыми. Она ненавидела звонить матери, чтобы та отвезла ее в больницу, и почти расплакалась от отчаяния, но отказывалась спрашивать о Кристиане.
– Конечно же, я приеду, – сказала Эбби. – Но где же Кристиан?
Эбби все еще не было известно о предательстве Кристиана. Эви хотела, чтобы так все и оставалось, но не была уверена, как долго у нее получится держать это в тайне.
– Его сейчас нет. Я сказала ему, чтобы он встретил нас там. – Об остальном она позаботится после. Может быть, к тому времени она успеет сочинить правдоподобную историю.
Хотя Кристиан пришел домой после того, как ненадолго останавливался в отеле, они мало пересекались. Они находились в «режиме ожидания». Эви было нужно время, чтобы решить, как она хочет поступить, а Кристиан не попадался на глаза, он или отсиживался в комнате со своей работой, или проводил время с матерью.
Признался ли он ей? Мама Кристиана всегда была добра к Эви и относилась к ней, как к дочери. Однако Кристиан всегда был и будет ее единственным и неповторимым идеальным ребенком. Ее зацикленность на нем только усилилась, когда отец Кристиана после развода вернулся обратно на восток.
Как только Эви устроилась в больничной палате, Эбби поставила несколько подушек под спину Эви, чтобы ей стало легче дышать.
– Милая, я позвонила Кристиану, пока они проводили осмотр. – Чтобы узнать, почему он еще не здесь. Я не знаю, что происходит, но разве вы не помирились после праздников?
«Черт побери!». Эви закрыла лицо и покачала головой.
– Все будет хорошо. У нас сейчас сложный период.
–Я еще и Софи позвонила, чтобы она знала, что ты здесь. А Кристиан уже едет.
Эви застонала.
– Мам, лучше бы ты этого не делала. Не хочу, чтобы он был здесь.
– Ты в больнице! Серьезно, считаешь, он не заметит, что тебя нет дома? – Эбби перестала суетиться с одеялами. – Или вы разъехались?
– Мы не разъехались, но ему нет необходимости быть здесь. Сколько раз мне уже это делали? Они выпустят жидкость, и я позвоню ему позже.
Эбби сложила руки.
– Дорогая, ты в своем уме? Да, такое тебе делали раньше, но есть серьезные риски, и твой муж должен быть здесь.
Эви скорчилась, держась за грудь, когда еще один невидимый клинок пронзил ее внутренности. Эбби мягко погладила ее по спине.
– Мне жаль, что ты проходишь через все это. Просто подожди. Они сделают так, чтобы тебе стало лучше.
Эви кивнула, делая короткие вдохи, но подняла взгляд, когда почувствовала присутствие посетителя. Кристиан стоял в проходе, и что-то шевельнулось у нее в груди. Боже, ну почему она должна это чувствовать? Сможет она хоть когда-нибудь забыть парня, в которого влюбилась?
Эбби извинилась и, выходя из палаты, нежно похлопала Кристиана по руке. Кристиан не двигался с места, застыв в проходе. Эви ненадолго встретилась с ним взглядом, прежде чем отвести его к пальцам ног, где те немного возвышались под одеялом.
– Черт бы тебя побрал, – прошептала она. Осознав, что все еще держалась за грудь, она уронила руку на колени.
Краем глаза Эви могла видеть, что он замешкался на входе, ожидая от нее своего рода разрешения. Когда она такого разрешения не дала, он медленно и осторожно вошел в палату и сел на стул рядом с ней. Он смотрел в пол, когда взял ее руку двумя своими. Эви не оттолкнула его, но и не признавала его присутствия. Она чувствовала, как его взгляд остановился на ней, умоляя, и отрывисто вздохнула, когда еще одна пуля прошла сквозь ее грудь. Кристиан сжал ее руку, почти болезненно, и опустил голову ей на колени. Его спина и плечи были напряженными, не гнущимися от эмоций.
Эви не хотела сочувствовать ему. Но сочувствовала. Не хотела продолжать любить его. Но любила. Всегда будет любить, и она об этом знала.
Она была бессильна, на долю секунды ее рука сжала его. Ее ответ, хоть и краткий, не остался незамеченным. Он прижал ее пальцы к своим губам.
Вошел доктор, толкая перед собой тележку. У Эви пересохло во рту от вида шприцов и катетеров с маленькими отверстиями, которые будут использовать, чтобы выкачать жидкость из пространства вокруг ее легких. Кристиан сел прямо.
– Ну, вы готовы, чтобы вам оказали помощь, миссис Эвелин? – спросил доктор.
Эви вздохнула.
– Давно готова.
– Муж остается? – Доктор начал расставлять необходимые приспособления на лотке.
Кристиан посмотрел на нее.
– Я хочу остаться. Прошу... позволь мне остаться.
Доктор остановился, чтобы бегло на них взглянуть, как будто почуял двойной смысл в просьбе Кристиана.
– Все решает пациент. Что бы ты предпочла, дорогая?
Те несколько раз, когда Эви подвергалась этой процедуре раньше, она просила Кристиана подождать снаружи. Он всегда так сильно волновался, когда одна из ее проблем со здоровьем поднимала свою, похожую на Медузу голову, поэтому пыталась защитить его. Но он не был ее ребенком. Он был ее партнером. И во многом она относилась к нему как к ребенку, не доверяя ему, не позволяя заботится о себе, когда порой именно этого она так отчаянно хотела. Изучая его лицо, она сейчас осознала, что именно этого хотел и он.
– Я остаюсь, – заявил Кристиан.
Эви сжала губы и несколько секунд пристально смотрела на Кристиана, а потом коротко кивнула доктору.
– Ну хорошо, – ответил мужчина. – Молодой человек, почему бы вам не помочь ей пересесть вон туда? – Он указал ему на стул без подлокотников, который принесли для процедуры. – Закройте дверь и подвезите тот передвижной столик, и принесите подушку, на которую она облокотится.
Кристиан сделал так, как ему сказали. Когда доктор положил стерильную ткань на спину Эви, он добавил:
– Теперь единственная ваша работа – сидеть здесь и держать ее за руку.
Кристиан сел напротив Эвелин, когда она положила руки на стол, мысленно подготавливаясь к процедуре.
– Я буду держать тебя за руку, – прошептал он. – Пока ты мне это позволишь. – Его руки оставались на коленях, пока он ждал от нее знака, что она разрешит ему прикоснуться к ней. Его глаза умоляли.
Неуверенная, но сдерживающая желание простить его, она поверила, что он на самом деле сожалел. Что никогда не хотел причинить ей боль. Однако доверие было предано самым невообразимым, может быть, даже непоправимым образом. Это будет долгий изнурительный путь.
Она вытянула пальцы, чтобы принять его предложение.
Эви испытала неожиданное, но сильное чувство облегчения, и даже не почувствовала, когда воткнули иглу. Единственное, что она знала – его рука сжимала ее.
Глава 24
Кристиан наклонился над подлокотником кресла, наблюдая, как размеренно и спокойно поднимается и опускается грудь Эви. Он нежно держал ее за руку, большим пальцем поглаживая тонкие пальцы девушки. Вина в его голове смешивалась с застарелым чувством собственной бесполезности, напоминая о событиях в его жизни, когда необдуманно брошенные семена неверных решений превратились в глубоко укоренившиеся ростки чувства неполноценности.
Все началось в средних классах, когда он впервые перебрался в Лас-Вегас. Другие дети дразнили чужака, все эти издевательские комментарии, якобы случайные толчки в коридоре школы. Хотя он делал все возможное, чтобы оставаться незамеченным, это не принесло особого успеха. Кристиан говорил себе, что это будет плохой год, потому что он новичок, и что следующий год будет другим.
Вообще-то, все действительно стало по-другому. Потому что было еще хуже. И казалось, что чем сильнее он пытался быть невидимкой, тем заметнее становился. Создавалось впечатление, что у него была нарисована мишень на лбу, и он понятия не имел, откуда она там появилась или как от нее избавиться.
К тому времени, как он стал старшеклассником, его дух был порядком сломлен. Он ничего не говорил своим родителям, но не мог больше думать о том, чтобы каждый день ходить в школу. Он был ростом сто восемьдесят три сантиметра, весом не больше шестидесяти двух килограмм и не совсем не умел драться. Когда он наконец подошел к отцу, тот настоял, чтобы Кристиан научился защищаться.
Его отец занимался с ним, дал ему тяжелую сумку и научил некоторым ударам. Кристиан был рад времени, проведенному с отцом, но внутренний противный голосок шептал, что, когда придет время, у него ничего не получится. И он станет разочарованием для отца. Независимо от того, насколько сильно его отец желал этого, Кристиан никогда не сможет драться. Он был тощим, худосочным, неуклюжим подростком.
Затем, в середине его обучения, в одиннадцатом классе, наступил тот дождливый день, долгожданный момент истины. Когда Кристиан вышел из школы, Райан, парень, который с самого начала доставал его, сорвал рюкзак Кристиана с плеча и бросил в лужу. Райан стоял с самодовольной ухмылкой на лице, молча бросая вызов Кристиану и провоцируя на какое-нибудь действие.
Сейчас или никогда. Кровь мощным потоком понеслась по венам Кристиана. Но он все еще стоял как замороженный, неспособный как-то реагировать.
Райан специально подошел к Кристиану и сделал просчитанный, целенаправленный выпад в его лицо. Заметив ярость в глазах Кристиана, Райан изобразил притворный испуг, а потом презрительная усмешка расползлась на его губах. Когда Кристиан все еще ничего не сделал, Райан приблизился еще, его лицо теперь было в нескольких дюймах от лица Кристиана.
– Так я и думал. – Райан повернулся к своим двум друзьям, которые стояли рядом. – Чертов ссыкун, – выплюнул он. Мальчики засмеялись и начали уходить.
В следующие несколько секунд Кристиан потерял способность что-либо осознавать. Все стало размытым, кровь горячо пульсировала в голове. Он пришел в себя, сидя сверху на Райане и колошматя его без пощады. Единственное, что он мог вспомнить, прежде чем все стало еще хуже, было выражение полного шока, даже паники, на лице хулигана.
До того, как он смог по-настоящему насладиться своим триумфом, друзья Райана стащили его с тела врага. Райан вскочил, и затем они втроем начали бить Кристиана, меся его как котлету. Он не мог сказать, как долго это все длилось до появления охранника, который спас его.
Он никогда не забудет, как его мать в ужасе отшатнулась, посмотрев на его разбитое лицо, заходясь в истерическом рыдании. Вот тогда он испугался. Он еще не видел повреждений. Его папа замер как парализованный, затем медленно прошел в комнату. Его рот открылся и закрылся, на лице появилась дрожащая улыбка.
– Ты молодец, сын, – пробормотал он, осторожно обхватив его рукой.
Кристиан почувствовал облегчение от этих слов, но не поверил в них по-настоящему.
– О, ты бы видел тех ребят.
– Как вы можете шутить? – отрезала мать, прежде чем обратиться к охраннику. – Были ли арестованы эти мальчики? Они должны быть наказаны!
– Мэм, мы все еще пытаемся выяснить, что произошло, но дело в том, что именно ваш сын нанес первый удар.
– Если он это сделал, – голос его отца внезапно поднялся до крика, – значит, засранец заслужил это! И потом, этот кусок дерьма заставляет своих дружков драться за него, втроем против одного!
– Джон, – смущенно прошептала мать Кристиана.
В большинстве случаев отец Кристиана вел себя сдержанно Его повседневная работа в качестве фармацевта не требовала, чтобы он был агрессивным или вступал в спор. И тем не менее сейчас Кристиан мог видеть, как вена пульсирует на шее отца, пока он продолжал свою гневную тираду, отчитывая охранника, человека, который в реальности и пришел на помощь его сыну.
В итоге Райана и его друзей исключили из школы, а Кристиан получил пятидневный отдых на зализывание ран. Ученики, которые ранее никогда не принимали участия в его жизни, засвидетельствовали тот факт, что перед инцидентом над ним постоянно издевались.
Когда Кристиан вернулся в школу, все немного изменилось. Девушки начали мило и дружелюбно улыбаться ему, хотя прежде не удостаивали и второго взгляда. Пара мальчиков даже кивнула ему в знак уважения. Все было тихо. Но он никогда не обсуждал это с родителями, и когда уже начал чувствовать, что хочет остаться, его семья снова переехала в другую часть города.
Его мать вряд ли позволила бы ему остаться в этой школе. Она никак не могла перестать говорить о произошедшем. Кристиан же пытался сделать все возможное, чтобы забыть об этом.
Осенью 1992 года Кристиан пошел в новую школу. Там он стал невидимкой, и ему это очень нравилось.
До тех пор, пока он не встретил Эвелин. Но проявлять к ней интерес было просто смешно, учитывая его опыт. У него никогда не было девушки, а она выглядела так, что просто захватывало дух.
В свой первый день он нашел место в дальнем углу комнаты в классе истории. Он снова пытался спрятаться. Учитель кратко представил его классу, и Эвелин была единственным человеком в помещении, который не воспринял его с безразличием. Вместо этого она обернулась и улыбнулась ему. Он был так поражен, что не был уверен, улыбнулся ли в ответ.
Прошли недели, может быть, даже пара месяцев, прежде чем он наконец осмелился подойти к ней. Не говоря ни слова, он протянул ей свой набросок, который нарисовал во время урока, и затем скрылся за углом. Поскольку он никогда не видел, чтобы она вела себя недоброжелательно по отношению к кому-либо, он был уверен, что она в любом случае не будет смеяться над ним или смущать его. В худшем случае просто проигнорирует его.
И все же, что, если он был неправ? Пугающая волна паники накрыла его с головой, когда он понял, что, возможно, только что добровольно открыл себя для огромного непознанного мира страданий.
На следующий день она ждала его в коридоре с рисунком в руке. Кристиан остановился, лихорадочно решая, притворяться ли, что он не видит ее и просто идет к своему шкафчику. Будет ли это выглядеть очень глупо? Он умирал от желания поговорить с этой девушкой. И она была без друзей, поэтому, возможно, не собиралась высмеять Кристиана или заставить его почувствовать себя каким-то прибабахнутым поклонником. Он решил, что вроде бы попробовать заговорить с ней безопасно, и выдавил из себя свою обычную усмешку.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
– Э-э-м... – Эвелин крутила лямку рюкзака свободной рукой. – Этот рисунок... он потрясающий.
Он не знал, что сказать:
– Ничего особенного. – «Дерьмо! Это звучит как-то самонадеянно». – Я хочу сказать... спасибо. – Его лицо стало каменным. «Улыбайся же, идиот!».
Эвелин посмотрела на рисунок, дав ему время полюбоваться длинными, густыми ресницами, хаотично высветленными прядями в ее темных волосах. Находясь так близко, он мог почувствовать приятный запах ее цветочного шампуня. В ней было что-то очень хрупкое, и это заставило его почувствовать себя немного не так мерзко, как обычно. У нее были самые маленькие запястья, которые он когда-либо видел; утонченное девичье тело словно можно было разбить, как хрупкую вазу. И все же ее стиль общения нес в себе легкость и изящество, которые он желал бы иметь в своем характере.
– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы это нарисовать? – спросила она.
– О, не знаю, – он смешался. – Десять минут?
Глаза Эвелин устремились от него к изображению:
– Ого!
– Да. – Он почти усмехнулся. Почти.
– Боже, я бы хотела так круто рисовать! Как ты этому научился?
Он пожал плечами. Она была очень впечатлена. Ни одна девушка никогда не была впечатлена чем-нибудь, что касалось его.
Как она на него смотрела – она могла его видеть.
И это пугало его.
Эвелин ждала, пока он что-то скажет, но тогда ей придется ждать очень долго. Обеспокоенный каким-нибудь дурацкими словами, которые могли вылететь из его рта, мозг мальчика словно отключился.
– Ну, я думаю, нам лучше пойти в класс, – сказала она. Вместо того, чтобы сложить рисунок, она засунула его между страницами своего учебника, чтобы разгладить складки. Она хотела его сохранить!
– Никто еще никогда не рисовал меня. Спасибо.
Он пропал.
Возвращаясь, Кристиан вспомнил, как приятно ему было от улыбки Эви, как согревало восхищение его талантами. Ему чертовски повезло, что она хотя бы заговорила с ним в тот день, многие годы назад. Как он мог сделать что-то настолько глупое, чтобы предать ее?
Со вздохом он поднес нежную руку, все еще столь хрупкую, к своим губам. Он осторожно держал ее обеими руками и прошептал:
– Эви... Прости. Я люблю тебя.
Глава 25
Когда в пятницу днем Софи остановилась возле кабинета Сэма, она была удивлена, увидев, что он разговаривает с Яном. Она ничего не слышала о Яне и не видела его с тех пор, как случилась та история с сайтом, и вообще думала, что парень больше не вернется.
